Текст книги "Россия. Наши дни. III. Презумпция виновности. Часть 1. Надежды не тая"

Застолье было весёлым и долгим. Соскучившись по магазинной еде, Гриша ел как не в себя. Особенно он был рад порошковому пюре, смешанному с банкой тушёнки. Так вкусно ему давно не было. Одна только мысль о том, что он ест свои продукты и эти продукты куплены на его деньги, придавала ему сил и добавляла аппетита. Ребята громко шутили, вспоминая анекдоты и весёлые истории. Каждому было, что рассказать и чем удивить остальных. Праздник продолжался несколько часов, после чего они улеглись на свои кровати и быстро заснули. Как мало надо человеку в тюрьме, чтобы устроить себе мгновение счастья!

Иваныч разбудил Гришу, предупредив о приближавшейся к их камере проверке. Проснувшись, он поначалу не понял, где находится. Ему снился красочный сон про свободу. А вернувшись в реальность, сильно расстроился. Умываясь, решил сразу после проверки перестирать грязные вещи – чтобы хоть как-то ускорить наступление заветного вечера – времени, когда можно выйти в эфир.

Стирка в малюсенькой камере оказалась очень хлопотным мероприятием для всех. С тазиками, одеждой, стиральным порошком и льющейся из крана горячей водой приходится занимать как минимум половину пространства. Остальным членам экипажа в это время остаётся только хорониться на шконках безвылазно. Валера, как самый коммуникабельный человек, давал Грише советы и управлял процессом. Не выдержав, он выскочил из своего угла и начал помогать отжимать джинсы, а затем и кофту. Развесить бельё тоже оказалось непросто: на дальняке прямо под потолком были натянуты верёвки, на которые и полагалось вешать мокрые вещи. Но перед этим на пол надо было положить тряпки, чтобы впитывали воду. Затем следовало включить вентилятор, дабы избежать сырости в «хате» и исключить малейшую возможность для размножения палочки Коха, которая, как известно, ведёт к эпидемии туберкулеза. Последней итерацией была влажная уборка пола, хранящего шлепки пенной воды и подтёки вокруг раковины.

Иваныч называл такие мероприятия полезным убиванием времени, потому как ты вроде и дело нужное делаешь, а время быстрее идёт. Нарды, шахматы и просмотр телевизора у него считались бесполезной тратой времени. Но сон, баня и прогулка – необходимой. Ему, как человеку, уже отсидевшему девять месяцев и мечтающему о сроке хотя бы в пять лет, вопрос, связанный с ускорением времени, был близок, как никому другому. Иваныч всегда был чем-то занят, старался жить по распорядку дня, строго следил за своим питанием и сном. Конечно, с высоты прожитых им лет, а было ему уже за шестьдесят, и опыта предыдущей отсидки в 90-ых годах, он заботился о своём здоровье, понимая, что необходимо быть сильным и выносливым. Иначе можно не дожить до долгожданной свободы.

Вот и теперь, сразу же после стирки он вызвал Гришу на поединок в длинные нарды из пяти партий, чему Тополев был несказанно рад.

Посмотрев по ТВ восьмичасовые новости, Валера достал ТР и вместе с бумажкой, где были написаны данные его жены, передал всё это Грише. Ребята ещё утром договорились, что первым звонит именно он, потому что Саша мог разговаривать с супругой позже – когда дети улягутся спать. Иваныч давно уведомил родственников, что раньше десяти вечера звонить им не будет. А Валера был готов болтать по телефону в любое время и по нескольку раз за вечер.

– Деньги вчера Руслану поступили в полном объёме! – радостно проинформировал всех Чурбанов. – Он прислал СМС, что всё «затачковано»5555
  Внесено в «тачковку» – основной бухгалтерский документ смотрящего


[Закрыть]. Одной проблемой меньше.

Гриша набирал номер Ларисы, а Саша тем временем выяснял у Иваныча смысл слова «затачковано».

– Это значит занесено в «тачковку» – специальную тетрадку, в которой смотрящие ведут записи приходов и расходов общих денег. Происходит это слово от «тачка» – ну та, которая на колёсиках. В ней зэки на каторге возили руду, камни и всякую дребедень. А блатные вели документацию – кто сколько тачек за смену перевёз. Вот и повелось с тех дней – «тачковка».

Пока Владимир Иванович красочно расписывал историю криминальной России, Гриша смог пошептаться с женой так, чтобы никто не слышал. Первым делом он рассказал ей об истории с миллионом рублей. Попросил её потянуть время как можно дольше при общении с Валериной женой. Ему хотелось собрать дополнительную информацию и решить – платить или не платить. От Ларисы требовал покрутить эту Ирину как следует и получить от неё хоть какие-нибудь полезные сведения для принятия в дальнейшем совместного и окончательного решения. Отдавать миллион, конечно же, никто не собирался. Это было чересчур много: столь сомнительные удобства и услуги не могли стоить так дорого. Лариса всё поняла и приняла задание к исполнению, не стала задавать лишних вопросов и поддаваться, как любая женщина, на лишние эмоции.

Заметив, что сокамерники замолчали, Григорий немного повысил децибелы разговора и перешёл к обсуждению домашних вопросов. Поблагодарил, выслушал рассказ Ларисы о том, как они с Сашиной женой встретились в половине четвёртого утра на парковке рядом с Бутыркой, как вдвоём переносили тяжеленные сумки от машины ко входу, как заняли очередь и оказались лишь двенадцатыми. И что в 6 утра очередь уже перевалила за сто человек, как долго они заполняли описи, как по пакетам раскладывали сигареты, вынимая их из пачек, а конфеты из обёрток. И только около11 у них начали принимать вещи и продукты. Но пока кто-то не позвонил приёмщице на телефон, она отказывалась брать у них варёную колбасу и творог. Однако после указания сверху всё взяла и даже стала подобрее и поучтивее, пропустила по весу больше положенного.

Лариса ещё положила в кассе следственного изолятора на лицевой счёт Гриши 5 тысяч рублей, чтобы он мог заниматься спортом. И лишь после полудня они вышли на улицу и решили посидеть где-нибудь в кафешке поесть и поболтать. Даша до сих пор находилась в шоке, отчетливо не понимая того, что случилось. Она была уверена, что в ближайшие дни все выяснится, и её мужа отпустят домой. У неё действительно были большие проблемы с деньгами, потому что Александр в последнее время не работал. И из-за ареста имущества компании только носил деньги из дома в офис для выплаты зарплат и для поддержания операционной деятельности. Все были уверены, что дом ему дадут достроить и на этом страшный сон закончится. Даша уже разместила объявления о продаже Сашиного автомобиля «Рэндж Ровер Вог» за бесценок, потому что денег не хватало даже на еду. И что будет дальше – она плохо представляла. Лариса отметила, что по сравнению с Дашей она находится в более выгодных условиях, и от этого ей стало даже как-то полегче – всё познается в сравнении.

Гриша ещё раз поблагодарил её и снова напомнил, так чтобы слышал Чурбанов – завтра она должна связаться с Ириной и всё подробно с ней обсудить. Они разговаривали почти час, и оба были этому рады. Временами казалось, что ничего не изменилось – Гриша находится в загранкомандировке и никакой опасности нет.

В приподнятом настроении Григорий передал телефонную трубку Саше и подсел за «дубок» к читающему Булгакова Валере.

– Ну что, всё в порядке! Завтра моя твоей наберёт, и они договорятся о встрече, – обнадеживающе начал Григорий. – Ей, конечно же, понадобится какое-то время на вывод денег, но, думаю, в назначенный опером срок мы уложимся.

Валера широко улыбнулся и на радостях стал жать Грише руку, утверждая, что он никогда в нём не сомневался и ещё в автозаке понял, что Григорий – стоящий мужик. После того как розовые сопли закончились, Тополев улёгся к себе на «пальму» и продолжил смотреть легендарный советский фильм о сыщике и его друге, под который вскоре уснул.

Во вторник к Григорию должен был прийти адвокат, которого он очень ждал. Поэтому с самого утра стал готовиться к встрече. По очереди расспрашивал Валеру и Иваныча: в какое время его могут вызвать, как работают адвокатские комнаты и сколько времени отводится на встречу. Он постоянно следил за часами на телевизоре и после полудня начал заметно нервничать.

– Не волнуйся, Гриша! – успокаивал его Валера. – Тебе же вчера жена рассказала, какие там жуткие очереди для того, чтобы сделать передачку. Абсолютно такие же и у адвокатов. Они так же занимают очередь посреди ночи и ждут по полдня, когда их запустят внутрь. Обычно у хороших и дорогих адвокатов есть помощники, которые бегают по инстанциям – приезжают ни свет ни заря к тюрьмам и всё такое. У твоего адвоката есть такие люди?

– Я не знаю, – волнуясь, ответил Григорий. – Я его первый раз увидел на суде. Он даже с делом не успел тогда ознакомиться. Его друзья мои наняли. Якобы бывший прокурор Рязанской области.

– Ну, вот видишь. Прокурор. Значит, человек со связями. Не переживай, если сказал, что сегодня придёт, значит придёт.

– Если до четырёх тебя не заберут из камеры, значит, сегодня уже точно не вызовут! – поставил точку в разговоре опытный Иваныч. – И потом не забывайте, у них там в адвокатских тоже обед с часа до двух. Поэтому можешь расслабиться и до половины третьего даже не собираться никуда. Давайте лучше пообедаем, глядишь, и время побыстрее пройдёт.

Как и говорил Степанов, в начале третьего дверь камеры открылась, и выводной прокричал: «Тополев слегка»! Это означало, что Гришу вызывали куда-то внутри тюрьмы. Оказалось, что есть ещё такие термины как «по сезону» – значит, выезд либо на суд, либо на следственные действия, и «с вещами на выход» – это либо перевод в другую камеру, либо на этап в лагерь или в другую тюрьму.

Григорий впрыгнул в кроссовки, одел по совету Иваныча олимпийку и вышел на продол. Выводной вместе с продольным ходили по коридору и собирали из камер таких же, как Гриша, заключённых для доставки к адвокатам или следователям. Сформировав груПу из пяти человек, их повели по длинным коридорам и лестницам. Покинув относительно благополучный корпус БС со свежим ремонтом стен и потолков, они оказались в блоке общих камер. Обшарпанные светло-коричневые стены и тёмно-серый облезлый потолок внушал беспокойство и тревогу. Широкие продолы, разделённые высокими «локалками» – решётками от стены до стены и от пола до потолка, разделяющие коридор на секции, с широко расставленными дверями камер. Эти двери тоже были плохого качества и не такие современные, как на БС. Складывалось впечатление, что тебя из больничной палаты кардиологического отделения спустили в морг, где его обитателям и так наплевать на внешний вид помещения, а обслуживающий персонал давно привык к виду руин и сочащемуся запаху сырости и гнили.

Наконец, конвоир остановился у широкой металлической двери с большим окном, через которое бил яркий свет. Он еще раз пофамильно проверил всех присутствующих и запустил груПу внутрь. Перед Гришей открылось огромное сводчатое помещение с белыми пластиковыми дверями по правую и левую сторону. Большая верхняя часть большинства дверей была стеклянной и прозрачной. Через них можно было наблюдать людей, которые сидели по разные стороны столов. Посередине коридора справа стояла средних размеров металлическая снизу и стеклянная сверху будка охраны, которую Гриша мысленно окрестил «сторожкой». Напротив неё влево уходил маленький светлый коридор, куда и повели пятерых узников с БС.

Построив всех у стены, дежурный по корпусу комнат переговоров стал называть фамилии арестованных и сопровождать их по очереди в забронированные посетителями мини-офисы. Гришу отвели к комнате №6, где его с нетерпением ждал Роман Шахманов.

– Григорий, привет! – поздоровался адвокат, не выходя из-за стола. Чего тебя так долго вели? Я с одиннадцати часов жду!

– Я не знаю… – удивлённо и как-то подавленно ответил Гриша, явно не ожидая такого начала разговора. – Меня только минут пятнадцать назад забрали из камеры.

– Ну да ладно. Времени просто жалко. У меня на сегодня ещё много планов. Как твои дела? В какой ты камере?

– Я в двести восемьдесят восьмой. Это в блоке «большой спец». Сокамерники хорошие. У нас есть телевизор, холодильник. Камера чистая. Даже есть … – Гриша, согнув средние пальцы и оттопырив большой и мизинец, показал телефонную трубку. – Так что можем, если надо, обсуждать срочные вопросы.

– И не думай даже! Здесь всё … – Рома покрутил указательным пальцем вокруг головы, объясняя, что всё прослушивается. – А ваши эти … – он повторил знак телефона и продолжил – … в первую очередь. Можешь даже не сомневаться! Я тебе как бывший прокурор говорю. Мы специально в камеру такие вещи разрешали пронести, чтобы дыры в уголовном деле затыкать и старые преступления раскрывать. Зэки народ тёмный и болтливый и частенько в эфир нужные для правоохранительных органов вещи выдают.

Только о природе и погоде! Никаких обсуждений и подробностей по «делюге»5656
  Информация по уголовному делу


[Закрыть], ты меня понял? И мне ни-ни! Все обсуждения и факты только здесь и только со мной.

Он достал из портфеля маленькую пластиковую коробочку, похожую на точилку, и показал её Грише.

– Вот с этим мы можем быть с тобой полностью спокойны и разговаривать абсолютно открыто и смело.

Шахманов убрал «глушилку»5757
  Электронный прибор, позволяющий глушить записывающие устройства


[Закрыть] обратно в портфель и поставил его под стол. Открыв папку, лежавшую на столе, достал листы бумаги и передал их Григорию.

– Это доверенности на сбор документов в государственных органах власти, на представление твоих интересов в судах, договор с моим адвокатским бюро и квитанция о выплате мне адвокатского гонорара в размере 175 тысяч рублей.

– Деньги вам уже заплатили? – спросил Григорий, подписывая документы.

– Да, конечно. Лариса передала мне всю сумму прямо перед заседанием суда.

– А что включено в эти деньги?

– Всё. Сто пятьдесят за досудебное разбирательство, в том числе апелляцию на твой арест в Мосгорсуде, и двадцать пять тысяч за участие на суде. Апелляция и кассация приговора, если потребуются, будут стоить дополнительных денег, но об этом пока рано говорить.

– Понятно. Хочу с вами посоветоваться. Сокамерники просят миллион рублей для опера Володи Клименко, чтобы тот оставил меня в их камере. Как вы думаете, соглашаться или нет?

Гриша специально задал этот вопрос Роману, зная, что он обязательно расскажет об этом его друзьям – Антону Животкову и Валере Смирному. Чтобы ребята поняли, что его нахождение в тюрьме может им дорого стоить и начали быстрее искать выходы на всех заинтересованных лиц, которые помогут закрыть дело или перевести Григория под домашний арест, где он уже сам сможет включиться в борьбу.

– Это похоже на вымогательство и мошенничество! Таких цен нет, насколько я знаю. Вип-камера на этом централе стоит 100 000 в месяц, но у тебя далеко не вип! Хочешь, прямо сейчас напишешь мне заявление, и я сегодня же начну заниматься этим вопросом?

– Нет, не надо пока. Я ещё не до конца во всём разобрался. Главное – я вас предупредил, чтобы вы были в курсе, если вдруг со мной что-то случится.

– Договорились. Я буду приходить к тебе раз в две недели, через Ларису буду предупреждать о своём визите.

А теперь давай поговорим об уголовном деле. Расскажи мне в подробностях, как всё было. Только сразу хочу тебя предупредить, что адвокату, как и врачу, надо говорить только правду.

– Старая добрая адвокатская поговорка. Я, к сожалению, больше сталкивался с анекдотом:

«Зяма радостный прибегает домой и рассказывает отцу:

– Папа, я наконец-таки выиграл дело Рабиновича!

– Зяма, ты идиёт! – расстроенно отвечает отец. – Это дело кормило меня, это дело кормило твоего дедушку Самуила, оно должно было продолжать кормить и твоих внуков, а ты взял его и выиграл».

Так вот, я не хочу сидеть в тюрьме и ждать, передайте, пожалуйста, моим друзьям, что я молчу и буду молчать и, если надо, всё возьму на себя. Но за это я тоже жду от них равнозначных шагов и поступков.

– Обещаю тебе, что сделаю всё, что от меня зависит, чтобы уменьшить срок твоего пребывания здесь. Рассказывай с самого начала.

Гриша в деталях пересказал адвокату всю историю с Андреем Южаковым. Роман внимательно слушал, вопросов не задавал, иногда записывал что-то в блокнот. После того, как повествование было закончено, он озвучил по очереди три своих вопроса, ответы на которые подробно записал:

– Первое. Как ты думаешь, действительно ли у Южакова есть записи ваших разговоров? И, если есть, то упоминается ли там о деньгах, которые ты от него получал?

– Я думаю, что точно есть. Он частенько говорил со мной в своём кабинете при включённом ноутбуке. Когда мы были на встрече с Миленой, то наверняка записывал на диктофон.

– Расскажи, пожалуйста, подробнее про эту встречу в «На мельнице».

– Был конец июля 2014 года. Андрей уже к тому моменту согласился заплатить 50 тысяч евро за решение своего вопроса в отделе камеральных проверок 34-ой налоговой инспекции, которую возглавляет Елена Михайловна Новикова. Она – бывшая жена Лёши Бытко, действующего полковника полиции, который сегодня курирует направление, связанное с антикоррупционной деятельностью. Он же, в свою очередь, крышует бизнес Саши и Антона Животковых – моих непосредственных руководителей. Когда Андрей в конце мая обратился ко мне за помощью, я рассказал обо всем Антоше, тот переговорил с Лёшей и Леной, и они после недельной паузы ответили отказом – мол, велика криминальная составляющая бизнеса Южакова. Однако соблазн получить с Андрея полтос евро – почти всю сумму его долга нам – был очень велик. И мы – я, Антон и Серёжа Гнедков – решили, что подтвердим Андрею согласие Лены на сотрудничество, заберём свои деньги, а после этого скажем, что он нам больше ничего не должен и помощи от Лены не получит.

План выглядел безупречно, но Южаков тянул с выплатой денег и торговался за сумму аванса. Потом он согласился заплатить всё сразу, но только после личного знакомства с Еленой Михайловной. Это, конечно же, совсем не входило в наши планы. Тогда у Антона возникла идея привести на встречу его знакомую Милену, которая была очень похожа на Новикову и за деньги согласилась сыграть эту роль.

Мы с Антоном подготовили и натаскали её в офисе «Азимут-Гео», чтобы она смогла ответить на вопросы Андрея, и договорились о встрече в ресторане «На мельнице». Милена действительно была неотразима и внешне, и по уровню знаний в налоговом законодательстве и в бухучёте. Она несколько лет проработала консультантом и хорошо разбиралась во всех аспектах дела Южакова. Она даже предложила своё видение Южаковской проблемы и свои услуги по их решению. Мы договорились, что в случае выплаты Андреем всей суммы, мы её ему предложим.

Встреча прошла очень хорошо. Я представил её, она внимательно выслушала рассказ Андрея и потом очень грамотно и исчерпывающе ответила на все вопросы. Андрюша был настолько поражён красотой и образованностью Милены, что твердо поверил в то, что он беседует именно с Еленой Михайловной Новиковой, тем более, что Милена ловко и уверенно уходила от острых вопросов и давала понять, что сотрудничество возможно только после соблюдения оговоренных ранее условий.

Она виртуозно завершила встречу, объявив, что вынуждена нас покинуть из-за сильной занятости и поспешно удалилась, не дав возможности Южакову её проводить. У входа её поджидал на своей машине Антон.

Мы ещё несколько минут посидели в ресторане, Андрей расплатился, и мы вдвоём уехали на его машине. Пока он меня подвозил до Таганки, всё пытался расспросить подробности о Лене. Я ушел в оборонительную позицию и каждый раз ссылался на главную фразу, произнесённую на прошедшей встрече – «утром деньги, вечером стулья». В конце пути Андрей согласился на наши условия и обещал в ближайшие дни передать всю сумму. Но этот процесс растянулся на три месяца и с последней пятисоткой меня приняли.

– Как ты думаешь, – дослушав до конца рассказ Гриши, спросил Роман. – Смогут ли менты найти Милену?

– А вот это не ко мне! Я про неё, естественно, ничего не рассказывал и показания Андрея в этой части, разумеется, не подтвердил. Вот пусть Антон, если не хочет пойти соучастником или руководителем преступного сообщества, и озаботится этим вопросом.

– Я понял тебя. И третий вопрос. Куда ты дел деньги, полученные от Андрея?

– Миллион передал нашему партнеру Вячеславу прямо у офиса Южакова – «Азимут-Гео» был должен ему за выполнение геологических работ. Ещё миллион я вырвал у него двумя частями: по триста и семьсот тысяч. Деньги я привёз в офис и отдал Антону, который из них выплатил конвертную часть зарплаты сотрудникам. Если я правильно понял ваш вопрос, то эти деньги никак через бухгалтерию фирмы или мои счета не проходили.

– Это очень хорошо! – заключил Шахманов. – Тебе инкриминируют хищение двух с половиной миллионов рублей. Ещё пятьсот тысяч – это те, с которыми тебя взяли, правильно?

– Абсолютно точно!

– Значит с доказательной базой у следствия большие проблемы. Это тоже хорошо, – ещё раз повторился Роман, закрыл свой блокнот и стал собираться. – Я ещё раз всё обговорю с твоими друзьями, женой и родственниками. Соберу побольше информации после встречи со следователем и вернусь к тебе через 2 недели с планом и стратегией наших действий. А ты пока постарайся как можно меньше рассказывать о своём деле, потому что не исключено, что к тебе будут подсылать стукачей, чтобы собрать на тебя материал. Судя по твоему рассказу, у нас очень большие шансы на переквалификацию преступления на менее тяжкое, а может быть, даже на твоё оправдание. Так что, не вешай нос и держись. Копи силы на борьбу.

– За меня не беспокойтесь! Я всё вытерплю и буду осторожен, а, самое главное – никого не сдам. Надо, чтобы пацаны глупостей на свободе не наделали.

– И не забудь, что в пятницу у нас апелляция в Мосгорсуде на твой арест. Постараемся что-нибудь и из этого выжать.

Тепло попрощавшись, они вышли из адвокатской и пошли к сторожке, где, ещё раз пожав друг другу руки, расстались. Адвокат направился в сторону выхода, а Гришу дежурный сопроводил «на сборку»5858
  Камера ожидания


[Закрыть].

«Сборкой» назывались две небольшие, размером 3х3 метра, отдельные камеры без окон. Тополева определили в ближайшую ко входу. Каменный тёмный мешок с тускло горящей под потолком над дверью лампочкой, спрятанной за кучей железных прутьев и прокопчённым от старости пластиковым плафоном. К стене в колючей «шубе» напротив входа была приварена короткая лавочка максимум на троих. В камере уже находились 10 человек. Было так сильно накурено, что когда продольный открыл дверь, то в коридор повалил густой едкий синий дым, а находящиеся внутри стали прищуриваться и закрывать глаза руками, прячась от яркого света снаружи. Зайдя внутрь, Гриша, как положено правилами хорошего тона и тюремными понятиями, поздоровался с присутствующими.

– Всем привет!

– Здарова!!! – раздалось в ответ хоровое приветствие. – Сколько время, не в курсе, а то с обеда тут сижу? – спросил один из заключенных.

– Около пяти, – негромко ответил Григорий, вспомнив, что видел часы над выходом из адвокатского корпуса, которые показывали без десяти пять.

– Из какой «хаты»? – поинтересовался молодой кавказец, сидящий на лавке, предположительно, «чех»5959
  чеченец


[Закрыть].

– Два-восемь-восемь, – так же негромко ответил Гриша.

– А что за беда? – продолжал с лёгким напором опрос кавказец.

– Сто пятьдесят девятая, четвёртая.

– Мошенник, значит?! На Бэ-эСе решил укрыться? Почему к людям в общую «хату» не идёшь? Или знаешь, что за собой?

– Послушай, я в тюрьме пятый день! – чуть громче поставленным чётким голосом ответил Гриша. – Куда определили с карантина, туда и пошёл.

– Ну, понятно… – с ухмылкой заключил чечен. – А ты на общее уделил, мошенник?

– Меня Григорием зовут! – со злостью отреагировал на оскорбление Тополев. – Уделил.

– А меня, Ваха. Ну, и сколько ты уделил, Григорий?

– А тебе не кажется, Ваха, что это не твоё дело?! – опять спокойно, как только мог, ответил Гриша. – Если тебе лично это интересно, то поинтересуйся у смотрящего за Бэ-эС.

Чеченец подскочил с лавки как ошпаренный и замер, сдерживая в себе гнев.

– Правильно Григорий тебе ответил, Ваха! – оторвавшись от стены и встав боком между собеседниками, произнёс полноватый мужчина южных кровей, задавив авторитетом конфликт в зародыше. – Ты вообще с какой целью интересуешься, кто сколько на общее отгрузил? Ты что, бухгалтер или, может, для ментов стараешься? Я сегодня же сообщу Ибрагиму, что ты на сборке прилюдно пытался поступления в общак обсудить.

– Аслан, я прошу тебя, не надо никого информировать! – залебезил явно испугавшийся Ваха. – Я пытался фраерка на понт взять и развести на бабло – так все блатные делают, особенно на сборках. А где ещё лопуха – мошенника повстречать, как не здесь, их же от нас прячут на бэ-эсах – шмэ-эсах.

– Это с каких это пор ты, Вахид, блатным заделался? – не унимался убелённый сединами Аслан. – Я не слышал, чтобы твои «три гуся»6060
  статья 222 УК РФ – незаконное хранение оружия


[Закрыть] стали считать благородной воровской статьёй. Так что присядь обратно на скамеечку и не мешай приличным людям общаться.

Ваха сел и нервно прикурил сигарету. Аслан взял Гришу за локоть и отвёл в противоположный угол. Остальные присутствующие как ни в чём ни бывало продолжили заниматься тем, чем они были заняты до появления Гриши. Некоторые общались, переминаясь с ноги на ногу, некоторые подпирали стены и думали о чём-то своем, кто-то сидел на кортах, играя воровскими четками.

– Не обращайте внимания на эту шушеру. Наслушаются воровской романтики, поверят в себя и давай играть в игры, о правилах которых они даже представления не имеют, – начал беседу авторитетный южанин. – Меня зовут Аслан Мирзоев. Я так же, как и вы, сижу на Бэ-эС в 255-ой камере.

– Очень приятно, Аслан! Меня зовут Григорий Тополев. Я на сборке впервые, поэтому ещё не очень знаком с местным колоритом. А вы давно на Бутырке?

– Почти год. Я был директором гостиницы «Салют», это в конце Ленинского проспекта. Приняли меня менты на Арбате рядом с рестораном «Якитория». Хотят, чтобы я бизнес переписал. Хорошо, что сына не успели арестовать, он теперь из-за границы нашими делами руководит. А вас за что «упаковали»?

– Пытался с обнальщика деньги компании вернуть, а он оказался под ментами. Приняли, как и вас в ресторане, только в итальянском.

– Знакомая история. Вы здесь, похоже, надолго. Главное – на провокации вот таких вот псевдоблатных не подавайтесь и спокойно отсидите своё.

– А можно чуть подробнее про провокации?

– Конечно! Есть такая порода зэков, они как шакалы. Пытаются найти слабых, запугать, поймать на слове, раскрутить на деньги. Этим и живут, этим и зарабатывают в тюрьме. Их надо уметь ставить на место, для этого необходимо знать воровские законы лучше их самих. Основными жертвами нападок становятся мошенники и наркоманы. Потому что, якобы, бабушек обманывают, а барыги наркоманы – «зельем банчат»6161
  продают наркотики


[Закрыть]и народ травят. А то, что все эти блатные сами бабушек обчищают в трамваях и квартирах и сами у барыг наркотики берут, это ничего. Потом, запомни – общак или общее, это как золотой запас – вещь неприкасаемая и секретная. Поэтому обсуждать или спрашивать, кто сколько перевёл, нельзя, можно по рогам получить и очень больно. И вот ещё, мало кто на Бутырке тебе об этом расскажет, потому что слишком многое на кон поставлено и очень большие деньги в тюрьме вертятся, но уделять или не уделять на общее, а тем более, сколько уделять – это сугубо твоё личное дело. Ты всегда можешь сказать, что я пока не готов в виду сугубо твоих личных причин, о которых ты распространяться не намерен. И ни один приличный арестант не имеет права требовать от тебя каких-либо платежей или вещевых отправлений в общак. Это не обязаловка, а добрая воля. Ты же не живёшь воровской жизнью, чтобы десятину от своей преступной наживы отдавать. Ты мужик на их наречии, а на мужиках все зоны держатся, и прав у тебя побольше, чем у этих кулацких подпевал.

– Жаль, что я вас раньше не встретил.

– Что, Русланчик уже раскрутил тебя на денежку? Сколько взял?

– Двадцать пять.

– Ну, это еще по-божески. Я слышал он людей на миллионы раскручивал, а те со страха платили. Здесь все повязаны и блатные, и менты. Пока местные на деньги тебя не раскрутили, стараются до адвоката не допускать, чтобы пожаловаться или посоветоваться не мог. Они спецом долго адвокатов держат, чтобы те в следующий раз подумали идти сюда или нет. А то шляются каждый день, работать спокойно охране не дают. Так что, я даже удивился, что тебя на пятый день уже сюда привели. Двадцать пять – не похоже на уровень Валеры Чурбанова.

– А вы и Валеру знаете?

– Конечно, знаю! Его здесь многие знают. Он большие деньги положенцу и оперу Володе Клименко должен за язык свой и трусость.

– Валера говорит, что я и еще один мой сокамерник должны заплатить через него по миллиону рублей Клименко. За то, чтобы остаться в его камере.

– Вот молодец, Валерон! Узнаю руку мастера. Вашими деньгами свои проблемы решить хочет. Слушай сюда. Во-первых, тариф по Бэ-эС – полтос в месяц, если платишь сразу за год, то триста. Это я тебе сейчас говорю про камеры со всеми удобствами, телевизором и холодильником. А если брать пустышки – без удобств, то тысяч за тридцать единоразово можно договориться. Клименко конечно мразота еще та, но не беспредельщик и пресс-хатой мараться не будет. Поэтому, мой тебе совет: либо сам пытайся с Вальдемаром договориться за разумные деньги, либо вали оттуда. Хочешь, могу договориться, чтобы тебя ко мне перевели?

– Спасибо большое, Аслан! Я подумаю. Если ещё Бог даст свидеться, обсудим этот вопрос.

Дверь камеры открылась, в очередной раз обдав свежей порцией табачного дыма сотрудника следственного изолятора.

– С Бэ-эСа кто есть? – громко прокричал он.

– Есть! Есть!!! – заголосили ему в ответ.

– Выходи строиться! – скомандовал дежурный.

Со сборки из обеих камер вышли четыре человека, включая Гришу и Аслана, и встали спиной к стене ближе к проходу в адвокатский продол.

– Фамилия и номер «хаты»! – снова выкрикнул выводной.

Каждый по очереди произнёс свои данные, сотрудник сверился с клочком бумажки в руке и скомандовал «вперёд».

– Вот тебе ещё одно преимущество Бэ-эС, – прокомментировал происходящее Аслан, идущий позади Григория. – Нас забирают со сборок всегда раньше, чем ребят из общих «хат».

Обратно шли тем же маршрутом. За окнами было уже темно, а искусственное освещение было настолько слабым, что эти жуткие коридоры общих корпусов казались ему ещё более ужасными и отталкивающими. Громкие звуки лязгающих затворов и хлопающих локалок непривычно били по ушам, а едкий запах вызывал рвотные позывы. Поэтому, когда Гриша зашёл в свой светлый и чистый блок, он выдохнул с облегчением и радостно поспешил в свою камеру.

Семейники ждали его с нетерпением и не садились без него ужинать. Часы на телевизоре показывали начало седьмого вечера. Все хотели узнать тюремные новости и подробности встречи с адвокатом. Любой контакт одного из сокамерников с внешним миром был большим событием для всех остальных, поэтому пришедшего расспрашивали, не жалея.