Текст книги "Семь сестер"

У меня слегка дрожали руки, пока я получала доступ в программу «Земля Гугл». Я аккуратно набрала в поисковике свои координаты, как объяснила мне Алли, и, затаив дыхание, стала ждать, какой ответ выдаст ноутбук касательно моей родословной. Но вот небольшой шар на экране, имитирующий глобус, слегка повернулся вокруг своей оси, и стали проясняться детали. Итак, место моего рождения установлено.

8

Как ни странно, но ночь я проспала беспробудным сном и безо всяких сновидений. Проснулась отдохнувшей и даже поздоровевшей. Какое-то время лежала неподвижно, отрешенно пялясь в потолок и пытаясь свести воедино всю ту информацию, которую узнала вчера.

Самое интересное, что эта информация вовсе не сразила меня наповал. Такое впечатление, что мне она была давно и хорошо известна, растворена, так сказать, в моей крови или упрятана в молекулах ДНК. Фактически, вполне возможно, по чистому совпадению, все эти сведения даже стали частью моей теперешней жизни. Конечно, трудно поверить, что младенцем я могла запомнить тот дом, в котором предположительно появилась на свет. Судя по картинке – вид сверху (скорее всего, аэросъемка), которую мне предложила программа «Земля Гугл», дом огромный. Настоящий величественный дворец. И зачем отец выдернул меня маленькой крошкой из этого великолепия, мысленно недоумевала я.

Я поднялась с кровати, и в эту минуту зазвонил мой мобильник. Взяла телефон, чтобы ответить на звонок, но на экране высветился незнакомый номер. Решила оставить звонок без ответа: наверняка кто-то просто ошибся номером. Отложила мобильник в сторону и пошла на кухню взбодрить себя чашечкой своего любимого английского чая.

Попивая из кружки, я размышляла о том, что, при желании, несмотря на всю нелепость самой идеи, я хоть завтра могу сесть в самолет и через каких-то двадцать четыре часа, в буквальном смысле этого слова, постучать в двери собственного прошлого.

A Casa das Orquideas, Laranjeiras, Rio de Janeiro, Brazil.

Я попыталась вспомнить подробности давнего разговора с отцом, когда мы обсуждали с ним, какую именно специализацию мне избрать для учебы в университете. Вне всякого сомнения, именно отец убедил меня тогда взять португальский язык в качестве одного из обязательных языков обучения. А еще я вспомнила, как легко мне давался этот язык, словно он был моим родным, как французский. Я пошла в гостиную, чтобы еще раз взглянуть на тот маленький, треугольной формы камешек, который Па Солт вложил в конверт вместе с письмом ко мне. Я извлекла камешек из конверта и принялась разглядывать едва заметную надпись на обратной стороне.

Кое-что стало проясняться. Во-первых, сама надпись сделана на португальском языке. Правда, различимы лишь некоторые буквы и дата – 1929. Остальной текст практически не читаем.

Внезапно меня охватило радостное возбуждение, но я немедленно поборола в себе эту эйфорию. Трудно вообразить себе более дурацкий поступок: взять и отправиться в Бразилию.

А с другой стороны, что здесь такого дурацкого?

За второй чашкой чая я принялась обдумывать свои намерения. Немного успокоившись и посмотрев на все трезвым взглядом, я сказала себе: да, вполне возможно, когда-нибудь в будущем я и вправду посещу Бразилию. Тем более у меня есть веские основания для подобного путешествия. Я перевожу на французский романы бразильских писателей. Могу наладить через Флориано Квинтеласа, того самого писателя, который сам недавно звонил мне, контакты с некоторыми бразильскими издательствами. Вдруг они порекомендуют мне и других своих авторов, тех, кто нуждается в переводческих услугах на другие языки.

Снова зазвонил мобильник. Пришлось вернуться в спальню и взять его с прикроватной тумбочки. Автоответчик сообщил, что на мой номер поступило голосовое сообщение. Я нажала на кнопку и, приложив трубку к уху, направилась на кухню. В трубке раздался до боли знакомый голос.

«Майя, это я, Зед. Надеюсь, ты меня еще помнишь. – Короткий смешок в его обычной манере. – Послушай, я не знаю, в курсе ли ты тех ужасных новостей, что связаны с трагической смертью моего отца. По правде говоря, мы сами еще никак не можем оправиться от этого удара. Я бы не стал тебя беспокоить, но тут вчера мой приятель, тоже яхтсмен, сообщил мне о твоем отце. Сказал, что он тоже ушел из жизни. На днях я буду в Женеве, по делам, на несколько дней. Было бы здорово увидеться с тобой. Поплакались бы друг другу в жилетку. Жизнь – такая непредсказуемая штука, правда ведь? Я понятия не имею, по-прежнему ли ты обитаешь в Женеве, но где-то у меня хранится номер твоего домашнего телефона. Приеду, обязательно позвоню или даже попытаю счастья и лично наведаюсь в ваш знаменитый дом Атлантис, если ты никак не откликнешься на это мое послание. Прими мои соболезнования в связи с кончиной твоего отца. Береги себя».

Раздался звуковой сигнал, уведомляющий о том, что сообщение закончено, а я продолжала стоять как вкопанная на прежнем месте, не в силах пошелохнуться. Знакомый голос, услышанный после долгого перерыва, впервые за четырнадцать лет, вогнал меня в ступор.

– О боже! – выдохнула я в смятении, представив, как через пару дней на пороге моего дома появится Зед. Я почувствовала себя зверушкой, загнанной в силки. У меня даже возникла чисто детская фантазия – немедленно залезть под кровать и спрятаться там ото всех. Вдруг он уже в Женеве и может возникнуть здесь в любую минуту?

А может случиться так, что телефонную трубку в доме поднимут Марина или Клавдия и, по незнанию своему, чистосердечно сообщат Зеду, что я действительно обитаю в Атлантисе. Сама мысль о таком развитии событий привела меня в полнейшую прострацию. Нужно немедленно бежать к ним и предупредить, чтобы они на все звонки отвечали одинаково. Меня нет дома. Меня нет дома ни для кого.

Но что, если Зед просто возьмет и приедет сюда безо всяких звонков? Он ведь прекрасно знает, где именно находится Атлантис. Я сама однажды во всех подробностях расписала ему местонахождение дома.

– Надо немедленно бежать прочь, – прошептала я и, почувствовав, что ноги снова стали слушаться меня, побрела в гостиную. Там я принялась бесцельно слоняться по комнате, прикидывая, каким из приглашений, полученных от сестер, я могу воспользоваться, причем незамедлительно.

Но как-то ни один из предлагаемых маршрутов особо не впечатлял. У меня даже мелькнула мысль снова вернуться в Лондон, к Дженни, и затаиться у подруги до поры до времени. Там-то я точно буду в полной безопасности.

Но как долго я смогу прятаться у Дженни? Вполне возможно, пребывание Зеда в Женеве затянется на неопределенно долгий срок. Да тут и к гадалке не ходи. Ясно же, как божий день, что все свои несметные богатства отец Зеда хранил в подвалах швейцарских банков.

– Но почему именно сейчас? – возопила я, обращаясь к небесам. Ведь мне же нужно время, в том числе и для того, чтобы успокоиться, все взвесить и еще раз хорошенько обдумать. Но нет! Я точно знала, надо срочно выметаться из Атлантиса. Встреча с Зедом окончательно сломит меня, особенно учитывая мое нынешнее состояние, и душевное, и физическое.

Я машинально глянула на журнальный столик, и пальцы сами собой схватили треугольный камешек. Я снова уставилась на него, и в ту же минуту мое сознание пронзила дикая мысль. И я тут же принялась лихорадочно обдумывать ее.

Итак, если я хочу удалиться от Зеда на максимально возможное расстояние и при этом никто не должен знать, куда именно я направилась, то Бразилия подходит мне идеально по всем параметрам. А работать я могу где угодно. Прихвачу с собой свой ноутбук и продолжу трудиться над текущим переводом. В чем проблема? Так почему бы не Бразилия?

– И верно, Майя! Почему бы не Бразилия? – повторила я свой вопрос уже вслух.

* * *

Через час с небольшим я переступила порог кухни и поинтересовалась у Клавдии, где Марина.

– Поехала по каким-то своим делам в Женеву, – ответила Клавдия. – Ей что-нибудь передать, когда она вернется?

– Да, – ответила я, собираясь с духом, чтобы сказать все остальное. – Передайте ей, что я уезжаю сегодня вечером недели на две по меньшей мере. И вот еще что, Клавдия. Если мне будут звонить или кто-то явится сюда лично, отвечать так: меня нет дома, я в отъезде, буду отсутствовать какое-то время, и на этом все.

На обычно невозмутимом лице Клавдии отразилось удивление.

– А куда вы собрались, Майя?

– Мне нужно отъехать по делам, – уклончиво ответила я.

– Хорошо, – сказала домоправительница, принимая мой немногословный ответ как должное.

В первый момент мне показалось, что она собирается добавить что-то еще, но продолжения не последовало.

– Сейчас иду к себе в Павильон собирать вещи. Когда Кристиан вернется, предупредите его, что около трех часов дня мне нужно попасть в Женеву.

– Приготовить вам ланч?

– Нет, спасибо, не надо, – отказалась я. Мой желудок и без того уже взбунтовался от переизбытка эмоций. – Перед отъездом я загляну попрощаться. И запомните, Клавдия. Меня ни для кого нет дома.

– Я все поняла, Майя. Вы это уже говорили.

Двумя часами позже, наскоро побросав в чемодан вещи и забронировав себе билет на самолет и номер в отеле, я покинула Атлантис. Пока катер на полном ходу рассекал воды Женевского озера, унося меня прочь от родного дома, я впервые задумалась над тем, почему бегу. Убегаю прочь от собственного прошлого? Или, напротив, стремлюсь к нему навстречу?

9

С учетом пятичасовой разницы во времени я вступила на землю Бразилии ровно в шесть утра следующего дня. И сразу же испытала первое разочарование: вместо сверкающего южноамериканского солнца меня встретило хмурое облачное небо. Разумеется, я помнила, что у них сейчас зима, хотя температура была вполне комфортной и без той изнуряющей тропической жары, которой я опасалась более всего.

– Ola, eu sou Senhorita D’Apliese. Como voce esta? – спросила я у водителя такси на португальском, подойдя к нему поближе, и немножко развеселилась про себя, увидев изумление на его лице.

Он помог мне сесть в машину, и мы покатили из аэропорта по направлению к Рио. Я с нескрываемым интересом разглядывала в окно окрестности. Вот он, город, в котором я, скорее всего, появилась на свет. На втором курсе университета мне уже довелось побывать в Бразилии. Правда, тогда программа по обмену студентами базировалась на университете в Сан-Пауло. В тот свой приезд мне еще удалось побывать в древней столице Сальвадора. Что же до Рио-де-Жанейро, то от поездки туда я отказалась сознательно. Молоденькая одинокая девушка, а тут леденящие душу истории о кошмарной преступности и нищете, царящей в Рио, и о его безумной ночной жизни. Все это как-то отпугивало. Другое дело сейчас. Если информация, которую оставил для меня Па Солт, верная, то я плоть от плоти этого города, а его ДНК полностью совпадает с моим.

Водитель такси, видимо, донельзя довольный тем, что в качестве пассажира ему попалась редкая иностранка, владеющая португальским языком, немедленно поинтересовался у меня, откуда я родом.

– Отсюда, – ответила я. – Я родилась здесь.

Он внимательно обозрел меня в зеркало заднего вида.

– В самом деле! Вижу! Вы действительно похожи на бразильянку. Но ваша фамилия… Деплеси… смахивает на французскую. Приехали навестить родственников?

– Да, именно так, – коротко бросила я в ответ. Слова звонким эхом отдались в моем сознании. А ведь это же чистая правда, подумала я.

– Взгляните! – Шофер взмахнул рукой, показывая на высокую гору, на вершине которой возвышался величественный монумент из белого камня. Иисус широко распростер руки, словно обнимая весь город, раскинувшийся внизу. – Это наш Cristo Redentor. Наш Христос Искупитель. Помню, когда я увидел Его впервые, то сразу же почувствовал: я дома.

Какое-то время я молча созерцала прекрасное белоснежное изваяние, которое словно парило над городом среди облаков, придававших ему ангелоподобный облик. Разумеется, я, как и все современные люди, десятки раз видела эту знаменитую статую во всяких средствах массовой информации. Но в действительности дух захватывает от такой красоты. И одновременно испытываешь что-то такое, что трогает до слез.

– Вы поднимались туда наверх? – спросил у меня шофер.

– Нет, никогда.

– Ну, тогда вы действительно истинная уроженка Рио. Настоящая carioca! – широко улыбнулся он. – Хотя наш Христос Искупитель считается одним из семи чудес современного света, мы, жители Рио, воспринимаем монумент как нечто привычное, что-то такое, что всегда с нами. В основном на гору устремляются туристы.

– Я тоже постараюсь подняться на вершину, – пообещала я своему собеседнику. Машина нырнула в тоннель, и статуя Спасителя исчезла из виду.

Минут через сорок мы подкатили к центральному входу в отель «Цезарь-Парк». Прямо через дорогу тянулась узкая полоса знаменитого пляжа Ипанема. В этот ранний час он еще был безлюден, но все равно поражал воображение своей бескрайностью и величием.

– Вот моя визитка, сеньорита Деплеси. Меня зовут Педро. Звоните в любое время. Буду рад показать вам наш город.

– Obrigada, – сердечно поблагодарила я таксиста, присовокупив несколько реалов в качестве чаевых к общей оплате за проезд. После чего проследовала вслед за портье в вестибюль отеля отметиться у стойки дежурного.

И буквально через несколько минут меня заселили в просторный номер с просто шикарным видом на пляж Ипанема, который открывался из огромного окна. Номер стоил фантастически дорого, но, к сожалению, свободных номеров подешевле у них в наличии не оказалось. Я ведь бронировала не загодя, а буквально накануне. Впрочем, с учетом того, что я крайне редко трачу заработанные деньги, никаких угрызений совести по поводу собственного транжирства я не почувствовала. А в ближайшие пару дней, в зависимости от того, как станут развиваться дальнейшие события, присмотрю себе подходящую квартирку и сниму ее на какое-то время.

Да, но что такого должно случиться в ближайшие несколько дней?

Последние двадцать четыре часа обернулись для меня сплошным кошмаром. После звонка Зеда меня охватила самая настоящая паника, я чувствовала и понимала лишь одно: нужно как можно быстрее бежать из Швейцарии. Я даже не задумывалась над тем, что делаю, пока не оказалась на месте. Ночь в самолете я провела практически без сна. К долгому перелету добавились еще и те переживания, которыми были наполнены все последние дни после смерти папы. Я чувствовала себя вымотанной сверх всяких сил. Повесив на двери табличку «Не беспокоить», я с удовольствием улеглась между прохладными, ароматно пахнущими простынями и почти мгновенно отключилась.

* * *

Я проспала несколько часов. Проснулась и сразу же почувствовала, что голодна. Но и город посмотреть тоже не терпелось. Я покатила на лифте на верхний этаж, где располагался ресторан. Устроившись на небольшой террасе, откуда можно было одновременно любоваться и морем, и горным пейзажем, я заказала себе салат «Цезарь» и бокал белого вина. Облака, закрывавшие небо рано утром, растаяли бесследно, будто их и не было никогда. На пляже уже толпилась тьма народу, щеголяя друг перед другом своими загорелыми бронзовыми телами.

Утолив голод, я почувствовала, что в голове у меня немного прояснилось. Во всяком случае, заработали мозги, подсказывая, что делать дальше. Я еще раз изучила адрес, обозначенный координатами на армиллярной сфер, – все данные я предусмотрительно забила в свой мобильник, – и задумалась. Нет никакой гарантии, что в этом доме по-прежнему живет моя семья. Фамилия мне неизвестна, как вообще неизвестно ничего об этих людях. Я невольно издала нервный смешок, представив себе, каково это будет. Вдруг, ни с того ни с сего, на пороге дома объявится какая-то незнакомка и заявит, что ищет родных, утраченных давным-давно.

Но тут я вовремя вспомнила напутствие Па Солта, которое он выгравировал для меня на армиллярной сфере: не давать страху властвовать над собою. Ну и что такого, если я вдруг возьму и возникну перед ними, неожиданно, можно сказать, как гром среди ясного неба? Худшее, что может случиться: они просто захлопнут у меня под носом дверь. Наверное, это бокал выпитого вина так подействовал на меня, и я ощутила не типичный для себя прилив храбрости. Да и длительный перелет тоже сыграл свою роль. Словом, я вернулась к себе в номер и, пока не передумала, тут же позвонила вниз на ресепшен и попросила их переговорить с Педро, водителем такси, который забирал меня из аэропорта, чтобы он свозил меня в город по одному адресу.

– Нет проблем, – ответил дежурный консьерж. – Машина нужна вам прямо сейчас?

– Да.

Не прошло и десяти минут, как я уже сидела на заднем сиденье машины Педро, которая на медленной скорости направилась к центру города.

– Эта вилла? Каса дас Оркуидеас? Думаю, я знаю ее, – коротко прокомментировал Петро, когда я продиктовала ему адрес.

– Зато я не знаю, – честно призналась я.

– Если это та вилла, о которой я подумал, то это очень интересный дом. И старинный к тому же. Когда-то в нем обитала семья богатых португальцев, – пустился в рассказы Педро, когда мы застряли в очередной пробке, которые в этот час дня, по его словам, дело самое обычное.

– Вполне возможно, сейчас в доме живут совсем другие люди.

– Все может быть. – Педро внимательно обозрел меня в зеркало заднего вида. Явно, от него не укрылось то, что я заметно нервничаю. – Пытаетесь найти кого-нибудь из родных?

– Да, – не стала я кривить душой. И в эту минуту перед нами в отдалении возникла фигура Иисуса Искупителя. Он словно парил надо мною. Я никогда не отличалась особой религиозностью, но тут вдруг почувствовала некое благостное умиротворение, будто Его распростертые руки обнимали не только весь город, но и меня тоже.

– Скоро будем на месте, – объявил Педро минут через пятнадцать. – Сомневаюсь, что вы сумеете многое увидеть с дороги. Вилла обнесена высоким забором, что гарантирует неприкосновенность жилища. Когда-то тут селились исключительно богатеи, но теперь, к сожалению, город со всех сторон обступил и этот район.

И действительно, по обе стороны дороги теснились промышленные и офисные здания, сменяющиеся кварталами многоэтажных жилых домов.

– Вот ваш дом, сеньорита.

Я проследила взглядом за указательным пальцем Педро и увидела высокую живую изгородь: давно не подстригаемые кусты, сквозь густую листву которых проглядывали соцветия диких растений, красивые, но отнюдь не декоративные. Я вспомнила, какой безупречный порядок всегда поддерживается в нашем женевском саду. Такое впечатление, что к этому саду уже давно не прикасалась рука заботливого садовника.

Все, что можно было разглядеть поверх живой изгороди, это несколько старинных печных труб из красного кирпича, давно уже утративших свою первозданную яркость под толстым слоем черной сажи.

– Скорее всего, в доме никто не живет, – предположил Педро. Он тоже обратил внимание на неухоженный вид дома со стороны улицы.

– Наверное, вы правы, – согласилась я с ним.

– Я могу припарковаться вот здесь, – сказал он и остановил машину прямо на дороге, проехав на несколько метров вперед.

– Да, вот здесь будет хорошо. Спасибо.

Педро отключил двигатель и повернулся ко мне:

– Буду ждать вас на этом месте. Удачи вам, сеньорита Деплеси.

– Спасибо.

Я выбралась из машины, хлопнув дверцей гораздо сильнее, чем это было нужно, и попыталась мысленно приготовиться к тому, что ждет меня впереди. Шагая по тротуару по направлению к вилле, я отчаянно убеждала себя: что бы ни произошло в ближайшие несколько минут, все это ровным счетом не имеет никакого значения для моей дальнейшей жизни. У меня был любящий отец, а фактически есть и мать в лице Марины, и у меня пять сестер. А здесь я оказалась исключительно потому, что мне потребовалось срочно где-то укрыться, спрятаться за этими густыми зарослями живой изгороди от всего того, от чего я инстинктивно бежала прочь.

Такие рассуждения вселили в меня некую долю уверенности, которой мне не хватало. Я прошла через массивные ворота из кованого чугуна, которые оказались открытыми, и вступила на подъездную дорожку к дому. Впервые перед моим взором предстал дом, в котором, судя по координатам, началась история моей жизни.

Элегантный особняк, старинный, скорее всего, восемнадцатого столетия, выдержанный в традиционном архитектурном стиле того времени: прямоугольной формы дом, оштукатуренные стены, выкрашенные в белый цвет, с карнизами, украшенными изысканной лепниной и барельефами. Прекрасное напоминание о колониальном прошлом Бразилии. Однако, подойдя ближе, я увидела, что штукатурка на стенах потрескалась, а местами и вовсе обвалилась, краска на высоких оконных переплетах, крашенных-перекрашенных, видимо, множество раз, тоже облупилась и облезла, являя взору голое дерево.

Собрав в кулак всю свою волю и остатки храбрости, я двинулась дальше, миновала фонтан, отделанный резным мрамором, в котором когда-то весело плескались струи воды. Большинство окон в доме были плотно закрыты ставнями. Наверное, Педро все же прав. В доме действительно никто не живет.

Я медленно поднялась по широким ступенькам крыльца к парадной двери и нажала на допотопного вида дверной звонок. Но звонок не издал никакого звука. Тогда я попробовала еще и еще раз, а затем принялась стучать в дверь, достаточно настойчиво и громко, изо всех сил, которые у меня еще оставались. Подождала немного. Никакой реакции, никакого шума шагов, приближающихся к двери. Решила постучать еще громче.

И снова прождала безрезультатно несколько минут, переминаясь с ноги на ногу перед закрытой дверью. Получается, все мои усилия напрасны. В этом доме больше никто не живет. Я еще раз задрала голову вверх и обозрела ряд окон на втором этаже с наглухо закрытыми ставнями. Да, у дома явно нежилой вид.

Я спустилась с крыльца, раздумывая над тем, что делать дальше. Вернуться назад в машину Педро или все же обойти дом со всех сторон? Вдруг удастся заглянуть в какую-нибудь щелочку, обнаруженную в одной из ставень? После некоторых раздумий я склонилась в пользу второго варианта и двинулась вдоль боковой стены дома.

Оказалось, что боковая стена дома гораздо шире, чем фасад, и упирается прямо в сад, который наверняка в былые времена был очень красивым. Я прошла вдоль стены и, к своему великому огорчению, не обнаружила ни единого отверстия, через которое можно было бы заглянуть внутрь. Дойдя до конца стены, я увидела, что она плавно переходит в террасу, покрытую сверху толстым слоем мха.

Мой взгляд немедленно выхватил каменное изваяние молодой женщины, установленное в дальнем углу террасы. Вокруг статуи небрежно валялись разбитые керамические горшки из-под цветов. Женщина была запечатлена сидя, взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. Я приблизилась к статуе поближе и увидела, что нос у нее отколот. Однако, несмотря на это увечье, чистые, простые линии лица и тела подчеркивали необычную, просто поразительную красоту модели.

Я уже приготовилась обогнуть дом с тыльной стороны, когда увидела фигуру человека, одиноко сидящего под деревом неподалеку от террасы.

Сердце мое бешено заколотилось в груди, и я тотчас же спряталась за угол дома и принялась исподтишка разглядывать фигуру. На таком расстоянии трудно было разглядеть внешность женщины, а это была именно женщина. Но, судя по тому, как она сидела в кресле, женщина была в очень преклонных годах.

Сотни мыслей вихрем пронеслись в моей голове. Вообще-то я всегда была нерешительным человеком. Вечно запаздывала с принятием решения. Вот и теперь вся буквально съежилась, разглядывая одним глазом старую женщину и одновременно прикидывая, может ли она приходиться мне родней.

Я задрала голову вверх и посмотрела на небо. Вот папа, тот не стал бы прятать голову в песок, уклоняться от всяких непростых ситуаций, таких, как эта. Впервые в своей взрослой жизни я тоже вознамерилась идти до конца.

Я вышла из своего укрытия так, чтобы старуха увидела меня во весь рост, и направилась прямо к ней. Подошла поближе, но она даже не повернула головы в мою сторону. И лишь когда я подошла к ней уже почти вплотную, я увидела, что глаза у женщины закрыты и она, скорее всего, спит.

Что позволило мне рассмотреть ее лицо во всех подробностях. Интересно, подумала я, есть ли между нами хоть какое-то родственное сходство? Впрочем, женщина может быть совершенно посторонним мне человеком. Мало ли кто обитал в этом доме в течение тех тридцати трех лет, что меня здесь не было?

– Desculpe? Что вам угодно, сеньорита?

Я едва не подпрыгнула от неожиданности, услышав у себя за спиной негромкий голос. Отвернулась и увидела худую, словно жердь, пожилую негритянку с жесткой гривой тронутых сединой волос. На ней была униформа прислуги очень старомодного образца. Женщина взирала на меня с откровенным подозрением.

– Простите меня за непрошеное вторжение, – торопливо начала я. – Просто никто не отозвался, когда я стучала в парадную дверь.

Женщина приложила палец к губам:

– Тише! Она спит. Что вам надо?

– Я… здесь… потому…

Ну, как можно объяснить старой служанке истинную причину моего появления здесь? Да еще шепотом, да еще в нескольких словах…

– Мне рассказали, что я как-то связана с этим домом. Вот я и решила лично поговорить с хозяевами.

Я почувствовала на себе внимательный взгляд. Что-то непонятное промелькнуло в глазах женщины, но она тут же устремила свой взгляд куда-то в пустоту поверх моей головы.

– Сеньора Карвальо никого не принимает. Она очень больна и сильно страдает.

– Хорошо. Тогда, пожалуйста, передайте ей, что я заходила. – Я торопливо открыла свою сумочку, поискала там визитку, нашла и вручила ее служанке. – Я остановилась в отеле «Цезарь-Парк». Передайте, пожалуйста, своей хозяйке, что я бы очень хотела переговорить с нею.

– Передать могу, но проку от этого будет мало, – довольно резко возразила мне служанка.

– Могу я поинтересоваться у вас, а как долго эта дама в кресле живет в этом доме?

– Она прожила здесь всю свою жизнь. А сейчас я попрошу вас удалиться.

От строгого тона, которым были произнесены последние слова, у меня по спине пробежал холодок. Я бросила еще один, прощальный, взгляд на спящую старуху. Если Па Солт ничего не перепутал и его координаты верны, то это значит, что женщина, сидящая в кресле, приходится мне родней. Я повернулась, чтобы уйти, и в сопровождении служанки пересекла террасу. Мы уже приготовились завернуть за угол дома, когда слабый голос окликнул служанку.

– Кто эта сеньора?

Мы обе остановились и повернулись. Я заметила, как в глазах служанки мелькнул испуг.

– Простите, сеньора Карвальо. Не хотела вас тревожить, – тут же начала она оправдываться.

– А ты и не потревожила. Я наблюдаю за вами обеими уже добрых минут пять. Подведи сеньориту ко мне. Нельзя же разговаривать друг с другом на таком большом расстоянии.

Служанка безропотно повиновалась и неохотно сопроводила меня через террасу по ступенькам вниз, в сад. Она подвела меня почти вплотную к старухе, потом поднесла к глазам мою визитку и зачитала ее вслух:

– Сеньорита Майя Деплеси, переводчик.

Оказавшись лицом к лицу со старой дамой, я увидела, до какой же степени она истощена. Посеревшая кожа на лице, смертельная бледность во всем облике. Такое ощущение, что жизнь медленно, но неуклонно, капля за каплей, вытекает из ее тела. Но вот ее глаза, словно два буравчика, впились в меня. Кажется, на нее нахлынули какие-то смутные воспоминания, во взгляде отразилось явное потрясение. Значит, с умственными способностями у дамы все в порядке.

– Как вы оказались здесь? – спросила она меня.

– О, это очень длинная история.

– Чего вы хотите?

– Ничего. Я…

– Сеньорита Деплеси сказала мне, что ее кое-что связывает с этим домом, – услужливо подала голос служанка. Мне даже показалось, что она захотела приободрить свою хозяйку.

– В самом деле? И что же именно вас связывает с моим домом?

– Мне рассказали, что в этом доме я появилась на свет, – ответила я.

– Вынуждена вас разочаровать, сеньорита. Последний младенец в этом доме появился более пятидесяти пяти лет тому назад, и это был мой ребенок. Не так ли, Яра? – обратилась она к служанке.

– Si, сеньора, – с готовностью подтвердила та.

– Интересно, кто же сообщил вам такую информацию? Наверное, кто-то из тех, кто имеет виды на мой дом, не иначе? Хотят доказать свое родство со мной, чтобы после моей смерти унаследовать его?

– Уверяю вас, сеньора, это не так. Деньги тут ни при чем. Я приехала к вам совсем по иной причине, – твердо ответила я.

– Тогда извольте объясниться. Что это за причина такая?

– Видите ли… Дело в том, что меня удочерили еще в младенчестве. Мой приемный отец на прошлой неделе скончался. Он оставил мне прощальное письмо, в котором написал, что в этом доме когда-то жила моя родная семья.

Я посмотрела женщине прямо в глаза, надеясь, что она оценит мою прямоту и поверит в искренность моих слов.

– Понятно. – Старуха окинула меня долгим, изучающим взглядом, словно прикидывая с ответом. – К сожалению, ваш приемный отец ошибся. Произошла ужасная ошибка! Так что напрасно вы сюда приехали. Мне жаль, но более я ничем не могу быть вам полезна. Всего доброго.

Когда служанка снова повела меня на выход, я уже почти не сомневалась. Более того, я точно знала, старуха лжет.