Текст книги "Актуальные проблемы философии науки. Учебное пособие"

Объективность – центральная проблема в социогуманитарном познании. Субъективные элементы социально-исторического порядка являются неотъемлемой составной частью гуманитарного познания, входят в саму ткань гуманитарно-научных исследований, поскольку гуманитарное познание по своей сути является принципиально незамкнутым, открытым по отношению к социально-культурным воздействиям. Эта социально-культурная обусловленность в сочетании с идеей исторической изменчивости социально-культурных факторов, строго говоря, гасит любую надежду на достижение «окончательной» обоснованности в рамках гуманитарного познания. Именно эта особенность внесла сомнение в состоятельность гуманитарного знания, что, в свою очередь, спровоцировало споры вокруг всей фундаменталистской парадигмы классического научного идеала. Достаточно сказать, что существуют различные концепции, которые анализируют тенденции антифундаментализации (К. Поппер, Л. Витгенштейн, И. Лакатос, Г. Альберт, Х. Шпиннер), плюрализации (П. Фейерабенд, Дж. Ритцер, Т. Херрман, Р. Дж. Джонстон), экстернализации (Ю. Хабермас), «финализации науки» (штарнбергская группа – Г. Беме, В. Деле, Р. Холвелд, В. Шэфер). Общим для всех этих концепций являются поиски стандарта научности, в котором были бы интегрированы как объективные закономерности, так и социальные цели и потребности. При рассмотрении вопроса о социально-культурной обусловленности науки учитываются по крайней мере три аспекта: актуальное исследовательское поведение ученых; эпистемологические стандарты оценки результатов научно-исследовательской деятельности; содержание научных утверждений, гипотез, теорий и т. д. [11].

Этика ученого и ответственность. Но каким бы ни был стандарт научного идеала, выбор остается за человеком (интерпретатором, исследователем, ученым): от его личных качеств – порядочности, честности – зависит, будет ли он придерживаться основоположений классического научного идеала (истинность познавательных результатов, фундаментальное обоснование научного знания). На это указывал Т. Кун в своей теории о парадигмах. Впоследствии современные исследователи обвинили его в излишней психологизации научного творчества. Понятно, что движущими силами науки являются не только личные качества ученого, т. е. субъективный фактор, как утверждал в свое время Т. Кун. Это система когнитивных (методология, новейшие открытия и многолетние исследования фундаментальных научных проблем, научно-технический прогресс и т. п.), внешних факторов (социокультурная среда, целенаправленность политики государства в отношении науки и др.) Но личные качества ученого, в частности его ответственность за результаты познания, определяют познавательную ситуацию на современном этапе.

Суть дела в том, что истина в гуманитарном познании – это не только установление адекватных описаний действительности, но и соответствие конкретным целям социальной деятельности, возможностям ее реализации. Поэтому в логико-гносеологическом плане она предстает как единство фактов, оценки и нормативного предписания. При рассмотрении проблем, связанных с «человеческим фактором», нельзя ограничиваться чисто констатирующей позицией, как это можно делать, рассматривая объектную реальность, в конечном счете приходится принимать определенные решения, т. е. переходить на позиции проектно-конструктивного практического сознания, на которые не могут не влиять существенным образом ценностные, в частности этические представления. Как указывает В. С. Степин, при изучении «человекоразмерных» объектов поиск истины оказывается связанным с определением стратегии и возможных направлений преобразования такого объекта, что непосредственно затрагивает гуманистические ценности. Иными словами, надо достраивать человекоразмерную проблемную ситуацию, опираясь на ценностные представления. В качестве примера можно привести ситуации с человеческим клонированием, извлечением стволовых клеток из человеческого эмбриона и т. д. Конечно, рациональное поведение в подобной ситуации предполагает по возможности объективное исследование «рамочных условий» проблемной ситуации, возможных последствий, различных выходов из нее и так далее, но все это представляет собой необходимое, но не достаточное условие для выработки окончательной позиции. Иначе говоря, мы конструируем человекоразмерную реальность в соответствии с нашими, по существу ценностными представлениями о человеке («каким он должен быть»), а не просто воспроизводим в познавательной модели объективно существующее положение дел, т. е. акцентируется внимание на активности субъекта.

В современной науке не игнорируется иррациональность человека, его духовный мир, его исключительность. Человек воспринимается как активный участник природных, исторических, социокультурных процессов, в то время как ортодоксальный марксизм лишил человека свободы выбора и целостности, сводя его сущность к совокупности общественных отношений. В связи с этим основные усилия исследователей были направлены не на познание человека и его мира, а на познание и интерпретацию объективных законов. Прав В. Е. Кемеров [13], что последовательное рассмотрение знания в связях социального бытия неизбежно приводит к вопросу «кто?»; т. е. сегодня в фокусе не вопрос о том, что знание отражает, а вопрос, кто знание создает и воспроизводит, кто его использует, как и для чего, иными словами формируется вопрос о субъектности, ктойности знания, причем в этом контексте он ставится совершенно иначе, нежели в классической эпистемологии. Мы можем добавить: и иначе, чем в неклассической. Включение субъективного бытия в картину объективной реальности – черта неклассического стиля мышления.

Характерной особенностью современного постнеклассического взгляда на место человека в познавательной ситуации выступает четкое признание органической необходимости риска принятия им решений, связанной с этим ответственности. Этот факт, явившийся существенным моментом становления современных представлений о науке, обусловил отказ от образа некоего универсального монологического теоретического разума. Напомним, что именно в этом стремлении застраховать себя от риска и ответственности, переложить последнюю на авторитет заданных норм и критериев, уклониться от «поступка» усматривал в свое время основной порок «теоретизма» М. М. Бахтин [3]. С этой точкой зрения перекликается точка зрения В. С. Швырева [27], который отказ от идеи единого трансцендентального сознания, признание необходимости сосуществования различных взаимодействующих познавательных позиций, которые нельзя приводить к некоему общему монологистскому знаменателю, рассматривает как существенный сдвиг в понимании человеческого субъективного фактора в современном образе науки.

Плюрализм истин в социогуманитарном познании. Процесс достижения истины, в особенности в постнеклассическом социогуманитарном познании, предполагает сопоставление и соревнование идей, научных дискуссий, анализ соотношения идеологических и научно-теоретических форм отражения социальной реальности, выяснение социально-практических и мировоззренческих предпосылок теоретических построений. Из относительности истины, исходящей из тезиса о социокультурной детерминации и о ее ценностной нагруженности, который усиленно подчеркивается в современной философии науки, следует плюрализм мнений, суждений и т. п. Не случайно один из создателей квантовой механики М. Борн писал: «Я убежден, что такие идеи, как абсолютная “определенность, абсолютная точность, конечная и неизменная истина и тому подобное, являются призраками, которые должны быть изгнаны из науки… ибо вера в то, что существует только одна истина и что кто-то обладает ею, представляется мне корнем всех бедствий человечества”» [4; с. 125]. Решительную борьбу с монизмом истины Борн считал важной задачей науки. И. Лакатос, развивая теорию исследовательских программ, считал, что ученый не должен соглашаться с тем, что исследовательская программа превращается в некое воплощение научной строгости, претендующая на роль всезнающего арбитра, определяющего, что можно, что нельзя считать доказательством. «На такой позиции стоит Кун: то, что он называет нормальной наукой, на самом деле – исследовательская программа, захватившая монополию», – добавлял он [15].

Истина не столько открывается, сколько создается в процессе социальной коммуникации. Субъекты научно-познавательной деятельности оказываются организованными в научном сообществе, объединяемые принятием определенных идейно-концептуальных позиций, что позволяет говорить о «коллективных субъектах» научного познания как известных социальных единицах. Нам близка точка зрения В. С. Степина [23], считающего, что знание выступает в качестве элемента социального процесса, оно не только отражение и переживание людьми их бытия, но и форма их воли и побуждения, взаимодействия и самоидентификации. Следовательно, научно-познавательная деятельность, которая выступает как четко выраженная социальная деятельность, реализуется в определенной системе дифференцированных социальных отношений. Отход от теоретического монологизма в интерпретации рационального познания приводит к рассмотрению научного познания как гетерогенного образования, пространства взаимодействия различных идейно-концептуальных позиций, парадигм, исследовательских программ и так далее, которые вступают в достаточно сложные отношения взаимной полемики, конкуренции, что не исключает, однако, определенной точки сопряжения этих позиций. Таким образом, налицо наличие плюральности различных интерпретационно-моделирующих схем, своеобразие которых задается лежащими в их основе содержательно-онтологическими предпосылками (понятия исходных принципов «научных картин мира» в отечественной философии, «твердых ядер исследовательских программ» И. Лакатоса, «метафизических компонентов парадигм» Т. Куна). Следовательно, плюрализм – еще одна особенность социогуманитарного познания в постнеклассический период развития науки.

Этот факт признается сегодня всеми исследователями, что нашло отражение в тематике заседания «круглого стола» 22 апреля 2005 г.: «Релятивистские умонастроения, ныне у нас популярные (впрочем, популярные не только у нас), в принципе исключают абсолютизацию чего бы то ни было» (Б. И. Пружинин). В сфере социогуманитарного познания в ситуации плюрализма мнений, точек зрения, видений картин реальности уже упоминавшийся принцип ответственности обретает особую этико-онтологическую роль. Он становится своего рода коммуникативным метапринципом, не только регулирующим познавательные стратегии коллективного субъекта постнеклассической науки, но и в некотором смысле обеспечивающим его единство (или целостность) в качестве такового. Несмотря на расхождения в употреблении термина «коммуникация» (например, А. В. Карпов [10] называет социальным коммуникантом социально-культурное движение, независимое от научного сообщества, которое создает нормы, ценности идеалы в данном временном или локальном интервале), коммуникационный аспект скрыто или явно присутствует практически в любых текстах гуманитарного профиля: философских, социально-психологических, филологических, искусствоведческих, культурологических, литературно-художественных и других Коммуникативным разумом К. Поппер [19] назвал мыслительную деятельность в ситуации плюрализма мнений. Особенностью коммуникативного разума является, по его мнению, расширение знания в русле рациональной критической дискуссии, диалога. Расширение сознания происходит за счет приобретения знания, рожденного в коммуникативном опыте, куда входят: экстралингвистические знания, житейский опыт носителей языка, случайные наблюдения, впечатления, личный интерес при внимательном и уважительном отношении к партнеру по диалогу, плюрализм мнений и множественность представлений о мире, эмоции, утилитарные оценки и тому подобные «посредники», которые заполняют пространство между познающим и предметом познания. В ситуации плюрализма мнений, познавательных установок, точек зрения в постнеклассической науке в процессе коммуникации актуализируется «этика толерантности», предполагающая стремление достичь взаимного понимания и согласования разнородных интересов и точек зрения без применения давления, методами диалога, убеждения, разъяснения. Созвучна с ней разработанная Ю. Хабермасом концепция «коммуникативной рациональности», в основе которой лежит убеждение об объединяющей, вырабатывающей консенсус силе дискурса, в процессе которого преодолеваются разногласия в пользу рационально мотивированного согласия.

Относительность истины в социогуманитарном познании. Озвученные особенности социогуманитарного познания в постнеклассический период, а именно – отказ от теоретического монологизма, плюрализм мнений в процессе социальной коммуникации, признание многомерности и сложности мира, внесли изменения в гносеологические категории «понимание», «объективность / субъективность», «истина / ложь» и других, придавая им новые смыслы. Оппозиция «объективность / субъективность» тесно связана с верификацией истины в социогуманитарном познании. Проблема поиска истины не нова. Но в ситуации плюрализма мнений и многомерности мира она приобрела новое звучание. Сам термин «плюрализм» исключает какой-либо догматизм в определении критериев истины, в то же время смысл понятия «истина» требует доказательности «неложности» суждения. Как существует истина в условиях, когда есть по крайней мере две противоречащие друг другу точки зрения, имеющие достаточные основания? Возможен ли момент объективной истины в процессе постижения людьми социальной реальности? Или у каждого субъекта своя истина, индивидуальная? И как может существовать «плюрализм истин»? Из признания онтологии плюрализма (мир многомерен) следует утверждение о равноправности разных точек зрения даже в рамках одного определенного историко-культурного интервала. Поскольку любое событие, явление, любая сфера действительности имеет много сторон, граней, аспектов, то и в познании мы можем подойти к предмету исследования, взяв его в том или ином аспекте в зависимости от выбора позиции наблюдателя. Стереоскопия видения объекта в различных проекциях объясняет относительность истины к позиции субъекта и множественность истин.

Проблема понимания как метода по достижению истины. Относительность истины в социогуманитарном познании в ситуации плюрализма мнений, точек зрения актуализирует проблему понимания. «Всякое понимание, – пишет Э. Корет, – это стремление постичь истину» [1; 151]. Согласимся с этим мнением. Различные точки зрения, возникающие в процессе общения, создают плюрализм мнений, точек зрения, иногда противоречивых. Вследствие этого требуется обоснование истинности знания и его методологического обеспечения. Цель понимания в постнеклассической науке – нахождение точки соприкосновения, пересечения в ситуации плюрализма мнений. В связи с этим возникает множество вопросов: насколько точное и полное понимание может быть достигнуто, возможно ли настолько глубоко проникнуть во внутренний мир другого человека, чтобы оно было абсолютным и благодаря чему оно вообще возможно. В современной науке используются различные методики в постижении смысла: герменевтический круг, вопросно-ответный, контекстный методы, специальные логические средства, семиотические и психологические приемы. Но, несмотря на множество приемов и методик, знание в гуманитарном познании будет приблизительным, гипотетичным. Например, даже при использовании вопросно-ответного метода в реальной беседе с испытуемым все элементы беседы, включая вопросы исследователя и ответы испытуемого проходят через призму сознания исследователя, поэтому, несмотря на бесконечное множество уточняющих вопросов, знание будет приблизительным, так как испытуемый не всегда желает прояснять свои поступки или слова, а чаще не в состоянии это сделать. Все, на что мы можем претендовать, кроме наблюдения за внешними проявлениями его деятельности, лишь выяснить, что он думает по поводу своих мыслей, слов, поступков. Но любое имплицированное знание нуждается в экспликации ученого или философа. В этом смысле любое исследование чужой концепции есть герменевтический акт.

Таким образом, любое знание релятивно. Здесь мы не оригинальны и согласны со всеми исследователями в области понимания. Но гипотетичность знания – это не побег от эпистемологических трудностей, а элементарная познавательная деятельность, предохраняющая от догматизма и позволяющая быть мобильным в изменяющихся эпистемологических обстоятельствах. Таким образом, в гуманитарном познании, где приходится иметь дело со «смыслом», «содержанием», «мыслью», «понятием», «картиной мира», «пониманием», «мнением», «точкой зрения», «суждением», «высказыванием» и т. д., знание может быть скорее всего только гипотезой, приблизительным объяснением, «видением»: мыслить о смыслах и исследовать смыслы при помощи смыслов же. Невозможно раскрыть полностью интенциональный смысл событий, явлений (текста), наделенных сознанием, в силу субъективных и объективных факторов. Этот факт ориентирует исследователей на поиск методов, обеспечивающих точность, объективность естественных наук и рефлексивность социогуманитарных.

Резюмируя, можно отметить, что особенности социогуманитарного познания в постнеклассической науке социокультурно обусловлены и выражаются в следующих его характеристиках: синергетическое представление о социуме как открытой, саморазвивающейся системе; представление о человеке как творце социальной реальности; относительность гносеологических категорий к позиции наблюдателя, сопряженной с гуманистическими ценностями, что обусловливает гипотетичность знания, снижение объективистских критериев знания, конвенциональный и конструктивистский характер истины. Поиск истины в процессе социальной коммуникации способствует гетерогенности познавательной ситуации (плюрализм мнений, идейно-концептуальных позиций и т. п.). Поиск логико-методологических средств, отвечающих вызову времени, находит свое выражение в трансдисциплинарности и междисциплинарности в методологической области.

Библиография

1. Koreth E. Grundlagen der Hermeneutik. – Freiburg; Basel; Wien, 1969. – 166 s.

2. Афанасьев Ю. А. Западная рационалистическая традиция. Понятие «гуманитарность» [Электронный ресурс]. – Русская университетская традиция, 1999. – URL: http://www.yuri-afanasiev.ru/articles/books_1999_11.htm

3. Бахтин М. М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники: ежегодник 1984–1985 / отв. ред. И. Т. Фролов. – М.: Наука, 1986. – С. 80–160.

4. Борн М. Моя жизнь и взгляды / пер. с англ. М. Арского и М. Белоконя. – М.: Прогресс, 1973. – 176 с.

5. Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Избранные произведения: пер. с нем. / М. И. Левина и др.; общ. ред. П. П. Гайденко. – М.: Прогресс, 1990. – 804 с.

6. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Введение в феноменологическую философию: пер. с нем. – СПб.: Фонд Университет: Владимир Даль, 2004. – 398 с.

7. Дюркгейм Э. Социология: ее предмет, метод, предназначение: сб.: пер. с фр. / сост., послесл. и прим. А. Ф. Тофмана. – М.: Канон, 1991. – 352 с.

8. Ершова-Бабенко И. В. Этап развития? Век бифуркации [Элек тронный ресурс] // Синергетика-история, современность, теория, метод, наука. – URL: http://evrika.tsi.lv/index.php?name=texts&file=show&f=327

9. Каган М. С., Эткинд А. М. Индивидуальность как объективная и субъективная реальность // Вопросы психологии. – 1989. – № 4. – С. 5–15.

10. Карпов А. В. Категория «социально-культурное движение» в исторической культурологи // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана: мат-лы междунар. науч. конф. 18 мая 2001 г., Санкт-Петербург. Сер. Symposium. – СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского философского общества, 2001. – Вып. 12. – C. 51–53.

11. Кезин А. В. Наука в зеркале философии: вi помощь лектору. – М.: Знание, 1990. – 43 с.

12. Келле В. Ж. Точное и неточное в социально-гуманитарном знании // Философия науки. – М.: ИФ РАН, 1998. – Вып. 4. – С. 154–162.

13. Кемеров В. Е. Социальное и гуманитарное [Электронный ресурс] // Социемы. – 2002. – № 8. – URL: http://www2.usu.rU/philosophy/socphil/rus/texts/sociemy/8/kemerov.html

14. Круглова Н. В. Проблема толерантности сквозь призму междисциплинарного подхода // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана: мат-лы междунар. науч. конф. 18 мая 2001 г., Санкт-Петербург. Сер. Symposium. – СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского философского общества, 2001. – Вып. 12. – C. 78–80.

15. Лакатос И. Бор: исследовательская программа, прогрессирующая на противоречивых основаниях [Электронный ресурс]. – URL: http://www.philosophy.rU/library/lakat/01/3.htmI

16. Лекторский В. А. Деятельностный подход: кризис или возрождение? // Наука глазами гуманитария / отв. ред. В. А. Лекторский. – М.: Прогресс-Традиция, 2005. – С. 327–344.

17. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / пер. с фр. Н. А. Шмытко. – М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алтейя, 1998. – 160 с.

18. Орнатская Л. А. Науки о природе и науки о культуре: попытки синтеза (В. Зомбарт, М. Вебер, А. Вебер) // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана: мат-лы междунар. науч. конф. 18 мая 2001 г. Санкт-Петербург. Сер. Symposium. – СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. – Вып. 12. – C. 92–98.

19. Поппер К. Что такое диалектика? // Вопросы философии. – 1995. – № 1. – С. 118–138.

20. Селиванов В. В. Кризис методологий в гуманитарных науках // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века: мат-лы междунар. науч. конф. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана. 18 мая 2001 г. Санкт-Петербург. Сер. Symposium. – СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. – Вып. 12. – C. 127–129.

21. Синергетика: перспективы, проблемы, трудности: мат-лы круглого стола // Вопросы философии. – 2006. – № 9. – С. 3–33.

22. Смирнова Н. М. Социальная теория и реальность: когнитивные проекты современности [Электронный ресурс] // Социемы. – 2001. – № 7. – URL: http://www2.usu.rU/philosophy/socphil/rus/texts/sociemy/7/smirnova.htm

23. Степин B. C. Философская антропология и философия науки. – М.: Высшая школа, 1992. – 188 с.

24. Философия и интеграция современного социально-гуманитарного знания: мат-лы круглого стола // Вопросы философии. – 2004. – № 7. – С. 3–39.

25. Фуко М. Что такое просвещение [Электронный ресурс] / пер. выполнен по изданию Foucault Michel. Dits et ecrits. 1954–1988. – Paris: Gallimard, 1994. – V. 4. – Р. 562–578. – URL: [email protected]

26. Халтурин Ю. Л. Структура исторического знания по Н. И. Карееву [Электронный ресурс] // Рукописный журнал общества ревнителей русской философии София. – 2003. – Вып. 6. – URL: http://virlib.eunnet.net/sofia/06

27. Швырев B. C. Знание и мироотношение // Философия науки / отв. ред. В. А. Смирнов. – М.: ИФ РАН, 1995. – Вып. 1. Проблемы рациональности. – С. 163–185.

28. Шор Ю. М. К характеристике поля гуманитарного знания // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана: мат-лы междунар. науч. конф. 18 мая 2001 г. Сер. Symposium. – СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. – Вып. 12. – C. 170–172.

29. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль: тексты / сост. Е. И. Кравченко; под общ. ред. В. И. Добренькова. – М.: Международный университет бизнеса и управления, 1996. – 556 с.