Текст книги "Семь сестер. Сестра ветра"

С Селией мы встретились лишь на следующее утро, за завтраком. Накануне вечером она проводила меня в мою комнату, но ни словом не обмолвилась о письме Тео ко мне. Я была благодарна ей за проявленный такт. За завтраком она сказала, что вынуждена отлучиться на какое-то время. Надо зарегистрировать смерть Тео, дать соответствующие распоряжения о транспортировке его тела в Лондон, а потом мы вместе должны обсудить дату его похорон.

– Алли, есть еще кое-что, о чем попросил меня Тео в своем письме. Он просит тебя сыграть на флейте во время траурной церемонии.

– Правда? – изумленно воззрилась я на Селию, в который раз поразившись предусмотрительности Тео во всем.

– Правда. – Селия тяжело вздохнула. – Вообще-то, все распоряжения насчет собственных похорон он сделал давным-давно. Торжественная поминальная служба, потом кремация. Кстати, он настаивал, чтобы при этом никто не присутствовал. Тео попросил развеять его прах на бухтой Лимингтон. Там он под моим началом постигал когда-то азы парусного спорта, учился ходить под парусом. Так ты готова выполнить его пожелание?

– Я… не знаю…

– Тео говорил, что ты чудесно играешь на флейте. Как ты догадываешься, музыку для исполнения он тоже выбрал нестандартную, такую же оригинальную, каким человеком был сам. Он пожелал, чтобы ты сыграла для него пьесу «Парень Джек» из «Фантазии на тему английских народных песен о море». Ты наверняка слышала эту мелодию на каком-нибудь концерте классической музыки, верно?

– Да, я очень хорошо знаю эту пьесу. Пожалуй, нет ни одного моряка на свете, который не знал бы эту мелодию. В сущности, это главная музыкальная тема старинной баллады «Моряк Колледж Хорнпайп».

В моей памяти мгновенно всплыли звуки знакомой мелодии, которую я когда-то исполняла на флейте, много-много лет тому назад. Но вот, оказывается, хорошо помню ее и до сих пор. И снова подумала: как же много в этой неожиданной просьбе Тео от него самого. Здесь и его страстная, всеобъемлющая любовь к морю и к парусному спорту, и жизнеутверждающая сила бытия, и радость от того, что ты еще просто жив.

– Мне будет приятно сыграть эту мелодию для Тео, – закончила я.

И впервые после получения известия о его гибели я дала волю слезам.

* * *

В последующие несколько дней мы с Селией изо всех сил отбивались от толп журналистов, буквально взявших наш дом в осаду. Жили мы как две затворницы, рискуя высунуть нос на улицу только затем, чтобы купить себе какой-нибудь еды да траурные платья для похорон. Пройдя через все эти наводящие тоску, но неизбежные в подобной ситуации дела, я лишний раз преисполнилась уважением к Па Солту, который срежиссировал собственные похороны таким образом, чтобы никому не доставлять лишних огорчений. Вместе с тем безмерно возросло и мое уважительное отношение к Селии. Ведь Тео был для нее всем, смыслом всей ее жизни, а она держалась очень мужественно, не выставляя напоказ свое горе.

– Навряд ли Тео успел рассказать тебе об этом, Алли, но у него была своя любимая церковь в Лондоне. Церковь Святой Троицы на Слоун-Стрит, неподалеку от нашего дома. В младших классах он учился в школе, расположенной рядом с этой церковью. Помню, как лет восьми он солировал на рождественском богослужении, исполняя гимн «Там, в яслях, младенец Иисус…», а я стояла и любовалась им, – пустилась в воспоминания Селия, и счастливая улыбка любящей матери озарила ее лицо. – Так что скажешь, если мы церемонию прощания проведем именно в этой церкви?

Меня тронуло до глубины души то, что Селия советуется со мной по таким сугубо семейным вопросам. И хотя мое мнение было не так уж и важно – ведь она будет хоронить своего единственного, своего любимого сына, которого знает как никто, – тем не менее какое надо иметь благородство души и какое сострадание к ближнему надо проявить, чтобы понять и оценить мои чувства к Тео. А заодно и то, что чувствовал Тео уже по отношению ко мне.

– Думаю, вы выбрали наилучший вариант из всех возможных, Селия.

– Ты не хочешь пригласить кого-то из своих знакомых на церемонию прощания?

– О том, что мы с Тео – пара, знали только члены экипажа да близкие нам друзья из мира парусного спорта, – честно призналась я. – Остальные, если я их приглашу, могут и не понять.

Зато сама Селия понимала меня как никто. Часто в три часа ночи, когда горечь утраты становилась особенно невыносимо острой, мы обнаруживали друг друга на кухне. И тогда мы усаживались за стол и начинали вести нескончаемые разговоры о Тео, стараясь найти хоть какое-то утешение в воспоминаниях о нем. У Селии за тридцать пять лет жизни Тео таких воспоминаний накопилось великое множество, всякие милые сердцу пустячки, подробности, касающиеся детских лет сына и прочее. Мои же воспоминания охватывали промежуток протяженностью всего лишь несколько недель. Но благодаря рассказам Селии я узнала Тео лучше, и он стал мне еще ближе. Снова и снова я разглядывала его детские фотографии или перечитывала письма, пестревшие ошибками, их Тео посылал матери, когда учился в закрытой школе-интернате.

Увы-увы, вновь приобретенные мною знания о возлюбленном ничего не меняли в реальной жизни. Однако хоть я и понимала умом, что Тео больше нет, разговоры о нем действовали на нас обеих умиротворяюще. Всякий раз, когда мы с Селией называли его по имени, он был для нас жив. И это было важнее всего остального.

12

– Готова? – спросила у меня Селия, когда машина остановилась возле церкви Святой Троицы.

Я молча кивнула в ответ, мы быстро пожали друг другу руки – такое взаимное единение перед тем, что нас ждет впереди. Потом выбрались из машины и под вспышки многочисленных фотокамер пошли к церкви. Внутри церковь напомнила мне глубокую пещеру. И она была заполнена народом до отказа. Все скамьи были заняты. Люди теснились, стоя в проходах и у задней стены. И я снова чуть не расплакалась при виде такого количества людей, пришедших проститься с Тео, хотя и дала себе слово держаться и не хныкать.

Тео уже ждал меня у алтаря, и мы с Селией медленно двинулись по проходу к его гробу. Я нервно сглотнула комок, подступивший к горлу. Какая ирония судьбы! Я, шагающая к алтарю. Что за ужасная пародия на свадебную церемонию, которая могла бы состояться в этой же самой церкви, останься Тео жив.

Мы заняли места в первом ряду, и служба началась. Для поминальной службы Тео выбрал самые разные музыкальные произведения. После вступительного слова настоятеля церкви наступила моя очередь. Я присоединилась к небольшому оркестру – несколько скрипок, виолончель, два кларнета и гобой – все, что удалось собрать Селии в суматохе последних дней. Оркестр разместили впереди, перед алтарем. Мысленно вознеся молитву, я поднесла флейту к губам и начала играть. Потом вступил оркестр, темп ускорился, музыка зазвучала бравурно и почти весело, и я увидела, как на лицах многих присутствующих замелькали улыбки, а потом все стали подниматься со своих мест, один за одним. И вот встали все, кто сидел и слушал проповедь, встали и, взявшись за руки, начали двигаться в такт джиге, выполняя традиционные па на слегка согнутых коленях, как обычно танцуют под музыку «Моряк Колледж Хорнпайп», время от времени вскидывая руки вперед. Наш маленький оркестр еще более взвинтил темп. Мы играли с таким воодушевлением, с такой страстью, будто жизнь каждого из нас зависела от того, будут ли поспевать танцоры в такт нашей музыки.

Когда мы закончили, раздался рев голосов, а следом – крики «браво!» и громкие аплодисменты. Потом мы исполнили пьесу снова, на бис. Собственно, на концертах ее всегда бисируют. Закончив выступление, я вернулась на свое место и села рядом с Селией. Она благодарно сжала мне руку.

– Спасибо, дорогая Алли! Огромное тебе спасибо.

Затем вперед вышел Роб. Поднялся по ступенькам к гробу, слегка поправил микрофон.

– Мама Тео Селия попросила меня сказать несколько слов. Все вы знаете, что Тео погиб, спасая мне жизнь. Мне никогда не отблагодарить его за то, что он сделал для меня в ту ночь. Одно я знаю точно. Его самоотверженная и героическая гибель принесла огромные страдания Селии и Алли, той женщине, которую он любил. Тео, от имени всех спортсменов, кто знал тебя, кто когда-либо плавал в составе экипажей под твоим руководством, я выражаю тебе нашу любовь, наше уважение и признательность. И вот еще что. Алли! – Роб глянул прямо на меня. – Это он попросил исполнить для тебя.

И снова рука Селии крепко сжала мою руку. Один из солистов хора выступил вперед и вдохновенно напел знаменитую мелодию из «Вестсайдской истории». «Где-нибудь для нас есть место…» Я попыталась улыбнуться, по достоинству оценив скрытый смысл подношения Тео, но пронзительные слова песни тронули меня до глубины души. Но вот в воздухе растаяли последние слова, восемь спортсменов, членов экипажа Тео на гонках Фастнет, включая и Роба, осторожно подняли гроб с телом и понесли его на своих плечах по проходу, направляясь к выходу из церкви. Мы с Селией, которая взяла меня за руку, пошли первыми, возглавив траурную процессию.

Медленно шествуя по проходу, я увидела несколько знакомых лиц. В том числе и Сиси со Стар. Когда я проходила мимо них, они обе сочувственно улыбнулись мне. Потом мы с Селией стояли на Стоун-стрит, молча наблюдая за тем, как гроб с телом Тео погрузили в катафалк, который повезет его в последний путь, в крематорий. Когда машина отъехала и мы обе мысленно попрощались с Тео, я повернулась к Селии и спросила, как о похоронах узнали мои сестры.

– В своем письме Тео, в случае чего, попросил меня сообщить Марине, чтобы она и твои сестры были в курсе. Он полагал, что тебе потребуется их помощь.

Участники траурной церемонии постепенно покидали церковь, сгрудившись на ступеньках крыльца и на тротуаре. Знакомые негромко приветствовали друг друга. Несколько человек выстроились в очередь ко мне. В основном знакомые и друзья-яхтсмены. Говорили слова соболезнования и одновременно удивлялись моему скрытому таланту музыканта. Я огляделась вокруг и увидела высокого мужчину в темном костюме и темных очках. Он стоял чуть поодаль от всех остальных. Во всей его позе сквозило такое одиночество, что я, извинившись перед остальными, сама направилась к нему.

– Здравствуйте, – поприветствовала я мужчину. – Меня зовут Алли. Я – подруга Тео. Селия попросила меня пригласить всех, кто присутствовал на траурной церемонии, к ней в дом, чтобы помянуть Тео. Здесь совсем рядом, в пяти минутах ходьбы.

Мужчина повернулся ко мне лицом. Солнцезащитные очки скрывали выражение его глаз.

– Я знаю, где это. Когда-то я жил в этом доме.

И только тут до меня дошло, что передо мной стоит отец Тео.

– Рада познакомиться с вами, – немного растерянно промямлила я.

– Надеюсь, вы понимаете, что при всем желании мое присутствие на поминках будет неуместным. К великому сожалению, в этом доме мне не будут рады.

Я замялась, не зная, что сказать в ответ. По виду отца Тео было понятно, что он тоже убит горем. В конце концов, как бы ни складывались его отношения с женой в прошлом, сегодня он, как и Селия, потерял своего единственного сына.

– Очень жаль, – нашлась я наконец.

– Вы, видно, та девушка, на которой Тео собирался жениться. Пару недель тому назад он прислал мне пространное письмо по электронной почте, – негромко промолвил отец Тео, слегка растягивая слова на американский манер. Его речь разительно отличалась от чисто английской скороговорки сына. – Сейчас я ухожу, но вот вам, Алли, моя визитка. Я пробуду в Лондоне еще несколько дней. Было бы здорово, если бы мы с вами встретились где-нибудь в городе и поговорили о моем сыне. Вопреки всему тому, что вы, быть может, слышали обо мне, я очень любил Тео. Полагаю, вы достаточно умны, чтобы понять, что в любой житейской истории всегда есть две стороны.

– Да, – согласилась я с ним, вспомнив, что Па Солт тоже когда-то говорил мне именно эти слова.

– А теперь ступайте к остальным гостям. Рад был познакомиться с вами, Алли. Всего хорошего.

Отец Тео развернулся и медленно зашагал прочь. Отчаяние и боль сквозили буквально в каждом его движении.

Я тоже развернулась, чтобы присоединиться к собравшимся, но в этот момент заметила Сиси и Стар. Они терпеливо поджидали, пока я закончу разговор с отцом Тео. Я подошла к ним, и они обе одновременно обняли меня.

– Какое горе, Алли! – воскликнула Сиси. – Мы, как только узнали, без конца слали эсэмэски на твой мобильник. Мы так тебе сочувствуем… так сочувствуем! Правда, Стар?

– Да, – подтвердила Стар, и я поняла, что она вот-вот расплачется. – Такая красивая служба, Алли.

– Спасибо.

– И так здорово, что ты сыграла на флейте. Ты не растеряла ни капельки своего мастерства, – добавила Сиси.

Я увидела, как Селия машет мне рукой, указывая на огромный черный лимузин, поджидавший нас рядом с тротуаром.

– Послушайте, меня зовет мать Тео. Но вы же придете на поминки?

– К большому сожалению, нет, – ответила Сиси. – Но мы живем совсем неподалеку отсюда. В Баттерси, прямо за мостом. Когда немного оправишься, ждем тебя в гости. Договорились?

– Правда, Алли! Будем рады видеть тебя, – подала голос Стар и снова обняла меня. – Все девочки шлют тебе свою любовь, выражают сочувствие. Береги себя, Алли, ладно?

– Постараюсь. И спасибо за то, что пришли. У меня нет слов, чтобы сказать, как я рада, что вы тоже были здесь, вместе со мной.

Садясь в машину, я проследила взглядом, как сестры, взявшись за руки, пошли по улице в сторону моста. Меня действительно очень растрогало их присутствие на траурной церемонии.

– У тебя такие милые сестры, – сказала Селия, когда машина тронулась с места. – Как хорошо, когда в семье много детей. А я вот, как и Тео, была единственным ребенком.

– Как вы? – спросила я у нее. – В порядке?

– Какое там! Но служба была просто замечательной. Я бы даже сказала, вдохновенной. Я не могу выразить словами, что значило для меня твое выступление. Ты играла великолепно! – Селия немного помолчала, потом подавила тяжелый вздох. – Я заметила, ты беседовала с Питером, отцом Тео.

– Да.

– Он наверняка укрылся где-то в самом заднем ряду. Я его и не увидела, когда вошла в церковь. Иначе обязательно попросила бы присоединиться и сесть вместе с нами.

– Правда?

– Конечно. Все верно, мы с Питером далеко не в самых дружеских отношениях, но это ничего не меняет. Уверена, он не менее меня убит горем. Видно, сказал тебе, что на поминки не придет, да?

– Да. Но сказал, что пробудет в Лондоне еще несколько дней и будет рад встретиться со мной.

– Боже! Как это грустно, что даже похороны нашего единственного сына не объединили нас. Но как бы то ни было, – переключилась Селия на другое, когда машина остановилась возле ее дома, – а я очень благодарна тебе и за помощь, и за поддержку. Не знаю, что бы я без тебя делала, Алли. А сейчас идем к нашим гостям. И помянем моего мальчика. Выпьем за упокой души Тео.

* * *

Спустя пару дней я проснулась в гостевой комнате в доме Селии. Уютная, немного старомодно убранная комната. На окнах – занавески с цветочным орнаментом, гармонирующие по своей расцветке со стеганым покрывалом на огромной деревянной кровати и со слегка выцветшими от времени обоями на стенах. Я глянула на часы. Уже половина одиннадцатого. После траурной службы по Тео ко мне снова вернулся сон. Правда, он был тяжелым, и утром я просыпалась с больной головой, будто всю ночь меня мучили кошмары. Или будто я, отходя ко сну, наглоталась всяких снотворных таблеток. Кстати, Селия предлагала их мне, но я наотрез отказалась. Я лежала в полумраке и чувствовала себя такой же уставшей и обессилевшей, как и тогда, когда укладывалась в кровать. А ведь проспала более десяти часов. Казалось бы, можно было и отдохнуть. Я лежала и размышляла о том, что не могу до бесконечности прятаться в доме Селии, утешаясь бесконечными разговорами о Тео. Завтра Селия улетает в Италию. Хотя она любезно пригласила меня составить ей компанию, я понимала, что пора мне начинать жить по новой и двигаться дальше уже самой.

Вопрос только, куда двигаться? В каком направлении?

Одно решение тем не менее было уже принято. В ближайшие дни всенепременно свяжусь с тренером национальной сборной Швейцарии по парусному спорту и официально поставлю его в известность, что не буду принимать участие в сборах и квалификационных соревнованиях накануне Олимпиады. Правда, Селия неоднократно заявляла мне, что трагедия, случившаяся с Тео, не должна разрушать мое будущее, лишать меня любимого дела. Но всякий раз, когда я думала о возвращении на воду, меня вдруг охватывал дикий страх. Возможно, когда-нибудь эти панические настроения пройдут, но сейчас не время думать о соревнованиях. Тем более мне ли не знать, какими интенсивными будут предстоящие тренировки накануне важнейшего спортивного события во всем мире, каковым всегда является Олимпиада. А на тренировочной базе будет полно людей, лично знавших Тео. И хотя, разговаривая с Селией о ее сыне, я получала своеобразное утешение, давая выход своему горю, едва ли я смогла бы начать вести беседы о Тео с посторонними людьми. Это было выше моих сил.

Но чем заполнить дни? Тео рядом нет. Парусного спорта тоже больше нет в моей жизни. Внезапно я ощутила безмерную пустоту. Бесконечная вереница бесцельно прожитых дней – вот что ждет меня впереди. И чем заполнить образовавшуюся пропасть, я пока не знала.

Наверное, мне предстоит занять место Майи, стать такой новой «Майей» нашей семьи. Вот вернусь в Атлантис и стану переживать свое горе в полном одиночестве, как когда-то это делала Майя. Но сейчас сестра выпорхнула из отцовского дома. У нее в Рио началась новая жизнь. Что ж, значит, я могу вернуться домой и поселиться в Павильоне, где до этого жила Майя.

Что я по-настоящему поняла за прошедшие несколько недель, так это то, что мое прежнее существование очень смахивало на такую бравурно красивую жизнь, какой обычно живет золотая молодежь. И если уж судить себя по всей строгости, то придется признаться и в том, что раньше я всегда несколько свысока смотрела на тех, кто слабее меня. Я никак не могла понять, почему все эти неудачники и слабаки не могут подняться с колен, оправиться от тех травм, которые получили, и двигаться дальше. Неужели это так трудно, думала я. И вот получила жестокий урок. Сама пережила страшную потерю и поняла наконец, что это такое – незатихающая душевная боль. Только когда сам пройдешь через страдания, можешь по-настоящему сострадать и тем, кто пережил нечто подобное.

Стараясь отыскать хоть малую толику позитива в том, что случилось со мной, я подумала, что, может быть, пережитая трагедия поможет мне самой стать лучше. Эта мысль воодушевила меня настолько, что я тут же взяла свой мобильник и включила его. Стыдно признаться, но он был отключен с того самого момента, как я узнала о гибели Тео. То есть уже почти две недели, как я не брала в руки телефон. Естественно, батарейка снова села, и я снова поставила телефон на подзарядку. Потом пошла принимать душ и уже из ванной услышала, как мобильник снова ожил и стал подавать сигналы, оповещающие о новых эсэмэсках и о новых сообщениях на голосовую почту.

Вытерлась, оделась и стала мысленно готовиться к тому, чтобы выйти на связь. Потом взяла в руки телефон и начала просматривать бесконечные сообщения от Ма и сестер. А также многочисленные эсэмэски от тех моих знакомых, кто знал Тео и кто слышал о разыгравшейся трагедии. «Алли, в эту трудную минуту хотела бы быть рядом с тобой. Даже не представляю, что ты чувствуешь сейчас. Все мои мысли о тебе. С любовью, Майя». Следом шло сообщение от Тигги. «Алли, дорогая. Безрезультатно пытаюсь выйти с тобой на связь. Но ты не берешь трубку. Ма все рассказала мне. Переживаю за тебя всем сердцем. Сочувствую твоему горю. Я в твоем распоряжении, Алли, в любое время дня и ночи. Звони, если что, без раздумий. Тигги».

Потом я переключилась на голосовую почту. Большинство позвонивших тоже выражали свои соболезнования, утешали, сопереживали моему горю. Тогда я стала намеренно пропускать некоторые сообщения, но вдруг сердце мое упало, когда я дошла до последнего сообщения и услышала голос Тео. Сообщение было отправлено десять дней тому назад. Связь отвратительная, а потому некоторые слова звучали неразборчиво, но все равно я узнала голос любимого.

«Привет, любовь моя. Звоню тебе по спутниковому телефону, пока есть такая возможность. Торчим в Кельтском море, неизвестно где. Погода продолжает свирепствовать, и даже мои ноги, устойчивые к любой качке, держат меня с трудом. Знаю, ты на меня дуешься за то, что я снял тебя с соревнований. Но я, прежде чем пойти и подремать хотя бы пару часиков, все же решил поговорить с тобой еще раз. Хочу снова повторить: мое решение списать тебя на берег никак не связано с твоим мастерством яхтсмена. Если честно, то твое отсутствие на борту яхты сейчас очень и очень заметно. Ты одна стоишь десятерых мужиков. Но! Но я люблю тебя, и в этом все дело. Я люблю тебя, моя дорогая Алли. Надеюсь, что к тому времени, как я вернусь домой, ты перестанешь дуться и снова будешь разговаривать со мной. Доброй ночи, любовь моя. Люблю тебя безмерно. Пока».

Все остальные сообщения мгновенно перестали меня интересовать, и я не стала читать дальше, а снова и снова слушала голос Тео, впитывая в себя каждое сказанное им слово. По времени поступления сообщения было понятно, что Тео отправил его где-то за час с небольшим до того, как подняться на палубу и увидеть, как Роба смывает волна. А следом бросился вниз и он сам, обрекая себя на верную гибель ради того, чтобы спасти Роба. Пока я смутно представляла себе, как сделать так, чтобы эта запись сохранилась вечно, но знала, что я сделаю все, что возможно, чтобы она навсегда осталась со мной.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я, чувствуя, как испаряются из моей души и тают в воздухе последние крохи обиды на Тео, приказавшего мне в тот день покинуть борт яхты.

* * *

После завтрака Селия объявила, что собирается пройтись по магазинам. Надо купить кое-какие мелочи для предстоящей поездки в Италию.

– Ты уже решила, Алли, куда отправишься сейчас? Надеюсь, ты понимаешь, дом всецело в твоем распоряжении, и ты можешь оставаться и жить здесь все время, пока меня не будет. Хочешь, поехали вместе со мной. Уверена, билет до Пизы можно купить и в самый последний момент.

– Спасибо, Селия. Вы очень добры. Но, думаю, мне пора домой, – ответила я, опасаясь в глубине души, что уже превратилась в обузу для матери Тео.

– Как скажешь. В любом случае дай мне знать, где ты и что ты.

Селия ушла, а я поднялась к себе в комнату и подумала, что уже оправилась настолько, что готова нанести визит Сиси и Стар. Вначале я позвонила Сиси, зная, что всем в их дуэте заправляет именно она, но включилась голосовая почта, и тогда я перезвонила Стар.

– Алли, это ты?

– Здравствуй, Стар. Как поживаешь?

– О, все хорошо. Скажи лучше, как ты?

– Со мной тоже все в порядке. Вот собираюсь завтра заглянуть к вам на часок.

– Замечательно! Правда, завтра я буду одна. Сиси уехала на фотосессию. Снимает электростанцию в Баттерси. Хочет, чтобы этот промышленный объект в его первозданном виде стал источником вдохновения для одного из ее будущих арт-проектов. Вот и спешит запечатлеть его, пока там не приступили к реконструкции.

– Я с удовольствием навещу и одну тебя. Не возражаешь?

– Буду очень рада.

– Хорошо. В какое время удобнее всего?

– Я дома весь день, Алли. Приходи к ланчу.

– Ладно. Тогда я подтянусь где-то к часу дня. До завтра, Стар.

Закончив разговор, я присела на кровать и подумала, что завтра я, быть может, впервые получу шанс провести какое-то короткое время наедине со своей младшей сестрой, без вездесущей Сиси рядом.

Я достала из рюкзака свой ноутбук, намереваясь проверить электронную почту. Поставила ноутбук на туалетный столик и включила в сеть. Снова многочисленные соболезнования, много спама. Какая-то неизвестная девушка по имени Тамара любезно предлагала мне свои услуги, готовая утешать меня по ночам. Потом мелькнуло еще одно незнакомое имя, некая Магдалена Йенсен. Я не сразу вспомнила, что это та переводчица, которая сейчас трудится над переводом книги из папиной библиотеки. Какое счастье, мелькнуло у меня, что я не успела нажать на клавишу delete.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Grieg, Solveig og Jeg/ Григ, Сольвейг и я

20 августа 2007 года

Дорогая мисс Деплеси!

С огромным удовольствием перевожу вашу книгу «Григ, Сольвейг и я». Захватывающее чтение. В норвежской литературе мне еще не встречалось ничего подобного. Я подумала, что, может быть, вы захотите начать знакомиться с текстом перевода. Поэтому пересылаю вам те главы, которые я уже перевела, где-то двести страниц. Оставшийся материал перешлю вам в ближайшие десять дней.

С наилучшими пожеланиями

Магдалена

Я открыла приложение с текстом перевода и прочитала первую страницу. Потом вторую, третью… После чего перенесла ноутбук к себе на кровать, подключила его к розетке рядом с прикроватной тумбочкой, устроилась поудобнее и погрузилась в чтение…