Текст книги "Танго с тенями"

Глава 12

Наташа проснулась поздно, мужа уже не было. Странно. Увидела собаку и улыбнулась. С детства Кречетова обожала животных и тащила в дом котят, щенят, раненых ворон и даже головастиков. Родители криво улыбались, против ничего не имели, но спустя некоторое время все найденыши куда-то девались. «От них одна грязь, блохи и глисты, – говорила бабушка, – иди руки мой».

Во взрослой самостоятельной жизни у Наташи все время жили коты. А тут собака! Она потрепала Найду по голове, наложила ей каши, которая исчезла из миски быстрее, чем Наталья успела сварить себе кофе. Пока тот заваривался, Кречетова вывела псину на прогулку. Собака вышла, прихрамывая, присела по своим делам и моментально вернулась назад.

Снег почти растаял, обнажив черную бугристую землю, вмиг сделав неприглядным то, что еще вчера казалось праздничным и радостным.

– Что с лапами-то, показывай, – присела около Найды Наташа. Кожа на их подушечках вздулась и кое-где отслоилась.

– Господи, псина, это что ж такое? – испугалась Кречетова. – Поехали в город.

Наталья быстро собралась, сняла с халата пояс и приспособила его собаке вместо поводка. Та сначала упиралась и идти на шнурке не желала, но через некоторое время, поняв, что выхода у нее нет, нехотя поплелась за новоиспеченной хозяйкой. Видимо, до сих пор не могла поверить в то, что она теперь чья-то и что ведут ее не на заклание.

В ветеринарной клинике среди «товарищей по несчастью» Найда вдруг успокоилась и совершенно безропотно дала доктору осмотреть лапы.

– Ага! Отморожены подушечки лап. Видите, кожа уже начала отходить. А под ней новая, свеженькая. Так что ничего страшного. Как говорится, до свадьбы заживет. Мазь не выписываю, нет смысла. Все равно слижет.

Прямо в клинике Наталья надела собаке только что купленный ошейник с рыжим кожаным ремешком.

– Ну что, подружка, поехали домой. В твою городскую квартиру. Веди себя хорошо, там живут два кота. Им уже по десять лет, они хозяева.

Найда, перешагнув порог квартиры Кречетовых, осторожно села на указанное ей место, совершенно не обращая внимания на котиков. И те, ставшие с годами флегматичными и высокомерными, в свою очередь даже ухом не повели в сторону приблудыша.

Как только Наталья позвонила дочери и рассказала о собаке, та сразу примчалась. Любовь к животным была у нее наследственной. Вот уже год Полина Кречетова жила отдельно от родителей, в своей собственной квартире. Наташа с Сергеем помогли с первым взносом, остальную сумму Полина взяла в банке.

Первое время Наташа с ума сходила от волнения. Как дочь там одна? Поела ли, во сколько домой вернулась – время-то какое страшное… А потом ничего, привыкла.

– Ну как там собакен? Дайте мне ее потискать! – выкрикнула Полина, стягивая торопливо куртку, едва перешагнув через порог. Но, увидев внушительные размеры «собачатины», пыл поумерила, просто присела рядом и стала наглаживать Найде бока да начесывать морду.

– Ой, мам, слышала, что случилось?

– А что случилось? – Наташа сняла с огня джезву и разлила кофе по чашкам. – Давай рассказывай.

– Да что рассказывать-то?! Уже все знают. М-м-м, – Полина пригубила кофе. – Класс! Верхову убили, не слышала?

Кречетова вздрогнула и плеснула горячий напиток на стол. Подскочила, стала суетливо вытирать лужицу, пытаясь собраться с мыслями.

– Представляешь, сегодня звонит мне Сашка. Она пошла в «Ласку», у нее там своя маникюрша работает, и она все время ходит только к ней. Зараза. Говорю, чтоб к нам в салон ходила, так нет же, – Полина подвинула к себе запеканку, выковыряла оттуда изюмину и с удовольствием ее съела. – А там такое! Полиция, скорая, работницы все рыдают… Ужас, – она снова с удовольствием отхлебнула кофе.

«Молодость, конечно, жестока, – подумала Наталья. – Для них это просто драйв».

– Так что с Верховой случилось? – с волнением спросила она у дочери.

– Да не знаю. Утром мастера пришли на работу, а там в своем кабинете их хозяйка мертвая.

– Так она что, застрелена, задушена? Что? – тормошила Наташа дочь.

– Понятия не имею. Сашка попозже узнает, я тогда тебе сообщу.

Зазвонил телефон. Наташа глянула на дисплей, и у нее неприятно заныло под ложечкой. Звонил следователь. Он говорил с какой-то странной интонацией, как будто еле сдерживал радость. Выяснил, в какое время ей удобнее подойти в полицию, чтобы кое-что уточнить.

Наташа едва дождалась, когда Полина, расцеловавшись с собакой, убежала на работу, и сразу позвонила подруге.

– Привет, Анютка. У меня куча новостей, – и она рассказала о смерти Верховой, о том, что ее снова вызывает Алексеев, оставив на закуску рассказ о Найде.

Веселовская слушала, ахала и охала.

– Мне так страшно, Ань. А вдруг следователь уже знает, что я вчера была в «Ласке»? Он тогда точно меня приплетет к этому убийству. Давай в субботу днем поедем в «Березку», поищем улики на даче Федотовой.

– Почему днем? – спросила Анна.

– А когда? Ночью по дому ползать? С фонариками? Чтобы за версту было видно? Нет, только днем. Хоть бы нам что-нибудь найти! Хоть какую-нибудь зацепку. У нас уже две смерти, двести процентов, что они связаны друг с другом. Как думаешь?

– Ясен пень. Сначала убивают косметолога, а потом хозяйку этого салона.

– Это что же получается? – размышляла Наталья. – Если бы убили только одну Альбину, можно было бы подумать, что из-за денег или из ревности. Да из-за чего угодно могли. И случайно, и по ошибке. А вот когда прикончили Жанну, тогда выходит, что Верхова или знала убийцу, за что ее тоже убрали, или они вместе с Федотовой были в чем-то замешаны. И их прикончили одну за другой.

– А вдруг это маньяк убивает в каждом салоне красоты по одному человеку? – предположила Аня.

– Ну вот что ты несешь? – отмахнулась от нее Наталья. – Если маньяк, то должен быть одинаковый почерк преступлений. Детективы читать надо!

– Ну вот если ты такая умная, то скажи, почему Альбина пришла в «Поэтику», как умерла Верхова? И как мы попадем в этот клятый дом в «Березке»? И вообще я боюсь, – сказала Анна.

– Думаешь, мне не страшно? Еще как. А мы возьмем с собой Найду, это же ого-го какой собакен серьезный! Да и вообще, не убьют же нас днем, – пыталась подбодрить подругу Кречетова.

– Ага, не убьют. А Альбинку когда зарезали? Не ночью же.

– Но мы же вдвоем. И Федотова не ожидала опасности, а мы ожидаем. Поэтому будем очень осторожны. Но зато во всем этом ужасе есть и положительный момент. После того как убили Жанну, стало ясно, что прикончить хотели именно Федотову, а не тебя.

– Да. Это так, – задумчиво сказала Аня. – Но только в том случае, если убийства Верховой и Федотовой связаны и их убил один и тот же человек.

Глава 13

Сергей сидел за рабочим столом, сложив перед собой руки. Такой понятный, правильный, так кропотливо построенный им мир рушился. Первый кирпич в его фундаменте был выбит убийством в «Поэтике». Второй – скандалом Наташи с хозяйкой «Ласки». Вернее, это не кирпич, а так, трещина в основании строения. А сегодня ночью была разрушена несущая балка, отчего вся конструкция его вселенной зашаталась, накренилась и застыла, уродливая, скособоченная.

Кречетов позвонил Стасу Завьялову, другу их семьи. Тот обладал удивительной способностью обрастать огромным количеством всевозможных связей, чем очень гордился. Поговорили, Сергей сбросил вызов и стал вспоминать вчерашнюю ночь.

Он проснулся от необъяснимой тревоги. Вымытая собака сладко посапывала. Услышав, что он встал с постели, подняла голову, посмотрела, сонно моргнула и снова уснула. Наташи рядом не было. Кречетов выглянул в окно. Отпечатки протектора ее автомобиля на жирной черной земле уже начало припорашивать сероватой снежной крупой.

Он ринулся назад в спальню, к телефону. Чтобы позвонить, немедленно позвонить. И увидел ее смартфон, беспомощно лежащий на тумбочке с тянущимся от него шнуром подзарядки. Такого не могло быть! Такого просто не могло быть! Наташа не могла оставить телефон, она никогда с ним не расставалась. У них дома даже дружеский шарж где-то валяется: Наталья одной рукой пол подметает, другой суп помешивает, а айфон к уху изолентой примотан.

Беда! Случилась какая-то беда. Сергей кинулся натягивать джинсы, как вдруг окна осветились фарами и во двор дачи въехал кроссовер жены. Кречетов метнулся к кровати и зажмурился, делая вид, что видит десятый сон. Наташа тихонечко вошла в дом, что-то пошептала собаке, та глухо застучала хвостом по полу.

Прошлепали босые ноги, и жена нырнула под одеяло. Попыталась прижаться к нему, чтобы согреться, но Сергей заворчал, будто во сне, завертелся и отодвинулся на край постели. До утра он так и не уснул, его распирала злость, а давящая ревность мешала дышать.

Сквозь окно были видны сосны с тяжелыми мокрыми ветками. Они устало поскрипывали под порывами ветра, наклоняя по его приказу свои могучие тела. Тьма отступала постепенно; когда она стала менее непроглядной, Сергей поднялся. Не стал зажигать свет, боясь, что проснется Наташа и придется с ней разговаривать. Точно вор, крадучись, выскользнул из остывающего дома в промозглый вязкий сумрак почти зимнего утра.

Приехал в городскую квартиру. Там было тепло, тихо, пахло уютом и чистотой. Включил новости, покормил котов, выпил густой кофе. Он старался не думать, где была Наташа ночью и почему от нее пахло чем-то острым, тревожным. Нужно заняться делом, например поехать в «Ласку», поговорить с Верховой.

Подъезжая к месту, он издали увидел несколько автомобилей, среди которых высилась карета скорой помощи да белел бок полицейского БМВ. Из салона выскочила высокая расхристанная девица, обернулась, метнулась назад, широко открыла дверь и подперла ее ногой. Оттуда появились люди в синих комбинезонах, и у Сергея в который раз тревожно сжалось сердце. Дежавю. Показались носилки с объемным черным пакетом. Такая же жуткая процессия буквально недавно выходила из «Поэтики».

– Что случилось? – спросил он у девушки в огромном пуховике, делающем ее похожей на припорошенный стог.

– Хозяйку салона убили. Прямо насмерть. Ночью зарезали, – безразлично сказала она и щелкнула телефоном. Вывела фотографию на дисплей и обрадовалась: – Классная фотка получилась, теперь буду лайки собирать.

Пока Кречетов пытался осознать услышанное, к горлу волнами начала подкатывать тошнота, зашумело в ушах, сдавило виски.

А вдруг Наташка, его Наташка, ночью ездила не к любовнику, как он, идиот, подумал, а чтобы разобраться с Верховой? Разобраться – не в смысле убить, а выяснить отношения. Может, она толкнула ее сгоряча, а та упала и ударилась головой о край стола. Только почему ночью? Может, Жанна ей позвонила и предложила встретиться, а Наташа не захотела его будить и отправилась на встречу одна?

Сейчас он был противен сам себе за то, что вчера ему казалось таким важным, чтобы его жена не ходила ни к какому любовнику; и за то, что он отодвинулся от нее на край кровати. А на самом деле важным было только то, чтобы не она убила эту несчастную Верхову. Только это и имело значение.

Сергей постоял еще некоторое время, пытаясь успокоиться, а потом поехал к себе в офис. Снова сделал себе горячий тягучий кофе. Это он, конечно, зря, вон как виски ломит, не иначе как давление подскочило. Сергей то подносил руку к телефону, чтобы позвонить Наташе, то отдергивал, словно боялся услышать самое страшное. Наконец тот зазвонил сам. Сергей, хоть и ждал звонка, вздрогнул от неожиданности. Это был долгожданный Стас Завьялов.

– Привет, Серега. Разузнал все, что смог. Скажу тебе сразу: ничего хорошего. Значит так, Верхову отравили. Пока непонятно, когда и чем. В ее кабинете все перевернуто вверх дном: открыты шкафы, выдвижные ящики валяются на полу. Бумаги тоже раскиданы. Хотя какие у нее там бумаги – она, небось, и читать толком не умела, – всякие там прейскуранты, описания процедур… Но все равно было видно, что искали именно документы.

– А что плохо-то? – переспросил Сергей.

– Плохо? – не понял Стас.

– Ну, ты сказал в самом начале разговора, что ничего хорошего. Так почему?

– Потому что на допросе все тетки как одна дали показания, что накануне твоя жена крепко с Жанной поругалась и даже подралась. Так что следователь уже руки потирает, хотя, к чести его будет сказано, окончательный вывод делать не спешит.

– А чего ему спешить-то? Я алиби жены подтвержу. Ты, главное, узнай, в какое время Верхову убили.

– Узнаю, не волнуйся, – Стас с шумом что-то отхлебнул, подул и снова отхлебнул.

Сергей положил трубку и решительно набрал Наташин номер телефона.

Глава 14

Наступила пятница, впереди последние выходные ноября. Время неумолимо двигалось к Новому году. Правда, праздничного настроения пока не наблюдалось. Елена Воробьева, нынешняя супруга Виктора, смотрела на себя в зеркало и не могла отвести глаз. Хороша, что и сказать! К тому же гораздо моложе мужа и его бывшей женушки. И, конечно, гораздо привлекательнее. Более того, Ленина внешность соответствовала модным тенденциям: она была высокой и худощавой, с небольшими, немного впалыми глазами и пухлыми губами, с длинными ногами и большим размером обуви.

Не то что эта клуша Анька: маленькая, вечно сидящая на диете, с фигурой «а-ля груша». Понятно, почему Виктор ее бросил и женился на Елене. Но вот другое непонятно: его как магнитом тянуло в свою бывшую семью. Ужасно, но он просиживал там целыми вечерами, причем вместе со всеми последующими мужьями этой, с позволения сказать, тетки. Ему там что, медом намазано?

«Нет, Анька, конечно, прекрасно готовит. Гадина. Может, этим и берет?» И в принципе, ее, Лену, долгое время такое положение устраивало, зато у нее самой не было необходимости торчать вечерами дома у плиты и можно было заняться собой, своими молодыми делами. Пришел муж домой, чмокнул в щечку и завалился у телевизора. Красота!

Но в последнее время – Лена чувствовала это очень хорошо – в их семейных отношениях что-то изменилось. Виктор лежал на диване до тех пор, пока не убеждался в том, что она уснула. Он не хотел исполнять свой супружеский долг, совсем не хотел – с ней, молодой и стройной. Это что? Кризис среднего возраста или что-то более опасное? Если второе, то ее красивой и обеспеченной жизни может прийти конец. И все вокруг будут этому только рады: и Анька эта заполошная, и ее, Ленины, подруги!

Нет, кое в чем Елена, конечно, сама виновата. В Москву она приехала из поселка Дидеевский, в котором было две школы – восьмилетняя и вечерняя. По выходным показывали кино в помещении бывшего клуба, после которого можно было остаться на дискотеку. Здание было деревянным и настолько обветшало, что находиться в нем было опасно. Но выручал русский авось, тем более что Арсений Егорыч, которого все называли ГАД (аббревиатура первых трех букв его должности – глава администрации Дидеевского сельсовета), подпер провисшую крышу двумя толстенными балками.

Еще у них было кафе «Голубой Дунай», с липкими, заляпанными столами и несвежим сонным воздухом. Его хозяином был невысокий одышливый Карим, их местный «олигарх». Когда она, Лена, начала с ним жить, все девчонки обзавидовались. Он купил ей кроличий полушубок, две пары выходных туфель, подарил колечко с горным хрусталем. Да и так, по мелочам не скупился. Одним словом, нарядил ее как королеву.

Конечно, Лена загордилась, с некоторыми из подружек перестала общаться. А что? Ее можно понять, половина из них – голь перекатная. Да и кавалеры у девушек либо пьющие, либо нищеброды. Ходили к ним с Каримом в кафе и пили на вексель. Тот завел толстую тетрадь и записывал фамилии, кому наливал в долг. Должники получали свою жалкую зарплату, рассчитывались и снова начинали пить с отсрочкой платежа. Лена называла это «круговорот долгов в природе».

А потом она начала потихоньку настраивать Карима, чтобы тот прекратил кредитование поселковых мужиков. А что? Так никаких денег не хватит, если каждому пьянице за просто так наливать. А если кто-нибудь из них упадет да замерзнет под забором? Плакали их денежки?

Она потихоньку, потихоньку стала забирать власть. И перестаралась. Однажды вечером Елена сидела в «Голубом Дунае» и пересчитывала дневную выручку. Брякнул дверной колокольчик, и на пороге появилась крупная женщина восточной внешности. У нее были черные волнистые волосы, четко выраженные высокие скулы и грозовые глаза.

Она по-хозяйски шагнула в кафе, подошла к столику, за которым сидела Лена, и с размаху брякнула на стол сумку. Елена почему-то сразу поняла, что сейчас у нее будут проблемы, и съежилась на стуле.

То, что произошло дальше, Лена вспоминать не любила. Ей было больно, как в прямом, так и в переносном смысле. Непрошеной гостьей оказалась Каримова жена. Она не стала ни в чем разбираться, сразу вцепилась Лене в волосы, перевернула стол, рассыпала по полу деньги.

Рука у обманутой супруги оказалась тяжелой, как и характер. Ее не остановил даже тот факт, что избитая соперница попала в местный фельдшерский пункт, где ей оказали медицинскую помощь. Женщина с непроглядными глазами караулила ее около больницы.

Одним словом, Лена вынуждена была бежать из поселка. Сначала она возмущалась, что никто из поселковых жителей за нее не заступился, а потом узнала, что это они же и вызвали Каримову супругу. И подруги ее об этом знали и палец о палец не ударили, чтобы этого не случилось.

Когда после долгих мытарств ей удалось наконец захомутать Виктора, она сделала все, чтобы ее заклятые подружки об этом узнали. Они с Воробьевым съездили к Елене на малую родину, прошлись по поселку, и все, ну или почти все, его жители смогли оценить и ее наряды, и машину, на которой они приехали.

И поэтому сейчас, когда она почувствовала угрозу тому, что с таким трудом завоевала, Елена должна сделать все, чтобы не допустить никаких неприятных сюрпризов в своей семейной жизни. Она молодая и сильная, она цепкая и хищная. Ей так нравилось думать про себя: хищная!

И главной угрозой ее благополучию и отвоеванному месту под солнцем стала Веселовская Анька. Поэтому Елена должна узнать распорядок ее дня, все ее маршруты, во сколько та уходит на работу, во сколько приходит, когда идет к косметологу, когда едет с подругой в баню, что покупает из продуктов… Нужно изучить соперницу, влезть в ее шкуру, чтобы понять, почему Виктора тянет в свой бывший дом, а потом решить, как Елене себя вести, чтобы вернуть любовь мужа.

Глава 15

Наталья сидела на ковре и трепала Найду за уши. Та валялась на спине, порыкивала и легонько покусывала хозяйку за руки.

– Давай, собака, не ленись, собирайся, поедем на дачу, в твои пенаты. Будем с Анькой баню топить, коньяк пить, сплетничать. Будешь с нами? Но сначала на дело пойдем и тебя с собой прихватим, чтоб не страшно было.

Кречетова поднялась с колен и пошла за поводком. Найда вскочила, завиляла хвостом, засобиралась.

Они заехали за Аней, та долго тискала собаку, гладила ее, чесала за ушами. Наконец знакомство состоялось, Аня пересела на переднее сиденье, Найда разлеглась на заднем.

– Натусик, скажи мне, пожалуйста, как мы попадем в этот чертов дом. Или это уже не актуально? Ну в самом деле, зачем нам лезть к Федотовой, когда кроме нее убили еще и Верхову? – с надеждой спросила Веселовская. – Тогда по логике получается, что мы и к Жанне должны в квартиру лезть?

– Надо будет – полезем, – упрямо сжав губы, пробурчала Наташа.

– Но как, как мы попадем в дом?

– Обыкновенно, откроем ключом.

– А где мы возьмем этот ключ? – почти кричала Анна.

– У меня в сумке, – Наташа, напротив, успокоилась. – Той ночью, когда я собаку нашла… В общем, мы с Сережкой вымыли Найду, и они уснули. А я… я поехала и сняла слепок с замка. Страшно было – жуть! Но сидеть в тюрьме, если все убийства свалят на меня, еще страшнее. Ну вот, сняла слепок, а потом сделала ключ. А Найда, представляешь, – засмеялась Кречетова, – не пошла. Конечно, охота была по холоду шляться.

Анна развернулась к подруге всем телом.

– Что ты сделала? – медленно проговорила она. – Слепок?

– Ага, – стараясь говорить беспечно, подтвердила Наталья, косясь на Веселовскую. – В интернете все написано, что и как.

– Зашибись! Ночью встала и пошла делать слепок! Тут людей направо и налево режут, а эта поперлась в лес одна! И зачем тебе я нужна? Дождалась бы ночи и отправилась бы на дело. Одна. Опыт у тебя имеется! – Анну трясло от возмущения.

Наташа решила не вступать в дискуссию и перевела разговор на тему найденной собаки. Та тихонько посапывала на заднем сиденье, слушая, что о ней говорят.

Снова пошел снег, навязчивый, упрямый. Он падал на землю и сразу таял, попадая на лобовое стекло. Кречетова включила дальний свет, но стало видно еще хуже. Она снова переключилась на ближний и сбросила скорость.

Внезапно из снежной завесы показались блеклые коробки домов, будто присыпанные пудрой. Стволы сосен были намертво облеплены снежной мякотью, отчего казалось, что ветки вековых гигантов висят в воздухе.

Они проехали еще немного и остановились под щитом с надписью «Березка». Наташа открыла дверцу машины и попыталась высадить Найду. Но та вдруг уперлась и стала дрожать всем телом.

– Найдочка, ты что?! Пошли, глупышка, – Наташа стала тянуть ее за ошейник. Собака приподняла морду и вдруг долго, протяжно завыла.

Если бы не было так холодно, возможно, Наталья почувствовала бы, что значит выражение «кровь стынет в жилах». Но кровь и без того работала в «спящем режиме», поэтому руки вдруг перестали слушаться, оцепенели, и решимость попасть в дом к убитой стала отступать, растворяться в потоке неконтролируемого ужаса.

Подруги глянули друг на друга и, не сговариваясь, прыгнули в машину. Наташа заблокировала двери и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки.

– Похоже, ее здесь обижали, поэтому она и воет, – попыталась успокоить подругу Кречетова. – Давай отвезем животное домой и вернемся. Вон видишь, свет в окошке горит, люди кругом живут, время детское – четыре часа, волков нет. Чего бояться?

Веселовская молча кивнула головой и стала смотреть в окно. В полной тишине они доехали до «Мичуринца». Предпоследний осенний день угасал со скоростью чахоточного больного, серая мгла пульсировала, меняя цвет от мышиного, уютного, до металлически-графитового.

Найда радостно выскочила из машины и вбежала в дом Кречетовых, который признала своим. Подруги быстро и так же молча наносили дров, затопили печь и на даче, и в бане.

Когда они наконец приехали в «Березку», снег прекратился, и земля вобрала его в себя сразу весь, без остатка, как пресс-папье излишки чернил. Машину они оставили на соседней улице и, держась за руки, двинулись к дому Федотовой.

Из некоторых труб шел дымок, говорящий о том, что поселок не так пуст, как казалось вначале.

– Ого, ничего себе дачка, – сказала Аня почему-то шепотом. – Целый домище!

Ключ вошел в замок, но проворачивался с трудом. Все-таки как бы подробно ни описывалось в интернете, как сделать слепок, это оказалось совсем не просто: было холодно, и пластилин, предназначенный для него, застывал. Поэтому копия замка получилась не слишком качественная, соответственно, и ключ такой же. Но через некоторое время после определенных усилий замок наконец щелкнул, и подруги проскользнули внутрь дома.

Непонятно, как он отапливался, может быть, с помощью газа, но от того, что в нем было достаточно тепло, стало не так страшно.

– Давай быстро ищем не знаю что, но любое подозрительное. Стас сказал, что у Верховой в кабинете были перерыты все бумаги. Может, документы искали, – прошептала Наташа.

– Тогда я шмонаю первый этаж, а ты – второй, – тоже приглушенным голосом предложила Анна.

– Фи, подружка, какой моветон. Шмонаю. Надо же! – нервно хихикнула Наталья.

– Как это дело ни называй, суть от этого не изменится, – Аня по-деловому окинула взглядом дом. Не дом, а просто усадьба!

Практически весь первый этаж особняка состоял из огромного зала, центральное место в котором было отдано камину, облицованному материалом, подозрительно напоминающим мрамор. Мебель из красного дерева, кожаный угловой диван, напольная каменная ваза с букетом, явно сделанным руками флориста, громадный телевизор…

Анна громко вздохнула и тряхнула головой, отгоняя морок, навеянный домом.

Подруги натянули резиновые перчатки – что-что, а про отпечатки пальцев каждый слышал – и принялись за работу. Было неприятно, стыдно и страшно заниматься обыском, тем не менее они отнеслись к этому делу чрезвычайно серьезно. Через пару часов бесполезных поисков они собрались на первом этаже.

Наталья подошла к окну, оперлась о подоконник и стала смотреть на улицу. Ничего они не нашли. Ничегошеньки! И что теперь делать?!

За окном ветер трепал голые ветки деревьев. На березе, растущей близ калитки, каким-то чудом задержался жухлый листочек. Ветер набрасывался на него, пытаясь схватить и закружить в вихре таких же, отживших свое бедолаг. Но листок не сдавался, и ветер, дунув в последний раз, отступил и унесся в свое царство.

Внезапно Наташе почудилось какое-то движение во дворе, она оперлась о подоконник чуть сильнее. Раздался щелчок, и пластик под ее руками разделился на две половины, одна из которых подалась вверх. Подруги замерли и переглянулись. Еще не веря в удачу, Кречетова запустила руку в образовавшийся проем и вытащила на свет папку лилового цвета.

– Ну, слава богу, что-то нашли, валим отсюда, дома рассмотрим улов. А то у меня на нервной почве ноги подкашиваются, – с облегчением сказала Аня.

Наташа засунула папку за пазуху, и тут они услышали осторожный брякающий звук. Они замерли, но звук был настолько невнятным, что подруги решили, что им послышалось. Через секунду звук оформился и стало понятно, что кто-то пытается открыть дверь.

Наталья почувствовала, как холодок ужаса пробежал по позвоночнику туда-сюда и остановился в районе лопаток. Затем он проник под кожу и впитался в каждую клеточку ее тела, заставляя коченеть мышцы. Аня схватила подругу за руку, но Кречетова не могла согнуть кисть, та словно задеревенела. Возникла необъяснимая мышечная слабость, паралич воли. Веселовская тянула подругу к лестнице, а Наталья не могла двинуть ногами.

– Будешь крутить педали или нет? – зло прошипела Веселовская и ударила Наталью под колено.

Та дернулась, мышцы пришли в движение моментально, как будто у проржавевшего болта сорвало резьбу, и подруги ринулись на второй этаж. Забежали в самую дальнюю комнату, пометались среди мебели. Небольшой шифоньер, зеркало, бюро… Не спрячешься. Оставалась огромная двуспальная кровать с накинутым на нее шелковым покрывалом в узорах из виноградных гроздей. Не сговариваясь, подруги полезли под нее. Аня поддернула виноградное великолепие вниз в надежде, что они, распластанные по пыльному паркету, не будут видны.

Внизу хлопнула дверь и раздались шаги – уверенные, основательные. Человек не старался вести себя тихо, осторожничать: слышалось, как выдвигались полки, что-то падало, билось. В доме была удивительная слышимость: можно было различить щелканье выключателем, сопение, хмыканье и даже шелест бумажных листов.

Шаги перемещались из комнаты в комнату и наконец раздались на лестнице, ведущей на второй этаж. Шаг – и сердце подруг ухает в пропасть, шаг – и пульс частит, словно минуту назад закончил метаться в стихии «Танца с саблями», шаг – и горло перекрывает спазм. На них надвигалась неотвратимая сила, беда, катастрофа. Аня крепко сжала Наташину руку.

Некоторое время было очень тихо, а потом раздался еле слышный, какой-то чавкающий звук совсем рядом с комнатой, где находились подруги, широко распахнулась дверь и в проеме показались коричневые ботинки.

Человек подошел к шкафу и стал выбрасывать оттуда вещи: невесомые, кружевные, прозрачные, шелковые, сетчатые… Они падали на пол рядом с кроватью – только руку протяни.

Телефонный звонок разрезал густой, пропитанный страхом воздух.

Человек не спешил, спокойно ответил на вызов, выслушал, что ему сказали, и вдруг, чертыхнувшись, выскочил из комнаты и ринулся вниз по ступеням. Хлопнула входная дверь, и стало тихо.

Мышцы стали оживать, губы уняли дрожь, а горло простилось со спазмом. Подруги одна за другой выползли из своего убежища.

– Что случилось? Почему он драпанул? – спросила Аня, отряхивая от пыли спортивный костюм.

– Чуть инфаркт не получила, – покачала головой Наталья, держась за сердце. – Давай-ка и мы отсюда уходить!

Она подошла к окну, чтобы увидеть тот одинокий березовый листок. Наташе было очень важно, чтобы он был. Она загадала: если его не сорвал ни ветер, ни снег, то все будет хорошо. Листок, потрепанный, но непобежденный, по-прежнему висел на ветке. «Ну вот, все обойдется, если с этой бурой тряпочкой ветер не справился, то и…» Но додумать свои позитивные мысли Наташа не успела, у калитки остановилась полицейская машина.

– Вот почему удрали коричневые ботинки, – сказала Анна. – Наверное, ему позвонили те, кто на стреме стоял.

Несмотря на ужас их положения, Кречетова прыснула от смеха, так потешно это прозвучало.

– Нужно прыгать, – сказала Наташа. – Через дверь не выйти.

В конце коридора был балкон, подруги добежали до него и выглянули через тусклое стекло. Невысокий полицейский в толстой пятнистой куртке стоял посреди двора и разговаривал по телефону. Второй крутил головой в явно великоватой ему шапке-ушанке. Потом они переговорили о чем-то между собой и неторопливо пошли к дому. Видимо, дверь оставалась открытой, потому что подруги услышали, как загрохотали в коридоре сапоги.

Что Наталья, что Анна – обе боялись высоты, но другого пути покинуть страшное место не было. Наташа перекинулась через тонкие перила и повисла над черным провалом.

– Господи, господи, помоги, – прошептала она и отпустила руки. Приземлилась на корточки, не удержалась и повалилась боком на плохо замерзшую землю. Рядом с ней кулем свалилась Веселовская. Она тоже не задержалась на корточках, плюхнулась на четвереньки, оцарапала ладони и взвыла от боли.

Наташа подхватила ее под мышки, и, прихрамывая, они покинули опасное место. Когда наконец впереди показалась машина Кречетовой, подруги не чувствовали ничего, кроме холода. Куртки, оставленные здесь же, были промерзшие, ледяные.

– Ну их, не надевай, еще больше замерзнем. Лучше я печку врублю, – сказала Наташа, когда они тронулись в путь.

Во дворе дачи Кречетовых стоял автомобиль Сергея.

– Мамочки миленькие, – выскочила из кроссовера Аня. – Задубела совсем.

Найда, увидев хозяйку, бросилась к ней с игрушкой в зубах.

– Ой, какая у нас игрушечка красивая, – засюсюкала Аня, шмыгая носом.

– А вы где так вывозились? – удивился Сергей, выходя из кухни.

– Да скользко на улице. Я упала и подбила ногами Аню. Ну, ты же знаешь, какая я падучая, – отшутилась Наталья. – Она вон ладони оцарапала. Мы пойдем в баню, через пару часов уступим вам. Думаю, Анькины бывшие тоже нарисуются – как же без них?