Текст книги "След в ущелье Тимбэл"

Макс Брэнд
След в ущелье Тимбэл

Глава 1
Сигнал смерти

По всей длине задней веранды игорного дома «Палас» во тьме светились огоньки от трубок и вспыхивали святящиеся точки цигарок.

Уолтер Дэвон с удовольствием смотрел на эти дрожащие огоньки. Обитатели здешних пустынных мест привыкли наслаждаться курением в темноте, как охотники и трапперы, чей отдых приходит лишь с наступлением ночи, или ковбои, согревающие таким образом в зимнюю пору свои носы.

Конечно, он знал, что в городке Уэст-Лондон нет никакой охоты, если не считать охоту за золотом, и никто никого не выслеживает, кроме зеленых новичков и вообще дураков, у которых то и дело безнаказанно крали лошадей. Тем не менее это были люди пустыни, люди гор.

Там, внутри, собрались люди другого сорта – они толпились вокруг игорных столов или стояли вдоль бара, временами пол террасы дрожал от их криков. Но на самой террасе это никак не влияло на тон спокойных, сдержанных разговоров, которые велись тихо, вполголоса, будто собеседники поверяли друг другу какие-то секреты.

То и дело один из курильщиков бросал цигарку и входил внутрь, и когда открывалась дверь, становился слышен монотонный голос крупье.

Уолтер Дэвон послушал его, потом с удовлетворением вздохнул, ощущая запах самых разных Табаков и чистой свежести сосен. Он не спешил приступать к работе на зеленом сукне игорного стола, так как не решил, какую игру ему выбрать на эту ночь, хотел дать рукам отдохнуть.

Уолтер праздно и даже с некоторым удовольствием наблюдал за вспышками цигарок, позволявшими ему видеть то чьи-то усы, то носы – молодые или истонченные и искривленные временем, и думал, о чем ему может рассказать пара глаз, когда свет от огонька выхватывает их из ночи.

Огоньки перемещались: трубки передвигались медленно, а цигарки быстро дергались вверх-вниз, когда курильщики жестикулировали. И вдруг, совершенно случайно обратив внимание на дальний конец веранды, Дэвон увидел, – или ему показалось, что увидел – будто кто-то подает горящей цигаркой сигнал: сочетание из точек и тире сложилось в вопросительный знак!

Уолтер усмехнулся такому совпадению, в результате которого невольно получился какой-то смысл, но продолжал сонно смотреть на дальнего курильщика, пока вдруг совершенно отчетливо не увидел, что светящийся кончик цигарки изобразил азбукой Морзе слово «четыре»!

Один раз это могло получиться случайно, но во второй раз – нет. Дэвон понял, что тот курильщик сигналит через всю длину веранды какому-то другому человеку. И показалось странным, что общаться ему необходимо таким образом, когда за десять шагов можно пересечь всю веранду!

Дэвон встал со стула и, подойдя к перилам, глянул на крутые склоны ущелья, покрытые зубчатыми тенями сосен. На дне ущелья в серебряном зеркале воды отражались звезды. Прямо напротив «Паласа» величественно вздымалась к небу гора Тимбэл.

– Вроде бы смотришь с площадки обозрения, правда? – сказал человек, остановившийся рядом.

Уолтер согласился, что да, это так, и при этом чуть повернулся к говорящему. В такой позиции ему не стало видно курильщика, подававшего сигналы. Но тут же в другом конце веранды он заметил тусклый свет от трубки, который, мигая точками и тире, передавал тот же самый вопросительный знак!

У Дэвона сжалось сердце. Были времена, когда он говорил себе, что скитается по свету в поисках удачи, какой бы она ни была – война, карты, счастливая женитьба, но в душе всегда знал, что больше всего жаждет возбуждающего чувства приключений.

За тридцать с лишним лет своей жизни он вырос и закалился на многих работах, однако в его руки так и не попадало золото, если не считать скопившихся нескольких тысяч долларов, которые позволяли ему чувствовать себя свободно при игре в покер с любыми ставками. И хотя Уолтер так и не выиграл много денег, с картами в руках он всегда ощущал электрическую искру в мозгах. Вот как и теперь, когда увидел эту маленькую тайну на веранде «Паласа».

Наверное, было не совсем безопасно следить за людьми, обменивающимися сигналами, но, наблюдая за ними, Дэвон не был склонен придавать особое значение их странному молчаливому разговору. Удивительно, что эти люди даже не пытались оставить свои стулья и поговорить друг с другом! Должно быть, за ними неотступно следили, поэтому они и пользовались своим кодом, чтобы наблюдающие не могли ничего понять.

О чем идет речь, кто они такие и у кого под наблюдением? Наверное, это были не очень важные вопросы и они мало касались Уолтера Дэвона, но раскрытие секрета доставило бы ему удовольствие.

Тем временем он сумел придумать, как ему видеть первого и второго сигнальщика одновременно.

Для этого пришлось воспользоваться небольшим карманным зеркальцем, уместив его на ладони. Сигналы Номера Один он теперь наблюдал в маленьком зеркальце, а к Номеру Два был обращен лицом, продолжая разговаривать с мужчиной, стоящим у перил.

– Действительно, как на площадке обозрения, – согласился Уолтер, – только вот горы не смыкаются позади нас.

– Они никогда не сомкнутся, – ответил незнакомец. – Скорее расступятся из-за того, что на склонах старого Тимбэла все время роют, промывают песок и без конца взрывают.

В зеркальце Дэвон прочитал сигнал: «Только в одну сторону!»

Никакого ответного движения горящей трубки не последовало, и тогда он сказал:

– Когда я в последний раз был здесь, все было не так.

– Вы знаете, как здесь было в прежние времена?

– Да.

– Я тоже. Двадцать лет назад я повернул мула и подъехал к горе Тимбэл. У нее тогда еще не было названия. И спустился к реке, тоже безымянной.

– Если уж мы заговорили о названиях, то не знаете, случайно, как этот городок получил его?

– Да вроде слышал одну историю, – произнес мужчина низким, тихим голосом, так, что Дэвон едва мог его расслышать. – Десять лет назад сюда заявился старик Лэс Берчард…

– А я был здесь пятнадцать лет назад.

– Ну вот, Берчард прибыл на фургоне, запряженном восемью мулами. Он направлялся в Фарралоун, а в этой долине решил немного передохнуть. У него с собой была бочка белой отравы. Берчард собирался после приезда в Фарралоун добавить в нее дубильной коры, сока чернослива и назвать это пойло виски. Но тут решил сам его попробовать, проверить, не испортилось ли в пути.

В общем, попробовал, и у него появилось что-то вроде сомнения. Попробовал еще и все-таки не был абсолютно уверен. Словом, не переставал прикладываться, пока его фургон не доехал до этого самого места. А к тому моменту он так надегустировался, что ничего не видел и съехал правым передним колесом с крутого обрыва. Фургон чуть не перевернулся, а колесо разбилось о скалу вдребезги. Тогда Берчард сел и осмотрелся. Конечно, часть поклажи он мог бы навьючить на мулов. Но у него не было вьючных седел. И тут Лэс сказал себе, что если он не может попасть в город, то пусть город сам придет к нему.

Рассказчик замолчал, чуть причмокнув, а в это время Номер Два зажег спичку, чтобы разжечь трубку. Дэвон ясно разглядел молодое, красивое лицо, с выдающейся квадратной челюстью, которой позавидовал бы любой боец. Ему понравилось это лицо, и он постарался запомнить его, разглядев одну черту за другой.

Есть множество способов рассматривать лицо человека: наихудший из них – это видеть его целиком, а наилучший – по деталям, таким, которые не могут изменяться из-за появления шрамов и морщин, или какого-то выражения, или потому что выросла борода. Например, нос меняется очень мало. Еще есть угол между переносицей и лбом, высота и ширина скул, уши… В нужный момент память воспроизводит их с фотографической точностью!

Все это Дэвон умел делать. Наконец он убедился, что теперь сможет узнать этого человека через сколько угодно времени!

Между тем его собеседник продолжал рассказывать тихим голосом:

– И вот Лэс Берчард выгрузил свое добро, построил бревенчатую хижину, убрал туда вещи и стал ждать, когда город придет к нему.

А за горой Тимбэл жил человек, который пригонял на холмы стадо коров. Его звали Дэвон. Лэс продал ему пару своих мулов, вновь вернулся в долину и стал ждать дальше. У него было ружье, а в долине – много живности, так что пару месяцев он спокойно продержался на оленине и на той самой белой отраве.

Но как-то утром, будучи сильно не в себе, увидел, что вся долина затянута густым туманом. Берчард когда-то был моряком, и этот туман напомнил ему гавань на Темзе. В этот же день чуть позже он врыл в землю столб с табличкой, на которой написал, что здесь – Лондон. То есть нашел имя для своего нового города, понимаете?

Но немного погодя ему показалось, что назвать город просто Лондоном недостаточно, потому что люди могут спутать его с тем, старым городом, о котором когда-нибудь слышали. Поэтому на следующий день перед словом «Лондон» подписал «Уэст», так и появился Уэст-Лондон.

Трубка человека Номер Два неожиданно просигналила: «Каким образом?»

И кончик раскуренной до оранжево-красного цвета цигарки, отражающийся в зеркальце, ответил: «Смерть!»

А рассказчик все говорил:

– Лэс Берчард долго не бывал в долине, а этот хитрец, Дэвон, пришел сюда, взял приличный образец руды и сообразил, что что-то нашел. Еще через неделю Лэс проснулся от дальних звуков удара молотком, а десять дней спустя в ущелье уже работало пять тысяч человек. Берчард вскоре сообразил, начал продавать им свое белое пойло по доллару за порцию. Потом продал лес со своего фургона за две тысячи долларов золотом. Мулы потянули по паре сотен фунтов каждый, а кожа с упряжи дала ему почти столько же золота, сколько весила сама. Словом, Лэс сделал достаточно денег, чтобы хватило на отъезд, но конечно же не уехал. А однажды, когда ущелье было полно людей, он, наполненный чем-то лучшим, чем просто солнечный свет, а именно остатками из своей бочки, спустился в ущелье решил тоже испытать судьбу – покопать золото.

Номер Два, сделавший паузу, будто последнее переданное слово напугало его, теперь откликнулся: «Когда?»

«Этой ночью», – просигналил тот, который курил цигарку.

«Где?»

«У Пэрли, в одиннадцать».

– Старик Лэс Берчард так накачался сивухой, что не понимал, где находится, – все вел свой рассказ мужчина. – Но у него нашлись кирка и лопата – последнее, что осталось от того, что было в его фургоне. Он спустился в долину и увидел место, где был взорван скальный откос, отчего образовалась довольно глубокая воронка. Вокруг несколько человек копали шурфы или пытались сделать это, но все никак не могли отыскать жилу. Старик сказал: «Вот уже есть дыра. Это, пожалуй, сэкономит мне порядочно времени». Затем спустился туда и начал орудовать киркой. Ребята из соседних воронок подошли и стали веселиться, глядя, как он понапрасну тупит кирку о скалу, где не было и признака породы нужного цвета. Смеялись и ждали, пока он не выдохнется, сам не убедится, каким был дураком. Берчард и в самом деле довольно скоро отступился и заявил: «Ну, еще один удар на счастье!» – и отвалил обломок, на изломе которого сверкало чистое жильное золото! Оно ослепило глаза ребятам, а Лэса сделало таким богатым, что он не знал, куда девать деньги.

Тем не менее вскоре Берчард открыл магазин, а потом пришел на то место, где сломал свой фургон, и построил здесь «Палас». Должен сказать, он сумел развернуть игорный бизнес, а еще лучше был ресторан. Где-то разыскал повара-китайца, который просто замечательно разговаривает со своими сковородками.

Дэвон слушал, что-то бормотал в ответ, но сердце его сжималось, потому что меблированные комнаты, где он остановился, назывались «Пэрли».

Глава 2
Час ноль

Больше сигналов не было. Вскоре вся компания начала перемещаться с веранды в игорный зал, и все так перемешались, что Уолтер потерял из виду сигнальщика Номер Один. Заметив, что Номер Два начал играть в фараон, запасясь изрядным количеством фишек, Дэвон тоже поставил несколько монет на рулетку на ближайшем столе.

Он решил, что Номер Два – полукровка, судя по его туманному взгляду и высоким скулам. Да и играл этот человек, как индеец, с блестящей невозмутимостью, независимо от того, сколько проигрывал или выигрывал. Фараон и рулетка были для Дэвона примитивными играми. В них не требуется ничего, кроме везения, любой дурак может рассчитывать на выигрыш.

Сразу же после десяти часов, когда Дэвон почувствовал, что достаточно хорошо рассмотрел этого незнакомца, он направился в пансион миссис Пэрли.

Это был самый большой дом с меблированными комнатами в Уэст-Лондоне. Мистер Пэрли сначала основал его как салун и игорный дом, но колеса рулетки не принесли ему быстрой выгоды. Тогда он сделал в них некоторые домашние усовершенствования, которые позволили быстрее получать деньги. К несчастью, один любознательный ковбой как-то разобрался в этой хитрости и всадил мистеру Пэрли пару пуль в голову.

Некоторое время большой салун стоял без дела, долги мистера Пэрли слегка превышали его доход. Заведение мог приобрести первый же претендент, но тут с Востока прибыла миссис Пэрли.

Она отменила аукцион, самого аукциониста вышвырнула на улицу, закрыла дом, отмыла его снизу доверху, разделила большие комнаты на более мелкие парусиновыми занавесками, повесила гамаки вместо кроватей и незамедлительно открыла пансион для грандиозного бизнеса. Миссис Пэрли нередко сама стояла за стойкой бара и не раз с помощью тяжелой пивной бутылки утихомиривала разошедшихся хулиганов, выбрасывая их за порог.

Вот в этот дом и направился Уолтер Дэвон, обнаружив миссис Пэрли в «библиотеке». Дважды в день эта комната преобразовывалась в столовую, а все остальное время была открыта для бездельников, но в этот вечер здесь не было ни души, кроме самой хозяйки.

– А у вас тихий дом, миссис Пэрли, – с признательностью заметил Дэвон.

– Да, спокойный, – согласилась она. – Спокойный сверху донизу. Вы не услышите здесь ни нотки музыки, ни звона пивных бутылок, ни криков пьяниц, которые выворачивают свои карманы, набитые золотом. Все мои славные постояльцы – золотоискатели заняты только одним – грохаются на койку и храпят до самого утра. Лучше быть шарманщиком на Третьей авеню, чем королевой в таком тихом заведении, как это.

– Это в знак уважения по отношению к вам, миссис Пэрли, – произнес Уолтер. – Они не…

– Знаки на головах, которые я разбила, – возразила благородная леди. – Только это ничего не значит для тех, кому я еще только собираюсь их разбить. Ну просто не знаю, как так можно! Парни из здешних лесов не умеют тихо высосать свои бутылки и лечь спать без того, чтобы не поорать, словно стая воющих гиен. А я не собираюсь такое терпеть. Эти дешевые типы, как только пропустят хоть глоток виски, напрягают голосовые связки, оповещая об этом весь мир. Не хочу отводить им места для таких песен и танцев. И следующая скотина, которая попробует разинуть пасть, чтобы взять высокое «до», получит от меня сполна. – Она опустила внушительных размеров кулак на длинный стол, и тот задрожал по всей длине.

– Выпейте со мной, – предложил Дэвон.

– Я не прочь, – согласилась миссис Пэрли, – только посмотрю, не спит ли этот бездельник бармен.

– Может быть, он устал?

– Он? Ему нечего делать, как только прибраться на месте, в ожидании когда ребята пойдут на работу.

– Так это же на рассвете? – предположил Дэвон.

– Ну и что из того? Все, что он должен делать, это целый день торчать за своим красивым баром и подавать выпивку. Я сама ему помогаю, когда начинается сутолока. Это нетрудная работа, я могла бы заправлять баром самолично, но парни чувствуют себя не совсем свободно, когда за стойкой стоит леди. Их это заметно сковывает. Конечно, я не имею в виду таких джентльменов, как вы, мистер Дэвон, вас видеть здесь – одно удовольствие.

Бармен и на самом деле громко храпел. Миссис Пэрли разбудила его сильной оплеухой широкой ладони, и он поставил перед ними пенящиеся бокалы пива.

– У нас не так уж много этого напитка в доме, – пояснила миссис Пэрли, – оно быстро заканчивается. Но пиво всегда будет к вашим услугам, мистер Дэвон. Эй, Билл, смахни паутину с глаз и, будь добр, прими такой вид, будто рад нас видеть! – Потом вновь обратилась к Уолтеру: – А вы не собираетесь поучаствовать в этой игре с копанием золота?

– Я никогда не копал глубже, чем нужно. Предпочитаю считать очки при игре в карты.

– Вот это настоящее дело, – вздохнула миссис Пэрли. – А мой Джим был просто ослом. Когда у него все шло хорошо, захотел еще на скорую руку подправить свою удачу. Мир, огороженный забором, был для него не очень-то хорош, пожелал лучшего, простофиля.

В «библиотеке» скрипнул стул. Посмотрев в дверь, Дэвон увидел симпатичное лицо Номера Два, который усаживался за стол, раскладывая перед собою газету.

– Кто это? – поинтересовался Дэвон.

– Это Грирсон.

– Красивый малый!

– Он? Хоть сейчас на картинку! На Бауери[1]1
  Бауери – улица в Нью-Йорке, прибежище наркоманов и алкоголиков. (Здесь и далее примеч. перев.)


[Закрыть] таких пруд пруди, так и путаются под ногами. Как называются такие белые цветы, которые сразу же желтеют и вянут, лишь только возьмешь их в руки? Он – это белая камелия, вот кто. А под мышкой у него такая неприятная штука, которая может тявкнуть шесть раз. Посмотрите на его длинные пальцы! Он ни разу в жизни не сделал честного хода, скажу я вам. Такие симпатичные ребята, как он, в Манхэттене сбили цену на убийство до пятидесяти долларов за штуку. Теперь там ломовая лошадь стоит столько же, сколько и президент. Пока, мистер Дэвон! Приятно было с вами немного поболтать. Если кто-нибудь побеспокоит вас в моем доме, дайте только знать и я раскатаю его так, что он станет такой же тонкий, как золотой лист. Доброй ночи!

Миссис Пэрли, широко шагая, удалилась. Дэвон нашел другую газету, вышедшую более месяца назад, и, сделав вид, что заинтересовался «новостями», посмотрел на часы. Было без пятнадцати одиннадцать. Если все пойдет по их плану, то мистер Убийца Грирсон приступит к делу в этом доме через четверть часа. Дэвон решил, что не растеряется, когда наступит этот момент.

– Спички есть? – спросил Грирсон.

Дэвон передал коробок через стол. Закурив, Грирсон поблагодарил его. Он явно хотел завязать разговор, поэтому начал:

– А что, они честно играют в фараон там, в «Паласе»?

– Никогда не пробовал, – откликнулся Дэвон.

– Послушайте меня и не пробуйте, – проворчал симпатичный молодой Грирсон. – Они просто не знают меры, сдают такие карты!

– Да?

– Конечно. Я никогда ничего подобного не видел. Тут на днях один крутой малый хотел схватить их за руку и разобраться, в чем дело. Я и сам чуть не поступил так же, но к чему это все?

– Разоблачить нечестную игру? Это хорошее дело, должен заметить.

– Вы так думаете? – зевнул Грирсон. – Не знаю. Какая разница, каким образом они отбирают у парней их деньги. Мои денежки тоже частенько уплывают на этом фараоне, не знаю, как это делается. Что скажете?

В ответ на его болтовню Дэвон едва кивал. До одиннадцати оставалось всего пять минут. Может быть, ему удастся задержать этого убийцу на некоторое время?

В отдалении с нетерпеливой быстротой начали бить часы. Грирсон постепенно умолк. Он не делал никаких попыток встать и с настойчивым любопытством вглядывался в лицо Дэвона.

И вдруг Уолтер понял. По какой-то таинственной причине в убийстве, назначенном на одиннадцать часов, жертвой должен стать он!

Глава 3
Признание

Прозвучал девятый поспешный удар часов, когда Дэвон бросил встревоженный взгляд через плечо – ему показалось, что позади него в открытой двери, за занавеской, промелькнула какая-то тень. Затем, готовый к опасности, снова посмотрел на молодого Грирсона. Ждать долго не пришлось. Плечо этого достойного молодого человека дернулось, его правая рука сделала движение, чтобы выхватить оружие, но Дэвон уже выстрелил.

Выхватывание револьвера было делом, которое его никогда особенно не беспокоило, по той простой причине, что в таких случаях, как этот, он вообще не вытаскивал оружия. Уолтер носил в кармане куртки однозарядный револьвер с коротким стволом, который совершенно не оттопыривал карман или оттопыривал немного, что не о чем было и говорить. Но стрелял револьвер пулей 45-го калибра с достаточной силой, чтобы с близкого расстояния уложить человека на месте, а потому вполне заменял полноразмерный кольт.

Уолтеру пришлось изрядно потренироваться с этим оружием, чтобы действовать с ним аккуратно. Но оно того стоило, ибо оказалось очень эффективным при схватке лицом к лицу. И вот он сунул руку в карман, нажал на спусковой крючок и немного отодвинулся назад, ожидая, что молодой Грирсон сейчас рухнет с дырой в животе.

Но Грирсон не упал. Карман Уолтера Дэвона наполнился горячим дымом, и вдруг он понял, что выстрел был холостым!

Грирсон с проклятием попытался выхватить револьвер, но он запутался. Лицо молодого человека исказилось от досады. Он дернул снова, послышался треск разрываемой ткани, и Дэвон увидел прямо перед собою большой револьвер.

У него было три выхода: броситься к двери, нырнуть под стол или напасть на держащего оружие. Уолтер избрал третий, потому что первые два означали пулю в спину. Он нанес Грирсону слева короткий боковой удар в челюсть, который так помогал ему еще в далекие школьные годы.

Удар произвел почти такой же эффект, как и пуля крупного калибра. У парня подкосились колени, глаза стали пустыми. Одной рукой Дэвон забрал револьвер из его онемевших пальцев, а другой снова усадил Грирсона на стул. Затем он опять глянул на дверь, закрытую занавеской, – за ней никто не появился.

Опустив глаза, Уолтер провернул барабан кольта. Все пули были на месте. Не оставалось никаких сомнений в реальности заговора и хитрости мошенников, заранее разрядивших его револьвер.

Где-то в отдалении послышался голос миссис Пэрли. Наконец, негодующая, она показалась в дверях, толкая перед собой двух заспанных, зевающих мужчин.

– Если вы, сонные коровы, называете себя мужчинами, – кричала миссис Пэрли, – то идите и сделайте что-нибудь! Здесь же убивают, я сама слышала выстрел! Эй, что это? Мистер Дэвон, или я ошибаюсь?

Уолтер стоял за стулом Грирсона, засовывая кольт в карман. Он был довольно громоздким, но с удобной рукояткой. Спрятав револьвер в карман, Дэвон прижал его дуло к затылку Грирсона.

– Я беседовал с этим господином, – объяснил он. – Во время разговора хотел показать ему мой маленький револьвер, но его курок очень легко спускается. Прошу извинить меня за причиненный шум.

– И это все? – удивленно произнесла вдова. – Молодой человек, вы выглядите так, будто вам продырявили живот. Вы в порядке?

– Я? – едва слышно переспросил Грирсон. – Конечно, я в полном порядке.

– Идите обратно спать! – приказала миссис Пэрли двум своим защитникам, и те сонно повиновались. Подбоченясь, она приблизилась к Уолтеру и проговорила: – Не знаю, что тут у вас за игры, мистер Дэвон, но в этом доме не должно быть никакой стрельбы. Имейте это в виду. Я хорошо к вам отношусь, но хватит и пары убийств, чтобы у моего пансиона появилась плохая слава! – Сделав это мягкое предупреждение, миссис Пэрли тоже удалилась.

Грирсон медленно поднялся со стула и обнаружил, что дуло его собственного револьвера упирается ему прямо в живот. Он со стоном поднял руки вверх и пробормотал:

– Чего вы еще от меня хотите? У меня с собой нет больше ничего. Но где это вы научились такому удару слева? Уж не работали ли вы на ринге, ловкач?

Дэвон тщательно его обыскал. У парня не оказалось никакого другого оружия, если не считать рогатки, которая была прикреплена эластичной лентой к запястью, – при первой же необходимости, тряхнув рукой, ее можно было опустить до кончиков пальцев. Он забрал у него эту вещь, несмотря на протесты.

– Ну что она может значить? – жалобно проронил Грирсон.

– Пусть уж она лучше будет у меня, – возразил Дэвон. – Мне не хотелось бы доставлять тебе неприятности, Грирсон, но и эта штука очень хорошо умещается в моем кармане. – И с этими словами он увлек юношу в дальний угол комнаты, где их нельзя было увидеть ни из двери, ни из окна. Здесь усадил его на стул, встал перед ним, опершись спиной на стену, и заявил: – Грирсон, я никогда не видел тебя до сегодняшнего вечера.

– Да, – согласился тот. – Думаю, что не видели.

– Кто-то нанял тебя на эту работу?

Парень молчал, потупив взор, его приятное лицо было печально, он выглядел подавленным.

– Есть две возможности справиться с этим делом, – продолжил Дэвон. – Первая – передать тебя шерифу. А это значит, тебя посадят в тюрьму, где стены достаточно крепкие. Другая – отвести тебя в город и рассказать в любом салуне о том, что ты собирался тут со мной сделать.

– Что же, попытайтесь! – дерзко отозвался Грирсон. – Вы никому ничего не докажете!

– У меня в кармане сгорел порох, а на одежде нет ни одной дыры. По-моему, мой друг, это достаточно убедительно доказывает, что прежде, чем ты пришел меня убивать, кто-то вытащил зубы из моего оружия. Люди в этой части страны не имеют ничего против стрельбы, но только если она честная. Они ненавидят грязные убийства. И прекрасно знаю, как они к этому отнесутся, потому что я сам – житель Запада. Если выложу им то, что собираюсь сказать, они поверят мне, парень, вытащат тебя наружу и повесят на высоком дереве.

Во время этого спокойного монолога Грирсон постепенно бледнел. Он неловко откинулся на спинку стула и, все еще держась пальцами за поврежденную челюсть, выглядел все больше и больше обескураженным.

– Сам не знаю, как это получилось, – признался он наконец, больше себе, чем собеседнику. – Этот старый бандит прямо схватил меня за брюки. Боже, никогда со мной такого не было! – И вдруг снова воспылал яростью: – А вы были бы сейчас в аду, если бы вам не повезло!

– Охотно верю тебе, – сказал Дэвон. – И сожалею, что удача отвернулась от тебя, что твои брюки порваны и все такое. Однако хочу знать, как зовут того человека, который нанял тебя, чтобы проделать эту работу?

– Никто меня не нанимал, – буркнул Грирсон.

– Это последнее слово?

– Да, и будьте вы прокляты!

– Тогда поднимайся, – скомандовал Дэвон. – И иди впереди меня! Сейчас я отведу тебя в город, приятель, и подробно расскажу ребятам все, что ты наделал.

– Я не хочу идти, – пробормотал Грирсон с каким-то детским упрямством.

Но Дэвон улыбнулся, и парень вскочил на ноги.

– О Боже! – простонал он. – Вы хотите убить меня и вам все равно!

– Это не убийство, когда избавляются от таких, как ты, – разъяснил ему Дэвон. – Это поступок во имя общественного спасения, все равно что следить за тем, чтобы на улицах было чисто. Грирсон, мое слово твердое. Если скажешь мне правду, ты свободен!

Молодой человек поднял руку и медленно, словно опасаясь, что этот жест может быть неправильно истолкован, расстегнул воротник. Потом снова уставился в пол, как человек, потерявший всякое самообладание.

– Так чего вы хотите? – хрипло спросил он.

– Прежде всего получить имя человека, который копался с моим револьвером.

– Я не знаю, – ответил Грирсон. – На него работают человек двадцать. Любой из них может проделать такой трюк прямо у вас на глазах, и никто никогда не догадается, даже столь крутой парень, как вы. – Он презрительно усмехнулся.

– Ну ладно, оставим это, – согласился Дэвон. – А кто нанял тебя?

Грирсон заморгал:

– Он схватил меня на лету, как бекаса, и попутал…

– Лучше летать, как бекас, нежели быть повешенным. Как думаешь?

Грирсон облизал губы. Потом поднял горящий взгляд на своего захватчика…

– О, они сделают это! Боже, на прошлой неделе я видел, как они вздернули мексиканца. Даже не раздумывали! – Неожиданно его пробрала дрожь, и он вдруг воскликнул: – Послушайте, вы думаете, что хотите знать. Но вам совсем не стоит знать всего. Если бы вы знали все, то поняли бы, что находитесь в гораздо более тяжелом положении, чем можете догадываться!

– Я всю жизнь испытываю судьбу, это всего лишь еще один случай, – спокойно отозвался Дэвон.

Грирсон закрыл глаза, сжал зубы, а потом взорвался:

– Да хватит вам! Это большой человек, может быть, главный хозяин!

– Что за главный хозяин?

– Ну, кого же я могу иметь в виду, как не самого главного хозяина в этом городе? Это тот старый, жирный тип, кто же еще! – Он проговорил эти слова едва ли не шепотом, выпучив глаза.

– Я все еще ничего не понял, – признался Дэвон.

Его собеседник сделал жест, выражающий крайнюю степень отвращения. Затем подошел поближе, наклонился и напрягся. Такое лицо, каким было его, бывает у человека, который кричит против ветра, однако до Дэвона донесся только еле слышный шепот:

– Берчард!