Текст книги "Дочь волхва. Том 1"

Дочь волхва
Том 1
М. Мажник

© М. Мажник, 2023

ISBN 978-5-0060-7828-4 (т. 1)

ISBN 978-5-0060-7827-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Маргарита Мажник

Дочь волхва

Аннотация:

Они пришли в этот мир и решили переделать его под себя, поселить в нём жестокость, насилие, ложь и уныние. Они отняли у людей надежду и дали взамен отчаяние. Они убивали волхвов и порабощали их детей.

Вот только с Марой у них ничего не вышло! Пока не вышло! А там – посмотрим…

Пролог

Когда и в какой момент в нашем мире появилось иноземное племя ариманов, никому не ведомо. Но с их появлением мир стал погружаться во тьму.

Раньше люди не делились на народности и нации. Была единая вера в Первотворца и его многочисленных помощников, они так же почитались как Боги.

Жители Сваргии, символом которой была Птица Счастья, отличались благими мыслями, добрыми деяниями. Они осуждали насилие, восхваляли мир между людьми, ценили честность и созидательный труд. Были в дружбе со всеми соседями, даже из параллельных миров.

Сварги не знали, что такое лекари, – они были сами для себя целителями. Высокие, светлокожие, русоволосые, с глазами зелёного, василькового или огненного цвета. Дружелюбные и справедливые. Женщины – весьма красивы и мудры. Мужчины – хорошо и крепко сложены, способные переносить всякого рода трудности.

Своих детей, уже с трех-четырех лет от роду, сварги учили наблюдать, замечать, находить взаимосвязи.

Правили народом Сваргии волхвы. Они обладали многими знаниями и умениями, за что простой люд называл их магами и кудесниками. Волхвы защищали жителей, разрешали споры, направляли развитие Сваргии… Видели будущее младенцев, давали им имена и говорили, чем нужно будет заниматься тому или иному человеку.

Люди тогда жили по триста лет. Их города не имели крепостных стен. Но ни один враг не мог проникнуть в поселения сваргов, так как каждый город был окружён созданной волхвами невидимой магической защитой, сквозь которую невозможно было пройти тем, у кого грязные помыслы или дурные намерения.

Но наступили тёмные времена. Защитное поле городов ослабело, и в конце концов чёрным колдунам из племени Ариманов удалось уничтожить магическую защиту. Чёрные колдуны ринулись в города Сваргии.

Ненавистники мира ариманы вводили людей в заблуждение, трактуя древние духовные знания на свой лад, делая упор на личном обогащении вместо развития духа. Наводя на людей морок, они давали им ложные, искажённые истины и предлагали сделать якобы свободный выбор. Они провоцировали и разжигали в человеке его животное начало, что вызывало у такого человека жажду власти и богатства. Жители Сваргии, одурманенные чарами колдунов и подчинённые их воле, были готовы идти к цели по головам своих ближних.

Ариманы стремились уничтожить в первую очередь всех волхвов, так как те ведали правду и могли раскрыть людям глаза на чёрное колдовство. К тому же волхвы обладали многими знаниями и возможностями. Они ведали законы природы и реальное устройство мира, жизни, человека, обладали способностями управлять погодой, пространством и материей, исцелять болезни, видеть будущее.

С помощью обманутых жителей Сваргии, чёрными колдунами ариманов научились похищать дар волхвов и использовать его в своих целя. Они преследовали людей владеющих чудодейственными дарами вытягивали из них магическую жилку, а потом убивали, жгли скиты, похищали древние рукописи и книги, присваивали магические предметы.

Наиболее рьяно ариманы охотились за детьми волхвов, чтобы забрать их дар и сделать послушными слугами. Многие дети попадали к чёрным колдунам и становились их марионетками.

Волхвы вынуждены были уходить в глухие места, оберегая своих детей и сохраняя знания. Особенно прятали от ариманов тех детей, у которых и мама, и папа магической силой.

Именно об одной такой девочке – Маре, дочери волхва Велебора и кудесницы Птахи и пойдет речь.

Глава 1

– Мара ты где? Отзовись! Мара, ты чего молчишь? – разносился по двору заимки голос няньки Любавы. – Опять куда-то спряталась? Мара, негодница, вот погоди у меня! Найду, всыплю! Ой, всыплю!

Любава заглянула в сарай и наткнулась на Васила – дядьку Мары, родного брата Велебора. Он сидел на скамье и плёл вершу – ловушку для рыбы.

– Ты Мару не видал? – опершись на косяк, спросила Любава. – Не успел Велебор со двора уехать, а её и след простыл!

– Не видел, – буркнул Васил, а потом и вовсе заворчал: – Я ж сказал Велебору, запереть её надобно! Взрослой назвали, пусть взаперти посидит, ума-разума наберётся! А он меня не захотел слушать! Совсем дочку распустил! А ведь раньше-то каким был первопроходцем, с бесстрашным сердцем! – Васил задумался и добавил: —Да и сейчас, в общем-то, поехал с ариманами биться, спасать от них магический кристалл. А вот дочь свою усмирить не может! Нет, ну каково это! А? – Васил в сердцах откинул недоплетённую вершу. – Из-за неё и тебе достаётся! Любавушка моя…

Васил потянул руки к Любаве. Та увернулась от объятий.

– Понимать надо! – строго сказала она. – В горе Велебор. Никак отойти не может от смерти супруги своей любимой Птахи. Вот и балует дочку.

Васил вздохнул и снова принялся за вершу.

– Так ведь, уже два года прошло…

Повисла пауза. Любава постояла-постояла, да и вышла из сарая.

Тем временем Мара неслась во всю прыть на любимую поляну, что за речкой. Там она могла в одиночестве поплакать о своей боли…

Вот уже десять лет, как семья Велебора сбежала от преследования ариманов и укрылась от внешнего мира высоко в горах в Долине грёз. Велебор с женой и дочкой, и его брат Васил с супругой Любавой жили теперь на заимке в стороне от остального мира.

Долина, где Велебор с братом поставили дом, была небольшая, с двух сторон окружённая горами. Из-за горы, под которой стояли сарай и скотный двор с амбаром, текла говорливая речушка. Небольшая, но бурная – вброд не перейти. Через речушку было перекинуто бревно, по нему Мара и перебиралась на тот берег.

Попасть в долину к дому Велебора можно было или по мариному бревну, или по тропе с противоположной стороны ущелья. По горам тоже можно было спуститься, но был риск свернуть шею на скалистых уступах.

За десять лет Велебор с Василом добротно обустроили заимку, срубили хоромы, в которых жили все вместе. Завели скотину, огород, распахали поля под хлеб. Хорошо жили. И вот два года назад жена Велебора внезапно скончалась. Велебор пытался излечить супругу, но хворь сожгла её на глазах. Единственное, что он успел понять – это то, что хворь была магического характера. Причём, магия – ариманова. С тех пор Велебор ещё больше стал бояться за дочку. Боялся, что если запрёт её, то она со своим взрывным нравом наделает бед. Вот и бегала Мара на свою поляну всякий раз, как хотела.

Любаве с Василом боги детей не дали, и Любава всю свою материнскую нежность отдавала Маре, а та звала её нянькой.

Звать-то звала, но росла непослушной и своенравной. И постоянно сбегала или пряталась от домашних дел. На поляне, куда она сейчас бежала, построила шалаш. Сделала его на дереве, наподобие птичьего гнезда. Выбрала раскидистую сосну, натаскала у Васила ивовых прутьев и сплела «корзинку», закрепив её среди ветвей. А сверху тоже из ивовых прутьев сделала крышу и накрыла её корой. Взрослого человека шалаш, возможно, не выдержал бы, но для Мары он был в самый раз. Укрывшись в шалаше, Мара наблюдала за зверьками и птицами, слушала шум леса…

После смерти мамы она особенно полюбила бывать там, потому что в шалаш к ней стала прилетать птичка и петь как будто специально для Мары.

В первый раз птичка прилетела на следующий день после похорон. Мара тогда рыдала в своём шалаше и внезапно услышала нежную трель, так похожую на колыбельную. С тех пор всякий раз, когда Маре нужно было с кем-то поделиться мыслями или чувствами, она прибегала сюда, в шалаш, к птичке. Птичка своим пением её успокаивала, вселяя надежду и веру.

О смерти мамы Мара узнала случайно – подслушала разговор Васила с Любавой.

Мару с ранних лет учили наблюдать, замечать, находить взаимосвязи и применять на деле познанное. Однажды неподалёку от своего шалаша рядом с древним дубом она увидела свечение размером с человеческий рост и по форме напоминающее блюдце. Оно уже было там, когда Мара пришла к своему шалашу. Померцало немного, свернулось до точки и исчезло. Мара поспешила расспросить об этом явлении отца, забежала в дом и услышала слова Васила:

– Сказать надобно Маре, что её мамы, нашей Птахи, больше нет, умерла она.

От услышанного у Мары внутри что-то оборвалось, чувства застыли.

Слова Любавы донеслись уже как из тумана:

– Да ведь шибко рассудок у девочки раним, мало ли? Она ведь не простой ребёнок. Простому-то горе, а ей и пововсе. Велебор, вон, сам не свой. А Мара, она ведь слабенькая совсем.

– Маменька-а! – только и успела прошептать Мара, как темнота накрыла её.

И вот теперь Мара бежала в шалаш, а по её щекам текли слёзы, а в голове возникали не приятные мысли: «Как папенька мог оставить меня одну? Ведь он нужен мне! Разве можно вот так взять и уехать?..»

Она чувствовала себя одинокой и брошенной.

Забравшись в шалаш, Мара стала звать любимую птичку.

Птичка почти мгновенно появилась перед нею.

Мара горько и жалобно начала рассказывать ей свою беду.

– Вчера к нам старцы пришли, я им обрадовалась, а они папеньку с собою забрали. Сказали, будто бы им ну никак без него не справиться! У них, видите ли, беда… А у меня что, не беда? Я вон без маменьки расту! А теперь вот ещё и без папеньки останусь!

Мара разрыдалась.

Птичка пересела Маре на плечо и начала клювом заботливо перебирать пряди волос, время от времени что-то успокаивающе чирикая.

– Я видела будто во сне, – продолжала Мара делиться с птичкой своим горем, – что с папенькой беда случится, ждут его злые люди там, куда его старцы поведут. Я говорила папеньке, а он всё равно едет… – Мара поглядела на птичку. – Может ещё всё обойдётся? Ну не должно же быть, чтобы и папенька меня оставил?.. А, пташка, как ты думаешь? Эх, кабы была б возможность приглядеть за ним…

Птичка что-то чирикнула, нежно коснулась клювом лица Мары, а потом вспорхнула и улетела…

Последнее время тревогой пахло даже в воздухе. На заимку к Велебору всё чаще и чаще приходили старцы. Оставались на некоторое время, а потом уходили.

Старцы жаловались, что преследования ариманов ужесточились, их мастерство в колдовстве наваждения, порчи и морока усилилось. А теперь и вовсе страшную машину смерти построили… «Огненный луч» называется. Самой малости не хватает, чтобы запустить её.

Велебор выслушивал их, давал советы, но заимку не покидал и даров более, после смерти своей супруги, не принимал.

Ленты, поднесённые заезжим гостем, предназначались Маре. Но Мары дома не было. Подарок приняла Птаха.

Едва она их развернула, как чёрная дымка окутала её. Не успел Велебор заговорить воду, чтобы очистить супругу, как Птаха почернела и иссохла, словно древняя старуха.

Гость же исчез. Его потом так и не нашли. Васил добежал до самой дороги, но никого не увидел, будто и не было гостя того.

В этот раз пришедшие старцы говорили о кристалле, способном увеличивать любые качества силы. Он хранился в священной пещере на древнем алтаре. И вот ариманы прознали про него. А главное, прознали, что он может запустить «Огненный луч».

– Необходимо как можно скорее спрятать кристалл. А иначе завладеют им ариманы! А если это произойдёт, то всему нашему устою конец наступит, – говорил преклонных лет старец, задумчиво теребя длинную бороду. – Чёрные колдуны хотят разрушить изначальный мир и построить свой порядок, который есть смерть, а не жизнь. Сейчас они пытаются завладеть кристаллом. Лишь ты можешь уберечь его от них.

Второй старец, с бородой покороче, тот, что сидел напротив Велебора, горько добавил:

– Больно смотреть на то, как превращают ариманы людей в стадо, внушая им мысли об их исключительности и избранности. Энти подлые хитрецы истину превращают в ложь, а ложь истиной выставляют, и тем одурманивают людей, а те верят им и идут за ними как на поводке. Печально будущее потомков наших. Если они выживут, конечно. «Огненный луч» никого не пощадит. Так и сказок о нас не останется.

– Папенька, нянька сказала у нас гости! – вбегая в горницу воскликнула Мара.

Старцы замолчали и многозначительно посмотрели на Велебора.

– Подрастает дочка. – Длиннобородый покачал головой. – Её будущее в твоих руках, Велебор.

– Рано или поздно, а придётся спустить её с рук, – добавил второй.

Велебор посмотрел на Мару, потом на старцев и, вздохнув, сказал дочери:

– Иди, скажи Любаве, пусть соберёт в дорогу. Еду завтра…

– Я с тобой! – обрадовалась Мара.

– Нет! – отрезал отец. – Ты дома с Любавой и Василом останешься.

Мара побледнела, отступила на шаг и вдруг темнота накрыла её. Горница уплыла. Вместо привычной картины Мара увидела, как отец и старцы спешиваются около большого грота в горе, привязывают коней к сухому дереву. Потом зажигают факелы и вместе входят в пещеру. А там их ждут чёрные колдуны. Отец начинает читать заклинание, но не успевает – сверху падают камни и… Мара лишилась чувств.

– Мара, Мара! – Любава окатила девочку заговорённой водой и тут же стала шлёпать по щекам.

Мара застонала и, увидев отца, расплакалась.

– Папенька, не ездий туда, я видела… Там в пещере злые люди, они засыпят тебя камнями…

Велебор словно запнулся, но тут же решительно сказал Любаве:

– Иди, готовь… Поспеши! Завтра поутру выезжаем.

Любава с неохотой оставила Мару и пошла собирать торбу.

Мара отвернулась и замолчала, взгляд её стал отстранённый и застывший на одной точке, где висела птица счастья, что вырезала ей её маменька.

Глава 2

Вечером Велебор стоял у окна. Он вспоминал о том, как эти же старцы, с которыми он говорил сегодня, дали имя его дочери, как предрекли ей большое будущее и тьму, которая будет преследовать Мару.

Он всё сделал, чтобы защитить дочь. Бросил село, жителей, которые ему верили. Увёз семью далеко, поставил магическую защиту на долину… Однако ж зло проникло и сюда, лишив жизни любимую Птаху. Велебор понимал, что целью ариманов была Мара, но дочка тогда чудом не пострадала – её не было дома, играла в своём шалаше. Теперь опять Маре угрожает опасность. И чтобы защитить её в этот раз, придётся её оставить. Тем более, что в видении Мары ариманы проникли в пещеру. Кристал нужно перепрятать. В священной пещере он уязвим. Но как оставить дочку?..

Когда старцы предрекали будущее Мары, они предрекли и этот день, сказали, что Велебору, для того чтобы защитить дочь, нужно будет покинуть её. Собственно, поэтому он и согласился ехать.

На плечо Велебора легла рука. Он обернулся и увидел обоих старцев. Как они вошли в комнату, он не слышал.

– Надо бы завтра с утра обряд лелейника над Марой совершить, – негромко сказал длиннобородый. – Ей уже тринадцать годков, думаю, можно…

Второй поддержал:

– Назовём Мару взрослой, и ариманы потеряют её на время. Ненадолго. Но нам хватит…

Велебор согласно кивнул.

Вошла Любава и, стесняясь старцев, негромко спросила:

– Велебор, Васил говорит, банька для гостей готова, да и ужин поспел…

– Да-да, конечно! – Велебор засуетился: – Как вы? В баньку сначала или сразу за стол?

– Разве можно твою баньку пропустить? – улыбнулся длиннобородый.

– Добрая у тебя банька! – подхватил второй.

– Всё готово, веники запарены, квасок настоялся, милости просим, – улыбнулась Любава.

Старцы не заставили себя упрашивать.

– С лёгким паром, старче! – пожелал Васил разомлевшим от пара гостям.

– Благодарствуем! – в один голос ответили те. – Банька удалась на славу! Хороша! Как с гуся вода, так и с нас вся усталость сползла.

– Пожалуйте к столу, – пригласила Любава.

Она знала вкусы гостей и понимала, чем лучше их потчевать, чтобы голод прогнать и живот не перегрузить – время-то уже было позднее.

Мару, потому как она ещё не прошла лилейного обряда и считалась ребёнком, отправили спать. А взрослые собрались за столом.

Хлебнув кваска и огладив бороду, первый старец протянул:

– Эх, как в старые времена!.. С ладком, да с мирком… Будто и нет ариманов энтих, не к ночи будь помянуты…

Васил, словно его за больное зацепили, подхватил:

– Не пойму я как энтим иноземцам горе-магам удалось так одурманить народ наш. Слышал в станице: одного мага ихнего начали в баньке веничками парить, так он давай, что свинья, визжать, как будто его режут! Увернулся да выскочил, как ошпаренный! И всё потом сокрушался, зачем мы себя так истязаем? Да ещё водою студёною обливаемся! Невдомёк ему, что силы и здравия от баньки прибавляется. И всё же, как, не зная таких простых истин, смогли иноземцы энти оболванить наш народ? Как, а, старче? – Васил вопросительно посмотрел на длиннобородого.

Тот задумался, а потом тихо ответил:

– Так энти твари очень тонкие и подлые приемы применяют. Они хитрым умыслом в каждого отдельного человека вину вводят. А виноватый человек, он спину прямо держать не может, взгляд опускает. Правда кривдою перед ним встаёт. Таким человеком управлять легко. Совесть моралью заменяют, для того чтобы облегчить себе управление людьми. А ежели всему народу вину навязать, то что будет? Сгинет народ! Делается всё это ради того, чтобы унизить дух человека, поработить, да изничтожить.

Второй старец подхватил:

– Отдалился народ-то от нас, совсем отдалился! Бояться стали. Недавно случай был. Один из наших открыто призывал людей вспомнить заветы своих предков, вернуться к исконной вере. Вроде бы проникся народ. Князя своего кликнули, послушай, мол, мудреца! Князь вышел к нашему, будто разговор вести, а сам за спиной топор прячет. Дождался подходящего момента, да и рубанул. Сразу насмерть! И люди промолчали. Люди будто мертвы душой стали. Что это, как не потеря рассудка людского? Или морок, на них наведённый.

Старцы говорили. Любава ужасалась, Васил кивал, а Велебор молчал.

– Худые времена настают! Ох, худые! – сетовали старцы. – Станицы наши совсем без магической защиты стоят, как голые. Без веры народа одни мы не справляемся. А народ всё глубже и глубже в невежество погружается. Иноземцы, как саранча прут! Людей наших одурманивают. Князья будто с ума посходили, единовластвовать хотят, вече не признают. Более слушают ариманов, чем нас. Если ранее обращались к нам за советом да за помощью, то теперь чураются. Верят ариманам энтим, будто мы зло и вред всей Сваргии несём. А как без веры предков жить? Кто мы, без нашей веры?

Велебор слушал и хмурился. Потом поднялся и сказал:

– Благодарствую за беседу! Пора почивать. Завтра тяжёлый день.

Гости поднялись и пошли за Любавой в горницу, где им уже было постелено.

Это утро Мары началось иначе, чем обычно. Ночью ей спалось плохо. Искрутилась вся. А под утро и вовсе сон прошёл. Она поднялась, присела на край кравати и затихла. Мысли о пещере и камнях, что обрушиваются на батюшку, не выходили из головы.

Деверь тихонько отворилась и вошла Любава.

– Уже встала? Умница! Сегодня у тебя особенный день. Давай-ка я тебя причешу.

Мара не шевелилась. Тогда Любава села рядом и принялась гребнем расчёсывать марины волосы.

Вместо двух детских косичек, которые плела раньше – одну для мамы другую для папы, Любава заплетала густые волосы Мары в одну тугую косу. Вплетая красную ленту, приговаривала:

– Расти коса до пят, женихи торопят.

Мара знала, что Любава готовит её к обряду лелейника. Накануне вечером папенька сообщил ей об этом. Но за своими переживаниями Мара не обратила внимание на слова отца. Только сейчас она вдруг осознала, что её мир меняется и уже никогда не будет прежним. Маменьки нет, папенька уедет, и Мара останется совсем одна. Она должна будет стать взрослой. Но как? Она же ничего не знает! Она же совсем не готова!

Туго затянув косу лентой, Любава шепнула Маре на ушко:

– Вот ты и взрослая теперь! – потом потянула за косу и нарочито весело добавила: —Ну неси свой вышитый рушник, а я каравай принесу. Батенька заждался уже тебя, чтобы по скамейке провести. А потом гостей угощать будем, подарки принимать, да наставления получать.

В голове Мары звенело, голос Любавы доносился будто издалека.

Словно чужие были руки, которые Любава покрыла полотенцем и положила сверху каравай.

Каравай должна была Мара испечь сама, но приготовила его Любава. Да и рушник, если бы не Любава, не был бы закончен.

Мара не раз слышала от Любавы об этом обряде. По правилам, юница должна на собственноручно вышитом рушнике вынести собственноручно испечённый каравай и с поклоном передать его старцам. Потом матушка за руку проводит дочку по скамье. В самом конце скамьи юница должна отпустить руку матери и спрыгнуть на пол.

Во взрослую жизнь Мару должна ввести маменька, но увы сейчас было всё не так…

Мара шла на ватных нога. На её дрожащих вытянутых руках, покрытых вышитым рушником, лежал каравай.

Запнувшись возле длиннобородого старца, Мара чуть не упала, но старец подхватил её.

Поднимаясь, Мара неловко сунула ему хлеб и неуверенно произнесла:

– В дар преподношу… свидетелям моего взросления… рушник… знак дороги… проделали гости, и мне предстоит… хлеб и соль, чтобы жить… И оберегаемой быть на моём пути…

Длиннобородый старец с почтением передал каравай другому старцу, взял Мару за руку, подвёл к Велебору и слегка подтолкнул, подсказывая, что нужно поклониться отцу.

Мара поклонилась.

Велебор поклонился в ответ.

– Здравия тебе радость моя! – целуя дочь в щёчки, произнёс он. – Этот день для тебя должен стать особенным, солнышко! – Велебор приподнял дочь и поставил её на скамью. – Ну шагай смело, пришло и твоё время!

Мара вцепилась в большую и сильную руку отца.

– Идём, – произнёс Велебор.

Пошатнувшись, Мара пошла по скамье. Её сердечко колотилось так громко, что, казалось, вот-вот выскочит.

У самого края Мара остановилась и замерла. Сколько раз в детских играх она прыгала с этой скамьи! Но ни разу не было так страшно!

Мара вдруг представила, что вот она прыгает чуть вверх, отрывается от скамьи и, пока парит, вся беззаботная детская жизнь пролетает перед глазами. Потом медленно-медленно опускается вниз и после Мара крепко стоит на ногах.

«Но так не бывает! Падают быстро!» – подумала Мара и взглянула на отца. Вот сейчас она отпустит папенькину руку и всё! Больше никогда не сможет запросто забраться ему на колени, пожаловаться, поплакать…

Велебор попытался освободиться от руки дочери, но она только крепче вцепилась. Она готова была убежать из горницы, спрятаться в своей комнате и плакать, но только не прыгать!

Велебор спокойно и ласково смотрел на дочь.

– Ну что же ты, доченька, смелее! Не волнуйся, родная, всё будет хорошо!

И Мара поверила. Она отпустила руку отца, приготовилась прыгнуть, но зашаталась и чуть не упала. Отец вовремя поддержал её.

– Ничего, бывает, – подбодрил он. – Попробуй ещё разок.

Мара закрыла глаза сосредоточилась и прыгнула.

Всё закончилось слишком быстро. Никакого парения, никаких видений из детства. Раз, и она на полу.

Удивлённая Мара спросила у отца:

– Всё?

– Всё хорошо! Ты у меня умница! – с улыбкой ответил он и прижал к себе.

– Ну что ж, красавица, первый шаг сделан. А теперь покажи нам своё магическое умение, – попросил Мару длиннобородый старец.

Мара смутилась, она не совсем понимала, что именно должна показать. Глянула на отца и тот шепнул:

– Создай видимый обережный круг.

Мара максимально расслабившись, сосредоточилась на своём теле и представила как на неё из мира Предков и Покровителей – спускается густой поток живительной силы светло-голубого цвета. Сконцентрировавшись на нём, она мысленно трижды произнесла:

– Сила Рода, дай защиту от злых врагов, коих я знаю и коих не знаю, от лжи, от воды, от огня, от меча, от слова. Как сила от Рода, так и защита от Предков. Да будет так. Ключ в устах, замок в небесах.

Голубой поток усилился. Ладони Мары стали горячими. Подняв руки вверх, Мара нарисовала широкий круг, воздух засветился ярко-голубым.

Задумавшись лишь на миг, Мара шагнула к отцу и направила на него только что созданный обережный круг.

Оказавшись над головой Велебора круг окутал его, померцал, приноравливаясь к дыханию Велебора и стал прозрачным.

– Защитный круг хорош! И сила, и мощь в нём имеются… Защищать и оберегать тебя славно будет! – заметил длиннобородый старец.

Растроганный, Велебор неловко приобнял дочь.

Любава, что стояла в сторонке и держала отрез шёлка, подарок для Мары от отца, уткнулась в него и расплакалась…

Велебор осторожно забрал у Любавы отрез, и передал его Маре.

– На, вот, от меня подарок – шёлк на платье для невесты…

Получая от отца отрез шёлковой ткани, Мара подумала:

«Я рушник-то с трудом вышила. Кабы не нянька, до сих пор бы лежал. А тут шёлк… По нему ведь вышивать очень трудно будет! И не отлынешь. Ведь папенькин подарок! А ежели я не хочу? – с горечью думала Мара. – Я ведь и замуж не хочу… И приданное мне никакое не нужно… Все твердят, что надобно уклад предков почитать… А я вот с папенькой хочу пойти… У старцев магии учиться… Хочу язык птичий понять! А меня за иголку да нитку усаживают… А мне скушно… Ой, как не любы мне все эти женские обязанности… Ой, как не любы!»

Длиннобородый старец, словно услышал мысли Мары, повернулся к ней и ласково произнёс:

– Ты, детонька, вон какая умница! О батюшке позаботилась! Но не уподобляйся человеку, кой живет лишь своими желаниями и всякими деяниями порочными, а то сгубишь чистую душу свою и не исполнишь долга перед Родом.

Маре стало стыдно. Она подумала: «Чего это я разбухтелась тут?»

Спас её отец. Он подошёл, обнял и сказал:

– Как птицы покидают гнездо, когда вырастают у них крылья, так и ты детонька покинешь отчий дом, как время придёт, но к тому подготовиться надобно. И сегодня начало положено, главное дело сделано! – И обращаясь к старцам, добавил: – Милости просим к столу, угощайтесь гости дорогие.