Текст книги "Загадочный камень царя Александра (об александрите, Александре II и не только о них)"

Жилы с хризоберилловой (александритовой) минерализацией на этом месторождении приурочены к блокам жестких пород, где они выполняют субширотные разрывные трещины (чаще пологие). Все эти рудные тела находятся в тесной генетической связи с телами изумрудоносных слюдитов, но располагаются в различной геолого-структурной обстановке, они как бы секут слюдитовые жилы. Жильная зона с хризоберилловой минерализацией расположена западнее основной изумрудно-бериллиевой зоны.

В отличие от них слюдитовые жилы с бериллом и изумрудами развиваются в связи со сколовыми нарушениями северо-западного или субмеридионального простирания среди пластичных тальковых сланцев или вдоль их контактов с другими породами.

Изумруды на Сретенском месторождении встречаются спорадически, как правило, в виде отдельных скоплений-гнёзд с общим весом кристаллосырья до нескольких килограммов. По сохранившимся данным кристаллы изумрудного сырья отличались большими размерами (отдельные индивиды до 15 см), хорошим выходом продукции и высоким качеством (интенсивной зелёной окраской). Вместе с александритом в слюдитовых жилах встречается ограночный фенакит и хризоберилл.

Черемшанское месторождение представлено жилами изумрудоносных слюдитов, которые развиты в массиве гипербазитов размером 2200 х 800 метров, внедрившихся по древнему разлому в породы осадочно-вулканогенной толщи. Массив гипербазитов в плане имеет форму вытянутого по длинной оси неправильного овала с размерами по длине 1250 м и ширине 600 м – в центральной части, контакты его с вмещающими полевошпатовыми амфиболитами извилистые с апофизами. Согласно с простиранием вмещающих пород залегают многочисленные ксенолиты амфиболитов и углисто-кремнистых сланцев, встречающихся внутри массива. Жильные тела диоритового состава широко распространены только в южной части массива. К северу они встречаются в виде отдельных даек диоритовых порфиритов, как с восточного контакта, так и внутри жильной зоны. Дайки гранито-гнейсов встречаются только вдоль восточной границы месторождения в виде крупных обособленных тел.

Жильная зона изумрудоносных слюдитов прослежена на протяжении 1800 м вдоль западной части массива гипербазитов. Жилы образуют жильные свиты и рудные узлы – сложные по строению штокверкообразные сплетения жил. Всего выделено две жильные свиты слюдитов, структурно приуроченные к боковым частям массива гипербазитов. Наиболее обогащенные изумрудной минерализацией рудные узлы приурочены к участкам сопряжения субмеридиональных и субширотных разрывных нарушений. Мощность жил непостоянна от нескольких сантиметров до 2—3 м, длина жил не более 50—60 метров и менее. Слюдитовые жилы состоят в основном из флогопита (до 95%), среди которых часто развиты плагиоклазовые обособления в виде линз, ядер, желваков. Из второстепенных минералов присутствуют: тальк, актинолит, хлорит; из редких – берилл, изумруд, хризоберилл, фенакит, молибденит, бавенит.

Изумрудная минерализация на месторождении распределена крайне неравномерно. Обычны гнездовые скопления изумруда, встречаются и отдельные кристаллы, приуроченные к биотит-флогопитовой зоне. Отмечается что встречались довольно крупные кристаллы и их сростки размером до 10 см по удлинению, интенсивной зелёной окраски, но замутненные большим количеством включений и микротрещин. По этой причине при высоком содержании кристаллосырья, выход ограночных камней был невысокий. Тем не менее, здесь встречались уникальные ограночные камни, что и создало славу этому месторождению.

Помимо изумрудов на Черемшанском месторождении встречается ограночный хризоберилл и александрит. Положение этой минерализации аналогично описанной ситуации на Свердловском месторождении, где жилы с хризоберилловой минерализацией выполняют субширотные разрывные трещины. Все эти рудные тела находятся в тесной генетической связи с телами изумрудоносных слюдитов, но располагаются в различной геолого-структурной обстановке, они как бы секут слюдитовые жилы.

Красноболотное рудопроявление по геологической позиции находится в юго-западной части Уральских Изумрудных копей в пределах цепочки рудовмещающих метаморфизованных ультраосновных пород.

Рудопроявление приурочено к раздуву линзообразного тела метаморфизованных гипербазитов, имеющему размеры до 1200 м по длине при ширине 150—200 м. В геологическом строении принимают участие породы метаморфической толщи, зажатой между Адуйским и Каменским гранитными массивами. Общее простирание пород запад-северо-западное (290—310º), падение юго-западное под углами 40—50º в юго-восточной части и до 80º в северо-западной. Метаморфическая толща представлена амфиболитами, среди которых встречаются небольшие по размерам тела порфиритов и кварцитов. Неизмененные гипербазиты здесь не встречены, а преобладающее развитие имеют серпентиниты, тальк-карбонатные, тальковые, хлоритовые и актинолитовые сланцы и их переходные разности.

Жильно-дайковый комплекс представлен диоритами, слюдитами, пегматитами. Диориты развиты в виде небольших тел мощностью 1—5 м, длиной 10—15 м, как внутри массива гипербазитов, так и по его периферии. Слюдиты и пегматиты слагают единую жильную зону в массиве гипербазитов. Слюдитовые жилы мощностью от нескольких сантиметров до 0,6—1 м в гипербазитах распределены неравномерно. Помимо одиночных жил, встречаются серии сближенных, переплетающих между собой разнонаправленных жил, образующих жильные узлы и свиты. Длина отдельных жил по простиранию 10—20 м, жильные свиты имеют ширину 20—50 м, протяженность до 100 м. Простирание свит совпадет с направлением основных структур (азимут 310—330º), падение под углом 45—50º. Характерной особенностью рудных тел является их вещественный состав: флогопит-хлоритовые с тальком и актинолитом образования. Пегматитовые жилы – сложной, линзовидной формы с раздувами, пережимами, разветвлениями, с непостоянным простиранием. По контактам отмечаются оторочками слюдита мощностью от 3—5 до 10—20 см.

По предшествующим работам в слюдитовых жилах отмечалось изумрудная зелень и даже ограночные камни низких сортов. Кроме того, рудопроявление с давних времён славится наличием прекрасныx коллекционныx хризобериллов и александритов.

История открытия

Вот что пишет об Уральских изумрудных копях в 1888 году М. И. Пыляев [76]: «Изумрудные копи находятся на Урале, в 85 верстах от Екатеринбурга и в 35 верстах от Белоярской волости, на правом берегу Большого Ревта, там, где река эта принимает в себя небольшие речки: Токовую, Старку и Шемейку. Коренное месторождение изумруда, александрита и фенакита составляет бурый слюдяной сланец. Слои этого сланца часто выходят на поверхность земли; такое поверхностное положение сланца и послужило к открытию первых изумрудов…»

Ссылаясь на М. В. Малахова [55], М. И. Пыляев приводит записанную тем со слов местного старожила историю их открытия: «-Ведь поди-ж ты, сколько опрежь нас народу жило, а никому было невдомек, что в наших местах сокрываются самоцветные каменья, нужные к цареву дому! Не было тут ни проходу, ни проезду… Случалось только редко, если и брали отвод на порубку, то близ Белоярской дороги, али по речке, чтобы сподручно было бревна сплавить…

Уж видно кому на роду написано: был у нас тут наш Белоярский крестьянин Максимко Кожевников,… парень дошлый уродился, смотрел все, где как порубка откроется, да пни появятся, он их выкорчевывал, да смолу гнал.

Как-то зашел Максимко за пнями на правый берег Токовой, что впадает в Рефт, да меж корней сушины вывороченной бурей напал на струганцы (кристаллы, прим. авт.), как есть тумпасы (топазы, прим. авт.). Огаркнул он сотоварищей, показал им самоцветы, подивились они, порылись тут еще, да порешили, что, как поедут в город, показать их там, а если гожи, то и продать. Так и сделали. Да проведал об этих камнях управитель гранильной фабрики, что в городе жил; доставили их к нему, а он-то вертел и смотрел их, точить давал, да и признал, что этот камень дорого стоит. А земля эта казенная, да в ту пору по закону никто в ней не мог добывать самоцветный камень, окромя что казна. Управитель послал за Максимкой, да вместе с ним и рабочими поехали на Токовую смотреть место, где найдены каменья. Вырыли тут ямины, шурфы на пробу, встретился им сланец, что со слюдой; стали его пробивать, а в нем струганцы и сидят. Камни нашли знатные. Управитель их забрал, да в Питер и отправил. С той поры работы и начались…».

Упомянутый в цитате «управитель» – это уже знакомый нам командир Екатеринбургской гранильной фабрики обер-гиттенфервальтер Яков Васильевич Коковин (1784—1840).

Официальной датой первой находки изумрудов считается декабрь 1830 года, но реально они, видимо, были выявлены все-таки несколько ранее, не позднее осени того же года, так как сложно представить себе смолокура, разыскивающего и выкорчевывающего корни зимой. Первооткрыватель уральских изумрудов – крестьянин Максим Стефанович Кожевников родился в деревне Крутиха Белоярской волости в 1799 году, умер же он в возрасте 66 лет от туберкулеза, заработанного на копях, похоронен в селе Белоярском. По мнению признанного знатока истории камнесамоцветного дела Урала В. Б. Семенова, опубликованные материалы которого [83, 84] авторы в значительной степени использовали при составлении этой главы, Кожевников, взяв в долю двух товарищей и договорившись о тайном сбыте камней в Екатеринбурге, тут же начал разработку выходившей на поверхность и содержащей самоцветы разрушенной части жилы (о том, что это изумруды еще не догадывались).

Таким образом, Максим Кожевников должен войти в историю не только как крестьянин-смолокур, сделавший случайную находку, но и как первый хитник уральских изумрудов.

Тут необходим комментарий. «Хúтники» или «хищники» (от слова «хúта» – однокоренного со словами похитить, хищение) – профессиональный термин уральских старателей, сохранившийся до нашего времени. Этим словом обозначают старателя, добывающего камни незаконным способом, то есть некого «браконьера» камня. Сразу надо отметить, что истинный хитник будет смертельно обижен, если вы начнете смешивать его с похитителями камнесамоцветного сырья на всех этапах добычи и переработки, которые существуют во все времена и на всех горнодобывающих и камнеобрабатывающих предприятиях.

Хитничество как социальное явление, как конфликт уроженца этих благословенных мест привыкшего подбирать буквально из-под ног то, что ему даровано природой, с государством, которое считает все природные богатства принадлежащими только ему, но часто не может толком ими воспользоваться, еще ждет своего исследователя. Мы же постараемся еще коснуться этой темы в специальном разделе, тем более что она является весьма животрепещущей, – в постсоветское время хитничество получило на Среднем Урале, да и не только на нем, небывалое развитие.

Вернемся к Кожевникову и истории открытия Изумрудных копей.

Как указывает В. Б. Семенов [84], слухи о находке необычных «зеленых камешков» распространились по Екатеринбургу и дошли до командира Екатеринбургской гранильной фабрики и Горнощитского мраморного завода Я. В. Коковина. Получив первые камни и с помощью аптекаря Гельма предварительно определив в них изумруды, Коковин 21 января (по старому стилю) 1831 года, взяв в помощь на фабрике девять рабочих с инструментом, выезжает на реку Токовую, на место, указанное ему Максимом Кожевниковым.

Уже 23 января они наткнулись на первую на Урале и в России изумрудоносную жилу в коренном залегании (к слову сказать, она оказалась одной из самых богатых за всю историю копей). С этого момента начинается отсчет сложной судьбы российского изумруда и александрита. Вот как сам Яков Коковин пишет об этом открытии («Открытие изумрудов на Урале». Донесение в департамент Уделов, 1831 год [101]):

«Первое открытие изумрудов в 1831 году 23-го генваря месяца лично мной (исправляющим должность командира Екатеринбургской гранильной фабрики, Горнощитского мраморнаго завода и главным мастером работ по оным производящегося, Коковиным) сделанное. Повод к тому следующий: крестьяне Белоярской волости, отыскивая смолистыя сосновыя пни, самосушник и валежник для извлечения смолы, один из них нашел между корнями вывороченнаго ветром дерева несколько не больших кристаллов и обломков зеленого камня, которыя и самое место найдения показал двоим своим товарищам. Все они копались в корнях, под корнями и нашли еще несколько кусочков из коих поцветнея взяли с собой в деревню, а потом привозили для продажи в Екатеринбург. Но как найденныя ими куски были верховыя, намытые из разрушившейся жилы до покрытия корнями дерева, подвергавшиеся всем переменам стихий, от чего потеряли свой природной свой цвет и совершенно тресковаты, то и относили их к худым аквамаринам (берилам), взяли за самую малую цену только для того, чтоб приносили им секретно лудшие. Между тем я был извещен от надсмотрщика моего о случаи найдения оных камней, с наименованием зеленоватых аквамаринов, которой чрез несколько дней по приказанию моему доставил мне малинькой кусочек того камня. Двадцати четырех летняя служба при Екатеринбургской каменорезной шлифовальной фабрике, всегдашнее обращение при добычах и обработке цветных камней доставили случай к опытному различию оных, и потому скоро заметил, что ископаемое сие не есть аквамарин, тяжесть и крепость несравненно превышает оной, отлом чище и стекловатея; при сравнительных пробах оказался крепче иностраннаго изумруда. Внимательныя сии сравнения допустили меня мыслить, что доставленной мне кусочек есть изумруд. Немедля беру рабочих людей с инструментом и еду на место найдения онаго. Снег и холод не могли препятствовать усердному розыску. Многия битыя шурфы… довели до жилы изумрудов, при преследовании оной найдено несколько кристаллов по сопровождающим породам болея уверивших меня, что это есть изумруды. Оставив команду к дальнейшему разведыванию, возвратясь в Екатеринбург из лудших приобретенных мне камней один огранил при фабрике, для опыту и представления благоусмотрению Его Превосходительству Г-ну Вице Президенту Кабинета Его Императорскаго Величества, где приглашенными ювелирами найден был действительным изумрудом. Кабинет Его Величества вследствие донесения моего предписал производить дальнейшия преследования и к приобретению сего драгоценнаго ископаемого усилить работы доставя к тому потребныя способы… Наступление весны, а с нею продолжительных и теплых дней поставили меня в совершенную возможность исполнить в точности волю Высочайшего Кабинета. На 8-ми верстном пространстве разведано и открыто ныне несколько жил заключающих в разных достоинствах и благонадежности изумруды».

Интенсивные работы по поиску новых жил вблизи первой выработки Кожевникова, которые под общим руководством Коковина проводили унтершихтмейстеры Налимов и Портнягин, сразу же дали неплохие результаты, были открыты еще несколько жил, «оказавшихся весьма богатыми». Скоро Коковин высылает вице-президенту Кабинета Его Императорского Величества (далее Кабинет Е. И. В.) генерал-лейтенанту Н. И. Селявину, в чьем ведении находилась Екатеринбургская гранильная фабрика, подробный рапорт об открытии изумрудов и о проделанной работе:

«Ваше превосходительство, милостивый государь!

Честью и долгом настаиваю донести, что в 85 верстах от Екатеринбурга случайно найдено крестьянином Белоярской волости в корнях вывороченного дерева ископаемое, которое по приятному цвету тем крестьянином и двумя товарищами несколько дней преследовались, о чем вскоре дошло до сведения моего; я немедленно осмотрел место прииска и для отыскания жилы сделал надлежащие разведки… Найденные при разведке несколько кристаллов, хотя и не совершенно правильны, но можно отнести сие ископаемое к бериллам, и по цвету и красоте к изумруду…

Яков Коковин».

Рапорт сопровождался схематичной картой приисков, образцами горных пород и самих изумрудов, как в виде отдельных кристаллов и штуфов, так и одного ограненного на Екатеринбургской фабрике камня.

На рапорте Коковина Н. И. Селявин пишет: «Вложенное описание послать для прочтения Л. А. Перовскому, как любителю и знатоку подобных вещей, послав ему куска два штуфов».

Между тем, известие об открытии уральских изумрудов было воспринято в столице с огромным воодушевлением. Уже 26 февраля 1831 года министр императорского двора князь П. М. Волконский подал Николаю I докладную записку об открытии в России нового драгоценного камня, в которой говорилось: «Величина и прозрачность сибирских изумрудов служили надежным удостоверением, что сибирские изумруды по красоте своей и ценности займут не последнее место между камнями сего рода, находимыми в других частях света… После прошлогоднего открытия графом Полье алмазов, нынешнее открытие в Уральских горах настоящих изумрудов есть событие весьма достопримечательное сколько в отношении к науке, и следовательно к Отечественной славе, столько и потому, что сии драгоценные камни представляют новый источник государственного богатства…».

26 февраля 1831 года вице-учредителем Коллегии российских орденов генерал-лейтенантом Н. И. Селявиным уже был заготовлен указ Коллегии о награждении обер-гиттенфервалтера Я. В. Коковина орденом Святого Владимира 4-й степени и грамотой. 28 февраля указ был утвержден императором. Максим Кожевников в апреле 1831 года был награжден 200 рублями, что по тем временам было весьма значительной суммой. Было даже предложено «…в ознаменование заслуги первого открывателя изумрудов крестьянина Кожевникова, покуда еще находится в живых, бюст его изваять из мрамора и пьедестал поставить на месте открытия с обозначением года». Однако памятник почему-то так и не поставили. Все это было признанием факта открытия изумруда в России выдающимся событием.

Кабинет Е. И. В. и Департамент уделов потребовали от Коковина обратить «особенное внимание на разработку изумрудов». Здесь, видимо, стоит пояснить ряд моментов, от которых будет зависеть понимание дальнейшего повествования. Департамент уделов (уездов) ведал имуществом казны – землями, лесами, поместьями, природными богатствами и т.п., формально в его подчинении находился и Кабинет Его Императорского Величества, ведавший личным имуществом императорской фамилии. Понятно, что в условиях самодержавия, как крайнего проявления абсолютной монархии, граница между понятиями «казенного» и «личного» была размыта. Общее руководство этими двумя структурами осуществлял министр Императорского Двора. Департаменту уделов принадлежала Петергофская гранильная фабрика, производящая изделия высокого художественного уровня, но на тот момент испытывавшая трудности с поставками камнесамоцветного сырья, а Кабинету Е. И. В. – Екатеринбургская гранильная фабрика. Петергофскую фабрику усиленно «лоббировал» тогдашний вице-президент Департамента уделов небезызвестный нам граф Лев Алексеевич Перовский…

Как пишет В. Б. Семенов [84], еще «5 апреля 1829 года министр императорского двора князь П. М. Волконский предложил за счет Департамента уделов направить часть средств на поиск и добычу драгоценных камней на Урале, с тем, чтобы добываемые на эти деньги камни в необработанном виде поступали в Петергофскую фабрику». Это вызвало неудовольствие Кабинета Е. И. В., а с открытием уральских изумрудов этот конфликт только усугубился…

Как бы то ни было, в течение 1831—1838 годах на Среднем Урале, в пределах территории называющейся сейчас Изумрудные копи, было открыто подавляющее большинство известных ныне месторождений изумрудов. В 1832 году был открыт Старский (Троицкий) прииск, а в начале 1833 года крестьяне Корелин и Голендухин выявили изумрудоносную жилу, которая дала начало Мариинскому прииску (позднее – Малышевское месторождение). Оно до сего дня является крупнейшим на Изумрудных копях. В 1838 году был открыт Хитный прииск и так называемая «Южная полоса».

На месте первых разработок Кожевникова и Коковина был заложен прииск, получивший в дальнейшем название Сретенского. Он оказался и наиболее продуктивным, самые первые шурфы (№1 и 2) оказались и самыми богатыми. Особенно прославился шурф №6, где «на 7 сажени отыскано гнездо самых драгоценных камней», он разрабатывался до 13 сажени, затем в 1834 году деревянная крепь главной шахты по неосторожности рабочих подгорела снизу и выработка обвалилась.

На Сретенском прииске в шурфе №3 впервые был найден фенакит, получивший первоначальное название «коковенит», в честь нашедшего его Я. В. Коковина, (в дальнейшем этот термин не прижился). Из-за сильного блеска в ограненном виде фенакит называли также «сибирским алмазом». Как мы уже знаем, на этом же прииске (в шурфе №7) впервые в мире была обнаружена необычная, уникальная по оптическим свойствам разновидность хризоберилла – александрит.

Среди найденных в первый год крупных изумрудов следует отметить кристалл весом в 11130 каратов (2226 г) лишь частично ювелирного качества, получивший с легкой руки А. Е. Ферсмана название «изумруд Коковина» (сейчас его чаще зовут «изумрудом Кочубея»). Камень находится в особом сейфе Минералогического музея РАН им. А. Е. Ферсмана в Москве, (рис. 13) и до сих пор является одним из крупнейших кристаллов изумруда в мире (если точнее, то третьим по величине). Также из найденного в 1832 году кристалла изумруда высокого ювелирного качества был выгранен камень причудливой грушевидной огранки весом 101,25 карата, оцененный в 6075 рублей и поднесенный в дар императрице. Уникальная друза кристаллов изумруда в слюдите, оцененная в 100 тысяч рублей была отвезена в Берлин в качестве подарка российского правительства известному естествоиспытателю Александру Гумбольту1919
  Немецкий учёный-энциклопедист. Член Берлинской (1800), Прусской и Баварской академий наук. Почётный член Петербургской академии наук (1818). В 1790—1791 учился в Гамбургской торговой академии, затем во Фрейбургской горной академии, где в 1792 получил диплом горного инженера. В 1792—1795 служил в горном ведомстве, занимаясь одновременно ботаникой, минералогией, химией. Исполнял обязанности камергера и советника прусского короля (с 1827), читал лекции в Берлинском университете. В 1829 совершил путешествие по России – Уралу, Алтаю, прикаспийским территориям и Каспийскому морю. Итогом этой экспедиции стал трехтомный труд Центральная Азия (Asie Centrale, 1843; рус. перевод 1915). Научные интересы Гумбольдта были необычайно разнообразны: он создал такие научные дисциплины, как физическая география, ландшафтоведение, география растений. Уделял большое внимание изучению климата, разработал метод изотерм, составил карту их распределения и фактически дал обоснование климатологии как науки, им были заложены научные основы геомагнетизма и он предсказал открытие алмазов на Урале.


[Закрыть] (1769—1859) (рис. 19). Также, из уникальных изумрудов, добытых в 1831 году стоит отметить так называемую «друзу Лейхтенберга» (рис. 21), размером 31х32 см и весом 6265 г. Она хранится в музее Mineralogische Staatssammlung, Мюнхен.

Весной 1833 и летом 1834 годов на приисках были найдены еще два уникальных изумруда, которые в дальнейшем таинственным образом исчезли…

Вот что пишет далее об истории Изумрудных копей академик А. Е. Ферсман в 1922 году: «Это открытие окрылило Каковина, и его энергия дала развиться изумрудному делу в большом масштабе, но прекрасные камни первых добыч погубили алчного командира фабрики, преданного суду за утайку камней и окончившего жизнь самоубийством в конце 1835 г. Работы временно были остановлены; ревизия пыталась выяснить ошибки и злоупотребления, и лишь с конца 1836 г. вновь начались работы под руководством нового директора И. Вейца…».