Текст книги "Абрикосовый мальчик"

Людмила Леонидова
Абрикосовый мальчик

ПРОЛОГ

Как случилось, что сегодня ночью он оказался один на один с этой девочкой в своем огромном опустевшем доме, где обычно допоздна кипела жизнь, суетились люди: друзья, дети, жена?

Ему было далеко за пятьдесят. Великий ученый с мировым именем – Арсений Царев. Он и сейчас оправдывал свою студенческую кличку – Царь. Спортивного телосложения, не по годам крепкий, он мог похвастаться силой духа, твердым характером и отменным здоровьем, которое в этот вечер сыграло с ним злую шутку.

Когда водитель доставил ученого с работы домой, он, едва двигая ногами, с трудом перебрался через порог. Навстречу ему шагнула полусонная и не совсем знакомая девушка в наспех наброшенном ситцевом халатике... в горошек.

– Вы кто? – глухо произнес Царев и в тот же миг отключился.

Словно сквозь дрему ему виделось, как испуганная девчушка хлопотала, пытаясь привести его в чувство. Его кидало то в жар, то в холод, он весь горел. Едва дотащив до постели и переодев, она протирала его теплыми мохнатыми полотенцами, прикладывала к голове холод. Она поила его с ложечки горячим чаем и чудесными снадобьями, приговаривая, что вот-вот, сейчас все пройдет.

Двух его взрослых дочерей, Татьяну и Дану, как назло, унесло на вечеринку, затянувшуюся в ночь. Сын Роман срочно улетел в командировку, а жена...

Мысли, словно стрекозы, перескакивали одна через другую, сознание отступало. Временами ему казалось, что это первая любовь его студенческой молодости, толстушка Маша, все суетится и хлопочет над ним, временами – вдруг помолодевшая жена Люба, некогда звезда, прима отечественного балета, порхает в легкой, воздушной пачке.

– Вы кто? – время от времени приходя в себя, спрашивал он незнакомку.

– Не волнуйтесь, это ведь я, Клава, разве вы меня не узнали?

– Нет. – Из его груди вырывался хрип.

– Ну, как же так! Я ведь месяц уже в вашем доме, неужели не заметили? Меня ваша жена, Любовь Михайловна, уговорила помочь в доме по хозяйству. Я в Москву в консерваторию приехала поступать, а там конкурс, она обещала помочь, но только через год, вот я и согласилась. Только из-за вас...

– Лю-ба, – протяжно позвал он жену, будто не поверив, что ее действительно нет в доме.

– Любовь Михайловна у подруги на даче осталась ночевать, потерпите, она скоро приедет, – чуть не плача уговаривала его девчушка.

«Ос-та-лась но-че-вать...» – больно стучало в голове.

Он с трудом припомнил, что жена звонила ему на работу и, кажется, предупреждала об этом.

Болезнь тогда уже давала о себе знать, его познабливало, ломило в висках, но он не хотел волновать Любу.

Лицо девушки, назвавшей себя Клавой, то появлялось, то вновь исчезало в тумане. Оно было круглое, с пастельным румянцем, без единой морщинки, а на нем... огромные-преогромные серые глаза. Они приближались и смотрели на него с таким вожделением, с такой страстью... напоминая ему что-то? Или кого-то? Где он видел эти глаза? Где? Мысли путались, его трясло. Несколько раз девушка снимала с него мокрые пижамы, заворачивая, как дитя, в свежие теплые простыни.

Наконец на рассвете крепкий организм в жестокой схватке с недугом одержал победу, болезнь отступила, он задремал.

– Ну вот и все, помогло! – выдохнула измученная сестра милосердия, наклонившись близко-близко, обдав его запахом полевых трав, мяты, клевера – напоминание из далекого детства. Ее холодная ладошка мягко дотронулась до лба, скользнула к сухим потрескавшимся губам.

Неожиданно для себя самого он ожил и поцеловал эту пухлую ладошку. Просто так, в знак благодарности своей спасительнице.

Девушка, вздрогнув, мигом откликнулась на ласку. Наклонив голову, она прильнула щекой к его груди и, опускаясь все ниже и ниже, принялась целовать его, страстно, по-настоящему, как взрослая женщина, наконец-то дождавшаяся минуты счастья.

Объяснения тому, что произошло потом, он, как ни старался, найти не мог.

Его рука внезапно ощутила рядом под одеялом ее нагое тело, упругую полную грудь, выпуклый гладкий живот и бедра... бедра молодой женщины! Лоно, наполненное соками, взывало. Накатившаяся волна страсти не позволяла осмыслить происходящее. Все – словно в бреду, будто не с ним: набросившись, он ласкал нежное юное тело, такое гладкое, такое шелковое. Пожилой мужчина, давно забывший о любви, шептал слова нежности! Он не мог остановить свою возбудившуюся плоть, давно не ласканную никем!

– Еще, – горячо стонала она, и ее страсть придавала ему силы.

Что-то липкое и горячее, медленно стекающее между ее ног, заставило его насторожиться.

– Ты девственница? – с чувством непоправимости содеянного произнес он.

Зарывшись на его груди, она безмолвно лежала рядом, словно нашкодивший ребенок. Он приподнял ее голову, привлек к себе за подбородок. Из-под белесых, словно вылинявших на солнце, ресниц крупной горошинкой выкатилась слезинка. Она пробежала по веснушчатому носу и, добравшись до розовой вздернутой губы, остановилась. Кончик языка тут же ее слизал.

– Прости меня, я так виноват. Ты плачешь?

– Нет. – Вновь встрепенувшись, она крепко обняла его за шею.

– Я же вижу, ты плачешь, – не унимался он.

– Это слезы счастья, – прошептала она. – Не вините себя ни в чем. Я сама.

– Признайся, тебе хотелось... попробовать, тебе просто хотелось близости с мужчиной?

Девушка не отзывалась, она продолжала ластиться к нему, не то всхлипывала, не то бубнила что-то себе под нос.

– Такое... такое делается только по очень, очень большой любви. Ты понимаешь это? – огорченно произнес он.

– Я знаю, – неожиданно чистым голосом отозвалась девушка, – я люблю вас. Я вас полюбила сразу, как только увидела, еще ребенком, давным-давно. Очень-очень! Неужели вы не помните? – Глаза, эти огромные серые глаза... Нет, ему не примерещилось! Он уже видел их когда-то однажды. Но когда? – Помните, вы приезжали с делегацией в наш город, я преподносила вам цветы, а вы... поцеловали меня? Мне было тогда четырнадцать. – Торопливо, путаясь, девушка стала рассказывать, каким запомнился ей знаменитый ученый: величественным, недосягаемым, звездным. Мужчина с удивлением слушал ее признание, боясь перебить. – Я люблю вас, – четко повторила она еще раз, – и хочу родить от вас ребенка!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Как я выгляжу? – вытягивая шею и рассматривая себя в зеркале новенькой «вольво», ежеминутно спрашивала Дениса Полина.

Она нервно крутилась на сиденье, без конца поправляла длинные волосы, выбивающиеся из-под черной вуальки. Глухое черное платье, черные чулки, туфли – все как нельзя лучше подходило для скорбного ритуала. Ей казалось, что на подобную церемонию полагается являться именно так. В нетерпении она поглядывала на стеклянную дверь особняка с надписью «Нотариус Барковский и К°», где происходило очень важное событие – оглашение завещания великого ученого-физика Арсения Царева, который приходился Денису дедушкой. Но ни Дениса, ни Полину, недавно ставшую официальной невестой, на церемонию не позвали.

Ей бы так хотелось присутствовать там, в солидном кабинете. Она не раз видела это действо в кино: седовласый человек в жилете и бабочке, встав из-за массивного стола, монотонно зачитывает последнюю волю покойного, выразительно поглядывая поверх очков в золотой оправе на скорбящих родственников. Каждый из присутствующих слушает, опустив глаза, украдкой вытирая скупую слезу, а сам думает только о своем: сколько ему отвалил преставившийся.

И потому, что она не была допущена на это важное действо, и оттого, что оно длилось нескончаемо долго, Полина злилась, крепко доставала Дениса.

– Сейчас выйдут твои тетки, – бубнила она, – и отец, а я буду как синяя, замерзшая от холода курица.

Трое детей знаменитого ученого – дочери Татьяна и Дана и сын Роман, прервавший командировку в Париже, находились там, за стеклянными дверями.

– Наконец-то! – громко воскликнув, подскочила девушка.

Дверь нотариата распахнулась, и из подъезда выкатилась толпа будущих родственников Полины, которые, судя по яркой одежде, вовсе не придерживались ритуального этикета. Полногрудая скульпторша Татьяна – старшая тетка Дениса – была в небрежно наброшенном клетчатом пончо и красных сапогах; Дана – тележурналист, моложе сестры на пять лет – в пятнистом леопардовом плаще и такой же шляпке; Роман – отец Дениски, самый младший из детей физика, – и подавно в легкомысленном светлом костюме. Там, в их Европах, еще стояло бабье лето.

Даже не поздоровавшись с Дениской, а потому не взглянув на наряд Полины, который она так тщательно подбирала, обегав все бутики Москвы, они двинулись к своим авто, чтобы укатить в разные стороны.

– Пап, – приоткрыв дверцу «вольво», Денис задержал отца, – может быть, ты отпустишь своего шофера, поговорим?

– Позже. – Роман Арсеньевич подошел и заглянул в салон. Заметив Полину, одетую словно скорбящая вдова, удивленно вскинул брови.

– Ну, как все прошло? – поинтересовался Денис.

– Как прошло, как прошло... Отец сбрендил на старости лет, – пробормотал Роман Арсеньевич, но, осознав, что в машине посторонний человек, поправился: – С завещанием ерунда какая-то! Понять невозможно.

– Как – невозможно? – буквально вырвалось у девушки.

– Все, кроме особняка, разделить между тремя детьми – Татьяной, Даной и мной. А что там «кроме» осталось? – Роман сам ответил на свой вопрос: – Деньги? Так маман еще при жизни все спустила. Сестры говорят, к игорному бизнесу пристрастилась. Драгоценности – какой от них прок? Не продавать ведь?

– Ну а библиотека? – Это интересовало Дениса больше всего. Он, всю свою жизнь просидевший на высокой лестнице под потолком у книжных полок в кабинете дедушки, мечтал о раритетных, старинных книгах.

– Можешь ее забрать себе, – закашлявшись, зло сказал отец. – Как раз моя доля. Таньке картины, а Дана пусть побрякушки нацепит. Она их обожает. Мы так решили.

– А особняк-то кому? – все же не выдержала Полина.

Роман Арсеньевич махнул рукой.

Все ждали от нотариуса главного – решения о самой дорогостоящей части наследства – отдельном особняке в районе, примыкающем к центру Москвы. Некогда в этом районе располагался засекреченный ядерный институт, а вокруг еще в сталинские времена знаменитым и особо ценным ученым раздавали дома, отделенные друг от друга оградой и небольшим палисадником, дабы они могли спокойно творить.

Дожив до середины девяностых годов, известный ученый приватизировал великолепное здание с лепкой, каминным залом, потолками в два современных этажа, не догадываясь, что в будущем оно потянет на огромное состояние. А все остальное – деньги, драгоценности жены, бывшей балерины, – окажется настолько мизерным по сравнению с таким вот уж поистине эксклюзивным жильем!

– Правда, кому особняк? – повторил вопрос Полины Денис.

– Внебрачной дочери моего проказника папаши, твоего деда! – выпалил Роман.

– Ко-му? – Полина буквально раскрыла рот. Как ни старалась невеста Дениса, однако скрыть свое любопытство не смогла.

Она хоть и не имела чести быть знакомой с гением науки, но ореол добродетели вокруг славного главы семейства не допускал даже мысли о таком распутстве.

– Как это? – опять переспросила Полина и вдруг побледнела.

Неожиданно потеснив отца Дениса, в кабину «вольво» вскочил темно-коричневый доберман.

Все замерли, потому что пес бойцовской породы без намордника не предвещал ничего хорошего. Потянув носом воздух, пес строгим взглядом уставился на Полину.

– Граф, – хриплым голосом позвала девушка и, протянув руку, собралась погладить собаку. Но та, оскалившись, зарычала.

– Это ваш знакомый? – стараясь не шевелиться, уважительно прошептал Роман Арсеньевич о животном.

– Да, то есть нет, это... – Услышав голос девушки, пес вновь издал неприятный звук, – Граф, пес Лука.

– Кого? – одновременно воскликнули отец и сын.

Пес, словно в последний раз, предупредительно зарычал. В зеркале заднего вида Полина заметила, как нарисовался черный джип, а в нем тот, о ком она говорила. Припарковавшись позади «вольво», он зловеще поблескивал затемненными стеклами. Дверки джипа медленно приоткрылись.

– Это пес моего бывшего шефа, Луки Серафимовича, – испугавшись не на шутку, медленно произнесла Полина.

– А что он тут делает, твой бывший шеф? – Всегда спокойный, рассудительный Денис настороженно взглянул на невесту.

– Не знаю, может быть, тоже к нотариусу приехал. – Полина начала краснеть.

Человек по имени Лука, а по прозвищу Лук – из-за формы головы и светлых волос, пучком торчащих, словно у Чиполлино, – считался владельцем всего цветочного бизнеса в столице. Но ее будущие родственники не имели об этом ни малейшего понятия.

Что привело дельца к нотариусу в тот самый момент, когда одна из его бывших многочисленных сотрудниц оказалась тут при разделе имущества знаменитого физика? Еще большее удивление вызывал страшный пес, спущенный совсем не случайно. Угроза? Предупреждение?

Раздавшийся из машины свист сорвал с места добермана, и он в два прыжка вернулся к хозяину. Джип резко взял старт.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В Москву Полина приехала недавно.

Закончив школу в небольшом провинциальном городке, она решила стать фотомоделью... с подачи местного фотографа по прозвищу Чаплин, который открыл в ней незаурядные способности, и даже более того – талант.

С родным городом ее ничто не связывало, поэтому, купив плацкартный билет и подальше припрятав пятьсот баксов, упавшие ей с неба, она отправилась в путь.

Соответствующая фигура, лицо, отвечающее модным требованиям, и готовое портфолио, выполненное Чаплиным на высоком художественном уровне, не вызвали насмешек профессиональных московских фотомастеров, к которым пачками тянулись девчонки из дальних российских провинций.

Один из известных столичных фотохудожников, Максим, оглядев стильную девушку и сделав с ней несколько проб, вскоре объявил, что предлагает сотрудничество.

«Но никаких высоких гонораров пока не обещаю, – честно предупредил он. – Пока. Дальше посмотрим! А сейчас... если у тебя нет богатого спонсора в прожорливой столице, найди какую-нибудь дополнительную работу на первое время. Если дела пойдут хорошо и мы добьемся результатов, станешь настоящей профессионалкой. Тогда заработаешь на хорошую съемную квартиру, хлеб с маслом и прочие женские радости».

В цветочный магазин Полина пошла с неохотой, только из-за денег. Их катастрофически не хватало в большой и, как сказал Максим, прожорливой столице, ежедневно поглощающей купюры, будто монстр из ужастиков. Баксы, обмененные на пятисотрублевые бумажки, утекали, словно вода из дырявого пакета: новые колготки, чашка кофе с пирожным в «Шоколаднице», проезд по огромному городу на четырех видах транспорта – и все! Ни про какие модные ресторанчики, о которых она была столь наслышана, и говорить не приходилось. Наутро оставались жалкие крохи – только на пачку йогурта и рогалик. И так каждый день! Дополнительная работа в магазине в две смены, попеременно день-ночь, отнимала много сил.

Тридцатилетний фотомастер Максим, бородатый, толстый, но подвижный и очень работоспособный, выматывал из Полины всю душу: то плохо выглядишь, синяки под глазами, то вялая, будь поживее, посексуальнее. Каждый сеанс заставлял перевоплощаться: «Вообрази, что ты змея, ты обвиваешь шею жертвы. Плавнее, вкрадчивее!» Или: «Волосы на лицо! Ты соблазнительница, губы, губы не стискивай, приоткрой рот!» Полина была очень фотогенична. Крупные черты лица: нос, рот, острый взгляд больших темных глаз и умело сделанный макияж – добавляли к образу стиль, необходимый для той или иной роли, которую предлагал мастер. И еще, по мнению Максима, девушка сама не осознавала, насколько была хороша. Для фотомодели у нее была потрясающая фигура! Высокий округлый зад, тонкая талия, приподнятая упругая грудь с крупными темными сосками. Немного подводили ноги, чуть тяжеловатые вверху, у бедер, но именно они, так считал фотомастер, делали фигуру более женственной.

– Люблю женщин с полными ляжками, грешен, – глядя на нее через объектив камеры, признавался Максим, – сексуальнее они, что ли, выглядят, чем те, у которых все по правилам. Выставляй ножку, выставляй, – не сте-сня-йся, так, очень хо-ро-шо!

К концу сеанса Максим становился совсем мокрый, а она еле доползала до жалкой комнатенки в хрущевской пятиэтажке. Девушка делила ее с коллегой по цветочному магазину, Асей, с которой она познакомилась и подружилась. Та тоже была приезжая, у нее тоже были свои желания и амбиции в большом и бездушном городе, амбиции совсем не простые, которые ей, в отличие от Полины, никак не удавалось реализовать.

Полине сопутствовала удача. Повезло быстро. Результат не заставил себя долго ждать и превзошел все ожидания. Впервые увидев в витрине известного сетевого магазина с женским бельем свое огромное фото, она подпрыгнула от радости и завопила «ура!» так, что прохожие стали оборачиваться.

Она «сделала» эту горделивую Москву! Она, провинциальная девчонка, добилась! Теперь каждого можно привести сюда и похвастаться: «Это я!»

Правда, когда она подвела к витрине Дениса, своего нового знакомого, которого изо всех сил старалась завоевать, он, не узнав ее, поморщился.

– Что, не нравится? – Полина была по-настоящему удивлена. – Это же я!

– Ты? – На лице молодого человека было написано столько чувств! Не было только того, к чему стремилась провинциалка, – восхищения.

– Ты не думай, это настоящее искусство! – огорченно воскликнула девушка, тихо добавив: – И тяжелый труд.

Переводя взгляд с витрины на девушку, которая стояла рядом и куталась в теплую шубку, Денис наконец узнал в Полине ту самую агрессивную кошку с рекламы. Стоя на коленях и высоко подняв круглую попку в стрингах, она скалилась, словно леопард. Бюстгальтер в черно-желтую полоску завершал образ хищницы.

– Да, я понимаю, искусство, – пробормотал он, – только... только, – и, не найдя что сказать, выдавил: – только сейчас мне за тебя холодно! – На дворе стоял двадцатиградусный мороз.

– А мне жарко! Знаешь, какие там, в студии, юпитеры!

Денис промолчал. Воспитание в семье деда, выдающегося физика, и отца-дипломата не позволяло восхищаться таким! Если его девушка в полураздетом виде позировала фотографу...

Но Полина, словно прочитав мысли кавалера, проникновенно произнесла:

– Если тебе в голову приходит секс... то у меня с Максимом ни-че-го та-ко-го! – При этом она сделала огромные глаза. – Правда-правда! – подкрепила она взгляд словами. – Ты не представляешь, какой это мастер! За его фото все глянцевые журналы сражаются! А в них снимаются знаменитости. Курникову видел? Наша известная теннисистка, богачка, а не погнушалась лифчики рекламировать!

Про все это Денис слышал, только Курникова и знаменитости далеко, а девушка, к которой он, рассудительный, образованный бизнесмен благородных кровей, стал привыкать, здесь, рядом. И ему совсем не нравилось, что она раздевается перед каким-то фотографом, а еще хуже, что на ее грудь, живот, ягодицы, развешанные по всей Москве, пялятся тысячи похотливых глаз.

Но, если честно признаться, груди новой знакомой, выступающие из-под чашечек бюстгальтера, возбуждали. Черные, как вороново крыло, длинные волосы, льющиеся по обнаженным плечам, притягивали. Да и коллегам, и знакомым, и придирчивым родственникам она пришлась по вкусу. «Где ты такую девчонку откопал: стильная и не дура? – спрашивали его. – Ну, ты даешь, ботаник! Из твоих умных книжек материализовалась, что ли?» Только он один догадывался, что далеко ей до девчонок с московских тусовок. Полина многого не знала, но, что нравилось Денису, всегда вела себя как надо. Если не в теме, промолчит, если в курсе, поддержит разговор, ненавязчиво, скромно. Так, словно опасается чего-то или боится выйти из роли. К Денису насмерть не прилипала, как некоторые: «Где ты вчера был? Почему не позвонил?» Не выпытывала, откуда такая дорогая машина. Только в первый вечер знакомства попросила подбросить одну остановку, еще, правда, «встретиться как-нибудь» предложила сама.

Познакомились они случайно. В крупной международной фирме, не так давно пригласившей Дениса на престижную работу, намечалась корпоративная вечеринка. Руководила организацией вечеринки смазливая, живая, давно положившая глаз на новенького топ-менеджер Сима. Она всем выдала по заданию. Денису, как самому главному ботанику, по ее совету, поручили купить для шефини цветы.

Смена Полины в цветочном магазине как раз подходила к концу, когда Денис припарковал свой автомобиль у дверей.

Подружка Ася уже прибежала подменить коллегу и облачилась в форму «цветочницы». Кокетливый голубой фартук и чепчик, которые руководство обязывало носить сотрудников, были к лицу девчушке с кукольным личиком, светлыми вьющимися волосами и огромными серыми глазами, унаследованными от мамы.

В новеньком полушубке, пристроив на голову светлый берет, черноокая красавица Полина уже приготовилась вылететь на свободу. Разглядывая себя в зеркале, в отражении через прозрачную витрину она заметила, как из «вольво» выскочил высокий молодой человек в дубленке, без шапки с копной вьющихся ярко-рыжих волос.

«В такую стужу без головного убора», – только успела подумать, как он, толкнув дверь, очутился в их цветочном раю. Вместе с ним в помещение ворвались клубы холода. В их раю было тепло и всегда пахло летом. Запотевшие очки не давали парню осмотреться, и Полина тут же воспользовалась ситуацией.

– Вам нужен букет для любимой, и он как раз вас ждет, – заговорщицки произнесла она, впихивая давно ждущий богатого клиента букет роз. Розочки хоть и выглядели прекрасно, но стояли в магазине уже с неделю и завтра пошли бы на помойку. За это шеф по головке не гладил.

Но молодой человек не поддался. Он неторопливо уселся в кресло, снял запотевшие очки и достал из футляра специальную протирочную салфетку. Не то от яркого света, не то от снега на густых ресницах глаза у него казались влажными и такими черными, бездонными. Контраст глаз и редкого цвета волос был так ошеломителен, что незнакомец казался похожим на какого-то сказочного героя.

– Вовсе нет, не для любимой. В офисе корпоративная вечеринка, а президент у нас очаровательная дама. Коллеги поручили купить для нее цветы, – объяснил он. – Она любит только лилии. Желательно белые, ее любимый цвет.

Вежливая речь юноши и его необычная внешность привлекли внимание девушек. Ася, всегда признававшая приоритет подруги, неожиданно выскочила вперед.

– Нам как раз сегодня привезли роскошные белые лилии, – вмешалась она.

Полина оторопела. Ася уставилась на клиента так, будто знала юношу, и буквально прилипла, не отрывала глаз.

Но не тут-то было! Одно дело – делить комнату и еду с подругой, вместе ходить на работу, в кино и совсем другое – мужчины: такого парня Полина ей не уступит!

Ася просто растекалась от желания понравиться незнакомцу, чем сильно разозлила Полину.

– Чур, я! – грозно зашептала она Асе на ухо. – Я первая его заметила, когда он еще из машины вылезал.

– Смотрите, какие свеженькие! – Мягкая и уступчивая Ася вдруг проявила необычную твердость. – Столько достаточно? – Делая вид, что не замечает грозных взглядов Полины, она продолжала обслуживать покупателя.

Кружевной пакет и множество серебряных ленточек украсили презент для шефини от необыкновенного молодого человека, которого обе девушки решили не уступать друг другу.

– Спасибо, это то, что нужно, – удовлетворенно сказал парень и, не обращая внимания на броскую черноволосую напарницу, улыбнулся Асе. – Вы просто волшебница. Я именно такой букет и хотел. – Он полез во внутренний карман и достал пластиковую карточку.

Полина, несмотря на то что уже сдала смену, бросив еще один угрожающий взгляд в сторону Аси, сама подошла к кассе и, буквально оттолкнув подругу, пробила сумму.

– Распишитесь здесь, Денис, – прочитав имя на карточке, вежливо попросила она. – Кстати, у меня смена закончилась, не подбросите до метро?

– Конечно-конечно, – продолжая не спускать глаз с Аси, согласился Денис.

Печальные глаза оставшейся в магазине девушки его огорчили.