Текст книги "Звёздный путь. Сборник произведений участников III Большого международного литературного онлайн-проекта"

 
Плавность линий, всплеск огня,
Всё трудней сдержать себя,
Взрыв эмоций рвёт плотину,
Отделившую тебя.
 
 
Ничего не видно, блики,
Нет ни солнца, ни луны,
Ощущаем лишь пространство
Бесконечное в любви.
 
 
Спешка, суета, погоня,
Лишь бы выдержали кони,
Напряженье, хрипы, стон,
Всё, приехали, перрон…
 
 
Потихоньку гаснут свечи,
Луч пробился от зари,
Это счастье на рассвете —
Быть дыханием любви…
 

 
Не достану я с неба луны,
Не поедем в Нью-Йорк и Париж,
Опустели карманы, увы,
Не смогу я дать благ Вам земных.
 
 
Но душой и любовью согрею,
Проведу сквозь болота, тайгу,
Пониманием, прощением лелеять
Буду я Вас в любую пургу.
 
 
Невозможное станет возможным,
И воскреснет иссохший родник,
Улетая от грёз и мещанства,
Среди звёзд мы устроим пикник…
 

 
Вот и ночь, мне Домовой
Тихо песню напевает
О любви моей былой
И о будущей, кто знает.
 
 
Дети выросли уже,
У них жизнь своя проходит,
Удалая моя жизнь
На виток лихой заходит.
 
 
Сколько пройдено дорог,
Только Бог об этом знает,
Пережёвано тревог,
А Душа ещё желает.
 
 
По тропинке над рекой
В гору бы подняться
И омыть лицо росой,
В небо рассмеяться…
 

 
Моё детство – молочные реки
И кисельные берега,
Не забуду тебя я вовеки,
Папа жив был и Мама жива.
 
 
На рыбалку мы с Братом ходили,
Выясняли всё день ото дня,
Кого Мама и Папа любили:
«Нет, тебя, Брат». – «Да нет же, тебя».
 
 
Подросли мы, измяты постели,
Сохранив наше детство, тепло,
А родители вдруг поседели,
Излучая лишь только добро.
 
 
Ну а мы по долам разлетелись,
Жизнь пытаясь на клочья порвать.
Мама ждёт нас, постели не стелет:
«Пусть тепло Ваше помнит кровать»…
 

 
Ураганом порвав паруса,
Обнимая солёною пеной,
Без ума от тебя небеса,
Для меня ты стала бесценной.
 
 
Отдалась океану объятий,
Волны страсти всё выше и выше,
В этот миг нам не до приличий,
Жаждой близости сорвана крыша.
 
 
Слов не нужно, глухое дыханье,
Волшебство единства и трепет,
Ощущая себя первозданно,
Мы вселенную новую лепим…
 

 
Душою обниму, дыханием согрею,
Любви глоток мы вместе изопьём,
От красоты твоей немею,
И звёзды все в ладошки соберём…
 
 
И томно поваляемся на сене,
Услышим лета аромат,
Жизнь без любви – мгновение,
А с ней мы вечности поставим мат…
 

 
Улыбаясь Душой,
подмигнув слегка Богу,
мне не нужен покой,
будет лёгкой дорога.
 
 
Будут звёзды светить
из окрестной вселенной,
не умею я жить только с думой о тлене.
 
 
Не хочу, не живу
преклонённым у бездны,
я над нею лечу,
вырываясь из плена…
 

Руслан Кузин

Родился в Норильске. В 1996 году переехал в Кунгур, где учился в училище, а потом в колледже. В 2003 году поступил в Пермский государственный институт искусства и культуры. Получил образование по специальности «режиссёр любительского театра». В 2010 году вернулся в Норильск и устроился во Дворец культуры, в котором в настоящее время работает главным режиссёром.

Норильск – один из самых холодных городов страны. Он расположен на краю Севера. Солнце здесь редкий гость. Норильчане восполняют его нехватку душевной теплотой и дружеским отношением.

Автор считает: сила и мужество жителей Норильска, уникальность города и радостные моменты от праздничных встреч, переживаемые здесь, – темы, которые стоят того, чтобы о них рассказывать.

 
Свет. Ленинский проспект.
Снег ещё лежит.
Что-то не теплеет.
 
 
Он толком не одет.
Просто так бежит
По ночной аллее.
 
 
И не подозревал,
Что таким теплом
Сердце отзовётся.
 
 
Но кто-то вдруг сказал,
Скоро в город наш
Постучится солнце.
 
 
Весь в радугу одет —
В городе моём
Отступает серость.
 
 
Я вовсе не поэт,
Просто красота
Слова отогрелась.
 
 
Жизнь – талая вода.
Солнце бередит
Облака в зените.
 
 
Да, это навсегда —
Солнца вешний луч
Тронул жизни нити.
 

 
Раз в году бывает время —
Каждый с нетерпеньем ждёт.
Все, как в детстве, в сказку верят
Ровно в полночь – в Новый год.
 
 
Город весь в огнях сияет,
Серпантин и мишура,
Ёлка до небес взлетает —
Это время волшебства.
 
 
Открывает в детство двери
Новогодний перезвон.
Только в лучшее мы верим.
Всё вокруг как будто сон.
 
 
Снова Новый год исполнит
Наши детские мечты,
Счастьем каждый дом наполнит,
Мягким светом доброты.
 
 
Всюду радость и веселье,
Снова празднует народ.
Звон бокалов, поздравленья!
Лучший праздник – Новый год!
 

 
Обернись… Позади огромный путь —
Он выбран тобой.
Держись, не дай себе свернуть.
 
 
Обернись… Позади твой первый взлёт.
И крылья крепки,
И станет выше твой полёт.
 
 
Ты вспомни лишь на миг то, что уже позади,
Вновь делай шаг вперёд, всегда к вершине иди.
 
 
Лишь на миг вспомни…
Сделай шаг – вперёд иди.
 
 
Лишь на миг вспомни…
Первый – значит впереди!
 
 
В успех поверь – и счастье станет ближе к тебе.
И в зной, и в стужу смело улыбайся судьбе.
 
 
Все ошибки за спиной!
Впереди путь неизведан.
 
 
Все ошибки за спиной!
Ты всегда готов к победам.
 
 
Вперёд пусть постоянно тебя вера ведёт.
Кто смел, тот на вершине, лишь тому повезёт.
 
 
Мир станет светлее вокруг —
Вращают его сотни рук.
 
 
Мир станет светлее вокруг —
Вращать его будет твой внук.
 

Ирина Листвина

Родилась 23 апреля 1944 года в эвакуации (г. Новосибирск), через четыре месяца была доставлена родителями в после-блокадный Ленинград, где и оставалась. Окончила среднюю школу (1961), ЛИТМО (1966) и 4 курса вечернего отделения филфака ЛГУ (1970).

Работала около 20 лет техническим переводчиком в одном из ленинградских НПО. В первые годы перестройки пробовала ряд новых профессий, в том числе замещение библиотекаря в Доме творчества писателей в Комарове и рассылку финских детских Библий во все регионы РФ (плюс договорная переводческая работа).

В настоящее время живёт (отдельные месяцы) то в Санкт-Петербурге, то в г. Хайфе (Израиль) в семье сына.

В 2016–2020 годах в Санкт-Петербурге вышли книга прозы «Гербарии, открытки…»(в 2 частях) и два сборника стихов: «Прогулки вдоль горизонта» и «Предвестья». В 2019 году отрывок из книги опубликован в издательстве «Достояние» (Иерусалим). Стихи ранее опубликованы в самиздатовском ленинградском журнале «Часы» под ред. Б. И. Иванова и в журнале «Кастальский ключ» (г. Хайфа) в 2009–2011 годах.

Неоднократно печаталась в «Российском колоколе», дважды номинирована на «РосКон» (2019–2020), также номинант конкурса им. А. Грина и финалист Лондонской премии – 2020 с наградой от «РК».

 
Дождь, захлёбываясь, крошится
голышами хлеба,
тучи, пегие, как лошади,
вытоптали небо.
 
 
Сверху (гром-гремя) по улицам
бьют битюжьи ноги.
Осень просится отмучиться
на моём пороге.
 
 
В неба холст, досиня выстиранный
(сердце, имя, тело)…
слиток капель, ветром высверленный,
бился до предела.
 
 
Но ни жалобы, ни жалости
в листьях ржаво-разных.
Жизнь и смерть им – краски, кажется,
ярки и бессвязны,
 
 
в масть, как карты, мечут… Спрашивать
в хаосе ответа:
исчезать – и вправду страшно вам
на исходе лета?
 
 
Прояснилось… Солнце выглянуло
вновь, без укоризны,
в небо лёгонькое, вылинялое,
в серый круг отчизны.
 

I

 
Апрель, и апельсин, и ломкий стук капели
так делятся легко на солнечные щели.
А в лужицах (с эмалью льда) – бензин,
 
 
и солнце бьёт полого по панели.
Луч пилит синеву, как жук-пропеллер,
но в ветках первая мелькнула акварель.
 
 
Над лужицей испуганно кружится,
из сна ли выпав, со снегу, синица.
Конец зиме, мой ветреный апрель.
 

II

 
Мой апрель-менестрель,
ледяной, продувной одуванчик.
Как в сифоне, капель
комарино звенит, то ли плачет.
 
 
За снега, за века
затаясь, что тебе то и дело,
всем кивая: «Пока!» —
улыбаться упрямо, несмело.
 
 
Прозвенела струя:
«Я другой, я не знаю, веками
только камни стоят,
оттого что из вечности – камни.
 
 
Мне так больно от холода
и от слепящего света,
ручеёк я и облако,
сам я из талого снега».
 
 
…Уходя налегке,
пробежит, не прощаясь, нечаянно
трель-капель по щеке,
дребезг ливня и трепет дыханья.
 
 
Где гостишь, с кем летишь,
мой апрель, колокольчик и мальчик?
Смехом сыплешься ль с крыш
иль горстями (безгорестно!) плача.
 

I

 
Мельчат огоньками мили,
и мысли горят воочью,
мчусь в жёлтом автомобиле
(он снят с антресолей) ночью.
 
 
А память áховой пылью
на крыльях автомобиля
порхает за тормозами,
где лак слезает – слезами.
 
 
Из-под колёс под колёса
огни неверные лезут,
вдруг что-то сверкнуло косо,
тень дерева перерезав.
 
 
Не ельничья[1]1
  Образовано от «ельник».


[Закрыть] ли аллея,
летящая в сон из детства —
туда, где некуда деться?
Олень ли то в отдаленье?
 
 
«Что?.. Вам в аллею из елей?
В ту, видную еле-еле?..
Поверив искомой цели,
скорей берите левее».
 

II

 
Утро холодом веет,
снежные флаги белеют,
мой маленький джип в аллею
вплывает, дышать не смею.
 
 
«Бежит и тает, как свечка,
по улочке, бежевой речке,
иное солнце – ручное,
в оранжево-белом облаке
 
 
солн-шар[2]2
  Солн-шар – словообразование, как у И. Северянина, В. Шершеневича и советских поэтов С. Кирсанова и А. Вознесенского.


[Закрыть] – печёное яблоко,
он мал, но оно сквозное.
Вот белый олень промчался,
и миг лишь до сна остался…»
 
 
Лёд тронулся – не остановишь, —
напрасно баранку ловишь,
джип, верная моя лайка,
что ось, что любая гайка
 
 
летят на север, за осень,
вслед снегу тебя заносит.
Туда, за алмазной гранью
(последней в максимализме?),
 
 
за Северный полюс жизни
или, быть может, за Южный
(такой же книжный и вьюжный)…
А грань земная – на осень
 
 
по кругу назад – и бросит.
Увы, аллея из елей
покрыта снегом забвенья
и нам видна еле-еле…
 
 
Мой город, на сон похожий,
летят огоньки и звенья,
что ж, снова я твой прохожий.
Но сонм рождественских елей
 
 
всё там же. Он не левее,
а прямо – и вверх! Правь твёрже.
«В горах моё сердце»[3]3
  «В горах, в горах моё сердце…» – из стихов Роберта Бёрнса в переводе С. Маршака.


[Закрыть], Боже.
 

 
Дети, и цветы, и звери
(или проще – рай):
«Проходи – зовут, – сквозь дверь и
с нами поиграй».
 
 
Но она – всё туже-ýже.
Нет, не мародёр,
не пират, я неуклюже
взрослый дромадёр.
 
 
Больше солнца, и без меры
вас любил – люблю.
Жаль, что я уж жёлто-серый
и почти верблюд.
 
 
На дворе кричит погонщик
и стоит жара.
Тащат тачку, катят бочку —
вот и вся игра.
 
 
Побреду, закинув шею,
в жар песок колюч.
Как найти мне тот волшебный
и сребристый ключ,
 
 
что, открыв в решётках струны,
прозвенит в саду,
где игрушечные луны
ждут свою звезду.
 

 
Ах, если бы иначе! Хоть бы немного.
Но вдаль убегает прозрачно дорога.
Ни тени, ни света – инáче – не будет.
И мимо проходят усталые люди.
 
 
Мой путь – выпад в цель, тем точней, чем случайней.
Он краток, в нём надо пробыть – без отчаянья.
 

1970 г.

Ольга Морозова

46 лет. Живёт в городе Чебоксары Чувашской Республики. По профессии – врач-невролог. С детства пишет стихи: любовную, природную, философскую лирику; малую прозу – эссе.

Ни разу не публиковалась. В 2020 году прекратила врачебную деятельность и переключилась на писательскую.

Пробует себя в разных жанрах. В процессе написания нескольких книг: мемуарного романа, романтической повести и в жанре нон-фикшн о путешествиях.

Представляет свои произведения на профессиональный суд впервые – малый сборник стихов «Воздушные замки».

 
Ждут света рыцари свободы,
Воздушных замков маяки.
Судьбы воинственной невзгоды
Жгут благородные клинки.
 
 
Рядов сверкающих доспехи
Сквозь чёрной ночи пустоту
Хранят от сумрачной потехи
Поэтов давнюю мечту.
 
 
Парят незримо воины света,
Зов справедливого огня,
В воздушных замках в небе где-то,
Наивность детскую храня.
 

 
Жизнь сложу как оригами
С вами, нами, с ними, сами
Журавлём или слонёнком,
Ангелом или котёнком,
Поскромнее, мудренее,
Проще или посложнее,
В завитках крутых изгибов,
В уголках красивых видов
Иль загадочно, неясно,
Трудно и небезопасно.
Знать бы, как всё сложит с нами
Нашей жизни оригами.
 

 
Грустный вечер. Дождь по крыше.
Мокрый воробей в кустах.
Ветер осенью уж дышит.
Ты в несбыточных мечтах.
 
 
В лужах капли, словно строчки,
Разбегаются в кругах.
Лишь сплошное многоточье
На бумажных берегах.
 
 
Пёс лохматый грустно лапы
Жмёт у серого крыльца.
Брызгами зелёной шляпы
Сыплют сверху деревца.
 
 
По стеклу стекают слёзы
Глаз небесных ни о ком.
Улетают в небо грёзы
С журавлиным косяком.
 

 
Мне пион подари,
Белоснежный бутон.
Его дух озарит,
Как любви сладкий стон.
 
 
Пусть меняет он цвет
От смятений души.
Будет розой в рассвет,
Чёрной – в тёмной глуши.
 
 
Как прозрачный алмаз
Станет в счастье моём,
В море ласковых глаз
Заблестит янтарём,
 
 
В мае – зеленью трав,
Когда лёд – голубым,
В карнавале забав —
Пусть как радужный дым.
 
 
Будет в страстной любви
Раскалённым огнём.
Все соцветья души
В том пионе моём.
 

 
Хочу туда, где нет меня,
Тебя, её, его и нас,
И нет уже, и нет ещё…
А время нету про запас.
 
 
Увидеть больше, выше, дальше,
Услышать, запахи вдохнуть,
Дотронуться и удивиться…
А мир большой – не отдохнуть.
 
 
Узнать, подумать, сделать, вспомнить,
Что было, будет, что сейчас…
Лишь сил и разума немного…
Дай, Боже, ВРЕМЯ про запас.
 

 
Вперёд, вперёд! Бегу навстречу
Ветрам, снегам в погоне вечной
К дороге звёздной бесконечной
В пути небесном, крае млечном.
 
 
Зовёт, зовёт! Закрою уши.
Пронзительно, нечеловечно.
Но так волнительно беспечно
Сбежать из сизого удушья.
 
 
Куда? Зачем? Не знаю точно.
Но верю – надо! Выше, дальше.
В неведенье как жили раньше?
Ненужности решали срочно.
 
 
Вперёд, вперёд! Зову негромко
Губами, все в крови, кусая.
Бегу, нырну, тону, босая,
В росу предутреннюю звонко.
 

 
Любовь, похожая на море,
Сдержать не может свой напор.
Бежит волна, с волною споря
И бедам всем наперекор.
 
 
Там ветер чувств с луной играет
И море звёзд с собой зовёт.
Там страсть все силы собирает,
На счастья парусах плывёт.
 
 
Войдёт в права закон древнейший
Под песню чаек над волной.
Ночную темь и холод злейший
Сердец двоих растопит зной.
 
 
И пена брызг, как дождь, летящих
Окрасит берег в белый цвет.
На берегу влюблённых спящих
Укроет золотом рассвет.
 

 
Ангел с неба пух от крыльев
Отряхает зимним днём,
Кружит вальсом белых перьев,
Очаровываясь в нём.
 
 
Белый танец лёгким шёлком
Заструится ветерком,
Мягкой ватой тихим ёлкам
Спрячет лапы шатерком,
 
 
На рябине краснокудрой,
Не меняя танца ход,
Кроет сахарною пудрой
Алых ягод хоровод.
 
 
Смотрит в небо взглядом нежным —
Рук полёт как крыльев взмах —
На перине белоснежной
Ангел в тонущих снегах.
 
 
И смеётся ангел с неба,
В облаках танцуя так,
Волю крыльям давши смело
Сыпать пухом белым в такт.
 

 
Что в жизни с любовью сравниться может?
В жестоком сраженье пусть бог нам поможет.
Сердца разорвутся пусть в огненной пасти
Так дико бушующей злобою страсти.
Пусть пепел развеется в поле безлюдном,
Воскреснет цветами в сиянии чудном;
И их не опишешь земными словами,
В пустых разговорах избитыми нами.
До них не дотянутся жадные руки
Сердец ледяных, что вянут от скуки.
Лишь тот растворится в пучине блаженства,
В безумстве любви кто найдёт совершенство.
 

 
Благослови меня, о Боже,
В моих исканиях земных
И в счастии, и в горе тоже
Под песни ангелов немых;
 
 
Благослови меня на веру,
Надежду и любовь людей,
Не преступив прощенья меру
Моих безжалостных судей;
 
 
Наполни сердце добрым светом,
Чтоб не жалеть его другим,
Чтоб людям мне помочь советом
В согласье с ангелом моим.
 

ой, Ася

Юная поэтесса и писательница. Родилась в городе Ярославле 13 февраля 1994 года.

Пишет стихи с 14 лет, придерживаясь простой формулы: интеллект, плюс дерзость, плюс исключительно прожитые чувства.

На данный момент Ася изучает сценарное искусство. Планирует дожить минимум до ста пятидесяти лет и получить кинопремию «Оскар» за лучший оригинальный сценарий.

Кредо: «Раз уж ты здесь, возьми от этого максимум».

 
Плечи, пальто, что я ищу под ним?
Это всё то, что когда-то было твоим.
Нос в воротник, снова пахнет зимой,
 
 
Той – одной на двоих, пережитой с тобой.
 
 
Мне с этим жить, похоже, как и тебе.
Ночь нацарапает линии на хребте.
Спи. Только крепко, чтоб не услышать звон,
Я, никотин, виски сменяет ром.
Перечеркну март, а за ним апрель,
В мае буду ждать лета, станет теплей.
Там поезда ходят часто и корабли,
Волны гладят причалы лишь по любви.
Знаешь, это вообще не как у людей,
Нам бы сделать друг другу что побольней,
Чтобы до мяса, в клочья и на разрыв,
Если чувствуешь боль, значит, ты жив.
Что же тебе до меня – знает Господь,
Я к нему в гости: чаша, и кровь, и плоть.
Пересеку города, небеса, миры.
Шишки и лбы, коленки, стёрты ковры.
Не помогает ни Библия, ни Коран.
Рай для невинных, я попадаю в бан.
Буду скучать. По нам. Не по тебе.
Да, это ложь. Мне за неё терпеть.
Я без оглядки или с разбегу в ноль,
Ты так развозишь, хлеще, чем алкоголь.
Виски сменяет что-то с глубоким дном,
Переложу трезвые дни на потом,
Просто от них пахнет сильнее зимой.
 
 
Той – одной на двоих, пережитой с тобой.
 
 
Чёрт, кончился март. Здравствуй, апрель.
Я никому, и ты мне тоже не верь,
Не просыпайся, если услышишь звон.
То пережили и это переживём.
 

 
У меня арбузные косточки и луна,
Ломтик летней свободы в бутылке на самом дне.
Я хотела совсем немного побыть одна,
Но ты так привыкаешь сдаваться по осени мне.
 
 
Я просила тебя уходить, как уходят вон,
То есть наверняка, это то же, что насовсем.
Я просила тебя не высматривать мой балкон
На восьмом, это к первому прибавляя семь.
 
 
У меня под окном пахнет свежестью и водой,
Так дождливый сентябрь расстилает себе постель.
Я вообще никогда не легла бы в одну с тобой,
Чтобы возле твоих берегов не осесть на мель.
 
 
И с чего ты решил, что, снимая с меня бельё,
Признавая прекрасное зрелище в худобе,
Я поверю в бредовое «ты для меня всерьёз»,
Если я до сих пор еду зайцем в твоей судьбе?!
 
 
Лучше брошусь под лёд под кнутом молодого мерло,
Если так протяну ещё месяца три до зимы.
Это из-за тебя где-то там, в глубине, заскребло
И голодные звери во мне поджимают хвосты.
 
 
Или гонят с порога, чтоб сделать больнее назло,
Пока снова не сдохли от горя немые цветы.
Пусть я буду гореть вместо тысячи наших мостов,
Ты меня, уходя, обязательно подожги.
 

 
Уедем? Туда, где мы сольёмся с толпой
Таких же малоизвестных, сбежавших зачем-то.
Я стану твоею вечно цветущей весной,
А ты – вызывающим жажду пламенным летом.
 
 
Нам будет так хорошо валяться в траве,
Прокладывать путь заблудившимся божьим коровкам,
Кормить беспризорную стаю седых голубей,
Порой разрешая шугать их нашим кроссовкам.
 
 
Уедем? Потратим всё до последних монет.
Не хватит – придётся удрать от тела таксиста.
«Простите, мы просто хотели успеть на рассвет.
Вы нас не ищите. Мы дети, бродяги, туристы».
 
 
Я кольца пущу между губ со вкусом халвы,
А ты так залипнешь на мне, словно я приложение.
Прошепчешь тихонько: «Я рад, что уехали мы,
За несколько лет это стало лучшим решением».
 
 
И в локоны сунешь сорванный с клумбы бутон,
Красивей придумать нельзя на Земле украшения.
А я смастерю из крышки пивной медальон,
В знак вечной любви заставив повесить на шею.
 
 
Нам будет так хорошо смеяться, чудить.
Уедем? И, может, обратно билет брать не будем.
Наш дом в любом месте, где будешь ждать меня ты,
И нам не нужны ещё какие-то люди.
 

 
Наступит лето на грабли. Мы точно наступим.
Хочу похвастать рассвету, тебя показав.
Нас вместе видела ночь, но не видело утро,
И сон почти что сошёл за туманную явь.
 
 
Я буду там, где врезаются палубы в море,
Верхом на гребне смертельно опасной волны.
Найди меня среди бурь, пребывая в дозоре
На маяке у обрыва бездонной любви.
 
 
Сойду на берег босыми, как летнее утро
Ступает солнца лучами по мёрзлой земле.
На нашей улице тихо, почти что безлюдно
И только грабли надеются на дефиле.
 
 
Я разбегусь и навстречу кинусь в объятия,
Лбом расшибая один за одним черенки,
Пока на нём не застынет приличная вмятина,
Пока не станем, как прежде, предельно близки.
 
 
На мне затянутся швы, как на драной собаке,
И я опять ускоряюсь по взмаху кости.
Будь так любезен, поддайся своей жадной тяге ・
На наши грабли вместе со мной наступи.
 

 
Лагает ритм неопытной души,
В тревожной молодости не найти покоя.
Продам её на чёрном рынке за гроши,
Да кому нýжно столько геморроя?!
Поддамся дьяволу, проспорю свои дни,
Как будто бы они чего-то стоят!
Возьму чужие, выдам за свои,
Притворство ・ дело возрастное.
 
 
Недавно были желторотыми детьми,
А стали кем? Сейчас я вас расстрою…
Мы стали теми неприятными людьми,
Чьё воспитание заляпало спиртное.
Чьи недостатки и ошибки на пути
Не понимали, осуждали сразу втрое.
Да и не знали мы, что ближе к тридцати
Понадобится сердце запасное.
 
 
И если я среди отъявленных кутил,
Что прожигают свою молодость в запое,
Мой пьяный бред не стóит ваших сил,
Как вы не стóите душевной паранойи.
 

 
Я хотела бы стать облаками —
Молчаливым блюстителем роя
Шевелящихся тел под ногами,
От низов до верховного слоя.
 
 
Я хотела бы быть океаном,
Дожидаться изнеможённых,
Без разбора толпу обнимая.
Очаровывать заворожённых.
 
 
Будь я ветром, тем, что вдыхают,
Свежим веяньем в час суеты,
Остужала бы тех, кто пылает,
Подгоняя отставших в пути.
 
 
Я вообще бы не затухала
Ради тех, кому нужен очаг.
На макушке свечи устояла б,
Согревая заблудших бродяг.
 
 
Постелилась бы твёрдой опорой,
Если б имя мне было Земля.
Удержала бы стены, заборы,
За которыми чья-то семья.
 
 
Мне хотелось бы быть чем-то вечным,
Но я больше похожа на снег…
Моё имя хранит бесконечность.
Бесконечность и есть человек.
 

 
Ослепшие улицы – мой тихий приют.
Безглазые фары гнутся к асфальту.
И без перевода мой текст не поймут.
Досадно.
 
 
Живое внутри тычет прямо в гортань,
Дыхание льётся ручкой в блокноте.
Себя отдаю на суд обезьян,
Берёте?
 
 
Стихами трухлявыми выложен пол,
Разодрано сердце до пятен снаружи.
Мой дом – стопка книг и письменный стол —
Ловушка,
 
 
Кормушка для психов с пробитым ребром,
Приятная трапеза для прокажённых:
Салам, Намасте, Ни хау, Шалом
Прохожим.
 
 
Я с вами, и, может, застынет вовек
Мой труд, мой приют, мой карточный домик.
И слово моё залетит в саундтрек.
Посмотрим.