Текст книги "Новая эра Z"

21

Вкус крови и теплой плоти настолько шокировал Мелани, что она чуть не упала в обморок. Она никогда еще не чувствовала себя так хорошо. Даже когда мисс Джустин гладила ее волосы! Волна удовольствия захлестывает ее. Та ее часть, что еще способна мыслить, всеми правдами и неправдами пытается пробудить сознание.

Нужно напомнить себе, что поставлено на карту. Она напала на человека потому, что он хотел обидеть мисс Джустин, а не потому, что учуяла запах свежего мяса; это случилось, лишь когда она оказалась верхом на нем, хотя и подумать не успела о том, что нужно делать. Ее телу не нужно брать разрешение, и оно не готово ждать. Теперь она кусает, и жует, и проглатывает, и пьет одновременно (как будто чашку поставили под водопад).

Что-то сильно бьет ее, и она отлетает от своей добычи, от своей еды. Еще один человек стоит над ней, сжимая в руке нож. Мисс Джустин ударяет его сзади по голове. Он вынужден обернуться, чтобы ответить, и Мелани удается схватить его за ногу. Она перекручивается вокруг него, легко подтягивая себя сильными руками, и прилипает к нему как банный лист.

Человек выкрикивает бессвязные проклятия и отчаянно молотит ее. Удары сильные, но они не могут ее остановить. Мелани находит точку, где нога соединяется с туловищем, ей помогает инстинкт, настолько глубоко в ней заложенный, что кажется, будто он старше, чем она. Она вцепляется зубами в человека и кусает через штанину. В рот бьет струя теплой крови. Она знала, что так будет. Пение артерий доносится до нее сквозь складки плоти и ткани.

Крик мужчины звучит очень страшно и пронзительно. Мелани он совсем не нравится. Но ах, как она любит этот вкус! Ее сводит с ума то, как бедро превращается в фонтан, а сырое мясо становится волшебным садом, скрытым пейзажем, который она никогда ранее не видела.

Достаточно, в конце концов. Ее живот и ум не так велики. Весь мир не так велик. Окоченевшая от восторга, переевшая и полностью расслабившаяся, она не сопротивляется, когда чьи-то руки отрывают ее от остывающего тела и поднимают наверх.

Из-под химических рек незаметно проглядывает запах мисс Джустин, такой знакомый, добрый и замечательный. Прижавшись к ее груди, она начинает довольно мурлыкать. Ей хочется свернуться здесь калачиком и заснуть, как животному в своей норе.

Но она не может заснуть, потому что мисс Джустин движется – быстро бежит. Каждый шаг встряхивает Мелани. Ощущение сытости потихоньку проходит. Голод вновь врывается в ее ум, принуждая к активным действиям. Пытаясь хоть как-то отвлечься, она начинает вертеться, но не может устоять, рука мисс Джей так близко, рот сам открывается, готовый снова кусать.

Но она не может, она не должна, она не может! мисс Джустин любит ее. Это она спасла ее от стола и тонкого страшного ножа. Мелани в последний момент успевает отдернуть голову назад, челюсти сжались в воздухе, не причинив мисс Джустин никакого вреда.

Рычание рвется у нее из груди, откуда только что раздавалось мурлыканье.

Должен

Нельзя

Должен

Она борется с диким животным, и животное это – она сама.

Поэтому она знает, что должна проиграть.

22

Джустин снова бежит. Но теперь она не имеет ни малейшего понятия куда. Знакомая база потонула в дыму взрывов, грохоте выстрелов и бегущих ног.

А из-за Мелани, которая извивается и трясется, сосредоточиться еще тяжелей. Джустин помнит, как оторвала ее от тела молодого юнкера, как будто забрала окровавленную игрушку у собаки, и теперь вынуждена бороться с желанием бросить Мелани на произвол судьбы.

Зачем бороться? Не потому, что Мелани спасла ее. Хотя в каком-то смысле и поэтому. Но главное – потому, что она повернулась спиной к чему-то, что сидит внутри, и Мелани олицетворяет это – антипод Исаака, который она собрала из пепла (спасла?), дабы доказать Богу, что не все происходит по его велению.

Пошла ты, Кэролайн.

Мелани издает звуки, для которых человеческое горло совсем не предназначено, ее голова болтается, то и дело ударяясь о руку Джустин. Маленькая девочка обладает чудовищной силой. Она хочет вырваться на свободу и непроизвольно тянет обоих вниз.

Джустин замечает блестящую стальную дверь учебного блока, неожиданно близко, и сворачивает к ней.

Но тут же понимает, что сейчас это бесполезно. Дверь закрыта, при чрезвычайном положении это происходит автоматически. Нет никакой возможности попасть внутрь.

Справа виднеется с десяток голодных, судя по всему, идущих из лаборатории. Может, это те же, которых они заперли там, продолжают преследовать ее по запаху. В любом случае они чувствуют ее сейчас и намерены съесть. Их ноги поднимаются и опускаются в бесконечной механической синкопе.

Остается только бежать, поджав хвост. Причем так быстро, как только она может, и молиться, чтобы ей удалось добраться до любого здания быстрее, чем они догонят ее.

Удалось. Она у забора. Он возник в нескольких метрах, преградив путь, как Эверест из проволоки. Вот и финиш.

Она в страхе поворачивается. Голодные бегут все в том же беспощадном метрономном темпе. Справа и слева ничего. Негде больше прятаться и некуда бежать. Она отпускает Мелани и видит, как та падает, развернувшись в воздухе, словно кошка, приземляясь на растопыренные руки и ноги.

Джустин сжимает кулаки и готовится драться, но усталость огромным грузом ложится на нее, тьма сужает угол зрения, адреналин уже не в силах поддерживать в ней бодрость. Нет сил даже на то, чтобы ударить первого голодного, с зияющей пастью бросающегося на нее.

С мокрым хрустом он падает на землю, пропахав еще пару метров.

Перед ее глазами плавно скользит стена из металла, окрашенная в тусклый зеленый цвет, с небольшим окном наверху. Оттуда на нее смотрит монстр с человеческим лицом. Это лицо принадлежит сержанту Парксу.

– Залезай! – вопит он.

Картинка перед глазами неохотно собирается, как пазл. Это один из «Хамви», которые стояли в ангаре на базе. Джустин хватается за ручку и пытается открыть ее всеми неправильными способами – крутит, дергает, давит, – пока наконец не нажимает на кнопку с внутренней стороны.

Она рывком открывает дверь, когда голодные уже подбежали к заднему бамперу и готовятся прыгнуть. Один из людей Паркса, ребенок вдвое младше ее, с копной рыжих волос, похожих на осенний костер, вскакивает за пулемет на крыше. Воздух наполняется металлическим скрежетом. Сначала не совсем ясно, куда он целится, но ближайшие голодные тут же падают на землю с неестественно вывернутыми ногами.

Джустин держит дверь и не двигается, – потому что Мелани не двигается. Присев на землю, девочка с животным недоверием всматривается в темный интерьер автомобиля.

– Все хорошо! – кричит Джустин. – Давай, Мелани. Запрыгивай. Быстрее!

Мелани собирается с мыслями, потом запрыгивает в броневик. Джустин карабкается за ней и плотно захлопывает дверь.

Оказывается, для того, чтобы увидеть бледное, вспотевшее лицо Кэролайн Колдуэлл прямо перед собой. Ее руки сложены под мышками, она лежит на полу «Хамви», как связка дров. Мелани отшатывается от нее и прижимается снова к Джустин, которая механически обнимает ее.

Колеса «Хамви» пробуксовывают. В окне они видят калейдоскоп дыма, руин и бегущих фигур.

Они сбивают забор, не замедляя скорости, и проскакивают канаву, пролегающую прямо за ним. «Хамви» глухо плюхается задними колесами в воду, вздрагивает немного, как стиральная машина, и, набрав достаточно тяги, перетаскивает задний конец наверх.

Следующие несколько миль они тащили за собой линии связи и бетонный столб, как свадебный автомобиль тащит за собой связанные жестяные банки.

23

Паркс предпочел бы ехать по прямой через всю страну – «Хамви» не особо нужны асфальтированные дороги, – но стук и скрип сзади говорят ему о том, что с задним мостом не все в порядке. Он выжимает педаль газа на полную и с бешеной скоростью гонит по дорогам вокруг базы, наугад сворачивая налево и направо. Он полагает, что это лучший способ избавиться от возможной погони, хотя бы на какое-то время.

Сержант постоянно оглядывается, но преследователей не видать. Хотя бы за это нужно поблагодарить судьбу.

Он наконец останавливает «Хамви» в десяти милях от базы, свернув на проселочную дорогу. Заглушив мотор, он выходит из машины и прислушивается к остывающему двигателю. Тот издает не самые обнадеживающие звуки. Паркс взял этот автомобиль из мастерской – это единственное, куда ему удалось добраться в той суматохе, – теперь остается понять, почему он там находился.

Галлахер спускается с помоста, складывает пулемет и закрывает люк. Он сильно дрожит, как будто у него лихорадка, поэтому все эти действия занимают довольно много времени. Сев в кресло пулеметчика, он бросил на сержанта перепуганный взгляд, ожидающий новых приказов, объяснений или чего-то другого, что помогло бы ему взять себя в руки.

– Отличная работа, – говорит ему Паркс. – Проверь наших пассажиров. Я на разведку.

Он открывает дверь, но выйти не успевает. Оглянувшись назад, Галлахер тихо вскрикивает:

– Сержант! Сержант Паркс!

– В чем дело, сынок? – устало спрашивает Паркс. Он оборачивается, чтобы посмотреть, в чем дело, ожидая увидеть, что у одной из женщин открытая рана в области живота или что-то подобное и сейчас она будет умирать на его глазах.

Но нет. Халат доктора Колдуэлл пропитан кровью, но это от рук в основном. Хелен Джустин выглядит вообще неплохо, за исключением красного опухшего лица.

Нет, крик парня вызвал их третий пассажир. Это один из тех голодных детей – монстров из подземного блока. По телу Паркса пробегает дрожь, ведь это ее он только что доставил в мясной отдел, точнее в лабораторию Колдуэлл. Она изменилась с тех пор. Абсолютно голая, лысая, разукрашенная, как дикарка, ее голубые глаза мечутся между двумя женщинами. Изгиб ее спины напоминает сдавленную пружину, готовую в любой момент выстрелить.

Паркс неловко выхватывает пистолет, неудобно это делать, когда ты сидишь вполоборота к цели, просовывает его между сидений и берет на мушку девочку. Выстрел в голову – лучшее средство против голодных на такой дистанции.

Их глаза встретились. Она не двигается. Как будто просит стрелять.

Хелен Джустин останавливает его, встав между ними. В узкой кабине «Хамви» ей удается создать неприступную баррикаду.

– В сторону, – говорит ей Паркс.

– Тогда убери пистолет, – отвечает Джустин. – Ты не убьешь ее.

– Она уже мертва, – замечает доктор Колдуэлл, лежа на полу. Ее голос дрожит. – С научной точки зрения.

Джустин искоса бросает злобный взгляд на врача, но не отвечает и тут же восстанавливает зрительный контакт с Парксом.

– Она не представляет опасности, – говорит она. – По крайней мере сейчас. Ты сам видишь. Выпусти ее из машины и позволь отойти на некоторое расстояние от тебя – от всех нас – и убедись в этом сам. Хорошо?

Паркс видит перед собой ночной кошмар во плоти, двигающийся как девочка, с широко раскрытыми глазами и дрожащий. Она едва себя контролирует. Все в машине обработано зэд-блокатором, от пулемета на крыше и до колес, но вокруг все равно достаточно крови – на руках Колдуэлл и на ее халате, на самом ребенке, – провоцирует ее рефлексы. Он никогда не видел голодных, которые держали бы себя в руках. Это что-то новое, но он готов поставить голову на отсечение, что такое спокойствие не будет долго продолжаться.

Он либо стреляет в нее сейчас, либо делает то, что говорит Джустин. Если он решит стрелять, то нужно учитывать риск убийства одного или обоих гражданских.

– Открывайте дверь, – говорит он, – быстро.

Джустин толкает дверь.

– Мелани… – говорит она, но девочке не нужны объяснения. Она пулей вылетает из «Хамви» и бежит поперек поля, быстро перебирая тонкими ногами.

Она бежит против ветра, замечает Паркс. Удаляется от их запаха. От запаха крови. Затем приседает в высокой траве, чуть не пропав из виду, обнимает колени и отворачивается от джипа.

– Довольны? – спрашивает Джустин.

– Нет! – быстро говорит Колдуэлл. – Мы должны связать ее и взять с нами. Никто не знает, что случилось с остальными подопытными. Если база захвачена юнкерами, а с ней и все мои записи, то она единственное доказательство четырехлетней работы.

– Не самое большое доказательство, – замечает Джустин. Колдуэлл смотрит на нее. Воздух между ними накален и неприятно вибрирует.

Паркс делает жест Галлахеру кивком головы и выходит из автомобиля, оставив его присматривать за женщинами. Его беспокоит задний мост «Хамви», и он хочет поскорее взглянуть на него и хотя бы приблизительно понять, когда они смогут отправиться в путь.

24

Мелани садится.

Поначалу она совсем не может думать. Но когда мысли возвращаются, она отгоняет их, как мистер Виттакер, когда его бутылка почти пуста. Ее ум цепляется за воспоминания, желая материализовать их. Он не принимает того, что она сделала.

Ее тело во власти нервных тиков и судорог – каждая клетка признается в неповиновении, требуя невозможного – еды.

Она всегда была хорошей девочкой. Но она также ела двух мужчин и, вероятно, убила этим обоих. Убила своими зубами.

Она была голодна, и они были ее хлебом.

Так кто же она сейчас?

Эти вопросы приходят и уходят в зависимости от того, позволяет ли голод сосредоточиться на них. Иногда они выплывают из пуха и дыма, и тогда становятся кристально ясными.

Что-то еще приходит и уходит: память. Когда она лежала на столе, связанная, пытаясь разрезать кожаный ремень на левом запястье, неудобно сжимая скальпель двумя пальцами, – один из голодных навис над ней.

Она замерла. Затаив дыхание, смотрела в дикое пустое лицо. Она ничего не могла сделать, даже закричать, даже закрыть глаза. Самоконтроль убежал, подгоняемый страхом.

Это длилось всего секунду, разлетевшуюся потом на куски. Голодный пялился на нее с отвисшей челюстью, опущенной головой, сгорбившись, как стервятник. Его взгляд скользнул левее, затем правее. Он высунул язык, чтобы попробовать воздух на вкус, развернулся вокруг стола и направился к копошащейся своре на полу, вне поля зрения Мелани.

То, что он встретил ее взгляд всего на секунду, – воля слепого случая.

После этого он как будто забыл о том, что она рядом.

Мелани долго была погружена в эти мысли, прежде чем заметила мир вокруг.

Ее окружают полевые цветы. Парочка из них – нарциссы и кэмпионы – знакомы ей с урока мисс Джустин на день весеннего равноденствия. Остальные совершенно новые, их десятки. Она медленно поворачивает голову, подолгу разглядывая каждый из них.

Она замечает маленькие жужжащие штуки, которые летают между цветами, и догадывается, что это пчелы – так как они садятся на один цветок за другим, держа свой путь в самый центр, покачивающейся походкой, пожимая плечами, а затем разворачиваются и летят к другому цветку.

Что-то намного больше мухи летит через поле. Черная птица, наверное ворона или галка, хрипло поет.

Вокруг звучат мягкие, ласкающие слух песни, но она не видит птиц – если, конечно, это поют птицы.

Воздух наполнен тяжелыми ароматами. Мелани знает, что часть из них – это запахи цветов, но даже воздух, кажется, пахнет по-особому – землистый и богатый, состоящий из организмов, которые живут и умирают или уже давно мертвы. Запах мира, в котором ничто не мешает тебе двигаться, где все изменяется.

Она чувствует себя муравьем, ползающим по полу этого мира. Статический атом в море перемен. Грандиозность земли обволакивает и проникает в нее. Она отпивает ее, пьянея с каждым глотком.

И даже в этом ошеломительном, напряженном великолепии, даже помня вкус мяса и чудовищное насилие, пронизывающее ее рассудок, она очень и очень любит этот мир.

Особенно запахи. Они влияют на нее по-разному, но все без исключения, не считая запаха людей, волнуют ее, пробуждая в ней то, что долгое время спало.

Они помогают ей вытолкнуть голод и воспоминания, чтобы они не причиняли ей боль и чтобы не было так стыдно.

Постепенно она возвращается к себе и внезапно понимает, что мисс Джустин стоит немного поодаль и молча смотрит на нее. Девочка встревожена и полна вопросов.

Мелани решает ответить на самый важный:

– Я не укушу, мисс Джустин. – Но лучше не подходите ближе, – добавляет она быстро и отползает, видя, как мисс Джей делает шаг в ее сторону. – От вас сильно пахнет… и на вас кровь. Не знаю, смогу ли я справиться.

– Хорошо, – мисс Джустин останавливается и кивает. – Мы найдем место, где можно помыться, и освежим зэд-блокер. Ты в порядке, Мелани? Я понимаю, что все это очень страшно для тебя. – Ее лицо переполняет беспокойство вместе с чем-то еще. Со страхом, наверное.

И ей стоит бояться. Ведь они за периметром, в 6-м регионе, в десятках миль от базы. Среди монстров, голодных, без убежища под рукой.

– Ты в порядке? – спрашивает мисс Джустин.

Мелани кивает, но это ложь. Она не в порядке пока. Она не знает, будет ли она когда-нибудь снова в порядке. Когда она была привязана к столу и видела нож в руках доктора Колдуэлл, ей было очень страшно. А потом она увидела, что мисс Джустин могут убить, и стало еще страшнее. А сейчас она вспоминает, как кусала и ела двух мужчин, и страшнее этого нет ничего.

Однако это был самый отвратительный день в ее жизни. Она хочет задать вопрос, который уже прожег дыру в ее груди. Потому что мисс Джустин знает. Конечно, знает. Она все знает. Но она не может спросить, не может выдавить из себя эти слова. Она боится признать сам факт существования этого вопроса.

Что я?

Этот вопрос остается в ней. Она ждет, пока заговорит мисс Джей. И после долгой паузы мисс Джустин произносит:

– Ты очень храбро поступила. Если бы ты не пришла тогда мне на помощь и не напала на этих людей, они бы убили меня.

– И доктор Колдуэлл хотела убить меня и разрезать на кусочки и положить их в банки, – напоминает ей Мелани. – Вы первая спасли меня, мисс Джустин.

– Хелен, – говорит мисс Джей. – Мое имя Хелен.

Мелани обдумывает это заявление.

– Не для меня, – говорит она.

25

Спустившись под «Хамви» и осмотрев задний мост, Паркс начинает ругаться.

Горько.

Механик из него так себе, но он понимает, что дела плохи. На заднем мосте большая вмятина в виде буквы V с трещиной посередине, которую они получили, когда переезжали через канаву безопасности. Им еще повезло, что он не разломился пополам. Но далеко они не уедут. Без чьей либо помощи, по крайней мере. А Паркс подал достаточно сигналов SOS на обычных и аварийных частотах, чтобы убедиться, что помощи от базы не будет.

Он пытается понять, нужно ли смотреть двигатель. Там что-то не так, может, у него больше шансов будет починить двигатель, но мост, скорее всего, выйдет из строя куда раньше.

Скорее всего. Но не точно.

Со вздохом он выползает из-под «Хамви» и подходит к капоту. Рядовой Галлахер следует за ним по пятам, как потерявшийся щенок, все еще ожидающий новых приказов.

– Там все хорошо, сержант? – спрашивает он с тревогой.

– Просто открой мне капот, сынок, – говорит Паркс, – мы должны посмотреть, что с двигателем.

Внутри все в порядке, на удивление. Стук из-под капота шел потому, что одна из моторных опор отвинтилась. Двигатель висит под углом, касаясь верхней поверхности арки колеса. Оставить все так, и двигатель разлетится на куски, но пока никаких особых повреждений не видно. Паркс взял набор инструментов из шкафчика на двери, поставил новый болт через кронштейн и вернул двигатель на место.

Времени у него не много, поэтому, как только он закончил с мотором, нужно было решать, что делать с остальным дерьмом.

Он собирает всех на брифинг в «Хамви», чтобы избавиться от неприятных сюрпризов, и оставляет голодного ребенка сидеть на капоте.

Это он думает, что собирает брифинг. Он здесь единственный солдат, не считая Галлахера, который слишком молод, чтобы иметь свое мнение, и уж тем более план действий. Так что за все отвечает Паркс.

Хотя все идет не так. У гражданских свое мнение – которое ни к чему хорошему не приведет, уверен Паркс, – и они не стесняются его выражать.

Началось это, как только Паркс заявил, что их единственный шанс – двигаться на юг; но, произнеся эти слова, он заметил, как их лица вытянулись.

– Все мои заметки и образцы на базе! – говорит доктор Колдуэлл. – Их нужно забрать.

– А как же тридцать детей, оставшихся там? – добавляет Джустин. – И большинство ваших людей? Что мы будем делать? Оставим их на произвол судьбы?

– Это именно то, что мы собираемся сделать, – говорит им Паркс. – И если вы заткнетесь, я объясню вам почему. Как только мы остановились, я выходил на связь каждые десять-пятнадцать минут. Не только от базы не было ответа, вообще ни от кого, тишина. Никто больше не выбрался с базы. А если и выбрались, то на своих двоих и без рации. С тем же успехом они могут быть и на другой планете. Мы не можем привлечь их внимание сейчас, не повесив себе на хвост юнкеров. Если встретим кого-нибудь по дороге – будет здорово. В противном случае мы сами по себе, и единственная разумная вещь, которую можно сделать, – отправиться домой. На Маяк.

Колдуэлл не отвечает. Она впервые размотала руки и теперь испуганно, украдкой смотрит на них, как игрок в покер приподнимает уголки карт, чтобы посмотреть, что ему преподнесла госпожа Удача.

Но Джустин продолжает гнуть свою линию, чего и следовало от нее ожидать:

– А что, если мы переждем несколько дней здесь и потом отправимся обратно на базу? Мы можем двигаться медленно, проводя заодно разведку местности. Если юнкеры оккупировали базу, мы отступим. Но если она пуста – зайдем. Будет лучше, если мы сделаем это вдвоем с доктором Колдуэлл, а вы останетесь и прикроете нас. Ведь если дети живы и до сих пор там, я не могу просто их оставить.

Паркс вздыхает. Так много сумасшествия в коротком монологе, что трудно представить, как до такого можно было додуматься.

– Хорошо, – говорит он. – Во-первых, они никогда не были живыми. Во-вторых…

– Они дети, сержант. – В ее голосе появляется злоба. – Голодные они или нет – это другой вопрос.

– Прошу прощения, мисс Джустин, но это очень важный вопрос. Ведь если они голодные, они могут протянуть без еды довольно много времени. Не буду утверждать сколько именно. Если они до сих пор в бункере – они в безопасности. И останутся там, пока кто-то не откроет стальную дверь. Если же юнкеры уже открыли ее – они, скорее всего, присоединят их к своему стаду, и это уже не наша проблема. Но я скажу вам, какая наша. Вы предлагаете незаметно подкрасться к базе. Осмотреть ее. Как именно вы предлагает это сделать?

– Ну, мы же уехали оттуда на… – начинает Джустин, но не заканчивает – ей все становится ясно.

– Нам не удастся тихо подъехать к базе на «Хаммере». – Паркс озвучивает ее мысли. – Они услышат нас за несколько миль. А если мы пойдем пешком, то окажемся абсолютно безоружными в районе, где бродит несколько тысяч голодных. Я не думаю, что у нас при таком раскладе много шансов.

Джустин ничего не отвечает. Она знает, что он прав, и не собирается доказывать необходимость самоубийства.

Но теперь в разговор вступает Колдуэлл.

– Я думаю, что это вопрос приоритета, сержант Паркс. Главной причиной существования базы было мое исследование. Несмотря на большой риск при добывании записей и образцов из лаборатории, я считаю, мы должны это сделать.

– Нет, – говорит Паркс. – Мои доводы все те же. Если ваши вещи были в порядке, когда мы покидали базу, то и сейчас с ними все хорошо. Бумага юнкерам может быть нужна только для того, чтобы подтереть свои задницы. Они искали пищу, оружие и бензин.

Если они, конечно, не захотят отомстить за парней, которых убил Галлахер. Но он не стал этого говорить.

– Чем дольше мы спорим… – начала возражать Колдуэлл.

– Поэтому я принимаю решение, – обрывает ее Паркс. – Мы едем на юг и продолжаем проверять радио. Как только мы поймаем сигнал из Маяка, мы расскажем им, что произошло. Они могут прислать помощь по воздуху – немного огневой мощи для прикрытия. Они заберут ваши вещи из лаборатории и, наверное, на обратном пути подберут нас. При самом плохом раскладе, если нам не удастся наладить контакт с Маяком, мы доедем до него и сообщим обо всем по прибытии. И произойдет то же самое, только немного позже. В любом случае – все счастливы.

– Я недовольна, – холодно отвечает Колдуэлл. – Крайне недовольна. В восстановлении моих материалов задержка даже в один день неприемлема.

– Что, если я отправлюсь на базу сама? – требует Джустин. – Вы можете подождать меня здесь, а если не вернусь через…

– Это невозможно, – отрезает Паркс. – Сейчас эти ублюдки не имеют ни малейшего понятия, где мы, куда направляемся и вообще живы ли мы до сих пор. И я хочу, чтобы это положение вещей не менялось. Если вы вернетесь и вас поймают, они сразу же сядут нам на хвост.

– Я ничего не скажу им, – говорит Джустин. Но Парксу даже не нужно ничего отвечать, чтобы все поняли абсурдность этого заявления. Здесь все взрослые.

Паркс ждет дальнейших возражений, потому что уверен, что они последуют. Но Джустин смотрит через лобовое стекло на маленькую голодную девочку, которая рисует что-то на пыльном капоте «Хаммера». У нее такое лицо, будто она старается вывести трудное слово на мокрой бумаге. Джустин ловит на себе ее сосредоточенный взгляд, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. Между тем Колдуэлл шевелит пальцами, проверяя, работают они или нет.

– Хорошо, – говорит Паркс. – Вот что мы будем делать. В паре километров отсюда, на западе, есть ручей. Вода в нем по-прежнему пригодна для питья, насколько мне известно. Мы едем туда и пополняем запасы. Потом двигаемся к одному из тайников. Нам нужна еда и зэд-блокаторы в основном, но там еще много всего полезного. После этого держим путь на восток, пока не достигнем границ округа А1, там сворачиваем на юг и по прямой до Маяка. Лондон мы либо объедем, либо проскочим насквозь, посмотрим по ситуации. Вопросы?

Их миллион, и он, черт подери, отлично это знает. У него также есть предчувствие относительно того, какой будет первым, и он не разочаровывается.

– Что с Мелани? – спрашивает Джустин.

– А что с ней? – отвечает Паркс. – Ей здесь ничего не угрожает. Она может жить за счет земли, как делают все голодные. Они предпочитают людей, но готовы есть и другое мясо, стоит лишь учуять его запах. К тому же вы на собственном опыте убедились, как быстро они бегают. Большей части живых существ не убежать от них.

Джустин смотрит на него так, будто он говорит на непонятном языке.

– Вы помните, как я только что использовала слово «дети»? – говорит она. – Разве так сложно понять? Меня не заботит ее потребление белков, сержант. Я обеспокоена этической стороной вопроса, когда мы оставляем девочку совсем одну в незнакомом мире. И когда вы говорите, что она в безопасности, я полагаю, вы имеете в виду от других голодных.

– Они не трогают своих, – вставляет Галлахер, впервые за весь разговор. – Даже, кажется, не замечают друг друга. Я думаю, дело в запахе.

– Ну а юнкеры? – продолжает Джустин, игнорируя его. – Она не застрахована от их нападения, а ведь здесь еще могут быть и другие люди, отказавшиеся от убежища. Они схватят ее и тут же убьют, не разбираясь, кто она и куда идет.

– Они будут чертовски хорошо знать, кто она, – говорит Паркс.

– Я не оставлю ее.

– Она не может поехать с нами.

– Я ее не оставлю. – Широко расставленные плечи говорят Парксу, что здесь она не уступит.

– Она может поехать на крыше? – говорит Колдуэлл, выводя всех из тупика. – С поврежденным мостом, я думаю, мы будем ехать довольно медленно, а наверху есть балки, за них можно держаться. Вы даже можете открыть ей пулеметный люк, чтобы она могла сесть поудобней. – Все смотрят на нее, но в ответ она лишь пожимает плечами. – Я ведь уже изложила свою позицию. Мелани является частью моего исследования – возможно, единственной, что осталась. Несмотря ни на что, мы должны взять ее с собой.

– Ты не тронешь ее, – коротко говорит Джустин.

– Этот разговор можно оставить, пока не доберемся до Маяка.

– Решено, – быстро говорит Паркс. – Люк будет закрыт, чтобы у нее не было доступа к салону. Но она может ехать на крыше. Я не возражаю, пусть только сохраняет дистанцию, когда мы будем выходить из машины.

И вот они наконец договорились. Ему уже начало казаться, что они будут спорить, пока мозг не потечет из ушей.

Джустин выходит, чтобы рассказать монстру, что к чему.

Паркс дает указания Галлахеру, чтобы тот ни на секунду не выпускал малютку из поля зрения и всегда держал под рукой винтовку или пистолет. Он и сам постарается не спускать с нее глаз, но перестраховка никогда не помешает.