Текст книги "Чаша Сварога. Славянская сага. Славянский эпос. Начало начал"

Так и в летописи потом записано было, и во всех посланиях тоже. Но и сам Змей не возмущался. Когда он узнал у Прях, что лучшего воина, чем Добрыня все равно не будет, то согласился он с тем, что должен быть Добрыней убит.

Змей ведь не человек, он мудрый. А еще он может сам писать свою историю так, как ему хочется.

Мы никак не можем точно узнать, что стало с Огненным Змеем, да и история Тугарина полна противоречий и страстей. А вот с Горынычем все ясно было – убил его в поединке Добрыня. Правда, говорят, что где-то в горах убил, когда тот украл племянницу князя Владимира Забаву, и пришлось богатырю туда мчаться. Но это уже не существенные детали. А в остальном все так и было.

После этого события, печального и радостного для Киева одновременно, на почетном месте сидел князь – воин. На пирах бывал чаще, чем Илья, который все время угадывал в погреб и за дело и без всякой причины.

Только одно было ясно и понятно. Что пока еще не перевелись богатыри на земле русской. Но судя по тому, как шли дела там, они скоро переведутся, в том тоже сомнения у наших духов не было никакого.

83.. Алеша и Тугарин Время великанов прошло

Великаны и Змеи почти извелись к тому времени, но никак они не могли успокоится.

Вот и Змей Тугарин все норовил земли киевские захватить. Только не то время выбрал он, хотя и казалось ему, что там богатыри перевелись. Кто на дальних заставах был, а кто и в погребе княжеском посиживал, за то, что правду выдавал, не церемонясь с великим князем особенно.

Уже и Святогор в земле русской оказался, и другие великаны сгинули, а Тугарин все мечтал о возврате старого времени. И вроде узнал он, что некому там с ним сражаться. Да просчитался Тугарин.

В одно время с ним появился Алеша. То ли воин, то ли чародей был этот таинственный пришелец. Этого пока даже Яга с котом не особенно знали.

Только Тугарину и пришлось на своей шкуре все изведать, и хитрости его разные, и меч вострый. И вроде был он не так могуч, как Илья из Мурома, не так благороден и умен, как Рязанский князь Добрыня. Вот и обманулся Тугарин.

Погнал его Алеша в поле чистое. Как он там сражался, никто на то взглянуть не решился.

Одно только видно было – после того сражения, когда Змей Горыныч немного припоздал, Тугарина след простыл. Ни живого, ни мертвого его найти не могли.

Сама Марена уверяла, что был Тугарин, да сплыл. Как такое могло случиться, сказать трудно.

Только вернулся Алеша Ростовский в Киев стольный героем и богатырем, победителем грозного Тугарина. Как же обидно тому было слышать былины про поражение великана. А ничего не поделать.

Уверяла его Яга, что просто время его давно закончилось, потому все так и случилось. Но только кулаки сжимал и зубами скрипел Тугарин, а сделать ничего он так и не смог.

Такая вот печальная история с последним из племени Великанов случилась. Нельзя вернуть прошлое, каким бы славным оно не было, нельзя, – это точно. А на Тугарина всегда Алеша найдется не из Ростова так из Мурома или Рязани или какого иного града. Героев много, а Тугарин один, потому ничего ему с ними не поделать.

84. Садко решил получить подводный мир и чуть не уморил Царя Морского.

.

В то самое время, когда Добрыня со Змеем бился, а Илья с Соловьем Разбойником, а Алеша с Тугариным грозным, еще более яростный и могучий противник достался Новгородскому богатырю Садко.

Правда, история это очень темная, подобно сыну Посейдона Тезею, считался он сыном царя Морского. Только каким-то образом на земле оказался. Но очень хотелось царю получить Садко назад. Вот и приманил он его и рыбкой с золотыми перьями, и богатствами и девами прекрасными.

Только тверд был Садко, до того дня, когда поднялась буря на море – это царь —батюшка его гневаться стал, что не слушает его Садко. Понял тогда молодец, что не только себя, но и всех, кто ему доверился, погубит Садко. И все – таки по старинному обычаю три раза они жребий кидали, кому же в гости к царю на дно морское отправляться. Но жребий на то и жребий, чтобы волю указать.

Неизменно доставался он Садко. И пришлось ему с судьбой своей примириться. Так обрадовался царь морской тому, что сына и наследника он дождался, что в пляс он пустился. Пришлось Садко ему на гуслях поиграть. А был у него такой дар к музыке, что заплясало все вокруг. Только когда беда страшная случилась, и от плясок этих весь мир тонуть стал, тогда порвал струны на гуслях Садко, да и утихомирилось все, и на дне морском и на поверхности воды затишье теперь было. Тогда и помогла ему Василиса Прекрасная выбраться на берег морской, и стала она его любимой женой. А царь все ждал и ждал сына своего назад. И обязательно дождется он его в назначенный час. Сыновья всегда возвращаются домой рано или поздно.

85. Одиночество Ноя. Остаются только черти. Он думает о походе.

Мы давно уже не заглядывали в подземный мир – в Пекло. А между тем все самые главные события происходили там.

Ведь и большинство духов, чтобы пережить суровую зиму, а кто-то говорил, что так Велес собрался примириться с Нием, показать, что он такой же властелин, как и Перун, и он сам, потому духи отправлялись на долгую зиму в Пекло, да там и оставались.

Ний был умен и проницателен. Окутанный вечной тайной властелин тьмы никак не мог смириться с тем, что он оказался во мраке, когда весь остальной мир даже холодной зимой был залит светом.

Потому и боролся он с землей и с небесами, и рвался туда то тайно, то явно, и все хотелось ему оказаться в тех просторах бескрайних.

Ведал ли он, для чего все это было, или только жаждал полной власти, кто его знает. Но и не думал он о том, что править можно, объединившись с Перуном и Велесом, от этого будет больше толку. Нет, ему надо было пройти все это, чтобы все было в его руках.

Мы знаем, что с ним оставался бог войны Волох.

Был ли он его родным или приемным сыном, этого никто так и не знал до конца. Но к нему все время был обращен взор грозного Ния. Однажды он о том сказал Волоху.

– Ты видишь, что я один, я не могу надеяться на Кащея, хотя свое дело он делает, и однажды может не найтись того, кто с ним сразится. Тогда пусть и замороженная земля будет наша.

– Но зачем нам эти льды и снега? – удивился молодой Волох, – он успел заметить, что в пору, когда Кащей на земле все замирает и каменеет.

Ний возмутился.

– Льды и снега – лучше, чем ничего.

– Возможно, -отвечал он, – только мы не сможем жить в таком мире, – если молодые боги (а он рвался к ним всей душой) от нас отвернутся, то мы погубим землю.

– Не смей так говорить, – возмутился Ний, – даже думать так не смей.

Но он тогда почувствовал, что плохо знает Волоха. Свет, тепло, молодые боги сыграли с ним злую шутку. Он рвется из тьмы к свету.

В том не было ничего удивительного, но это было очень обидно для него.

86. Свет Любви во тьме. Явление Лели и Волоха

Прошло какое-то время после того разговора о свете и тьме. Ний теперь был насторожен. Заставил своего черного Змея и кого-то из преданных ему чертей следить за Волохом. Но никаких особенных происшествий тогда не было. Хотя стало понятно вскоре грозному богу, что было это затишье перед бурей. Да и как могло быть по-другому, если жизнь в этом мире была непредсказуема даже для богов.

Бурю в этот мир принесла богиня Леля – покровительница влюбленных.

Лада говорила, что она была послана ему в жены. Ний не мог не доверять богине Любви. Только пошло все не так. Леля оказалась своенравна и непредсказуема. Она осветила подземный мир, и не только осветила. Она тут же увидела Волоха, о котором не могла знать. Но как только увидела, они просто не отводили взгляда друг от друга. Вероятно, так родилась впервые в мире любовь с первого взгляда.

Волох теперь был уверен, что она пришла за ним. Да и она сама в то верила. Если и хотела Леля стать женой Ния, то это было уже в прошлом.

Только как же обидно было слышать подобное, сознавать это тому, кто и без того был зол на весь остальной мир.

Если бы в подобной ситуации Перун пометал молнии, погромыхал и успокоился, а Велес посмеялся и отпустил ее, потому что кроме его Ясуни для бога всего живого все равно никого не существовало, то тут все оказалось очень трагично, тяжело и страшно.

Грозный Ний растерялся на миг. И этого мира хватило для того, чтобы Леля договорилась о чем-то с Волохом и вместе с ним исчезла.

Это в сказках Царь Морской устраивал за беглецами погони. Ний не собирался этого делать – стать посмешищем для Велеса, а потом и Перуна он не собирался.

– Пусть бегут, – кивнул он Дракону, – глупцы, они не понимают, что творят.

На том все и закончилось так же неожиданно, как и началось. Если наши влюбленные и заплутали где-то в лабиринтах Пекла, то только по собственной воле.

Никто не мог бы сказать, что их злоключениям Повелитель Тьмы приложил свою руку. А потому они все-таки вырвались на свет.

Леля обняла Волоха и рассмеялась. Он оказался моложе и краше, чем она думала прежде. И это ей очень понравилось. Так любовь вместе с новой волной вражды снова вернулась на землю.

Велес, глядя на них напряженно молчал. Он радовался тому, что этой дерзкой богине удалось вывести Волоха на свет. Только надо быть особенно осторожным. Ний не Перун, предугадать, что он будет творить, они никак не могли.

87. Встреча Велеса и Волоха

Как и все, кто покидал небеса или подземный мир, наши влюбленные оказались в заповедном лесу.

Волох огляделся вокруг. Свет, о котором он так долго мечтал во тьме, оказался ярче и прекрасней.

И это был разный свет – свет от огней, свет от звезд и солнце. И переливы его, и блеск то ласковый, то слепящий, пришлись ему по душе. Рядом с ним была любимая богиня. Только отчего так тревожно было у него на душе? Вот этого он никак не мог понять.

Только когда Леля улыбнулась и повела его к Велесу, опомнился на миг Волох. Он понял, что в каждом из миров есть свой повелитель. Они очень разные, угадать, что и от какого из них ждать трудно. И тот, кто так поспешно оставил одного, должен был предстать перед другим.

Хотя Велес казался добрым, и наверняка даже голоса никогда не повышал, но почему Волоху хотелось, чтобы он громыхал, метал громы и молнии. Только бы не улыбался так спокойно и добродушно.

Как странно все это ему казалось. Но такие чувства были в его мятежной душе, а он уже успел убедиться, что чувства его никогда не обманывали.

Велес заговорил первым. И хотя вокруг было много и духов и людей, но на таком почтительном расстоянии, что можно было подумать, будто они остались одни.

– Я рад вашему появлении.

Странно, но по голосу его нельзя было сказать, то он радовался. Велес продолжал:

– Даже наш старый приятель Кащей все время пытается сбежать из Пекла, что говорить о тебе, только и забот теперь прибавиться. Ведь ты не думаешь, что Ний просто так это оставит.

– Да, но он не устроил за нами погоню, – вырвалось невольно у Волоха.

Велес негромко рассмеялся. Но все, кто был в отдалении, оглянулись и пригляделись, они слышали если не слова, им произносимые, то смех его точно слышали, пытались понять, что же он думает. Но это неведомо было даже стоявшему рядом Волоху.

– Он никогда бы не устроил погони. Месть – закуска, которая подается в холодном виде.

Волох волновался, он не расслышал и не понял того, что говорил Велес, но по интонациям и скрытым волнениям его было понятно, что ничего хорошего их всех не ждет.

Он хотел, но не решился спросить, что им делать дальше, возвращаться назад или отправляться в какие-то иные миры.

– Ну что за глупости, – услышал он голос Велеса, – кто и когда возвращался назад. Что сделано, то сделано, нам остается только ждать доносов от чертей и предугадать все его поступки.

Леля уже обнимала Велеса. Волох угрюмо молчал. Он понимал, что произошло что-то непредсказуемое, ему и на самом деле не понятно. Но Велес прав, случилось то, что случилось. Они наделали много шума, и надо было помочь противостоять Нию.

И все-таки столкновение с Велесом озадачило юного бога. Он и на самом деле был достойным соперником для Властелина Тьмы.

88. Черти пошли к людям

В то время, когда вырывавшийся из тьмы Волох наделал столько шума в заповедном лесу, начались какие-то странные волнения и среди людей. Они отбились от рук, да так, что духи, к ним приставленные, чаще всего уже не могли с ними справиться.

Недаром говорится, что забота, как и беда в одиночку не ходит. Что было делать Велесу, если из подземного мира надо ждать одной беды, а со стороны людских последний – другой.

Трудно сказать, кто и как бы поступил, только свистнул Леших и волков Велес и стали они совещаться, что же им делать дальше.

Долго думали, решали, спорили. Одно было ясно, если сейчас не усмирить их, то потом точно никакой управы на них не будет. А ведь управа была нужна, да еще какая.

Духам оставалось только гадать о том, что они там решили. Зато черти уже точно знали, что будет происходить дальше. Подняли чертей наши Лешие, да и отправили к людям.

– Хватит вам лежать, пришла пора за дело браться.

– За какое такое дело? – не унимались черти.

Но им быстро объяснили, что от них требуется.

– Будете вы к людям приставлены. Да, смотрите, так, чтобы глаз с них не спускали. Делайте что хотите, но они должны знать, что за ними есть глаз и глаз.

Противились черти, но не сильно. Они догадывались, что рано или поздно такой час все равно настанет. Не нынче так завтра все равно их заставили бы людьми заняться.

Кто-то из них возмущался, кто-то смирился сразу. Только поняли люди, что не смогут они особенно вольничать. Как только возмутился, задумал что-то черное да страшное, так против тебя все и оборачивается. И стало им казаться, что кто-то слышит даже то, о чем они не говорят, а только думают.

Сначала отмахивались от таких догадок, но чем больше проходило времени, тем лучше они понимали, что все так и есть. Кто-то случайно видел чертей, когда те как-то себя обнаруживали, кто-то только слышал о них странные истории. Только черти, не привыкшие к такой службе дни и ночи, быстро уставать стали, и рваться на свои болота, к вольной и беззаботной жизни.

Если сначала это было интересно, то скоро надоели им люди, да еще как. Тогда стали они к Велесу и Лешим приставать, чтобы те избавили их от людей. Завидовали страшно тем, кому людей не досталось.

Лешие растерялись. Только Велес твердо на своем стоял.

– К старому возврата нет, выбирайте из двух зол меньшее, к Нию отправитесь в огненные печи, -а я тех чертей сюда доставлю, они закаленные, получше вашего с делом справятся. Или к людям отправитесь.

Опешили черти, они о таком, когда ныть начинали, и подумать не могли. Охотников в пекло отправляться немного нашлось. Только и Велес задумался о том, как помочь чертям, что еще такое сделать можно, чтобы людей в узду взять.

89 Белбог и Чернобог приставлены к людям

Велес понимал, что как бы черти не били копыта, для людей этого недостаточно вовсе.

Нужно, чтобы над ними и над людьми стоял еще кто-то. Но кто это может быть?

Вот он обитает в лесу, но без Лешего ему трудно пришлось бы. А какой Леший над людьми быть должен? Размышления пока заводили его в тупик.

Если бы Чернобог не пролетел перед ним грозной черной стрелой, то думал и гадал бы он еще долго.

А тут решение пришло само. Конечно, кроме чертей, которые незаменимы рядом с людьми и будут делать свое дело, пока люди не перевелись (черти еще не ведали, что они приговорены к людям и должны с ними оставаться), кроме чертей должны быть те надзиратели, которые станут записывать все добрые и злые дела.

Создать призраки по подобию Белбога и Чернобога не составило труда. Черти их размножили с великой радостью, как и рассказы о том, что Белбог учитывает каждое доброе дело, а Чернобог черное, и ничего не забудется, обо всем они известят Ния и Стрибога на грозном суде, когда придется человеку мир покинуть.

Кто-то отнесся к рассказам чертей серьезно, кто-то пропустил мимо ушей, но это их беда.

Главное же было сделано – теперь люди были окружены тройкой духов и могли выбирать белое или черное, даже прикинуть, что их будет ждать потом, когда придется в иной мир отправляться. Нельзя сказать, чтобы они испугались чего-то. В те времена допотопные люди вообще мало чего боялись. Но многие оказались разумными, неприятностей особенных на свои головы не собирали. Черти могли перевести дыхание, некоторые из них даже заскучали немного, стали придумывать для своих подопечных какие-то развлечения, то ли их на прочность испытывали, то ли просто забавлялись.

Но можно было с уверенностью сказать, что люди очень сильно изменились, от прежнего беспокойства у Велеса не оставалось следа.

Если кто-то и был разочарован, так это черти из Пекла. Они ничего не смогли дождаться, на землю их так и не взяли, потому они и пребывали в страшном унынии. Все остальные происходившим оставались довольны.

90. Ний – Белбог и Чернобог

Напрасно и люди и даже некоторые из чертей думали о том, что это только страшилки, чтобы усмирить их немного. На самом деле очень скоро первые уходящие в мир иной души убедились в том, что все так и есть. Им оглашены были списки добрых и злых дел, да так, что многим очень неуютно было тут оставаться.

А уж выдержать суровый взгляд Ния и насмешки Стрибога смогли вовсе не все. Как-то все перевернулось в их душах, и кто-то из чертей, там бывших, и рассказал, что же в подземном мире перед корнями священного дуба происходило на самом деле.

Все, кто слышали об этом происшествии, уже никак не могли шутить с Нием и Стрибогом, а к Белбогу и Чернобогу с особенным почтением относились. А если и пытались как-то воздействовать на них, то только принося им жертвы, прося о защите.

Так все наладилось окончательно и надолго. Но если с людьми все оказалось не так сложно, то с самим Нием и Волохом, от него сбежавшим, проблема никак пока не разрешилась.

Юный бог войны оставался на земле, появлялся то тут, то там, Велес и все, кто его окружал, ждали, пока появится Ний, и попытается что-то сделать хотя бы для того, чтобы не чувствовать себя побежденным по воле этого мальчишки. Если судами над душами, появлением Белбога и Чернобога они смогли как-то отвлечь людей, то ведь ненадолго, все вернется снова на круги свои. Что тогда происходить будет.

Велес вспоминал, как в прошлый раз ему пришлось усыплять Даждя, Перуна, запирать в подземном мире Ния и всех, кто рвался на землю с ним. Тогда у него все получилось. Так это ведь тогда. Но теперь наверняка будет по-другому.

Тревоги охватывали его душу. Не было им конца и края. Правда, а такие минуты он вспоминал о бедах Одина, на которого обрушивался то коварный и непредсказуемый Локи, то чудовищные волки и Змеи, этим же богом и порожденные. Да и богиня подземного мира Хель была так ужасна, что Ний мог показаться просто Ярилой – страстным и прекрасным. Это немного утешало Велеса, но ведь от тех, кто не так страшен внешне, тоже можно ждать чего угодно, и еще неизвестно, кто и кого победит. Но Велес просто жил в своем мире, и порой огорчался, порой радовался, готовясь то к отпору какому, то к шумному празднику.

Ясно одно – их мир не лучший, но и не худший из всех, остальное как-то утрясется.

91. ЗАВЕТ ВЕЛЕСА

Вначале был Бог – самый прекрасный из сыновей Лады Велес получил от богини пламенный перстень.

Это было не просто украшение. Он вселял в душу самого бога и того кто оказывался рядом с ним неодолимую страсть и нежность пред которой никто не мог устоять. Так в бесстрастном и еще недавно неподвижном мире появилась настоящая страсть и любовь. Как и любой огонь, она могла согреть нас, но чаще пепелила. Только сначала этого ни Велес, ни Перун не знали, а если и догадывались о том, то старались не думать.

Все было мирно до тех пор, пока не появилась у Перуна жена облачная вилла Дива. И не воспылала она страстью к Велесу. Это неизбежно должно было случиться.

Мудрая Лада не стала даже вмешиваться в это. Породили они прекрасного и вечно юного Ярилу. Так впервые страсть оказалась на земле. Но не мог Перун простить брата своего, как не пытался. Тогда в справедливой ярости и сбросил его на землю, в дремучий лес, который стал заповедным. Но не спасло этого и не успокоило Перуна на небесах. Не отрывала взора Дива от земли. И хотя сбежать она туда не могла, но окаменела, ничего больше не видела и не слышала.

Последнее, что мог сделать Перун, это облачить брата своего неугомонного в шкуру медведя.

Теперь разглядеть его и отличить от других медведей было невозможно. Только не один Велес медведем стал. Когда Ярила подрос, он тоже получил от Велеса такую шкуру, когда в зимнюю стужу появился на земле Коляда и ему шкура досталась.

Да и все остальные боги хотели быть таким как он. А может, над Перуном поиздеваться пытались.

Когда увидел он медведей дюжину, то и наложил на них новое заклятье – пусть полюбит медведя какая глупая девица, даже не подозревая, что перед ней молодой и прекрасный бог. А вот если это случится, тогда только от шкуры он и избавится.

Понял Велес, что произошло. Поняли это и молодые боги. Сначала они опекались, а потом решили, что им и так неплохо живется. Был таинственный остров Буян, где никакое заклятие Перуна не действовало, всегда находились девушки, ведьмы ли или просто проницательные девицы, которые догадывались, что нет таких животных, есть боги, в звериной шкуре. Так и существовало предание древнее. Отважные, жаждавшие не просто мужа получить рвались к своим медведям, чтобы изведать страсть и с богом рядом оказаться.

Невозможно было их в том разубедить, и они находили того, кого искали. Ну а остальным доставались просто смертные, в лучшем случае чародеи в волчьей шкуре запрятанные. С ними тоже, наверное, можно было жить, даже полюбить их можно, только это совсем другая жизнь и совсем другая любовь.

 
Найди своего медведя, он где-то живет в глуши,
И путь в этот мрак неведом, но ты туда поспеши.
Там встретят и лисы, и волки, пусть там поют Соловьи.
Найти своего медведя – тот факел вечной любви
Зажги, пусть он полыхает, на этот свете и том,
И пусть тебя не пугает вид его грозный, зато
Однажды увидишь бога в печальных его глазах,
И Велес посмотрит строго, и где-то на небесах,
 
 
Напрасно Перун ярится, ему не осилить чар,
И будет во мраке биться огонь, и тебя встречать
Он выйдет однажды снова, и в этой лесной глуши
Найди своего медведя, в объятия поспеши.
Кому-то достались волки, строптивы они и злы,
И снова во мраке воют, а лисы порой милы,
Но хитростью и коварством, они одарят сполна,
И только в медвежьем царстве ты счастлива и вольна.
 
 
Там мед и малина снова, там звезды и небеса,
И мира совсем иного откроется полоса.
И пусть нам покой неведом, и пусть умереть должны,
Найди своего медведя, тайны, тревоги, сны.
Его окружают вилы, колдуньи с ним рядом там,
И только он сиротливо все ждет тебя, небеса
От молний и гроз зловещих в печали раскалены,
А в ожидании встречи лишь мутная спесь луны.
 
 
Иду по лунной дорожке, туда в тишину и высь.
И пусть мне страшно немножко, но мне без медведя не жить.
Там звери отступят снова, он факел страсти во мгле,
В преддверии рокового прорвется медведь ко мне.
 

92. Семаргл приносит им огонь.

Чего только не происходило с людьми в те времена.

То они на солнце сгорали, да так, что уже к жизни их вернуть не могли. То сталкивались с Нием и превращались в камень. На кого-то наводили чары, он становился серым волком в одночасье. Лягушек развелось больше, чем надо. Говорят, некоторые из них были царевнами прежде. Только как же теперь понять и узнать, какая из них царевна, а какая лягушка.

Так все и продолжалось, пока самой большой беды не случилось – тогда исчез у людей в зимнюю стужу огонь. Весь разом погас, словно какая-то невиданная рука взяла, да потушила его тут же.

Вероятно, чародейство Кащея все-таки имело место быть, да еще какое. Потому что ни делали люди, как ни старались, а огня все не было. И так они от этого расстроились и пали духом, что умирать и замерзать на ходу начали.

Яга понимала, что еще немного и погибнет мир, без огня он не переживет зимы лютой. Что было делать? Отправила она ворона черного к Семарглу.

– Пусть с огнем он возвращается, иначе всем худо будет, – наказала Яга ворону.

Растворился тот где-то в морозной мгле.

Кот Баюн и Домовой только сидели и гадали, долетит или не долетит ворон до Семаргла.

Яга спокойна оставалась. На третий день вернулся ворон вместе с Повелителем Огня. И те, кто еще оставался жив, опомнились, к очагам пришли и получили они огонь, да еще какой.

Обрадовались люди. Но хмур и зол был бог Семаргл, вот и сказал он им:

– Берегите огонь, ведь если что-то такое снова случится, то я могу и не успеть, а Кащей наверняка снова захочет погасить его.

Вот тогда и будет скверно, с огнем шутить нельзя.

Только нельзя было на людей надеяться особенно, тогда и потребовала Яга от Волхва жрецов, специально, чтобы в храмах они день и ночь огонь охраняли и не давали ему погаснуть.

Яга на этот раз была строга, как никогда:

Смотрите у меня, – говорила она этим молодым и веселым парням, – исчезнет огонь, жизнью своей за это заплатите, во второй раз ничего подобного не случится больше. Не полетит ворон, Семаргла сама не пущу. Кто прежде всего о себе и о детях малых думать должен? Кащей, Семаргл или вы сами?

Жрецы в первый раз видели и слышали Ягу, только знали они, что старуха от своего не оступиться. Вот и дежурили они по очереди над тем огнем, глаз с него не спускали. А когда Кащей к ним подбирался, то собой огонь заслоняли. Так, что никак он их подкараулить не мог, и ни с какой стороны не мог подобраться.

Так и полыхало пламя негасимое. Кто один раз огонь потерял, во второй на такое уже не решится никогда.

93. Птицы радости и печали.

 
Птицы Ирия радость приносят,
А из Пекла тоску и печаль.
Снова лето веселое, осень,
Вместе с птицами люди встречают.
И во тьме, и в аду, и в ненастье,
Там, где свет застилает лишь мгла,
Птица радости светлой и счастья
Свой приют и покой обрела.
 

Страшной была та зима, когда только в последний момент принес Семаргл людям огонь. Гибельной она оказалась для многих. Только потом, те, кто выжили, все-таки лето встретили. И запомнили они его потому, что прилетели птицы из Ирия. Они принесли людям радостные вести, о том, что весна все-таки наступила.

Люди знали или догадывались, что все когда-то с таких птиц и начиналось, только потом оборвалось неожиданно, остались птицы только в Ирии, райские сады охранять, да у Ния во тьме тоже какие-то еще витали.

Те, правда, были вовсе не желанными гостями, они приносили в мир самые дурные вести.

Только сильные и мужественные предпочитали знать все, что с ними происходить будет. Ну а слабые, на них никто тогда особенно и не оглядывался, так и оставались они в неведении. И все-таки той весной пение птиц казалось особенно прекрасным и радостным.

Люди если не научились еще жизнь ценить, то уж точно стали совсем другими.

Птица Гамаюн и рассказала в песне своей о том, что Судьба людская в руках у прях находится. Это они при рождении сразу начинают нить жизни его плести, а потом, когда испытание хотят для человека устроить, узел завязывают на нити той. А когда увидят в Книге Судеб, что последний час пробил для человека, то и обрывают эту нить.

Так в те дни люди узнали и о птицах с женскими лицами, и о Пряхах небесных – повелительницах Судеб, и о том, как мир этот устроен.

Вскоре они сами уже в лесу заповедном могли отличить птиц радости от птиц печали. И все у них тогда было замечательно и значительно. Они поняли, откуда в их душах жажда летать появилась, жила она все это время и никуда больше не исчезала.

94. Рождение чудовищ, чары и запреты.

Все шло к тому, что люди присмирели, умирились, как – то образумились со временем.

Только там, где гармония наступает, все бывает и по-другому порой. Всегда находятся те, кто начинает вопреки всему жить по-другому.

Всегда были среди людей те дерзкие и несговорчивые, которые начинали нарушать запреты. А среди славян их оказалось больше, чем обычно. Неудачно их Ярила с Даждем сотворили, один холода, другой страсти добавил, а когда смешалось все это, то и получилось что-то непредсказуемое, в крайности впадавшее. И чем больше было запретов, тем сильнее и яростнее они их нарушали.

И ладно, когда люди просто ни с того, ни с сего гасили огонь в очаге или какие другие бесчинства, устраивали – это легко можно было поправить.

Но ведь они выступали и против чародеев. Словно какой черт подбил царевича сжечь шкуру лягушки, когда он выяснил, что на самом деле женился на царевне, красавице и умнице, а шкура только для отвода глаз была, чтобы не нашел он своей любви и своей царевны.

Когда узнал он про это, то перестал соображать, одни только чувства его душу и захлестнули через край.

И ведь предупреждали его, что не стоит связываться с чародеями, да кто же послушался бы такого? А когда вернулась царевна в покои свои и поняла, что осталась она без шкуры своей жуткой, то и оказалась снова в объятьях Кащея.

Недолгой оказалась радость Василисы. Вот и получалось, что по глупости и наивности своей, служили они снова и снова темным силам. И жалко, что молчал Серый Волк, он-то про царевича того еще много чего рассказать мог. И клетку тот вместе с птицей украл, и уздечку с конем. За это поплатился, конечно, да так, что едва спасли его и воскресили. Правда, последний шанс дали, последняя надежда осталась на то, что станет он совсем другим. Только вот об этом уже умалчивали мифы.

Хотя Емеля преобразился все-таки, и другой царевич в одно ухо коня влез, из другого вылез, тоже вроде бы совсем иным стал.

А что еще чародеям делать оставалось. Как только убивать все скверное, и все замечательное оставить в людях. Но долгим и тяжким был для непутевых героев путь к преображению.

Только порой уставали с ними бороться чародеи, таким трудным и неблагодарным был этот поединок с упрямыми людьми.

И все-таки иногда казалось, что славянские воины и герои порой специально создают себе трудности, чтобы потом героически их одолевать.

Так появлялись первые штрихи русского характера. Надеясь на «авось», русичи творили то, что было душе угодно. Убеждались в том, что есть сила, способная им противостоять, что чародеи, духи и чудовища, если захотят, то мокрого места не оставят от тех героев, но они их жалели почему-то, оставляли в живых, а те уже и о победе своей на весь мир вопили истошно. Хотя, если разобраться, еще неизвестно, кто и кого победил

Тогда они упорно начинали с ними бороться, пускались в путешествие, одолевали невероятные трудности. Добивались того, что казалось бы, исчезло, уплыло от них навсегда.

95. Тайна Яги.

Обо всех странностях, которые в душах людских за это время появились, долго говорила Яга с Велесом. Кот Баюн и кое – кто из берегинь тоже там были в это время. Слушали они этот спор вечный о человеке молча.