Текст книги "Вдребезги"

11

У Майкла было железное правило: не заводить отношений. Отношения – это то, что всегда заканчивается. Только что лежали голова к голове, строили планы, держались за руки – и вдруг всё. Пустота. Смяли и выкинули, как хрустящую обёртку от букета. А раз всё равно выкинут, надо сразу без неё обходиться. Секс – изумительная вещь сама по себе, не нужно портить его всем этим любит не любит, плюнет-поцелует.

Майкл был кремень и гордился своей стойкостью перед любовными драмами. Сентиментальности в нём не было ни на полпенса. Дружеского участия – хоть завались, а вот романтика шла мимо.

Он всегда был честен со всеми, с кем спал – никаких обещаний, никаких признаний и никаких претензий. Говорить с Купидончиком про любовь он тоже не собирался. Да тот и сам наверняка прекрасно всё понимал.

Опасно, конечно. Если узнают…

Но без рук на заднем колесе ездить тоже опасно. Сальто назад с трамплина делать – ещё опаснее. Или по тряской доске над обрывом лететь. А что опасно, то и заводит.

Вот и завёлся. Нервы пощекотать захотелось, с девчонками-то уже всё попробовал, что можно и что нельзя. Купидончик сам почти как девчонка: невысокий, тонкий, губы яркие, щетина ещё не отросла. Вот и перемкнуло. А что член есть – тоже мне, невидаль. Майкл и с собственным членом управляться умел, и чужого не испугается.

Ну какие ещё отношения? Натрахаются и разбегутся. Так всегда было. Купидончик потом найдёт себе кого-нибудь из своих, Майкл тоже пойдёт своей дорогой. Пара недель, от силы – месяц, со скидкой на любопытство.

Это ничего не значит, повторял себе Майкл. Просто адреналин.

– Куда мы поедем? – спросил Купидончик. Одет он был по-простому, без своего обычного выпендрёжа, даже джинсы надеть не побрезговал.

– Есть одно местечко, тебе понравится, – Майкл протянул ему шлем.

Кристофер вышел из гаража, посмотрел на их сборы. Ничего не сказал, привалился плечом к створке ворот, скрестив руки на груди.

– Вернусь поздно, – сказал Майкл.

– Да я уж понял, что ты далеко собрался, – тот коротко усмехнулся и почему-то вздохнул.

Он не давал никаких советов и ни о чём не просил: «не гоняй», «будь осторожен», «вернись к ужину» – всего этого не было в его лексиконе. Наверное, именно поэтому Майкл доверял ему куда больше, чем матери. Та иногда всё ещё думала, что Майклу двенадцать и ему нужно напоминать о самых элементарных вещах.

Не сказать, что Кристофер во всём поддерживал сына. Мог и обматерить, и отвесить затрещину, если было за что. Но всегда – по делу, прямо и без лирических отступлений. Никогда не молчал, если с чем-то был не согласен, но если Майклу хотелось самостоятельно ёбнуться головой даже после всех аргументов – отступал и ждал наготове с пузырьком йода.

Он помог Майклу собрать его первого двухколёсного монстра Франкенштейна. Из подходящих обрезков труб они согнули раму и руль, подобрали старый мопедный двигатель, топливный бак, колёса. Чтобы достать все детали, пришлось как следует пошарить по автосвалкам, особенно по тем, куда пускали бесплатно или за символический шиллинг. Пока Майкл не выжимал из мопеда больше пятнадцати миль в час и не совался за пределы района, Кристофер не приседал ему на уши. Но первый серьёзный мотоцикл сопровождался серьёзной лекцией.

– Если сомневаешься, надевать ли шлем, ебанись головой об столб с разбега и подумай, будет ли так же больно на скорости хрястнуться мордой об чужой капот, – говорил Кристофер. – Сомневаешься, надевать ли перчатки – представь, как будешь отращивать на руках новую кожу, когда сотрёшь об асфальт.

Майкл представлял и невольно ёжился.

– На дороге ты всегда отвечаешь за всё, что с тобой происходит, – говорил Кристофер. – Если ты мёртв, уже неважно, насколько виноват тот мудак. Всегда рассчитывай на то, что никто тебя не видит. Не считай себя быстрее всех. Будь внимателен. Не наглей. Никогда не садись за руль, если выпил.

Последнее правило Майкл знал и без лекций. Родители Томми разбились в пьяной аварии. Это произошло в их квартале, он видел, что стало с машиной и как их вынимали из неё по частям. Впечатлений хватило на всю жизнь.

Ещё одна лекция Кристофера тоже касалась защиты, правда, другого толка. Но принцип был тот же. Не надел шлем – не поехал кататься. Не надел резинку – не пошёл трахаться. Кристофер довольно подробно и ярко перечислил симптомы венерических заболеваний, особенно мрачно рассказал про СПИД. Первую упаковку презервативов Майкл получил от него в подарок, на следующие заработал сам. Даже в свои четырнадцать он был склонен прислушиваться к голосу разума.

– Мне очень приятно было с вами познакомиться, – сказал Джеймс.

– И я рад. Простите, что за руку не прощаюсь, – сказал Кристофер, демонстрируя ладонь в пятнах от густой жирной пыли.

– Садись назад, – Майкл откинул пассажирскую подножку и придержал тяжёлый мотоцикл.

Джеймс легко перебросил ногу через седло, устроился на сиденье.

– А за что здесь держаться?

– За меня.

Майкл окинул его оценивающим взглядом, предупредил:

– Три важные вещи. Первая – глушак очень горячий. Не убирай ногу с подножки, иначе попрощаешься со своими кедами, а я заебусь оттирать оттудова твою резиновую подошву.

Джеймс глянул вниз, оценил угрозу и кивнул.

– Вторая – на повороте заваливайся на бок вместе с байком. И не боись, не опрокинемся.

Джеймс вдохнул и выдохнул, мотнул головой.

– Ладно. А третья важная вещь?

– Пока едем, я тебя не услышу. Если чё не так, хлопай меня по бедру, остановлюсь и разрулим.

– Я даже не думал, что всё так сложно, – улыбнулся Джеймс.

– Не сложно, привыкнешь, – сказал Майкл.

Двигатель завёлся резво, будто сам соскучился по хорошей дороге. Майкл надел шлем, положил руки Джеймса себе на пояс. Тот послушно уцепился за широкий ремень, прижался к спине, для верности сжал коленями.

Майкл довернул ручку газа и плавно тронулся с места.

Он вёл ровно, не лихачил, не нырял между машинами без нужды. Только когда выбрались из города на трассу, прибавил скорости.

Они пролетели несколько пригородов, окружённых голыми пустыми полями, по бокам начался лесок. Листья на обочине подхватывал воздушный поток, крутил по асфальту. Солнце скрывалось за облачной дымкой, тянулось соскользнуть за горизонт. На прямом участке трассы Майкл перестроился в крайний правый ряд, прибавил газу. Он физически чувствовал дрожь машины, шелест колёс, упругий встречный ветер. Джеймс прильнул к его спине, сильнее сжал пальцы.

С трассы свернули на боковую дорогу, Майкл сбросил скорость. Золотистые листья испуганно сыпались с низких веток, потревоженные рёвом мотора. Дорога петляла, как драконий хвост, обвивающий груду сокровищ.

Что Купидончик скажет, когда увидит?.. Ему понравится?.. Или он такое уже тыщу раз видел и только губы скривит?..

Между деревьями мелькнул просвет, резко вбок ушла заброшенная лесная дорога. Майкл плавно завалил мотоцикл, входя в поворот, колёса запрыгали по корням. Через пару минут впереди показалась осыпавшаяся каменная арка.

Когда-то здесь было аббатство. Под покровом листьев и мха угадывались остатки фундамента, кое-где торчали осколки стен, выпирая из земли, как зубы великана. От главного зала осталась одна стена, пронизанная стрельчатыми арками. Винтовая лестница тянулась до самого верха. Дикий плющ карабкался по каменной кладке, выстилая величественные руины.

Майкл оставил мотоцикл возле рухнувшей стены, застегнул на колесе цепь. Руины руинами, а благоразумие прежде всего – пешком до дома отсюда топать неблизко.

– Как красиво! – Джеймс снял шлем, задрал голову. – Чёрт, если бы я знал, куда едем – взял бы фотоаппарат!

– Да я как-то не подумал, что у тебя мыльница есть, – с досадой сказал Майкл.

Джеймс прошёлся по опавшим листьям, протянул руки к стене и потрогал камни. Обогнул разрушенный зал по периметру, вернулся назад. Лицо у него светилось.

– Майкл, я… Я не знаю, как тебя благодарить. Правда, у меня слов нет.

– Да ты погодь благодарить, – тот улыбнулся. – Пошуруй тут.

Джеймс подошёл ближе. У него не только лицо – он весь светился, будто его в розетку воткнули. Глаза раскрылись аж на пол-лица, веснушки на носу – и те позолотились.

– Я не думал, что это будет такое место… Я… Как у тебя получилось?.. Мои приятели знают меня много лет, знают, чем я увлекаюсь… Но никто не возил меня к развалинам!.. Тут так красиво!..

Щас разрыдается, с лёгкой паникой подумал Майкл. Джеймс перевёл дух, взволнованно сплёл пальцы.

– Я бы никогда не подумал, что ты так выберешь… Такое место… Что ты вообще будешь думать, что мне понравится!.. Что так угадаешь!..

– А чего бы не угадать-то? – удивился Майкл.

Тот испуганно хлопнул глазами.

– Майкл, ты только не думай, я не считаю тебя глупым или… или необразованным. Мне просто ещё никто не делал таких подарков. Я и не ждал, что ты… – он оборвал себя, переступил с ноги на ногу. – Мне очень, очень здесь нравится. Понимаешь? – спросил он, заглядывая в глаза, будто не был уверен в ответе.

– А чего непонятного-то. Ясно как божий день.

Зря боялся. Купидончик был в полном восторге. В таком, что аж неловко самому становилось.

– Я ж хотел к тебе подлизаться, – объяснил Майкл. – Ты древности любишь, а на музей у меня бабок нет. А тут вход бесплатный, – он ухмыльнулся.

– Майкл, ты… – Джеймс растерянно провёл по волосам, – ты поразительный человек. Кажешься таким простым, а на самом деле…

– А на самом деле ещё проще, чем кажусь, – грубовато перебил тот. – Пошли, подсажу на стену.

Джеймс облазил каждый уголок руин, чуть ли не облизал их.

Нашёл какие-то огрызки росписи на уцелевшем своде потолка: «Это двенадцатый век, Майкл!» – «Угу», – говорил Майкл.

Ему было всё едино, что двенадцатый, что любой другой. Нашёл выцарапанные под лестницей фразы на латыни. «Небось, матерщина какая-то?» – спрашивал Майкл. «Нет, это молитвы», – отвечал Джеймс. «Вот жалко, а то бы узнал, как по-латински «пошёл на хуй», – огорчался Майкл. «Futue te ipsum», – отвечал Джеймс и застенчиво улыбался.

Джеймс щупал сваленные в кучу черепки, залезал в огромный прокопчённый камин, бегал вдоль замшелого фундамента: здесь была трапезная! а тут были кельи! тут держали скот! а это скрипторий!.. Майкл ходил за ним следом, как привязанный.

– Можешь себе представить – здесь когда-то жили люди… – сказал Джеймс. Улыбка у него была мягкой, мечтательной. – Почти тысячу лет назад! В это самое время правил Ричард Львиное Сердце.

– Это который из книжки? Я слыхал в детстве, там был замес одного парня с еврейкой. Мне из них только Робин Гуд и нравился.

До земли было метра два. Они сидели в узком арочном проёме, который когда-то был окном. Серые камни заплыли пятнами лишайника, будто на них брызнули краской. Под ногами расстилался вереск. Лес шелестел тихо, нежно, будто кто-то молился шёпотом.

– Ты про «Айвенго»? – спросил Джеймс.

– Да чтоб я помнил, мне лет семь было.

Майкл выдернул травинку, проросшую между камней, сунул в зубы.

– Ричард Львиное Сердце – это реальная историческая личность.

– Типа как король Артур? – уточнил Майкл.

– А вот Артур, скорее всего, миф. Собирательный образ из кельтских легенд. Некоторые исследователи считают, что это вообще был римский военачальник.

– Так Рим же в Италии!

– Британия была римской колонией примерно четыреста лет.

– Чума!.. И как у тебя всё это в голове держится?..

Джеймс подобрал колени, обхватил их руками.

– В этом самом месте звучали хоралы… Представляю себе, как это было торжественно и красиво…

Что там было с хоралами, тем более хренову тыщу лет назад, Майкл не знал. Он мог ответить лишь про настоящее: красивым в этом месте сейчас был только Джеймс. Таким, что оторваться было нельзя. Таким, что с него ангелов рисовать надо было. Только не таких, которые драконов воюют, а которые Деве Марии на скрипочке играют. Майкл таких видел в начальной школе – картинка висела в коридоре между классами.

«Я тебя привёз сюда, чтобы выебать, – с тоской думал Майкл. – А ты пиздишь мне про королей и монахов. Ещё стихи прочитай, чтоб я точно в этот рот член сунуть не смог».

У Сары на дне рождения Джеймс был развязным и смелым. Куда всё делось? Как обратно вернуть?.. Трахать восторженных щенят Майкл не подписывался.

Он вообще не знал, что делать с таким Джеймсом. Наверное, как-то так чувствовали себя эти чумазые средневековые крестьяне, когда мимо случалось проехать благородному рыцарю – стояли и смотрели на неведомое чудо в блестящих доспехах, раззявив рты.

– Давай слезать, – вздохнул Майкл.

Секс явно уже обломался, пора было двигать обратно. Может, в другой раз повезёт больше. Если в другой раз Майклу хватит ума везти Купидончика в место попроще…

Он спрыгнул вниз, встал по колено в вереске. Сухие фиолетовые цветы осыпались, примятые грубой подошвой.

– Порхай сюда, подхвачу.

– Ты уверен? – с опаской спросил Джеймс.

– Прыгай, – велел Майкл, подставляя руки.

Тот отряхнул ладони от каменной крошки, подобрал ноги, толкнулся от стены. Майкл пошатнулся, поймав его на руки, но устоял. Поставил на землю. Джеймс потянулся вверх и несмело поцеловал в губы. Робко, но решительно.

Ишь ты, может, ещё не всё потеряно.

– Майкл. Это самое удивительное свидание из всех, что у меня были, – сказал Джеймс, прижимаясь головой к его плечу. Он вообще старался весь прижаться к Майклу, свернуться в его руках, как котёнок.

То щенок, то котёнок. То ангел. Бля. От таких мыслей всё, что привстало, тут же обратно упадёт. Ну хоть Купидончику приятное сделал. Классно же было – болтаться за ним туда-сюда, херню всякую спрашивать: а эт чё такое, а эт зачем. А тот не гордый – разъяснял, на тупые вопросы не злился.

Майкл держал его обеими руками и дышал в кудрявую макушку. В груди всё трепетало, будто там стая колибри каких-нибудь металась. Аж дыхание перехватывало. Это что ещё за дела?..

– Как я могу тебя отблагодарить?.. – Джеймс вскинул голову, посмотрел в глаза так радостно, что у Майкла чуть ноги не подогнулись.

Он кашлянул, выразительно показал взглядом вниз.

Джеймс вспыхнул, смутился малёк.

– Я… никогда этого не делал, – признался он. – Мне тебя нечем будет удивить.

– Да плевать, – с чувством сказал Майкл. – Просто начни, а там посмотрим.

Он привалился спиной к каменной стене, расставил ноги для устойчивости. Кто его знает, этого скромника – может, у него скрытый талант к минету. Целовался он вчера так, что дух захватывало, по логике вещей – и сосать может так же.

Джеймс шумно выдохнул, опустился на колени и расстегнул ремень. Погладил пах сквозь плотные кожаные штаны, с трудом стянул их на бёдра. Майкл с нетерпеливым стоном оттянул резинку трусов и достал член.

У Джеймса застыло лицо и слегка округлился рот, когда он увидел, с чем предстоит иметь дело. Природа была к Майклу щедра. Может, даже слишком. Джеймс моргнул пару раз, подняв брови. Похоже, он растерялся.

Майкл знал, что в первый раз обычно все впечатляются, так что выждал немного, чтоб тот пообвык, но Джеймс словно застыл, только моргал и за коленку держался.

– Будешь разглядывать или сосать? – поинтересовался Майкл.

Джеймс очнулся, глянул на него снизу вверх.

– Я такое только в порнухе видел, – севшим голосом признался он.

– Ого! Не подумал бы, что ты её смотришь.

– А я подумал бы, что ты в ней снимаешься, – нагло сказал Джеймс с пылающими щеками. – После того, что ты в клубе устроил… А теперь я почти уверен. С таким агрегатом…

– Открой рот, – велел Майкл.

Джеймс сглотнул, взялся рукой за ствол, обхватил его прохладными пальцами. Коснулся тёплым языком головки, лизнул, будто не был уверен, нравится ему или нет. Майкл решил не торопить. Всё-таки первый раз у человека, пусть приноровится, распробует.

Джеймс оттянул тонкую кожу, обнажив головку, широко раскрыл рот, взял её в губы. Глянул вверх, будто хотел проверить, всё ли делает правильно. Спятить можно – глаза голубые-голубые и невинные, а с членом во рту выглядит, как первосортная блядь.

– Давай, – сипло выдохнул Майкл, – жги дальше.

До звезды минета Джеймсу, в общем, было далеко. Не соврал – неопытный был, как школьница, да и то не из старших классов. Но старался. Понемногу входил во вкус.

Чувства ритма у него не было никакого: то быстро, то медленно, то не пойми как. И зубы, блядь, постоянно забывал про зубы. Майкл заёбся напоминать, только шипел на выдохе. Не, иногда, конечно, это было в тему, если легонечко, но иногда просто… бля!

Мало-помалу оба входили в раж. Майкл подушечками пальцев цеплялся за стену. Сквозь ресницы глядел вниз, видел Джеймса и дышал через раз – чтоб не воткнуть целиком в этот красный рот, который целует, лижет, посасывает.

– Возьми глубже, – хрипло велел Майкл. Опустил руку Джеймсу на голову, легонько подтолкнул вперёд.

Тот отозвался послушно, скользнул по стволу мокрыми от слюны пальцами, приноровился к коротким толчкам. Начал постанывать сам, увлёкся.

Майкл вжался затылком в камень, крошки посыпались за ворот, будто щекотка пробежала по позвоночнику. Он-то стонать никогда не стеснялся: если услышат – пусть завидуют.

Пальцы скользили от макушки к виску. Он убыстрялся, жар со щёк перекинулся на шею. По крылу носа скатилась капелька пота, Майкл слизнул её с уголка губ.

Повторял его имя, закрыв глаза, растягивал – Джа-аймс… В груди затлело. Он был так близко. Втянул воздух сквозь зубы, дёрнул голову Джеймса к себе – тот вдруг вырвался из-под руки:

– Нет!.. Я не буду!.. Я не могу!..

– Твою!.. М-мать!.. Бля!.. Нашёл!.. Время… – Майкл сунул его лицом в пах, перехватил член рукой, стиснул в кулаке, кончая куда-то в траву через плечо Джеймса. Оргазм получился короткий, торопливый, какой-то смазанный.

Майкл с почти болезненным стоном выдавил из себя последние капли, прерывисто вздохнул.

– Не мог, блядь, раньше сказать?..

– Извини… – Джеймс выглядел смущённо и очень виновато. У него на щеке отпечатался след от пряжки. – У меня влажные салфетки есть. Дать?

– Давать тебе ещё учиться и учиться, – раздражённо отозвался Майкл.

Тёплая слабость разлилась по телу, а напряжение никуда не делось. Хрен бы с ним, что Джеймс был неопытным – тут он честно предупредил, и Майкл был без претензий. Но вот что он оказался внезапно брезгливым и вспомнил об этом в самый неподходящий момент – это обломало на хрен всё, вообще всё. А ведь так хорошо под конец пошло… И так обидно…

Майкл застегнул ширинку. Определённо худший минет в его жизни.

Джеймс поднялся на ноги, неловко отряхнул колени. Достал из кармана маленькую упаковку салфеток – чистюля, блин.

Майкл вытер руку, испачканную спермой, сунул салфетку в задний карман – не разбрасывать же.

– Ну что… поедем?.. – Джеймс поник, занавесил лицо волосами. В глаза не смотрел.

– Чё загрустил? – спросил Майкл. – Не понравилось?

Тот нахохлился, спрятал руки в карманы.

– Мне кажется, это тебе… не понравилось.

Майкл терпеливо вздохнул, взял его за руку. Притянул к себе, молча обнял. Джеймс привалился головой к груди, почесал нос.

– Всё было совсем плохо, да? – спросил он.

– Ну… – сказал Майкл после долгой паузы, – есть куда расти.

– Ты меня ещё и утешаешь, – хмыкнул тот. – Значит, всё было просто ужасно.

– Только последние три секунды.

– Я… я не смог. Прости. Я всё испортил.

– Да уймись ты, – Майкл сунул руку ему в волосы, погладил затылок. – Тоже мне, драма. Просто… – он опять вздохнул. – Сказал бы заранее. Я как-то не готов был к такому повороту.

– Я не подумал… – прошептал Джеймс.

– А ты ещё так разошёлся под конец, я думал, на ногах не устою. И тут такая подстава.

Джеймс застенчиво улыбнулся. Опять стало страшно неловко.

– Страшно хочется пить, – сказал Майкл. Отодвинул Джеймса, вернулся к мотоциклу, достал из багажной сумки термос с чаем. Рядом лежали сэндвичи в фольге. Майкл взвесил их на ладони. Уселся на ближайший валун, посмотрел на Джеймса, который неловко топтался под стеной, делая вид, что разглядывает там какую-то ерунду.

– Иди сюда.

Тот подошёл и встал столбом, поглядел на свои пальцы. Будто там тоже какая-нибудь древность нарисовалась. Пришлось дёрнуть его за пояс, чтобы усадить себе на колено.

– Слушай, – Джеймс нервно заправил волосы за ухо. Этот жест Майклу уже очень нравился. – То, что было в клубе… Я не всегда такой. То есть я вообще не такой. Мне просто нельзя пить, меня развозит с одного коктейля. Не думай, что я такой прямо умелый и раскованный. Это не так. Мне правда нечем тебя удивить. Если ты ищешь чего-то особенного… во мне не найдёшь. Я мнительный, нервный и скучный.

– А я упрямый, грубый и приставучий, – сказал Майкл, обнимая его за пояс и придвигая ближе к себе. – Вот и посмотрим, кто кого. Хочешь сэндвич?

Он развернул фольгу. Хлеб насквозь пропитался соусом и помидорным соком, так что сэндвичи превратились в кашу.

– Мятый салат «Херовое свидание», – сказал Майкл, пошевелив их пальцем. – Прям то, что нужно. Будешь?

Джеймс с сомнением посмотрел на хлеб и вздохнул.

– Знаю, выглядит хуёво. – Майкл отложил свёрток на валун рядом с собой. Облизал палец, сцепил руки у Джеймса на поясе, прислонился лбом к его плечу. – Ну, хорош вздыхать. У всех бывают обломы.

– У всех? – с еле заметным любопытством спросил тот.

– У меня были такие обломы, что тебе и не снились, – сказал Майкл. – Как ты там говорил – печальная стратеистика? – выговорил он.

– Статистика. У тебя-то? Не верю, – Джеймс немного повеселел.

– Короче. – Майкл незаметно пробрался пальцами ему под футболку, погладил голую поясницу. – Была одна девчонка. Фанатка всякой азиатской муйни. Знаешь, мультики есть такие, только не Дисней. Вот она от них тащилась.

Джеймс слегка прогнулся, подставляясь под ласку, тихонько выдохнул.

– И что она?..

– Ну, я решил, что раз она такое любит, надо её в китайский квартал сводить. Есть там одна лавка, продают еду в коробочках: лапша с мясом, рис – знаешь такие штуки?

Джеймс выглядел заинтригованным.

– Кстати, было норм, хотя по мне – слишком много перца. Вообще не могу есть острое. А ей понравилось, она ещё какой-то кошмарный соус попросила добавить, у меня от одного взгляда на него глаза слезились. Я ещё подумал – говорят, перец возбуждает, вот и проверю.

Он глубоко вздохнул и поморщился.

– Говорят, от китайской еды случается внезапное расстройство желудка, – тактично сказал Джеймс.

– Ага, щас, бля, – мрачно ответил Майкл. – Слушай дальше. Я затащил её в тихое место, думал просто задрать ей юбку и спустить трусы, но ей захотелось, чтоб как в её мультиках, так что она полезла ко мне в штаны…

Майкл вздохнул ещё глубже – воспоминания были не из тех, к которым он хотел бы хоть иногда возвращаться.

– Вот представь себе, что у тебя отсасывает огнедышащий дракон. Вот ощущения были прям такие же. Когда я понял, в чём дело, и стащил её с хера, было уже чуток поздно. Я думал, он у меня сейчас вспыхнет и я буду бегать освещать им китайский квартал, как блядский фонарик.

Джеймс непроизвольно хихикнул, порывисто обнял Майкла за шею.

– Прости!..

– Я её не убил только потому, что руки были заняты – обеими за член держался. Я думал – всё, хана, щас дотлеет и отвалится. А она грит – погоди, мол, я ща льда приложу. Я б ей сказал, куда ей надо льда приложить, если б говорить мог. Я аж вдохнуть не мог, не то что выдохнуть. Не знаю, как не помер – видимо, начал жопой дышать.

Майкл перевёл дыхание, отхлебнул чаю из термоса.

– Она, в общем, тоже распереживалась. Сбегала купила влажные салфетки, говорит, давай протрём. А они холодненькие такие оказались, с ментолом, что ли. Я обвязался ими по самый корень, запеленал, как мумию, и вроде не так печёт. Сую, значит, в штаны, а застегнуть не могу. Во-первых, распухло всё, во-вторых, я на него прилично салфеток намотал. Не застёгивается, хоть тресни. Но я ж не могу домой идти с хреном наголо, чтоб его ветерок обдувал? Как я буду копам объяснять, что это я в медицинских целях выгуливаю, а не чтоб похвастаться?

– Боже, – простонал Джеймс, явно нечеловеческим усилием воли сдерживая хихиканье. – Я тебе так сочувствую!..

– А она грит – мол, давай тебе на пояс мою рубашку повяжем, вроде как незаметно будет. А у неё под рубашкой ничего, кроме кружавчиков на двух ленточках. Я говорю – ты как в таком виде домой пойдёшь? Ты ж голая, дойдёшь только до первого фонаря. А она мне – не могу тебя бросить в таком состоянии. Ну, у меня вариантов было немного. В общем, почапали мы к дому – я с ейной тряпочкой, которая всё равно ничего не прятала, но хоть видимость создавала, а она в одном лифчике.

– Смелая девушка! – восхитился Джеймс, утирая невольные слёзы.

– Да она сама перепугалась, думала, инвалидом меня оставит. А я думал, всё, никаких цветов невинности мне больше не сорвать. Хорошо, ещё идти было недалеко. Дома я первым делом выгреб лёд из морозилки – его у нас всегда намерзает столько, что можно Санта-Клауса поселить. Ни хрена не помогло, только яйца чуть не отморозил. Думаю – надо попробовать шампунем смыть. А от воды только хуже стало, я уже готов был на стену лезть.

– Я знаю, если съешь что-то слишком острое, помогает молочный белок – йогурт или мороженое, например. А ещё лимонный сок.

– Серьёзно? – сказал Майкл, улыбаясь. – Вот где ты был такой умный три года назад? Я б тя за своевременный совет в попу расцеловал.

– Как же ты… спасся?

– Короче, звоню я Томми. Он же спец в готовке, должен знать, что делать. Описал ему проблему без подробностей. Он говорит – запивай молоком. Беру я стакан молока, пью – не помогает. Соображалка-то, знаешь, уже не та, когда пожар между ног.

Джеймс хихикал, пытаясь сдержаться и придать лицу сочувственное выражение, но получалось у него откровенно плохо.

– В общем, на втором стакане до меня допёрло, что нужно не внутрь употреблять. Ладно, думаю, щас прополощу. И знаешь, в чём проблема была?

– В чём?

– В стакан не влезло!

Джеймс захохотал в голос, откинув голову.

– Прости… я не нарочно… это совсем не смешно… – повторял он, глядя на Майкла, и продолжал хохотать. Всхлипывал, вытирал слёзы, сжимал губы – и ржал до икоты. Майкл, ухмыляясь, держал его за пояс, чтобы не сверзился с колена, и откровенно любовался. – Господи, Майкл… ты меня утешил. Это, наверное, был худший минет в твоей жизни, мне такое никогда не повторить!

– Тока попробуй, – грозно сказал Майкл, – отшлёпаю так, что сидеть не сможешь.

– А чем всё кончилось? – спросил Джеймс, отхохотав своё и приложившись к чаю, чтобы унять икоту.

– Ну, как чем – взял миску, налил молока, пристроился кое-как.

– Не говори, что кто-то к тебе зашёл в этот момент!

– Да нет, – хмыкнул Майкл. – Обошлось. От молока и правда полегчало. А через день совсем прошло.

– А девушка?

– Я думал, через недельку снова попробую – она, зараза, хорошенькая была, глазки такие, кудряшки, смеялась прикольно. Но нет – как отрубило. У меня на неё не стоял, а съёживался. Так что ничего не вышло. Обидно было – не представляешь как. Она мне в самом деле нравилась.

– Майкл… а как так получилось, что ты… – Джеймс замялся. – У тебя ведь раньше только девушки были? Почему… почему я?..

– Я не знаю, – тот пожал плечами. – Не знаю почему. Ты хорошенький. – Он прошёлся всей ладонью ему по спине. – А в остальном я не разбираюсь.

Джеймс вздохнул, привалился к его плечу. Обвил руками за шею.

– Это отличное свидание, Майкл. Нисколько не херовое. Мне здесь очень понравилось. И с тобой мне так хорошо, как ни с кем не было. Прости, что не смог тебя… поблагодарить… как ты хотел. Мне очень жаль.

– Да чё ты заладил извиняться, – сказал Майкл. – Ты мне ничего не должен.

– Но ты же хотел…

– Ну хотел, и чё теперь?.. – он небрежно пожал плечами. – Ты мне не обязан давать тока потому, что у меня стоит. Это дело добровольное. Ты чё думал, я тя принуждать буду?..

Джеймс густо покраснел.

– Может, мне бы хотелось… – прошептал он, пряча лицо. – Я, наверное, говорю жуткие вещи… Это неправильно… Но ты мне понравился потому, что по тебе видно – ты можешь… И ты не злой. Я просто не умею…

– А ты приходи практиковаться, – ухмыльнулся Майкл, обнимая его крепче. – Буду тебе как инструктор по вождению: левее, правее, плавнее, глубже…

– У тебя хорошо получается, – Джеймс кокетливо улыбнулся, подняв голову.

– Да?.. Ну, значит, в другой раз научу чему-нибудь новенькому.

– Значит… другой раз будет? – Джеймс прикусил губу.

Майкл взял его за затылок, стукнулся лоб в лоб.

– Джаймс, – тихо сказал он. – Других разов будет столько, что ты заебёшься считать.