Текст книги "Семь безликих святых"

– Кого бы ты в конечном счете ни назвал подозреваемым, тебе понадобятся доказательства. Предлагаю обзавестись в Палаццо еще одной парой глаз.

Дамиан не сразу уловил смысл отцовских слов. Наверное, это отразилось на его лице, потому что Баттиста добавил:

– Я говорю об осведомителях. Твои офицеры не в силах уследить за всем. Предложи работникам, которым ты доверяешь, поглядывать по сторонам. Как насчет… Как там его? Нико?

– Энцо? – Дамиан мысленно вздохнул. Его отец даже не пытался запомнить имена слуг.

– Точно. Энцо. Используй кого и что угодно. Форте без колебаний избавится от тебя, если посчитает, что ты не выполняешь свою работу, а мне меньше всего этого хочется. – Баттиста снова сжал плечо Дамиана, теперь уже одной крепкой рукой. – Святые на твоей стороне, мой мальчик.

Отцу было легко так говорить, ведь доказательство их благосклонности текло в его крови. Дамиан сглотнул. Он каждый день с неиссякаемым рвением искал Силу в надежде получить от святого покровителя знак. В надежде хоть на что-то. Но как бы ни сильна была его молитва, он ощущал лишь присутствие Смерти.

– Я все исправлю, – пообещал он отцу, уповая на то, что святые услышат его и помогут в этом.

Уголок рта Баттисты изогнулся вверх.

– Я знаю.

Дамиан с чувством сдавленности в груди смотрел отцу вслед. Он очень сомневался, что в это время Энцо бодрствует – на часах была почти полночь, а работники обычно просыпались в неурочный час, – но понимал, что его беспокойный ум не даст ему заснуть, пока он это не проверит.

Он спустился по позолоченной лестнице, мысли в голове путались. Комнаты слуг располагались на первом этаже и, конечно же, пустовали. Дамиан на мгновение задержался в пустой кухне, прислушиваясь к глухому завыванию ветра за окном. Затем вытянул руки на холодной мраморной столешнице и принялся разглядывать выпирающие вены, тянущиеся к суставам. Зрелище навеяло ему воспоминания об испещренной черной сеткой коже и пустых глазницах.

Тряхнув головой, он поплелся обратно к лестнице и стал подниматься, цепляясь за перила крепче необходимого. С Энцо он поговорит позже. Сейчас нужно поспать, пока его попытка оставаться бдительным не переросла в паранойю.

Когда он пробирался по темному лабиринту третьего этажа, из конца коридора послышалось слабое дребезжание. Дамиан застыл, сердце забилось так бешено, что казалось, будто грудь сейчас расколется надвое. Прищурившись в полумраке, он вгляделся в раздваивающийся коридор – туда, где находился кабинет главного магистрата.

Боковым зрением уловил движение какой-то фигуры.

Он бесшумно двинулся вперед, не отрывая взгляда. Одной рукой потянулся к ножу на поясе. Шум не смолкал, и уже через несколько секунд звук стал отчетливым. Дамиан ускорил шаг. Похоже на неудачную попытку вскрыть замок.

Кто-то хотел вломиться в кабинет Форте.

Сжав рукоять ножа, он дернул его вверх. К этому времени Дамиана отделяло всего несколько шагов от взломщика; он вытянул руку в темноте, направив кончик ножа туда, где по его предположениям – и надеждам – должна была находиться шея незнакомца.

– Стоять. Ни с места.

Нарушитель вздрогнул и попятился от двери. Когда он развернулся, намереваясь поднять руки, сердце Дамиана от ужаса рухнуло вниз.

– Вы.

Главный магистрат Форте перевел взгляд с Дамиана на нож у него в руке. На видимой части его лица отразилось замешательство.

– Это мой кабинет.

Дамиан поспешно опустил нож, радуясь, что в темноте не видно пылающих щек.

– Прошу прощения, mio signore. Я решил, что кто-то пытается вломиться к вам.

В ответ Форте хмыкнул:

– Ничего страшного. В последнее время магия работает неисправно. Похоже, она не всегда меня узнает.

– Позвольте, я вам помогу.

Форте посторонился, чтобы Дамиан мог вставить свой мастер-ключ. Замок щелкнул, и дверь отворилась с протяжным скрипом, который разнесся по коридору точно жалобный вой.

– Спасибо, – сказал Форте и уже собрался войти, но остановился, нахмурив лоб, их с Дамианом глаза встретились. – Кстати, как продвигается твое расследование?

Дамиан с усилием сглотнул.

– Мы опросили практически всех в Палаццо. Теперь наши дальнейшие действия – проверить возможную причастность мятежников.

– Ты не веришь, что к этому приложил руку кто-то из работников Палаццо, я правильно понимаю?

– Трудно сказать, – уклончиво ответил Дамиан. – Любой может солгать. Хотя пока никто не вызвал у меня особых подозрений. Я хочу попросить Энцо глядеть в оба и обращать внимание на все необычное.

– Ты ему доверяешь?

Интересно, Форте ставил под сомнение его решение или просто проявлял любопытство? Почему-то люди, подобные ему, обычно считали, будто слуги недостойны доверия.

– Да, – уверенно сказал Дамиан. – Целиком и полностью.

На мгновение повисла тишина. Затем Форте кивнул – легкое движение головой.

– Очень хорошо. Спокойной ночи, Дамиан.

Только добравшись до двери в собственную комнату, Дамиан осознал, что главный магистрат не назвал его Вентури.

8. Роз

Когда на следующий день рассвело, перед Роз предстала мрачная картина. Небо было тусклым, туманно-серым, как статуи с пустыми лицами, мимо которых она спешила по пути в таверну «Бартоло». Они зловеще возвышались среди растительности запущенных садов: таким образом главный магистрат пытался навязать окраинам некое подобие религиозности. Поскольку никто не стремился ухаживать за этой территорией, зелень оплела скамейки и взобралась по высеченным одеждам каменных святых. «В своей дикости это было даже красиво», – подумала Роз. Своеобразная ода тому, что лишь немногим в этой части Омбразии хотелось преклониться перед божеством.

В этот раз она решила идти чуть более длинным путем, намереваясь пройти мимо реки, где неделю назад нашли тело убитого мальчика. Она не знала, что надеялась обнаружить там, только испытывала раздражение из-за того, что информация о смерти так и не была обнародована. Может быть, парнишка был дезертиром, который предпочел спрыгнуть с военного корабля, чем позволить увезти себя на войну?

Однако последний призыв проходил месяц назад, а река в последнее время выглядела спокойной. Это казалось слишком большим совпадением.

Располагавшиеся на большом расстоянии друг от друга фонари освещали улицу, отбрасывая тусклое свечение на заросшую травой набережную, отделявшую булыжную мостовую от журчащей воды. Облака отражались в поверхности реки: время от времени эта унылая картина на переливающемся холсте превращалась в абстрактное полотно из-за проплывавшей по ней лодки. Некоторое время Роз стояла на месте, биение сердца болезненными толчками отдавалось в глубине горла. Когда она была маленькой, отец брал ее с собой на прогулки по берегу реки, где показывал огни над водой и рассказывал истории о городе, произошедшие задолго до их рождения, – тогда последователи еще не держали Омбразию в железных тисках.

«Мы храним прошлое, – постоянно говорил ей Якопо. Всякий раз, когда он наклонялся к ней, его запах мяты и табака затмевал собой все. Этим запахом пропиталась каждая частичка воспоминаний Роз. – Необходимо помнить, как все было, чтобы знать, к чему стремиться».

Ее отец жаждал перемен так же сильно, как и она. Возможно, поэтому он и дезертировал: Якопо не привык следовать приказам.

Наверное, в этом они с Роз были похожи.

В этот раз Пьера Бартоло была на месте и работала в баре, когда Роз вошла в таверну, не обращая внимания на табличку «Закрыто» на двери. Пьера, обладавшая черными волосами с проседью и поджарой фигурой, походила на лезвие ножа – острое и притягательное во всех смыслах. Она подняла голову на звук открывающейся двери и при виде Роз улыбнулась. Это была кривая улыбка, не совсем ласковая, но все же приятная.

– Ты сегодня рано, – Пьера отложила тряпку, которой протирала барную стойку, и тыльной стороной ладони смахнула волосы со лба. Позади нее виднелась часть кухни: Роз разглядела каменную стену, заставленную винными бутылками, и деревянные стеллажи, над которыми сушились травы и мясо.

– Ага, – Роз скользнула взглядом по нескольким занятым столикам. Сегодня здесь, помимо них, было четыре человека; они потягивали нечто похожее на приготовленную Пьерой смесь кофе с бренди. – Я хотела бы кое о чем с тобой поговорить.

Пьера прищурила свои колючие серые глаза.

– Дело в Каприс? Как она?

– Да все так же, – вздохнула Роз. – Нет, дело не в ней. Понимаешь… Я вчера подслушала разговор двух офицеров, который мог бы, мне кажется, тебя заинтересовать.

Женщина опустила подбородок – знак для Роз продолжать. И та, понизив голос, заговорила дальше:

– Уверена, сейчас уже полгорода в курсе, но один из последователей Палаццо был найден убитым.

Брови Пьеры взлетели вверх так стремительно, что при других обстоятельствах это выглядело бы забавно.

– Серьезно? Убитым?

– Так говорят.

– И они считают, что мы к этому причастны, да?

Роз покачала головой.

– Этого они не говорили, но такую возможность нельзя исключать. Решила тебя предупредить, чтобы ты передала всем остальным держать ухо востро.

Пьера окинула взглядом таверну, ее внимание привлекла парочка новых посетителей, когда те вошли и заняли столик. Ее губы оставались сжатыми в тонкую линию, пока она вновь не посмотрела на Роз и не заговорила:

– Это ведь не все, не так ли?

– Нет. – Лицо Роз исказилось. – По словам стражи Палаццо, расследование убийства последователя и поиск преступника является приоритетной задачей.

Пьера схватила тряпку и, стиснув челюсти, скрутила ее между пальцами. Ей не нужно было объяснять Роз, почему эта новость так сильно ее взволновала.

– Ясно, – пробормотала Пьера. – Хотелось бы мне сказать, что я удивлена.

Роз тоже не удивилась. Однако злиться меньше не стала.

– Если он узнает…

– Когда Дев узнает, то переживет, – ее слова прозвучали уверенно, но мягко. – Вряд ли он ожидал чего-то другого.

– Он более ранимый, чем кажется.

– Как и ты.

Роз поджала губы. Она очень любила Пьеру, но порой ее раздражало то, как хорошо эта женщина знала ее. Раздражало то, что она позволила другому человеку увидеть ее слабые места, которые впоследствии можно использовать против нее. Пьера никогда бы не поступила подобным образом, тем не менее любое упоминание о ранимости Роз воспринималось ею как личное оскорбление.

– Я не ранимая, – проворчала она. Пьера бросила на нее взгляд.

– Ранимая, и это нормально. Но все равно способна справиться со всем. Как и Дев.

Роз уже открыла рот, чтобы ответить, как в следующую секунду предмет их разговора вошел в таверну в сопровождении Насим. Они направились прямиком к бару; Пьера, бросив на нее еще один многозначительный взгляд, взялась за тряпку.

– По-прежнему ничего, – сказала подошедшая к ним Насим и шлепнула газетой – а сверху ладонью – по барной стойке.

Роз, делавшая в это мгновение глоток, поперхнулась от силы обрушившегося на столешницу удара.

– Могу я узнать, о чем речь?

– По-прежнему ни слова о мальчике, которого на прошлой неделе нашли на берегу реки. Вторая… – Насим понизила голос, когда Дев нахмурился.

– Вторая жертва, – закончил он бесцветным голосом. – Можешь говорить спокойно. Я не хрустальный. Пьера? – махнул он ей. – Виски, пожалуйста. Неразбавленный.

Насим виновато поморщилась, а Роз сказала:

– Мы знаем, что ты не хрустальный, Дев. – Затем обратилась к Насим: – У них уже есть его имя?

– Не похоже.

Тело мальчика пробудет в морге до тех пор, пока кто-нибудь не опознает его или он не начнет разлагаться. Это было неправильно. Его жизнь имела такое же значение, что и в свое время, по всей видимости, жизнь умершего последователя. Чем дольше она думала об этом, тем сильнее разливалась ярость в ее груди, точно яд, вытекающий из откупоренной бутылки.

Роз взобралась на табурет и, прислонившись к барной стойке, окинула взглядом зал, продолжавший заполняться людьми, которые также не обращали внимания на табличку «Закрыто». Ей был знаком каждый из них: Йозеф, Цзэминь, Эрнесто, Басит, Николина, Йоланда, Арман… Горожане, обделенные божественным благословением и лишенные по этой причине права голоса. Те, кому приходится наблюдать за тем, как их город формируется под влиянием отвергнувшей их системы.

Пьера придвинула к Деву бокал, затем скинула фартук и обошла барную стойку с другой стороны. Все присутствующие расселись за столами так, чтобы смотреть на нее. Зал наполнился тяжелым ожиданием, пропитанным каплей беспокойства. Пьера молчала и просто ждала, пока стихнет негромкое бормотание. Произошло это довольно скоро.

И началось собрание мятежников.

– Buon giorno[5]5
  Buon giorno (итал.) – доброе утро.


[Закрыть], – произнесла Пьера. – Прошу прощения, что созвала вас всех в столь ранний час. Но вам важно знать, что наша попытка вызволить Фредерика из тюрьмы, к сожалению, оказалась безуспешной, – она слегка поджала уголки губ – единственный показатель того, что эта новость как-то затронула ее. – Рафаэлла и Джианю были арестованы. Их дальнейшая судьба неизвестна.

В таверне воцарилось молчание. Но не от ужаса или удивления; оно скорее походило на тягостное принятие. У Роз внезапно скрутило живот, который заныл еще сильнее, когда кто-то выкрикнул:

– Кто мог их сдать?

Она почувствовала на себе взгляды раньше, чем кто-то высказал свои подозрения вслух. Проклятье, а ведь она хотела принять участие в этой попытке. Благодаря своим способностям она могла быть неоспоримым преимуществом. Однако Пьера, зная об этом, все равно мягко сообщила Роз, что другие мятежники, назначенные на это задание, отказываются работать с ней.

Чувствуя, как под тяжелыми взглядами присутствующих в ней поднимается раздражение, Роз встряхнула волосами, отчего те рассыпались по спине.

– Поскольку некоторые из вас так думают, – рявкнула она, – спешу успокоить – это не я.

Насим в знак солидарности сжала ее руку. «Пьера доверяет тебе, а значит, доверяю и я», – решительно заявила она Роз в самом начале их знакомства. Она одна из немногих, вместе с Девом, кто занял такую позицию. С тех пор прошел почти год, и за это время Роз хорошенько уяснила, что большинство людей не хотели видеть ее здесь. Видимо, то, насколько полезным было ее положение, не имело значения.

Пьера дружила с Якопо Ласертозой с самого детства, а потому знала Роз задолго до того, как та стала последовательницей. На самом деле, именно Пьера поддержала решение Роз вступить в храм Терпения.

«Тебе будут платить намного больше меня, – сказала она ей. – К тому же должность, которую ты займешь, может сослужить мне отличную службу. Если ты не против, конечно».

Тогда-то Пьера и рассказала ей о мятеже, Роз мгновенно ухватилась за возможность принять в нем участие. С тех пор как умер отец, в ее душе таилась обида, и этот огонь так и не погас.

Пьера подсказала ей, как лучше его применить.

– Я никого из вас не подозреваю, – сказала она теперь, в ее голосе послышались предостерегающие нотки. – И не верю, что кто-то из присутствующих здесь мог предать наши планы. Нам просто не повезло, что смена караула была произведена на несколько минут раньше графика.

Мятежник по имени Аликс, закусив нижнюю губу, произнес:

– Мы предпримем еще одну попытку?

– Обязательно. Но не сейчас.

На мгновение повисло молчание, и Роз вновь подала голос:

– Стража Палаццо начала расспрашивать о нас. И, похоже, эти вопросы они задают всем, кого задерживают. На днях мне удалось подслушать один такой разговор в Меркато.

Теперь Аликс взглянул в ее сторону. Он, по крайней мере, обычно проявлял вежливость.

– Кого допрашивали?

– Парня моего возраста. Он, разумеется, ничего не знал.

– Значит, они воспринимают нас всерьез, – вмешалась Пьера, довольно кивая. Еще несколько мятежников повторили за ней. – Это хорошо. Они обеспокоены.

Так уж ли это было хорошо? Роз почему-то сомневалась.

– И что теперь? – Вопрос исходил от Йозефа, крупного мужчины, потерявшего руку во время своего последнего пребывания на севере. – Мы заляжем на дно или дадим им повод для страха?

Роз знала Пьеру достаточно хорошо, чтобы предугадать ее ответ. Как и следовало ожидать, выражение лица главы мятежников не изменилось, когда она заговорила:

– Времена действовать втайне прошли. Я предполагала, что сегодняшнее собрание будет посвящено разработке дальнейших планов по возвращению пропавших членов нашей команды, однако Роз предоставила мне интересную информацию.

Эрнесто – мятежник, который терпеть ее не мог, – бросил на нее презрительный взгляд. Она с самодовольным видом посмотрела на него в ответ.

– Один из последователей Палаццо убит. – Губы Пьеры изогнулись в кривой усмешке; женщина выдержала драматичную паузу, когда по залу прокатилась волна потрясения.

Глаза Насим сверкнули, но первым молчание прервал Цзэминь:

– Кто именно?

– Они не сказали, – ответила Роз, как только вопросительный взгляд Пьеры остановился на ней. – А это имеет какое-то значение?

Пьера покачала головой.

– Не особо. Главное, чтобы сейчас все вели себя чуть более осторожно, чем обычно. С большой долей вероятности их подозрение, судя по словам Роз, пало на мятежников. Теперь все наши действия становятся более рискованными, однако, если виновного не найдут сразу, мы станем для них еще большей угрозой, чем есть. Не скажу, что расстроена этим фактом. Вдобавок ко всему главный магистрат Форте делает все возможное, чтобы раскрыть убийство последователя. А это явный сигнал для людей вроде нас, – ее взгляд упал на Дева, – кто потерял одного из своих товарищей и до сих пор не получил ответы.

На таверну тяжелым одеялом опустилось молчание, которое вскоре сменилось возмущенным гомоном. Йоланда с мрачным видом покачала головой. Роз вслед за Пьерой посмотрела на Дева: тот, похоже, даже не слушал их. Он уставился немигающим взглядом на свой полупустой стакан, будто желая утонуть в коричневатой жидкости.

– Ты, наверное, шутишь, – Насим вскинула брови, и Роз вспомнила, что они с Девом не присутствовали при ее предыдущем разговоре с Пьерой. – И это после того, как они ничего не предприняли в отношении мертвого мальчика? В отношении… – она умолкла на полуслове, потому что собиралась произнести имя Амели.

Вновь наступила неловкая тишина; Роз мысленно упрекнула себя за то, что вместе со всеми поддалась ей. Возможно, Амели больше не было в живых, но ее имя заслуживало того, чтобы его произносили вслух. Все время обходить факт ее смерти не принесет пользы.

– Амели Вильнев, – решительно сказала Роз. – Она заслуживает такой же справедливости, как и любой последователь.

Ее слова привлекли внимание Дева. Он поднял глаза, бросив на нее благодарный взгляд, и вскинул подбородок. Роз ответила тем же. Они ведь были мятежниками, разве нет? Они произносили имена своих погибших товарищей, а горе использовали в качестве оружия. Они справлялись со своими печалью и гневом, давая сдачи.

И если Дев еще не готов это сделать, то Роз сделает за него.

– А пока что, – продолжила Пьера уже мягче, – мы должны еще немного напугать Палаццо. Если допустить, что нас не подозревают в убийстве, офицеры стражи, должно быть, сильно расслабились, сорвав нашу попытку побега из тюрьмы. – Затем она повысила голос: – Вот почему нашей следующей целью через неделю станет Меркато. Думаю, вы согласитесь, что он олицетворяет все плохое, что творится в этом городе. Не знаю, как вы, а я устала чувствовать себя расходным материалом. Когда Палаццо нужны люди, чтобы сражаться в их войнах, кого они призывают? Нас. Им плевать, что мы умираем на передовой, и уж точно плевать, что мы умираем в нашем собственном чертовом городе.

Роз согласно закричала вместе с остальными мятежниками. Коллективная движущая сила их злости была подобна наркотику.

– Может, они и заставили нас принять их святых, – сказала Пьера, – но мы не станем принимать их правила. Не при таких условиях. Не когда отец Роз, обезглавленный, преждевременно слег в могилу. – Она кивнула Роз в знак солидарности. – Не когда брат Насим каждое утро просыпается на передовой, а Йозеф едва вернулся к нормальной жизни. – Пьера обменялась взглядами с каждым из них. – Мы не расходный материал. Но именно так относятся к нам как на поле боя, так и за его пределами. Так давайте покажем Палаццо, что с нами нельзя шутить. Давайте покажем людям, что мятежники никогда не оставляют друга в беде. – Она с нарочитой медлительностью расплылась в улыбке. – Давайте сожжем Меркато дотла.

Йозеф заулюлюкал, и еще несколько мятежников повторили за ним, воодушевленные перспективой столь дерзкой демонстрации сопротивления.

– Что ж, – проговорила Насим, как только в зале стало тихо и Пьера удалилась вглубь таверны. – Это будет весело. – Затем она скрестила ноги в лодыжках, скривив губы в усмешке: – Дев, что ты…

Но тот уже направлялся к двери, пустой стакан одиноко стоял на барной стойке. Насим заметно поникла, когда он вышел на улицу.

– Дело не в тебе, – сказала Роз, положив ладонь на руку Насим в надежде утешить ее.

Плечи девушки опустились, на лице отразилось горе.

– Мне просто кажется, что я должна как-то помочь ему облегчить страдания.

– Ты уже помогаешь ему своим присутствием. Ему просто нужно время.

Роз собиралась добавить что-то еще, когда по таверне внезапно разнесся громкий гнусавый голос, принадлежавший Эрнесто.

– Интересно, когда Пьера уже перестанет принимать каждое слово Ласертозы на веру, – говорил он своему другу Баситу, в его тоне сквозила насмешка. – Уверен, половина из того, что она якобы подслушала, – Эрнесто изобразил пальцами кавычки, – полная чушь. Наверняка это она разболтала Палаццо о нашем плане вытащить Фредерика из тюрьмы и о замысле с Меркато, бьюсь об заклад, тоже расскажет. – Он заметил на себе взгляд Роз, и его губы изогнулись в усмешке. – В конце концов, она последовательница, черт побери. Какова вероятность, что это не она предательница?

Басит и еще несколько человек поблизости согласно загудели. Роз уже вскочила с места, но Насим схватила ее за куртку.

– Не надо, Роз. Ты же знаешь, что он просто пытается вывести тебя из себя. Уж кто у нас здесь сраное трепло, так это он.

Роз с трудом повернулась к ней. Стиснув зубы, встретилась взглядом с большими карими глазами Насим.

– Но люди верят ему. В этом и проблема. Половина мятежников считает, что мне нельзя доверять.

– Пьера доверяет тебе. Я доверяю. Дев доверяет. У тебя полно союзников здесь, просто они не такие громогласные.

– Знаю. – Однако сказать ей, что этого недостаточно, Роз все-таки не осмелилась. Только ее преданность делу – и ничья больше – постоянно подвергалась сомнению. И хотя она ценила неизменную поддержку Насим, было ясно, что подруга не понимает ее. Если нападение на Меркато сложится неудачно, люди вроде Эрнесто решат, что это ее вина. Если все пройдет гладко – сочтут за везение. – Просто мне кажется, тут нет победителей.

– Мне жаль, – сказала Насим, при этом глядя на оставленный Девом стакан. В итоге Роз решила закрыть тему. У людей имелись проблемы посерьезнее, чем у нее. В конце концов, по улицам Омбразии рыскал убийца.

Только она подумала об этом, как в ее голове начали созревать идеи. Что, если смерти Амели и безымянного парня были каким-то образом связаны? Роз знала, что юношу нашли на берегу реки, но никто не утверждал, что он действительно утонул. Вдруг каким-то чудом она сумеет раскрыть убийство Амели? Или даже оба? Дев наконец успокоится. А остальные мятежники уяснят раз и навсегда, что она на их стороне.

– Слушай, – обратилась она к Насим, неожиданная срочность в ее голосе заставила подругу поднять глаза. – Что, если смерти связаны?

Насим нахмурилась.

– Каким образом? Нам неизвестно, как была убита Амели, но она точно не утонула.

– А если парень тоже не утонул?

– Его нашли на берегу реки, Роз.

– И что? – Увидев озадаченное выражение лица Насим, Роз продолжила: – Послушай. Возможно, это не совпадение. Если я выясню, как они погибли – если они действительно погибли одинаково, – то, возможно, найду улики, которые приведут нас к их убийце.

– Такая вероятность есть.

– Выбор нового преемника последователя состоится послезавтра, а церемонии избрания всегда проходят в Базилике. Там же находится городской морг. Он закрыт для посещения, но я могла бы проникнуть туда на фоне всеобщей суматохи. Мне хочется взглянуть на тело парня. Убедиться, действительно ли он утонул или нет.

Насим долгое время разглядывала ее. Роз знала о ней практически все. Она жила с бабушкой. У нее были младшая сестра и старший брат – последний сейчас воевал на севере. Насим страстно ненавидела последователей, потому что им, в отличие от брата, ничего не угрожало. Она боялась умереть, не оставив следа в этом мире. Она любила отчаянно, но доверяла с опаской. И, наконец, ценила справедливость превыше всего.

– Думаешь, знание о том, кто убил Амели, поможет Деву? – спросила Насим, и в ее мягком голосе зазвучала нотка надежды.

Роз пожала плечами.

– Возможно. В любом случае хуже от этого не станет.

Если морг заперт – что вполне вероятно, – то весь механизм замка был создан последователем Терпения. А значит, открыть его своим прикосновением мог лишь тот, у кого имелся доступ.

Роз явно не входила в число этих людей. Но поскольку ей самой довелось соорудить немало замков, то она наверняка могла бы справиться и с этим, будь у нее достаточно времени.

Она на это надеялась.