Текст книги "МилкиУэй. Часть первая. Птичка среднего возраста"

Тянусь за штопором… Наливаю в бокал напиток цвета солнца и сначала вдыхаю его цветочный аромат – м-м-м-м-м. Затем делаю глоток, кайфую от слегка терпкого вкуса. Чувствую, как вино оставляет прохладную дорожку в моем горле и как почти сразу же слегка ударяет в голову. Вместе с приятным ощущением опьянения приходит раскаяние. Долбаный замкнутый круг – не могу не выпить, а потом начинаю казнить себя…

Пью вино, испытываю вину, готовлю ужин, танцую под «Клеопатри». Бёдра находят ритм и двигаются сами по себе, пока руки поочерёдно орудуют с кастрюлей и сковородкой. Краем глаза вижу, что зашёл муж. То ли на запах притянуло, то ли за льдом для виски. Ага, за льдом. У нас с ним общая проблема – грёбаная тяга к алкоголю… Уходя к компу, дорогой шлепает меня по булочке. Я в ответ подмигиваю и посылаю воздушный поцелуйчик… Но он его не ловит… Даже не видит.

Когда же мы стали такими?.. Что с нами произошло и кто в этом виноват? Муж? Я? Дети? Время? Обязанности? Или всё это вместе взятое? Но ведь по-любому у всех так? Или нет? Много вопросов – мало ответов. Понятно лишь одно – все чувства меняются, нет вообще ничего постоянного. Закрепляю эту мысль глотком вина, заканчиваю готовить ужин под песню группы Ангел Vox «Возвращайся». Она как раз о том, как трудно быть вдали от любимого. Очень символично, учитывая мои сегодняшние размышления. Ведь мы с мужем и рядом, и далеко. Физически мы почти всегда вместе, лишь работа разделяет нас на некоторое время. А вот психологически нам трудно. Мы что-то потеряли, что-то упустили… Мы очень далеки… И я не представляю, как сократить это расстояние.

Ужин проходит как всегда. Мы садимся в зале, включаем какой-то фильм про супергероев, болтаем, уплетаем за обе щеки вкуснейшие, хоть и такие простые блюда… Взгляд случайно падает на часы, и я в ужасе осознаю, как пролетает время. Хочется подольше вот так посидеть, и чтобы никуда не надо было торопиться. Но не вариант. И я начинаю подгонять Жеку и Ксюню.

– Сынок, иди сложи рюкзак. Ты точно всю домашку сделал?

– Ну естественно, мам, – закатывает глаза старшенький.

– Ну простите-извините, что лишний раз у вас поинтересовалась…

Сын смотрит на меня скучающим взглядом – типа: «Ну всё, сейчас будет концерт?» Но я не хочу тратить ни минутки на лекции и нотации и просто треплю его шевелюру. Прошу, чтобы унёс всю посуду и замочил, прибрал свою комнату и почистил зубы. Сама иду с дочей – помочь ей почистить зубки, а потом мы уединяемся в ее комнате и читаем книжку.

У Ксю куча вопросов, а я слегка подтупливаю – сказывается вино и раннее пробуждение. Не могу сосредоточиться и нормально объяснить дочери, как её любимая русалочка Ариэль писала и как ела промокшую еду. Хаотично ищу в мозгу хоть что-то, чтобы успокоить любопытство малышки, но выходит плохо. В итоге отвечаю, что раз русалки всегда живут в воде, то даже не замечают, как писают, ведь они всё время мокрые. Самое главное, чтобы не последовал вполне логичный вопрос: а как же они тогда какают. Слава богу, об этом Ксюня не спрашивает. С едой попроще. Объясняю, мол, пищеварение у русалок устроено так, что им можно есть только мокрое. Уф-ф, вроде худо-бедно справилась. Вижу на её мордашке задумчивое выражение. Кажется, завтра из садика дети вернутся с новыми знаниями о русалках, ну да ладно.

Крепко обнимаю дочку, говорю, что сильно-сильно её люблю, и желаю спокойной ночи. Кладу под бочок её любимого замурзанного котенка и закрываю дверь.

Как только выхожу в коридор, понимаю, что предстоит разговор с сыном. Сердце начинает ныть, но я говорю себе, что должна быть сильной и не падать духом. В конце концов, все мы знали, что это случится очень скоро, и Жека в том числе.

Аккуратно открываю дверь к нему в комнату. Сын лежит на кровати, вытянув длиннющие ноги. Волосы взъерошены наушниками, голова двигается в такт музыке – наверняка рэп, он его обожает. На экране телефона – ВК.

Сдвигаю с одного уха наушник:

– Всё, закругляйся. Пиши всем своим юным поклонницам, что тебе пора баиньки, и выключай музло. Ставь гаджеты на зарядку и – спать.

– Ну ма-а-ам!

– Даже не начинай! Время пол-одиннадцатого, нам рано вставать, – изрекаю тоном, не терпящим возражений.

Жека ворчит, как старик, вздыхает, но всё же выполняет все распоряжения и, наконец, укладывается. Я понятия не имею, как завести разговор, и просто начинаю:

– Сына, я сегодня звонила бабушке с дедушкой. Деду всё хуже… Скорее всего, это конец. Сейчас его самочувствие будет только ухудшаться, и скоро его не станет… Это очень грустно. Но мы же знаем, какая это болезнь. Думай о том, что ему станет легче, он будет в лучшем мире…

Замолкаю, пытаясь сглотнуть ком в горле, и вижу, как у сына наворачиваются слезы. Он сникает на глазах.

– Вообще не представляю, как буду жить без дедушки… Я так привык, что он у меня есть… – слышу я сдавленный голос.

Ребёнок сейчас выглядит раненным в самое сердце… Мне невыносимо смотреть на его муки. Моя душа плачет. Подхожу к нему, обнимаю. Мой любимый сынуля уже с меня ростом, а всё же очень хрупкий. Глажу его по спине и, сдерживая слезы, объясняю, что у каждого человека свой срок и каждый после ухода остаётся жить в нашей памяти навсегда. Прошу не убиваться из-за этого, хоть и ясно, что просьба невыполнима.

– Ну всё, зайка, ложись спать, хорошо? – мягко советую я. – Деда приедет в четверг, и мы обязательно к нему сходим. Не переживай, всё будет хорошо!

С вымученной улыбкой выключаю свет, ненадолго задерживаюсь в дверном проёме – смотрю на вздрагивающие плечи сынули. Если бы я могла забрать все его муки себе! Но я понимаю, что он сам должен с этим справиться, сам должен преодолеть это горе и стать сильнее и взрослее… Все мы проходим через потери…

Закрываю дверь, иду к мужу. Миша так и сидит в зале с коктейлем и кино. Подхожу поближе, останавливаюсь. Он замечает мой пристальный взгляд, поднимает глаза. Скорее всего, видит, что я замучена и расстроена. Я на какое-то время неподвижно замираю и сама не знаю, чего жду. Наверное, хочу, чтобы он сказал: «Иди ко мне, малыш…» и пригласил в свои крепкие объятия. Он молча хлопает по дивану рядом с собой. Обхожу журнальный столик, протискиваюсь поближе к мужу и устало плюхаюсь возле него. Кладу голову ему на плечо.

Я понимаю: за годы, что мы живем вместе, между нами образовалась прочная связь, которая намного глубже, чем то, что было в самом начале. Он без слов понимает меня, а я его. Конечно, иногда хочется, чтобы он был более открытым, порой его молчание убивает. Бывают моменты, когда я готова волосы рвать и кричать, а он просто спокойно помалкивает, и его поведение мне кажется таким несправедливым!.. Но проходит время, моя буря успокаивается, и я осознаю, что если бы под одной крышей жили две истерички, то никакого прочного союза у нас не вышло бы. Его эмоциональная стабильность всегда спасает меня.

Мой загадочный муж распахивает объятия, и я в них падаю. Прижимаюсь к его могучей груди, чувствую себя как в колыбели: уютно, тепло, защищенно. М-м-м. Его руки сгребают моё тело. Мы как пазл, реально, как две половинки. Он знает, что лучше меня ни о чём не спрашивать. Я сама, насладившись объятиями, поднимаю глаза и рассказываю про папу. Миша слушает меня, гладит мои волосы и произносит: «Ясно…» Мне очень приятно. Ощущаю, как, разделив с ним свою тоску, я расслабляюсь.

– Милый, поздно уже, пойдём спатки? – прошу я, подняв на него глаза.

– Не, зай, я ещё посижу немного и приду. Хочу кино досмотреть. Иди ложись, я скоро.

Целует меня, как обычно, и я плетусь в душ.

О, как я обожаю вечерний горячий душ! Это моё ежедневное спасение. Я стою под струями, согреваюсь. Голова полна тяжелых мыслей, сама я мегасонная. Вылезаю. Смотрю на своё отражение, глаза в глаза. Утром они светились огнём и счастьем от полученного оргазма. Сейчас же это два озера грусти и печали… Мажусь кремами и шлепаю до спальни голышом – всё равно детки уже спят, а я очень люблю походить голенькой.

Тут же без спроса врывается воспоминание. Мы тогда ещё не были женаты, жили с Мишей вдвоём, наслаждаясь друг другом. И в душе всегда мылись вместе. Помню, как руки моего парня ласково и нежно скользили по моей намыленной коже, а мои по его телу. Мне безумно нравилось, как он проводил ими по моей длинной шее, потом продвигался к груди, задерживаясь на сосках, слегка зажимая их пальцами и наблюдая за моей реакцией. Потом гладил мой плоский животик, и его руки всегда скользили ниже и нежно ласкали мою киску. Затем он разворачивал меня и проделывал то же со спиной. От удовольствия я выгибалась и прижималась к нему ягодичками. Мишу это очень возбуждало – он всегда любил мою попу. Она словно жила сама по себе, и их с Михаилом объединяли особые отношения. Он часто её целовал, сжимал, кусал, шлёпал, а иногда даже разговаривал с этой соблазнительницей.

Я всё глубже погружаюсь в воспоминание и переношусь в ванную, где мы, молодые и беззаботные, моем друг дружку…

Увидев, как я по-кошачьи выгнулась, он прижимается к моей заднице, и я ощущаю его эрекцию. Его член, твердый как палка, упирается мне прямо между ног. Он трётся им вдоль всей моей киски, чувствует, какая она горячая и влажная, дразнит меня. Одна рука находит клитор, а вторая сосок. Я не сдерживаюсь и издаю стоны. Не могу больше терпеть – слегка наклоняюсь вперёд, одной рукой приподнимаю свою булочку, а второй нахожу напряжённый член и направляю его в себя. Как только он проскальзывает в меня, мы одновременно издаем стон, полный блаженства и восторга. Мы начинаем ритмично двигаться навстречу друг другу, всё глубже и глубже. Любимый ласкает всё моё тело руками, губами, языком. Я в экстазе. Мои руки упираются в кафель, голова закидывается. Чувствую, как от ласк Миши в теле нарастает возбуждение, словно надувается воздушный шар с радугой внутри. И я понимаю, что он вот-вот взорвётся, и я растворюсь в этом разноцветном облаке чувств и ощущений. Милый считывает реакции моего тела на каждую его ласку и делает то, что приносит мне большее удовольствие. Он лучший партнер.

И да-а-а! Благодаря его стараниям мой «шарик» лопается. Яркие краски растекаются по всему телу. Чувствую, что Миша уже на пределе. Зная, что доставил мне наслаждение, он больше не сдерживается. Теперь его очередь кайфануть. Он хватает меня за бедра и, сделав несколько мощных движений, кончает. Горячая сперма заполняет меня, обжигая изнутри. М-м-м!..

Как же это было круто! Потом мы нежно домывали друг друга, ржали над всякими пустяками и голышом отправлялись в кровать.

Вспоминая всё это, улыбаюсь во весь рот и чувствую, что засыпаю. Завожу будильники. Сегодня нет сил даже книжку почитать… Ложусь в нашу огромную кровать. Мне не хватает теплых объятий мужа. Я чувствую одиночество, но сон накрывает меня, не позволяя осознать это до конца. Мой сумасшедший день подошёл к концу. Я проваливаюсь в такое сладкое и долгожданное забытьё.

Глава 2. Те же и фотограф

Сквозь сон слышу, как играет будильник. Вот чёрт! Я же только закрыла глаза!!! Пытаюсь выбраться из объятий мужа. Кое-как спихнув с плеча его тяжеленную руку, перевожу звонок еще на пять минуточек. Разворачиваюсь лицом к Мише, закидываю на его тёплое спящее тело ногу, обнимаю любимого и снова проваливаюсь…

Через пять минут под мерзкое треньканье всё же открываю глаза и заставляю себя подняться. Рокси вошкается и недовольно ворчит – засоня, как я, она не любит рано вставать. Плетусь в ванную. Самое время привести себя в порядок.

После душа, чистки зубов и расчесывания чувствую себя чуточку бодрее, но умру, если сейчас же не выпью кофе…

Загружаю капсулу с латте. Пока машинка готовит мой любимый наркотик, думаю, чего бы интересного сочинить на завтрак деткам. Башка совсем не варит…

Наконец-то мой кофе готов. М-м-м… Вдыхаю терпкий аромат, делаю глоточек и чувствую, как горячая жидкость прокатывается по горлу, пробуждая каждую клеточку моего организма. Ка-а-а-айф!..

О, сварганю-ка яичницу с сосисками! Включаю музыку в наушнике – играют «Нервы» – «Кофе мой друг», о-о-очень символично. Люблю, когда песня – прям в точку. Наслаждаясь музыкой и напитком, жарю яйки и сосисоны. Затем выкладываю всем на разные тарелочки: Ксюхе на розовую, она ест только с неё; Жеке на его любимую – жёлтую; мужу в обычную коричневую – мы с ним не выёбистые в этом плане, не то что наши отпрыски.

Выкладываю яйца в виде глаз, сосиску в виде улыбки. Ксюне рисую кетчупом реснички у желтков и красные губки на сосиске.

М-м-м… губки на сосиске – звучит сексуально. Опять эти пошлые мысли. Блин, надо будет обязательно сегодня зажать мужа и отсосать ему. Уверена, ему понравится. Чувствую, что замечталась, и в предвкушении облизываюсь. Так, я отвлеклась.

На тарелке сына к глазам и улыбке добавляю маленькие треугольнички из сыра – острые клыки вампира – и кладу по бокам сосиски, затем рисую два потёка «крови» кетчупом, а из зелени делаю волосы дыбом. Дочкину мордашку дополняют серьги из морковки. Детки обрадуются – получилось супер. На тарелке мужа получается хуже – один «глаз» порвался при перекладывании. Недолго думая, закрываю желток чёрным кругляшом хлеба, а веточки петрушки становятся «повязкой» через всё лицо, которое лежит на тарелке. Получился пират – Миша оценит. Накидываю из зелени «щетину» и вместо сигары выкладываю брусок огурца. Ну всё! Огонь! Мне нравится.

Довольная собой, иду будить деток.

– Жека-а-а!!! Пора вставать, завтрак готов, скоро в школу! – нежно треплю его по плечику и целую в щёчку.

– Любимый, вставай.

Михаил не реагирует, зато Рокси тут же поднимается на все четыре лапы, начинает поочерёдно вытягивать передние и задние конечности, кряхтит, как старая колымага, и в конце разминки трясёт ушами – всё, проснулась! Целую мужа в плечо, он мычит, вздыхает, но я знаю, что он скоро поднимется.

Самая проблема – Ксю.

– За-а-а-айка, вставай! – тихонечко мурлычу я.

Подхожу к малышке, кладу голову к ней на подушку, прижимаюсь носом к её носику и аккуратно трусь. Потом целую дочу и глажу головку. Моя кроха начинает хныкать и выпрашивать поспать ещё, но я уверяю, что на кухне ждёт самый крутой завтрак на свете. Любопытство берет верх. Она просится на ручки и обвивает мою шею своими лапками. Подхватываю тёплое тельце. Эта маленькая обезьянка виснет на мне, обхватив ножками мой торс. Я лишь слегка поддерживаю её под попу. Она словно пушинка! Ну, или это моя бицуха такая мощная.

Кое-как семейство собирается за столом. Все довольны моими шедеврами. Мужу нравится его пират. Обычно Михаил молчалив, угрюм и предельно сосредоточен, но сегодня он в том редком, но самом моём любимом настроении – когда может подурачиться вместе со мной. Вот и сейчас он восклицает на всю кухню: «Якорь мне в бухту! Это шо, мне?» Радуясь его реакции, я киваю головой. Он, не менее веселый, начинает расправляться завтраком. Ест и поёт: «Йо-хо-хо и бутылка рома!» Подчищает тарелку, встаёт, кланяется мне со словами: «Тысяча чертей, как вкусно! С меня сундук с пиастрами! Простите, мадам, но мне пора удалиться. Меня ждёт мой верный пёс». Вот клоун. Зато мой!

Жека с удовольствием дожевывает вампира, а доча ковыряет свою красотку, потом просит порезать сосиску. Я режу и, чтобы завтрак был съеден до конца, озвучиваю каждый кусочек:

– Я маленький сосисончик, хочу в животик к самой красивой девочке на свете. Я лечу-у-у-у, уи-и-и-и-и!

Накалываю кругляшок на вилку, и он «летит» прямо в ротик моей восторженной малышки. Она хлопает в ладоши. Женя цокает и закатывает глаза – типа ну что за детский сад! Тогда я насаживаю на вилку другой кругляшок и с еще большим воодушевлением объявляю:

– Посмотрите, какой маленький самолё-о-о-отик летит прямо в ангар!

Вижу легкий ужас в глазах сына. Тот соображает, к чему идет дело, и плотно сжимает губы – типа ни за что не разомкну. Игриво продолжаю, всё ближе подводя «самолёт» к «ангару»:

– Скорее, скорее, открывай ворота, иначе случится авария-а-а-а-а!

Сын пытается увернуться, но «самолётик» очень настырный и вот-вот упадёт к нему на рубашку. После недолгого сопротивления Жека сдается и всё-таки отворяет «ангар». Съедает сосисончик с таким видом, будто ему крысу в рот засунули. Ксюха заливается смехом и радуется, что самолётик не разбился. Пищит, что тоже хочет самолётик. Мы продолжаем игру, а сын быстро подчищает тарелку, всем видом давая понять: он взрослый и самостоятельный молодой человек и больше не участвует в этом «унижении». Муж целует меня в щеку, говорит, что было вкусно, и ведет на прогулку Рокси, которая уже извелась в ожидании.

– Жека, поставь, пожалуйста, посуду в раковину и беги одевайся! Ксю, давай за мной, надо привести твою прекрасную голову в порядок!

Мы начинаем быстренько собираться.

Сегодня у моих девчонок-школьниц нет репетиции, так что я надеваю джинсы, накидываю куртку на домашнюю футболку, и мы все втроём выходим из дома.

У подъезда наши пути расходятся. Сын топает в школу, согнувшись под тяжестью рюкзака, мы с Ксюней направляемся к машине. Садимся, красим губки, включаем музычку и едем. Через пять минут мы у садика. Я на прощанье обнимаю малышку и передаю своё сокровище в руки воспитателя.

На обратном пути планирую день. Так как я сегодня посвободнее от готовки и репетиций, займусь-ка уборкой. Прихожу домой, Рокси скачет и требует внимания. Муж собирается на работу. На ходу что-то дожёвывает, накидывает куртку. Я подхожу поцеловать его. Нежно обхватываю его лицо руками и тянусь к нему, он автоматически кладет руки мне на талию. Секундный дежурный «чмок» – и мы готовы распрощаться до вечера. Отстраняясь, любимый ласково трогает мои соски прямо через футболку, а те моментально твердеют. Миша смотрит игриво:

– М-м-м-м, мои вишенки рады мне.

– Ну, конечно, они тебе рады. Будут скучать без тебя целый день!

– Ладно, я побежал, до вечера!

– До вечера, милый!

Закрываю дверь, иду набирать воду для мытья полов. Пока наполняется ведро, закидываю туда тряпку и лью немного «Доместоса». Смотрю, как моментально утопает ткань, потяжелев от влаги. На ум приходит невольное сравнение – а вдруг и я, не выдержав «ведра проблем», погрязну в них и потону, подобно этой тряпке? И буду лежать на дне, в темноте, без возможности выбраться…

Фу, что за идеи? В натуре, кризис среднего возраста… Нет, я не позволю сломать себя каким-то проблемам и трудностям. Я сильная и всё переживу. Повторяю это как мантру. Нужно срочно отвлечься от грустных мыслей.

Втыкаю наушник и принимаюсь за уборку. Швабра, если подойти к делу творчески, вполне универсальный инструмент. Иногда подпеваю в набалдашник на рукоятке, как в микрофон, а иногда использую её как шест стриптизерши. В общем, развлекаюсь как могу. Домываю полы. Фу-у-ух. Вся пропотела – срочно нужно в душ.

Залезаю под струи, чувствую, как они ласкают тело… Ка-а-а-айф. Вместе с водой с меня стекает усталость. Чувствую себя посвежевшей, бодрой. Супер! То, что надо!

Заныриваю в махровый халат, отдаюсь его нежным объятиям. Он обтягивает мои булочки, талию и сиськи, впитывая всю влагу. Иду на кухню. Очень хочется не спеша насладиться кофе. Обычно я стараюсь не пить больше одной чашки в день, но иногда всё же не могу отказать себе в удовольствии.

Жду, когда машинка сотворит чудо-жидкость, вдыхаю потрясающий аромат. С чашечкой в руке подхожу к окну. Мы живём на восьмом этаже на окраине маленького города, и из любой комнаты открывается восхитительная картина: внизу – соседние пятиэтажки, дворы, а за домами – горы, поля и леса.

Помню, как в детстве могла часами залипать на подобные виды с балкона, представляя, как карабкаюсь по горам и ночую в полях, под открытым звёздным небом, как открываю что-то неизведанное, покоряю непокорённое… Да-а-а, в детстве мир фантазий – реальное убежище. Впрочем, не только в детстве… Сейчас я тоже частенько туда смываюсь.

Стою в коротеньком халатике, облокотившись о подоконник, чувствую, что подол задрался и холодный воздух щекочет мою неприкрытую киску. Сразу же представляю, как отреагировал бы муж, будь он рядом и будь нам лет на десять поменьше.

Такое зрелище его уж точно никогда не оставляло равнодушным. Сначала Михаил подходил сзади и обнимал меня за попу, оглаживая её по бокам. Потом аккуратно забирался под халатик, нежно сжимал мои ляжки, продвигаясь все выше и выше, и, подобравшись к киске, начинал ласково её дразнить. Иногда мог просто задрать мне халат, присесть, раздвинуть мои булочки, лизнуть меня прямо туда, а потом, немного поласкав, войти в меня – очень медленно, на всю глубину – и трахать меня. Он знает, как сделать и мне, и себе о-о-очень хорошо. Руки обычно распахивали верх халата и ласкали мои соски… М-м-м-м…

Я прикрыла глаза, погрузившись в эротическую фантазию. Ну вот, я снова возбуждаюсь…

Да что со мной такое?! Нельзя думать о таком, ещё дел дофига! Нужно отвлечься. Тут же ловлю себя на мысли, что реально в любой ситуации, где бы я ни была, что бы я ни делала, я точно знаю, как поступил бы мой любимый. За шестнадцать лет совместной жизни ты успеваешь так хорошо изучить партнёра, а он тебя, что уже кажется невозможным чем-то удивить… В этой квартире мы живём около десяти лет и трахались буквально во всех углах, на каждом предмете мебели, на каждом квадратном метре, во всевозможных позах… Э-э-э-эх, давненько мы не использовали в этих целях пространство нашего дома. Да и в позах тоже не практиковались. Уже и возраст, сука, не тот, заклинит ещё чего…

Та-а-а-ак!.. Нужно себя чем-то занять, и срочно. Так-так-так. Пытаюсь сосредоточиться на делах и заботах, прогнать из головы картины секса. Полы вымыты, на обед есть суп… Нужно выбрать что-то на ужин! Гляну в контакте.

Захожу на свою страничку. Как обычно, сначала смотрю, кто какие фотки навыкладывал. Мои девчули-колибри много постят.

Соня любит мрачноватый стиль одежды и красится так же: чёрный карандаш, тёмные губы, чёрные волосы. Своим внешним видом сразу даёт понять, что она сложный человек, специально создаёт образ опасной штучки. Хочет казаться старше своих лет.

Смотрю на Полинкины снимки. Почти везде она с какими-то грамотами, всегда опрятная, в очках, занята каким-то делом. Трудоголик, блин.

У Ирки много фоток без особого смысла. То она дома накрасила мордашку маминой косметикой и думает, что круто выглядит, то просто валяется на кровати. Чувствуется, малышка в поиске своей личности. Не знает, куда податься – кому отдаться.

У Марианки в основном природа. Ясно, что девочка тянется к прекрасному, любит запечатлеть цветы, небо, какие-то интересные ситуёвины. Типа: голубь с важным видом моется в луже, собака нежится в тени дерева, под лавочкой с о-о-очень довольной мордой. У этой моей воспитанницы хорошо получается замечать и фиксировать волшебные моменты. Ловлю себя на том, что не могу оторвать глаз от этих кадров – есть в них что-то притягательное. Себя она, кстати, почти не выкладывает. Есть лишь пара фото с родителями, и то со спины – сразу понятно, что стесняется своей внешности.

Лайкаю все их фоточки. Потом залезаю в сохранёнки. Хочу поискать какой-нибудь лёгонький прикольный рецептик. Пролистываю большую половину, понимая, что никогда не приготовлю такое. На хера, спрашивается, сохраняла? В итоге выбираю пасту карбонару, её уж точно все любят. Пойду прошвырнусь до магаза.

Быстренько пробегаюсь глазами, по продуктам, которые кончаются, пишу список, хватаю кошелёк, маску, накидываю куртку на домашнюю футболку, запрыгиваю в кроссы, включаю музыку и, сказав Рокси, что она ждёт дома, выхожу в подъезд.

В лифте телефон начинает звонить. Смотрю на экран – номер незнакомый. Отвечаю на звонок – и в наушники льётся бархатный бас. Впервые слышу этот голос, но теплые низкие вибрации моментально проникают в мое сознание и вызывают в голове образ собеседника – человека надёжного и сильного, защитника, который не подведет и которому хочется доверять:

– Здравствуйте. Людмила?

– Здравствуйте… Д-да, – отвечаю я с некоторым сомнением.

Бля, а вдруг это какие-то банки опять звонят или ебаные «бесплатные» массажные салоны и чистки ковров? Я же хрен отвяжусь от них…

– Удобно? – интересуется всё тот же теплый голос.

– Эм-м-м… В принципе, да, если не долго, – мямлю я, зажмурив глаза, и твержу про себя: «Только бы не банки!»

– Это из фотостудии. Мне сказали, что вам может понадобиться зал. Информация еще актуальна?

– А-а-а-а, да-да!

Фу-у-у-ух, сразу расслабляюсь.

– У меня прям жуткая ситуация. Срочно нужен зал для репетиций. По графику могу двигаться немного, ну и я его составляю раз в неделю, на выходных. То есть к понедельнику у меня всегда готово расписание на наступившую неделю, и занятия практически всегда в одинаковые часы, и их совсем немного! – тараторю, я. – Вас это устроит?

«Хоть бы! Хоть бы! Хоть бы!»

– Да, думаю, как раз к понедельнику будет удобно, чтобы я свои записи тоже мог двигать и подстраиваться под ваш график. Я ключи оставил внизу у гардеробщицы – съездите, посмотрите зал, а то, может, он вам не подойдёт. Сообщите мне только сразу, чтобы я уже знал итог нашего разговора.

– Да, конечно, спасибо! Сегодня же загляну и, конечно, сразу отпишусь. И, если всё хорошо, деньги сразу скину. Как мы с вами будем делить аренду? В процентном отношении?

– Так, давайте вы сначала посмотрите, а там решим, – мягко отвечает собеседник, явно улыбаясь моей сверхэмоциональной реакции на новости.

Чувствую, что этот голос, проникая в уши, оказывает слишком мощное воздействие на мой мозг. Может, это из-за наушников? Интересно, как он догадался, что я взволнована? Думаю, у меня сейчас слишком высокий голос и слегка дрожит, и вообще я тараторю и несу всякую чушь… Что со мной? Я понимаю, что мне нужно немного успокоиться, делаю глубокий вдох носом, чтобы этого не было слышно в телефоне, и мысленно беру себя в руки.

– Хорошо, договорились, – как можно спокойнее отвечаю я.

– Ну всё, тогда жду от вас сообщения. Меня, кстати, зовут Николай.

– Приятно познакомиться! – улыбаюсь я.

– Взаимно. Надеюсь на сотрудничество, – мурлычет он.

– Всего доброго.

– Спасибо, и вам, – отключается.

Ого! Вот это да! Я немного растеряна… Моя проблема так легко решается. Круто! Я больше переживала, конечно, но главное, чтобы зал подошёл. А ещё мне невероятно понравился голос – он прямо ласкал мой слух. Чуваку с такими данными нужно работать на радио и вести какое-нибудь эротическое шоу… Почему-то я уверена, что человек с таким голосом может убедить любую женщину сделать всё, что ему хочется… Интересно, как он выглядит? Так, Мила, очнись!

Незаметно для себя подхожу к магазину. Сейчас быстренько всё куплю, и Рокси как раз будет готова к пробежке по лесу. Погуляю с ней, позвоню папе с мамой и потом сгоняю в ДК.

Когда вывожу псину, замечаю, что на улице значительно похолодало. Природа с каждым днём выглядит всё мрачнее – как будто погружается в депрессию всё глубже и глубже. Скоро лес покроется снегом, мышки спрячутся в свои норки так, что не достать, и Рокси будет просто носиться по сугробам и мёрзнуть. Бедная моя девочка!

Ну а пока что она с наслаждением роет землю. Нахожу себе удобное местечко, плюхаюсь на рюкзак и набираю маму.

– Привет! Ну как дела? Как папа? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Привет, доча, да не очень… Температура есть и постоянно меняется, то выше, то ниже… Кушать ничего не может, желудок совсем не работает. И у него начались сильные боли… Как приедем, нужно будет сразу попасть к онкологу, чтобы выписал обезболы. Ношпу пока что пьёт, по две таблетки, но это ненадолго. Ночами прямо мучается, не спит.

– Же-е-е-е-есть. Попробуй найз или кетарол, они сильные – должны помочь.

– Хорошо, куплю схожу. Он ещё и оставаться один не хочет – боится, что плохо станет, так что не уверена, что у меня получится…

– А он хоть ходит сам, передвигается? – спрашиваю, расширив глаза от ужаса. Я ведь даже не представляю, насколько всё плохо…

– Да, ходит, но с поддержкой. Так что мы до такси и на вокзал доедем, а там ты нас встретишь.

– Хорошо, мамуль. Ну, приедете, а тут тебе попроще будет. Я смогу приходить и покупать продукты и таблетки… – стараюсь я хоть как-то успокоить маму. Хотя по голосу понятно, что сейчас ей ничего не поможет. Ей очень тяжело.

– Да, конечно. Ну ладно, доча, пока он уснул, схожу в магазин и в аптеку, да нужно сумки дособирать…

– Хорошо, мамуль. Папе привет от нас, ждём вас в четверг. Я встречу.

Прячу телефон в карман, засовываю туда же заледеневшие руки и, пытаясь сохранить остатки тепла, втягиваю голову в плечи. Капец как холодно, серо, тоскливо… Погода вторит моему настроению. На душе так же хмуро, мрачно, зябко, пусто.

Кошмар! Как мне это выдержать? Понимаю, что у меня просто нет возможности впасть в депрессию, наплевать на дела, на детей и маму, на работу, на мужа… Я должна быть сильной! Когда самое страшное будет позади и всё более-менее устаканится, я дам волю эмоциям, обещаю я себе. Найду момент и посвящу его своему горю, но сейчас никак нельзя.

Ещё одна черта, которую я переняла у отца, – это необходимость скрывать чувства, не показывать окружающим переживания, держать их в себе. Мне это сложно даётся – я слишком эмоциональный человек, и у меня на лице всё всегда написано. Тем не менее с годами я реально поняла: если мне плохо или больно, плакать или кричать я буду только наедине с собой. Мне не нужны свидетели. А если кто-то рядом пытается помочь, выпытывает, что случилось, выходит только хуже. В этом состоянии я не могу говорить – горло как свинцом налито, и становится неловко. И терпеть не могу жалости к себе, от этого я совсем расклеиваюсь и начинаю реветь ещё больше и безудержнее.

Муж-то уже выучил, что в такие моменты меня лучше не расспрашивать, – надо просто обнять, прижать к себе, погладить волосы, поцеловать в макушку. Я прорыдаюсь, а потом по-человечески объясню причину переживаний, и он скажет, что всё будет хорошо. Правда, теперь такое у нас случается крайне редко. Боюсь, Михаил позабыл все инструкции по применению к своей жене. Помню, по молодости я часто не справлялась с эмоциями, а он вообще не знал, как быть с этими женскими истериками. На его лице появлялось такое растерянное, слегка испуганное выражение – типа «ватафак, шо делать-то?!». А самое стрёмное, что я и сама не знала, чего хочу в этот момент. Конечно, со временем методом проб и ошибок мы поняли, как быстро, не травмируя психику друг друга, пережить эти моменты.

Но такой беды у нас ещё не случалось. Если кто и умирал, то либо дальние родственники, либо очень старенькие, когда и так все всё понимали и сам человек уже жаждал смерти. И то было очень тяжело.

Помню, как долго переживала из-за смерти бабушки. Она столько мне дала в жизни – воспитала характер, научила справляться с трудностями. Конечно, в детстве это иначе воспринималось. Бабуля была очень строгая и постоянно заставляла что-то делать, не давала проводить время так, как хочется. Говорила: девушка всегда должна быть чем-то занята, иначе вырастет непутевой. И давала мне список дел на день: вычистить ковры, вымыть полы, начистить картошки… Мне, девчонке, эта работа казалась тяжёлой, взрослой и скучной. Я сердилась и представляла, что это злая колдунья заперла меня в своей башне, а если не выполню её указания, она наведёт страшное заклятье. Так что я смиренно выполняла все задания. А чтобы справиться с чувством несправедливости, придавливающей моё юное сердце, воображала, как мне помогают мышки и птички. Конечно, видела этих ассистентов я одна. Так с помощью фантазии я спасалась от трудностей. За этой игрой я и не замечала, как быстро справляюсь со всем списком. А позже стала выручать музыка – с ней я и по сей день делаю любую работу с удовольствием.