Текст книги "Королева Лир. Чудесные истории"

– Мадам? – спросил продавец, и через минуту Лир, держа в руке бутерброд длиной в полметра, впилась в него своими фарфоровыми зубами с яростью уличной кошки. Для удобства Лир стащила с себя чёрные очки и парик, так что продавец, увидев лысый череп старушки с зелёной грядкой волос (как будто это вырос укроп), окаменел и замер с протянутой рукой (известно зачем протянутой).

Тут же, из деликатности не глядя в сторону Лир, к киоску набежал народ, а поскольку толпиться без повода в этом королевстве было не принято, то все начали активно покупать булки (тараща глаза в сторону Лир), и продавец вынужден был отвлечься.

А королева, съев половину бутерброда, вернула продавцу недоеденное со словами «Благодарю, лапочка, можете убрать это». Она всегда так говорила слугам.

Продавец почему-то низко поклонился, но сделал вид, что это у него развязался шнурок. Ему было неудобно, но, с другой стороны, и приятно. Какое-то чувство восторга разлилось в его груди, а деньги ерунда!

Королева же, сытая и свободная, стала думать о принцессе Алисе: малышка томилась во дворце под конвоем, а тут шло такое удивительное житьё! Надо бы её вызвать по телефону, подумала королева, однако она никогда в жизни не звонила сама себе во дворец, вообще никогда не набирала номер, это за неё делали другие.

Так что она остановилась в задумчивости, постояла среди жующей с выпученными глазами толпы, затем вздохнула, надела очки и парик и нырнула в первый попавшийся магазин – ей понравилось в магазинах!

Это была лавка новейшей техники. Тут, как позже выяснилось, продавалось всё от компьютеров до телефонов – а Лир как раз нуждалась в телефоне.

Продавца опять не было видно нигде.

Лир погуляла среди полок, повертела какие-то штучки, пощёлкала тумблерами, и вдруг раздался немыслимый вой. Откуда-то появился жующий продавец, он выключил то, что включила королева, и в наступившей тишине королева произнесла:

– Будьте добры, лапочка… Телефон…

– Вам какой телефон? – спросил, утираясь салфеткой, продавец.

– По которому можно позвонить, – ласково сказала королева.

Продавец понял, что перед ним редкостная идиотка (кому бы в голову пришло спрашивать телефон, по которому НЕЛЬЗЯ позвонить). Но малый не растерялся. Такую клиентку можно было и нужно было надуть.

– По которому можно позвонить?

– Да, в королевский дворец.

– Момент, мадам, у нас как раз такой один имеется.

И он исчез. Лир ещё долго торчала перед дверью, за которой он скрылся. Правила, в которых королева выросла, не позволяли ей выходить из себя, и поэтому она простояла ближайшие полчаса вроде солдата на посту, милостиво улыбаясь, прямая, как на параде. Она так ежедневно выстаивала, ожидая, когда кончится марш кавалерии и пойдёт оркестр или когда все скажут свои речи и можно будет разрезать серебряными ножницами ленточку.

А продавец тем временем искал номер телефона дворца. Если бы он его нашёл, то можно было бы продать глупой бабульке какой угодно аппарат за бешеную цену – как тот телефон, который именно один и звонит во дворец.

В этом королевстве среди продавцов иногда встречались нечестные люди, стремящиеся за дешёвый товар взять большие деньги.

Наконец через двоюродную сестру, которая была замужем за сыном грузчика буфета парламента (и очень этим гордилась), продавец нашёл телефон дворца (он обещал сестре за это продать её старый компьютер по цене нового).

Вспотевший от переговоров, он наконец выскочил:

– Мадам! Это тот телефон, по которому можно позвонить во дворец. Пожалуйста!

И он торжественно набрал номер.

– Алло! – скромно произнесла королева Лир. – Это вы, Вильгельм? Лапочка, дайте мне кабинет принцессы Алисы. Спасибо. Алло, это кто? Брунгильда? Дай мне мою девочку. Неважно. Это нестрашно, уроки у неё каждый день. Вы слышите или нет, БРУНГИЛЬДА, алло. Это ты? Алиса, это я! Тут на улице замечательно. Приезжай ко мне. Сообщите ваш адрес, – сказала Лир продавцу. – Так. Улица Булочек, дом десять. Но никому не говори. Выходи из дворца, потом направо, налево, и я тут.

Десять минут Лир провела в магазине, вежливо слушая продавца, который, как ему казалось, уже уговорил её купить педальный телефон, прибор для ужения рыб на мелком месте, бамбукокосилку, устройство ночного видения в условиях театра, стимулятор аппетита с дистанционным управлением и домашний преобразователь навоза…

На одиннадцатой минуте улицу Булочек огласил вой сирен, и рота мотопехоты ворвалась в магазин. Однако умная старушка Лир ещё при отдалённом вое успела смыться на противоположную сторону улицы, причём сняла парик и очки. В таком виде она схоронилась в магазине напротив и через витрину наблюдала нашествие полиции, журналистов и операторов.

Алису привезли в чёрном лимузине размером с волейбольную площадку, принцессу сопровождали две молодые фрейлины, появившиеся во дворце всего сорок пять лет назад (Брунгильда и Кунигунда). Они тут же ринулись в магазин – кто скорее схватит королеву, а Алиса слегка приотстала. Этим и воспользовалась Лир, которая дико заорала с другой стороны улицы:

– Алиса, куку!

Алиса обернулась (куку – это был их боевой клич при игре в прятки на королевской постели) и вскоре уже спокойно переходила улицу среди мотоциклов, бронетранспортёров и полицейских автобусов.

И бабка увлекла девочку в свой магазин, где не было ни единой души. Королева уже имела опыт и знала, что продавцы – самый редкий и ленивый зверь в городских джунглях. Покупатель должен завлечь этого зверя криком, выманить его к прилавку и заставить взять деньги! Так что никого в магазинчике не было, и одинокие королева и Алиса с интересом наблюдали толчею на улице, прибытие группы вертолётов и полка собак-ищеек, а телевизионщики быстро заняли все остальные свободные места, в том числе и тот магазинчик, где пряталась Лир со внучкой. Оператор нахально попросил Алису подержать кабель, а бабушке дал в руки ящик с чем-то, тяжёлый и грязный, и, когда в магазин заглянули полицейские, они приняли Лир и Алису за мелкий обслуживающий персонал, потому что на них обеих в этот момент орал администратор, упрекая Лир в том, что она разбила оборудования на миллион (дело в том, что Алисе надоело держать кабель и она бросила его на пол, а бабушка через него переступила, но не полностью, и немного зацепилась каблуком и т. д. На полу лежал ящик, почти не разбитый, а когда оператор взял его в руки, внутри раздалось мелодичное дребезжание, как у старых часов во дворце).

– А штырь где, девочки? – орал оператор. – Где теперь штырь? Отдайте штырь, дуры!

Полицейские, слыша такую ругань, деликатно удалились.

Что касается Лир, то она никогда не слышала такого слова, как «дуры», и нимало не обиделась, а сказала Алисе:

– Детка, они, как мне кажется, потеряли какой-то штырь дуры, если я не ошибаюсь.

– Но, бабушка, у меня, как мне кажется, его нет! Если я не ошибаюсь!

– Куда ты его заныкала? – вопил оператор.

– Если мне не изменяет память, ты его не заныкала? – спросила Лир свою внучку, и, когда та отрицательно затрясла головой, бабка ласково сказала оператору:

– Если я не заблуждаюсь, мой друг, она не заныкала ваш штырь дуры. Поищите его в другом месте, дорогой.

На крик оператора откуда-то вылезла утомлённая продавщица.

– Лапочка, – сказала королева, – нам нужен какой-то выход. Тут всё оцеплено полицией.

Продавщица молча повернулась и пошла, а царственные бабка с внучкой последовали за ней и в результате выбрались на соседнюю улицу Коровий Брод чёрным ходом.

Продавщице очень, видимо, хотелось уйти из магазина вместе с ними, но она пересилила себя и вернулась на место работы.

А принцесса и Лир пошли куда глаза глядят по улице Коровий Брод, они осматривали прохожих, витрины, трижды заходили в магазины и переодевались там во всё новое, и их там никто не останавливал: повторяю, в этом королевстве было ограниченное количество воров, Фердинанд и пять штук других, да и то Фердинанд в данное время находился в полицейском участке, куда принёс заявление об угоне мотоцикла.

Так Лир и внучка гуляли до вечера – что может быть приятней неторопливой ходьбы по магазинам!

Причём бабка, как более опытная, при каждом переодевании прятала в новый карман волшебную карточку сына, заметьте!

К шести вечера внучка оказалась одетой в тельняшку и кожаные штаны, при этом она выступала на высоких каблуках, а в руках она держала хохочущую куклу: при каждом нажатии на живот эта кукла заливалась бешеным смехом, в котором ясно слышался испуг и даже ужас. Алисе очень нравился этот жуткий хохот, она никогда ничего такого не слышала во дворце, и поэтому принцесса почти всё время нажимала на живот кукле.

Что касается Лир, то она переоделась в миленький красный костюм, который она бы никогда раньше не осмелилась надеть: он был весь в золоте, а декольте такое глубокое, а юбка такая короткая! Старушка Лир почувствовала себя молоденькой глупышкой, особенно когда напялила на себя кудрявый соломенного цвета парик, чёрные очки и сверху ковбойскую шляпу с дырочками!

Кудри совершенно заслоняли лицо и шею, и это было волшебное ощущение, и королева в своих бархатных сапогах шла как юная балерина, а рядом ковыляла на высоких каблуках Алиса Четырнадцатая с дико хохочущей куклой: парочка была просто загляденье!

Правда, на выходе в дверях очередного универмага раздался заунывный вой: это включилась сирена. То есть это был сигнал, что из магазина выносят неоплаченные вещи (а Лир всегда так и поступала).

Однако охранник даже не стронулся с места: покинешь пост, станешь ловить вора, поймаешь, поведёшь к директору, а тем временем другие воры выгребут из магазина вообще всё!

Это был ловкий, известный всем приём, и охранник с мудрой улыбкой проводил взглядом двух дам, одна из которых, вся завешанная золотыми кудряшками, буквально верещала от смеха, при этом делая вид, что спокойно идёт! А другая терзала двумя руками куклу, как будто хотела её придушить.

Правда, охранник погрозил двум воровкам своей дубинкой, подняв её вверх, и вот тут Лир по-настоящему испугалась:

– Алиса, бежим, он нас узнал и воздаёт нам королевские почести, приветствует жезлом!

Тут же они выскочили на улицу и помчались по Коровьему Броду, толкая прохожих с криком «извините, дорогая» и «о, простите, лапочка».

Километра через два они пошли медленно.

Тем временем наступал вечер.

У Лир в животе опять завёлся мотор, как будто его прогревали с мороза, а у Алисы позванивало и пищало, и, разумеется, они остановились около торговца пирожками.

Это был бедный и неумелый продавец, он первый раз вышел на улицу с корзиной – его жена напекла пирожков со всякой дрянью и выгнала мужа торговать, приговаривая: «Без тысячи домой не являйся!»

Хозяйка, кстати, начинила свои изделия варёной яблочной кожурой и полусырыми зелёными листьями капусты, которые обычно люди выкидывают.

Продавец искренне считал поэтому себя нечестным человеком, а если кто плохо относится к самому себе, то он так же плохо обращается с другими, известный эффект. Короче, продавец видел во всех покупателях воров и громко и злобно кричал: «А вот кому пирожки с экологически чистой начинкой! Ни грамма сахару (что было чистой правдой), ни капли жира (тоже не соврал), мука грубого помола (т. е. отходы для скота), ура!»

Он орал, а покупатели, спеша с работы, хватали горячие пирожки, но стеснялись их есть на улице, уносили домой. В этом королевстве не принято было есть в постороннем окружении, а вдруг рядом находится голодный прохожий, у которого могут возникнуть неприятные чувства от чужого чавканья! В таком состоянии и убить можно.

Короче, обманутые покупатели разбегались кто куда, а вот обе королевы взяли из рук продавца последние пирожки якобы с капустой и тут же начали их пожирать.

– Алё! – сказал, скосоротившись, продавец. – А деньги? Девочки!

– Алиса, – заметила Лир, – ты не находишь, что эти пирожки чем-то напоминают такой материал для горшков, я не помню, кажется, называется сырая глина?

– Горячо сыро не бывает, – обозлился продавец. – Гони монету, бабуля.

– Я опасаюсь, что вы правы, бабушка, – отвечала внучка, вытаскивая изо рта размокший кусок бумажного шпагата, сваренный по ошибке вместе с капустой.

– Я боюсь, что нам придётся вернуть вам ЭТО, дорогуша, – сказала бабушка, с трудом отлепляя от своего роскошного фарфора кусок сырого теста. – Держите, держите. Съешьте ЭТО в любое свободное время.

Алиса же просто плюнула на газон кусок пирожка с верёвкой.

Что касается продавца, то он оскорбился и закричал перекошенным ртом:

– Вызываю полицию!

– Да-да, вы правы, – сказала Лир, освобождая челюсти от кусочков теста с помощью мизинца (а что делать, мы не во дворце же!). – Этим должна заняться полиция.

Продавец помчался к телефону-автомату, но он не учёл одного момента: обе дамы не знали обычаев данной страны – что если вызвана полиция, то ты обязан стоять не шелохнувшись возле места твоего преступления!

Короче, наши путешественницы, заметив, что продавец закрылся в автомате, тут же очень быстро пошли вон и вскоре скрылись в туманных далях улицы Коровий Брод.

Полиция приехала к продавцу через час (вспомним, что все машины и сотрудники этого учреждения толпились около улицы Булочек, дом 10, ища Лир).

К этому моменту продавец был уже побит собственной женой, которая пришла его проверять и недосчиталась денег за две штуки пирожков. Он стоял злой и обиженный, с синяком под глазом и тут же заявил полицейским, что его избили и ограбили две шлюхи, одна из них молоденькая кудрявая в красном платье, лица не разглядел, а другая лилипутка в матросском наряде и на каблуках, которая всё время хохочет как ненормальная.

– А-га! – сказал полицейский. – Только что звонили из магазина «Меха», что пара грабителей оставила на полу красный костюм и кожаные штаны с тельняшкой. А есть какие-нибудь следы?

– Вон следы, – обрадовался продавец. – Они плюнулись моими пирожками!

Полицейские тут же собрали вещественные доказательства с газона, прихватили продавца как свидетеля и бросились в магазин мехов.

А Лир с Алисой давно уже оттуда смылись и, посетив по дороге одно мужское кабаре, решили прерваться и теперь сидели в пивной, то есть завернули в первые попавшиеся двери отдохнуть от приключений.

Там они сказали, что очень хотят пить.

Но надо знать, куда ты заходишь!

Официант принёс им по кружке пива, чего же ещё ждать от официанта пивной.

А надо сказать, что во дворце пиво дамам не подавали никогда!

И из-за этого всё в дальнейшем сильно осложнилось.

Бабушка с внучкой накинулись на пиво, дружно сморщились, но побоялись оскорбить официанта и не сделали ему замечания, что ваш лимонад слегка горчит, не кажется ли вам!

Кроме того, младшая дама заказала «вон ту штуку», а старшая сказала: «Да, пожалуй, и мне, дорогой мой».

Официант принёс парочку сосисок.

Дамы отважно хлебали из своих кружек, съели сосиски и дружно сказали:

– Ещё раз вон ту штуку.

Официант шёл на кухню оборачиваясь. Ещё бы! По виду это были совершенные японки в кимоно, с чёрными, как бы лакированными причёсками. А вот глаза у обеих были круглые и голубые. Как странно!

– Ещё сосисок! – сказал официант на кухне. – Эти японки вообще не знают, как называются сосиски и что такое пиво! Но выучили наш язык в совершенстве! И так вежливо разговаривают! Меня называют «дорогой».

– Японки! – многозначительно ответил повар.

– А глаза у них голубые, видал, что творится? – воскликнул официант.

– Так они линзы вставили, – догадался повар. – В Японии всё могут.

– А круглые глаза-то, – сказал официант, принимая горячие сосиски.

– Пластическую операцию сделали? – изумился повар. – Они на всё способны, японцы.

– Вот ты умный, – сказал официант, – а я не понял.

Правда, когда он принёс своим клиенткам «вон те штуки», они уже сидели опустив головы, при этом глаза у них были совершенно японские, узенькие.

«Во дают, – подумал официант. – Теперь они косые!»

Бабушка с внучкой действительно сидели как настоящие японки, в кимоно и в чёрных париках, только как японки засыпающие. Они с трудом, промахиваясь мимо рта, стали есть по второй сосиске, но не доели. Практичная Лир спрятала свою сосиску в карман на всякий случай.

Это был самый конец их приключений, а перед этим, как мы уже сказали, наших дам занесло в магазин «Меха для новобрачных», где они переоделись в роскошные шубки, а затем они свернули в кабаре, где выступали мужчины с программой «Танцы девушек мира», но королева Лир и принцесса Алиса вошли туда по ошибке со служебного входа и попали прямо в коридор за кулисами, где на вешалке висели приготовленные для артистов костюмы. И путешественницам так понравились первые с краю халатики и парички, что обе мгновенно переоделись, оставив на полу два меховых пальтишка – одно из серебристых горных лис, другое из пуха розового фламинго.

Костюмеры сразу прибрали оба манто подальше, а насчёт пропажи дешёвых кимоно и париков даже и не стали заявлять в полицию, мало ли что бывает! Ну не будут японские девушки сегодня танцевать, да и какие это девушки, если честно говорить, – перед выступлением бреют мало того что лицо, но и горловину вынуждены почти до пояса, и руки и ноги, а спины им бреют костюмеры, одну японку зовут Герберт, другую Владимир, обе японки эти женаты, просто артист должен же зарабатывать хоть как-то, хоть в виде тётки.

Так что меха исчезли навеки, кимоно и парики тоже.

Таким образом, полицейские появились в телевизионных новостях с ошибочным сообщением, что в районе улицы Коровий Брод разгуливает парочка грабительниц в дорогих манто (из лис и фламинго), причём на их счету многое, чувствуется, действуют опытные зарубежные группировки, колумбийские женщины-боевики или, о ужас, русская мафия.

За этой мафией числится: угон мотоцикла, кража кожаной куртки, белых джинсов, парика, сапог и очков, затем кража тельняшки, кожаных штанов, красного костюма и белокурого парика, шляпы, а также двух пирожков с начинкой из варёных верёвок (эксперты изучили вещественные доказательства) плюс похищение двух меховых пальто и одной куклы.

– Неслыханное преступление, – заявила полиция, – за это ворам полагается в общей сложности пожизненное заключение плюс ещё сорок пять лет ссылки, а также лишение водительских прав и лишение права, сидя в тюрьме, смотреть по телевизору на королевскую семью!

Официант, который ухитрялся и обслуживать столики, и смотреть на экран, ахнул и сказал обеим японкам (с очень уже косыми глазами):

– У вас в Японии воруют?

– Простите? – откликнулась Лир, находящаяся под большим впечатлением от бокала пива и ошеломлённая передачей по телевизору. Неужели это их с Алисой ищут?

– У нас вот воруют по-чёрному, – сказал официант. – У нас в королевстве.

– Сомневаюсь, что я вас поняла, – отбрила Лир официанта. – Ещё, пожалуйста, две штуки вон того. Аудиенция окончена, ступайте, детка.

– О японская мать! – воскликнул официант кланяясь. – Ну всё для вас сделаю.

Это обещание он вскоре выполнил, поскольку обе японочки заснули головой на стол, и пришлось их вести к такси и сопровождать в гостиницу «Две звезды», где обычно ночевали самые нестойкие посетители пивной.

Утром этим посетителям, как правило, подавали счёт (пиво, такси, гостиничный номер, разбитое зеркало, врач, перевязочный материал, перевязочный материал доктору, перевязочный материал ночному портье, сиделка у постели до утра, вооружённая пистолетом, в мундире и при фуражке, и т. д.).

Официант был уверен в том, что японки не подведут в смысле денег: из кармана кимоно у старушки выглядывал уголок королевской кредитной карточки, так что официант сам сопроводил своих клиенток в гостиницу и добился для них самого лучшего номера.

На следующий день Лир проснулась в каком-то странном месте: не было золотых зеркал, постели оказались без балдахинов, вместо ковра лежала какая-то лысая тряпка… Ни одной спящей фрейлины, нет служанок и оркестра за ширмой, голову что-то стягивает, но явно не корона, во рту вкус немытой железной вилки (королева один раз ела такой вилкой во время визита в хижину бедняка на острове Туруроа, этот бедняк был местный царь).

На соседней кровати, в парике, кимоно и башмаках спала бедная Алиса.

«Боже мой, – подумала Лир, – мы в тюрьме!»

Она всё тут же вспомнила и поняла, что их с Алисой осудили на пожизненное заключение!

– Алиса, вставай! – железным и острым, как вилка бедняка, голосом завопила Лир. – Ты арестована!

В дверь грубо постучали.

– Не кажется ли тебе, Алиса, что нас идут казнить? – продолжала гордая королева. – Встань! Встретим их как подобает! Казнь всегда бывает на рассвете! Сейчас как раз одиннадцатый час утра!

Алиса сказала:

– Ой, бабушка, мне неохота вставать в такую рань… Пусть казнят меня лёжа…

В комнату вошла тётенька с пылесосом:

– Аллё! Разрешите?

– Мне о вас не докладывали, – сказала Лир.

– Я хочу убраться.

– Убирайтесь, моя милая, и немедленно, – заявила Лир.

Тётенька кивнула, включила пылесос и стала носиться по тюремной камере с рёвом и грохотом.

Когда она скрылась в ванной и начала там лить воду и стучать щёткой, Лир воскликнула:

– Надо срочно бежать! Она забыла запереть камеру!

Они тут же выскочили в гостиничный коридор и помчались куда-то, нашли лестницу и вихрем скатились вниз, прямо к стеклянным дверям.

– Стойте! – закричал портье. – Стойте!

Он кричал не просто так, клиентки не заплатили ни за ночлег, ни за побитые зеркала (портье как раз фантазировал, вписывая количество покалеченной мебели и порванных полотенец в счёт, уши его горели).

Однако Лир и Алиса выпрыгнули из гостиницы и тут же вскочили в отходящий автобус.

Шофёр увидел в зеркальце двух румяных японок и стал ждать, когда они подойдут купить билеты (в этой стране было принято стоять в очереди к водителю с целью отдать ему деньги за проезд).

Японки, тяжело дыша, подошли к шофёру, и старшая на прекрасном местном наречии (хотя и несколько старомодным языком) сказала:

– Здравствуйте, дорогой мой! Доложите мне, лапочка, где тут находится дворец?

– Дворец? – задумался паренёк, ведя свою тяжёлую машину. – Вам дворец спорта?

– Если я не ошибаюсь, нет, – сказала Лир вежливо.

– Или дворец бракосочетаний?

– О, не думаю, – улыбаясь, ответила Лир.

– Или дворец культуры имени Пьера Великого?

– Не уверена, дорогой, – торжественно произнесла Лир. – Боюсь, мне нужен королевский дворец.

– Западный монастырский, что ли?

– Опасаюсь, что именно так.

– А что вам там надо? – весело спросил шофёр.

– О, ничего особенного, – улыбаясь, возразила Лир. – Вы нас туда не отвезли бы, котёнок? К четырнадцатому подъезду. Вы не пожалеете, мой милый.

– Четырнадцатый подъезд – это не мой маршрут, – от души смеясь, сказал шофёр.

– Я повелеваю вам, – беспомощно, но с угрозой в голосе произнесла Лир.

– Исключено, мадам, – весело ответил водитель.

– Вы пожалеете об этом, – провозгласила королева Лир. Она имела в виду, что не наградит его орденом Синего Носка, как намеревалась.

Тут старушка вспомнила про волшебную карточку, с которой никогда не расставалась. Может, показать её шофёру?

И Лир полезла в карман кимоно, где, как оказалось, у неё лежала почему-то вчерашняя недоеденная, совершенно окоченевшая сосиска.

Лир смутилась и стала выуживать карточку, минуя сосиску.

И сквозь карман кимоно явственно проступили грозные очертания продолговатого округлого предмета, похожего на дуло.

Шофёр был зоркий паренёк. Краем глаза уловив решительные движения японской бабушки и выступающее сквозь шёлк дуло, он сказал:

– Куда едем?

– Четырнадцатый подъезд, если можно. Сразу за конной статуей моего дедушки!!!

Королева уже говорила с шофёром голосом этого самого дедушки, воинственного генерала: в минуту опасности он срывался на визг, который разносился по всему полю боя (мегафонов-то раньше не было!).

Лир дико была испугана. Дело заключалось в том, что Алиса давно толкала её в бок, приглашая оглянуться: за автобусом ехала полицейская машина со включённой мигалкой, и там из окошка махал рукой гостиничный дежурный!

– Хорошо, мадам, не волнуйтесь так, мадам.

Бабушка кивнула и рявкнула голосом своего прославленного деда:

– Быстрей! Как можно быстрей!

И она с ещё большей нервностью затрясла карманом кимоно, ища проклятую карточку.

– О, не надо волноваться! Это недалеко! – завопил встревоженный водитель, кося глазом на пляшущее под шёлком кимоно здоровенное дуло. – Сейчас!

Полицейская машина тем временем вырулила среди потока транспорта и помчалась на обгон автобуса.

– Ещё быстрей! Вперёд, мой мальчик! – гаркнула королева.

Алиса, слыша, что полицейская машина включила сирену, вцепилась в живот своей куклы, и жуткий хохот перекрыл все окружающие звуки.

Бедный шофёр втянул голову в плечи, вторая японка за его спиной была к тому же и сумасшедшая, так дико смеяться! Это надо подумать! У неё прямо истерика! Застрелят как зайца!

И водитель поступил так, как поступают все люди, стремящиеся уйти от опасности: он помчался на своём автобусе вперёд как ошалевший мамонт. Он загудел, затрубил, и все машины впереди свернули с дороги.

Пассажиры автобуса вцепились в свои кресла, а некоторые даже легли на пол.

– О, браво, лапочка! – перекрывая бешеный куклин хохот, вой сирены и клаксон автобуса, воскликнула Лир.

Гремя как таратайка, автобус поехал на красный свет, пересёк площадь и нацелился в открытые ворота дворца.

У ворот мирно стояли гвардейцы в медных касках с перьями.

При виде автобуса они заметались, но королева и Алиса нагнулись и приветственно помахали руками.

Гвардейцы оцепенели.

– Так, теперь направо… Нам сюда, Дорогуша, – милостиво сказала Лир.

Шофёр затормозил своего мамонта у подъезда и открыл дверь.

Королева спросила Алису:

– Тебе понравилось, детка?

– Боюсь, что да, – ответила Алиса.

– Когда-нибудь ещё погуляем, а? – произнесла шёпотом Лир, и Алиса сдержанно кивнула.

Шофёр автобуса, бледный, наблюдал за тем, как к японкам со всех сторон бегут люди в мундирах, камзолах, халатах, ливреях, как вываливаются из этого четырнадцатого подъезда дамы в декольте и со шлейфами, как они приседают, как трубят музыканты, бьют в барабаны, как ведут японскую девочку две пожилые тёти и как они падают в обморок при звуках бешеного механического хохота, который вырывается у этой юной японки из груди, к которой прижата кукла…

– Ах да, – сказала, возвращаясь к автобусу, старая Лир (при этом она стащила с головы ненужный японский парик и обнажила свою лысину с грядкой зелени, и шофёр побагровел и покрепче уселся на сиденье, вцепившись в рычаг), – ах да, этому милому человеку надо дать орден «Львиная грива за спасение королевы» и орден «Кошачьи усики за спасение принцессы». Запишите, Вильгельм!

И при этом она зорко, как ястреб, посмотрела за ворота, где остановилась полицейская машина…