Текст книги "Избранное 13/23. Стихи"

Избранное 13/23
Стихи
Макс Вэлл

© Макс Вэлл, 2024

ISBN 978-5-0062-8425-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

2013

Стучитесь – вам откроют

Проси́те, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам…

(Мф. 7: 7)

 
Всё дело в том, что каждому дано
по силам, по надежде и по вере.
Всё просто, как ньютоновский бином.
Сильней стучитесь – вам откроют двери.
А если не откроют, значит вам
совсем в другую сторону. И вряд ли
поверят вашим искренним словам…
Я помню дождь, он пару дней подряд лил.
Дороги превратились в океан,
а он всё лил и лил до одуренья,
как будто наверху сломался кран,
и небо позабыло, что есть время.
Небесных тел растаял силуэт,
померкли звёзды и луна померкла…
Люблю я запах ливня с детских лет.
Люблю смотреть на воду, словно в зеркало.
Так вот про дождь. Казалось, никогда
мы больше не увидим ясный полдень…
Но вдруг, о чудо, кончилась вода!
Иссякла. В общем, что-то в этом роде.
Вот так и в жизни: чёрной полосой
порой мелькают времени отрезки.
Не рады бутерброду с колбасой
мы. И совсем не видим повод веский
потенциал свой реализовать.
Мы замкнуты в себе в какой-то мере.
Отныне буду всех вас призывать:
стучитесь – вам откроют. Я проверил.
 

Рождённый в СССР

 
Переложу на свой манер
историю России. Вкратце:
родился я в СССР,
живу в Российской Федерации.
 
 
Сменилось здесь буквально всё:
и власть, и личные привычки.
Наживы дух страну рассёк.
Отнимут всё, ты только клич кинь.
 
 
Кто хочет Родине служить?
Отдать свой долг? Никто не хочет?
Как сохранить нам рубежи
хребта Уральского восточней?
 
 
Молчание. Ну что ж, раз так,
замнём для ясности. Я вижу,
ты, братец, тот ещё мастак
летать фанерой над Парижем.
 
 
Я б тоже полетал, но мне
милей отечественный воздух,
простор и россыпи камней.
Я тут родился. И я рос тут.
 

Лаура на Луаре

 
Лаура на Луаре в лаврах.
С ней парень по имени Ларри и Гарри с Марией.
У каждой пары своё сафари.
Каждая пара в своем «Ягуаре».
Словом, каждой твари по паре.
Ларри умеет играть на гитаре.
Ларри поёт Лауре арии,
ибо место её портрету – в Лувре.
Гарри предпочитает соус карри
и не выносит запах гари.
А ещё никогда не выносит мусор этот засранец Гарри.
Марию ни один наряд не старит.
А засранец Гарри её ни во что не ставит.
Когда же девушки покой ребятам дарят
и отправляются в Париж,
друзья заключают очередное пари.
Гарри беседует с Ларри в баре:
– Ларри, сколько у тебя теперь «овец» в отаре?
В ответ тот сияет улыбкой загадочной во всю, извиняюсь, харю.
Над побережьем Луары застывает вечернее марево.
 

С ног на голову

 
В этом мире всё перевернулось с ног на голову:
женщины стали сильными, дети – наглыми.
Настоящих мужчин почти не осталось:
алкоголики да дураки.
На старческих лицах тоска и усталость.
Каждый второй считает себя звездой средней руки.
Треть жизни проводим
в пути и на работе.
Тратим на сон и еду ещё одну треть.
Типичная страшная смерть —
от алкогольного хулиганства,
потому что всеобщее пьянство
приурочено к каждой субботе.
Одна из немногих стабильных ситуаций —
в районе Сектора Газа.
Организация Объединенных Наций
наблюдает за этим вполглаза.
Временами не всё получается с первого раза.
Звучит издевательски фраза:
«Никто не забыт,
ничто не забыто».
А счастье почти целиком состоит
из маленьких радостей быта.
 

Паника

 
На палубе моего Титаника
странные образы в страхе мечутся.
На моих глазах разрастается паника.
Это катастрофа. Мы на пороге вечности.
 
 
Что с этим делать, я не в курсе.
На борту присутствуют разные взгляды.
Они спорят друг с другом и в ходе дискуссии
находят решение: бежать из этого ада.
 
 
Проблема ответственности возникает.
Становится как-то не по себе.
Никто никому не желает стать Каином.
Никто не желает изобретать велосипед.
 
 
Смилуйтесь, дамы и господа!
Смилуйтесь над собой и друг над другом!
Детство не воротишь, утекли года.
Но отчего каждый из вас напуган?
 
 
Конец наступает слишком неожиданно?
Совсем не так вы представляли смерть?
Наслаждайтесь же окрестными видами,
покуда есть чем и на что смотреть.
 
 
Капитан? Вы всё-таки остаетесь? А смысл?
Ваш помощник спрятался за чью-то юбку.
Он ничем не отличается от корабельных крыс.
Глядите, на воду спускают предпоследнюю шлюпку.
 
 
Ну, прощайте, капитан. Рад был знакомству.
Ваш корабль походит на какую-то виселицу.
Я расскажу про Ваш подвиг потомству
и буду за Вас молиться.
 

Июль

 
Забыты напрочь лень и скука.
Мой дух спокоен, невесом.
И, растворённый в нежных звуках,
я погружаюсь в сладкий сон.
 
 
Я отрешён до пробужденья
от треволнений, суеты.
Спровадив в ночь ушедший день, я
вновь сжёг все ветхие мосты.
 
 
Чем утро встретит? Все ответы
известны только небесам,
в шелка и бархат звёзд одетым.
Куда важней, чем встречу сам.
 
 
Уже светает на востоке,
и отступает полумрак.
Я погружаюсь в сон глубокий
и сплю до позднего утра.
 
 
Ничто уже не потревожит
воображение моё.
Я на своём покоюсь ложе.
Закрыт межкомнатный проём.
 
 
Лишь окна приоткрыты. Ветер
колышет марлю, шторы, тюль.
Прошел июнь, и на рассвете
в свои права вступил июль.
 

Лоо
(августу 2011)

 
Шумел прибой. По берегу гуляли
беспечные искатели добра.
Манящие неведомые дали
нас ограждали от сердечных ран.
 
 
А ласковое сочинское море,
устав от неизбежной суеты,
само с собой в чудном, нелепом споре
со стороны казалось непростым.
 
 
И мы искали смысл в его волненьи.
Оно плескалось, билось о причал.
К нему спускаясь по крутым ступеням,
мы будто шли к началу всех начал.
 
 
А между тем заканчивалось лето.
Хотелось сохранить в душе тепло
и фото с нашим дружеским портретом
в местечке под названием Лоо.
 

2014

Вечерняя прогулка по лесу на велосипеде

 
Август. Лес. Велосипед.
Подмосковная глубинка.
По неезженым тропинкам
пролегает путь к себе.
 
 
Зелень. Воздух. Тишина.
В небесах – верхушки сосен.
Осторожничает осень,
лета верная жена.
 
 
Дремлет дуб, и дремлет куст,
паутиною окутан —
вековая мощь, откуда
почерпнула силы Русь.
 
 
Вечереет. Манит в глубь,
в недра зарослей дремучих
сквозь листву закатный лучик,
в наступающую мглу.
 
 
Удивленье на лице:
жжётся наглая крапива.
Двигаюсь неторопливо,
лишь поскрипывает цепь.
 
 
Неподдельный интерес
вызывает шорох, шелест,
аж мурашки… Просто прелесть!
Тем страшней, чем дальше в лес.
 
 
Ох, велик ещё запас
диких птиц и диких ягод!
Стих ложится на бумагу.
Ельник разевает пасть.
 
 
Потемнел сосновый бор.
А берёзовая роща
причитает, шепчет, ропщет,
глядя на меня в упор.
 
 
Хрустнет ветка. Колесо
въедет в топкое болото.
Ощущение полёта…
Жизнь в лесу – как сладкий сон!
 

Ревизоры и зайцы

 
При оплате проезда в поезде
огромная душит жаба.
Перебегая в соседний вагон
со скоростью дирижабля,
делаю ручкой красиво
улыбчивым ревизорам.
А если была бы ксива,
я избежал бы позора.
По-крысиному потчует запад
Россию осиным жалом.
Становясь перманентным вокзалом,
мучается держава.
Когда ненароком стоя заснёшь,
толпа на конечной вынесет.
Если «заяц» не будет колючим, как ёж,
РЖД непременно выйдет из минуса.
Пока в стране царят условности,
стать проще не мешало б.
При оплате проезда в поезде
огромная душит жаба.
 

Поговорим

 
Кажется, Истину знают немногие.
Наши дороги – долгие и дорогие.
Не стой на пороге,
не приумножай долги.
Дают – бери, бьют – беги,
при этом при всём береги свои руки и ноги.
В окнах городских пещер
видя пейзаж убогий,
мало кто думает вообще
и, в частности, о Боге.
Я вовсе не мудрец,
а Питер – не Венеция.
Москва – не первый, не второй, но третий Рим.
Я здесь на пару чашек чая.
Для начала
дай отдышаться и согреться.
А там – поговорим.
 

2015

Пасха

 
Смотрите: снег растаял,
вернулись птичьи стаи,
добрее люди стали.
Грядёт конец поста.
 
 
Великий праздник Пасха —
реальность, а не сказка.
Горит лампады масло
внутри Афонских скал.
 
 
Любовь есть символ веры.
По мне, Христова эра —
как радуга над серым,
антоним полумер.
 
 
Не знаете – не спорьте.
Идти вперёд не бойтесь —
но не кидайтесь в пропасть.
Учитесь быть собой.
 

Через тернии к терпению

 
Рюкзак сползает с правого плеча,
и значит, вправо повернёт дорога.
По «ящику» унылая печаль,
в онлайне депресняк и безнадёга.
Душевно посидели мы на днях
и тусклую тоску прогнали в шею.
Но батальоны требуют огня,
и всё вокруг становится мишенью.
Ищу я новых тем и новых рифм
сплетение, прищурив оба глаза.
Поговори со мной, поговори,
ведь у меня к тебе – вопросов масса.
Хочу в глубинку. Город надоел.
Хочу простора, простоты, проснуться —
а рядом тишина, сосна и ель,
июль и никакого шума улиц.
Со сна вглядевшись в облачную синь,
потягиваться. В утре – гулком, летнем —
всё так, что у кого ты ни спроси,
услышишь шелест новостей и сплетен.
А солнце на поляне припечёт —
так горячо, что бесконечно вкусным
гороха свежевыросший стручок
покажется внезапно и капусты
зелёный свежесрезанный кочан
у сена свежесобранного стога…
Сниму рюкзак с уставшего плеча —
и станет чуть осмысленней дорога.
Но в целом здесь мне тоже хорошо,
когда никто не действует на нервы.
Я этот недвусмысленный грешок
на исповеди вспоминаю первым.
Возвысились над миром этажи.
Мир – опустился, скукою убитый.
Сквозь тернии к терпению лежит
тропинка, проторённая молитвой.
 

Привычка Окуджавы

 
В людском потоке, в суете вокзала,
в лесу, где звуки плавны и тихи —
везде, где б муза мне ни подсказала,
рождаются стихи.
 
 
И в свете этих радостных событий,
я чётко понимаю, что стихам
из мыслей, как из комнаты, не выйти,
чего таить греха.
 
 
Когда фигуры ставлю я на клетки,
то объявляю чаще шах, чем мат.
Победы по расслабленности редки.
О, горе от ума!
 
 
Выглядывает рифма отовсюду,
буквально из-за каждого угла.
Привычка Окуджавы мыть посуду
не раз мне помогла.
 
 
Я жив, я молод. Слава в вышних Богу!
И, не вступив в клуб двадцати семи,
я, кажется, способен понемногу
сложить в стихи весь мир.
 

…И вообще

Есть время никого не жалить

и не жалеть. И вообще.

(Л. C. Рубинштейн)

 
Ритмсбит, план стар, но карты, к счастью, целы.
Маршрут всё тот же. Мы на полпути.
И линией становится пунктир.
Но ставки выше, и безумней цены.
 
 
Лояльность вместо гордости прости
себе, любви, родне, друзьям, партнёрам.
Сподручней петь не одному, но хором,
в поэму за стихом слагая стих.
 
 
Будь мудр и стоек как предприниматель.
Будь терпелив, как дикая пчела.
Борись, не хмуря гладкого чела,
с апатией лежащих на кровати.
 
 
Покуда ты профессор кислых щей —
мотай на ус, приобретая опыт.
Но не ведись на хитрости Европы,
уловки Азии и вообще.
 

Не торопись

 
Ах, если б знать, где упадёшь —
солому подстелил бы тут же!
Но выбор для того и нужен,
чтоб размышляла молодёжь,
включив хоть часть своих извилин:
что истинно, а что есть ложь,
плох человек или хорош,
которому мы нагрубили.
Возможно, я нетерпелив —
и оттого всю жизнь страдаю.
Когда наполнен день трудами,
он гарантирует прилив
сил, вдохновения, отваги,
решительности и добра.
И эта мысль, как мир, стара
и предана немой бумаге.
Бумага терпит и молчит.
И только избранные могут
легко найти свою дорогу
и от спасения ключи.
О, человек, не торопись
прожить впустую век короткий,
ведь ты подобен утлой лодке,
что ищет свой конечный пирс.
 

«Не зная толком, для чего ты пишешь…»

 
Не зная толком, для чего ты пишешь,
слагаешь вирши ночи напролёт.
Чем слово чётче, тем пространство тише,
и скорость ниже, если гололёд.
 
 
Прекрасно спится в загородном доме,
где сельский воздух чист, приятен, свеж,
где ничего не беспокоит, кроме
того, что в планах маленькая брешь.
 
 
Ввязавшийся в рисковую аферу,
полдня тупишь и думаешь о том,
как пусто тем, кто отвергает веру,
и как бы попросторней сделать дом.
 
 
Ты не один такой на белом свете —
искатель правды, сбившийся с пути,
вас много – размышляющих о смерти
и жаждущих ответ на всё найти.
 
 
Смеясь одной приподнятою бровью,
взираешь с «высоты» прожитых лет,
как возится с мучительной любовью
очередной поэт.
 

Как Босх от литературы

 
Скрип пола, ветхость окон, старость ванны,
не чиненный по лености замок
окутывают молодость туманом.
Я б так прожил до смерти. Если б смог.
 
 
Но лень – извечный двигатель прогресса,
и мой прогресс, бесспорно, налицо.
Мир – сцена, на которой ставят пьесу
с невнятным, интригующим концом.
 
 
Мой путь – тропа, что вьётся у подножья
огромной исторической горы.
Дай сил идти вперёд, Великий Боже!
Дай сил, чтоб не закончился порыв!
 
 
Из комнаты я без опаски выйду,
без видимой причины, без прикрас,
с достоинством, не подавая виду,
что выхожу уже не в первый раз.
 
 
Кривой диван давно уже на свалке.
Да ну вас, бросьте: пошлости здесь нет.
Учусь ходить – как морячки, вразвалку.
Беру ключи, смартфон и портмоне.
 
 
Себя и вас обманывать не стану:
таким усталым быть мне не впервой.
Вот стол, свеча горит. И, как ни странно,
я вижу бури мглу и слышу вой.
 
 
Штаны – на месте, облако – на небе.
Фонарь, аптека, улица. Блокнот.
Ах, сколько здесь цветов… И каждый стебель
нырнул бы одуванчиком в вино.
 
 
«Князь Мышкин, не бросайтесь под колёса,
не стойте у трамвая на пути», —
ответит вместо ясеня берёза.
И чайка в сад вишнёвый прилетит.
 
 
Глаза закрыты, недвижимы пальцы,
беззвучны непослушные уста…
Я мог бы бесконечно улыбаться,
да только вот ризориус устал.
 

«Темнеет рано в нашей стороне…»

 
Темнеет рано в нашей стороне
в уютное, как книга, время года.
На кухне в час ночной теплей вдвойне.
Там стол стоит безропотно, но гордо
с плитой, которой отроду лет …дцать.
Мурлычет холодильник по-кошачьи.
Комфорт мешает музу созерцать.
А с музой даже на морозе жарче,
чем в самой лютой бане в выходной.
Когда Морфей не выдаёт свой морфий,
под утро сладко выпить по одной
классической до боли чашке кофе.
Уютное мерцанье фонаря —
причина встать с кровати и умыться,
чтоб укатить в далёкие края
в общественной электроколеснице.
 

2016

Утро любителя слова

 
Новый день начинается словом,
в лоно мысли ведёт смысла склон.
Код проблемы бессовестно взломан —
снова мухой становится слон.
 
 
Тишину нарушает будильник,
прерывает звонок зыбкий сон.
Мы идём, как и прежде ходили,
к холодильнику преданным псом.
 
 
Томным утром бесценны удобства,
если смог небосклон заволок.
Быть счастливым – приятно и просто,
бодрость духа – успеха залог.
 
 
Если утро потрачено с толком,
развлечений взахлёб берегись,
отвлекись от забот ненадолго,
как художник, отбросивший кисть.
 
 
Предложенье кончается точкой.
Сделай паузу… Вновь говори.
Листья чая залей кипяточком
и читай словари.
 

Мотивационное

 
Ещё не поздно, но уже не рано.
Снуют в заботах люди там и сям.
Скорей вставай. Скорей вставай с дивана.
Встань и иди, день новый начался.
 
 
Каков твой план на нынешние сутки?
Готов ли ты бороться вновь и вновь?
Когда труды доходы принесут, кинь
на счёт часть денег, с плюсом выйдя в ноль.
 
 
Спокойно сконцентрируйся на цели.
Не бойся поражений и преград.
Местами будет тяжело, но в целом
дошедший до конца безмерно рад.
 
 
Дороги нет назад, коль сделан выбор.
Бог в помощь тем, кто выбыл из игры.
Жалеть не стоит: вместе, верь мне, вы бы
не сдюжили овраги и бугры.
 
 
А впрочем думай сам. Я не советчик.
Ответственность всецело на тебе.
Пижонам городским отнюдь не легче,
чем юношам, ушедшим на Тибет.
 
 
Непросто светским скромницам и львицам,
рабыням модных трендов городских.
Где пятница – причина веселиться,
там понедельник – повод для тоски.
 
 
Ржавеют кони белые, а принцы,
уставшие кокеток ублажать,
отныне навсегда сменили принцип.
Не в теле дело, главное – душа.
 
 
Пришла эпоха скромных нуворишей,
богатых не снаружи, но внутри.
Теперь молчит доселе говоривший.
И ты не говори.
 

«Ветвей капилляры чернеют на фоне заката…»

 
Ветвей капилляры чернеют на фоне заката.
Зажглись фонари. Это славное время загадок.
Снега перестали скрипеть. Только грязь – под ногами.
Нарциссы глядят в объективы смартфоновых камер.
Подснежники в тренде. Свежеет. Весна на подходе.
Рыдают динамики звуками модных мелодий,
скучая по зелени, лету, теплу, солнцу, морю.
Сияет Вселенная в их позитивном миноре.
Сереют поля. Ни конца им не видно, ни края.
Твердит сумасшедший: «Украли, украли, украли…»
На крыше безлюдье, такое же как и в подвале.
Изменится всё, и о прошлом мы вспомним едва ли.
И будут вороны кружить над домами под тучей,
и грянет гроза, и поделится опытом Тютчев.
 

У психотерапевта

 
У психотерапевта мозг
расплавлен, словно сыр и воск.
К нему приходит человек,
танцующий вербальный тверк.
«Я, – пациент твердит врачу, —
оригинальным быть хочу».
Ответ врача предельно прост:
«Ты до такого не дорос,
чтоб выделяться из толпы.
Остынь и охлади свой пыл».
И пациент выходит в дверь.
Он знает, что к чему теперь.
 

«Пока светло – не жгут огней…»

 
Пока светло – не жгут огней
в окне напротив.
А как стемнеет – так видней
изъяны плоти.
Дух укрепляется в борьбе.
В труде, в работе
позывы похоти слабей.
Лишь тот свободен,
кто чист снаружи и внутри,
кто жив Любовью,
кто чувства бережно хранит
у изголовья.
А мы, как правило, не те,
кем быть хотели.
Чем занят мозговой отдел
на самом деле,
и что там происходит с ним,
хоть стой, хоть падай,
неведомо и нам самим.
Да и не надо.
 

Что нужно человеку?

Человеку надо мало…

(Р. И. Рождественский)

 
Человеку нужен уют.
Человеку нужен дом:
место, где любят и ждут,
где каждый метр знаком.
Но дело не в метрах квадратных,
престиже и новизне.
Дело как раз в обратном:
оплакивать будущий снег,
вместе воспитывать деток,
уток с моста кормить,
семью укрывать от ветра
и громко не хлопать дверьми.
 

2017

Покров

 
Ничего мне почти что не нужно,
у меня потому что есть всё:
отражение осени в лужах,
новь столиц и традиции сёл,
перспектива грядущих событий,
бытия исторический круг,
из которого просто не выйти,
потому что нельзя. Я не вру.
Я такой же, как все, человечек,
то есть маленький я человек.
У меня – поэтический вечер
после дождичка каждый четверг.
Я под первым чуть видимым снегом
ощущаю, что жив и здоров.
И меня до скончания века
не покинет небесный покров.
Вы меня не поймите превратно,
но в душе я всегда супер стар.
Я бы рад перестать рифмовать, но
это всё-таки, видимо, дар.
 

Гордыня

 
Я хотел себе сделать имя,
как у великих классиков,
чтобы на стенке с ними
в школьном зависнуть классе.
 
 
Хотел имя себе я сделать,
чтоб жители всей Земли
внутри головного отдела
меня сохранить смогли.
 
 
Имя сделать себе я хотел,
в книгах, песнях, кино
и в космической чтоб пустоте
вечно звучало оно.
 
 
Сделать имя хотел я себе
и стать звездою ютюба.
И желанье не стало слабей.
Но я понял, что это глупо.
 

«Как трудно быть Христианином…»

 
Как трудно быть Христианином…
А с виду кажется: легко!
Постичь духовные глубины —
не кашу скушать с молоком.
 
 
Легко от мяса отказаться
в Успенский и Великий пост.
Но, например, проедешь «зайцем» —
и снова мир вокруг непрост.
 
 
Не жди ни от кого подвоха,
но равно и добра не жди.
Мы круглосуточно под Богом:
и в зной, и в стужу, и в дожди.
 
 
Нас слышно при любой погоде,
нас видно на краю Земли.
Гордыня совесть за нос водит,
рисуя лишние нули.
 
 
Воскликнет человек невинно
и по столу – хрясь кулаком:
«Как трудно быть Христианином!
А с виду кажется: легко…»
 

Про бизнес

 
В бизнес-сообществах всё по канонам:
в нишах, дающих стабильный доход,
спрос на услуги растёт неуклонно.
Правда, бывает и наоборот.
 
 
Но конкуренция тут не помеха.
Не заржавеет успеха броня.
Будешь тем дальше, чем тише ты ехал,
бережно знанья и опыт храня.
 
 
Кто-то «сечёт» в производстве товаров,
кто-то привык без конца покупать.
Я не Эрнесто, я не Че Гевара,
но беспокоюсь за Родину-мать.
 

Судить не мне

 
Зачем спешить? Никто не знает точно.
Но все спешат, скрываясь в беготне,
как серость плит в побелке потолочной
скрывается. А те, кто поумней
(по крайней мере, так они считают),
темп снизили, тем силы сохранив,
и, защищаясь снами, как щитами,
мечты свои засунули в архив.
Кто в лености, кто типа в блеске славы
купается. Всяк на своей волне.
И те, и эти, в общем-то, неправы.
Хотя судить не мне.
 

«Воробьи и дети…»

 
Воробьи и дети
знают, что к чему:
звёздную измерить
как величину,
что такое плохо,
что есть хорошо,
как увидеть Бога
трепетной душой.
Сколько знают дети,
столько ни один
не поймёт на свете
взрослый господин.
Если вы не спите,
гляньте из окна:
на земной орбите
вертится Луна.
Мы туда летали,
гнали корабли,
но не все детали
выяснить смогли.
Нами понемногу
пройден долгий путь,
и теперь дорогу
вспять не повернуть.
Но ещё не поздно,
не конец ещё,
не погасли звёзды —
значит, мир прощён.
В Рай открыты двери,
и отложен Суд.
Почему ж не верит
этот мир Творцу?
«Дух добра бессмертен», —
сердце учит ум.
Воробьи и дети
знают, что к чему.
 

«Это было б смешно, если б не было в этом печали…»

 
Это было б смешно, если б не было в этом печали:
«После нас хоть потоп!» – современники Ною кричали.
 

Детский вопрос про осу

 
Для чего живет оса?
Разве чтоб людей кусать,
то есть жалить? Вроде нет.
В чём тогда её секрет?
 

2018

«Она была из тех…»

 
Она была из тех,
кто любит хулиганов.
Я помню этот взгляд:
лукавый, непростой.
У мальчиков успех
пришёл к ней слишком рано,
и много лет подряд
она была звездой.
 
 
Казалось, что везде
пред ней открыты двери
и нет высот таких,
куда ей не взлететь.
Но этакой звезде
не удавалось верить
в простые пустяки
о чистой доброте.
 
 
А истинных друзей
без лести и обмана
она не завела,
владея красотой.
Теперь она совсем
не любит хулиганов.
Я видел этот взгляд:
печальный и простой.
 

«Не следи за новостями…»

 
Не следи за новостями:
в основном там – чепуха,
хайп, что за уши притянут.
Наше дело – антихайп.
 
 
Ни к чему нам ссоры, склоки,
злость, агрессия, война.
Путь до Рая – путь далёкий,
траектория – длинна.
 
 
Узы муз порой жестоки,
а порой наоборот.
Настроенья их истоки
не сыскать и Пуаро.
 
 
Все мы – как апостол Пётр.
Если прокричал петух,
понимаем: дух наш бодр
был вчера, да вот потух.
 
 
И раскаянья полны мы,
и глядим во все глаза,
не способные, как мимы,
толком ничего сказать.
 
 
Но зевнём, раздумья сбросив,
словно куртку, с плеч долой,
и беспечные, как лоси,
скромно побредём домой.