Текст книги "Ловушка для декана"

– Ну вот и замечательно! Ждем вас обоих с нетерпением. А пока позвольте откланяться, – профессор Ваутерс и в самом деле чопорно поклонился, будто был японцем, а не голландцем. – Увидимся в пятницу.

Толпа профессоров во главе с ректоршей покинули кабинет, тихо обсуждая происходящее, я же в отчаянной попытке рванула за ними – позволить Донскому перебеситься в одиночестве.

Не тут-то было. Мертвой хваткой меня схватили за запястье и развернули, плотно закрывая за мной дверь.

Ох… В ожидании расправы я закрыла глаза.

Глава 8

– Ты подлила мне… что?! – он шагнул ко мне быстрее, чем я успела выдохнуть после последнего предложения. Если можно назвать предложениями тот несвязный лепет, которым я пыталась одновременно рассказать, что натворила, и оправдать себя жалобами на его же, декана, несправедливость.

«Ну вот не завалили бы мой проект так несправедливо, ничего бы и не случилось… Это же очень обидно, когда так режут – вы же понимаете? Сами же учились… Работаешь-работаешь, ночами не спишь, потом – бац! И все прахом!»

На слове «бац!» я выразительно резанула рукой воздух и остановилась, чтобы перевести дух, однако мое горло тут же сжали железными пальцами, и вдохнуть не получилось.

– Ты подлила мне… ЧТО?! – заставив подняться на цыпочки, Матвей Александрович буквально пришпилил меня рукой к стене.

У него был настолько озверелый вид, что даже голос не был похож на человеческий – казалось, в декана вселился сам дьявол.

– Афродизиак… из… кордицепса… – прохрипела я, задыхаясь. – Очень дорогой… между прочим…

После кольца и платьишка от Кавалли это звучало двусмысленно.

– Мне еще и за афродизиак тебе заплатить? – прорычал он, вздергивая меня выше.

Сдаваться я не собиралась, хоть и чувствовала, что сейчас сознание потеряю.

– Было бы… неплохо…

Господи, в меня-то кто вселился?! Нет бы каяться, прощения просить, обещать все исправить… Бессмертная я что ли?

Несколько последующих минут были пропитаны ненавистью и молчаливыми пожеланиями мне перестать быть бессмертной и сдохнуть. Раздувая ноздри, декан тяжело дышал мне в лицо, продолжая сжимать ладонью шею.

Потом вдруг резко отпустил, толкнул от себя и… расхохотался – сухим, злым смехом, совершенно без юмора. Даже не истерически, просто до странности сухо и без эмоций. Будто смеялся переводчик за кадром иностранного фильма.

– Невероятно… – отошел, упал в изнеможении на диван и закрыл глаза рукой. – Это просто что-то… полный пиздец…

Я с опаской шагнула к выходу – ступая максимально тихо, чтобы не привлекать его внимание.

Еще шаг. И еще. Подхватила брошенную у дверей сумку и уже намылилась было схватиться за ручку двери…

– Ты серьезно думаешь, что можно поломать на хрен мне жизнь и свалить без единой царапины? А, Максимова?

Я замерла, не оборачиваясь.

– П-почему поломать?

Вместо ответа он резко встал, и через секунду я почувствовала горячее дыхание на своем затылке. Две мужские ладони уперлись в стену передо мной.

– Думаешь, можно просто так опозорить меня перед всеми, залезть ко мне в штаны… а потом еще и при всех заставить на себе жениться?

От его глухого, низкого голоса было страшно, но от самих слов так обидно, что я развернулась – посмотреть этой сволочи в лицо.

– Я к вам в штаны залезла?! Да вы меня чуть не изнасиловали там, за кафедрой! При всех, между прочим! И потом, здесь в кабинете – вы… вы мне член пихали везде, куда только можно запихнуть! До сих пор грудь болит!

Глаза его прищурились.

– Только не говори мне, что тебе не понравилось мое «пихание»… До сих пор вся мокрая в своих дешевых трусишках, я уверен.

Конечно же, я покраснела от стыда. Но не отступила и не стушевалась.

– Какая вам разница, что мне понравилось или не понравилось? Мне девятнадцать! Я возбуждаюсь, когда получилось решить задачу по математике!

А вот это я зря сказала. Потому что, если считать высоко поднятую бровь хоть какой-то индикацией, запомнит он мне это надолго. И припомнит. Не раз.

Однако немного разрядить обстановку у меня получить. Хоть и не в самую лучшую сторону – между ног ко мне снова полезло колено.

Упрямый, гад.

– То есть… если тебя трахать и одновременно заставлять решать задачи по математике, ты получишь двойной оргазм?

– Понятия не имею, – буркнула и отвела глаза, не выдержав его прищурено-насмешливого взгляда. – В любом случае, проверять мы это не будем.

Он ухмыльнулся, продолжая раздвигать коленом мне ноги, массируя внутреннюю часть бедер и подбираясь все выше.

– Еще как будем, Максимова… И начнем… прямо сейчас. Ты в курсе, что эта твоя хрень из кордицепса еще действует?

И ткнулся в меня тем местом, на которое «хрень» действовала сильнее всего.

* * *

– У вас рук нет? – съязвила я. – Вы же все теперь понимаете…

– А мне твои руки больше нравятся… – он склонился ниже, прихватывая зубами за шею. – И соски твои остренькие тоже нравятся… и рот… Хотя рот мы на потом оставим – люблю потянуть удовольствие.

Я остановила его, крепко взяв за плечи. Отодвинула от себя, чтобы иметь возможность смотреть ему в прямо глаза.

– Матвей Александрович…

– Слушаю тебя, Максимова.

Я выдохнула, приготовившись к необходимому (и, в общем-то, справедливому) унижению.

– Я очень, ОЧЕНЬ извиняюсь перед вами. За все. И за то, что выставила себя вашей невестой тоже. Хотите, завтра объявим, что мы расстались, и все кончится.

Его лицо странно передернулась.

– Девятнадцать тебе, говоришь?

Я кивнула, не совсем понимая, причем тут это.

– А такое чувство, будто тринадцать… – с нарочитым удивлением он растягивал слова. – Думаешь, попросила прощения, и все? И я тебе поглажу по головке… ну, или по попке похлопаю, и отпущу с миром?

– Эмм… Ну, в принципе, да. Я на это надеюсь. Все же не без расплаты отсюда ухожу… – я выразительно показала глазами на мою все еще липкую грудь и шею.

Он снова коротко рассмеялся.

– Немного спермы еще не повредило ни одной женщине – в конце концов, эта субстанция полезна для кожи. Так что нет, я не считаю наше с тобой рандеву у батареи достаточным наказанием за то, что сегодня мне придется объяснять своей девушке, почему я бросил ее ради какой-то прошмандовки.

Я вспыхнула.

– Прошмандовки?! Да я… да вы… Да если бы я не затащила вас в кабинет, это был бы такой позор, что…

Он вдруг перебил меня – да не словами, а поцелуем – таким жестким, хозяйским и нахальным, что напугал гораздо больше, чем удивил. Или возбудил.

Досконально истерзав мой несчастный рот, он, наконец, отлип и, все еще держа рукой за подбородок, объявил.

– Итак, резюмируя вышесказанное – поехали-ка, невестушка, купим тебе кольцо и платье – подготовимся к выходу в люди. А заодно бельишко присмотрим, какое я выберу – чулки там, пояс, подвязки поэротичнее… туфли, как у блядей в порнофильмах. Посмотрим, в общем, понравится ли тебе вся эта заварушка… если играть в нее по моим правилам.

Как могла, я замотала головой.

– Ничего я не буду покупать, и никуда с вами не пойду! Я вообще пошутила с этой свадьбой! Объявляйте о том, что мы расстаемся, или…

Затыкая меня, он прижал палец к моим губам.

– Шшш… Не перебивай. Так вот… Мы поиграем с тобой – по моим правилам… пока мне не надоест. А потом расстанемся, так уж и быть. Но только от твоего поведения, Максимова, будет зависеть, чем закончатся наши «отношения», – он изобразил кавычки. – Слухами о том, что мол, «не сложилось, с кем не бывает», или же твоим исключением, вкупе с уголовным делом и слухами о том, что невеста-то у декана – потаскуха. Что, мол, ведро у нее там со свистом пролетает, и на что только ни готова Лерочка Максимова ради хорошей оценки да пары брендовых туфель.

Я физически почувствовала, как белею – вся кровь от лица схлынула.

– У вас нет никаких доказательств. Ни по делу, ни… по слухам. Вам никто не поверит.

– Есть. Аж три, – он поднял руку и загнул по очереди три пальца. – Стакан с остатками афродизиака, который я обязательно найду, запись на твоем телефоне с вымогательством моего обещания не преследовать тебя – что любой суд признает как доказательство твоей вины – и… вот это.

Он поднял руку и указал куда-то в противоположный угол. Я машинально последовала взглядом… и ахнула в ужасе.

Там, в углу, между шкафом и стеной, неприметная и сливающаяся с краской комнаты, висела камера. Настоящая и, судя по горящей на ней красной кнопочке, вполне себе работающая.

Глава 9

Я плохо помню, как ушла из кабинета декана. Успела заметить разве что выражение лица его секретарши – с большей ненавистью на меня не смотрел никто и никогда.

«Забирай!» – так и хотелось сказать ей. Бери моего самодура-жениха декана и забирай его себе. Отдаю. Безвозмездно.

Женихаться мы с Матвеем Александровичем договорились месяц.

Ну, как договорились? Он поначалу сказал, что целых три месяца, я же попыталась уговорами и мольбами воззвать к его совести – учеба уже кончится, а я все еще буду у него в невестах ходить! Хотя то, что он задумал насчет меня, делало меня невестой с большой натяжкой. Скорее, сексуальной рабыней.

В итоге он меня услышал и уменьшил срок моего наказания до месяца – ровно на столько, сколько ему потребуется, чтобы, во-первых, удовлетворить свое чувство мести, а во-вторых, убедить «научное сообщество», что он и в самом деле собирался жениться, а не просто студенток развращал.

Пока я с уговаривала его – чуть ли ни на коленях стоя – чтобы отпустил или придумал что-нибудь менее унизительное, меня не оставляло странное чувство, будто все это не со мной происходит. Будто я играю роль в каком-то эротическом триллере. Нечто вроде «Пятьдесят Оттенков» на новый лад. И вот сейчас я выйду из этого кабинета, посмеюсь, пожму плечами и добавлю это забавное происшествие в копилку курьезных случаев, которые потом буду детям рассказывать.

Хотя нет. Такое детям не рассказывают. По крайней мере, детям младше восемнадцати. А уж если до моих потомков дойдет наше с деканом «хоум-видео» возле батареи, думаю их постигнет жесточайшая душевная травма, разочарование и все те катаклизмы, которые случаются с человеком, когда в случайно узнаешь вдруг в известной порноактрисе собственную маму или сестру.

Говоря коротко, это будет полный пизд*ц.

Как ни странно, даже судебному разбирательству я была более-менее готова – с самого начала имея в виду последствия своего возможного провала.

Но к обнародованию сцены с деканом, кончающим мне на грудь… Как бы это выразить поточнее…

В принципе, если бы передо мной сейчас возник дьявол с рогами и предложил продать душу за полное уничтожение этой видео-срани, я бы прыгнула ему на шею с криками «Забирай, дорогой! И желательно, вместе с деканом!»

Однако душа моя никому не нужна была, а вот тело… Тело готовы были купить по вполне разумной и приемлемой цене.

Как мне казалось.

По крайней мере до того момента, пока я не вышла из университета, сопровождаемая шепотом вездесущих сплетником, и не оказалась одна, в маленьком университетском палисаднике.

В теплое время здесь ели принесенные из дома завтраки, сейчас же, в неожиданно окутавшим все промозглом тумане, было холодно, мокро и довольно противно.

Вспугнув одинокого голубя, я опустилась на первую из четырех скамеек, достала из рюкзака пачку сигарет, выбила одну. Поднесла ко рту, тупо глядя в одну точку перед собой и пытаясь подкурить – трясущимися от холода и переживаний руками.

Не вышло.

Попробовала еще раз, сильно встряхнув зажигалку… но то ли бензин кончился, то ли день у меня такой, когда даже сигареты не подкуриваются.

Стиснув зажигалку в руке, я размахнулась и с силой швырнула ее в сторону огромной пепельницы-мусорки. С громким треском зажигалка раскололась на две половинки, колесико отпрыгнуло и откатилось обратно ко мне, улегшись рядом с моими ногами.

И вот тут-то меня и накрыло.

Реальность навалилась, обнажилась передо мной во всей своей неприглядной красе… Слезы хлынули из глаз таким яростным, таким неудержимым потоком, что отдаленно я даже смогла удивиться, что умею ТАК плакать.

Всхлипывая и размазывая по щекам слезы, я рыдала, наверное, минут пятнадцать – пока не выплакала последнее. Пока слезы просто не кончились – где бы они в организме не хранились.

Сама не понимала, отчего так убиваюсь. Ну, подумаешь, месяцок с деканом поспать, повыполнять его глупые мужичковые фантазии про непослушных студенток и ректоров с ремнями.

Мало ли сколько женщин спят с мужчинами по необходимости, а не по любви? Замуж даже выходят по расчету. Чем я лучше их?

Я пыталась убедить себя, что Донской еще не самый плохой вариант, если уж вляпалась в подобные неприятности. А был бы он уродливый старый дед, увещевала себя – в бородавках и с пузом до колен? Который заставлял бы по полчаса ему отсасывать, пока у него там не зашевелится? Ведь и с такими спят при необходимости – жить захочешь, не так раскорячишься.

Но все было бесполезно – никакие логические доводы не помогали, никакие «сама во всем виновата» и никакие взывания к собственной расчетливости, что, мол, месяц пролетит, а колечко с брюликом останется. В придачу к туфлям, новому гардеробу и наборам дорого, сексуального белья, на которое сама бы никогда не раскошелилась. (Насчет последнего я, правда, сомневалась – судя по боевому настрою, белье на мне Матвей Александрович собирался рвать, а не оставлять на память.)

В общем, ничего не помогало – слезы лились и лились, рыдания становились все более хаотичными, всхлипы все более удушающими, пока я не начала искать глазами, кто бы мог предоставить мне жилетку. Ну, или хотя бы пощечин надавать, чтоб истерику успокоить…

Однако, в сквере все еще никого не было, и пришлось постепенно, взяв себя в руки, успокаиваться самой.

* * *

– Переживу и забуду… как кошмарный сон… – бормотала я – больше для того, чтобы послушать, как звучит мой голос после таких рыдания, чем от желания сказать что-нибудь вслух.

Потому что надо было звонить маме и бодрым тоном сообщать ей, что на конкурсе я не выиграла, но носа не вешаю, хвост пистолетом и вообще иду сегодня на шоппинг, так что пусть даже не пытается до меня дозвониться – известно же какая плохая в торговых центрах связь.

На шоппинг я действительно собиралась. Вот только на какой… о том маме лучше не знать.

Вытащила из кармана телефон и замерла, уставившись на новое сообщение с неизвестного мне номера.

И вдруг вспомнила.

«Я сообщу, куда и когда подъехать… В заботливого жениха буду играть только на людях. За кадром – я шлю тебе эсэмэс, ты подрываешься, берешь такси и едешь. Везде и всегда добираешься сама, ну, или, в крайнем случае, если идем куда-то вдвоем – я подбираю тебя в условленном месте, где договоримся. Вот суть наших с тобой отношений, Максимова».

Стало быть, пришло мое первое задание.

Открыв сообщение, я прочитала адрес, куда мне следует «подорваться» сразу же после последней пары (на которой Донской будет больше принимать поздравления, чем преподавать).

Бутик «Мон Плезир» – красивая, витиеватая надпись на черном фоне.

Ну что ж… бутик, так бутик.

Вытерев последние слезы, я встала и медленно, уже чувствуя себя рабыней без права голоса, пошла к остановке маршрутки. Подняв руку, я остановила водителя маленького минивэна и забралась внутрь салона, стараясь не смотреть в глаза пассажирам. Села на заднее сиденье.

Однако, отъехать мы не успели – перекрывая дорогу и так резво, что водитель еле успел затормозить, перед маршруткой резко остановился роскошный автомобиль. В марках я не разбиралась особо, но сразу поняла, что это сияющее, как черный бриллиант, приземистое чудо стоит дорого. Очень дорого.

– Твою ж мать за ногу! – выругался водитель. Соседка с ребенком закрыла ему уши.

В полнейшем недоумении, грозящем перерасти в панику, пассажиры наблюдали, как из миллионерской машины вышел мужчина, сердито хлопнув дверью.

Запахнув поплотнее пальто, мужчина обошел свою машину, маршрутку, и только тут узнала его – Донской!

И тут же нахмурилась. Он что… следил за мной? И видел, как я ревела в скверике?

Властным жестом декан приказал водителю открыть дверь. Вид у него был такой, что ему, наверняка, открыл бы и полицейский – иди знай, что этот ненормальный сделает, если не откроешь. Водитель, разумеется, был человеком разумным, потому гнев высших мира сего привлекать на себя не стал. Открыл.

Матвей Александрович ступил ногой на ступеньку, сунул в салон голову. Нашел меня прищуренным от злости взглядом меня.

– Это в твоем понимании такси?!

Пассажиры совсем притихли, переводя взгляды с меня на психа в черном кашемировом пальто, и обратно.

– Вы серьезно думали, что я могу позволить себе на такси разъезжать? – ни менее зло ответила я.

Пару секунд он смотрел на меня, явно не зная, как отреагировать.

– Выходи отсюда! – наконец скомандовал.

И убрал из машины голову.

Все так же стараясь не смотреть на соседей, я выбралась на улицу, спрыгнула на землю. И уже вдогонку услышала от кого-то, произнесенное мечтательным женским голосом – «ох… какой мужчина, Кать, ты посмотри только…»

Да бл*ть, чтоб они все провалились! Уже хотела развернуться и проорать очередное за сегодняшний день «забирайте!», как меня подхватили за руку и, сопротивляющуюся, впихнули в открытую дверь дорогущей машины. Прямо на переднее сиденье.

Пыхтя от злости, Донской залез со стороны водителя. Посжимал руль затянутыми в перчатки руками, поиграл скулами. Затем повернулся ко мне и выдал.

– Буду тебя забирать исключительно там, где скажу. Поняла?

Молча, не глядя на него, я кивнула.

– Никаких маршруток. Ясно?

Да уж куда яснее. Я снова кивнула.

– Но даже не думай просить меня подвезти тебя – к бабушке, тете, на работу, в клуб и прочее… Меня все это не интересует – вожу тебя только в своих целях… Туда, куда мне нужно… Поня…

– Да поняла я! – выкрикнула я, снова чувствуя в глазах слезы.

Как ни странно, это заткнуло его.

– Вот и отлично.

Снова помолчав, он завел машину.

– Салфетки в бардачке. И, Максимова…

– Что еще?! – дернув за рычажок, я уставилась в аккуратную темноту бардачка, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь заплывшими от слез глазами.

– Я терпеть не могу, когда женщины плачут. Так что давай условимся – одна твоя истерика – лишний день наказания. Договорились?

Слезы, как ни странно, мгновенно высохли.

– У меня есть выбор? – сухо осведомилась я, вытирая глаза и высмаркиваясь.

– Абсолютно никакого.

– Тогда, конечно, договорились.

– Замечательно. Помни об этом пожалуйста, когда будешь примерять сегодня костюм горничной.

– Чего?! – вскинулась я. – Какой еще горничной?!

Он усмехнулся, выруливая обратно на дорогу.

– Весьма эротичной.

Глава 10

Всю дорогу меня трясло от опасений, что он действительно привезет меня сейчас в место, где торгуют вибраторами и костюмами для ролевушек, и заставит примерять одно за другим сетчатые чулки на все тело, костюмы «горничных» и «медсестер» с юбками до трусов, и прочий разврат.

Однако, вопреки опасениям, в бутике «Мон плезир» продавали все же белье, а не приспособления для сексуальной игрищ.

Но, боже, какое это было белье!

– Что это? – пробормотала я, приподнимая с вешалки юбочку от чего-то эфемерно-воздушного с трусиками в тон.

Вместо ответа Матвей Александрович позвал жестом продавщицу – девушку с настолько вываленной из декольте грудью, что я просто рот открыла. Кого она здесь ловит, в бутике женского белья?!

Через секунду, когда Донской уселся на удобный, мягкий диван и вытащил телефон, чтобы не скучать, стало понятно – кого.

– Кофе, чай? Журнальчик для мужчин? – соблазнительно изгибаясь, продавщица вытащила из стойки для журнала какую-то глянцевую белиберду с крутыми тачками и рекламами спортзалов.

Донской бросил на белиберду долгий, непонимающий взгляд взгляд и снова уставился в свой телефон.

– Ей помогите… – буркнул, мотнув на меня головой. – Пусть выберет, что захочет.

– Конечно, конечно! – слегка разочарованная, продавщица просеменила, вихляя бедрами, в мою сторону.

Наверняка, собиралась пополнить свой сумочку тайно оставленными номерами телефонов от скучающих в ожидании кавалеров.

А вот не выгорит! Мне почему-то впервые за этот сумасшедший день не хотелось сказать «забирайте», имея в виду нашего дорого декана.

Я повернулась – попросить женщину подобрать мне что-нибудь не сильно откровенное…

И вдруг остановилась как вкопанная, глядя на свое отражение в дорогом напольном зеркале в углу, полностью шокированная осознанием того, что только сегодня утром я была самой обыкновенной студенткой! Такой же, как и все, даже еще хуже – потому что всем не режут проекты за облитые коктейлем штаны…

А теперь я – кто? Любовница? Шлюха? Рабыня? Подставная невеста?

Как?! Как могло все так резко измениться? Почему я не позволила этому гаду опозориться? Мы ведь даже на камеру его собирались заснять и выложить на Ютьюб! А получилось все наоборот – он меня заснял и грозится опозорить перед всем университетом.

Но меня даже не сам факт моего фиаско поражал, а сроки!

Сколько прошло времени с тех пор, как я налила в подсобке Матвею Александровичу этот гребаный афродизиак? Три часа? Четыре? А кажется, что неделю назад! Может время решило растянуться ради моего «наказания» и ближайший месяц покажется мне годом? А как же учеба? Если я буду бегать у декана на побегушках, играя в его невесту, да еще и хотелки его сексуальные удовлетворять – когда мне учиться-то?

– Вы будете что-нибудь выбирать или мне самой собрать вам комплектик? – перебила мои мысли сисястая продавщица. И смерила меня, зараза, таким презрительным взглядом, будто уже записала в самые заправские шлюхи.

– Комплектик? – не поняла я вопроса.

Женщина досадливо вздохнула и пояснила, понизив голос.

– У вас же намечается рандеву с этим господином, не так ли?

Я покраснела – стало совершенно понятно, что она имеет в виду под словом «рандеву». Примерно то же, как то, что у нас было возле батареи.

– Да нет, мы просто… просто важное событие намечается. И хотелось бы быть идеальной во всех отношениях, включая белье.

– Угу, конечно… – скривилась продавщица. – Так мне помочь вам? Или сами знаете, что в таких случаях берут? Мне кажется, я точнее смогу угадать, какие у него вкусы… Все же, опыт…

Как тогда, в кабинете, меня вдруг с головой накрыло опасной, шальной злостью. Вытянувшись на носочки, я громко позвала.

– Любимый, тут… – бросила взгляд на бейджик, – Полина говорит, что свадебное белье только двух оттенков в продаже – кремовое и белое. Тебе какое больше нравится? Или пойдем в другой бутик, где выбора больше? Я бы предпочла розовое, в тон платью, честно говоря.

Матвей Александрович медленно поднял на меня глаза, и уставился таким взглядом, каким обычно смотрел, когда не понимал заданного на лекции вопроса. Хотя нет. Гораздо более остолбенелым.

Я буквально видела, как ворочаются у него в голове винтики, подкидывая ему один за другим возможные варианты ответов… И ни один не подходил! Вот-вот попросит – «Повтори, пожалуйста, Максимова. А лучше, выйди-ка к кафедре, чтоб все слышали».

Наконец, выдавил.

– Белое подойдет, – и снова уткнулся в телефон.

Я перевела торжествующий взгляд на Полину и улыбнулась во все зубы. Что? Съела?

Судя по мгновенно изменившимся интонациям в ее голосе и взгляду побитой собаки – да. Съела!

После этого покупать сексуальное белье стало гораздо приятнее, и через какое-то время я вдруг осознала, что почти-почти получаю удовольствие от процесса.

Особенно, если силой воли внушить себе, что я действительно невеста. Представить, к примеру, себя в этом бледно-розовом облегающем платье фасона «русалка», с длиннющим шлейфом, который будут нести… Интересно, кто несет шлейф невесты, если у нее нет детей в родственниках?

Ответа у меня пока не было, но с этого момента и дальше мысли мои потекли по совершенно определенному руслу – а хотела бы я, чтобы все это было не понарошку… а всерьез?

И я ничего не могла с этим поделать.

Я думала об этом все время, пока, один за другим, примеряла разнокалиберные лифчики, тютелька в тютельку подобранные под мой размер и под ширину грудной клетки… идеально сидящие даже и без шлеек.

Пока красовалась перед зеркалом в воздушных и невероятно эротичных комбинациях, оттеняющих огонь в моих волосах и подчеркивающие каждую выгодную деталь моего тела…

Я даже не смогла перестать думать об этом, когда мы закончили с этим бутиком и продавщицы погрузили покупки в багажник его небрежно припаркованного «Мазерати» – да-да, я наконец-то узнала марку его машины. И даже по-быстрому успела погуглить ее стоимость.

И потом, когда он вез меня к себе домой, твердо решив, что в полном праве надеть на меня все это белье прямо сейчас – прежде, чем инвестирует еще хоть копейку… я всё продолжала думать и задавать себе один-единственный вопрос – хотела бы я выйти за этого мужчину замуж, если бы он позвал меня… по-настоящему?

* * *

– Кольцо.

– Что? – встрепенулась я, не осознавая, как глубоко задумалась. И вообще, если бы не ремень, как пить дать, влепилась бы в лобовуху – так резко он затормозил.

– Купим твое кольцо здесь, – пригнувшись к рулю, Донской рассматривал витрину еще одного бутика – на этот раз ювелирного.

– Почему именно здесь?

На самом деле мне было неважно – все равно это кольцо ненастоящее. Да, и вообще – я решила не оставлять его себе после того, как весь этот кошмар закончится. Приду потом в офис декана и швырну ему в лицо. Пусть ползает под столом, ищет.

– Потому что здесь покупают кольца все знаменитости города. И о нашем визите сразу же станет известно.

– Кому?

– Кому надо, – он повернулся ко мне. – А вернее, всем. Мне нужна достоверность наших отношений, Максимова. Если бы ты была моей невестой по-настоящему, я купил бы тебе кольцо именно здесь. Значит здесь и купим.

Он отстегнул ремень и уже почти вылез из машины, но я остановила его, ошарашенная внезапным ощущением абсурдности всей этой ситуации.

Если ему самому нужно, чтобы поверили, что мы женимся… значит, я все сделала правильно, когда выставила себя его невестой! Значит… если бы я не бросилась сегодня в кабинете ему на шею, было бы еще хуже!

Почему же тогда я должна играть по его условиям? За что он наказывает меня? За то, что нашла выход из ситуации, в которую мы оба вляпались, пусть и по моей вине?

– В чем дело? – не понял Матвей Александрович. Однако уселся обратно, вопросительно глядя на меня.

– Сейчас… – я покусала губы, собираясь с мыслями, – сформулирую.

– Формулируй быстрее, Максимова… – его рука сжала мое колено. – Потому что я, мягко говоря, тороплюсь закончить начатое.

Ишь, торопыга какой нашелся. Чтобы не сбивал меня с мыслей, я убрала его руку с колена. И продолжила.

– Вам ведь совершенно необходимо, чтобы все думали, что я ваша невеста, так?

– Я не люблю повторяться, Максимова, – ответил он раздраженным голосом, недовольный, что я так откровенно воспротивилась его поползновениям. – Разве что на лекциях. Для особо одаренных.

Я не смутилась – не до этого было. Боясь потерять мысль, просто решила не обращать внимания на его подъебки.

– И, это, если я правильно понимаю, необходимо для того, что вам простили роман со студенткой и не выкинули из «научного сообщества» ко всем чертям?

– К чему ты подводишь, Максимова? – его голос обрел зловещие интонации.

И, как ни странно, меня это воодушевило.

– Еще не уверена, но у меня есть маленькое подозрение, что вам не хотелось бы, чтобы я соскочила так же сильно, как мне не хотелось бы, чтобы вы обнародовали то видео и засудили меня за афродизиак? – по мере того, как я говорила, мой голос становился все более звучным, плечи все больше распрямлялись…

Подозреваю, всё во мне в этот момент свидетельствовало о том, что мяч нашей игры переброшен в мою сторону и завис над сеткой, готовый перекинуться либо ко мне, либо в сторону соперника.

Декан безотрывно смотрел на меня, напоминая мне питона, гипнотизирующего свою жертву перед тем, как наброситься и проглотить ее целиком.

– А ты уверена, что хочешь проверить, кто пострадает сильнее, если мы оба… соскочим? – знакомым уже образом, глаза его угрожающе сощурились.

– Вы можете лишиться места.

– А ты – чести. И будущего.

Я картинно закатила глаза, делая вид, что мне смешно от его слов.

– Какой чести?! Какого будущего? Не далее, как час назад вы называли меня шлюхой!

– Я погорячился. Я знаю, что ты не шлюха.

Ах вот оно что! Значит теперь, когда ему стало страшно, что на «честь» мне плевать, и его удар в виде откровенного видео я перенесу, я типа перестала быть для него шлюхой? Ага, так я и поверила.

– Пристегивайся! – неожиданно приказал он. И снова завел машину.

– Что? Зачем? Разве мы не собирались покупать коль…

– Нет. Я передумал. Не желаю, чтобы ты считала, что я у тебя на крючке.

С грозным ревом, распугивая пешеходов, машина сорвалась с места. Пронеслась по переулку, вдоль широкого проспекта, и свернула на улицу, ведущую в сторону университета и общежитий.

– Что вы задумали? – с каждым проносившимся мимо километром мое сердце билось все сильнее и сильнее.

– Доказать тебе, что мне плевать на «место». Если ты забыла, у меня еще и работа есть, и довольно неплохая. А вот у тебя, после того, как я закончу с тобой, не останется ничего.

– И… что… что дальше? – я вдруг начала заикаться.

– Тоже ничего, – почти спокойно ответил он, но я видела, как играют желваки у него на скулах. – Я передумал. Не знаю, буду ли я с тобой судиться, Максимова, но жизнь я тебе точно попорчу. И ничего мне больше от тебя не надо – даже секса. Я не люблю расчетливых сук.

Как по приказу, глаза мои мгновенно наполнились слезами.

– Это я-то сука? Да как вам не стыдно… Вы… вы зарезали мой проект – просто так, потому что я облила вас коктейлем…

Он резко подрулил к бордюру и остановился.

– Одуреть… Так твоя маленькая шутка с афродизиаком – из-за той истории? Ты серьезно собиралась испортить мне жизнь из-за того, что я наорал на тебя за криворукость?!

– Нет! – я почти кричала, отстегнувшись и встав на низкое сиденье на колени. – Я собиралась подшутить над вами за то, что вы зарезали мой проект! А когда дело зашло слишком далеко, приняла огонь на себя… если вы забыли!

– Забудешь тут… А тебя не удивило, что я взял твой проект с собой, Максимова?

Уже готовясь проорать следующее обвинение, я так и осталась с открытым ртом.

– Как думаешь… – откинувшись на сиденье, Донской наблюдал за мной, – зачем мне было брать с собой проигравший проект на церемонию вручения призов?

Я нахмурилась.

– Эмм… Не знаю?

– Я собирался представить его комиссии, дуреха, как идущий вровень с победителем, и предложить рассмотреть твою работу, с поправками на экологичность.

Совершенно опешив, я села обратно, моргая и глядя прямо перед собой.

– То есть… вы вообще… не собирались меня валить? – это было слишком невероятно. Слишком много, чтобы вот быстро переварить. – Но там же написано… в пометках на последнем листе…