Текст книги "Семь сестер. Сестра ветра"

10

– Привет, Алли!

Я уставилась на Тео в немом изумлении, застыв прямо на полдороге. Вокруг меня с двух сторон тек непрерывный поток пассажиров. Лондонский аэропорт Хитроу был, как всегда, переполнен.

– А ты что здесь делаешь?

– Ну и вопросики у тебя! Можно подумать, что ты совсем не рада видеть меня, – прорычал он шутливо. После чего заключил в свои объятия, не обращая никакого внимания на пассажиров, пробиравшихся мимо нас, торопясь на выход.

– Конечно, я рада. Очень рада! – хихикнула я, как девчонка, когда он наконец разжал свои объятия, чтобы мы могли хватануть немного воздуха. Как всегда, Тео – сама предусмотрительность, и на сей раз он превзошел все мои ожидания. – Я думала, ты занимаешься своей «Тигрицей». Пошли! – Я немного отодвинулась от него. – Иначе мы тут самый настоящий затор устроим.

Мы вышли из терминала на стоянку такси.

– Запрыгивай! – скомандовал мне Тео и назвал водителю адрес.

– Надеюсь, такси не повезет нас прямиком до паромной переправы на остров Уайт? – спросила я, устраиваясь на сиденье. – Это же бог знает сколько миль отсюда.

– Какая сегодня переправа, Алли? Конечно, впереди нас ждут очень интенсивные тренировки по полной программе. Но я тут подумал, что совсем неплохо провести хотя бы одну ночь вместе, прежде чем я стану для тебя только «капитаном», а ты для меня – только «Ал». – С этими словами Тео снова крепко обнял меня. – Страшно соскучился, любимая, – прошептал он мне на ухо.

– Я тоже, – ответила я, перехватив взгляд таксиста, который ухмылялся, разглядывая нас в зеркале заднего вида.

К моему несказанному удивлению и радости, такси остановилось возле отеля «Кларидж», где Тео заказал номер на двоих. Мы провели божественных полдня и полночи, наверстывая упущенное. Ночью, прежде чем включить свет, я глянула на спящего Тео, жадно впитывая в себя каждую черточку его лица. И подумала: с ним я пойду куда угодно. Хоть на край света.

* * *

– Мы должны нанести один визит, прежде чем отправимся в Саутгемптон, – заявил Тео на следующее утро, когда мы уминали свой завтрак прямо в постели.

– Да? И кого же, интересно, мы обязаны навестить?

– Мою мать. Я ведь говорил тебе, что мама живет в Лондоне. И ей просто не терпится поскорее познакомиться с тобой. А потому приподними-ка свою совершеннейшей формы попку с постели и начинай приводить себя в порядок, пока я буду принимать душ.

Я мгновенно вскочила с кровати и принялась лихорадочно рыться в своих пожитках. Как-никак, а впереди меня ждала встреча с будущей свекровью. Нельзя ударить в грязь лицом, разволновалась я не на шутку, обнаружив в своем багаже лишь джинсы, пару свитеров да пару кроссовок, которые я прихватила с собой для тех редких вечеров, которые мы, предположительно, будем проводить на суше. В остальное же время я буду с головы до пят упакована в водонепроницаемый комбинезон.

Потом я ринулась в ванную комнату проверить свою косметичку: ни помады, ни пудры. Только банные принадлежности. Судя по всему, всю свою косметику я благополучно оставила в Атлантисе.

– У меня даже помады с собой нет! – прокричала я Тео через дверь в душевую.

– Алли, ты же знаешь, я люблю тебя в твоем естественном состоянии, без всяких там дополнительных украшательств, – ответил Тео, возникая из клубов пара, заполнивших душевую кабинку. – Терпеть не могу женщин, которые злоупотребляют макияжем. Однако хватит разговоров. Попрошу вас, мадам, проследовать в душ. У нас времени в обрез.

Минут сорок спустя, когда мы на такси исколесили самый настоящий лабиринт из улиц и улочек, Тео объявил, что мы прибыли в лондонский район под названием Челси. Таксист остановил машину рядом с красивым белокаменным домом. Типичный таунхаус, в котором у каждой квартиры есть отдельный зеленый дворик и гараж. Преодолев три мраморные ступеньки, мы оказались возле парадной двери, украшенной по обе стороны каменными вазами, в которых благоухали гардении.

– Вот мы и дома! – воскликнул Тео, извлекая из кармана ключ и отмыкая парадную дверь. – Мама! – окликнул он, входя в холл. – Ты где?

Я зашла следом. Мы миновали узкий коридорчик и оказались в просторной светлой кухне. Доминирующее место в ней занимали большой деревенский стол из дуба и массивный кухонный буфет. Открытые верхние полки были заставлены разноцветной керамикой.

– Я здесь, дорогой! – откликнулся женский голос через открытое французское окно.

Мы вышли на каменную террасу. Хрупкая женщина с темно-русыми волосами, собранными в короткий конский хвост, подрезала розы в крохотном палисаднике, вдоль стен которого протянулось множество обильно цветущих розовых кустов.

– Моя мама выросла в деревне и всю свою жизнь настойчиво пытается воссоздать деревенский уют в центре Лондона, – заметил Тео, глядя влюбленным взглядом на женщину, которая, оторвавшись от своей работы, подняла глаза, а увидев нас, приветливо улыбнулась.

– Привет, мой дорогой. Здравствуйте, Алли.

Она направилась к нам, разглядывая меня по пути внимательным взглядом своих ярко-васильковых глаз, таким же острым и наблюдательным, как и у ее сына. Я подумала, что у Тео очень красивая мать. Такая немного кукольная красота, нежная кожа, голубые глаза. Словом, типичная английская роза.

– Я уже столько о вас слышала, Алли, что мне кажется, будто я вас давно знаю, – промолвила она, целуя меня в обе щеки.

– Здравствуй, мамочка! – поздоровался Тео и обнял мать. – Прекрасно выглядишь.

– Правда? А я как раз утром занималась тем, что подсчитывала седые волосы на своей голове. – Она шутливо вздохнула. – К сожалению, старость неизбежна. Итак, что будем пить?

– Быть может, чашечку кофе, а? – Тео бросил на меня вопросительный взгляд.

– С удовольствием, – тут же согласилась я и шепотом поинтересовалась у него, пока мы шли вслед за его матерью в дом: – А как зовут твою маму? Думаю, мне пока рано называть ее мамой.

– Ой, прости! Совсем забыл представить! Маму зовут Селия. – Тео взял меня за руку и слегка пожал ее. – Ты в порядке?

– Да, все хорошо.

За кофе Селия расспрашивала обо мне. Когда я рассказала ей о смерти Па Солта, она сочувственно сказала:

– Не думаю, что вообще можно оправиться после смерти отца или матери. Особенно если речь идет о дочери, настолько привязанной к своему отцу. Помню, я была безутешна, когда умер мой отец. Единственное, Алли, что может произойти со временем, – это то, что постепенно вы смиритесь с утратой. Но для вас пока еще слишком рано говорить об этом. Прошло ведь совсем мало времени. Надеюсь, мой сын не заставляет вас трудиться как каторжную, – добавила она, скользнув взглядом по Тео.

– О нет, Селия, ничего подобного, – заверила я ее. – Но если честно, то без работы мне было бы еще хуже. Слоняться бесцельно по дому и растравлять себе душу… Нет уж! Предпочитаю с головой окунуться в работу.

– А вот лично я буду несказанно рада, когда эти ваши соревнования Фастнет закончатся. Со временем, когда у вас появятся собственные дети, вы, думаю, меня поймете. У меня всякий раз, когда Тео отправляется на очередную регату, душа уходит в пятки от страха за него.

– Но мамочка! Разве ты забыла? Я уже дважды участвовал в этих гонках, – возмутился Тео. – И потом, ты же прекрасно знаешь, чем я занимаюсь.

– Селия, он великолепный капитан, – подала я свой робкий голос и добавила: – Это правда. Его команда всегда готова ради него на все.

– Да, я знаю, он прекрасный яхтсмен, и я горжусь им. Но видит бог, как бы я хотела, чтобы он в свое время избрал себе другую профессию. Стал бы, например, бухгалтером или каким-нибудь брокером на фондовой бирже. Нашел бы себе дело поспокойнее, не сопряженное с таким количеством опасностей и риском.

– Перестань, мама. Что это на тебя вдруг нашло? Обычно ты так не волнуешься. Мы ведь с тобой уже сто раз обсуждали все это. И я тебе сто раз повторял, что могу в любой день перевернуться в автобусе или погибнуть в автомобильной катастрофе. Никто ни от чего не застрахован. К тому же вспомни! Ты ведь сама научила меня ходить под парусом. Забыла? – ласково напомнил матери Тео.

– Прости меня, Тео. Прости! Все! Я умолкаю! Это, наверное, старость виновата. С возрастом всякие мрачные мысли сами собой лезут в голову. Кстати, о мрачном… Давно ты виделся или перезванивался с отцом? – поинтересовалась Селия у сына, и в ее голосе моментально послышались резкие нотки.

Прошло несколько секунд, прежде чем Тео ответил матери:

– Отец недавно прислал мне письмо по электронной почте. Сообщил, что сейчас отдыхает на своей вилле на Карибах.

– В одиночестве? – Селия картинно вскинула одну бровь.

– Понятия не имею. Если честно, это меня мало волнует, – отрубил Тео и тут же перевел разговор на другое. Стал расспрашивать мать, куда она собирается отправиться на отдых в августе. За границу? Или будет отдыхать в Англии?

Я тихонько слушала, как мать с сыном обсуждают ближайшие планы Селии. Неделя на юге Франции, а ближе к концу месяца несколько дней в Италии. По тому, как непринужденно и легко лилась их беседа, было понятно: эти двое не просто любят, они обожают друг друга.

Спустя час, когда Тео осушил уже вторую чашку кофе, он неохотно посмотрел на свои часы.

– Нам пора, мамочка.

– Уже? А я думала, вы останетесь на ланч. Я сейчас мигом сварганю какой-нибудь вкусненький салат. Пару минут, и все будет готово.

– Нет, мамочка! Нет! Извини… На пять часов у нас назначен сбор команды на борту яхты. Негоже, если капитан припозднится и покажет дурной пример своему экипажу. Поэтому мы сейчас прямо на вокзал. Надо успеть на поезд на двенадцать тридцать. – Тео поднялся из-за стола. – Отлучусь на пару минут в ванную и жду вас в холле.

– Я очень рада познакомиться с вами, Алли, – сказала мне Селия, когда за Тео закрылась дверь. – Когда он сказал мне, что вы и есть та единственная женщина, которую он мечтал встретить всю свою жизнь, помню, я даже немного разнервничалась, что и понятно, впрочем. Ведь Тео у меня единственный ребенок. Он все в моей жизни. Но сейчас, когда я увидела вас, я поняла: вы очень подходите друг другу.

– Спасибо, Селия, за ваши добрые слова. Мы действительно очень счастливы, – улыбнулась я в ответ.

Мы тоже встали со своих стульев и пошли в холл. Внезапно Селия положила свою руку на мою.

– Береги его, девочка, ладно? Тео, как мне кажется, никогда не задумывается об опасностях.

– Я сделаю все, что будет в моих силах. Обещаю вам, Селия.

– Я…

Селия уже приготовилась сказать что-то еще, но в этот момент перед нами возник Тео.

– До свидания, мамочка. Обязательно позвоню тебе. И не волнуйся, если всю неделю соревнований мне будет не до звонков. Договорились?

– Постараюсь держать свои нервы в узде, – дрогнувшим голосом ответила Селия. – Приеду в Плимут. Буду встречать тебя на финише.

Я устремилась к выходу, решив проявить деликатность и не мешать сыну и матери попрощаться без свидетелей. Но успела заметить, как страстно припала мать к груди Тео, словно не желая отпускать его от себя. Тео осторожно высвободил себя из ее рук. Селия вышла за нами на крыльцо и принялась махать нам вслед. На ее лице застыла напряженная улыбка.

Всю дорогу до Саутгемптона Тео был непривычно молчалив и погружен в собственные думы.

– С тобой все в порядке? – не выдержала я наконец, наблюдая за тем, как он задумчиво уставился в окно.

– Что-то меня мама волнует. Она сегодня была сама не своя. Обычно она такая жизнерадостная, веселая. Провожает меня с улыбкой на устах, чуть обнимет – и прощай! А тут…

– Мама тебя обожает.

– Я тоже ее очень люблю. Ведь это мама сделала меня тем, кем я стал. И она всегда приветствовала мои занятия парусным спортом. Наверное, просто стареет, – добавил он, слегка пожав плечами. – И потом, думаю, она так и не смогла оправиться после разрыва с отцом и их развода.

– Думаешь, она все еще любит его?

– Почти уверен в этом. Хотя это вовсе не означает, что этот человек ей нравится. Как такой может понравиться? Когда мама узнала о его бесконечных романах на стороне, она была просто убита… раздавлена… Для нее это стало таким унижением, что, несмотря на все свои чувства к отцу, она попросила его немедленно покинуть дом. Бедная мамочка! Он разбил ей сердце…

– Как ужасно!

– Да, хорошего мало. Думаю, в глубине души отец тоже все еще любит маму. Они оба страдают, живя врозь. Хотя ты же знаешь, здесь такая тонкая грань. От любви до ненависти, как говорится, всего один шаг. Наверное, жить с таким человеком – это все равно что жить с пьяницей. В какой-то момент понимаешь, что надо принимать решение: либо уходить от алкоголика, либо сходить с ума вместе с ним. От себя самих нам никуда не деться, верно? И никто не в состоянии помочь нам, как бы он или она сильно ни любили нас. Я прав?

– Да, прав.

Внезапно Тео схватил меня за руку.

– Обещай мне, что с нами такого никогда не случится! Слышишь меня, Алли?

– Никогда не случится! – воскликнула я с жаром.

* * *

Последние дни перед стартом были, как всегда, хлопотными, очень напряженными и до отказа заполненными всякими делами и заботами. Что и неудивительно. Репутация у Фастнета соответственная. Самые сложные и самые трудные гонки в мире, требующие от спортсменов исключительной технической подготовки. Согласно правилам проведения регаты, пятьдесят процентов экипажей, участвующих в соревнованиях, должны быть представлены яхтсменами, которые в течение последнего года принимали участие в парусных состязаниях на расстоянии до трехсот миль от берега. В первый же вечер, когда Тео собрал всю свою команду численностью двадцать человек на борту «Тигрицы», я поняла, что опыта у меня гораздо меньше, чем у остальных членов экипажа. Тео известен в мире спорта тем, что взращивает вокруг себя юные таланты, вот и на сей раз он включил в состав экипажа всех членов своей команды, участвовавших в регате Киклады. Но в остальном он не стал рисковать и укомплектовал экипаж лучшими из лучших, в буквальном смысле слова, сливками международного парусного спорта, поштучно отбирая каждую кандидатуру.

Маршрут предстоящих гонок был уже известен, предельно сложный и опасный. Мы должны будем обогнуть южное побережье Великобритании, пересечь Кельтское море и выйти к скале Фастнет в Ирландии, а потом вернуться назад в Плимут. Сильные западные и юго-западные ветра, опасные морские течения и в высшей степени непредсказуемые погодные условия – все это вместе уже не раз и не два выводило из строя множество яхт, участвовавших в соревнованиях в предыдущие годы. Все мы хорошо знали, сколько несчастных случаев произошло на этих гонках в прошлом. А потому никто из членов команды не пребывал в эйфории, и тем не менее все как один были решительно настроены на победу.

Мы вставали засветло и часами тренировались на воде, снова и снова повторяя все необходимые маневры, выкладывались по полной, проверяя на прочность каждого члена команды и ходовые качества яхты, которая пока производила впечатление просто совершеннейшего судна. Я видела, как порой Тео начинал злиться, особенно когда кто-то из спортсменов забывал о том, что у нас «командная игра», и начинал тянуть одеяло на себя. Но при этом Тео никогда не терял выдержки, оставаясь предельно хладнокровным и уравновешенным. Каждый вечер за ужином детально разбиралась тактика и стратегия поведения каждого члена экипажа, снова и снова анализировались любые мелочи, работающие на общее дело, после чего Тео, как правило, выступал с заключительным словом.

Помимо ежедневных тренировок на воде, у нас было несколько занятий по технике безопасности при внезапном погружении в воду. Мы отрабатывали навыки использования сложнейшего оборудования, которое гарантировало нашу безопасность на судне. Каждому из нас вручили личные передатчики для подачи сигнала бедствия и пеленгации соответствующих сигналов с тонущих судов, которые мы были обязаны постоянно носить при себе закрепленными на спасательных жилетах. Даже если мы не выходили в открытое море, все равно команда без устали трудилась на яхте, методично проверяя и перепроверяя каждую деталь, каждый узел под бдительным оком Тео. Все подвергалось детальному осмотру: инструментарий, насосы, помпы и лебедки, снасти, тросы, канаты, все комплекты парусов.

Мало-помалу все мы, ведомые нашим вдохновенным лидером, сплотились в по-настоящему единый коллектив. И накануне соревнований наш корпоративный дух, exprit de corps, как говорится, был высок, как никогда. Перед стартом, назначенным на двенадцатое августа, Тео собрал нас после ужина для заключительной беседы, снова и снова настраивая экипаж только на победу. А за ужином все члены экипажа поднимались по очереди из-за стола и провозглашали здравицы в честь Тео.

Мы чувствовали себя в полной боевой готовности. Но, как всегда, нашлась и ложка дегтя в бочке меда: прогноз погоды на ближайшие несколько дней был неутешительным. Отвратительные погодные условия обещали нам синоптики.

– Я должен сейчас бежать на брифинг для капитанов, который проводят в Королевском яхт-клубе. Пока, дорогая. – Тео небрежно чмокнул меня в щечку, наблюдая за тем, как остальные члены команды медленно расходятся по своим комнатам. – Ты тоже ступай к себе в номер и прими горячую ванну. Подольше полежи, насладись теплом и комфортом. В ближайшие дни такого удовольствия ты будешь лишена начисто.

Я так и сделала. Долго нежилась в теплой пенной воде. Но, когда вышла из ванной и глянула в окно, я увидела, как сильный ветер гоняет волны в бухте, как швыряет двести семьдесят одну яхту, заявленную для участия в гонках. Я вдруг невольно почувствовала неприятную пустоту в желудке. Только шторма нам и не хватало, мелькнуло у меня. Вскоре вернулся Тео. Выражение его лица было озабоченным.

– Какие новости? – первым делом спросила я у него.

– К сожалению, новости хуже некуда. Прогноз погоды крайне неблагоприятный. Ужасный, я бы сказал. Устроители гонок вообще подумывают о том, чтобы перенести старт соревнований на другой день. Синоптики предупреждают о сильных штормовых ветрах. Честно, Алли, я чувствую себя полностью раздавленным.

Тео плюхнулся на стул. Вид у него был действительно очень расстроенный. Я подошла и стала массировать его плечи.

– Тео, вспомни, это всего лишь гонки.

– Я это помню. Но выиграть Фастнет – это всегда было моей мечтой. Пожалуй, победный финиш мог бы стать вершиной моей спортивной карьеры. Ведь мне уже тридцать пять, Алли. Не буду же я гонять под парусом до глубокой старости. Будь оно все неладно! – воскликнул Тео и с размаха стукнул кулаком по ручке стула. – Но почему именно в этом году? Почему?!

– Подожди расстраиваться раньше времени. Посмотрим, что принесет нам завтрашний день. Сам знаешь, синоптики часто ошибаются.

– Синоптики – да, а вот погода – нет. – Тео со вздохом махнул рукой в сторону окна, за которым виднелось небо, укрытое сплошной пеленой свинцовых туч. – В одном ты права. Мне не под силу что-то изменить. В любом случае завтра в восемь утра организаторы соревнований созвонятся со всеми капитанами яхт и сообщат нам о своем решении, будут они переносить старт или нет. Так что сейчас моя очередь принять горячую ванну и пораньше завалиться спать.

– Пойду приготовлю тебе ванну.

– Спасибо. И вот еще что, Алли.

– Что? – Я повернулась уже на полпути в ванную комнату.

Тео глянул на меня с улыбкой.

– Я люблю тебя.

* * *

Худшие опасения Тео оправдались. Впервые за восемьдесят три года проведения гонок Фастнет начало соревнований было перенесено. За обедом в королевском яхт-клубе члены команды уныло ковыряли вилками в своих тарелках и все время поглядывали в окна. А вдруг произойдет чудо и небо прояснится? И тогда утром следующего дня будет принято другое решение. После ланча мы с Тео в самом скверном расположении духа снова потащились к себе в отель, расположенный на самом берегу залива.

– Постепенно погода наладится, Тео, вот увидишь, – сказала я, стараясь хоть как-то приободрить его.

– Алли, я уже прошерстил все возможные сайты с информацией о погоде. Не говоря о том, что лично связывался с метеоцентром. Все прогнозы неутешительные. В ближайшие несколько дней это безобразие сохранится в полном объеме. А если соревнования все же начнутся, то дойти до финиша в таких погодных условиях будет немыслимо трудно. В любом случае, – он вдруг широко улыбнулся, глянув на меня, – у нас появилось время принять еще одну горячую ванну.

Воскресным вечером мы решили никуда не ходить и отужинать в ресторане отеля. Настроение было хуже некуда. Напряжение буквально витало в воздухе. Тео даже заказал себе бокал вина. Обычно перед началом соревнований он никогда не позволял себе подобных вольностей. Но как бы то ни было, а вино подействовало благотворно. Мы немного расслабились и к себе в номер вернулись заметно успокоившимися. В эту ночь Тео занимался любовью с особой страстью, жадно и ненасытно. Потом в изнеможении откинулся на подушки и привлек меня к себе.

Я уже стала дремать, как вдруг услышала, как он позвал меня:

– Алли.

– Что?

– Если завтра все будет нормально, мы выходим в море. Впереди нас ждут очень серьезные испытания. Еще раз напоминаю тебе обещание, которое ты мне дала на нашем острове любви. Если я прикажу тебе покинуть яхту, ты беспрекословно подчинишься своему капитану.

– Но Тео! Я ведь…

– Я говорю серьезно, Алли. Я не могу взять тебя на борт яхты до тех пор, пока не буду абсолютно уверен в том, что ты выполнишь мой приказ.

– Конечно, выполню! – Я слегка пожала плечами. – Ведь ты же мой капитан. Я обязана подчиняться твоим приказам.

– И снова повторяю. Это никак не связано с тем, что ты женщина. Или что я хоть на самую малость усомнился в твоем профессионализме. Просто я очень люблю тебя.

– Я знаю.

– Вот и прекрасно! Спокойной ночи, любовь моя.

Рано утром пришла хорошая новость. Гонки Фастнет все же стартуют. На вторые сутки после запланированного на вчерашний день старта Тео обзвонил всех членов экипажа и немедленно отправился на яхту. Передо мной был прежний Тео, сосредоточенный, энергичный, всецело поглощенный предстоящим началом соревнований.

Часом позже я вместе с остальными ребятами присоединилась к нему на борту «Тигрицы». Несмотря на то что яхты стояли пришвартованными в акватории бухты, ветер продолжал трепать их с неистовой силой, раскачивая в разные стороны. Яхты то и дело стукались бортами друг о друга, а набегающие с моря волны окатывали палубу до самых верхушек мачт.

– Вот так погодка, Господи Иисусе! – пробормотал Роб. И в эту минуту раздался выстрел стартового пистолета – сигнал к началу гонок. Мы замерли в напряженном ожидании своей очереди. – А ведь мог бы сейчас преспокойненько плавать себе вокруг Карибских островов на какой-нибудь роскошной яхте, взятой напрокат. Никаких тебе штормов, никаких волн.

Тео собрал нас всех на палубе, чтобы сделать общий групповой снимок экипажа: «В добрый путь!» Bon voyage, пожелали мы друг другу.

Даже самые опытные яхтсмены в составе нашей команды заметно позеленели, когда мы наконец вышли за пределы бухты. Море штормило, вскипая под сильнейшими порывами ветра в густую холодную пену. За считаные доли секунды мы промокли насквозь.

Все последующие восемь часов прошли в непрекращающейся борьбе со стихией. Ветер лишь усиливался. Но все это время Тео сохранял хладнокровие, оставаясь невозмутимым и спокойным. Перемещаясь по яхте под сплошными потоками холодной воды, обрушивающимися сверху, он без остановки раздавал команды членам экипажа, приказывая вести яхту точно по курсу и ни в коем случае не сбавлять скорость. Раз десять, если не больше, мы рифовали и разрифовывали паруса, приспосабливаясь к постоянно меняющимся погодным условиям. Вдруг откуда ни возьмись на яхту обрушивался шквалистый ветер порядка сорока узлов в час. И все время нас безжалостно хлестал косой и холодный дождь.

Двоих из команды, в том числе и меня, отправили в первый день гонок нести вахту на камбузе. Мы изо всех сил старались хоть как-то подогреть суп, используя для этой цели специальную плитку на карданном подвесе, которая при любой качке стабильно удерживает все горшки и кастрюли на одном уровне, но нашу яхту бросало из стороны в сторону и кренило набок с такой силой, что содержимое кастрюль разлеталось в разные стороны, обдавая и нас паром и кипятком. Риск получить самые настоящие ожоги был слишком велик, а потому мы отказались от мысли приготовить первое и просто разогрели в микроволновке заранее приготовленные пакеты с едой. Члены экипажа подкреплялись по очереди. Приходили, трясясь от холода в своих защитных комбинезонах, не имея даже сил, чтобы скинуть их с себя на то короткое время, которое отводилось на обед. Но по их благодарным взглядам я чувствовала и понимала, как никогда, что на соревнованиях важно все, в том числе и самый минимальный домашний уют, особенно ценный в сравнении с тем, что творилось наверху, на палубе.

Тео пришел обедать в составе последней смены. Быстро поглощая свою порцию, он попутно рассказал мне, что ряд экипажей, участвующих в гонках, приняли решение переждать непогоду, пришвартовавшись в разных портах вдоль южного побережья Великобритании.

– Ситуация только усугубится с наступлением темноты и когда мы покинем Ла-Манш и выйдем в Кельтское море, – добавил Тео, бросив взгляд на часы. Было уже восемь вечера. Стало смеркаться.

– А что думают ребята? – спросила я у него.

– Все за то, чтобы продолжить гонки и двигаться дальше. Я тоже думаю, что нашей яхте под силу выдержать подобное испытание.

В этот момент «Тигрицу» тряхнуло и швырнуло на правый борт с такой силой, что мы оба свалились со своих скамеек, а я даже вскрикнула от боли, ударившись животом о край стола. Тео, который, как я искренне верила, мог ходить даже по волнам, с трудом поднялся с пола.

– Ладно! – пробормотал он, глянув на меня, скрючившуюся пополам от боли. – Как ты правильно заметила накануне, это всего лишь гонки. А потому держим курс на порт.

И прежде чем я успела что-то возразить, он помчался наверх, перескакивая сразу через две ступеньки.

Часом позже наша яхта вошла в порт Уэймут. Все мы промокли до нитки, несмотря на свои высокотехнологичные водонепроницаемые костюмы. К тому же страшно устали. Бросив якорь и спустив паруса, мы принялись проверять оборудование, нет ли каких повреждений, вызванных столь трудным переходом. Потом Тео собрал нас всех в кают-компании. Мы сгрудились в тесном помещении, сидя чуть ли не на головах друг у друга. Облаченные в ярко-оранжевую форму, мы в эту минуту были очень похожи на полумертвых омаров, попавших в рыбацкую сеть.

– Ночной переход в такую штормовую погоду крайне опасен, – начал Тео, – и я не стану рисковать вашими жизнями. Но есть и хорошая новость. Практически все яхты, участвующие в гонках, тоже встали на прикол. Так что у нас еще есть шанс не превратиться в аутсайдера соревнований. Сейчас Алли и Мик приготовят нам на ужин пасту. А пока они будут заниматься стряпней, вы все по очереди примите душ. Снимаемся с якоря с восходом солнца. Кто-то вскипятит воду, чтобы заварить нам по чашечке чая на дорогу. Надо хоть немного согреться, прежде чем выходить в море. Нам потребуется вся наша смекалка и опыт, чтобы должным образом справиться с тем, что ждет нас завтра.

Мик и я с трудом распрямили ноги и, слегка пошатываясь, снова проследовали на камбуз. Пока я выкладывала на большую сковороду пасту и готовые, слегка разогретые колбаски, Мик занялся чаем. Я с наслаждением отхлебнула из своей чашки, чувствуя, как горячая жидкость мгновенно разлилась по всему телу вплоть до окоченевших пальцев ног.

– Пожалуй, я бы не отказался пропустить глоток-другой и чего-нибудь покрепче, – бросил мой напарник. – Теперь-то ты, надеюсь, понимаешь, почему в былые времена моряки так налегали на ром, правда?

– Эй, Ал, твоя очередь мыться, – позвал меня Роб.

– Я пока пропущу свою очередь, ладно? Пойду в числе последних.

– Хорошая девочка! – одобрительно хмыкнул он. – Тогда я пойду вместо тебя.

Наконец-то пробил мой звездный час, и мои весьма скромные кулинарные способности были оценены по достоинству. Еще никогда в жизни я не слышала столько похвал в свой адрес, как в тот вечер за ужином. Отужинав, мы перемыли всю пластиковую посуду, и ребята стали разбредаться кто куда в поисках места для ночлега. Яхта никак не была рассчитана на то, чтобы разместить на своем борту двадцать ночующих. А потому все устроились как кто смог. Кто-то улегся на скамьях, кто-то залез в свой спальный мешок и повалился в нем прямо на палубу.

Я пошла мыться последней, прикидывая по пути, сможет ли ледяная вода, а это все, что оставалось на тот момент в баке, хоть немного взбодрить меня. Или же, напротив, от такого душа мне станет еще хуже. Я наскоро ополоснулась, а выйдя на палубу, увидела, что меня поджидает Тео.

– Алли, мне надо поговорить с тобой.

Он взял меня за руку и снова повел в кают-компанию. Внутри царила страшная духота. Переступая через тела спящих, мы устроились в крохотном уголке, в котором были свалены в кучу навигационные приборы и карты. Этот уголок Тео гордо именовал своим кабинетом. Он жестом приказал мне сесть и взял за обе руки.

– Алли, веришь ли ты, что я люблю тебя?

– Конечно, верю.

– А веришь ли ты, что я считаю тебя первоклассным яхтсменом?

– Вот в этом я не вполне уверена! – Я вымученно улыбнулась. – Но почему ты спрашиваешь?

– Потому что я снимаю тебя с соревнований. Через несколько минут за тобой подойдет ялик. Тебе уже зарезервировали койку на берегу и завтрак. Прости, но иначе я не могу.

– Что не можешь?

– Не могу рисковать тобой и дальше. Прогноз погоды на ближайшее время ужасный. Я уже переговорил с капитанами многих яхт. Некоторые вообще хотят сойти с дистанции. Думаю, наша «Тигрица» справится, но я не могу и дальше оставлять тебя на борту. Понимаешь?

– Нет, не понимаю! Почему меня? Почему не кого-то другого? – возразила я с горячностью.

– Потому что потому… Прошу тебя, дорогая, давай прекратим эти напрасные споры. Ты прекрасно знаешь почему. И потом. – Тео немного помолчал. – Если хочешь знать правду, то мне намного сложнее концентрироваться на обязанностях капитана, пока ты находишься на борту. Ты меня отвлекаешь от моей основной работы, понимаешь?

Я уставилась на него ошарашенным взглядом.

– Нет, не понимаю! Я… Пожалуйста, Тео! Разреши мне остаться, – взмолилась я.

– Нет и еще раз нет. У нас еще будут впереди совместные гонки. Надеюсь, не одна. Но на сей раз – нет! Многое ведь зависит не только от моря. Не будем рисковать понапрасну.

– Значит, тебе можно рисковать, а мне – нельзя, да? Тогда почему ты не последуешь примеру других? Раз они хотят досрочно прекратить соревнования, сделай так и ты!