Текст книги "Заветы Велеса. Славянские мифы и сказания"

Кот Баюн пожаловал в гости, да и остался

 
А кот провожал до опушки,
мурлыкал, шипел и шутил
И шишки лежат, как старушки,
на ежика он наступил
Скорей, чтоб меня позабавить,
чтоб сказка явилась потом
О том, как рассвет наступает,
и мы говорили с котом.
О Лешем, пропал он в тумане,
о вечной любви и весне
И пусть рассмешит и обманет,
и пусть пристает он ко мне.
Я снова стою на опушке,
и буду я помнить потом
Как тихо ворчала старушка-избушка
в безмолвье своем
Нас лес заповедный проводит,
и кот меня встретит другой.
И только Баюн где-то бродит,
в тумане по чаще лесной
И дивные сказки слагает,
и ищет летучих мышей,
Он тайные заветные знает.
Вернусь я к нему поскорей.
И после в ненастье и стужу,
мурлычет опять у печи.
Яга приготовила ужин,
и волк о грядущем молчит.
И песни звучат до рассвета,
в лесу заповедном потом.
Когда позабыв про запреты,
беседую снова с котом.
 

Кот отправился домой, к избушке на курьей ноге. Яга была где-то в гостях у Змеев, но она вернулась через несколько минут после того, когда он повернул избушку и вошел туда.

Кот думал о том, встречалась ли она с Велесом или нет? Он всегда переживал за свою любимую Ягу. Они любили друг друга по-прежнему. Кот точно знал, что Велес любил только ее одну. Но ведь сейчас он был в объятиях Живы, и очень хорошо проводил с ней время, хотя и любил Ясуню. А она, с кем кроме него она могла быть, о ком мечтать.

– Горыныч опять из болота воды напился да животом маялся, – жаловалась Яга, – сколько котлов отвару ему пришлось наварить, пока на все горы вопить перестал, потом к Огненному заглянула, он там с двумя Василисами хорошо устроился, говорит, что сказки пишет. Представляю, что там у них за сказки получатся.

– Премудрая, девица серьезная.

– Это ты про ту, которая от князя своего без оглядки сбежала, с жиру бесится, – спрашивала кота Яга, – конечно, она очень серьезная. И даже Прекрасную оставила, хотя я бы такого терпеть не стала.

– А может им и правда делить нечего.

– Это ты об Огненном говоришь, скажи спасибо, голубок, что он тебя не слышит, – отвечала ему Яга, – да когда такое было, чтобы он хоть одну девицу упустил, уморил да убил – помню, но чтобы упустил, что-то не вспоминается.

– Да пусть они что хотят делают, не так много им развлекаться осталось, – вдруг брякнул кот, совсем забыв о том, что придется ей объяснять, что это он так вдруг загнул.

– А ты, что это к Пряхам наведывался, никак не можешь девиц не терзать, а то подслушивал поди, я ли тебе не говорила, чтобы не смел, – упрекала его старуха.

– Да не был я у них, у нас тут Велес появился, – заявил смертельно обиженный кот.

Яга молча отправилась к себе, она о том говорить не стала. Она уже спала, когда он лежал около теплой печки, озяб что-то и вспоминал о том, как тут появился. Вернее, украл его молодец добрый, которого Дунаем знали, стащил для своего князя с дуба. Кто-то подучил его, как котов ученых изловить. Но если честно, то он и противился не особенно, потому что так в Книге судеб написано было, а еще потому, что страсть как захотелось ему в лес заповедный. Уже и снился тот самый лес днями да ночами долгими. А богатырь тот все где-то в других местах обитал.

Кот уже подумывал о том, как бы ему самому туда отправиться, вот досада то будет у того Дуная, когда явится он, а кота и нет, как не бывало вовсе. Но в тот момент, когда кот уже полон был решимости, богатырь и явился не запылился. Они подыграли друг другу неплохо в этот раз, вот он и оказался там в княжеских покоях, задержался ненадолго, отправился резко туда. А потом он и оставался там в княжестве. Но вот заповедный лес, прямо остался с ним навсегда и от него он уже никуда деваться не собирался.

И сначала у Лешего пожил, а потом к Яге перебрался, и здесь они жили душа в душу. ничего не скажешь. Так до этих дней и дожили, и как-то про себя и решили, что должны они сказки оставить в этом мире, чтобы были они все это время. И кот невольно волновался, зная, что скоро сказочной мирной жизни его конец придет. Но это с какой стороны посмотреть, Яга рядом, остальные тоже, может это еще и интереснее получится, кто его знает? Пока жизнь продолжалась. И она была очаровательна, как ранняя осень. И кот понимал, что у них есть еще какое-то время в запасе.

Когда старуха заснула, он решил поболтать немного с Водяным. Тот появлялся, когда они там были, но куда-то быстро исчез. А ведь он много знал и много ведал, хотя был еще более молчаливым, чем Леший их.

Такие вот духи ему достались. Но кот привык и смирился. А вообще именно в этом мире, он привыкший к одиночеству, понимал, что и на миг одному не останешься.

В каждом дереве своя душа и Берегиня живет, о чертях и говорить нечего. По дороге он наткнулся на одного из них, и это был черт Архип.

Странный даже по меркам кота черт. Если не ученый, то уж и не неуч точно. И он присоединился к Баюну. Они так и дошли до водяного.

Водяной Беседы при ясной луне

 
А что это там, в ночной тишине,
за песня и сказка такая.
А это беседы при ясной луне,
и их Водяной затевает.
Устал он порядки свои наводить,
на дне належался и снова
Он будет о прошлом своем говорить,
неспешно, и все по-иному
Предстанет, и в этой стихии лесной,
во мраке русалки кружили
Со мною беседовал вновь Водяной
о том, как любили и жили.
 
 
Как князь приходил и сидела до утра,
и ждал ее, все забывая,
О том, как другая строптива была,
русалка его молодая.
О том, как Омутник противный сердит,
да только на что непонятно.
И снова Яга прилетать запретит,
Горынычу, Только обратно
Он деву утопит, ему не впервой,
и все, словно с гуся вода.
И долго еще говорит водяной,
о том, что случилось тога.
 
 
И сказки его записала потом,
когда мы брели на рассвете
В привычный наш мир и с ученым котом,
шутили, смеялись, как дети.
И лес заповедный остался вдали,
и вот в суматохе я снова
Но сказку пишу о великой любви
к русалке того водяного.
И он замолкает, когда надо мной,
кружит снова черная птица.
– И знает о битве мышей водяной,
и снова бедняге не спится.
 

Озеро было залито лунным светом, даже черт залюбовался его серебристым блеском, о коте и говорить нечего. Он глаз своих зеленых оторвать от него никак не мог, и все смотрел и смотрел туда, на озерную его гладь.

Водяной Клим примостился немного сбоку, хотя видно его было хорошо. Он мечтал. И только мы никогда не догадаемся с вами, о чем он мог так мечтать. Черт и кот это прекрасно знали – о царевне, которая на время стала лягушкой. И ничего в том удивительного, это Кощей тут такую пакость устроил с девицей, которая отказалась его развеселить немного.

Мог конечно, и заморозить. Но тут деяние его было бы сразу замет но, и до зимы еще ждать пришлось бы, а лягушка и не отличимая от остальных – разбери, какая из них царевной была, и ждать не надо. И однажды водяной случайно увидел, как она сбрасывала кожу свою жуткую, хотя у него самого не многим лучше была, но он все-таки царевной никогда не бывал, и свое истинное обличие принимала. Но откуда было знать водяному, что это и сыграет с ним такую злую шутку– потому что злодей Кощей, в чародействе своем такую отметку сделал, что сбрасывать ее она конечно, может, только если ее какой дух увидит, то все, оставаться ей лягушкой, пока Велес сам не отыщет и не поцелует. Старик уверен был, что второе точно никогда не случится. И радовался тайно, только рано, потому что Водяной, как только узнал от Яги, что он такое наделял, так и стал волноваться страшно, и твердо решился на невиданный поступок, хотел он отыскать ту самую лягушку для начала, а потом Велеса, как только появится, и упросить ее обратно в царевну превратить, даже если он его самого в ярости в какую болотную кочку оборотит, но сначала лягушку в царевну. Сам виноват, сам и расплачиваться должен.

Только ту самую лягушку он никак не мог найти, бегала она видать от него, как от чумы болотной, и в руки никак не давалась. Но Водяной надежды не терял, он даже и думать не хотел о том, что та лягушка уже может быть где-то в царстве Ния или еще каком мире куда души всех тварей отправляются. Он верил, что его лягушка точно жива и невредима. Если с ней что-то случилось, как же он дальше жить будет.

Об этом и рассказывал по дороге кот Баюн черту, потому что хотел он чтобы они вместе, но каждый свою сказку сочинили.

– Привет тебе, царь Морской, – мурлыкнул кот, явно завышая его полномочия.

Но водяной не обиделся, он вообще на котов и на чертей не обижался, потому что с них, как с русалки вода, а ему потом одни переживания, а переживаний и без них у него хватало.

– Князь снова приходил, – говорил он о Славене, конечно, ведь пока он у них князем был, – русалку свою все ждал, но где же ты ее дозовешься.

И он рассказывал снова о строптивой русалке и любви князя.

Кот знал эту историю давно, ничего в ней нового не было, он даже пару раз с князем на берегу сидел, а потом русалку уговаривал, но ничего у него не вышло.

А потом Баюн смекнул, что если он уговорит русалку, то они покой потеряют, князь тут пропадать будет, а во что их лес заповедный тогда превратиться. Вот и охладился сразу пыл его, как и не бывало. Он и забыл почти зачем уже шел. Но потом все-таки вспомнил

– Ты мне лучше скажи, – возник кот, – а что это Велес то у нас тут делает.

– А что ему делать, Живу встречает, да следит, чтобы те из Пекла не пожаловали, а эти с небес не спустились. Раз он посередине оказался, то и тех и других усмирять должен.

Так Водяной по доброте душевной, или из-за коварства какого, хотя на то не было похоже, и доказал коту и черту, что скоро начнутся события очень даже громкие и шумные и никуда от них не деться больше.

Такие вот времена наступили дикие и горькие, а что сделаешь. Но пока на озере была луна такая прекрасная, до богов высоко или глубоко. Скоро осень, а потом и весна, праздник Купалы. Но пока можно было вспомнить о том, что уже было. А началось все, тогда еще. Эта троица теперь и говорила о том зле, которое только умножилось прошлой весной.

О том, как безвинно страдала Яга, мы уже знаем. Но если бы только она, та, которая стремилась к Ладу, она пока и устраивала такое, что вольно или невольно чаша должна была переполниться, и все то зло, которое было в душах, вырвется наружу, и понесется над миром, схлестнувшись где-то между небом и землей, и тогда его точно не удержать.

Иллюзия страсти

 
Он только ангел, бесстрастный и дивный,
Ты знаешь, таких невозможно любить.
Ты снова с другими гуляешь под ливнями,
Ты можешь смеяться, ты можешь кружить.
А он только ангел, они равнодушны,
Науку о страсти постигли давно,
От музыки дивной и тошно и душно,
Но ты, ты оставишь его все равно.
 

Какая дивная музыка летела с небес на землю. Все, кто слышал ее, хотел только одного, забыть обо всем и оказать в объятиях любимого человека. Она на всех действовала одинаково. Юный сын Леля учился играть на своей свирели. И у него это великолепно получалось. Но как же прекрасен был он сам, и странно, что такого светившегося лучезарного бога могла волновать только музыка.

Отрок был очень упорным, и не могли боги отвлечь его от этого, с упоением играл он, да так, что вся природа встрепенулась и ожила в один миг.

Улыбнулась Лада, повернувшись к сыну своему прекрасному:

– Думаю, нам пора отпустить его на землю, пусть он потешит людей наших, они должны услышать его музыку. И Яриле я обещала, что он подарит им эту музыку.

Как только прозвучало имя бога страсти и любимого ее внука, так понял Лель, что спорить с матушкой бесполезно, если она ему обещала, то так оно и будет. Ярила никогда и ни в чем не знал отказа. Даже грозный бог войны Волох, когда узнал, что он с женой его ночь провел, только кулаки сжал и зубами скрипнул, и это сошло ему с рук, а что уж про остальных говорить. Только вспомнил он о том, как в момент рождения сына говорила Недоля о страстях человеческих, которые он разбудит, а, разбудив, не сможет с ними совладать. Но сколько не думай, не тяни время, если он был обещан Яриле, то тот весь мир перевернет, а обещанное получит. Да и то сказать, зачем здесь на небесах такая музыка. Если захотят боги, он и сам вспомнит молодость и для них исполнит песню любви. Он не хотел признаваться даже, что завидует сыну, что никогда не был так упорен и не играл так красиво, а тот родился с удивительным даром, способным небеса потрясать, что уж о земле говорить. Он остановил его, и вместе с Даждем велел утром отправляться на землю в его золотой колеснице, промчался по небесам юноша и на землю отпустился.

– Нечего тебе тут больше делать, – порадуй людей своим искусством.

Только взглянул юноша на него и подчинился. Он пока ничего не ведал о страстях людских, погруженный в свою музыку, а потому и не боялся ничего особенно. Надо так надо. Он сделает для людей все, что от него требуется.

№№№№№№

Как только услышали парни и девицы музыку, так и сбежались со всем сторон и окружили его. Они были очарованы, все до одного, и тихие, и бойкие в тот вечер и потом никак не могли наслушаться, и насмотреться на чудесного золотоволосого юношу никак не могли. Восторг, страсть, радость, и любовь, вот что теперь в душах их поселилось. А главное – музыка. И каждой из девиц хотелось, чтобы он был с ней, чтобы игра только для нее, но больше всего этого хотелось Карине. С первой минуты, когда она его увидела, все в душе ее воспламенилось. Ни о чем другом не могла и думать она не хотела. А девица оказалась упрямой и привыкла добиваться всего, что хотела получить.

И когда звезды зажглись на небосклоне, и все разошлись, кто куда, музыка бросала молодых в объятия друг друга, заставляла самые страшные клятвы давать только чтобы добиться своего. Но ничто не останавливало безумцев, это потом они об обещаниях своих пожалеют, а может, и не пожалеют, а пока на все согласны были. И девицы благодарила музыканта за то, что все так легко и просто у них сладилось, он помог многим обрести суженых, не дожидаясь праздников и особенных случаев. И только Карина одна стояла перед ним, и слушала его внимательно.

Наконец очнулся музыкант, посмотрел на нее мимолетно и отпрянул. Ничего она ему не сказала, потому что в тот самый момент и появилась сила, странная, которая закружила ее, и втолкнула прямо в лес заповедный с поляны той, где она музыку слушала да на музыканта насмотреться не могла.

Темно и страшно там было, но она ничего не боялась, а видела только кудри золотистые и глаза синеватые. А каким же страстным и порывистым оказался музыкант, в тот же миг влюбленная девица забыла обо всем, и отдалась ему без страха, даже клятвы с него потребовала. И снова, и снова возвращался он к ней, и обнимал ее снова, и снова они утехам придавались, и та самая удивительная музыка звучала, да так, что сотрясались небеса, и деревья наплывали, но потом перед ними расступались. Она не могла слышать разговора русалки с берегиней.

– Как это ей удалось заполучить парня, ведь ни одной не покорился он до сих пор, из нас никого не выбрал, а тут простая смертная, и он уже в ее объятиях.

– Да не он это вовсе, а Волох – бог войны, разве сама не видишь, только такая тупица понять этого не может, впрочем, если бы и знала, то ей все равно. Хорошо, что Леля ничего не видит, что бы тут было, но и она бы мужа своего грозного в этом обличии не признала, только на что не готовы они пойти, чтобы своего добиться. И Волох скромным бесстрастным музыкантом прикинулся, только больно горяч и пылок, куда тому до него.

Но только на одно мгновение, взглянув пристально в глаза его, увидела Карина что-то странное, вовсе с музыкантом не связанное, какая-то жесткость и воинственность была в них, но больше она не смотрела и не думала о том, что там на самом деле происходило. Она могла летать от счастья и изнеможения – это главное, и музыка, она все еще звучала, но откуда и где, если он был с ней. Если она ему передохнуть не давала.

А музыкант в то самое время поднялся с пенька, на котором весь вечер просидел, и отправился в избушку к Яге, где и остановился он, когда на земле оказался.

Взглянула на него старуха пристально, словно что-то разглядеть хотела, а Кот Баюн замурлыкал.

– Пока ты тут им музыку даришь, другой за тебя развлекается, и рад-радешенек.

– Что это он говорит? – удивился Лель.

– Да так, глупость всякую, – успокоила его старуха, – ты притомился небось, давай – ка отдыхать милок.

Она пригрозила коту, чтобы язык не особенно распускал, но тот и не видел ее угроз, он делал то, что хотел, и Яга ему не была указом в этом.

Кот вышел куда-то и вернулся на рассвете. Вероятно он единственный в этом мире видел двух Лелей сразу. Один из них бы страстным и прекрасным, и второй совершенно бесстрастным, и хотя внешне они были так похожи, что не отличить, но словно неба и земля они отличались даже в глазах кота, правда ученого. И тот показался ему таким красивым, а этот таким холодным, потому что только в мгновения страсти человек, или бог, который его обличие принял, и проявляется во всей красе свой. Кот это успел усвоить давно. Но Лель будет холодной ледышкой всегда, хотя какой музыкант. А в жизни – все сплошной обман. Вот и Карина не глупа вроде, а так обмануться в нем.

№№№№№

На следующий вечер прибежала к нему Карина, и очень удивилась, когда он и взгляда на нее не бросил даже. Зато другой, немного пугающий ее молодец, высокий и яркий, шагнул навстречу. Она удивилась, не понимая, как это он так узнал ее, словно между ними что-то было. Но она все еще около Леля оставалась. Она была уверена, что как бы хорош не был чужак, он не сможет подарить ей того, что было, и чего ей снова хотелось, огненной страсти и нежности одновременно.

Ничего не добившись от нее, ушел Волох оскорбленный, он поверить не мог, что она могла предпочесть ему этого музыканта. Но разве можно приказать влюбленному сердцу? А музыкант, когда увидел, что дева от него чего-то хочет, вспомнил то, на что намекал ему кот ученый. Но так ничего понять и не мог, если он не был с ней и быть не собирался, то почему она такая упрямая и настойчивая, будто он клятву, какую давал ей и не собирался исполнять. Она разозлилась и бросилась бежать, но как только поняла, что ничего не будет, вернулась. Его она нашла на берегу озера, он о чем-то говорил с берегиней, прежде чем войти в воду. Она оглянулась, схватила свирель его и бросила в ярости в догоравший костер. Если любая Берегиня ему дороже, чем она, то пусть и получает.

– Посмотрим, как и кого теперь он завлечь сможет без дудки своей проклятой, – мстительно думала она, и слезы навернулись ей на глаза.

– Она свирель сожгла, – завопил кот, который оказался поблизости, но опоздал немного.

Музыкант бросился к костру, около которого кот и сидел, словно там еще что-то можно было предпринять. Леший вышел и принялся затаптывать костер, ворча на тех, кто ушел и не сделал этого. Так и до большого пожара недалеко. А потом, когда от огня не осталось и следа, он повернулся к парню.

– Да не переживай ты так, Пан тебе другую свирель сделает. Волох вчера тобой обернулся и был с ней, вот она и злится.

То ли оправдать девицу хотел Леший, то ли просто жаль ему юношу стало, ведь он ничего не понимал, а кот ему говорить ничего не собирался – хитрюга такой. Но ни о девице, ни о боге войны не думал он, только о музыке, которая исчезла. Он знал, что ему не понравится ни одна другая свирель, потому что эта была волшебной. Он и сам был прекрасным музыкантом, но ведь любому понятно, что многое и от инструмента зависит. Но как ради какой – то ночи, какой – то страсти можно было с ним так поступить, да что она себе позволяет. Он очень удивился, когда понял, что Лада даже и наказывать ее не собирается. Яга его сразу предупредила:

– И не проси ее о том, она всегда на их стороне будет, а не на твоей.

Единственный раз не послушался он мудрую Ягу и пошел в храм ее. Только усмехнулась богиня, и голос ее он с небес летевший услышал:

– Хорошо, так и быть не коснется страсть ни тебя, ни одного из музыкантов, вы станете бесстрастными хранителями музыки, как и Даждьбог, хранитель света, пусть Ярила за вас отлюбит и отстрадает. И так странно она на него взглянула, словно он и не живой уже был.

А был ли он когда-то живым вообще. И растворился в воздухе Лель, потому что не хотел он больше на земле оставаться. И там, в небесах получил он новую свирель, лучше прежней.

– Он отказался от любви, – говорил Леле Волох, – я не могу поверить этому.

– Зато ты никогда не отказывался, – усмехнулась она, но больше ничего ему говорить не стала.

Он наверняка ей снова Ярилу припомнит, но лучше о нем не вспоминать, потому что даже от воспоминаний голова кругом идет, и она готова все бросить и бежать за ним. Только не бежит, потому что с Волохом спокойнее и надежнее, а быть одной из его возлюбленных гордая Леля не согласится, это была только слабость и порыв, и с ним надо бороться. Она смотрела на сына своего, он снова погрузился в музыку, и никого, и ничего не замечал вокруг. А люди с земли на него взирали, прислушивались, и понимали, что только на небесах в Ирии самом может звучать такая чудная музыка.

Карина тоже так и не стала ничьей женой, единственная ночь в объятиях бога, того стоила, она только не понимала, почему потом он даже не заметил ее. Много в мире остается тайн, которые человеку разгадать так и не дано, но есть музыка, удивительная, восхитительная музыка, и есть страсть, или хотя бы иллюзия страсти, а это тоже не мало.