Текст книги "Танго с тенями"

Глава 7

В понедельник Наталья сидела в кафе за столиком и ждала подругу. Анна все не шла. И если раньше ее опоздание могло бы вызвать только досаду, то теперь – тревогу. Ведь до сих пор было непонятно, кого хотели убить. Наконец Веселовская показалась в дверях кафе, и Наташа радостно замахала рукой, привлекая ее внимание.

– Что ты будешь кроме кофе? – спросила подругу Кречетова, подзывая официанта.

– После вчерашнего возлияния мне теперь неделю поститься нужно. Опять полкило прибавила, – с досадой сказала Анна.

– Подумаешь! Ее чуть не убили, а она про вес… – качнула головой Наталья.

– Ну так что же делать? Плюнуть на диету?! Чтобы килограмм сбросить, я месяц калории считала. А за вчерашний вечер сразу половину восстановила.

– Да я же с тобой согласна. Просто не хочется, чтобы ты зацикливалась на этом. Я же тебя знаю – как увлечешься чем-нибудь… Каждый грамм считаешь.

– Ладно, проехали, – Аня махнула рукой, – пью только кофе. Тебе-то легко говорить, а меня Лешка зачморит. Говори лучше, зачем меня вызывала.

– Вызывала, потому что Сережка узнал, кого убили у нас в салоне.

– Иди ты! – выдохнула Аня. – Кого?

– Альбину Федотову. Косметолога салона «Ласка», – Наталья пригубила кофе и с тревогой взглянула на подругу. – Представь? Эта «Ласка» мне уже поперек горла стоит, и надо же, такое совпадение!

– Ни фига себе! – Веселовская взяла с Наташиного блюдца яблочный штрудель и задумчиво откусила от него добрую половину.

Кречетова невесело усмехнулась и снова глотнула кофе.

– Теперь следователь точно решит, что это я убила. Узнала, что в «Поэтику» пришла конкурентка, и прикончила ее, – обреченно вздохнула Наташа.

– Чушь какая! Зачем прикончила? – Аня оторвалась от поедания пирога и уставилась на подругу.

– Ну, не знаю, может, психанула. Или… чтобы другим неповадно было. «Ищите, кому выгодно» – это прямо про меня. Убила конкурентку! – Наташа невесело усмехнулась, отобрала у подруги оставшийся кусок штруделя и отправила его себе в рот. Аня проводила его тоскливым взглядом.

Они замолчали, каждая думала о своем.

– Послушай, а если убить хотели меня? – Анна наконец задала мучивший ее вопрос. – Тогда у следователя к тебе вопросов не будет. Ты же не стала бы меня укокошивать! Нам остается только доказать это.

– Ну вот что ты плетешь? Бред какой-то! Если убить хотели тебя, то нужно срочно тебя прятать. Пока полиция не найдет преступника.

– Послушай меня, – медленно, как бы решаясь, начала Аня. – Помнишь, о чем я говорила. Давай возьмемся за расследование сами. Не то чтобы совсем за расследование и не совсем сами…

– О, как все запущено! «Не совсем расследование и не совсем сами». Сильно сказано, что и говорить, – Наташа развела руками.

– Просто сейчас полиция начнет землю носом рыть, только бы повесить убийство на тебя. А мы что, будем сидеть сложа руки?! Давай осторожненько узнаем, что можно сделать. По своим каналам. Как бы в помощь полиции. Ведь тебе твои девчонки в салоне больше расскажут, чем им. И про эту «Ласку» ты больше сведений сможешь нарыть…

– Ну, разве что информацию собрать, – задумчиво сказала Наташа.

Анины глаза радостно заблестели. «Согласилась! Ну не сидеть же сиднем, когда на месте трупа могла быть она сама, если бы не перенесли процедуру. Это она перед Наташей хорохорится, а на самом деле ей очень страшно, просто до жути».

– Итак, – сказала она воодушевленно. – В первую очередь нужно понять, зачем убивать в салоне. К чему такие сложности?

– А мне кажется, – Кречетова подняла указательный палец и задумчиво им потрясла, – что это, наоборот, безрисковый вариант. Кого убийца встретил в «Поэтике»? Кто ее или его запомнил? Нужно только знать, что в конце процедуры косметолог всегда выходит из кабинета.

Анна встрепенулась:

– А может, эту Федотову твоя Регина прикончила? А что? Ей проще всего было кокнуть.

– Да не смеши меня, – отмахнулась от подруги Наталья. – Это исключено. Зачем ей это нужно?

– Очень даже нужно! Она узнала, что к ней пришла конкурентка, и пришила ее. А что, одной меньше! Да шучу я, – поспешила успокоить Аня подругу, видя, как у той тянется рука, чтобы покрутить у виска.

– Очень смешно. Обхохочешься. Ладно, буду снова звонить Стасу; может, он что выяснил, сама знаешь, какой он пройдоха, – со вздохом сказала Наташа.

Станислав Завьялов – старый друг семьи Кречетовых. В конце восьмидесятых годов он был вторым человеком в городе, который зарегистрировал кооператив, и с тех пор вот уже почти тридцать лет он занимался бизнесом. Кстати говоря, с переменным успехом: то взлетал на недосягаемую высоту, то стремительно падал вниз, а через некоторое время снова, как птица феникс, возрождался для новых дел. За это время он оброс невероятным количеством знакомых, и Кречетовы этим совершенно беззастенчиво пользовались.

– А ты ему уже рассказывала про убийство? – поинтересовалась Анна.

– Да сразу же позвонила. И про Федотову рассказала, про убитую, он уже информацию о ней собирает. Он, оказывается, хорошо знает Жанку Верхову, хозяйку «Ласки».

– Да… Он много всякого отребья знает, – протянула задумчиво Анна.

– Ну, она не совсем, конечно, отребье. Все-таки бизнесом занимается, – попыталась вставить слово в защиту конкурентки Наталья.

– Да брось ты. А то ты не знаешь, откуда у нее тот бизнес взялся! – Аня махнула рукой.

– Ну да, знаю. Но со слов. А свечку я не держала. Да бог с ней. Как говорится, кто не грешен, пусть бросит в меня камень, – Наташа изо всех сил старалась не позволить антипатии взять верх над попыткой быть объективной.

– И правда. Наше дело – разобраться, почему эта Альбина Федотова оказалась в «Поэтике». Вот тут точно без Верховой не обошлось. Посуди сама. Федотова работала в ее салоне косметологом. И отправилась к тебе шпионить с диктофоном. Не сама же она на это пошла. Наверняка благословение хозяйки получила, – Анна поднялась из-за стола. – Ладно, обед закончился, мне на работу.

– Ты иди, а я еще немного посижу подумаю. И кстати, у меня тут мысль мелькнула. Может, нам как-то попасть к Федотовой в дом? – Наташа заговорщически понизила голос.

Анна наклонилась к лицу подруги и тихонько спросила:

– Зачем?

– Чтобы в нем поискать. Вдруг мы найдем какие-нибудь подсказки. Те, что полиция пропустила.

– Наташ, – потрясенно прошептала Анна. – Ты же сама сказала, что наше расследование будет «аккуратным», просто соберем информацию. А теперь что изменилось? Какие подсказки? Что мы найдем? А если нас поймают?! И как мы в дом попадем?

– Я тоже боюсь. Ты же знаешь, какая я трусиха: на самолетах не летаю, на машине не гоняю… Но тут… Видишь же, какая муть. Какой-то косметолог конкурентов пришел разнюхивать тайны процедуры, и его убивают в моем салоне. И диктофон, и это внеплановое время… Чем дольше я об этом думаю, тем больше понимаю, что отсидеться не получится.

– А полиция… – начала Анна.

Наташа поморщилась:

– Полиция… А вдруг в доме Федотовой мы найдем какую-то связь с моим салоном, которую твоя дорогая полиция пока просмотрела или не обратила внимания. А потом спохватятся и вернутся снова, а в доме убитой куча бумаг против моего салона. Тогда мне крышка. Так что давай, – Наташа рубанула рукой воздух, – беги на работу, вечером созвонимся.

С этими словами Кречетова махнула официанту рукой и потребовала еще кофе.

Глава 8

Татьяна Корнеева сидела в салоне «Поэтика» за стойкой администратора и лениво водила пилочкой по ногтям. Она была в сильно декольтированном платье ментолового цвета. Хозяйка время от времени делала ей замечания, что это клиент должен ощущать себя хозяином положения. А с Татьяниными туалетами у него только комплекс неполноценности разовьется. Но у нее, у Тани, была своя теория на этот счет: клиент должен стремиться стать лучше, и внешний вид администратора его должен стимулировать. Ну, любила Таня наряды и меняла их с завидным постоянством. И аксессуары тщательно подбирала. В конце концов, она – лицо салона!

До Нового года оставалось чуть больше месяца. Числа до пятнадцатого декабря будет затишье, а потом начнется светопреставление: записаться в салон понадобится одновременно всем.

Нет чтоб поток клиентов равномерно распределился по дням недели. Будет то густо, то пусто.

А пока в выходные дни клиенты еще есть, а в будни совсем тихо. Хорошую выручку всегда давали косметологи, но теперь кабинет опечатан. Слава богу, что весь салон не закрыли.

В дверях показалась клиентка. Татьяна перестала заниматься маникюром и приветливо улыбнулась вошедшей:

– Добрый день. Слушаю вас.

– Мне в солярий на двенадцать.

– Раздевайтесь, пожалуйста, Лариса, – Корнеева бросила взгляд в журнал регистрации. – У нас новые лампы, очень мощные. Поэтому я вам рекомендую загорать не пятнадцать минут, как обычно, а десять.

– Милая моя, я сама знаю, сколько мне нужно времени, – дама окинула администратора высокомерным взглядом. – Деньги заплочены (она так и сказала – «заплочены») за пятнадцать минут – значит, будет пятнадцать. Надуть меня хотите?! Не выйдет! Проводите меня в солярий и оставьте одну.

– Да, хорошо, как скажете, – Татьяна сделала за спиной клиентки гримасу. – Очки не забудьте, лампы сильные.

Дождалась, когда дамочка скрылась за дверью, и вернулась на ресепшен. И сразу же в салон ворвалась Регина. Остановилась на пороге, поймала взгляд Корнеевой и разрыдалась. Татьяна бросилась к ней, обняла за плечи и стала осторожно гладить по голове.

– Ну что тебе следователь сказал? Угрожал?

– Это просто ужас! Натерпелась я. Напрямую не угрожал, но был очень грубым, – Регина достала зеркальце и стала вытирать размазавшуюся тушь.

– И что он говорил? Расскажи… А то меня тоже Алексеев на завтра вызывает. Мне же нужно знать, что он может спросить. – Татьяна от нетерпения притопнула ногой.

– Да что у тебя спросят?! – вспылила Регина. – Тебе-то что?! На меня бочку катит! Расспрашивал, всегда ли я выхожу в конце процедуры, не видела ли что-нибудь подозрительное, и тэдэ и тэпэ. Кстати, ты знаешь косметолога «Ласки»?

– Визуально знаю. А что? – напряглась Татьяна.

– Так это ее, оказывается, у нас убили.

Корнеева сильно втянула в себя воздух и закашлялась. Попыталась что-то сказать, но мешал кашель. Регина изо всех сил ударила ее по спине, Татьяна крякнула и успокоилась. Немного отдышалась, вытерла выступившие на глазах слезы и чуть севшим голосом спросила:

– Альбину Федотову?! Не может быть! А почему же я не заметила, как она входила в салон?

– Вот это у тебя и спросят – почему? – Регина подозрительно прищурила глаза.

Татьяна не успела ответить, потому что услышала, как открылась дверь солярия. Через секунду появилась жертва загара. Как Таня и предполагала, мощные лампы опалили лицо женщины, оставив в покое только глаза, и сделали ее похожей на панду.

«Видать, очки все-таки надела», – подумала Корнеева.

Если сейчас она засмеется, с работой администратора придется распрощаться. Поэтому Татьяна постаралась собраться и не смотреть прямо в лицо пострадавшей. Она выбрала точку в районе переносицы и сфокусировала на ней взгляд.

Регина резко выпрямилась и поспешила выйти.

– Это что такое?! – заголосила клиентка. – Это вам даром не пройдет. Я вас засужу! Немедленно хозяев сюда!

– Присядьте, пожалуйста, сейчас все решим, – и Корнеева бросилась звонить Сергею Кречетову. – Сейчас хозяин будет, давайте пока пройдем в VIP-зал, – и Татьяна, стараясь не поднимать глаз на «панду», увела ее из холла.

Спустя пятнадцать минут Сергей выслушивал претензии обгоревшей клиентки, согласно кивал головой, подливал ей коньяк и обещал расправиться с администратором. Расстались они вполне довольные друг другом. Дама накинула на плечи шубу, дернула плечом, проходя мимо Татьяны, и гордо прошествовала к выходу.

– Как у вас получается разруливать такие ситуации? – спросила Корнеева у Сергея. – Я уж думала, на этот раз мы так просто не отделаемся. Я предупредила тетку, что у нас новые лампы. Но она мне нахамила и сделала по-своему.

– Все обошлось. Поговорили, поругали тебя, выпили. В конце я подарил ей абонемент в солярий.

– Что?! Абонемент в солярий?! И она не подумала, что вы над ней издеваетесь? – засмеялась Татьяна.

– Представь себе – нет. Взяла с удовольствием, – Сергей тоже улыбнулся.

Вернулась Регина.

– Я только что из полиции, – сообщила она Сергею.

Как только она сказала про полицию, ее глаза наполнились слезами, она сцепила пальцы в замок и уткнула в них лицо.

– Ну-ну, будет, – приобнял ее Кречетов.

– И мой кабинет опечатан! – выкрикнула она с надрывом.

– Пойдем в Наташин, кофе выпьем, там и поговорим, – продолжал успокаивать ее Кречетов, осторожно продвигаясь вон из холла. И вовремя: туда уже заходила очередная клиентка. Не хватало еще увидеть косметолога в слезах.

– Это просто кошмар и ужас. Выпытывал, знала ли я убитую. И главное, прицепился, что Федотова – моя коллега. Ну и что?! Я что, всех косметологов знаю? На семинарах наших профессиональных Альбина никогда не бывала. Я узнала, что она в «Ласке» без году неделя. Тоже мне, косметолога нашли! А Алексеев мне не поверил, по глазам видно. У, злыдня! Злыдень, – немного подумав, поправилась она.

Они помолчали, думая каждый о своем. Регина оторвала бумажное полотенце, промокнула глаза и трубно высморкалась.

– Я никак не пойму, кто эту Альбину мог вычислить. Она записалась ко мне в последнюю минуту. Убийца не мог этого знать! – голос Регины снова задрожал от слез.

– Мог, – не согласился Сергей. – Если она сама ему об этом сказала. Или он услышал, подслушал. Какой-нибудь ее любовник. Разберутся, не волнуйся.

Они замолчали, обдумывая сказанное. Кречетов говорил уверенно, но на самом деле совсем не был в этом убежден. И в том, что разберутся, и в том, что любовник, и в том, что убить хотели Альбину. Вдруг все-таки Аню. Она записалась на процедуру за неделю, поэтому убийца мог все разведать, подготовиться. А вдруг дело не в Ане и не в Альбине. А действовал какой-нибудь маньяк – зашел и убил, все равно кого. Но как он умудрился зайти в тот момент, когда клиентка оставалась в кабинете одна? Да уж, задачка.

– Ладно, Регина. Ты иди пока домой, отдыхай, приходи в себя. Считай – у тебя отпуск.

– Ну да, самое время для отпуска. У меня запись! Скоро Новый год! – косметолог снова чуть не заплакала.

– День-два погоды не сделают. Иди отдыхай, твоих клиентов Таня перепишет на другое время.

Сергей торопился уйти. Новый год не только в салоне его Наташи, но и в его магазинах бытовой техники. Нужно срочно звонить поставщикам, через две-три недели начнется бум. Все кинутся покупать подарки – нужно быть во всеоружии.

– Ну что, – с тревогой спросила Корнеева. – Узнали что-нибудь? Что про Федотову говорят, как она в нашем салоне-то очутилась?

– Не знаю я, Тань. Ты лучше Регининых клиентов обзвони и перепиши на другие дни. Я привезу кушетку, поставим ее в комнату для випов. Пусть пока работает там, раз в косметический не попасть.

Открылась дверь, впустив в «Поэтику» свежесть морозного воздуха. На пороге показались две невозможно хорошенькие блондинки, похожие друг на друга, как штампованные сувениры. У них были пухлые губы сердечком, высокие скулы, широкие нарисованные брови.

Это было так странно – видеть безмятежные лица, когда два дня назад в салоне убили человека, у косметолога взяли подписку о невыезде, опечатали ее кабинет.

Девушки окинули Сергея оценивающим взглядом, разочарованно хмыкнули и подошли к ресепшену решать свои очень важные дела. Нужно было определиться, какие услуги они хотели получить до праздника, выбрать мастеров и удобное время.

Татьяна бросилась искать свободные места по журналу записи, а Сергей, махнув на прощание рукой, покинул «Поэтику».

Глава 9

Анна тушила капусту. Включенная вытяжка гудела, но от аромата не избавляла. Хлопнула входная дверь, и в квартиру вошел Максим Сомов, Анин «крайний» ухажер, как, смеясь, называла его Наталья.

Сыновья Веселовской – Димка и Артем – между собой называли его «бойфренд». Лешка называл его пассией (он произносил «пасся»), Андрей – сожителем. И только один Виктор не именовал его никак. Он как-то умудрялся даже по имени Максима не называть, просто безликим «вы».

– О, у нас сегодня никого! Ни первого, ни второго, ни особенно третьего. Что так? – он поцеловал Аню в щеку, едва коснувшись губами.

– Да… временное затишье. Сама не нарадуюсь, – Веселовская убавила огонь под гусятницей и повернулась к Максиму. – Давай тебе кофейку сделаю, иди отдохни – диван свободен.

Максим расстегнул пуговицу на воротнике. Он работал адвокатом в солидной компании, поэтому дресс-код соблюдал свято: галстук, пиджак, белая рубашка, кожаный портфель, Parker, ну и прочие статусные штучки. Он сел в кресло, предварительно поддернув брюки, чтобы не вытягивались колени. Закинул руки за голову и блаженно потянулся.

Аня метнулась сделать кофе. Вообще, она чувствовала себя перед Максом очень виноватой. Мало того что она старше его, так еще эта постоянная странная компания у нее дома. Максим устает, хочет расслабиться, почитать, полежать. А у нее – проходной двор! Так можно его и потерять: уйдет к той, кто моложе и кто не будет обременять его своими проблемами.

Она принесла на подносе кофе, сухофрукты, орешки, мед. Максим очень следил за собой: здоровое питание, спортзал, прогулки на свежем воздухе…

Выставила угощение на журнальный столик и присела на соседнее кресло.

– Ну, как ты? Как день прошел? – Максим пригубил кофе.

– Как всегда. Ничего особенного, – нерешительно сказала Анна. Они немного помолчали: Макс пил кофе, Веселовская рассматривала свои ногти. Она очень волновалась, как Максим воспримет ее просьбу. Несмотря на то что их отношения длились уже больше года, она чувствовала себя с ним очень неуверенно. Вот даже Лешка вызывал у нее большее доверие: попроси она его о чем-нибудь, он бы ныл, конечно, ругал ее, но выполнил бы. А тут кто знает…

– Эй, ты что? Почему грустишь? Непривычно, что нет твоих бывших? – Сомов засмеялся своей шутке.

Аня еще немного помолчала, а потом решилась:

– Макс, помоги мне, пожалуйста. Сергей думает, что тогда в салоне, возможно, убить хотели меня.

– Что?! Он в своем уме?! Что значит «Сергей думает»? Он кто такой вообще, чтобы думать?! На это есть компетентные органы. И они решат, кто, кого и почему, – он отставил чашку и резко поднялся.

– Ну, во-первых, он не «кто такой вообще», а мой друг. Во-вторых, он за меня волнуется, в отличие от следователя, которому по барабану, чью смерть расследовать. А в-третьих, его аргументы очень убедительны, – вспылила Аня.

Вообще-то они с Максимом не разговаривали в подобном тоне. Может, потому что серьезных тем никогда не обсуждали.

Сомов был молод, успешен, богат, ироничен – он был не из ее, Аниного, мира. В ее квартире, среди не совсем молодых и неспортивных мужчин, с разговорами о рыбалке и криками «Го-о-о-о-ол! Красава!», с запахами готовящейся пищи, он казался ненастоящим, словно ошибся дверью. Словно в грядку с редисом и луком случайно попало семя дендробиум нобиле.

Веселовской однажды подарили этот вид орхидеи. Аня и землю меняла, и воду отстаивала, и от прямых солнечных лучей прикрывала, но цветок все равно сначала сбросил листья, а потом и цветы. Видимо, не выдержал соседства с фиалкой, папоротником и миртом.

– Давай рассуждать логично, – сказала Веселовская примирительно. – То, что вместо меня должна была прийти Альбина, решилось буквально за полчаса до назначенного мне времени. Кто мог это узнать? Даже если узнали, кто мог так быстро подготовить убийство?

– А то, что у косметолога должна быть ты, весь город знал? – усмехнулся Максим. – Эта Альбина могла кому-нибудь просто сказать, что идет на процедуры. И что значит «кто мог так быстро подготовить убийство»? Что там готовить-то? Пришли, ножиком пырнули – и все дела.

– Это конечно, – промямлила Аня. – Но вариант со мной тоже может быть.

– А позволь спросить, тебя что, есть за что убивать? – Сомов зашел за кресло, в котором сидела Веселовская, и оперся руками о его спинку. Немного помолчал, наклонился и прошептал ей прямо в ухо: – Или я чего-то не знаю? С твоим образом жизни это немудрено, – и он аккуратно прикусил ее за мочку.

Вроде бы сцена получалась с эротическим подтекстом, но Ане внезапно стало жутко. Она жалко улыбнулась и подумала: «Скорей бы кто-нибудь пришел. Хоть Лешка».

Она подняла руку и дотронулась до лица, словно пытаясь рассеять морок.

– А что с моим образом жизни? – разомкнула она губы.

Ей вдруг стало так неуютно, так стыло. Вот сейчас Максим скажет, что не так с ее образом жизни. Но что бы он ни ответил, стало ясно, что в их отношениях произошел сдвиг. К слову «сдвиг» напрашивалась характеристика «тектонический». Но в контексте их близости уместнее было бы сказать что-то менее пафосное. Сама их связь была похожа на мыльный пузырь, и они с Максимом слегка его придерживали, чтобы не улетел. А вот только чуть сильнее нажали на его радужные стенки, и он лопнул, исчез, разлетелся на тысячи мельчайших брызг.

– Сама не знаешь? У кого еще три мужика в доме ошиваются?! – удовлетворенно ответил Сомов и плюхнулся назад в кресло, забыв подтянуть брюки.

– А какое это имеет отношение… – начала Аня.

– Прямое! Ты что, вообще ничего не понимаешь или прикидываешься?! Твои бывшие – вот кто знал, что ты будешь в салоне! Они чего ходят-то? Что им нужно? Вспоминай, кому из них что завещала, кто будет в выигрыше от твоей кончины.

Аня еще никогда не видела Максима в таком состоянии. Он всегда так гордился своей выдержкой. «Все дело в породе, – говорил он. – Родители – интеллигенты до третьего колена. Что ж ты хочешь!» Веселовская всегда удивлялась, что такой «породистый» мог найти в ней. Она и выпить могла, и словечко крепкое вставить, и анекдот неприличный рассказать. А тут такой прямо «институт благородных девиц»! И вот сегодня Сомов проявился во всей своей «благородной породе».

Анне вдруг мучительно захотелось выгнать его из дома взашей, грубо, со скандалом, с выбрасыванием чемодана с балкона. Но ей была нужна помощь, а Макс мог ее оказать. Пару лет назад он блестяще выступил в суде адвокатом крупного авторитета. Дело развалилось полностью, подсудимого отпустили за недостатком улик, и тот теперь перед Максимом был в «вечном долгу», о чем неоднократно напоминал ему при случайных встречах.

– Ладно, Макс, не кипятись. Давай оставим в покое мой моральный облик, поговорим о нем позже. А сейчас я просто прошу тебя: помоги мне.

Сомов несколько раз глубоко вздохнул, отошел к окну и некоторое время смотрел в темноту двора. Потом повернулся к Ане и почти приветливо спросил:

– И как ты предлагаешь тебе помочь?

– Обратись к Трофиму. Попроси его узнать об этом убийстве по своим каналам. Я в кино видела, что у них там, в их преступном мире, сбор информации на самом высоком уровне. Он тебе не откажет.

Максим обхватил голову руками и пару раз качнулся из стороны в сторону. Потом развернулся к Анне всем корпусом и начал медленно говорить, делая длинные паузы, будто слова давались ему с трудом:

– Не хочу тебя оскорблять и спрашивать, сколько тебе лет. Пропущу этот вопрос, но задам другой. Ты просто дура или наивная дура? Что значит «обратись к Трофиму»? Ты мне предлагаешь просить помощи у криминала? А ты знаешь, что как только я к нему обращусь, на моей карьере можно будет поставить жирный крест? А если он меня взамен попросит о какой-нибудь услуге? Ты на что меня толкаешь? Да и потом, а если мне самому, не дай бог, понадобится его помощь? А я ее что, уже на тебя использовал?

Дальнейший разговор терял всякий смысл. В голове пронеслось, что жаль отношений, Максим чертовски хорош, мужик статусный. Всегда был таким неконфликтным. Жить бы с ним да жить.

– Ладно, Макс, спасибо, – устало произнесла Веселовская. – Я все поняла. Давай собирай-ка свои вещички. Около меня может быть опасно. Не хочу портить твою карьеру, – и ушла на кухню.

Слыша, как он ходит по квартире, стуча дверцами шкафа, она еще на что-то надеялась. Ну не бросит же он ее в такой момент, когда ей просто необходимо мужское плечо. Оказывается – бросит. Аня услышала, как хлопнула входная дверь, и стало тихо. Она выскочила в коридор, на полке под вешалкой лежали оставленные Сомовым ключи. И только она собралась заплакать, как зазвонил телефон.

– Привет, Веселовская. Что не звонишь целый день? – раздался Наташин голос.

И тут слезы жалости к себе заполнили Анины глаза, все вокруг расплывалось, мешая смотреть. Царапину на щеке, неизвестно откуда появившуюся, защипало от соленого потока.

Она плакала и не могла остановиться. Подруга попыталась разобрать что-то из ее всхлипываний, но это было бесполезно – и она положила трубку. Аня бросилась на диван и накрыла голову подушкой. Но упиваться горем получилось недолго, через полчаса раздался звонок в дверь. «Не хочу, – думала Аня, – не хочу». Но некто снаружи был настойчив, и к трели звонка добавился грохот ударов, стучали то ли кулаками, то ли ногами.

– Открывай, Веселовская, открывай, мать твою, – раздался голос Кречетовой. – Открывай, или я звоню в полицию.

Аня отщелкнула замок, и они с подругой буквально рухнули в объятья друг друга.

– Ты что, сдурела?! Что случилось? Ты меня в гроб загонишь. Что рыдаешь, к двери не подходишь? Что случилось? Где все? Почему ты одна? Где мужики-то? – Наташа выкрикивала отрывистые бессвязные вопросы, отдирала Анины руки от лица и пыталась заглянуть той в глаза. Наконец ей это удалось, и она потащила подругу в ванную – умывала ей лицо, вытирала тушь со щек, дула на воспалившуюся царапину, расчесывала волосы.

Спустя некоторое время они уже сидели на кухне. Наташа приоткрыла гусятницу, повела носом навстречу капустному духу.

– Обалдеть! То-то у тебя все время мужики вьются. Вкуснятина!

– Макс сказал, что они вьются, потому что кто-то из них будет в выигрыше от моей смерти, – сказала Аня.

– Во как! А что еще сказал наш успешный адвокат?

Веселовская рассказывала и успокаивалась, Наталья же, наоборот, заводилась.

– Вот что я тебе скажу, подруга, – подвела черту Кречетова. – Ушел – и слава богу. Нужно в церковь сходить и свечку поставить. За освобождение. Честно говоря, твой Сомов мне никогда не нравился. Нет, самец он, конечно, знатный, – поправилась она, видя протестующий жест подруги. – Молодой, породистый. Только ненастоящий он, Ань, понимаешь. Вот Лешка твой козлина, конечно, но и то лучше этого Макса. Он хоть ничего из себя не строит. А этот… волосики набриолинит, манжетики запоночками застегнет, пылинки, одному ему видимые, с пиджака стряхнет, в зеркало глянет – и чуть от восторга не захлебнется.

Наташа так похоже пародировала, как Макс собирался на работу, что Аня не выдержала и расхохоталась. Смеялась она долго, временами истерически всхлипывая, но потом успокоилась.

– Я же ведь думала, что он мне поможет.

– Ну как он тебе поможет? Уймись. Мы сами себе поможем, и нам для этого никакие Максы не нужны. Вот слушай, что я придумала, завтра начинаем действовать.