Текст книги "Я вернулся за тобой"

Глава 5. Сашка

– Ты меня подвезешь? – спрашивает в который раз Эля, пока я пытаюсь справиться с гулом в ушах. Мирон… Его машина. Все такая же, как год назад. Долбан, Господи, ну зачем ты вернулся? Что тебе нужно? – Саша! Ты меня слышишь?

– Слышу, – отмахиваюсь, потому что в голове продолжают звучать другие слова. Меня выбрали? И что мне с этим делать? И почему об этом мне Мирон сообщил, а не Джулиан? Неужели придется отказываться от такой возможности? Потом вспоминаю о вопросе Эли и предупреждаю. – В окно не высовываться и песни не горланить. Мы в прошлый раз чуть в аварию не попали.

– А, по-моему, было весело. Ты просто зануда, – добавляет она, и я вздыхаю.

Хочется ответить грубо, но ведь она права. Строгие правила, которых я привыкла придерживаться за этот год, порой и саму душат, но так лучше. Так я буду уверена, что каждый мой поступок правильный и не причинит никому боль.

Например, я не надеваю вещей короче колена, а юбки ношу только при Алексе. На показе не считается, все-таки эту сторону жизни я стараюсь скрывать. Еще я вожу по правилам и никогда не превышаю допустимую скорость. И не потому что Мирон гонял, как оголтелый, а я кайфовала, когда ехала с ним или за ним на мотоцикле. Просто потому что так я точно больше не разочарую своего жениха, как однажды уже случилось.

– Зануда, – мне остается только пожать плечами, признавая неизбежное. – Но меня все устраивает.

– Боже, как он хорош, – слышу задуваемое сентябрьским ветром на улице восхищение и машинально скашиваю взгляд. Мог бы уехать уже, а не маячить здесь, сверкая белозубой улыбкой. Мог бы уехать и не демонстрировать забитые рисунками по локоть руки. И когда успел? А главное набил ли то, о чем мечтал год назад. Мустанга, который несется сквозь ветер и огонь.

Но не признать правоту Эли просто грех. Мирон избавился от длинных волос, что придавали ему схожесть с хиппи. Он стал шире в плечах, а скулы словно стали врезаться в лицевые кости, настолько заострились. Это уже не говоря, что теперь на нем не лохмотья с секонд-хенда, а вполне себе опрятные шмотки, от которых на километр веет брендами. Джинсы, майка.

Мог бы и не раздеваться, все и так поняли, как ты любишь свое тело. И не давать повод завидовать другим парням твоим покатым плечам и прессу, который еще год назад казался стальным.

– Давай подойдем? Он о Владике рассказывает, – просит Эля, словно я должна разрешение давать. Пусть и дальше тусит со своими друзьями-уголовниками. Интересно, кто-то из его старых друзей остался еще на свободе? По ним всем плакала тюряга. Да и по Мирону, если быть откровенной. Но он встал на другой путь и очень вырос. И очень возмужал и очень… Хватит!

Меня это не заботит. Мирон в прошлом.

– Иди, а я поехала, – тороплюсь открыть свой БМВ и сесть туда, где пропадут звуки улицы и голос, хрипотцу которого я четко выделяю среди всего этого гама. Словно мы снова в одной комнате, снова до хрипоты спорим, какой фильм посмотреть.

Эля через пару секунд прыгает ко мне на переднее сидение, и я завожу двигатель, чтобы гордо пустить пыль в глаза этому князю, выбравшемуся из грязи.

– Не заводится? – да быть не может! – Может, кого из парней позвать? – предлагает без царя в голове Эля, и я даже дёрнуться не успеваю, как она высовывается из окна и кричит:

– Мирон, подойди, пожалуйста!

Моя голова в миг становится чугунной и просто падает на руль. Уши закладывает от оглушительного звука клаксона. Ну что за досада?

Пробую завести машину еще раз. Потом еще раз! Ну заводись же… Но она, словно в насмешку странно ворчит и глохнет окончательно.

Вот как в таких ситуациях быть идеальной, когда хочется выть от обиды…

– Дамы? – привычный голос, по которому я совершенно не скучала, привлекает внимание. Мирон наклоняется и ставит локоть в проеме, еще так, чтобы каждая вена на руке видна была. А я как ненормальная рассматриваю мустанга, невероятной красоты татуировку. Кажется, он вот-вот спрыгнет и унесет меня к мечтам. Замечаю ухмылку и перевожу взгляд ему на лицо. Еще и улыбается. Знает, придурок, что я терпеть не могу оказываться в подобных ситуациях. – Проблемы?

– Да вот… Машина не заводится. Ты же гонщик, – и тут Эля понимает свой косяк и исправляется, проведя пальчиком по его вене. – Ой, я не знаю, гонщики разбираются в машинах? Или просто крутят руль.

Внутри начинает клокотать злость, совершенно безотчетливая. Никогда раньше Эля меня не бесила. Ее флирт с парнями вообще обыденность, как сушка волос феном. Просто сегодня она делает это особенно настойчиво. Неужели не видно было, что я с ним общаться не хочу и за помощью обращаться не буду.

– Гонщики разбираются в машинах. Они разбираются во многих областях, – играет он бровями, а Эля мерзко хихикает. Меня потряхивает от этой парочки. Е*итесь на здоровье. Больше всего я хочу уехать отсюда и просто скрыться под одеялом. Забыть все как страшный сон и надеяться, что Москва настолько большая, что мы с ним больше не столкнемся. Потому что я не собираюсь сюда возвращаться. – Капот открой.

– Спасибо, но нас сейчас заберут, – отзываюсь я, за что получаю почти удар взглядом от Эли, а Мирон, моргнув, просто пожимает плечами. Так лучше. Пусть катится как колобок. Странно, что его еще лиса не съела.

На обиду Эли мне плевать, тем более, она никуда не дергается, пока я пытаюсь дозвониться до Алекса. Просто глупо лезть под капот. Я там разбираюсь так же, как Мирон разбирается в цветах помады. Но спустя несколько гудков в левом ухе, в правое гундит подружка.

– Ну посмотрел бы, что такого?

Но я все равно делаю новую попытку завести машину. И что делать? Оставлять здесь и ехать на такси?

– Капот открой, – снова Мирон, теперь прямо перед капотом стоит и бровь так нагло вздернул еще. Так и хочется его послать в пешее эротическое, но стоять здесь всю ночь мне не улыбается.

Дергаю ручку с левой стороны под приборной панелью, и Мирон мгновенно скрывается. Эля тут же выскакивает и начинает крутиться рядом с ним, а я все жду, когда закончится ремонт и начнется секс. Судя по хихиканью Эли, осталось недолго.

– Снимите уже комнату и оставьте мою машину в покое! – кричу из открытого окна и стискиваю пальцы до онемения на руле, сжимаю зубы, пока внутри бурлят эмоции. Не буду выходить. Мне рядом с Мироном вообще находиться нельзя. Я ведь и убить его могу. А он?

– Полетел ремень ГРМ. Его менять надо, – вытирает Мирон руки об джинсы, слишком акцентируя на них внимание. – Здесь недалеко есть сервис, надо съездить, они заменят. Есть деньги?

– Конечно, есть, что за вопросы? А что за сервис? – может, лучше Алексу позвонить? Хотя волновать его по таким мелочам не хочется. Так что смотрю по 2ГИСУ и да, действительно, через пару километров здесь крохотный сервис. – А ты не можешь привезти?

– Я на курьера похож? – хмыкает Мирон и рассматривает меня, словно в ожидании новой просьбы. Но я молчу и дерзко палю взглядом в ответ. Да, раньше я еще шла у него не поводу и вообще во всем слушалась, но то время закончилось. Мы больше не друзья. – Ладно, цаца. Сейчас дотолкаем твою тачку до сервиса.

– Как дотолкаем? – дергаюсь я от испуга, уже ярко себе представив, как мне придется толкать две тонны.

– На тросе, – пожимает Мирон плечами и проводит все необходимые манипуляции.

Через двадцать минут я уже сижу на мягком диване, пока мне меняют тросик в двигателе или где там.

В комнату ожидания входит Мирон, который только что отправил Элю с каким-то своим знакомым домой, а теперь протягивает мне стаканчик с кофе.

– Я не пью кофе и твоя помощь мне больше не нужна, – довольно грубо отвечаю, но иного он не заслужил. И «спасибо» я говорить не собираюсь. Он мог и ничего не делать, позвонила бы Алексу, а не сидела бы в задрипанном автосервисе на потертом желтом диване и не пялилась в покрытую плесенью стену.

Так что же не звонишь?

Даже слушать внутренний голос не хочу, просто отворачиваюсь от кофе, который Мирон залпом выпивает, сминает стаканчик и метко забрасывает в мусорную корзину. И когда я уже рассчитываю, что он уйдет, и я хоть вздохнуть смогу полной грудью, Мирон падает на диван рядом со мной.

Бедро к бедру и меня мутит от воспоминаний, как когда-то вот так же близко мы смотрели любимые фильмы.

Тело застывает, но я осознаю, к чему может привести ностальгия.

Вскакиваю как пробка из бутылки шампанского и бросаюсь к окну, за которым расположен небольшой гараж, где и копаются в моей машине. Ничего общего с сервисами, куда меня Алекс привозил для СТО.

– Алекс так и не смог разобраться с устройством двигателя?

Застываю, пристреленная вопросом в спину, но ответить, это вступать в новый диалог. Неизвестно, чем он закончится. – Барахлит чего-то, дергается, в истерике бьется.

Лучше бы он молчал, еще лучше ушел! И почему машине приспичило сломаться именно в этот день?! Это что, какое-то наказание за мое вранье?

– Тебя это беспокоить не должно. Я больше не вернусь в модельную школу, а значит тебе для фотосессии подберут кого-то менее вредного. Вон, Эля будет бежать и падать, – объясняю я, перебивая гудящий кондиционер в маленькой комнатушке, желтый цвет которой тоже теперь раздражает. Кажется, теперь от всего бомбит, и я срываю пластырь со сдерживаемых эмоций. – Почему ты еще здесь?

– Хороший? – отвечает он так спокойно, словно его не волнует, что я не буду участвовать в рекламной компании. Ну да, действительно, с чего бы его это волновало. Ему просто хочется вывести меня из себя. И выходит очень легко, особенно сказав подобную глупость: «Наверное, сработал инстинкт брата, кто знает, чем может закончиться этот ремонт?».

– Брата?! – не выдерживаю я, крутанувшись на пятках. – Братья не бросают и не насилуют сестер! Братья не делают того, что сделал ты! Братья…

– Саша! – резко вскакивает Мирон, так ничего и не ответивший, и указывает мне за спину. – Машину угоняют!

Я оборачиваюсь и открываю рот в испуге. БМВ уже выезжает за ворота, а в самом гараже никого не остается. Возвращаю ошалелый взгляд Мирону, но он не теряется и, схватив меня, буквально тащит к своей машине. Мы садимся и почти сразу газуем за угонщиками.

– Ты сможешь их догнать? – заламываю я руки вся в слезах, пока машина набирает скорость. Что я Алексу скажу?!

– Конечно, смогу, – фыркает Мирон. – И я не насиловал тебя, Сашка. Я с тобой трахался. И хочу еще.

Глава 6. Сашка

– Быстрее, быстрее! – только и повторяю я, пока мы мчим по трассе, обгоняя, подрезая, нарушая бесчисленные правила. Но Мирону все равно. Он сосредоточен на дороге, а именно на петляющей точке, которую пытаемся догнать. Только вот, что дальше делать, даже не представляю. Бортовать? Подрезать и дать ему поцеловать наш зад?

Или просто отпустить их и уже наконец позвонить Алексу, выслушать, насколько я глупа, что поехала в этот сервис.

Но как же я устала это слушать. Да, я не самая аккуратная, постоянно влипаю в неприятности, но неужели нельзя хоть раз не читать мне нотаций.

Ход мыслей сбивает резкий поворот направо, а затем новый разгон и я бросаю взгляд на стиснутые на руле пальцы Мирона. Глаза сами скользят выше, к профилю, который четко выделяется в мелькающем разными цветами уличном освещении, делая лицо почти дьявольским.

И вот зачем я смотрю, зачем пытаюсь вспомнить, каким был профиль год назад?

Тогда он вечно был закрыт волосами, да и я не рассматривала. Мне Мирон вообще никогда не нравился. Он просто был. Как константа моей жизни, а потом так же легко стало константой его отсутствие.

– Вот они, почти догнали, – выдыхает Мирон, и меня снова дергает в сторону на очередном повороте. Я смотрю вперед и действительно вижу впереди голубой БМВ с номерами 933.

– Точно они! Быстрее! – подгоняю я, чувствуя, как адреналин поднимается во мне бурлящим потоком. Начинаю часто-часто дышать в предвкушении развязки, елозить по сидению, сжимать дрожащими пальцами полоску ремня. И точно не думать о том самом «хочу еще».

А я не хочу! Лучше дайте мне только добраться до этого урода, я сама покрошу его в порошок.

Но вдруг в погоню вклинивается новый участник, освещающий все красными и синими огнями и разбивающий визг шин оглушающими сиренами. Две машины обгоняют мою, отчего преступникам приходиться резко затормозить. То же самое сделать вынуждены мы.

Полицейские, в количестве двух человек, выволакивают всех на улицу и толкают лицом к машине. Я, конечно, попадала в разные ситуации, но еще никогда не подвергалась такому унижению. Тем более, что мои слова бьются горохом о стену.

Меня просто лапают, обыскивая, затем садят в машину, а парней из сервиса еще минут десять допрашивают. Мирона не видно, он за другой машиной.

Я начинаю биться в истерике, реветь белугой, просить телефон позвонить, как вдруг подходит офицер. Я забиваюсь в угол, мне хочется визжать от страха, но он резко хватает меня за штанину и буквально толкает на асфальт. После чего мы остаемся с Мироном наедине, покашливая от выхлопных газов.

– Ты дал им взятку, – осознаю я и хочу его отругать, но улыбка не сходит с моих губ. Боже, храни коррупцию. Мало того, что машина цела и невредима, так офицеры еще и парней угонщиков забрали.

– Ага, три тысячи баксов.

– Сколько? – не, я, конечно, в руках и не такие деньги держала, но обычно я расплачиваюсь карточкой. – Так много?

– А ты как хотела. Их было четверо. Деньги, кстати, когда вернешь? – стоит Мирон руки в карманы засовывает, смотря исподлобья, а меня как водой облили и к электрическим проводам подключили.

– Вернешь? – не поняла я, даже шаг назад делаю. – Но тебя тоже могли посадить! Как ты можешь требовать деньги с меня? Это свинство!

– Мне, в отличие от тебя, некого бояться. Да и в погоню я в эту ввязался по старой дружбе. Так что, гони бабки.

– У меня нет, – признаюсь, даже придумать не могу ничего. – То есть, есть, на карте, но как я Алексу объясню, что сняла столько наличности. Мирон!

– Да, не ори ты. Ты чего такая истеричная стала… – ухмыляется Мирон и шаг ко мне делает. Меня парализует, потому что я помню этот взгляд. Раньше, когда мы были только друзьями, я могла его спутать со злостью, с усталостью, но после той ночи, когда таким взглядом он кормил меня почти сутки, я знаю, что так он выдает свое возбуждение. Только пусть утрется.

– Я не буду с тобой спать, – как-то резко и визгливо говорю я, на что Мирон только смеется и остается на расстоянии вытянутой руки, а пустынная улица разносит его раскатистый смех по округе.

– Прости, детка, но даже твоя маленькая сладкая дырочка столько не стоит. Мне нужен нал, и заработать ты его можешь только одним способом.

– Даже представить не могу.

– Участие в фотосессии. За него тебе заплатят больше двух штук.

– А если я откажусь? – свожу руки на груди и хмыкаю.

– Тогда я наведаюсь к Алексу в гости. Мы с ним так толком не познакомились, а все-таки одну девушку на двоих делим, – усмехается он так мерзко, что у меня возникает мгновенная реакция. Я дергаю рукой в сторону его щеки, от чего на ней тут же проявляется алое пятно, а моя рука горит, словно от ожога.

– Какой же ты ублюдок, Невский. Ты ни с кем меня не делишь, ты никогда меня не коснешься. Я буду работать в этой фотоссесии, но только чтобы избавиться от тебя раз и навсегда, – декламирую последнюю фразу, задираю подбородок и гордо разворачиваюсь, как вдруг руку резко сжимает и меня со свистом впечатывает в жесткое тело Мирона. Упираюсь руками, не дав себя трогать?

Если Мирон меня поцелует, то я буду кусаться, просто вырву его язык, но вместо этого гад ловко влезает в вырез рубашки и до боли сжимает грудь, словно право на это имеет! На что я вскрикиваю и отталкиваю его!

– Сволочь! Да как ты посмел!

– Просто доказал тебе, как легко могу опровергнуть любые твои слова, любые свои слова, – ведет плечами и сжимает руку, которой меня коснулся, в кулак. Просто уходит в свою машину, а я остаюсь стоять на улице, не веря в то, что произошло. Грудь болела, словно по ней крапивой прошлись, а сосок предательски сжался. Но я тяжело вздыхаю. И дохожу до своей машины, в которой торчит ключ. Как удобно-то…

Я довольно быстро доезжаю до дома, а по пути придумываю версию «почему задержалась», но рассказать ей некому. Даша спит в своей комнате, а в нашей с Алексом пусто, только идеально заправленная постель.

Я бросаю сумку на пол и сажусь, рассматривая вещи, расставленные каждая на своем месте. Идеальный порядок, идеальная жизнь, идеальный мужчина. Еще утром все было хорошо, а теперь я могу все это потерять, потому что появился Мирон.

Но больше я не позволю собой управлять, только выполню дебильное условие, отдам деньги и покончу с этой двойной жизнью. Так рисковать больше нельзя.

Некоторое время смотрю на дверь в душ, но спать мне хочется больше, и я, раздевшись, укладываюсь и почти сразу засыпаю, опустив руку себе на горящую от чужого прикосновения грудь.

Глава 7. Мирон

Руку до сих пор жжет после прикосновения к ней. А стояк такой, что штаны сейчас задымятся.

Все еще.

А она уже как минуты три уехала. Прикрываю глаза, представляя, что можно было сделать, не сбеги она так трусливо от самой себя.

Развернуть к машине, вжаться членом и руку в ее джинсы засунуть. Они, бл*ть, такие удобно-свободные, что стянуть их проблем бы не составило. И ведь по глазам видел, что о том же думает. Что хочет всем телом прижаться, руки на шею закинуть и утолять голод, что сводил с ума нас так долго. Ну… Это все помимо желания меня убить.

Кто же знал, что она так быстро заведется.

Я от встречи ждал полного равнодушия с ее стороны. Попытки показать, что я пустое место. Но Сашка опять меня порадовала, создавая впечатление целки на первом свидании, когда хочется, но мама не велит.

Она всегда меня удивляла… Еще с детского дома, когда лезла на амбразуру в защиту младшего брата. Она готова была за него умереть. За него она скорее всего могла бы и отсосать, если потребуется. Но он не оправдал ее надежд. Когда встал выбор остаться с ней или отправиться в Англию с матерью, которая все эти годы пряталась и обустраивала свою жизнь, он бросил ее. Старый хмырь этому поспособствовал. Именно Алекс был ее наставником все те годы, которые она содержалась в приюте. Именно благодаря его денежным вливаниям ее не трогали более взрослые подростки, никто не пытался задеть или изнасиловать. Фактически она жила в зверинце, но на особых условиях.

Я узнал это перед тем, как собрался ей в любви признаваться. Но уже тогда понял, что не ровня такому идеальному со всех сторон Алексу. «Такой как я вряд ли бы обеспечил Саше достойное содержание», – думал я. Если у нее появился такой вариант, а Алекс явно запал на задницу Сашки, то я не имел права встать между ней и достойной жизнью. Я хотел уйти, но после того, как брат ее кинул, и Алекс решил, что она для него капризная и мелкая, снова оказался рядом. Стал ее другом. Мы жили вместе, делали ремонт, смотрела фильмы, даже спали в одной кровати. Но я не делал того шага, который она ждала. Если бы я только переступил границы френдзоны, обратной дороги бы не было. Меня бы уже не интересовало ее благополучие, только желание трахать снова и снова, обладать без остатка, забрать себе, закрыть на все замки и никому не показывать. Но в тот момент инстинкты были гораздо слабее настоящих чувств, когда для тебя самое главное счастье любимого. Именно поэтому я не торопился. Денег у нас почти не было. Все, что появлялось, я отдавал за тачку, чтобы гонять. Мы оба вкалывали, пока я не решил, что Саша должна прекратить работать и готовиться к поступлению в МГУ. У нее действительно были неплохие шансы, она всегда училась лучше всех. У нас были большие планы, и в какой-то момент я понял, что мое будущее больше не отделимо от этой взбалмошной, сексуальной транжиры.

Мы были счастливы. Ели дошики и улыбались. Спорили, танцевали, сводя дистанцию между нами к нескольким последним миллиметрам. В день ее экзамена я решился на главный шаг, понял, что готов терпеть любые лишения, только бы она была со мной. Но планам не суждено было сбыться. Стоило ей поступить, она где-то встретила Алекса, и тот предложил отметить поступление. Без меня. Я в тот день слетел с катушек, выставил ее из своей студии на отшибе города, которую мне предоставило как сироте государство, затем отвез ей вещи и высказал, какая она меркантильная дрянь. И в тот же вечер разбил тачку, влетев в такие долги, что, если бы не удача, выплачивал до сих пор.

С того моменты я стремительно отдалялся от Сашки, а Алекс занимал в ее жизни все больше и больше места. Пока однажды не начал хвастаться тем, что мне с ней никогда ничего не светило. Наверное, это и было точкой отсчета. Поленьев в костер моего долбо*бизма вкинуло известие, что я могу покрыть все долги, если как можно скорее уеду во Владивосток. В тот же день я взял билеты, но не смог не взять то, что Алексу взять не удалось даже спустя пару месяцев близких отношений. Я должен был доказать себе, Саше, Алексу, что она, несмотря ни на что, моя.

В какой-то момент даже хотел отступить, но стоило Саше сказать, что она считает себя фригидной, Алекс ее вставляет, то я потерял любые моральные ориентиры. Расслабил Сашку, предложил проверить ее теорию и стал вылизывать розовую киску до тех пор, пока Сашка не стала дергаться и кончать с моим именем на губах. Вот тогда-то я и взял ее девственность. Одним четким движением протаранил тугую плоть, осознав, что сколько бы не было телок до, сколько бы не было после, именно это влажное, горячее место всегда будет моим домом. Мы трахались весь день, всю ночь, а на утро я уехал, убедив Сашу, что она обуза в моей жизни. Только вот в реальности именно я был обузой в ее устроенной, комфортной жизни студентки МГУ и девушки успешного человека.

– Уехала? – вылезает из кустов Миша, выдергивая меня из череды воспоминаний. В груди все еще болит от слов Сашки, но я уже улыбаюсь. Бл*ть. А ведь все реально лучше, чем я предполагал. Сашка быстро сдастся под моим напором, нужно только немного напомнить, что именно я любовь ее жизни. А Алекс транзитный вариант, который скоро станет прошлым. – Вот она у тебя истеричка. Но вживую лучше, чем в инсте*, что тут скажешь. Только не могу понять, как ты собираешься ее возвращать.

– Я стал гонщиком Формулы 1 в девятнадцать лет, думаю, с завоеванием своей девушки я как-нибудь справлюсь, – смотрю на Мишу и закуриваю. Это путешествие по лабиринтам памяти вставило похлеще любой телки, что я трахал за этот год.

– Она не твоя…

– Заткнись! – рявкаю, бешусь. Мне не нужно напоминать, что уже год она греет чужую постель. Думая об этом, тело начинает до боли чесаться, давая мне знак о моей темной стороне, где желание убивать норма.

Но смысл ныть, когда дело сделано. Теперь нужно вернуть Сашу в мою постель и поблагодарить Алекса, что присмотрел за ней. Хотя это он должен меня благодарить, что подарил ему на год ох*енную любовницу, которая за ночь обучилась тому, что другие стесняются делать даже в семейной жизни.

– Понял, понял. Сейчас на квартиру? Я даже прибрался типа…

– Будет хорошо, если ты не разнес ее на части.

– Диван разве что продавлен, – ржет Миша, и мы садимся в машину.

За год в его жизни ничего не изменилось. Он все так же подрабатывает редкими грабежами. Даже смертельная болезнь, которой он болел, не помогла ему прийти в себя. Но он мой единственный приятель, присматривал за моей квартирой и даже стабильно отсылал деньги за аренду. Я верю, что и он найдет себя, если не загремит раньше. Но несмотря на все это, он пригнал ко мне по первому зову и даже согласился угнать тачку Саши, чтобы немного ее взбодрить.

– А где ты подружку Сашки оставил? – вспоминаю, что отправил с ним надоедливую Элю. Таких настырных телок еще поискать надо. – Вы же в такси сели.

– После того, как трахнул ее рот, хочешь сказать? – посмеивается Миша, гордый очередной победой. С его рожей это не удивительно. Он смазливый, если не открывать рот, полный желтых зубов после болезни, так вообще красавчик. Мне же пришлось стать прилично зарабатывающим, чтобы девки на меня как пчелы на нектар цветочный реагировали.

Еще одна приятная особенность Саши. Ее никогда не волновало, как я выгляжу. Она влюбилась в меня патлатого, в рваной одежде, постоянно небритого. Ей без разницы, как выглядит человек, она всегда смотрела глубже. Но это все не отменяет того факта, что она, как и любая девушка, хочет благополучия и жаждет окружать себя красивыми вещами, часто не посредствам. Однажды она спустила всю зарплату на сумочку. И в этом вся Саша. Мисс парадокс. А о том, что она постоянно влезает в неприятности, можно книгу писать. То телефон сядет, то ее обворуют, то попытаются изнасиловать. И если раньше меня это раздражало, потому что в таких случаях она звонила не Алексу, а мне, и срать, чем я занят. Должен все бросить и приехать. То сейчас ее неуклюжестью стоило воспользоваться.