Текст книги "ЖРЕЦ ЗАБЫТОГО БОГА (сборник)"

Людмила Лапина
Жрец забытого бога
Сборник

[битая ссылка] [email protected]

Открыть портал

Что заложено в текстах, написанных литераторами минувших времен и наших дней? Конечно, их мечты, тайные надежды, фантазии о добре, счастье и радости, к которым стремится каждый человек на Земле. Писатель открывает дверь в воображаемый мир, куда можно хоть иногда уйти из нашей реальности, и, забыв о настоящих ужасах и боли, следить за приключениями созданий пылкого авторского воображения.

Эскапистская функция литературы сравнима с успокаивающим действием лекарств от стресса. Хороших книжек всегда мало, передозировка читателям не грозит.

Писатель в своих произведениях материализует образы, возникшие в его воображении. Он распахивает дверь в чудесную страну фантазии, куда за ним может последовать любой читатель с открытой душой. Писатель воспламеняет, исцеляет, успокаивает, объясняет людям огромный мир, в котором мы существуем своими телами, и становится проводником в ментальные миры, создаваемые для нас его вдохновенным воображением.

Вернувшиеся из мира воображения люди приносят в реальный мир отвагу, прекрасную любовь, высокие идеалы, дающие мужество жить день за днем, бороться с невзгодами и знать, что всегда можно посетить иные, лучшие миры, стоит только приоткрыть обложку книги. Распахивать портал в страну Фантазию – вот призвание писателя.

Божена

Фантастический рассказ

– Вероятно, поэтому великие научные открытия происходят случайно, неожиданно и даже во сне, – Георгий Олегович откинул со лба непокорный темный завиток, захлопнул нетбук с тезисами, схемами, иллюстрациями и сошел с кафедры. Он только что прочитал студентам, членам молодежного научного Совета большого Университета Санкт-Петербурга, доклад о контактерах. Это было первое заседание научного студенческого совета в новом учебном году. Молодежь стоя хлопала старшему товарищу. Он шел по проходу университетской аудитории упругой походкой. Худое аскетическое лицо, темные упрямые глаза выдавали в докладчике натуру целеустремленную, сосредоточенную на научном поиске. Ответив на острые вопросы студентов, Георгий Олегович вышел в длинный коридор университета. Казалось, здесь витают эмоции, мысли, озарения всех студентов, бывших и настоящих. Георгий Олегович любил эту атмосферу молодых дерзаний, устремлений и свершений, переворачивающих общепринятую научную картину мира. Самые невероятные, блистательные идеи приходили к нему, когда он мерил темный лакированный паркет знаменитого коридора широкими летящими шагами.

Десять лет назад Георгий Белов окончил философский факультет университета с дипломной работой «Скрытая высадка инопланетян в Сибири: отголоски Тунгусской катастрофы». Молодого петербургского исследователя интересовали следы инопланетян, оставленные в ментальном мире человечества – мифах, сказках, преданиях, произведениях литературы. Этим путем шел Генрих Шлиман и добился блестящих результатов – открыл Трою, описанную Гомером.

Научные интересы Белова концентрировались на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий новой эры. Тогда на Земле произошли события, последствия которых равны великим открытиям науки. Это и гибель «Титаника», предсказанная в романе, написанном задолго до реальной катастрофы. Роман выпустил в 1898 году англичанин Морган Робертсон. Свое произведение о роскошном трансантлантическом лайнере с пафосным именем «Титан» он назвал «Тщета». Его герои, три тысячи пассажиров, гордые богатые люди, сильные мира сего, не достигли берегов США – «Титан» затонул холодной апрельской ночью, столкнувшись с айсбергом южнее Ньюфаундленда. Шлюпок на всех не хватило. Своей книгой Морган Робертсон пытался предостеречь человечество от упований на всесилие человеческого разума и восхищения сверхмощью техники, оснащенной последними достижениями науки. Катастрофа, предугаданная Робертсоном, произошла в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года. Гренландский айсберг погубил сверхмощный лайнер «Титаник», а вместе с ним и мироощущение всей западной технократической цивилизации, самодовольную надежду на то, что организованная, размеренная, комфортабельная жизнь идет как надо. Первая мировая война, начавшаяся спустя два года, стала катастрофой для западной цивилизации, усилила антагонизм всех слоев общества, обострила социальные проблемы. Это предчувствие социалистической революции наряду с восхищением древними языческими оргиастическими культами проповедовало теософское общество Елены Блаватской, возникшее во второй половине девятнадцатого века. Изучая философские учения Европы, Америки, Востока рубежа девятнадцатого-двадцатого веков новой эры, Белов удивлялся их разнообразию и начал осознавать историю человечества как длительный непрерывный процесс.

Тогда же усилились и природные катастрофы. Произошло мощное извержение вулкана Кракатау, приснившееся американскому корреспонденту накануне этого бедствия. Описание извержения в американской газете, запись сна, мгновенная ментальная передача с места события, появилось в день катастрофы.

Георгий Олегович предположил и доказал в своей работе, что существуют некие силы влияния на ментальные поля людей Земли. Эти силы преследуют благие цели, или так кажется чрезмерно деятельным инопланетянам. Людей, вступавших в сверхчувственные контакты с ними, Белов назвал коннекторами. Подвергшиеся инопланетному воздействию человеческие особи помогали ускоренному развитию науки и техники. Это влияние можно проследить, если проанализировать известную нам историю человечества, начиная с древней Месопотамии, за восемь тысяч лет до наших дней. Именно там появились первые кирпичные строения. Сначала кирпичи в них были похожи на городские батоны с острыми концами (Георгий Олегович очень любил гренки из таких батонов). Эти кирпичи-сырцы из глины сушили на солнце, но внезапно там появляется кирпич знакомой нам формы и цвета: твердый красный параллепипед с ровными параллельными гранями. Обжигали его в специальных печах. Древние строители возводили из нового материала величественные семиступенчатые пирамиды, поднимавшиеся к небу на девяносто-сто метров. На их вершинах жрецы, образованнейшие люди своего времени, наблюдали звезды, рассчитывали точное время разлива рек, посева и уборки урожая, а, может быть, и встречались с наставниками из космоса. Что же еще привело к резкому скачку земледельческих, мелиоративных, ремесленных технологий древнего мира как не направленное инопланетное влияние?

Первая из известных нам революций произошла в эпоху мезолита – земледельцы отделились от скотоводов и стали оседлыми. В ментальном мире это событие отразилось как история Каина и Авеля (Библия; Ветхий Завет).

Великая неолитическая революция – так историки культуры называют вторую революцию древности (пятое – третье тысячелетия до новой эры) – произошла в эпоху нового каменного века. Тогда из среды оседлых земледельцев выделились ремесленники, живущие своим мастерством. Их кварталы, обнесенные высокими стенами, образовали первые в истории человечества города. Здания и городские стены там были сложены из кирпичей, обожженных в специальных печах. Так произошла первая в истории человечества технологическая революция.

Особенно сильно влияние мощной внеземной цивилизации проявилось на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий новой эры, когда Земля вступала в эру Водолея. Созидательная энергия новой эпохи проявилась в достижениях точных наук – химии, математики, физики, давших развитие новым промышленным технологиям.

А что мы имеем сейчас, по прошествии ста лет, после иррациональных страхов миллениума и бурного начала третьего тысячелетия? Георгий Олегович все больше погружался в эту тему и начал разыскивать людей, своих современников, предположительно ставших коннекторами. В прошлом, как он догадывался, это были Пифагор, Архимед, Леонардо да Винчи, Ньютон, Менделеев. А сейчас? Биологическая энергия альфабол, полученная от инопланетян, наполняет мозг коннекторов и проявляется резким увеличением способностей к телепатии, передаче мыслей на расстояние, даже телекинезу – передвижению предметов силой мысли, и, наконец, возможностью видеть будущее.

Но как трудно пробиваются новые идеи в условиях современной цивилизации Земли, когда более половины населения планеты живет в мегаполисах!

Санкт-Петербург не может сравниться с такими супермегаполисами, как Мехико или Нью-Йорк, но все их проблемы существуют и в городе, раскинувшемся на обоих берегах Невы. Главнейшая из них – потеря контактов, социальных и психологических, внутреннее отчуждение людей при их большой скученности. Несколько пациентов с тонкой нервной организацией наблюдались в настоящее время в психиатрической клинике. Врачом там работал университетский товарищ Белова Вадим Петров, окончивший факультет психологии в один год с Георгием.

Сначала он скептически отнесся к умозаключениям сокурсника, но потом проникся его идеей и предоставил несколько историй болезни своих пациентов. Среди них один – техник с прядильно-ниточного комбината, расположенного на улице Красных Текстильщиков у моста Петра Великого – вызывал у Белова особенный интерес. Он уже предложил несколько весьма дельных и экономичных усовершенствований в технологии производства пряжи. Георгий Белов неоднократно беседовал с ним. Обаяние цельной личности, спокойствие, доброжелательность, исходившие от Ивана Саввича Кутыгина, по-человечески привлекали Белова. В больницу к Петрову Кутыгин попал после нервного срыва в начале этого лета – переутомился на работе, внедряя свои изобретения. Он отказывался покидать прядильно-ниточное производство даже белой ночью, говорил, что мосты разводятся, домой не доехать, а в это время ночи к нему приходят самые умные мысли.

Белов регулярно посещал знакомую больницу. После расспросов о здоровье Кутыгина ученый попросил:

– Иван Саввич, расскажите еще о ваших открытиях. Это правда, что они приходят неожиданно?

– Да, вначале я считал, что вижу во сне ответы на возникающие у меня вопросы по работе.

– И как это происходит?

– Сначала я видел усовершенствованными наши рабочие станки. Сами понимаете, насколько они изношены.

– К сожалению, – кивнул Белов.

– Но в последнее время я вижу одно и то же лицо, проявляющееся на стене моего кабинета.

– Лицо? Какое лицо? – переспросил ученый.

– Оно удивительно непохоже на человеческое, но в то же время – людское, – воодушевленно рассказывал Иван Саввич. Диктофон Георгия Олеговича бесстрастно фиксировал прозаический рассказ о встрече с чудом.

– В какое время суток это происходит?

– Чаще всего – между двумя и четырьмя часами ночи, – медленно, словно еще раз наяву переживая увиденное, ответил Кутыгин.

– Какое лицо вы видите?

– Совершенно необычное – светлая, почти белая кожа, огромные серые глаза, нос и рот на овальном лице очерчены слабо.

– А волос нет?

– Нет, вместо волос из верхней части его мудрой головы исходит слабое серебристое сияние.

– Вы не боитесь его, Иван Саввич?

– Нет, я чувствую, что это добрый хороший человек. Он рассказывает о моих смутных догадках, проясняет замыслы и помогает найти пути их осуществления, внедрения в производство.

– Он что-нибудь обещает лично вам или просит сделать для него какие-то вещи?

– Нет, мы обсуждаем сугубо рабочие моменты.

– И вы не разговариваете ни об истории нашей Земли, ни о политике?

– Нет, ни о чем таком… Я плохо знаю историю.

– А как вы прощаетесь?

– Всегда одинаково – его мудрое лицо зарывает глаза и исчезает с восточной стены моего кабинета.

– Восточной, Иван Саввич? – переспросил Белов.

– Да-да, именно восточной, где появляется, там и исчезает.

– Спасибо, Иван Саввич. До свидания. Вы разрешите звонить вам и иногда навещать?

– Конечно! Всего хорошего, Георгий Олегович.

– Отдыхайте и выздоравливайте, Иван Саввич, – Белов энергично пожал теплую жесткую руку с широкими пальцами и пошел к выходу из палаты. На пороге он обернулся. Кутыгин сидел на кровати, его широкое простое лицо поражало сосредоточенной работой мысли, но Георгий Олегович вздрогнул не от этого. На мгновение ему показалось, что над седеющей головой Ивана Саввича возникло неяркое серебристое сияние.

«Да, это, несомненно, контактер, – подумал Георгий, выходя из палаты. – У меня собраны данные на целую группу таких людей. Пора налаживать контакт с их инопланетными помощниками».

Все беседы с контактерами Георгий записывал на диктофон. Прослушивая рассказы о пришельцах, обобщая их, он установил, что внеземной контакт появляется у избранных. Это люди способны не только понять и внедрить свои новые знания, но и идти дальше по пути прогресса, решать следующие задачи. Так произошло с открытием атома, расщеплением его ядра.

Из этого ряда немного выбивался простой работяга Кутыгин, но в последнее время мощь его интеллекта резко возросла. Теперь он способен в одиночку составить подробнейший проект модернизации производства ниток и пряжи.

Георгий Олегович Белов давно мечтал о создании робота с искусственным интеллектом и гуманитарным самосознанием. Пространство-время, материя-энергия – вот сферы интересов его робота. Это будет универсальный компьютер, способный мгновенно принимать судьбоносные решения. Он мог бы в считанные доли секунды связать устойчивым информационным каналом искусственные космические спутники, Луну, планеты Солнечной системы со звездными скоплениями в пределах нашей Галактики. Белов рассчитал все конструкции, в том числе – практически вечный энергетический блок, работающий на фотоэлементах. Энергию для собственного жизнеобеспечения робот получает непосредственно от солнца и звезд. Монография Белова с описанием сложной конструкции и расчетами была почти готова. В Интернете подобные темы даже не обсуждались. Для чудо-аппарата надо срочно найти завод-изготовитель. С этим оказалось много проблем, денег у Белова не было, знакомых инвесторов – тоже. Деньги можно заработать, а вот где найти полигон для завершающих испытаний? Открытые вопросы…

Путь от университета до своего дома Георгий Олегович проделал пешком. После жаркого лета наступил теплый сентябрь, ночи стали длиннее и темнее. Небо над Петербургом еще было высоким и синим, а Средний проспект Васильевского острова превратился в галерею витражей с желтыми и красными стеклышками. Такими красками сияли листья старых лип, дубов, кленов, но Белов, как истинный философ-стоик, никогда не замечал смены времен года.

Ученый привычно взбежал на пятый этаж старого доходного дома на Васильевском острове. Он был построен около ста лет назад из лучшего красного кирпича. В таком доме прохладно летом и тепло зимой, не нужно никаких кондиционеров. Таково свойство кирпича, древнего, экологически чистого материала. Войдя в свою квартиру, Белов тут же включил ноутбук. Родители ученого давно умерли, а собственную семью он так и не завел. Георгий небрежно полил столетник, доставшийся ему от матери, опустился в старое, продавленное еще тезкой-дедом кресло перед письменным столом красного дерева и начал прослушивать записи известных ему коннекторов, жуя пирожки, купленные в ближайшей булочной. На кухне изо всех сил свистел чайник, но пятое интервью привлекло особое внимание Белова. Степан Дульнев, военный инженер.

– Степан Семенович, расскажите о ваших контактах с инопланетянами, – услышал Георгий Олегович свой вопрос, а что это были внеземные пришельцы, он догадался уже давно.

– Обычно это происходит в темное время суток, когда я один, – рассказывал инженер. – Я работаю в области подводных изысканий.

– А конкретнее?

– Водолазное оборудование, но извините, не могу разглашать подробности.

– Простите, слушаю вас.

– На глубине, видите ли, довольно темно. Мне пришла мысль освещать поле поисков самосветящейся краской, вернее радугой красок спектра. Подбор этих красок происходит автоматически, и в соединении с цветом воды получается почти дневной свет.

– Замечательно, – с воодушевлением произнес Георгий Олегович. – И вам удалось осуществить свой проект?

– Да, – скромно ответил Степан Семенович. – Я назвал свой прибор «спектроскоп». Но перед этим открытием ко мне во сне приходил инопланетянин. Не сомневаюсь, что это он внушил мне очень доступную методику.

– Как интересно, – сказал в диктофоне Георгий и подумал с привычной тоской: «Мне бы очень хотелось поскорее встретить такого инопланетянина». – Ваше изобретение уже готово?

– Да, и прошло испытания в водах Балтийского моря. Водолазы погружались на сто метров, обследуя дно и затонувшие суда.

– На сто метров? – воскликнул Георгий Олегович. – Наверное, они с трудом управлялись на глубине с вашим спектроскопом, он же тяжелый.

– Мой прибор весит всего полкило, – со скромной гордостью заявил Степан Семенович.

– Как вам это удалось? – изумился Белов.

– С помощью внеземного разума, – чуть помедлив, ответил Дульнев.

– Водолазы рассказывали мне, что на большой глубине, на границе света и тьмы скользили силуэты людей с рыбьими хвостами, а от их голов исходило неяркое серебристое сияние. Они проявляли явный интерес к моим спектроскопам.

– Желаю вам новых блистательных открытий, – с легкой завистью сказал в диктофоне Георгий Олегович. Было слышно, как он жал руку инженеру Дульневу и прощался с ним. Остановив запись, Белов пошел на кухню. Очень хотелось горячего чаю.

Ночью Георгий лежал на старой, отцовской кровати с открытыми глазами – у него была наследственная, от деда, бессонница. Но в эти часы тишины он обдумывал свои научные открытия. Он уже начал воплощать в металле и пластике внутреннее устройство своего робота, но внешний облик искусственного интеллекта никак не давался ученому. Вот и сейчас он лихорадочно представлял, как будет выглядеть робот, самостоятельно летающий в космосе. Сфера? Тарелка? Обтекаемая капля? Цилиндр? Параллепипед? Конечно, нет. Георгий зажмурился и в блестящих концентрических кругах под закрытыми веками увидел женское среднеевропейское лицо. Голубые глаза, короткая стрижка, светлая кожа… Красивая блондинка с сияющими глазами и гармоничными женскими формами мягко улыбнулась ему. Из глубин детской памяти всплыло имя ее – Божена. Он всегда любил это имя. Олег Белов, его отец, военный, в детстве рассказывал ему про единственную девушку, которую любил всю жизнь. Он встретил ее в Праге в 1968 году, но известные события той ночи навсегда разлучили их. Божена погибла в результате нелепого несчастного случая. Произошло это за десять лет до рождения Георгия.

– Георгий, – прозвучал тихий голос. Белов вздрогнул, открыл глаза и понял, что не спит.

– Георгий, вы слышите меня?

Перед ним в темноте осенней петербургской ночи на восточной стене спальни проявилось странное человеческое лицо – овальное, светлая, почти белая кожа, огромные серые глаза, нос и рот очерчены слабо, из верхней части головы исходит мерцающее серебристое сияние.

– Кто вы? Как сюда попали? – Георгий Олегович сел в кровати. Страха не было, только сладкий холодок радостного предчувствия пробежал по спине. Лицо отделилось от стены и превратилось в слабосветящийся силуэт, в котором угадывалась человеческая фигура. Ночной пришелец приподнялся над полом:

– Слушайте внимательно, Георгий Олегович.

– Э-э-э… это контакт? – севшим голосом произнес Белов.

– Простите, Георгий Олегович, это контакт, о котором вы давно мечтали, – голос пришельца теперь раздавался прямо в голове Белова: – Хочу указать место окончания вашей важнейшей для земной цивилизации работы.

– Вы так думаете?

– Убежден.

– Слушаю вас, – дрожащим голосом проговорил ученый.

– В горах Урала, под Уфой, есть ущелье, над ним проходит старая шоссейная дорога. Дорога совершает резкий поворот, в просторечии – «тещин язык». Под дном этого ущелья располагается мощный энергетический источник излучения биологической энергии альфабол. В том месте существует постоянная связь с дальним космосом и нашей цивилизацией.

– Спасибо. Я завтра же направлюсь туда.

– Конечно. Там я навещу вас.

Ночной пришелец повел верхней конечностью в сторону ученого, и человек мгновенно уснул. Проснулся он свежим, бодрым, исполненным энергии, сметающей все препятствия.

Утром Георгий Олегович отправился в свою лабораторию, где находилась первая опытная конструкция Божены. Оформив бумаги и дав роботу имя, он упаковал агрегат и отбыл на Урал, повторяя про себя: «Белова Олега жена, скоро ты полетишь в космос, я уверен в этом».

* * *

По обычному земному времени прошло десять лет, но Белов мог бы поклясться, что по его субъективному – не меньше ста с тех пор как прекрасная Божена впервые поднялась над Землей. Она отсутствовала пару мгновений, вернулась, и, глядя в глаза Георгию, передала ему прямо в мозг картины окрестностей Солнца от Земли до Меркурия. Пока ошеломленный Белов осмысливал эти образы, его создание исчезло. Георгий тосковал пять лет, и каждый этот год тянулся как столетие. Мысленно он умолял Божену вернуться.

Пять лет назад Божена явилась, когда ее создатель вечером шел с работы по Среднему проспекту Васильевского острова. Георгий шагал, топча желтые, багряные, коричневые листья, и не обращал внимания на смену времен года. Подумаешь, скоро грянут суровые балтийские морозы! Лютый холод в его душе поселился пять лет назад, когда Божена одна унеслась в открытый космос. Едва различимый прозрачный силуэт проступил у ствола полуоблетевшего дуба. Ученый застыл. Ему опять видится его Божена, пора обращаться к профессиональным знаниям друга Вадима Петрова. Силуэт отделился от дуба и двинулся к Георгию, уплотняясь и наливаясь цветом. И вот перед Георгием стоит девушка с короткой стрижкой и голубыми глазами. Макушка ее светлой головы упирается в небритый подбородок ученого, серебристый комбинезон обтекает стройное тело.

– Божена, – выдохнул Георгий. – Ты? Это, в самом деле, ты?

– Да, это я, – зазвучал совсем близко ее мелодичный голос, и Белов почувствовал прилив созидательной энергии, схема дисколета возникла в его мозгу в трехмерной проекции.

– Встанут посередь дороги и стоят, – пробурчала дама средних лет и внушительных габаритов, подошедшая к Белову со спины.

– Пожалуйста, проходите, – растерянно сказал он, обнимая Божену за плечи. Дама неодобрительно посмотрела на них и ускорила шаг. Стайка подростков в пестрой нелепой одежде посвистела Георгию и Божене, выкрикивая подбадривающие междометия. Теперь уже Божена увлекла Белова к стволу старого дуба, а в сторону подростков посмотрела особо лучезарным сапфировым взором. Далее подростки пошли, чинно выпрямившись, делая спокойные жесты и разговаривая русским литературным языком.

Божена положила руки на плечи Георгию и заглянула ему в глаза:

– Ты изменился, у тебя виски поседели.

– Прошло пять лет, – выдохнул ученый, пытаясь сдержать мощное сердцебиение. Горячая кровь бурлила в его венах и артериях под ласкающим взглядом Божены. – Тебя не было так долго, – почти простонал он.

– Я была в центре вашей галактики, а потом… – начала Божена и перебила саму себя. – Впрочем, тебе это неинтересно.

– Думаешь, не пойму? – по-детски обиделся Белов.

– А хочешь побывать на Луне? – предложила Божена.

– Там? – тонким голосом спросил Георгий и дрожащим пальцем ткнул в полуосыпавшуюся крону дуба.

– Летим?

Божена закинула руки на шею Георгию и поднялась на цыпочки, ее нечеловечески прекрасное лицо приблизилось к его лицу. Глаза девушки-андроида сияли теплой лазурью, четко очерченные губы округлились и прижались к его рту. Белов понял, что душа у человека действительно есть, когда нечто из его груди рванулось навстречу прикосновению Божены. Он закрыл глаза и почувствовал, как его затягивает перспективный портал, заполненный тьмой, через которую вдалеке пробивается мягкий жемчужный свет. Когда он открыл глаза, вокруг простиралась тьма, пронизанная звездным светом. Под ногами его уменьшался голубой шар. По очертаниям материков и белым полупрозрачным облакам Белов узнал родную Землю. Огромная золотая сфера над головой закрывала звезды.

«Это Луна?» – мысленно вскричал Георгий.

«Да, и мы сейчас там будем», – раздался в его мозгу ответ Божены.

«Каким образом?» – задохнулся ученый, судорожно пытаясь запечатлеть в памяти картины ближнего космоса.

«Ты находишься во мне, мой конструктор, а по поверхности Луны мы пойдем, держась за руки», – спокойно ответила девушка-андроид. Белов задохнулся, и тут же тысячи мелких импульсов впились в его кожу, возбуждая дыхание, а под ногами его появилась и быстро увеличилась неуютная поверхность спутника Земли.

О том, что пережил на обратной стороне Луны, об ее серебристо-пепельном грунте, высоких скалах изломанных очертаний и странно близком горизонте с голубой сферой Земли Белов не рассказал даже лучшему другу Вадиму.

* * *

Георгий сидел на кухне своей новой квартиры. Дом на берегу Васильевского острова у Финского залива был построен по старинным технологиям из кирпича и природного камня в стиле «северный модерн». Начало третьего десятилетия двадцать первого века стало временем возрождения этого почти забытого петербургского стиля. На намытой земле в Финском заливе поднялся дом с фасадами, облицованными диким гранитом, украшенными барельефами из странно переплетенных местных животных и растений. Венчали его остроконечные башенки. Иногда звездными ночами Белов поднимался в одну из них с медным дедовским телескопом и до рассвета вглядывался в глубины космоса. Ученый ожидал свою Божену. Полюбил он и уютные внутренние дворики своего дома с фонтанами, клумбами и мелкой скульптурой. Георгию Олеговичу очень нравилась одна из них, «Маленький принц с розой и змейкой», изображающая отбытие героя Сент-Экзюпери с Земли. В красных лучах вечернего солнца лицо принца неуловимо напоминало лицо Божены.

Сейчас Белов сидел у открытого окна кухни и любовался заходящим солнцем, отражающимся в спокойных водах Финского залива. С возрастом ученый стал более внимательным к явлениям природы и оттенкам небосвода. Огромное темно-красное солнце медленно опускалось за горизонт, вода в заливе превратилась в гладкое багряное стекло – дамба, чудо инженерной мысли начала двадцать первого века, надежно защищает Санкт-Петербург от наводнений.

Георгий привычно полил столетник и вздохнул. Жизнь, в общем, прошла очень быстро. Только Вадим Михайлович Петров, с возрастом становящийся все больше похожим на своих пациентов, продолжал дружить с Беловым. Теперь он уже не звал однокашника «Шлиманом альфабола», а долго расспрашивал о конструкции Божены и вестях от нее. Георгий Олегович до сих пор не женился. Да и какая земная женщина смогла бы конкурировать со звездным очарованием ослепительной Божены? Создание его интеллекта свободно странствовало по Вселенной и очень редко навещало своего конструктора. Белов пригорюнился, Божена совсем забыла его. Легкий вечерний бриз принес прохладу и запах морской свежести. Георгий выпрямился, хлопнул в ладоши. Тут же серебристые створки закрыли окно, превратившееся в элемент абстрактного рисунка во всю стену. Ученый начал готовить себе диетический ужин. Движением кисти он активировал пароварку. Теперь уже он не мог питаться одними пирожками с капустой и зеленым чаем. Пришлось расширить свое меню кашами овсяной, гречневой, луковым супом, тыквенным пюре, морковными котлетами. С годами ученый превратился в убежденного вегетарианца, как кумир российской интеллигенции Лев Толстой. В процессе приготовления и поглощения вкусной, полезной еды Георгию Олеговичу часто приходили новые светлые идеи.

Голубоглазая блондинка в облегающем серебристом комбинезоне летучей тенью заглянула в окно на последнем этаже тридцатиэтажного дома. Сигнализация тут же предупреждающе мявкнула. Георгий Олегович удивился: он не ждал сегодня в гости Вадима Михайловича и заложил в пароварку только одну порцию рисовой каши с курагой. Сигнал тревоги раздался вновь: кошке наступили на хвост. Белов указал пальцем в экран телевизора, занимающего всю стену кухни. В тот же миг изображение залетной гостьи увеличилось.

– Божена, ты? – вскрикнул он, роняя на стол пачку гранулированного копорского иван-чая.

«Я, милый», – беззвучно ответила она.

– Входи.

Георгий Олегович движением кисти в воздухе выключил пароварку с рисовой кашей и хлопнул в ладоши. Серебристые створки окна раздвинулись с тихим шелестом, космическая путешественница мягко опустилась на край гранитного подоконника.

«Георгий, как ты жил с нашего последнего полета на Луну?» – раздался в его мозгу музыкальный голос, гармонирующий с телесной оболочкой прекрасного андроида.

«Божена, девочка моя, я жил хорошо и очень рад тебя видеть!» – так же мысленно ответил он.

«И я рада», – голубые глаза андроида стали лучистыми. Нежное живительное тепло разлилось по голове и спине Георгия, даруя оптимизм и бодрость.

«Заходи, дитя мое», – беззвучно позвал он. Искусственная девушка плавно перешагнула подоконник и зависла в пяти сантиметрах от лазурной поверхности южного моря – стереопокрытия пола кухни.

«Тебе не опасно летать в открытом космосе?»

«Нет, но я соскучилась по тебе, мой конструктор».

Георгий Олегович смахнул слезу и осведомился все так же беззвучно-бодро:

«Какие у нас планы на ближайший уик-энд?»

«Мы летим на Сатурн. Там открыто еще одно кольцо».

«Это интересно, Божена».

«Георгий, только подумай, ширина этого кольца составляет сорок радиусов планеты, и оба спутника Сатурна, Феба и Япет, движутся у него внутри», – радостно повествовала Божена. От ее коротких светлых волос исходило серебристое сияние. Белов любовался своим созданием и слушал дивный беззвучный голос, проникающий прямо в мозг и врачующий душу:

«Знаешь, темная сторона Япета покрыта пылью этого кольца Сатурна. Слетаем, посмотрим, какие следы оставила там працивилизация».

Божена протянула Георгию узкую ладонь, и над ней закрутилась миниатюрная голографическая модель Сатурна со всеми кольцами и спутниками. Когда Япет приблизился, Белов с трепетом увидел на его затемненной поверхности две цепочки странных трехпалых следов. Он моргнул и спросил вслух дрогнувшим голосом:

– Божена, я не ошибаюсь, эти следы действительно трехпалые?

– Это следы разумных динозавров, – нежно пропела она.