Текст книги "Жестокий муж"

Глава 17. Саид

Выхожу из комнаты, в которой теперь живет одна разъяренная мегера. Дикая, решительная, острая на язык. Женщина может быть такой, но нравиться мне такая не должна. И такая точно никогда не должна была стать моей женой. Даже любовницей не должна, но по воле Аллаха так случилось.

Добираюсь до кабинета, куда через пару важных звонков заходит Демид. Моя первый младший брат. Когда мать сбежала от отца в цивилизацию, а отец срывал злость на нас, именно он стал моим лучшим другом и опорой. Когда он захотел стать врачом, я помогал ему готовиться, когда он захотел вместо хорошей и невинной Нисы русскую сучку Элю.

Ему мало было сделать ее любовницей, он хотел на ней жениться. Мне пришлось вмешаться, чтобы не нарушить договоренностей с не самой приятной и безопасной семьей в стране. Мы тогда только переехали, только начали заниматься делами и строить империю, нам просто нельзя было показывать характер. Тем более, Демид сам однажды пообещал, что женится на любой, на кого я укажу, если я помогу стать врачом. Он до сих пор мне это припоминает, требует извинений. Но любое "прости" будет лицемерием. Потому что я был прав.

– Вызывал?

– Просил приехать, брат.

– Так просил, что пригнал Махмуда с Озербеком?

– Сам не приезжаешь, не звонишь. Братья совсем про меня забыли.

– Ты перешел границы, мы тебя вытащили, мне кажется, теперь мы квиты и освобождены от любых обязательств друг перед другом.

– Кроме кровных. Или ты забыл, что мы братья?

– Это ты забыл, что мы братья, когда позволил себе решать нашу с братьями судьбу. Ты почти украл ребенка Наиля! Чуть не убил его невесту! Этого требует от тебя Аллах?! Этого требовал отец?

– Этого требует мой долг перед семьей!

– Отца больше нет, расслабься, никто тебя не побьет, если ты ошибешься или сделаешь что-то не так.

– Ты правда считаешь, что я отдам все нажитое отцом состояние в чужие руки? Тогда ты меня не знаешь.

– Я тебя знаю, поэтому держусь подальше.

– И это после всего, что я сделал для нашей семьи. Может, стоило оставить вас всех в Байлар Сабасы, и не тратить свои ресурсы на ваше образование?

– Ты желал это только для того, чтобы контролировать нас.

– А лучше, если бы вы и дальше пасли овец?! Такой жизни ты хотел бы для себя и братьев? Неблагодарные ослы.

– Тебе никогда не нужны были братья или друзья, тебе нужны были рабы. Ты и сейчас окружил себя рабами, словно доморощенный шейх. Знаешь, почему ты боишься все потерять, потому что у тебя ничего больше и нет. Только деньги, из-за которых эти люди с тобой. Убери деньги, и что останется?

– Ты переобщался с Наилем и его розовой философией. Давай перейдем к делу.

– Конечно, как речь заходит о важном, ты отказываешься говорить. Давай перейдем к делу. Зачем я тут?

– Я женился.

– Что? – Демид действительно удивлен. Еще больше удивится, когда увидит, на ком. – Год еще не прошел.

– Думаю, Диляра простит меня. Так вышло, что моя жена беременна. Ее осмотр я могу доверить только тебе.

– Осмотр? Полный?

– Нет, конечно. Сделай УЗИ. Аппарат уже здесь.

– Ты купил УЗИ? Почему не привезти ее в клинику? Мы бы там сдали все анализы.

– Возьми здесь.

– Ты что-то замышляешь, Саид, мне порой кажется, тебе нужен психолог.

– Это говорит мне человек, который преследует чужую жену.

– Это тебя не касается.

– Моя жизнь тоже тебя не касается. Просто сделай, как прошу.

– Веди, интересно, прям, посмотреть на нее. Думал, после того случая ты не женишься больше.

– Я тоже так думал, но она забеременела.

– И ты, конечно, рассчитываешь на мальчика?

– Это было бы идеально.

– А если нет?

– Однажды Аллах вознаградит меня.

– Или убьет еще одну женщину.

– Главное, чтобы твоя женщина не осталась вдовой, верно, брат? – хлопаю его по спине, тут же ловлю на себе испуганный взгляд. Я никогда не угрожал братьям, никогда не думал, что смогу их убить, но если они отказываются от меня так легко, то почему я должен всю жизнь защищать их?

– Это угроза?

– Пожелание, Демид. Лишь пожелание. Заходи, – подталкиваю его в комнату, которую специально оборудовали под медицинский кабинет.

Дарина лежит на кушетке, а Демид сразу ее узнает.

– Это…

– Быстрее закончишь, быстрее поедешь к своей семье, – пихаю Демида в спину. Я уже начинаю жалеть, что втянул его в это. Мог бы нанять левого врача. А потом что? Убить его? Потому что где-то что-то сболтнет?

Все проходит очень быстро. Демид задает короткие вопросы, а Дарина отмалчивается, ограничиваясь короткими кивками или простыми «да» или «нет».

– Ну, что, сердцебиение хорошее. Плоду девять недель. Патологий я не наблюдаю. Пол тоже еще не видно.

– По крови можно узнать.

– Можно. Вытирайтесь, Дарина. Возьмем вашу кровь, проведем анализы, – после всех процедур, за которые Дарина не удостоила меня и взглядом. Лишь пожираю ее, следя, чтобы не ляпнула ничего лишнего. Можно же придумать романтическую чепуху, что она сама захотела быть со мной и бросить свою успешную карьеру. Демид романтик – поверит. – Вы как себя чувствуете?

– Нормально она себя чувствует. Приведи себя в порядок, не свети.

Дарина поджимает губы, очевидно, ищет способ пообщаться с Демидом, попросить о помощи. Но не думаю, что натворит глупость. Не рискнет. Отворачиваюсь, открываю дверь, чтобы выпустить Демида.

– Он украл меня, держит здесь взаперти, позвоните в полицию, я Дарина Савельева, – быстрые слова, почти несвязная речь, а рука буквально вцепилась в Демида. – Помогите мне…

– Демид, нам пора.

– Пожалуйста, помогите мне!

– Демид, нам пора! – рявкаю я. Горло ядом стягивает, гнев буквально взрывается во мне атомными бомбами. Прямо сейчас бы придушил, потому что она еще ничего не поняла. Для нее это все игра. Все они считают, что я заигрался, что я не живу. – Подожди за дверью.

– Саид, ее нельзя бить…

– За дверью подожди, – смотрю в глаза, и Демид кивает. Уходит, оставляя нас наедине.

– Я думал, мы поняли друг друга.

– Мне все равно, что ты говоришь и делаешь. Я буду использовать любой шанс, чтобы выбраться отсюда, я ненавижу тебя! Слышишь, ненавижу! – орет она мне в лицо, у меня пелена перед глазами. Ни одна женщина меня так не выводила из себя. Ни одна так не нарывалась на порку. Ни одну мне не хотелось так убить. Она словно яд в моей крови. Словно раковая опухоль, и ты можешь вырвать ее с корнем, она, все равно, останется там навсегда.

Ее нельзя бить.

Ее нельзя бить!

Все время нужно помнить, что она носит моего ребенка, а это заставляет сдерживать порывы и желания. Например, схватить ее за волосы, ударить лицом о кушетку, задрать одежду и войти в пизду с размаха. Чтобы кричала, чтобы руки мои в кровь царапала. А я глох от криков, что перерастут в стоны, глох от «ненавижу» перерастающему в «еще». Она всегда текла, как сука, всегда хотела меня ночью, а на утро не помнила. Это крутило изнутри, это бесило и возбуждало одновременно. А теперь приходится иметь дело с разъяренной ведьмой, от которой кожа горит, а яйца набухают.

– Ну, что, снова ударишь меня?

Я бросаю взгляд на часы.

– Есть насилие похуже физического, – отхожу от Дарины и беру пульт. Включаю «Пятый канал». Как раз крутят запись утреннего эфира, где рядом со Ждановым сидит симпатичная девушка с русыми волосами. Дарина ахает, прикрывая рот ладонью. Это больно. Больно, когда вся твоя жизнь летит под откос.

– Наверное теперь ты желаешь, чтобы я тебя ударил, да?

– Скотина! Сволочь! Это все из-за тебя! Из-за тебя! Я должна там быть! Я! Ничтожество, сволочь!!!

Я чуть толкаю ее к кушетке, выхожу за дверь, а потом слышу грохот. Мы с Демидом залетаем в комнату, где телевизор разбит об аппарат УЗИ, а повсюду валяются осколки. Дарина при этом сидит на кушетке и рассматривает свои ногти.

– Надеюсь, я тебя не разорила, дорогой?

– Конечно, нет, дорогая. Но такие тяжести таскать в твоем положении вредно.

– Ах, да, мое положение, – в ее руке блестит стекло. Она заносит его над животом с таким безумием в глазах. Рвусь вперед, но делаю ошибку. Вместо живота осколок целится мне в шею, но попадает в плечо. Заходит глубоко и болезненно. Но я даже не морщусь. Вызываю людей, которые вместе с Аминой отведут Дарину в нашу спальню.

– Обидно, наверное, Дарин?

– Что?

– Быть снова в секунде от свободы.

Она поджимает губы и уходит, а Демид берет антисептик и обрабатывает рану.

– Надо бы зашить.

– Не надо. Наложи повязку.

– Саид, это уже ненормально.

– Тоже считаешь, что зря она аппарат грохнула? Он пол-ляма стоил.

– Я не хочу в это ввязываться. Даже для тебя это слишком. Ты держишь человека против воли. Не просто человека, известную телеведущую.

– Да какая она известная? Ее уже заменили.

– Это не шутки!

– А кто шутит?! Ты видел ее? Она могла нанести вред ребенку!

– Она хотела нанести вред тебе! Как ты вообще до нее добрался? Изнасиловал?

– Нет.

– Никогда?

– Что ты ко мне пристал?! Вали в свой Питер.

– Я не могу это оставить так. Ты должен отпустить ее. Женись на Нелли. Она давно тебя ждет!

– Я не отпущу Дарину! Не проси.

– Тогда и ты не проси, чтобы я оставил это в тайне. Ты же поэтому меня вызвал? Хотел, чтобы тебе напомнил, что это, блять, неадекватный поступок? Тебе нужна помощь.

– Я позвал тебя, чтобы мне было с кем поделиться. Но раз ты не хочешь, тогда я не отдам тебе это, – достаю папку.

– И что там? Деньги? У меня своих хватает.

– Тут информация на нынешнего мужика твоей Элли и результаты ДНК. Настоящие результаты.

Демид теряет дар речи. Смотрит на папку, как на святыню.

– Я искал компромат, он чист. Она не моя дочь. Я делал анализы.

– А я заплатил, чтобы их подделали.

Удар приходится в челюсть, я шевелю ею, чтобы посмотреть, не сломал ли. Демид уже жадно рассматривает папку, листает, находит тест.

– Она родила от меня?

– Денег хотела срубить.

– Не все измеряется деньгами, Саид! Осыпь свою Дарину миллионами, она, все равно, захочет свою жизнь. Она мне соврала, получается.

– Я могу на тебя рассчитывать?

Демид резко поворачивает голову, сжимает в кулаке папку, забирает кровь для анализа и уходит, так и не сказав ни слова.

***

До встречи в комментариях) Надеюсь теперь пролит свет на отношения братьев…

Глава 18. Дарина

Меня кроет. Дико. Безумно. Я оказываюсь в стенах этой красивой тюрьмы. Но кажется, все тут пропитано отчаяньем и страданиями. Прошлыми. Будущими.

Я не хочу здесь оставаться, я не хочу! Внутри клокочет злость и гнев. Хочется рвать на себе волосы, одежду, разрушить эту золотую клетку до основания!

И дело даже не в том, что он это сделал, я смирилась с тем, что он просто псих. Но я понять не могу, почему я, почему он сделал это со мной?

И этот врач. Брат его. Я же видела в его глазах жалость, но надеяться на то, что он сообщит обо мне, бессмысленно. Он боится Саида. Они все его боятся! Но он смертный.

Господи, еще немного, пара сантиметров, и я бы повредила сонную артерию. Каких-то пара сантиметров, и я была бы свободна! Как и чуть раньше.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу! – голос прорезается, и я просто кричу.

Перед глазами милая сучка с экрана, что заигрывает со Ждановым.

Они так быстро заменили меня. Раз, и нет Савельевой. Бесконечный конвейер, даже траура не объявили! Потому что я никто. Я никто! Всего лишь тело, которое захотелось психу. И никто, никто меня не спасет!

Дверь открывается, и входит Амина, а за ней несколько мужчин в рабочей форме.

Я застываю, обнимаю себя и смотрю, как мужчины, о чем-то переговариваясь, снимают зеркала с больших шкафов. Снимают картинки под стеклом. Снимают даже стеклянные статуэтки с полочек, оставляя комнату пустой и безжизненной. Сосуд для людей. Как я сосуд для чужого ребенка.

Я не знаю, сколько еще так простояла, смотря в место, где должно было быть зеркало.

Там раньше было мое отражение. Красивой, успешной женщины, всего добивающейся самой, несмотря ни на что, несмотря на отца-тирана и травму, которую нанес неизвестный.

Кто-то злой и незнакомый.

До сих пор берет страх, когда вижу во сне себя на утро.

Разбитая, в синяках, униженная, пустая.

Тогда, восемь лет назад в зеркале я не узнала себя.

Теперь я даже не вижу себя.

Холод пробирается под кожу, и я спешу под одеяло, прячусь, как делаю всегда, когда накрывает.

Когда все тело дрожит от страха, что тот ужас может повториться. Засыпаю беспокойным сном. Одеяло не греет, темнота надвигается все больше. Хочется кричать, хочется бежать, звать на помощь! Но никто не придет! Никто не поможет! В какой-то момент окутывает теплом. Горячим, почти обжигающим. И стало так хорошо! Так спокойно! Словно солнцем греет, словно я снова вернулась в детство, в тот момент, когда еще мама была жива. Мы были на море, вода ласкала мои ступни и ее ноги в длинном платье.

Просыпаюсь отдохнувшей, тянусь руками вверх, но вмиг вспоминаю, где я, кто я… И кто тот, кто в одних трусах с явным бугром сидит в кресле напротив и смотрит на меня.

– Только не говори, что ты решаешь, какую первую часть моего тела сожрешь, – бросаю ядовитое, мельком замечая повязку на плече. Надеюсь, ему было больно, хотя он этого и не показал.

– Я бы тебя сожрал, но не так как, тебе бы хотелось.

– И что это значит?

– Это значит, что я всего лишь сексуальный маньяк, а не каннибал, радуйся, – подходит он ближе, сверкая своим прокаченным торсом с густой порослью волос. От его кожи даже на расстоянии веет жаром. В голову приходит опасная мысль.

– Где ты спал?

– В своей кровати, конечно.

– А где твоя кровать, Саид?

– Моя кровать там, где спит моя жена.

– Я не твоя жена!

Саид поднимает уголок губ, а глаза сверкают опасным блеском. Он резко хватает одеяло, а я цепляюсь в него со своей стороны. Силы не равны, и вскоре это перетягивание кончается тем, что он просто кидает одеяло на пол… По коже скользит прохладный сквозняк и соски позорно скукоживаются.

– Я буду…

– Кричи, а то я лишь однажды слышал, как ты это делаешь…

– Ты больной псих! Не подходи ко мне! – кручусь на кровати и вскакиваю. На мне ничего, ни одной чертовой нитки. – Ты раздел меня!

– Люблю спать с тобой голышом, сегодня впервые спал, не парясь, что тебе надо рано вставать.

– Да что ты такое несешь! Мы никогда не спали вместе! Ты изнасиловал меня! Начинил своей гнилой спермой, как утку яблоками, а теперь делаешь вид, что мне это нравилось?!

– Мне всегда нравилось твое остроумие, – он наступает, а я шагаю к окну.

– Не подходи, я выпрыгну, – дергаю ручку окна, а она не поддается. Обреченно оборачиваюсь. Это какой-то кошмар, просто кошмар! – Не подходи, чудовище!

– Я просто поцелую тебя, так сказать, на день грядущий, чтобы работалось лучше, – рвусь в сторону, но он ловит меня. Спиной к себе прижимает. Словно к печке раскаленной.

Рука на шее, вторая в волосах.

Я даже дернуться не могу. Лишь сжать зубы, закрыть глаза и не чувствовать, не ощущать, не испытывать чертово волнение, которое охватывает все тело.

Задерживаю дыхание, прислушиваясь к тому, как жадно он втягивает мой запах…

– Я так долго был этого лишен, смотреть на тебя в лучах утреннего солнца… Твоя кожа светится бриллиантами… Сегодня я надену на тебя те, что купил специально для тебя…

– В задницу их себе засунь…

– В задницу я давно мечтаю тебя трахнуть, даже купил пробку с бриллиантом.

– Ты больной, только попробуй…

– Я не только попробую, я сделаю это, а тебе понравится…

Кусаю губу, когда к неровному дыханию прибавляется шипение, а кожу спины обжигает горячий мужской член.

Ненависть бурлит во мне кипятком шипящим, но в нем варится безумие от губ, что жалят шею, от языка, что ядом касается кожи…

Я шиплю змеей, ощущая, как его собственная оголяется и трется об меня.

– Извращенец, – пытаюсь вырваться, но он лишь сильнее давит.

Не больно, но дико обидно.

– Мне противно, – пытаюсь его головой ударить, а он только отмахивается, посмеивается, массажируя мне кожу головы…. Мне не может быть приятно… Не должно….

– Вранье… Сегодня ты станешь моей женой, и я тебя трахну. Ты будешь сопротивляться, ты будешь кричать, ты будешь бить меня и кусать, но как только я войду в тебя, как только я размажу сперму по твоему лицу, ты признаешь, что хотела меня… Я заставлю тебя.

– Никогда! – уже плачу, а между ног отчаянно щиплет в надежде, что он не только прикоснется, но и доведет… Нет-нет! Господи, он дрочит на меня!

Спину обжигает несколько горячих капель, а он целует меня в щеку и уходит в гардероб, пока я, задыхаясь от нехватки воздуха, просто чувствую, как капли спермы стекают по ногам. Это унизительно! Гораздо легче было воспринимать тот единственный раз с мужчиной, потому что мозг не позволял даже вспомнить детали. Лишь страх и ужас, которые охватили меня, лишь боль, что пронзила мое тело. Но я хотела забыть и забыла, а как забыть это? Как забыть, если он постоянно перед глазами?

– Однажды я убью тебя, – говорю ему вслед, когда он уже у двери, в полном облачении. Красивый и ужасный.

– Однажды ты полюбишь меня.

Никогда еще мой смех не был таким зловещим.

– Это только в сказках красавица влюбляется в чудовище… А это не гребаная сказка! А ты никогда не станешь принцем!

– Однажды ты полюбишь меня, – повторяет он, словно сам в это не верит и закрывает за собой дверь, а я лишь могу кинуться к самой тяжелой вещи, что я способна поднять. К подушке, которую и кидаю в сторону двери.

– Никогда. Никогда. Никогда!

Глава 19.

Он ушел, а я осталась. Стояла униженная, не в силах пошевелиться. Пыталась найти в себе разумные зачатки, попытаться мыслить здраво. Вспоминаю как жила с отцом. Попытки им манипулировать. Думала, что если буду послушной, он смягчится. Что позволит мне самой выбирать свое будущее. Пока в какой – то момент он просто не позвал меня в кабинет, чтобы сказать, что я выхожу замуж. Он уже обо всем договорился. Договорился, господи.

Я даже не видела своего будущего мужа, даже знать его не хотела Сбежала в ту же ночь.

И какой был смысл? Какой был смысл во всей моей жизни!? Восемь лет мыканий, попытки сделать себя, чтобы снова вернуться в отправную точку.

Душ принимаю медленно, стараясь смыть с себя не только липкие пятна, но и прикосновения, которые фантомными кляксами застыли на теле.

Горячий душ. Холодный. Снова и снова лью на себя воду.

В голове проясняется.

Я пытаюсь отодвинуть на задворки безысходность и понять, почему Саид ведет себя так, словно знает меня.

Словно спал со мной. Словно я добровольно ему отдавалась. Словно могла…

Не просто в беспамятстве, а на яву.

Это полная глупость конечно.

Этого не может быть, но я начинаю вспоминать, что провалы в памяти бывали всегда, когда я шла пить с Галей. Она должна была помогать добираться до дома, и она всегда помогала, или говорила так…

А если… Страшная мысль, но все же… Если она врала? Если Саид… Закрываю дрожащими руками лицо… Нет, нет… Это чушь. Этого не может быть.

Но если он и раньше брал меня. Если он прознал про мой недуг и нагло пользовался моим телом.

А я? Я ж не дура, чувствую, как тело тянется к нему… Тело словно собака реагирует на его чертову стальную палку между ног.

От этого становится противно, от этого мутит.

Выхожу из душа, отравленная мыслями, вижу накрытый завтраком стол. Скинуть бы все эти красивые блюда. Запустить в стену золоченную посуду. Но сегодня она как назло вся из стали. Придурок… Убить можно чем угодно, было бы желание.

Но мне нужны силы. Чтобы узнать правду, чтобы использовать ее против него. Для себя.

Сажусь за стол и принимаюсь за вкуснейшие булочки… Мягкие, с творогом. Как я люблю.

– Амина, а я могу позвонить? – это глупый вопрос, но вдруг она по доброте душевной позволит. Хотя, о чем я. Качает головой, застилая кровать и выкладывая на него какую – то одежду. – Хорошо, позови тогда Саида сюда.

– Хорошо, – продолжает она заниматься своим делом.

– Срочно.

– Конечно.

Пока жду от нервов съедаю всю тарелку сырников с черничной начинкой. Он знает даже, что я люблю. Все знает…

Либо он долбанный сталкер, либо реально знает меня очень давно.

Пожалуй, надо было давно показаться психиатру и вылечить эти провалы в памяти, но все не было времени. А теперь времени много, а психиатра нет.

Напрягаюсь спиной, выпрямляя позвоночник, чувствуя, как хлестнуло сквозняком от двери. Шаги Саида легкие почти невесомые. Что странно учитывая его комплекцию.

– Дарина, я занят, давай живее, – говорит резко, грубо, а руки тяжелые на плечи опускаются, гладят, сжимают почти до боли… До мурашек. Скидываю с себя его ладони, встаю и отхожу к окну. Мельком замечаю, как в саду работают садовники и бродит вдоль дорожек охрана. – Дарина?

– В тот раз, когда мы зачали этого ребенка, у нас был первый секс?

Он удивленно вскидывает бровь. Я прохожусь взглядом по его внешнему виду. Костюм ему идет, в ней он выглядит варваром под маской бизнесмена. Словно затаившийся в кустах бизон.

Я пытаюсь не злиться, потому что уже знаю ответ. Он вырисовывается из его усмешки.

– Сама же знаешь ответ.

Руки, сжатые в кулаки, просто падают.

– Галя знала?

– Хочешь позвонить ей?

– А можно? – он выглядит подозрительно спокойным, а его это приближение опасным. – Она знает, что я жива?

– Если будешь послушной, Дарина, то получишь все что хочешь, – трогает он мое лицо, а я дергаюсь. Не могу этого вынести не могу.

– Свободу? Мою жизнь. Карьеру?

– Теперь я твоя жизнь, смирись. Во всем остальном без ограничений… – тянет к себе, выдавая собственную слабость. И мне бы поддаться, мне бы притвориться…

– Да не могу я! И ребенка твоего не хочу! – срываюсь в пропасть. Ненадолго меня хватило, зато я могу вцепиться ногтями в его лицо, но он не позволяет, дергает меня на себя, легко поднимает в воздух и скидывая все со стола роняет на него, резко, раздвигая мои ноги. Пытаюсь впиться ему в кожу, но он стягивает мои руки за спиной одной рукой, а другой удерживает лицо за щеки. Приближается. Сокращает миллиметры.

– Ты сказал, что торопишься.

– Всегда найду время, чтобы трахнуть твой рот, – исполняет он свою угрозу перекрывая мне воздух языком. Буквально долбит им рот, заставляя участвовать в этом акте насилия. Отрывается с трудом, только когда стучат в дверь.

Он отходит, поправляет штаны.

Я спрыгиваю со стола, бросаю в него тарелкой, но Саид ловко избегает снаряда.

– Ты доведешь меня до нервного срыва, и я потеряю ребенка. Тебе твой брат не сказал, что стресс вреден?

– Все зависит от тебя, Дарина. Если будет малейшая угроза, постельный до самых родов станет твоим постоянным режимом.

Он уже у двери, а у меня столько вопросов.

– Как часто? То есть… В какие из дней ты делал это со мной? Я пила не так часто.

– Ты пила только в те дни, когда тебя звала Галя, то есть в те дни, когда я этого хотел.

Кожа на лице огнем полыхнуло, сердце вскачь.

Перед глазами десятки ночей, танцы, клуб, и образ… Я просто танцевала… А он… Не может быть. Не может быть….

– Галя бы не стала. Ты врешь. Все эти годы?! Ты же был женат!

– Мне просто нравилось смотреть как из холодной ледяной королевы, ты превращаешься в мою личную шлюху. Забавно даже, что сегодня станешь женой. Через час церемония, тебе нужно приготовиться.

– Я… – слов не нахожу. – Она не могла со мной так поступить, она моя подруга!

– Если тебя это успокоит, выбора у нее тоже не было.