Текст книги "Павловский вальс"

Глава 11

Павловский вокзал включал в себя целый комплекс зданий и сооружений, включая гостиницу, ресторан, летние галереи и парк с павильонами, каналами, мостиками и прочими восхитительными мелочами.

Сюда приезжали целыми семьями. День проходил в прогулках по парку, поеданию всякого рода вкусностях и прочих увеселениях. А вечером, оставив детей на попечение гувернанток, родители отправлялись на концерт. Те же, кто приезжал без детей, с удовольствием прогуливались по летним галереям в одиночестве или под руку со своей спутницей или спутником. Народу всегда приезжало много. Благо поезда из Санкт – Петербурга приходили на станцию едва ли ежечасно.

Оркестр располагался на открытой террасе второго этажа Павловского вокзала, а площадь перед зданием становилась огромным концертным залом и танцевальной площадкой. Выступали всегда самые известные музыканты. Последнее обстоятельство превращало Павловск из простого провинциального городка в культурный и музыкальный центр России.

Всё именно так обстояло и в этот день. Дети гуляли по парку в сопровождение гувернанток, вкушая различные сладости. Позади них шли родители. Другие гуляли по летним террасам. А иные столпившись на берегу крохотного пруда с восторгом наблюдали за плавающими лебедями. По каналу, выстроившись одна за другой, плыли одна за другой лодки. За веслами, как правило, располагался мужчина, а женщина или семейство занимали место на носу лодки. Женщины закрывались от палящего солнца зонтами, а мужчины обливаясь потом делали вид будто никогда не чувствовали себя лучше чем сидя за вёслами под палящими лучами.

В ожидании прибытия Петра, Анна прогуливалась по Павловскому парку вместе с его другом Артуром. Артур всё время расточал Анне комплименты, которые она принимала с вниманием достойным будущей графини Азанчеевым. Они заходили всё дальше и дальше. А людей рядом с ними становилось всё меньше и меньше. Так продолжалось до тех пор, пока они не остались в полном одиночестве. Убедившись, что они одни, Артур взял руку Анны и приложился к ней страстным поцелуем. Анна никак не отреагировала на этот поступок. Только высвободила руку и пошла дальше. Артур догнал её и пошёл рядом с ней. Он ничего не говорил. Анна тоже молчала. Так молча они вступили на мост Кентавров. Артур давно питал чувства к Анне, но тщательно скрывал их ото всех. Он не раз пытался поговорить с ней, но всё время не получалось. Но сейчас, когда они остались совершенно одни, такая возможность представилась.

– Я люблю вас, Анна!

– Я собираюсь замуж за Азанчеева, – ответила на это Анна.

– Вы любите его?

Анна не отвечала. Тогда Артур схватил Анну за плечи и развернул к себе лицом. Он одно мгновение всматривался в лиц Анны, а потом…впился в её губы и начал целовать. Анна почти сразу же ответила на поцелуй. В это миг на тропинке появился брат Анны, Никита. Он увидел, как Артур и Анна целуются. Заслышав звук шагов, Анна и Артур быстро разомкнули объятия. Анна пошла дальше, а Артур остался стоять на мосту. Никита подошёл к Артуру и с хмурым видом бросил:

– Не будь сволочью! Анну любит Пётр!

– Я тоже люблю Анну, – ответил на это Артур.

Никита отрицательно покачал головой.

– Нет, ты её не любишь. Ты просто завидуешь Петру. Ты всегда ему завидовал. Теперь я понимаю смысл всех этих язвительных насмешек над чувствами Анны и Петра. Ты их хотел поссорить и нас втянул в это. Никогда не думал, что ты настолько низкий человек.

– Остановись, иначе придётся пожалеть, – предостерёг его Артур с весьма мрачным видом.

– Я уже пожалел. Пожалел, что называл тебя своим другом.

Никита повернулся и бросился вдогонку за сестрой. Вскоре он её догнал и зашагал рядом с ней.

– Это был всего лишь невинный поцелуй, – не глядя на него сказала Анна. – Ничего серьёзного. Я люблю Петра.

– Анна, не играй с Петром, – предостерёг её Никита. – Если Пётр узнает о твоём невинном поцелуе, всё закончится плохо. Очень плохо.

– Ты… ему скажешь?

– Нет. Но я промолчу не ради того чтобы скрыть твой мерзкий поступок. Я сделаю это только из уважения к чувствам Петра. Сегодня у него помолвка. Я не хочу омрачать самый счастливый день в его жизни. Но ещё одна подобная выходка и я ни на что не посмотрю. Скажу, даже если буду знать, что убьёт тебя. А ты подумай ещё раз, стоит ли тебе выходить за него замуж.

– Я люблю его!

– Видимо, нет, раз позволяешь другим мужчинам целовать себя. Ладно. Там уже все тебя ждут. Пётр приехал. Ищет тебя. Подумай хорошенько. Помолвка состоится только через три часа. Время у тебя ещё есть.

Оставив сестру, Никита быстро зашагал прочь.

Глава 12

С Катариной творилось нечто очень странное. Вначале она бросилась на поиски этого офицера, но потом словно осознав весь ужас своего поступка, она заставила себя пойти домой. Удивительно, что обретя относительное спокойствие, она так и не вспомнила об отце. А ведь он мог остаться и ждать её или пойти на поиски. Все мысли Катарины занимал этот самый офицер. Она запомнило его лицо в мельчайших деталях. Запомнила лучше, чем лица сестёр и даже отца. И это лицо постоянно стояло у неё перед глазами. Она даже иногда останавливалась и обходила его. Но по понятным причинам, такое действие не приносило ожидаемого результата.

Желание увидеть его снова усиливалось с каждым мгновением, превращаясь в нестерпимую боль.

– Не смей даже думать, – повторяла она, имея в виду саму себя, – он обычный военный и ничем не отличается от других военных. Так что забудь его и иди домой.

Возникло короткое молчание, после которого Катарина разразилась на себя гневной тирадой.

– Ты не посмеешь вернуться, не посмеешь…это даже не легкомысленный поступок…это низость и даже подлость…откуда вообще такие мысли берутся? Ещё немного и ты станешь такой же, как Анна. Даже хуже…она хотя бы просто разговаривает с незнакомыми мужчинами, а ты готова бежать к нему…как это мерзко…как недостойно… я тебе не позволю, никогда не позволю опуститься до такой степени…иди домой, помогай отцу и ссорься с Анной как ты делаешь это всегда…или танцуй одна…всё что угодно только не смей возвращаться…прошу тебя…

Катарина остановилась, закрыла двумя руками лицо и с отчаянием прошептала:

– Что со мной происходит, господи? Я должна его увидеть ещё раз, должна…но он…никогда не обратит на тебя внимания…ты для него никто…ничего кроме презрения ты не получишь… – она боролась с собой из последних сил, но не выдержала и сдалась собственным чувствам.

Не задумываясь о том, что она делает и чем это может обернуться, Катарина со всех ног бросилась обратно.

Только недавно Катарина отвергала любую возможность присутствия среди представителей высшей знати. А сейчас, она ходила среди них в стареньком платье и поношенных туфлях, с распущенными волосами и заглядывала едва ли каждому в лицо. Одни отшатывались от неё в сторону, другие провожали удивлёнными взглядами. А Катарина искала и искала офицера, позабыв обо всём на свете.

Она увидела его совершенно неожиданно. Офицер стоял спиной к ней, но Катарина сразу почувствовала, что это он.

Пётр находился в полном одиночестве. Он подкармливал лебедей кусочками хлебами. Замечтавшись об Анне, он совершенно не замечал того, что происходило вокруг. В противном случае он попросту не смог бы не обратить внимания на странное поведение Катарины. Вначале Катарина обошла его с левой стороны и попыталась рассмотреть лицо, но поскольку Пётр стоял у самой кромки воды и его взгляд был обращён на пруд, сделать это ей не удалось. Тогда Катарина сделала полукруг и обошла его с правой стороны. Когда снова не получилось, она отошла назад, а затем, ускоряя шаг, направилась прямиком на него.

Пётр ничего не замечал до той самой поры, пока на него не налетела Катарина. Он успел подхватить её за талию и не дал опрокинуться на землю. На какой-то миг их руки сплелись. Пётр помог ей подняться и в этот миг услышал очень странные слова:

– Я…я не смогла сдержаться…

Пётр вначале устремил удивлённый взгляд на незнакомку, но затем открыто улыбнулся.

– Вероятно, вы сударыня имели в виду слово «удержаться»? – уточнил он и, отследив неуверенный кивок, поклонился. – Граф Пётр Азанчеев. Это мне должно попросить прощения. Я должен был заметить вас раньше!

– А ты не теряешь времени зря? – раздался рядом с ними вкрадчивый голос Анны. Она подошла к Петру и устремила неприязненный взгляд на Катарину. Пробормотав невнятные слова, Катарина поспешно отошла в сторону.

– Какой ужас, какой стыд…как я могла опуститься до такой низости, – в смятении шептала Катарина.

Анна смотрела вслед Катарине с откровенным презрением. Под стать взгляду прозвучал и голос.

– Пётр, кто это грязная нищенка?

– Понятия не имею, – ответил Пётр и тут же шёпотом добавил. – Дорогая Анна, вам следует высказываться более мягко в отношении других людей. Где вы были Анна? Я жду вас уже около часа.

Женщина что-то ответила, но Катарина уже не слышала. В сердце с каждым ударом звучало имя «Пётр». Она хотела уйти, бежать со всех ног, но так и не смогла этого сделать. Даже презрительные слова, брошенные ей вслед, не произвели должного впечатления. Катарина попросту не замечала их. Она остановилась в десяти шагах и устремила взгляд на лебедей. Катарина составляло резкий контраст со всеми, кто находился в парке. Но ей не было никакого дела до них. Она пыталась смотреть на лебедей, но голова то и дело поворачивалась в сторону Анны и Петра. Катарина хорошо слышала каждое слово.

– Я заслужила ваше прощение? – спрашивала Анна. – Если нет, так я готова просить прощение весь оставшийся вечер. Простите меня, Пётр. Я так замечталась о вас, что потеряла счёт времени.

– Родная, любимая моя Анна, смогу ли я отплатить за вашу доброту, нежность и столь удивительные и милые моему сердцу слова? – пылко отвечал на это Пётр.

– Я ваша невеста, Пётр и всецело принадлежу вам. Помните об этом всегда. Все мои мысли всегда о вас и только о вас. Я люблю вас и с каждым днём всё сильнее.

Раздался смех. Подхватив под руку Петра, Анна повела его за собой. То и дело слышался счастливый голос Петра и слова любви, предназначенные для Анны.

Постепенно всё вокруг Катарины пустело. Люди уходили. Она же не отрывала взгляда от двух лебедей. Они долго тёрлись шеями, а затем, прижавшись, друг к другу медленно поплыли.

Катарина чувствовала себя всё хуже и хуже. Она всё слышала и чувствовала себя так, словно потеряла очень дорогого человека. Она даже не пыталась бороться с собой. Она стояла и…оплакивала в душе разлуку с человеком, который за короткие мгновения стал до боли близким и родным.

Где-то поблизости зазвучали чарующие звуки «Павловского вальса». Услышав звуки музыки, Катарина пошла на них. Она хотела увидеть его ещё раз для того чтобы…попрощаться.

И она увидела его. Пётр танцевал с Анной. Его лицо сияло от счастья. Он так радовался, когда она так страдала. Чувствуя невыносимую боль, Катарина бросилась прочь.

Иоганн Лукас ждал дочь до поздней ночи. Её отсутствие тревожило его всё сильней и сильней. Он уже собирался отправиться на поиски Катарины, когда она вошла домой. Он собирался, как следует отругать дочь, но так и не сделал этого. Выражение её лица совершенно ошеломило его. Катарина молча прошла за печь и почти сразу же вышла, держа в руках ножницы, карандаш и несколько листов бумаги. Она села и разложила всё на столе. Потом взяла один лист бумаги и разрезала на четыре части. Три отложила в сторону, а одну часть положила перед собой и взяла карандаш.

Весь облик Катарины, её взгляд, даже движения выглядело очень и очень необычно. И вскоре Иоганн Лукас понял, что именно он увидел в дочери. В ней словно остановилась жизнь.

– Катарина, – тихонько окликнул он дочь, но она его не слышала. Тогда он подошёл, наклонился и поглаживая голову дочери снова её позвал.

– Я словно снова потеряла матушку, – раздался в ответ горестный шёпот, – я не знаю, не понимаю что происходит со мной…почему я веду себя так плохо…и почему зная обо всём…не могу смириться…

Иоганн Лукас пытался вникнуть в слова дочери, но они звучали бессвязно и ничего ему не могли объяснить. Он хотел поговорить с ней, но понимал, что она не сможет его услышать в таком состоянии. Пока он молчал, раздумывая как ему поступить, Катарина начала рисовать. Она прекрасно рисовала с детства. Штрих следовал за штрихом, линия за линией. Очень скоро на бумаге появилось очертания мужского лица. С каждым мгновением оно становилось всё более отчётливым. Катарина старательно выводила каждую деталь лица. Чем дольше она рисовала, тем печальнее становилась. Заметив в её глазах слёзы, Иоганн Лукас совершенно растерялся. Катарина никогда не показывала своих чувств. Чтобы ни случилось, она никогда не плакала.

– Катарина, – начал было Иоганн Лукас, но не смог продолжить. Из глаз Катарины одна за другой выкатывались слезинки и падали на бумагу, размывая рисунок. Она плакала и пыталась восстановить размытые линии. Но слёзы текли снова, вновь размывая линии. Она снова их восстанавливала, и снова они размывались. Со стороны это было похоже на некое безумие. Иоганн Лукас внезапно понял, почему его дочь находится в таком состоянии.

– Бедное дитя…ты полюбила… – воскликнул он.

Двумя днями позже, семьи Азанчеевых провожали своих сыновей. Все четверо, Андрей, Никита, Артур и Пётр отправлялись вместе на войну. Их путь лежал в Крым, на корабли Черноморского флота. Перед самим отъездом Петра, Олег отвёл его в сторону. Олег долго молчал, а потом обнял Петра и прошептал:

– Береги себя, слышишь? Береги себя!

Глава 13

Все попытки поговорить с Катариной после того самого вечера, когда Иоганн Лукас увидел её плачущей, оказались тщетными. Катарина упорно отказывалась отвечать на вопросы отца. Как только он пытался заговорить с ней на эту тему, Катарина либо сразу уходила, либо находила себе дело и молча им занималась. Иоганна Лукаса беспокоило поведение Катарины всё больше и больше. Но он прекрасно знал характер Катарины. Если она не хотела говорить, ничто не могло на неё повлиять. Она, как и её покойная матушка, хранила чувства глубоко в душе, оберегая их от всех. И неважно, какими были эти чувства.

Иоганн Лукас сразу понял, какие именно чувства испытывала Катарина, но он и представить не мог, что они приведут к столь резким изменениям в поведение Катарины. Она продолжала выполнять всё то, что делала раньше и даже с большим усердием. Но на этом всё сходство с прежней Катариной заканчивалось. Она всё чаще и чаще уходила из дома, предпочитая прогулки в одиночестве любым другим занятиям в свободное время. Её больше не радовали разговоры с отцом, хотя она и продолжала с ним беседовать. Она всё реже ссорилась с сёстрами, а порой даже отмалчивалась, когда они нападали на неё с несправедливыми упрёками. Чего раньше никогда не наблюдалось. С каждым днём, Катарина всё больше отдалялась от семьи, и Иоганн Лукас не видел никакой возможности воздействовать на дочь.

Так продолжалось до одного очень удачного вечера для семьи Лукас. Однажды его срочно вызвали к роженице. Ею оказалась супруга богатого купца, которая вместе с семейством направлялась в Санкт-Петербург. Роды разрешились самым лучшим образом. Супруг и счастливый отец щедро наградил его за труды. О чём на следующее утро Иоганн Лукас радостно сообщил всем трём дочерям. И здесь произошло удивительное событие. Катарина, прежде никогда не проявлявшая особого интереса к подобного рода событиям, вдруг оживилась. Мог ли Иоганн Лукас не радоваться столь благостным переменам. Он сразу и без малейших колебаний отмёл в сторону просьбы Анны и Марии.

– Я достаточно вас баловал подарками, теперь настал черёд Катарины, – сказал Иоганн Лукас. И уже обращаясь к самой Катарине, спросил, чего она хочет.

Анна и Мария только плечами пожимали. Катарина никогда и ничего не просила. Посему, они пришли в крайнее удивление, когда услышали, как она сказала:

– Хочу, папенька!

– Проси всего что пожелаешь! – обрадовался Иоганн Лукас. – Обещаю, я сделаю всё, что только в моих силах.

– Давайте снова поедем в Санкт-Петербург и купим наряды для Анны. Ведь ей первой выходить замуж. Только поедем как в прошлый раз. Мне хочется посмотреть…на тот дом, который так понравился Анне. В прошлый раз мне не удалось его рассмотреть, – попросила, краснея Катарина.

– Особняк графа Азанчеева? – воскликнул Иоганн Лукас, вгоняя Катарину в ещё большее смущение. – И нечего стыдиться, – добавил он, неправильно истолковав смущение Катарины. – Это прекрасный поступок. Впрочем, я и не ожидал услышать ничего иного. Ты всегда заботишься о сестрах. Особенно об Анне, – Иоганн Лукас сопроводил свои слова выразительным взглядом. Но взгляд был совершенно излишним. Анна пребывала в полной растерянности. Чтобы Катарина попросила купить ей платье? Невозможно. Она издевается надо мной, – решила Анна. Только она собиралась обрушиться с упрёками на Катарину, как услышала её голос:

– Папенька, прошу вас, поедем прямо сейчас…не то ведь не успеем?!

Радостно отследив кивок отца, Катарина ласково положила руку на плечо Марии и так же ласково сказала:

– В следующий раз мы обязательно купим и для тебя нарядов. Но сейчас…только для Анны. Пусть хотя бы один день в её жизни станет настоящим праздником.

Катарина ушла готовиться. Вслед за ней ушёл и Иоганн Лукас. Анна не могла сдвинуться с места. Ею владело оцепенение:

– Да как такое возможно? – бормоча, повторяла она.

– На самом деле Катарина всегда о нас заботилась. Мы лишь не желали признавать эту истину.

Мария вслед за Катариной вошла в комнату.

Следом за сёстрами вошла Анна. Она никак не могла поверить в искренность Катарины. Ей казалось, что она засмеётся и скажет, что пошутила. Но всё оказалось самой настоящей правдой. К величайшему удивлению и радости Анны, спустя час семейство Лукас сели на поезд, следующий с Павловского вокзала в Санкт-Петербург.

Во второй половине дня всё семейство уже выбиралось из лодки напротив особняка Азанчеева. Здесь семейство по настоятельной просьбе Катарины разделилось. Она осталась на берегу, а Иоганн Лукас с Анной и Марией отправились в гостиный двор за покупками. Катарина обещала вскоре присоединиться к ним. Лукас даже не удивился просьбе Катарины. Она в последнее время вела себя столь странно, что он уже ничему не удивлялся. Он наделся, надеялся, что её печали пройдут и Катарина станет прежней.

Поступками Катарины управляла столь мощная стихия, что она едва не постучала в дверь. Она не знала, что скажет и как сможет объяснить свой приход, но чувствовала, что умрет, если не увидит его ещё раз. Один раз, только один раз посмотреть на него, и я никогда более его не потревожу – повторяла она как заклинание. Никакие доводы рассудка не помогали. Она приводила сотни себе причин, по которым она должна немедленно присоединиться к семейству, но все они рассыпались в прах. Катарина напрягала все свои силы, чтобы избежать того позора, который наверняка ждал её в доме Азанчеевых, но рука так и тянулась… к розе переплетённой с мечом. Ожесточённая борьба грозила завершиться полным поражением, но к счастью из дверей дома вышел здоровенный мужик. Это был кучер Фёдор. Он закрыл за собой дверь и с откровенным удивлением посмотрел на Катарину.

– Мне необходимо увидеть графа Азанчеева. Он дома? – Катарина пришла в ужас от собственных слов. Она даже не предполагала, что слова ровно, как и чувства станут жить собственной жизнью.

– Граф Пётр Азанчеев? – переспросил Фёдор и тут же, нахмурившись, ответил. – Ушёл-то барин. На войну ушёл. Теперича разве только через год возвернётся. А может и более. Даст Бог живым и здоровым вернётся. Худо тебе? – Фёдор всматривался в лицо Катарины. Оно менялось с каждым мгновением, пока не стало мертвенно бледного цвета. – Переживаешь за барина? – понял он и признался, что все в доме беспокоятся за него. – Сходи помолись за барина. Легче станет. А знаешь что? Я тут собрался идтить за барина помолиться. Хочешь со мной? – предложил неожиданно Фёдор. Отследив едва различимый кивок, Фёдор повёл Катарину по направлению к Исаакиевскому собору.

Голова Фёдора то и дело поворачивалась в сторону Катарины. И каждый раз в них светилось подлинное изумление. Ему давно следовало уйти, но он никак не мог этого сделать. И причиной тому была Катарина. Вернее её слова. Фёдор слышал как сокрушались по барину и его невеста, и брат и даже Ольга Владимировна, но даже близко не испытал того благоговейного трепета, который навевали слова незнакомки. Она не плакала и не стенала как остальные. Она стояла на коленях подле иконостасом и устремив взор куда-то вниз, разговаривала…то ли с собой, то ли с барином, то ли с одним из святых во множестве изображённых на иконах.

– Ах, Пётр, Пётр, – молитвенно сложив руки, с закрытыми глазами шептала Катарина. И в голосе том было столько тоски, что некоторые из молитвуствующих, подобно Фёдору оставив собственные помыслы, обратили взоры к Катарине. – Простите меня, простите, я не смогла с вами попрощаться, не смогла проводить в страшный путь, уготованный вам судьбой. Я так спешила, так спешила, но не успела. Я виновата перед вами…виновата в том, что не оказалась рядом в тяжёлый для вас час, не обняла, не сказала какой вы прекрасный человек, не призналась в своих чувствах, не поклялась, что каждый из дней моей жизни будет принадлежать вам и только вам. Я клянусь сейчас. Клянусь в том перед Богом. Я буду молиться, ждать и…любить…

Фёдор не мог далее оставаться в церкви. Его могли хватиться. Надо же, – думал он покидая церковь, – любит-то как нашего барина. А он видать так и не полюбил. Да и с чего любить-то? У него красавица невеста есть. Не чета этой…бедняжке. Жаль её, да что тут поделаешь.

Когда Фёдор возвращался, у самого дома к нему подошёл незнакомый человек и взволновано спросил: Не видел ли он молодую девушку, черноволосую в жёлтом платье?

– Как не видать?! – отвечал Фёдор. – Печалилась больно. Сам проводил в «Исаакий». Она и сейчас там.

Мужчина несколько раз поблагодарил Фёдора. Это был Иоганн Лукас. Долгое отсутствие Катарины вызвало у него беспокойство. Он вернулся и не обнаружил дочь. Тогда заволновался ещё больше и начал расспрашивать прохожих. К счастью ему почти сразу же попался Фёдор. Иоганн Лукас поспешил в Исаакиевский собор. И действительно, Катарина находилась там. Она не прекращала молиться. Иоганн Лукас подошёл к ней и хотел окликнуть, но так и не сделал этого. До его слуха донесся шёпот дочери:

– Я знаю, что вы не любите меня и никогда не полюбите…возможно вы даже презираете меня или…ненавидите…я и это приму с покорностью, но…даже вы не сможете запретить мне любить вас…никто не сможет. Даже мне это не по силам. Моё сердце принадлежит вам, Пётр, принадлежит с того самого мгновения когда я увидела вас на станции…отныне и навсегда…только вы…только вы один, Пётр…

– Катарина, – Иоганн Лукас окликнул с глубокой нежностью.

Катарина вздрогнула, повернулась и устремила на отца невидящий взгляд. Иоганн Лукас взял её за плечи и помог подняться.

– В Павловске есть церковь. Сможешь там помолиться. А сейчас, пойдём, пойдём. Время позднее. Не успеем уехать.

Слово за слово, Иоганн Лукас вывел Катарину из собора. Он повёл её в гостиной двор. Там уже ждали Анна и Мария. Прихватив покупки, они отправились в обратный путь. За всю дорогу до самого Павловска, Катарина не проронила и слова. Как и Иоганн Лукас. Он смотрел на Катарину и отчётливо понимал, что ничем не сможет ей помочь.