Текст книги "Китайский секрет для мистера Форда"

Глава пятая. Секреты лаборатории профессора

Понедельник, 1 декабря 1909 года

18 часов, Детройт

– Что, если они еще не приехали? – спросил Дюк.

– По крайней мере, – Джейк обернулся к компаньону, – это мы быстро выясним. Я вот что еще думаю…

– Удивительно, как ты можешь думать, когда в животе воет.

– Отвлекает от мыслей о еде.

Но тут дверь распахнулась.

– Э-э-э, – произнес профессор, стоя на пороге в халате и домашних туфлях на босу ногу, – рад вас видеть, молодые люди. А мы с Люси только что приехали, знаете ли…

– Видите ли, профессор, – быстро сказал Джейк, – нам ужасно неловко. Но как раз сегодня так получилось… Словом, у нас чрезвычайные обстоятельства.

– Вот как? – взволновался Найтли.

Он торопливо посторонился, пропуская компаньонов.

– Люси! – крикнул он в глубину квартиры. – Люси? Ах, она принимает ванну. Я позабыл. Сейчас я сам приготовлю чай, друзья мои, и мы сможем обо всем поговорить.

– Профессор, а где же прислуга?

Найтли суетился на кухне.

– Сбежала, – беспечно отозвался он. – Не выдержала некоторых опытов по приготовлению «Настоящего russki ossetr». Так что это за услуга, о которой вы хотели меня просить?

– Не хочется показаться невежливым, дорогой профессор, – сказал Саммерс, – но не могли бы вы угостить нас ужином?

Профессор застыл с поднятыми руками. В одной его руке был чайник, во второй – сахарница.

– Ну конечно, что за вопрос, – медленно ответил он. – Могу ли я поинтересоваться? Впрочем, что это я, разумеется, да. У вас неприятности?

– Нет, – сказал Дюк.

– Нет-нет, – подтвердил Джейк.

– Может быть, все-таки одолжить вам еще?

– Ох, – смутился Маллоу и нерешительно посмотрел на компаньона, – даже не знаю.

– Спасибо, профессор, – произнес Джейк. – Это, м-м-м, временные затруднения.

– Это как раз понятно, молодые люди, – пробормотал Найтли, глядя поверх чашки, – но, может, все-таки начистоту?

– Начистоту?

– Да, – кивнул профессор. – Когда вы ужинали в последний раз?

– Не очень давно, – Джейк взял бутерброд. – Ерунда.

– Ага, – согласился Дюк.

Повисла пауза.

– По сравнению с тем, – продолжал Д.Э., – что…

– Что? – поинтересовался профессор.

– Ну, – Дюк вдохнул и решительно произнес:

– Не могли бы вы также приютить нас… дня на три?

Профессор повертел в руках чайную ложку. Оглядел одного, второго. И захохотал, хлопая себя по коленям и вытирая выступившие слезы.

– Ну что же с вами поделать, – сказал он, отсмеявшись.

* * *

– Гений, – скорбно произнес Дюк, садясь на диван.

Они только что пожелали профессору с женой спокойной ночи и устраивались спать в гостиной.

– «На три дня». Что же будем делать через три дня?

– Не знаю.

– Тем более, что ты отказался от денег!

– Это было бы уже слишком, – вздохнул Джейк.

– Ну, по сравнению со всем остальным в этом не было бы ничего такого.

– Ты же сам хотел, чтобы об этом сказал я! Что же ты сам-то?

– Ай, – Дюк неопределенно помахал рукой в воздухе.

– Вот-вот, и я так же подумал.

– Ладно, – Дюк забрался под одеяло. – Увидим. Толку-то теперь думать, правильно идет, неправильно, если все равно мы уже наломали дров.

Джейк, пристроившийся на цветастой оттоманке в это время пытался как-нибудь поуютнее подобрать свои длинные ноги так, чтобы они тоже поместились.

– Какого черта. Надо было нам поменяться местами.

Он хотел еще поговорить с компаньоном о головоломке, но тот уже спал, удобно вытянувшись на диване и забросив руки за голову. К ножке дивана сиротливо жался их старенький саквояж.

– Мистер Фокс! Мистер Фокс! – взмолился Джейк мысленно.

– Господи, юноша, – устало отозвался тот, кого так отчаянно звали, – угомонитесь. Пора, наконец, спать!

* * *

На следующий день оказалось, что вечером на заводе «Форд Мотор» будет собрание. Двое джентльменов проникли туда, назвавшись репортерами несуществующей газеты «Друг автолюбителя».

…число заказов растет, – говорил седой человек в сером костюме и с серыми глазами, – а это значит, что темпы производства автомобилей должны быть увеличены пропорционально. Мы поставим всю Америку на колеса!

«Бу-бу-бу!» – дружно согласился зал.

– Далее, – продолжал Форд, – я хотел бы, чтобы не только я – все вы, каждый из вас задумался: «что я могу сделать, чтобы работа шла быстрее?» И если кому-то в голову придет мысль, вы знаете, что я готов ее выслушать. Итак, какие будут соображения?

– У меня есть предложение! – раздался голос с заднего ряда.

Несколько сотен металлических блях одновременно повернулись в ту сторону.

Д.Э. Саммерс встал.

– Есть один человек, – осторожно произнес он, – который… словом, это химик. Я слышал от него о лаке, который высыхает за полтора часа.

Повисла мертвая тишина.

Наконец, Форд коснулся кончиками пальцем лба и тут же убрал руки.

– Вот как? В таком случае я попрошу вас после собрания пройти в мой кабинет. Я могу продолжать?

* * *

Профессор Найтли распахнул дверь лаборатории, выудил откуда-то жестяное ведро и поставил его на письменный стол.

– Вот, – произнес он, – наш автомобиль.

Надо сказать, что стол и не такое видывал. На его поверхности была когда-то изображена карта мира. За годы работы на ней появились новые острова, материки, затем всю поверхность планеты покрыл коричневый туман, а в Атлантическом океане появились черные впадины. Найтли достал стеклянную банку и торжественно водрузил рядом с ведром.

– Сейчас, – торжественно произнес он, – будет проведен эксперимент, имеющий целью проверить время высыхания лака, состав которого был реконструирован мной по старинному китайскому рецепту, а затем модернизирован.

Профессор хотел с гордостью добавить, что рецепт шестнадцатого века, но в последнюю секунду раздумал. Не тот, знаете ли, контингент.

– Могу я поинтересоваться, как к вам попал этот рецепт? – спросил Форд, глядя в лицо профессора своими добрыми глазами.

Найтли выпрямился с небрежной легкостью.

– У меня довольно широкие знакомства, – произнес он.

И добавил:

– Европа, Азия, Россия.

– О, – только и сказал Форд.

– Промышленники, коммерсанты, ученые, музыканты. Люди искусства.

– А, – отметил Форд.

Говоря все это, Найтли покрывал ведро черным лаком. Окончив это занятие, он вынул из жилетного кармана хронометр.

– Сейчас четверть девятого, – произнес он.

Форд достал из кармана свои часы и подтвердил слова профессора.

– Итак, – сказал профессор, – мы вернемся сюда в без четверти десять.

Ровно без четверти десять жестяное ведро элегантно сияло в свете лампы. Форд осторожно коснулся стенки ведра кончиком пальца. Провел по нему ладонью. Обхватил обеими руками. Потер. Посмотрел на свои пальцы. Они были чистыми и сухими.

– Вы должны описать и воспроизвести технологический процесс, – сказал, наконец, Форд, обращаясь к профессору. – Об условиях договорятся адвокаты.

– Поймите меня правильно, – голос профессор звучал негромко. – Это мое детище. Я работал над ним шесть лет!

– Будет составлено три или четыре договора, все они будут застрахованы, – продолжал автопромышленник. – Затем мы должны убедиться, насколько нам необходим такой процесс.

Найтли, вскинувшись, открыл рот.

– Вы продаете ваш рецепт или не продаете, в зависимости от результатов проб наших экспертов.

– Но мистер Форд…

– Вы получаете компенсацию, – прибавил Генри, – независимо от того, придем мы к соглашению или нет. Встречный договор о непритязаниях на условия вашего патента в случае отказа. И так далее.

Форд улыбнулся своими добрыми глазами, взял ведро под мышку и вышел из лаборатории. Через несколько секунд хлопнула дверь.

– Профессор! Что вы сделали! – простонал М.Р. Маллоу, хватая себя за кудри.

Найтли стоял посреди лаборатории. Он растерянно улыбался.

– Это конец! – Д.Э. Саммерс упал в продавленное кресло у окна. – Увидите вы теперь свои деньги, когда рак на горе свистнет.

– Мой мальчик, но это неизбежный риск.

– Ничего себе, «неизбежный»! Вы же могли просто не отдать ему ведро! Не хотите, мистер Форд, и не надо, я не настаиваю!

– Чепуха, молодой человек. Он так или иначе должен провести пробы.

– Ну, так настояли бы на своем личном присутствии! Даже нет: провели бы их сами!

– И назавтра же, – профессор покачал головой, – против меня был бы подан иск.

– Но это бред! По какому делу?

– Дел было бы даже два, – Найтли достал из шкафчика коньяк и три рюмки. – Одно – от химика Кукумбера, который заявил бы, что я мошенник и пытался продать его, Кукумбера, лак Форду. Второй иск был бы от мистера N, который занимается торговлей патентами и изобретениями и никакого, замечу, отношения к Форду не не имеет. Этот иск был бы основан на проигранном предыдущем деле. N обвинит меня в мошенничестве и причинении вреда его деловой репутации. Наконец, после всех програнных процессов и разорения все мои долговые обязательства (а их довольно много, опыты – недешевое удовольствие, и еще больше таких обязательств накопиться за время судилищ), окажутся в руках г-на Z. Тоже никакого отношения к Форду не имеющего. Затем Z вступит в права и получит лабораторию, а я отправлюсь в лечебницу для душевнобольных. Кроме того, и этим могут не ограничиться. «Профессор химии попал под трамвай» – нравится вам такой ход событий?

– Нет, – сказал М.Р. Маллоу. – Такой ход событий нам не нравится. Но мне, если уж совсем честно, нравится другое. Профессор, только не обижайтесь, ладно? Я боялся, что вы получите тысяч пятьдесят и не станете после этого с нами разговаривать.

– Хотите сказать, превращусь в свинью? – обиделся Найтли.

– Нет, но когда у людей есть деньги, и, главное, когда они, так сказать, приобщаются к высшим сферам…

– Ну и знатной же сволочью вы меня считаете, юноша! Хотя…

Найтли подал М.Р. рюмку.

– Поймите, голубчик, мне скоро пятьдесят. У меня было достаточно случаев убедиться, как переменчивы бывают обстоятельства. Мне случалось получать деньги и терять их. Возможно, то, о чем вы думаете, и произойдет… когда-нибудь, но, я полагаю, это уже будет результатом старческого слабоумия.

– Да? – в некоторой задумчивости переспросил Джейк.

– Да! – рявкнул профессор, и ткнул себе в грудь, едва не расплескав вино: – Смотрите! Вы видите этот костюм? Это костюм из Парижа. В свое время он стоил мне сорок франков. Я ношу его вот уже почти десять лет. Он напоминает мне о том счастливом времени, когда…

Тут профессор, похоже, вспомнил нечто очень приятное, потому что договаривать не спешил, смотрел куда-то в стену и даже начал улыбаться. Улыбка его была изрядно растерянной.

– Ну, – поторопил Д.Э., которому надоело ждать и костюм которого был куплен совсем не в Париже, – и что?

Профессор вернулся на землю.

– Вот именно, – сказал он. – Именно «ну и что?» У меня есть еще какой-то другой костюм. Люси купила его на распродаже в универмаге… Забыл, как он называется. Мне это неинтересно.

* * *

Около полуночи в квартиру позвонили. Компания засиделась, слушая «Любовный напиток» любимого профессором Доницетти и стараясь не думать о том, что Найтли назвал неизбежным риском.

Из гостиной выглянула Люси, оглядела незваных гостей с плечами, как складные дорожные сундуки, и спряталась обратно.

– Эй, старый, – сказал один из двоих, тот, что был пошире, – тебе велено передать, чтобы ты прекратил свои глупости!

И он не без удовольствия повалил старое трюмо ногой.

– Как ты думаешь, Герцог, – спросил Д.Э. Саммерс и щелкнул затвором своего «кольта», – остались еще на свете порядочные люди?

– Конечно, остались, Ланс, – М.Р. щелкнул затвором вслед за компаньоном. – Вон, на профессора посмотри.

– Безобразие! – вскричал Найтли и щелкнул затвором своего «дерринджера». – Я уже немолодой человек! Живу только тем, что приносят мне мои скромные научные познания! Но даже ничтожность моих доходов не принудит меня к таким постыдным и грязным методам, как у этого старого неудачника! Передайте ему: «Мне жаль вас, Алоизиус!»

С этими словами профессор одернул манжеты.

– Я закончил, можете убираться вон.

– Ты что, старый? – поразился тот, что был поуже. – Совсем плохой стал?

В следующие несколько минут прихожая профессора Найтли изрядно пострадала. Большая часть предметов была продырявлена, мебель находилась в большом беспорядке, кубок Оксфордского университета, полученный за победу в соревнованиях по гребле сиротливо перекатывался по полу, дорогая и красивая ваза разлетелась по комнате дождем осколков.

– Запомните, молодые люди, – профессор ногой захлопнул ящик лежащего на боку комода, – у меня широкие связи. Я вас попрошу передать Алоизиусу и это тоже.

– Ну, и у нас, – небрежно добавил Д.Э., запихивая в кубок мокрые цветы взамен разбитой вазы, – связи найдутся. Да, Герцог?

– Точно, – М.Р. прислонил в угол сломанную вешалку. – Не люблю, когда портят мебель.

Найтли высунулся на лестницу.

– Эй, вы! – крикнул он вслед визитерам, покидающим дом быстрыми прогулочным шагом. – Я совсем забыл! Передайте Алоизиусу, чтобы больше не беспокоился! Передайте: он купил мою формулу!

Захлопнув дверь и накинув на нее цепочку, профессор повернулся к компаньонам.

– Мой коллега, – сказал он. – Как, однако, некрасиво: втроем против двоих! Джейк, ваша идея просто поразительно вовремя! Успели буквально в нужный момент! Понимаете, ведь, говоря между нами, очень несложное дело догадаться применить нитроцеллюлозу вместо обычных каменноугольных смол. Я просто убежден, что старый негодяй пришел к похожим результатам!

– Да ладно, – мрачно сказал Д.Э. – Это вы закончили опыты как раз перед нашим приездом.

– Ну-ну, что за панихида, мой мальчик! Еще ничего не проиграно. Вы получите свои комиссионные, откроете ваше дело и, уверяю вас, все будет просто превосходно!

Компаньоны вздохнули.

– Это не комиссионные, – тоже мрачно сказал М.Р. – Это подаяние. А мы не можем от него отказаться.

– Можно подумать, вы бы сами не смогли пойти к Форду и сказать, что у вас есть то, что ему нужно, – добавил Джейк.

Профессор разобрал пистолет и стал его чистить.

– Ошибаетесь, молодые люди. Форд уже не тот человек, к которому можно просто прийти с улицы.

– Ну да, – сказал Дюк. – Теперь можно только прийти к его секретарю и попросить передать: «у меня есть лак, который высыхает за полтора часа». После этого вам даже аудиенции ждать не придется: сам выскочит.

– Глупости, дорогой мой. Я уверен, что мы еще не раз пригодимся друг другу.

В квартире на профессора проторчали неделю: ждали результатов анализа. За это время в лабораторию профессора трижды проникали воры. Один получил по голове рукояткой «кольта» от впечатлительного мистера Саммерса, и был спущен с лестницы. Второму прищемила пальцы Люси, без долгих разговоров захлопнувшая оконную раму.

– Какое-то собрание домушников! – возмущался М.Р. после того, как приложил третьего подвернувшейся табуреткой, не дав бедняге даже перекинуть через подоконник вторую ногу. – Профессор, что вы такое держите в лаборатории?

– Так, кое-что, – пробормотал профессор Найтли.

Он сидел в кресле и читал газету.

– Тоже ваши коллеги?

– Необязательно, – сказал профессор. – Вероятно, впрочем, что это N…. Или, может быть, V…

От упоминаний этих имен двое джентльменов остолбенели. Они не раз встречали их в «Сайентифик Америкэн» и даже предположить не могли, что уважаемые ученые могут вести себя подобным образом.

– Что же вы с ними делаете? – полюбопытствовал Дюк. – Неужели каждые три дня выбрасываете из окна парочку грабителей?

– Приходится быть настороже, – профессор откинулся на спинку и вытянул ноги. – Если наше с вами дело удастся, молодые люди, я смогу переехать куда-нибудь, где всякие неприятные субъекты не смогут меня беспокоить.

Глава шестая. Трест

Вторник, 7 декабря 1909 года

11.30

– Мы нашли место для станции обслуживания.

Генри Форд поднял голову и долго смотрел.

– Станции обслуживания автомобилей, – напомнил с невозмутимым лицом Д.Э. Саммерс. – Мы беседовали с вами о финансировании. Вы сказали тогда, что у нас должен быть все готово. У нас все готово. Есть помещение и зафрахтован пароход для поставки топлива. Договора о поставках заключены. У нас все есть. Не хватает только денег.

Форд молчал.

– Мы займемся не только обслуживанием автомобилей, но и продажей «Модели-Т». Что нам стоит, ликвидируя поломку автомобиля другой марки ввернуть, что он слишком сложен в обслуживании?

– Тогда как «Модель Т», – встрял Джейк, – совершенно наоборот. Не говоря уже про разницу в цене.

– И эта разница будет видна не на словах, а на деле.

– Конкуренты, – продолжал Джейк, – утрутся раз и навсегда. Да, между нами, «Форд Мотор», как и любой автомобиль, имеет ряд недостатков.

Лицо Форда дернулось.

– Которые, как нам всем тоже известно, легко устраняются, и к тому же, более, чем компенсируются ценой, – продолжил Дюк.

– Но этого мало, – Джейк поднял палец. – Мы докажем, что «Форд Мотор», в отличие от других автопромышленников, не только продает автомобили, но и заботится об их обслуживании. Заботится, – он явно вошел в раж, – о своих клиентах.

– Заправка топливом, – перехватил эстафету Дюк. – Ремонт. Продажа необходимых деталей. Заказ прямо с завода, продажа и обслуживание прямо по дороге. Такого нет еще ни у кого!

– Со временем такие пункты будут по всему штату. А когда мы развернемся…

– И где же вы планируете разместить весь этот рай? – оборвал его автопромышленник.

– Первый пункт, – Джейк подчеркнуто сделал ударение на слове «первый», – мы с компаньоном намерены открыть в местечке Блинвилль. Вот.

Он достал карту, блокнот и протянул все это Форду. Недовольно морщась, промышленник все-таки все это взял и долго рассматривал.

– Ну-с, – сказал он, наконец, – я могу дать вам кредит. У вас имеется помещение?

– Да, – Саммерс показал на карте. – Примерно вот здесь.

– Аренда или покупка?

– Аренда.

Генри Форду совершенно незачем было знать, что хозяин заброшенного дровяного склада, вот уже семь лет служивший приказчиком в лавке после того, как оказалось, что новый склад никому не нужен, без долгих размышлений заявил, что охотно обсудит вопросы аренды – после того, как у двоих джентльменов будут на эту аренду деньги.

– Где же вы собираетесь жить? – поинтересовался Форд. – В Детройте?

– Ну, – Джейк немного помялся, – честно говоря, мы сняли дом в Блинвилле.

– Что ж, хорошо, – безразличным тоном сказал Форд. – Что у вас за фирма?

– «Автомобильный сервис Саммерса и Маллоу, – Джейк даже не моргнул глазом.

Лицо Форда не выразило никаких эмоций по этому поводу.

– Хорошо, – сказал он. – Стало быть, трест. Мой секретарь запишет вас к Дюро и Кори.

– А это…?

– Мои адвокаты.

М.Р. чуть не наступил компаньону на ногу: боялся, что с того станется спросить: «Зачем?» Но Д.Э. не стал этого делать. Он покладисто попросил задумчивого молодого человека со ртом, как у окуня записать их, как было сказано, к адвокатам, ничем не выдал своей досады по поводу того, что прием назначили только через неделю и от старательности даже купил билеты на трамвай вместо того, чтобы попытаться, как он обычно предпочитал, запихаться в толпу пассажиров.

В первый раз за все время знакомства со своим компаньоном М.Р. Маллоу чувствовал себя нормальным человеком, которому не угрожают неприятности с законом.

– Слушай, – спросил он, – а что это – трест? Все говорят, трест да трест, а я, оказывается, толком не знаю.

– Что-то вроде объединения предприятий, – отозвался Д.Э.

По его виду можно было предположить, скорее, что он, уважающий себя джентльмен, впервые в жизни взялся за сомнительное, хотя и весьма прибыльное дело. «Ничего, – подумал М.Р., – привыкнет».

– Пожалуй, – сказал он вслух, – стоит кого-нибудь спросить. А?

Д.Э. почему-то не ответил. Дюк хотел посмотреть ему в лицо, но в вагон уже набились пассажиры, их теснили и у него получилось только рассмотреть подбородок молодого головореза. Это был решительный подбородок.

– Я говорю, – повторил М.Р. Маллоу, когда они вышли из вагона, – надо же знать точно. Давай спросим?

Д.Э. Саммерс прикуривал с таким видом, как будто он был адмирал Нельсон и как раз собирался вести свое войско на битву при Абукире.

– У кого? – поинтересовался он.

– Ну… – Маллоу огляделся по сторонам, – вон, у того человека.

Человек, на которого он показывал, имел приличный костюм и дорогие ботинки. Лица его видно не было. Он читал газету на скамейке у меблированных комнат на Оук-стрит, 2114. Недурные комнаты, всего один доллар, двадцать пять центов в неделю, и можно снять хоть на один день (что, конечно, очень хорошо для людей с плохо предсказуемыми доходами, которые могут в любой момент уехать). Так вот, человек с газетой долго бормотал нечто плохо усвояемое, через слово поминая монополию. Наконец, он сказал:

– Это, конечно, приблизительно. Я ведь не коммерсант.

– А кто? – спросил Д.Э. Саммерс.

– Счетовод. «Парафин Пейнт Компани».

С этими словами счетовод опять погрузился в чтение, а двое джентльменов вошли в номер 2114.

– Счетовод вряд ли запутается в цифрах, – вынес вердикт Д.Э. Саммерс.

– А ты уверен, что так надо – трест? – спросил М.Р. Маллоу.

Д.Э. Саммерс остановился на ступеньках. Потом сунул руки в карманы и прислонился к стене.

– Слушай, – сказал он, – Форд сказал: «трест». На других условиях, если я правильно понял, денег нам не дадут. Больше их взять негде. Ну? Это вы, если не ошибаюсь, настаивали насчет законности?

– А что сразу я? Я ничего.

Вечером пришел пятнистый от возмущения профессор. Он принес чек на тысячу долларов. Один.

– «Трескается при смене температуры»! Слышали вы эту ересь?

Найтли поправил монокль. Руки тряслись и профессор с отвращением его отшвырнул.

– Какая наглая, беспардонная, не знающая себе равных ложь!

– Ну, профессор, – тихо сказал Д.Э., – с таким же успехом ваш лак мог оказаться слишком черным, слишком блестящим или слишком китайским. Вы же говорили, нет другого выхода?

– Да, – Найтли обнял молча подошедшую жену и немного успокоился. – Да, конечно. Надо быть довольным тем, что имеешь. Вы совершенно правы, мой мальчик.

Он прошелся по гостиной, завел граммофон.

– Но, однако, как обидно! Ведь я рассчитывал тысяч на пятьдесят!

Профессор опять пометался по комнате, чуть на налетел на кадку с пальмой, махнул рукой и ушел в прихожую.

– Зато я купил превосходную трубку! – раздался оттуда его голос.

Он появился на пороге гостиной с трубкой в руках.

– Вот, взгляните. «Эй-Си Антиканцер». Замечательная вещь. Боярышник, эбонит, оправлена в стерлинговое серебро. Правда, несколько кусается и чуточку сложна в чистке, но вы же понимаете, это ритуал. Священнодейство. Э…

Найтли умолк. Ни один, ни второй трубки не взяли.

– Профессор, – произнес Д.Э. Саммерс. – Я знаю, что вам неловко. Нам тоже. Черт с ним, считайте, что никакого разговора не было.

– После всего, что вы для нас сделали, – поддержал М.Р., – это было бы просто свинством.

– Особенно с вашими долгами. Форд предложил нам трест и дает заем в три тысячи.

Найтли опустился в кресло.

– Как жаль, что я теперь не могу этого сделать, – произнес он. – Вам будет нелегко на таких условиях.

– Какой толк жалеть? – Д.Э. пожал плечами. – У нас не было другого выхода.

– Да, – покивал профессор. – Да, да. И все-таки я дам вам денег. Двести… нет, двести пятьдесят долларов – сумма довольно жалкая по сравнению с той, что я собирался заплатить в качестве ваших комиссионных, но…

– Бросьте, профессор, – сказал Джейк. – Вы прекрасно знаете, что обошлись бы без нас.

– Ничего подобного!

– Еще как, – подтвердил Дюк. – Ваши статьи печатает «Сайентифик Америкэн» и “Zeitschrift für physikalische Chemie”. И я вспомнил, что это за старикан выходил от вас вчера вечером – это мистер Кларк. Столько раз видел его портрет в газетах – и надо же, не сразу узнал.

– Кто это? – спросил Джейк.

Он увидел, что компаньон делает ему своими черными бровями, и тоже сделал лицом: «Плевать. Скажи».

– Франк Уиглсуорт Кларк – главный геологический химик Соединенных Штатов.

– А, да? Ну, ладно.

– Сегодня днем, – сообщил Дюк профессору, – почтальон принес письмо от некоего проф. В. Оствальда.

– Тебя приглашают в Лондон, на Международный Химический Конгресс, – уточнила Люси.

– Да? – профессор нацепил монокль и взял у них письма. – Ну-ка, ну-ка…

– В общем, не прикидывайтесь незабудкой, – закончил Джейк.

– Вильгельм там будет, – бормотал профессор себе под нос. – Крайне интересно, что он скажет по поводу моих пищевых красителей…

Он поднял голову.

– Но, собственно, почему я не могу дать вам взаймы?

* * *

Адвокаты Форда составили два длинных, толстых и нудных договора.

Двое джентльменов изо всех сил старались прочесть все, что там написано, но под конец измучились, плюнули и поставили свои подписи. Этими подписями они обязывались пользоваться только автомобилями компании “Форд Мотор”, предоставлять в качестве треста преимущество упомянутой компании при прочих равных, и действовать в ее интересах.

Оставалось заверить бумаги у нотариуса и получить чек.