Текст книги "Путешествия как инвестиция в себя. Источник изменений в жизни и бизнесе"

Борис Кузнецов. Путешествия по заброшкам, блошиным рынкам и колдовским деревням

Наше личное время измеряется не днями и часами, а событиями и эмоциями. Именно поэтому в путешествии ты получаешь в 5–6 раз больше личного времени – удлиняешь, уплотняешь, перезагружаешь и обновляешь свою жизнь.

Борис Кузнецов

Он родился в один день с настоятелем Иволгинского дацана, правда под Рязанью, а не в Бурятии, и посвятил свою жизнь истории и книгам. Как историк, он выбирает необычные путешествия – с вовлечением в быт разных народов и изучением особенностей жизни в том или ином месте. Он смело пробует новые блюда и бороздит просторы колдовских деревень, бродит по заброшенным зданиям и окунается в блошиные рынки с их богатой историей. Именно поэтому он точно знает, куда и зачем отправиться, чтобы получить самые необычные эмоции.

Борис Кузнецов – генеральный директор издательства «Росмэн». Историк, кандидат исторических наук, преподавал в вузах, занимался исторической публицистикой.

Количество стран, которые посетил, – перестал считать после 50 стран.

Место силы – Иволгинский дацан в Бурятии, север Таиланда и Шри-Ланка, которые сильнее всего выкидывают из московской реальности. А в мечтах Марокко, Бутан, Португалия, Коста-Рика и велопоход с мини-палаткой по австрийским горам.

Самый экзотический продукт, который ел за границей, – отварной член коня с рисовой водкой и пальмовая белка. «Первое блюдо нам готовили на севере Вьетнама. Если не запивать самогоном этот деликатес, то по вкусу он просто омерзителен. А пальмовую белку ел в Лаосе – это пережаренное с острыми специями мясо».

Самый необычный сувенир, привезенный из другой страны, – комки идеальной круглой формы из водорослей (как шары для боулинга, только чуть поменьше). Их выбросило на побережье Туниса во время шторма.

Киносовет от путешественника – после просмотра оскароносного фильма 1942 года «Касабланка» вам захочется отправиться в марокканскую Касабланку, а после прочтения Хемингуэя – на Кубу.

Путешествия историка

В детстве и юности я увлекался фантастикой. Потом стал историком и путешественником. И то и другое тесно связано. Когда ты читаешь фантастику, ты ищешь неизведанное и непознанное. Путешествия и история – это тоже неизведанное и непознанное, только реальное. Оно реально существует, даже если ты об этом не догадываешься.

Мне всегда было интересно реконструировать мотивы: я был не событийным историком, который реконструирует события, – я разбирался в том, что заставляло людей действовать так или иначе. Путешествие – это тоже реконструкция, реконструкция своего представления о мире и реальности.

В разные эпохи, в разных странах и у разных народов представления об объективной реальности сильно различаются. Как различается и то, что заставляет действовать, менять свою жизнь и историю.

Приведу пример. Я занимался исследованием Смутного времени в России и понимал, что представление людей XVII века о том, как должно быть, коренным образом отличается от нашего.

Для того чтобы решиться на изгнание поляков из России, вся страна должна была поститься всухую минимум три дня. Люди были настолько убеждены, что это даст им силы и право выбрать нового царя, что морили голодом даже грудных детей и скотину. И те и другие часто умирали от сухой голодовки. Но только такие очистительные поступки давали людям право на принятие большого решения. И люди подтвердили это своим серьезным поступком: собрали ополчение и пришли в Москву.

Понимание таких вещей сильно меня драйвило. И когда я приезжал в Лаос, Камбоджу, Японию, Китай, ездил по России, то видел совершенно удивительные вещи и пытался разобраться в истоках традиций, причинах поведения людей.

Такое понимание и такая оптика открывают удивительные ресурсы нового видения. А многогранность и широта мира формируют гибкость сознания.

Провинциальные города и нестандартные маршруты

Особая моя любовь – небольшие города. Это во мне моя провинциальность говорит – на самом деле я человек глубоко рязанский. И при любом удобном случае стараюсь сбежать из Москвы. На выходные остаюсь в городе только в том случае, если есть какой-то серьезный повод или событие.

Большие города отягощены значительным количеством возможностей. А огромный выбор, случается, девальвирует события. В провинции все гораздо более сконцентрированно. Даже недалеко от Москвы есть много мест, которые могут поразить своей архитектурой и историей, да и вообще погрузить в совершенно другой мир. А если это крупные провинциальные города, то они живут своей независимой от Москвы жизнью и имеют свой культурный фон. Например, Ярославль, Смоленск.

В том же Смоленске я постоянно нахожу что-нибудь новое, когда туда приезжаю. Там есть просто потрясающий Музей-мастерская Сергея Конёнкова. Очень рекомендую перед посещением немного заглянуть в биографию скульптора: револьверы и баррикады революции 1905 года, эмиграция в США, мистика и предсказания, переписка со Сталиным, жена-разведчица и триумфальное возвращение в СССР. В этих контекстах и сам дом, и уникальная деревянная скульптура начинают наполняться новыми смыслами и ощущениями.

Или, к примеру, смоленский полуразрушенный семиэтажный дом-коммуна, в народе прозванный «чайником конструктивистским». Это очень интересная история, если копать вглубь, – история про социальную утопию, энтузиазм и крушение надежд. И обязательно рекомендую залезть внутрь дома-коммуны.

Столицы и большие города я на самом деле тоже люблю – там точно есть что посмотреть. Вопрос только в том, каким образом строишь свое путешествие. Можно ведь и в Гавану, и в Токио приехать и найти что-нибудь удивительное и неожиданное, а не обязательную программу из краткого путеводителя.

Вообще, перед любым путешествием я стараюсь заранее узнать о новом месте как можно больше интересного:

• топ основных и обязательных достопримечательностей;

• нетуристические и неочевидные достопримечательности;

• заброшки, руфтопы, старинные некрополи, граффити и стрит-арты;

• местная кухня и особенные местные блюда (я всегда радуюсь кулинарным впечатлениям, при этом они могут быть совершенно несъедобными: я пробовал оленя, сваренного в его собственной крови, прямую кишку коня, запеченный дуриан);

• базары и блошиные рынки;

• фестивали, праздники, гуляния;

• что там покупают и что оттуда привозят;

• музеи (особенно краеведческие и современного искусства), галереи и выставки;

• местные туристические мифы и легенды (возможно, с разоблачением).

Если я еду в другую страну, я могу поискать пословицы и поговорки этого народа. Иногда это существенно дополняет понимание людей и подсвечивает особенности региона.

Аналитическая медитация и озарение

Чаще я путешествую либо один, либо в компании одного-двух человек. Небольшой компанией ты оставляешь себе возможность плевать на любую программу и двигаться в том направлении, в котором вас потащило.

Хотя и большая хорошая компания единомышленников, у которых сходятся интересы, – это тоже классный опыт. Так, 27 лет я сплавляюсь на байдарках с командой от 8 до 12 человек. Это мои друзья, знакомые. За это время сплавы на байдарках стали для меня определенным ритуалом.

В литературе есть такой прием – остранение, когда читателя выводят из режима автоматического восприятия, чтобы восстановить свежесть контакта с реальностью. Иногда для остранения нужно увеличение дистанции.

Когда-то Руссо говорил, что на некоторые вещи лучше смотреть с точки зрения жителя Луны. Так вот, уезжая из Москвы и садясь в байдарку, я становлюсь жителем какой-то дикой Луны – когда вокруг комары, ужин готовится на костре, а мыться нужно в реке. Жизнь в Москве с zoom-конференциями, кредиторскими и дебиторскими задолженностями, тематическими издательскими планами кажется какой-то далекой и нереальной. В таких условиях начинаешь видеть необычные связи и придумывать новые решения.

Путешествие – это ведь та же аналитическая медитация: «У меня есть мысль, и я ее думаю». В поездках можно держать какую-то проблему в голове, но нужно обязательно выстроить дистанцию и не думать про нее круглосуточно – дать возможность обновленному и отдохнувшему мозгу поработать с ней без твоего участия. В такие моменты мозг выдает очень неожиданные идеи.

Одно из таких решений пришло ко мне 15 лет назад в городе Чиангмай во время путешествия по северу Таиланда. Тогда в сфере нашего книгоиздания складывалась странная ситуация: в детской литературе начал образовываться вакуум – закончились большие зарубежные проекты-саги типа «Гарри Поттера», а российские авторы себя еще не обнаружили.

И в какой-то момент пришло решение: запустить федеральный конкурс детской и подростковой литературы, где жюри будет оценивать не вышедшие книги, а новые рукописи. Это будет большой литературный фильтр, точка пересечения и переопыления авторов и издательская ярмарка текстов. Я сделал пару кругов по Чиангмаю и хорошенько обдумал свою идею.

С тех пор ежегодно в России проводится конкурс «Новая детская книга», результатом которого стали бестселлеры и стотысячные тиражи.

А в Пакистане во время довольно тяжелых трекингов, которые из-за монотонности вводили меня в состояние грогги, у меня возникла идея некоего электронного литературного проекта на стыке мастер-классов, самиздата и организации писательского пространства. Все это будет создано для людей, которые хотят реализовывать себя в писательстве и профессионально развиваться.

Незавершенные «хотелки»

Я всегда отправляюсь в поездку, с одной стороны, подготовившись, а с другой – с открытым сознанием и решимостью все изменить. И, возвратившись из путешествия, смотрю: чего я ожидал от поездки, что получил, чему удивился, что произошло неожиданно.

Если ты четко программируешь себя, что должен проехать по всем замкам и поставить галочки напротив выполненного пункта, то это не путешествие. Это туризм, вызывающий тоску.

После любой поездки я всегда пишу себе, что хотел сделать, но не сделал. Это обязательная процедура, чтобы подвести итоги путешествия. Нереализованные «хотелки» есть, как правило, после всех поездок. Даже Россия состоит из сплошных «хотелок» и недосмотренностей. В том же Смоленске у меня есть десяток гештальтов, которые я не закрыл. Всегда есть повод приехать туда снова.

Например, после Пакистана я жалею, что мы не нашли время встретиться с исмаилитами. Знакомство с людьми разных религиозных направлений с абсолютно разными взглядами на жизнь – это безумно интересно. Я вообще в каждой поездке нахожу того, с кем хотел бы встретиться. В Марокко, например, хотел бы пообщаться с людьми, которые реально ведут кочевой образ жизни.

При этом важно, чтобы встреча была не организованной клоунадой и этнографическим шоу, а живым общением с настоящими людьми, которые выбрали этот путь и живут такой жизнью в пустыне.

А еще жалею, что не поехал на Байкал с настоятелем Иволгинского дацана – ширээтэ ламой Аюром Дагбадоржиным. Я приезжал туда по работе – это было связано с передачей различных прав на тексты и иллюстрации детских книг для их адаптации и перевода на бурятский язык.

Совершенно неожиданно нас встретил ширээтэ лама. Мы разговорились, и вдруг оказывается, что он впервые видит человека, у которого день рождения полностью совпадает с его: 26 апреля 1972 года. Я, кстати, тоже впервые такого человека встретил. После этого у нас установился удивительный контакт. Ширээтэ лама предложил мне вместе на Байкал съездить – на монастырскую заимку. Не получилось. Еще одна незакрытая «хотелка».

Боб Марли и каннабис

Есть у меня одна традиция в любом путешествии – посещать блошиные рынки. Я всегда привожу оттуда что-нибудь интересное и случайное. У меня уже даже собрано несколько коллекций, например коллекция турок (джезв) из разных стран. Но при их покупке нужно держать себя в руках. Потому что, например, из Армении можно привезти десяток разных джезв, однако это будет не совсем честно и правильно для коллекции. Именно поэтому покупаю максимум две. И здорово, если это вещи с историей.

В путешествии в принципе нужно покупать эмоционально, тем более на блошиных рынках. Ты же не носки или шапочку для тепла покупаешь, а эмоции.

Если установлен интересный контакт с продавцом, с местом, если вещь зашла – не ищи в этом рационального зерна. Покупай ее – она будет твоей историей, эмоциональным крючком с прошлым. Даже если смысл этих покупок понятен тебе одному.

Для меня блошиные рынки – это погружение в жизнь местных жителей, ведь это личная история, история народа и места. Можно отправиться в город или деревню и увидеть определенный горизонтальный срез – то, как люди живут сейчас. А можно отправиться на блошиный рынок и увидеть и горизонтальный, и вертикальный срезы – понять, как люди живут сейчас, почему они вышли на этот рынок и как жили раньше (10–20–30 лет назад).

У нас считается, что блошиный рынок связан с бедностью, нищетой и вообще это явление какое-то унизительное. Да ничего подобного!

Как-то раз мы были с сыном на большом блошином рынке в Милане и купили ему прикольный плащ 1950-х годов. Потому что это стильно и необычно.

В США на одном блошином рынке (у них это часто проходит в виде гараж-сейлов) такой мусор видел, который у нас стыдно было бы вынести. При этом нередко люди выносят вещи просто для того, чтобы постоять и пообщаться с соседями – это ведь особый способ коммуникации. В такие моменты человек совсем по-другому открывается.

Конечно, есть те, кто выносит вещи от бедности. Но для кого-то это просто часть профессии. Ты думаешь, какой он бедный, несчастный, вышел тут на рынок, а он сидит, общается со всеми, смеется. Например, в Иране быть продавцом на блошином рынке – это норма. Они живут в небогатой среде, но точно не голодают – и им этого достаточно. Где-то они даже счастливее нас.

В нашей стране самый большой блошиный рынок в Питере. Там столько всего любопытного можно найти! Шел как-то там, смотрю – продает бабушка плетеный коврик, деревенский совсем. А на коврике вышита надпись «Боб Марли» и изображен каннабис. С чего это вдруг бабушка такое придумала? Оказывается, какой-то парень попросил связать для него такой коврик, даже работу оплатил, а потом куда-то делся. Вот она и продает его на рынке. Я не выдержал и купил эту историю. Разумное зерно я не искал, это просто была эмоция.

Чужие виноградники и дартс у подножия горы

Путешествия для развлечения и расширения сознания появились только в XVIII веке. До этого путешествия были связаны либо с войнами и торговлей, либо с другими острыми необходимостями. Детей в такие путешествия не брали. В России путешествовать с детьми стали только в конце XIX века.

Вообще, путешествия с детьми – это особая история. Младший сын Егор – сейчас ему 18 лет – первый раз поехал с нами с женой в Хорватию, когда ему исполнилось три месяца. Но ценить путешествия с детьми я стал только тогда, когда начал путешествовать с подросшими детьми.

Старший сын сейчас учится в Риге. Ни он в Россию не может приехать, ни я к нему. Встречаемся в итоге на нейтральных территориях. Недавно, после моей книжной выставки, я «выписал» его в Милан. И это такой кайф ездить со взрослым сыном по стране: ходить по музеям, барам, концертам. А вечерами вместе готовить пасту и говорить о том, кто что прочитал за последнюю пару месяцев. Это непередаваемо здорово.

Многие родители совершают одну ошибку в поездках с детьми – пытаются навязать им свое представление о путешествии: «Смотри, это очень интересно, нам нужно пойти в картинную галерею». Но очень немногие дети готовы пойти в картинную галерею. В путешествии нужно давать им возможность делать то, что им интересно.

Взрослым интересна картинная галерея, а ребенку хочется просто поплевать с высоты и камешки покидать в море. И обязательно нужно давать ему делать и то и другое.

Как-то раз мы ездили с детьми по северу Испании на машине. И детям очень понравилось втихаря залезать в чужие виноградники и есть виноград прямо с веток. Для них это было одно из самых сильных впечатлений. Им запомнились не достопримечательности Испании, которые запоминаются взрослым, а поедание теплого винограда с ветки.

А в Австрии, когда мы ехали на машине и остановились в деревянном кемпинге, мы устроили ночной турнир по дартсу: пили ежевичный чай и играли у подножия горы в дартс под музыку на виниловых дисках. Эти эмоции и впечатления им запомнились.

Многие ошибочно думают, что дети кочевников меняются и развиваются сильнее, потому что постоянно путешествуют. На самом деле они не путешествуют – они так живут. Для них декорации остаются постоянными – это задница впереди идущей лошади. Такое путешествие не меняет жизнь.

Меняет нас новизна, и это особенно важно для детей. Картинные галереи для них не новизна, они для них все одинаковые. Новизна для них – это впечатления.

Дети, которые действительно много путешествуют с родителями, толерантны. Они совершенно по-другому видят мир. Представление о норме у них сформировано многообразием увиденного. Их норма имеет очень широкие и гибкие границы.

К слову, у меня есть мечта издать нестандартный живой путеводитель по России для семей с детьми. Россия ведь очень интересна, и путешествия по ней – это всегда неисчерпаемая и неожиданная история, которая может изменить и взрослых и детей.

Отклонившись от маршрута

Особенно часто неожиданные истории случаются, если позволять себе отклоняться от намеченного маршрута. В таких случаях нередко удается узнать или увидеть что-нибудь уникальное. И запоминается это гораздо сильнее всех запланированных вещей.

Как-то по дороге в сторону Вологды (а я в принципе люблю путешествовать на север, начиная с Сергиева Посада – и все дальше, до деревянных церквей) я нашел на Google Картах старый тюремный замок. Было такое понятие в XIX веке. Так вот, этот замок практически сохранился, но был заброшен в 1990-е годы прошлого столетия. В этой пересыльной тюрьме содержался когда-то Солженицын.

Неподалеку в огороде копалась какая-то бабушка, ну мы с ней и разговорились. Оказывается, они с мужем сами работали в этом «замке». «Муж у меня вертухаем был, а я обстирывала. Только тут вам уже делать нечего – с тюрьмы все хорошее давно уже повынесли… Кто, ты говоришь, тута сидел? Какой Солженицын? Что-то не помню такого. А срок-то у него хоть большой был? Я только с большими сроками запоминала». И много других историй.

Такие эпизоды надолго врезаются в память. А стоило всего лишь свернуть с основной дороги на пару километров.

Аналогичным образом совершенно случайно во время путешествия по Пакистану мы оказались на самостийных золотых приисках пакистанских цыган. Было очень неожиданно и интересно.

Отель при тюрьме и фестиваль грибов

Из всех мест, которые я посетил, могу выделить следующие.

1. Север Таиланда – провинции Чиангмай, Чианграй и Мае Хонг Сон (Мэхонгсон). Это совершенно удивительные горные места с потрясающими историями, культурой и настоящим тайским буддизмом. Восток Таиланда, например городок Пхрэ, также необыкновенен: в этой части страны путешествуют передвижные китайские театры, в которых даже за кулисами посидеть можно.

Здесь же есть возможность пожить в небольшом отельчике, который, как оказалось, организовал бывший надсмотрщик тюрьмы. Отель находится практически внутри зоны, в которой отбывают наказание за незаконный оборот наркотиков.

И вот этот надсмотрщик строит там собственный музей-храм, посвященный какому-то военачальнику периода Аюттхая.

2. Южная Корея. Очень необычно, контактно, интересно, дружелюбно и разнообразно. Это ведь небольшая страна, я на машине сначала по кругу ее объехал, а потом по диагонали. За это время я:

• побывал на границе с Северной Кореей;

• побывал там, где выращивают чай;

• побывал на горячих источниках и в корейских общественных банях;

• побывал в тех местах, где снимают знаменитые корейские дорамы (сериалы);

• жил на курортах;

• жил три дня в монастыре;

• попал на день рождения Будды – фестиваль лотосовых фонарей;

• посетил фестиваль грибов;

• посетил фестиваль лекарственных растений.

И все это маленькая Южная Корея. Растворившись в местной культуре, я теперь совершенно по-другому эту страну понимаю.

Кстати, в корейском монастыре есть одно интересное правило, касающееся питья. Во время трапезы тебе не дают никакой воды. Просто накладывают еду, которую ты должен съесть. И только потом ты подходишь к раздаче со своей тарелкой, и тебе в нее наливают воду. Если ты оставил объедки, то это твоя проблема и ты пьешь воду с остатками пищи.

3. Италия, особенно ее север. Кстати, это единственная страна, чью кухню я принимаю полностью – от фокаччи до кофе. А между ними – пицца, паста, стейк по-флорентийски – все что угодно. В Италии я был 28 раз, при этом каждый раз узнаю что-то новое.

4. Латвия. Мне всегда было комфортно и интересно по ней путешествовать. Въезжаешь в нее – и как будто старую дачную рубаху надеваешь, такую привычную и уютную.

В Тунисе в нас бросали камни

В южноазиатских странах я чувствую себя гораздо комфортнее, чем в арабских мусульманских государствах. В последних расслабиться гораздо сложнее. Для меня до сих пор самая опасная исламская страна – это Египет за пределами туристических мест. Когда проезжаешь блокпосты, то ловишь на себе не очень дружелюбные взгляды автоматчиков бронетранспортера.

А единственная страна, в которой в меня бросали камни, – это Тунис. Мы просто гуляли вечером с супругой, а за нами бежали мальчишки и издалека кидали в нас камни – видели, что мы не местные. Мы понимали, что если побежим, то камни полетят чаще и точнее. Так и шли с напряженной спиной. Не очень приятное ощущение.

Одной из самых дружелюбных, безопасных и комфортных стран, как ни странно, оказался Иран. Вот он ломает стереотипы. Это страна, в которой мусульмане пытаются приобщить тебя к своей культуре, завести в мечеть, чтобы объяснить, как все устроено, похвастаться какими-то реликвиями.

Хотя в том же Египте местные рабочие как-то провели меня в мечеть на намаз – без общего языка мне удалось показать им свой искренний интерес. С советами и мастер-классами по омовению я прошел процедуру дважды. При этом понимал, что раз пришел к людям верующим, и верующим жестко, то нужно соблюдать их правила: если надо разуваться, значит, я должен разуваться. Если из крана течет ржавая вода, а я должен два раза промыть ей рот, то я действительно должен промыть этой водой рот. Главное, постараться искренне понять людей и принять то, что они делают. И улыбаться. Улыбка идиота всегда помогает.

А самое необычное мое путешествие – это, пожалуй, поездка по Лаосу. Там у меня появилась идея взять машину, которая в сезон дождей может проехать по убитым дорогам, и добраться до деревень горных народов.

Через знакомых мне удалось найти человека, который учился в России и теперь работает переводчиком в Министерстве обороны Лаоса. Кроме того, он совладелец слоновьей фермы. Он помог с приготовлениями и контактами, и мы вдвоем с супругой отправились по деревням.

Вспоминаю село, где был большой рынок колдовских атрибутов для деревенских лекарей, колдунов и шаманов. Были еще деревенские праздники с пушками из бамбука, выпивание крови из горла петуха, сбор каучука, голые дети под дождем и полуголые женщины на деревенских улицах. И плюс ко всему все это подзамешано на наркотиках и оружии.

Везде по деревне висели обереги и вырезанные из деревяшек автоматы Калашникова, которые отпугивали злых духов. А на колдовском рынке продавались магические амулеты и приспособления, сушеные куриные лапки, головы змей – в общем, все как в сказках о ведьмах или в Косом переулке из саги о Гарри Поттере. В Лаосе ведь нет никакой медицины, и люди лечатся у шаманов и колдунов.

Я хотел получить в Лаосе необычную, странную историю – и я получил. И даже стал отличать хмонгов от черных шанов.

Удлиняйте свою жизнь

Человеку разумному понятно, что путешествовать необходимо. Но не все понимают, что путешествовать нужно именно сейчас. И вот почему.

Этнокультурное разнообразие, которое представляет настоящую ценность, постепенно стирается

Лично я тяжело переживаю, когда происходит унификация. Когда ты ездишь на север Таиланда в течение 10–15 лет, ты начинаешь чувствовать, что он словно стирается и выравнивается под общий европейско-туристический шаблон. И это так печально. Так хочется сохранить культурное разнообразие. Именно поэтому путешествуйте сейчас, пока оно есть.

Путешествуйте, например, в Пакистан и Иран, там этническое своеобразие еще можно увидеть во всех красках. В части пуштунских городов и деревень нет магазинов с европейской одеждой. Мужчины там ходят в шароварах и длинных рубахах. А человека в джинсах там встретить практически невозможно. И эта картинка какая-то естественная и правильная.

Путешествие удлиняет нашу жизнь

Был такой историк – Натан Яковлевич Эйдельман. Он говорил, что когда-то Россия была больше, чем сейчас, потому что расстояние измеряется не километрами, а днями, проведенными в пути. Сейчас самолет летит от Санкт-Петербурга до Владивостока 9 часов, а когда-то такое путешествие занимало полтора года. С этой точки зрения страна была гораздо больше.

Наше личное время тоже измеряется не днями и часами, а событиями и эмоциями. Именно поэтому в путешествии ты получаешь в 5–6 раз больше личного времени – удлиняешь, уплотняешь, перезагружаешь и обновляешь свою жизнь.