Текст книги "Китайский секрет для мистера Форда"

– Опилки! – засмеялся Дюк. – Я думал, их только выбрасывать можно.

– А зачем их выбрасывать? – изумился профессор. – Опилки – превосходный материал! Из них можно приготовить очень хороший кофе.

– Кофе? – поразились двое джентльменов.

– Кофе, – кивнул профессор. – Опилки, желуди, немножко ароматических веществ, с ванилином, жареный и молотый, в станиолевой упаковке, упакован горячим, сохраняет аромат, остерегайтесь подделок. Если же к опилкам добавить репы, сахара и покрасить анилиновым розовым – вы, господа, сможете намазать на тост малиновый джем.

– Это не так сложно как кажется, – жена профессора поправила очки на своем маленьком носу. – Я могу объяснить. Смотрите: у исходного вещества, представляющего, по сути, неплохое сырье, недостает молекулярной массы. Необходимо нечто, что могло бы ее увеличить. Вспомогательное вещество. То есть, в нашем случае речь тоже идет о веществах-полимерах. В свою очередь, слишком большая молекулярная масса бакелита…

– Лопни моя селезенка! – пробормотал М.Р.

Д.Э. не сказал ничего.

– Простите, увлеклась, – покаялась Люси. – Я хочу сказать, растворение полимера происходит через стадию набухания. А вообще говоря, у меня в сумочке есть конфеты. Может, выпьем кофе?

– Конечно, – откликнулся Найтли. – Чай, кофе, коньяк – все, что пожелаете!

– Из опилок? – поинтересовался Джейк.

– Нет, – порозовел профессор, – употреблять я предпочитаю все-таки натуральные продукты.

После кофе оказалось, что уже почти полночь. Оперу отложили.

– …и какие все скучные люди! – горячо говорила миссис Найтли.

– Да! – восклицал Д.Э. Саммерс.

– Все интересное называют пустыми фантазиями!

– Да!

– А ведь жизнь ничуть не изменилась! Даже киоскер может быть в душе покорителем морей! И только попробуйте со мной поспорить!

Джейк аж поперхнулся.

– Миссис Найтли, – сказал он, – да я в жизни ни с кем не был так согласен!

Дюк покосился на профессора, опустил взгляд в пустую рюмку от коньяка, которую профессор немедленно наполнил, и запустил пальцы в кудри.

Тем временем Д.Э. разливался соловьем.

– …а Жюль Верн предсказал многие технические открытия.

– Например, аэроплан! – воскликнула жена профессора.

Пауза затягивалась. «Волнуется, – понял Дюк. – У меня у самого в таких случаях память отшибает. Ведь вместе “Скрибнерс” читали, еще в Сан-Франциско!»

– Подводную лодку, – помог он. – А также Эйфелеву башню.

– Электрический стул, – продолжил Джейк. – И…

– И я уверен, что нам предстоит еще увидеть воочию аккумулирование летнего тепла, – продолжал вместо него М.Р.

– Использование токов земной коры…

– …поиски затонувших городов, управление погодой, и…

– …множество других вещей, которые сегодня представляются не более чем праздной выдумкой, – закончил тираду Джейк.

И, не удержавшись, прибавил:

– Праздной выдумкой изнеженного ума.

Глава вторая, в которой «Кармен» получает новую развязку

Детройт Опера

Шла «Кармен». Д.Э. Саммерс завороженно уставился в одну точку. Дюк проследил эту точку – и покачал кудрями: ой-ой. Но миссис Найтли смотрела прямо на сцену.

– Я сейчас! – прошептал Джейк на ухо компаньону, встал, и, не обращая внимания на возмущенные взгляды, стал пробираться к выходу.

– Где вы шлялись? – спросил недовольный голос, едва Д.Э., приоткрыл дверь на первом этаже.

Дверь эту указал администратор. За ней находился просторный класс с рядами стульев, расставленных друг над другом ступенями, как в лектории. Внизу, у рояля раздраженно перебирал ноты какой-то человек.

– Простите, – пробормотал Джейк. – Я… я не мог раньше.

– Ну так хоть сейчас имейте совесть, поторопитесь!

Никакого часа назначено не было – его явно с кем-то спутали. К тому же, какой-то балбес умудрился сделать ступени неудобно широкими – ни два, ни полтора – прыгай им тут, как козел.

Тот, у рояля, повернулся на крутящемся табурете и оказался темноусым человеком среднего роста, с очень прямой спиной и глазами школьного учителя.

– Ну, – скучно спросил он, – что будете петь?

Джейк запнулся всего на секунду.

– «Веселая вдова». Ария графа Данило.

Распорядитель хора ударил по клавишам.

 
Пойду к «Максиму» я,
Там ждут меня друзья,
Там девушки беспечны,
Зато чистосердечны.
Аннет, Лизетт, Рашель
Веселый круг друзей…
 

Д.Э. Саммерс понял, что проиграл и умолк. Распорядитель хора полистал бумаги.

– Вас, скорее всего возьмут в Консерваторию, – голос распорядителя был равнодушным. – Если будете учиться как следует, возможно, что-нибудь да выйдет. Или идите в Оперетту.

Он сложил бумаги в стопку и отложил в сторону.

– Но это в лучшем случае. Тут, через улицу, есть бар. Я бы на вашем месте попробовал.

– Возьмут? – осторожно спросил молодой человек.

Смотритель хора пожал плечами.

– Ступайте. Завтра в девять будьте здесь. И не опаздывайте!

Гулкие коридоры Оперы с бесчисленными дверями путались, путались, пока окончательно не превратились в дурацкий лабиринт, выхода из которого не было. Со всех стороны раздавались крики рабочих, звуки роялей, голоса распевающихся артистов и разыгрывающихся инструментов. Вот жалобно заплакало. Ухнуло барабаном. Запело трубой.

– Моя любовь, моя Ка-а-армэ-э-эн! – страстно простонал по-французски тенор за соседней дверью.

Когда Д.Э. уже потерял всякую надежду, обнаружился конец коридора. За ним обнаружилась дверь – пыльная и скрипучая. Эта дверь вела на лестницу.

Тут и рожок, и труба, и скрипка запели вместе под решительное уханье барабана. Плечи искателя приключений расправились, походка стала решительной. Небрежным шагом, с суровым лицом двигался он по ступеням. Навстречу спешил какой-то пузатый в испанском мундире, явный дон. Д.Э. Саммерс и не подумал сбавить фасон, испанский дон тоже, и они столкнулись.

– Смотри, куда прешь!

– Сам смотри! – огрызнулся Джейк.

Постоял, глядя вслед пузатому, и пошел за ним.

Но пузатый дон направлялся совсем не на сцену, а в буфет: пить коньяк и кушать бутерброды. От вида и запахов театрального буфета Джейк забыл, зачем пришел, но буфетчик поднял вопросительно-снисходительный взгляд, и он ретировался.

Отовсюду тянуло сквозняками. Пробегали, переругиваясь, полураздетые актрисы, обдавая его ароматами пудры, духов и пота. Были они толстые, с болтающимся мясом предплечий и почти все старые: не меньше тридцати лет.

– Тьфу, – сказал Джейк.

Погуляв еще по коридорам, там спустившись, здесь поднявшись, сям пробежав по дощатому разболтанному трапу, он споткнулся об один из пожарных шлангов, которые то и дело попадались под ногами, и упал на одно колено, больно ударившись о цементный пол.

Сверху послышался отдаленный рев, Джейк вздрогнул и понял: аплодисменты. Он находился под сценой.

Низкий женский голос запел, что, мол, у любви, как у пташки, крылья.

Джейк выругался себе под нос, чихая от пыли и потирая ушибленное место.

Наконец, он выбрался в огромный театральный двор: сарай, конюшня… Тут же заскрипели ворота, застучало по доскам и рабочие повели, одну за другой, четырех лошадей. Джейк спрятался за распахнутой дверью, затем, крадучись, последовал за упитанным крупом крайней кобылы. Грязный белый хвост мотался туда-сюда. Крутой зад мелко вздрагивал. Копыта с неторопливым стуком перебирали по доскам.

На сей раз расчет оказался верным: лошади шли на сцену.

За кулисами дуло. Стройный Тореадор играл на бочке в покер с двумя усатыми пожарными.

– Ну где ты, чтоб тебя разорвало? – заорал блондин со спитой рожей. – Выходить надо!

Тореадор встал, повернулся, оказавшись помятым накрашенным мужиком. Почесавши под красным тореадорским поясом, которым была обмотана его толстая талия, он неохотно пошел на сцену. Джейк стушевался, замешкался, оказался у актера на пути, и его бесцеремонно отпихнули в сторону. Никто ни о чем не спросил. Его вообще не удостоили взглядом.

Скоро со сцены послышалось:

 
Тост, друзья,
Я ваш при-ни-маю!
То-ре-а-дор солдату друг и брат!..
 

Джейк выглянул из-за кулисы – ложа, где сидели Найтли и Маллоу, находилась на противоположной стороне, почти вплотную к сцене. На сцену нельзя. Да и какая от этого польза? Вход в ложу из вестибюля! Но и назад было нельзя: прогуливаться опять по театру черт знает сколько времени – увольте! Кроме того, следовало вернуться до конца представления.

Зато кулисы пересекали деревянные лестницы. Пока было, за что зацепиться, высота была не страшна. Бывший палубный матрос забрался повыше. Ступил на балку. Выпрямился. И понял, что назад пути нет. У него безбожно тряслись колени.

Где-то внизу, в самой глубине сцены, белела в свете прожектора нарисованная луна.

Тореадор, смелее в бой…

Музыка вдруг умолкла и воцарилась драматическая пауза. Все замерло в ожидании.

– Ну да, ну да, – пробормотал Джейк.

Он сделал несколько осторожных шагов и остановился. Потом прошел еще. Прожекторы у него под ногами давали на сцену тусклый красный свет. От высоты и запаха газовых светильников спирало дыхание. Спина и ладони взмокли. Ну, еще немного.

– Пусти!

– Не пущу!

– Пусти!

– Не пущу!

Кармен, дородная тетка с красными щеками и маком на макушке, яростно вырывалась из рук дона Хосе. Скрипки заплакали вполголоса: приближалась трагическая развязка.

Дон Хосе страстно умолял Кармен.

– Свободной я родилась, свободной и умру! – выкрикнула та.

Сверкнул нож убийцы.

Зал ахнул.

– Врача, кто-нибудь!

– Позовите врача!

* * *

– Вы же могли убиться, молодой человек! – возмущался профессор, когда выяснилось, что Джейк почти не пострадал: от слов «врача!» он почти мгновенно вскочил на ноги. Д.Э. Саммерса спасли праздничные флажки, натянутые над головами артистов. Он их все оборвал. И еще сам дон Хосе. Флажки и его спасли от верной смерти, приняв на себя часть веса Д.Э. Саммерса. Артистка, игравшая Кармен, так испугалась, что бросилась на колени перед своим убийцей, рыдала и просила ответить ей. Теперь убийца дружески похлопывал ее по спине, пил воду из поданного кем-то стакана, и утешал Кармен, как умел.

Хорошо еще, что полиция согласилась считать все несчастным случаем. Хормейстер помог. Подтвердил, что этот молодой человек действительно приходил на прослушивание и, по всей видимости, заблудился в театре. Директор театра даже не был в такой уж большой претензии. Он, конечно, орал, но на его самодовольной физиономии прямо-таки было написано, что завтра про спектакль будет во всех газетах. «Новая развязка “Кармен”!» «“Кармен” со счастливым финалом!» Что-нибудь в этом роде.

Просто несправедливо, что профессору пришлось расстаться с четырьмя долларами. Какой там штраф, за рекламу еще и приплатить могли.

В общем, все кончилось не так уж плохо. По сравнению с тремя днями тюрьмы.

– Собственно говоря, ничего страшного, – пробормотал Найтли, когда они вышли из участка, выдыхая с облегчением, – но, видите ли, получается не очень удобно. Я, вероятно, смогу опять посещать спектакли – через некоторое время, разумеется, но вот вы, боюсь…

– Ну, и не беда, – миссис Найтли поправила пальцем очки и снова взялась за локоть мужа. – Оперу можно слушать и у нас дома. Как ты думаешь?

– У меня превосходная коллекция пластинок, – немножко растерянно подтвердил профессор, – но Джейк, как же вас угораздило?

– А на него всегда так спиртное действует, – мрачно буркнул Дюк. – Если уж опьянеет – пиши пропало, на подвиги тянет. Радость моя, как ты наверху-то оказался?

Профессор Найтли окинул внимательным взглядом всего Джейка.

– Спиртное? – удивился он. – Но ведь мы выпили только немного коньяку. Две, нет, три рюмочки, кажется?

– А он… – начал было Дюк.

И осекся.

Как бы ни располагал к себе профессор, сказать правду: «Он, то есть, мы ничего не ели со вчерашнего дня» было невозможно.

– Это музыка, – тихо сказал, наконец, Джейк, и прочистил горло.

– Простите? – не понял Найтли.

– Музыка, – повторил Джейк. – Тореадор.

На него молча смотрели.

– Ну, просто, – Д.Э. страшно покраснел, – она так действует, что кажется… кажется, что все может получиться. Надо только…

И, путаясь от смущения, рассказал, как, ощутив удивительный прилив уверенности, решил проверить, возьмут ли его в театр – просто так, для интереса, а потом, возвращаясь в ложу и услышав арию Тореадора, внезапно обнаружил, что уже не боится высоты, и намерен идти к цели кратчайшим путем.

– Н-да, – пробормотал профессор. – Не хотите, кстати, воспользоваться советом хормейстера?

– Не хочу.

– Я бы на вашем месте… артистическая натура… Видите ли, такие вещи очень сильны в нас. Вам придется что-нибудь с этим делать.

– Да, – сказал на это Д.Э., – да, непременно. Только другое. Не такое вегетарианское.

– А именно?

– Бизнес.

* * *

– Но ведь это она? Скажи, она? – допытывался Дюк, когда двое джентльменов вернулись к себе на Роузберри-стрит.

– Кто? – удивился Джейк.

– Ну кто, миссис Найтли. Из-за нее ты выделывался.

Д.Э. смотрел так, как будто свалился с луны.

– Бросьте, сэр, – сказал на это М.Р. Маллоу, – я все видел. Она тебе нравится.

Однако, молодой головорез не проявлял никаких признаков смущения, которое обычно бывает в таких случаях, не отшучивался, как всегда делал, когда ему задавали вопросы такого рода, и вообще было похоже на то, что и в самом деле «ну и что».

– Но как же? – поразился Дюк. – Я же видел: она тебе нравится. И ты ей тоже.

Д.Э. Саммерс помолчал.

– Ну, во-первых, миссис Найтли по уши влюблена в своего мужа, – заметил он. – Это даже слепому видно. А во-вторых…

Он умолк.

– А во-вторых? – поторопил заинтригованный М.Р.

– А во-вторых, – повторил Джейк (он думал), – да, собственно, и хватит. Ну, нравлюсь… наверное. Она мне, в общем, тоже. Ну и что?

М.Р. Маллоу долго смотрел на компаньона.

– Сэр, – сказал он, – почему вы всегда делаете из таких вещей черт знает, какую тайну? Мне-то вы можете сказать!

– Ох, – с мукой в голосе произнес Джейк, – никогда не понимал всего этого шума. Ну, нравится она мне, нравится, ты доволен? Но не настолько, чтобы испортить дело. Женщины вообще не должны… да черт с ними. Профессор важнее.

М.Р. склонил голову в знак согласия.

– Да, но… ну, смотрите, сэр, чтобы хуже не вышло. Знаем мы, как это бывает.

– Не знаю, как это бывает, мне вообще как-то…

Джейк повертел пальцами.

– Так, знаешь…

– Ну, как?

Д.Э. Саммерс тоскливо вздохнул.

– Ох, самому бы понять. Чувствую себя, как…

– Что, ржавый якорь в корме? – помог компаньон.

– Да.

– Вы бы лучше вместо якоря себе там секстан завели, – ядовито сказал Дюк. – Чтобы направление показывал. А то носит нас с вами во все стороны – вон, уже штормит. Как бы опять чего не вышло.

– Направление, – молвил Саммерс, – я и без всякого секстана знаю. «Форд Мотор». Но вот что там делать, да как, и, главное, с чем…

Глава третья. Фордизация на «Форд Мотор»

Ноябрьским утром одна тысяча девятого года, в час, когда хмурые люди в синих рабочих комбинезонах еще поливают из шланга мостовые и выносят во двор мешки с мусором, двое джентльменов подошли к воротам завода на углу Пикет-авеню и Бобьен-стрит. Завод «Форд Мотор» был большим скучным зданием из кирпича, с бесчисленными лестницами, видневшимися сквозь застекленные проемы. Этажей было всего четыре. Крышу здания венчали гигантские буквы с названием, на которых при свете дня были видны серые лампочки.

Д.Э. сунул руки в карманы брюк, собираясь позвенеть мелочью, но мелочи в карманах больше не было. Он одернул жилет и решительным шагом двинулся в ворота.

Во дворе гудели и дергались автомобили. Время от времени какой-нибудь один или даже несколько сразу начинали ехать. При этом они принимали самые неожиданные направления. Особенную осторожность следовало соблюдать, если авто уже проехал мимо – ему ничего не стоило вернуться задним ходом и попытаться вас задавить. В громадных окнах цехов, собранных из множества маленьких окошек, большая часть их была открыта и оттуда дуло и гудело. Пахло маслом, краской и газолином. Огромное количество людей в суетилось тут и там, перебегало улицу – и все это практически молча. Это были рабочие. Одеты почти все они были прилично, но не одежда выдавала их, а выражение лиц. Но еще интереснее были таблички. Двое джентльменов успели увидеть уже не меньше четырех штук на стенах здания.

НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ РАБОЧИМ ЧАЕВЫХ!

ИХ ЗА ЭТО УВОЛЯТ!

М.Р. Маллоу сдвинул на затылок кепи. Никакой идеи насчет того, как может «Форд Мотор» пригодиться им, или, может быть, они «Форд Мотор», так и не появилось.

– Жаль, – сказал он, – что нельзя увидеть самого.

– Можно, – ответили ему. – Мистер Форд циркулирует.

Двое джентльменов завертели головами. Они не сразу поняли, что это говорит рабочий, везший мимо тачку с опилками: тот почти не двигал губами.

– Но почему вы так странно говорите?

– Мы фордизируем.

Рабочий был одет в синий комбинезон, на груди его красовалась металлическая бляха: № 0128.

– Вы – что? – переспросил Дюк.

Но рабочий торопливо покатил свою тачку. Мимо прошел человек в костюме. Человек этот не делал как будто ничего ни плохого, ни хорошего, костюм его был приличным, однако лицо, вполне нейтральное, ужасно компаньонам не понравилось. М.Р. повернулся к другому рабочему.

– Простите, а…

Но рабочий прошел мимо.

– Ничего себе у них тут обращение!

– Не обижайтесь, сэр, – послышался другой, сдавленный, едва слышный голос, – мы фордизируем.

Тот, кто сказал это, оказался еще ребенком – с бляхой, в длинном рабочем фартуке и чистой, хотя и мятой, брезентовой кепке. Его немедленно подозвал к себе нейтральный, сказал что-то коротко, и выдал билетик. Мальчик билетик взял, вытер, стараясь делать это незаметно, физиономию, и быстро ушел.

Двое джентльменов хорошо знали этот жест. Семь лет назад палубный Саммерс и юнга Маллоу на китобое «Матильда» вот так же втихомолку вытирали слезы и делали вид, что ничего не произошло.

Наконец, они нашли то место, которое искали:

ОТДЕЛ ПО ОБСЛУЖИВАНИЮ КЛИЕНТОВ

– Задница, а не машина, – небрежно заявила пожилая дама в котиковом манто, и швырнула перчатки на сиденье, – очень много возни. Слишком много. Хочется чего-нибудь понадежней.

Менеджер, молодой человек с прочно зафордизированным лицом, заверил ее, что все неисправности будут устранены немедленно же.

– Рокфеллер, – сказала на это дама, показывая в улыбке превосходные фарфоровые зубы, – ввел моду менять авто каждый месяц. На «Форд Мотор» следовало бы менять их каждую неделю! Еще не прошло месяца, а я возвращаюсь на ваш завод в четвертый раз!

Менеджер говорил с ней вполголоса, но дама говорила громко, не обращая на него никакого внимания. Собственно, никто здесь не обращал ни на кого внимания: покупатели выражали свое недовольство, голоса их стояли ровным гулом, который время от времени прерывала чья-нибудь истерика.

– Я приехал из самого Миннехаха, чтобы купить «автомобиль, который может позволить себе каждый», понимаешь? – закричал мужик, одетый, как фермер, вцепившись в Д.Э. Саммерса.

– И что, – спросил тот с интересом, – теперь вы уже не можете его купить?

– Из самой Миннехаха! – никак не успокаивался фермер. – У меня кукуруза, соя и сливы! Ты знаешь, что такое сливы? Половина гниет, еще не успев доехать до покупателя! А мне подсовывают пустую жестянку! Карбюратор – покупай отдельно! Радиатор – отдельно! Цепи противоскольжения – плати из своего кармана!

Фермер умолк перевести дух.

– Ну тогда, может, стоит приобрести пару мулов? – поинтересовался Д.Э. Саммерс. – Нет, не хотите? Почему? Не так быстро, как авто, зато вполне надеж… Ах, все-таки медленно?

Аграрий опять принялся его трясти.

– Верните мои деньги! В газете написано восемьсот пятьдесят баксов, и я не собираюсь переплачивать!

Д.Э., как раз сегодня утром повязавший новый галстук стоимостью в двухнедельную квартирную плату, отцепил чужие руки.

– Сэр, – сказал он, – мы, конечно, можем вернуть вам деньги.

Управляющий попробовал его оттереть, но Джейк прикрылся фермером.

– Можем, – повторил он. – И тогда вы потеряете то, что потратили на дорогу. В оба конца из этого вашего Миннехаха.

– Верните мне деньги за билет на поезд! – зарыдал фермер, как раненый медведь. – Я потратил пятнадцать баксов, чтобы добраться до вашего чертова «Форд Мотор»!

– С ума сойти! – посочувствовал Д.Э. Саммерс. – Сэр, попросите там, чтобы ему вернули деньги за машину. Зачем заведению скандал, правда?

– Отойдите! – профордизировал управляющий ему на ухо, с трудом сохраняя вежливый вид.

Джейк сделал вид, что глухой, и обратился опять к фермеру.

– Пятнадцать баксов. Ничего себе! Я столько за квартиру плачу!

– Ничего себе, у вас тут цены! – ужаснулся аграрий из Миннехаха, пока управляющий хватал ртом воздух.

– И не говорите! Ну, что у нас? Ах да, вы потеряли кучу денег, чтобы добраться до нашего завода, – Джейк спиной отпихнул управляющего и заодно загородил собой дверной проем. – Стоп. Подождите, давайте посчитаем. Карбюратор, радиатор, запасной бак, что там еще – цепи? Ну, доплатите эту несчастную двадцатку. Сколько, вы сказали, до этого вашего Миннехаха? Три дня? Значит, на машине доедете за день. Десятку уже сэкономили. Ездить часто собираетесь? К поставщику за двадцать миль? Родственники… ах, во Флориде. Слушайте, но вы же все равно платите втрое дешевле, чем везде! Как вы сказали – предупреждать? Предупреждать, действительно, стоило бы – вон какое у людей расстройство. Я сейчас распоряжусь, чтобы впредь так и делали!

Фермер из Миннехаха уехал почти довольный, купив все, что требовалось и унося с собой вдобавок комплект инструментов. От указателей поворота он отказался, от клаксона – тем более, зато купил два запасных колеса и амортизатор. На последнюю покупку его уговорил М.Р., в красках описав, к чему приведет столкновение со, скажем, стадом коров без этой полезной детали.

– Ну-с, – сказал затем Д.Э. Саммерс управляющему, – прошу прощения за беспокойство. Я, собственно, хотел бы купить «Модель-Т».

При этом он сунул руки в карманы брюк. М.Р. Маллоу снял шляпу и стал ею обмахиваться. Он стоял рядом. Он смотрел, как компаньону показали и рассказали, из чего состоит машина и как с нею обращаться. Он слушал, как продавец расписывал ее надежность и легкость. Он кивал, соглашаясь с тем, что в случае каких-либо неполадок «Модель-Т» можно починить самому за считанные минуты в любой встречной кузнице. Затем несколько часов было потрачено на обучение езде. И вот, когда расплата стала неотвратимой, М.Р., Маллоу, ничего не поделаешь, достал чековую книжку.

Движение это вызвало у продавца замешательство.

– Простите, сэр, – сказал тот. – но не найдется ли у вас наличных? Мистер Форд не любит иметь дело с бумагами.

– Понимаю, – сказал Дюк. – Ну-с, тогда придется отложить покупку. Где тут у вас ближайшее отделение «Ллойдс»?

* * *

– Ты знал, – сказал он компаньону, когда Бобьен-стрит осталась позади и двое джентльменов неторопливо шли мимо спешащих прохожих, скучающе держа руки в карманах. – Ты знал, гад, и мне ничего не сказал!

Д.Э. Саммерс любовался вывеской «Меха и костюмы» магазина Элмера.

– Я не был уверен, – произнес он в глубокой задумчивости, не обращая внимания на то, что компаньон похож на грозовое облако… точнее, облачко. – Ты понимаешь, – продолжал он, – это Люси слышала, что Форд не любит чеки. Но она не могла сказать точно, пришлось рискнуть.

– Люси?

– Я имел в виду миссис Найтли, – Д.Э. даже глазом не моргнул. – Какой смысл говорить тебе, если ты от нервов съел бы свою шляпу? «Правда или неправда? А вдруг неправда? А, сэр? А?» – передразнил он компаньона.

– Ну, а если неправда? Что бы ты тогда делал? Что управляющему-то сказать? Это же позор, чтоб тебя черти драли!

Д.Э. Саммерс пнул попавшуюся под ноги жестянку. Жестянка улетела недалеко, он догнал ее, пнул снова, и, когда банка отрикошетила от стены, ловко отправил компаньону.

– Ты мне зубы не заговаривай, – М.Р. остановил жестянку, наступив на нее ногой. – Ты излагай давай.

Д.Э. Саммерс поправил шляпу, привел в порядок свой костюм и степенным шагом направился дальше.

– Я, – произнес он, – я бы попросил этого управляющего подождать несколько минут, пока мы с вами, сэр, переговорим с мистером Фордом.

– Ну, и что же бы мы ему, в таком случае, сказали?

Джейк остановился.

– Мы сказали бы, – тон его изменился, – сказали бы вот что…

* * *

Генри Форд быстро шел по коридору завода.

– У меня нет времени. В чем ваша идея?

– В обслуживании автомобилей прямо на дороге.

– Представьте, – произнес Д.Э., – нечто вроде гаража, где можно провести ремонт, – любой, помыть или почистить машину, заправить бак, сменить масло. Это не гараж, не мастерская, и не отдел обслуживания на заводе. Это автомобильный сервис, который находится прямо на дороге.

– Кроме того, – ввернул М.Р. Маллоу, – такие станции обслуживания послужат отличной рекламой. Вообразите себе жителя провинции. Вы же знаете недоверие этой деревенщины, а между тем, их много, тысячи и тысячи возможных покупателей. Так вот, мистер Форд, вообразите себе станцию обслуживания автомобилей, которая располагалась бы на одной из крупнейших дорог штата. На дороге, по которой ездят все. Что вы на это скажете?

– Что-нибудь готово? Где это место? Вы уже заключили договор об аренде? О поставке топлива? У вас есть рабочие? Помещение застраховано?

– Э… – Джейк запнулся.

Генри Форд посмотрел на них с почти детским изумлением.

Аудиенция была окончена.

* * *

В полночь, 22 ноября 1909 года, двое джентльменов возвращались от профессора, где они вкусно поужинали, прилично выпили и теперь возвращались домой, чтобы назавтра же утром отбыть в поисках места для будущей станции обслуживания автомобилей. Д.Э. Саммерс пел арию Тореадора. Он был в ударе. Со страстью, переворачивающей душу, пел он об острой стали толедской шпаги, окровавленном песке арены, о жгучих глазах испанок, страстно взирающих на этого бесстрашного человека, и об обещанной ему любви. Он выучил слово в слово либретто, которое дала ему миссис Найтли. Либретто было на итальянском и Д.Э. имел крайне слабое представление о том, что, собственно, поет.

Ария разносилась между домами, отвечавшими гулким каменным эхом.