Текст книги "Моролинги"

6

Чем Шеф мне всегда импонировал, так это тем, что об всех изменениях в моих планах он извещает меня точно в срок.

Итак, ночь с четверга на пятницу, три часа. Я сплю мертвым сном в своей постели. В три ноль одну комлог пищит, я подпрыгиваю и левым хуком бью его в кнопку «вкл.» На экране – Шеф – выглядит так, словно не ложился. – Завтра, то есть сегодня, выпускают Амиреса, – говорит он зевая. – Полиция провела следственный эксперимент, который полностью подтвердил мою версию о том, как было совершено убийство.

– А до утра эта новость не могла…

– Эта ночь – последняя, когда дом Корно пуст, – прерывает он меня.

– А с вечера нельзя было…– продолжаю вяло возмущаться я.

Шеф дискутировать не склонен:

– Поторопись! Нам здорово повезло: уходя после обыска, полиция забыла включить сигнализацию. Кстати, почему выяснением того, включена ли сигнализация в доме Корно или нет, занимаюсь я?

– Наверное, потому что Ларсон занят игрой в «ШДТ».

– Или потому что ты спишь!

– Извините, что делаю это ночью… А что мы ищем?

– Глиняные таблички, – говорит он и исчезает как то привидение из анекдота.

Насчет глиняных табличек у Шефа есть целая теория. Способов, как уберечь информацию от разных любопытных личностей вроде нас с Шефом, существует масса. Можно просто зашифровать. Можно не шифруя расквантовать и каждый квант информации отправить на отдельный накопитель в какой-нибудь другой планетной системе или даже в другом Секторе. Можно сделать и то и другое. Но мой босс убежден: проделав все эти сложные операции, человек все равно оставит себе про запас одну нетленную копию – нестираемую, скажем так, – чтобы проснувшись ночью достать из-под подушки и полюбоваться на сокровище, поскольку в иных случаях информация – и есть настоящее сокровище. Полюбуется и уберет обратно. Нетленные копии Шеф называет глиняными табличками, но, как правило, это кристаллы постоянной памяти.

Сомнительно, чтобы такой продвинутый в смысле компьютерных технологий человек, как Корно, поддался вышеописанному соблазну, но приказ есть приказ и раздумывать тут нечего.

Таблетки, каждая из которых способна на один раз заменить тарелку соевой похлебки и три чашки крепкого кофе, я нашел в коробке из-под хруммелей. Коробку из-под хруммелей – за холодильником, холодильник – на кухне, кухню – в квартире ну и так далее. Эти таблетки мы зовем «завтрак шпиона», они содержат кофеин или вроде того и отбивают аппетит не хуже соевой похлебки, особенно, если ее приготовить на животном жиру и без соли. Насытившись тошнотной таблеткой, я стал готов к любому рискованному предприятию, кроме морской прогулки, но этого от меня никто не требовал.

От меня требовалось незаметно проникнуть в дом жертвы и найти там что-нибудь стоящее. Во исполнение первой части задания, я посадил флаер среди зарослей фаонских кактусов, в пятидесяти метрах к северу от участка Корно. Катусы на Фаоне растут там, где температура летом поднимается выше нуля по Цельсию. Замечу, что таких теплых мест на нашей планете в два раза меньше, чем на Земле, хотя по размерам обе планеты почти одинаковы, да и с виду, то есть из космоса, практически не отличаются. На зиму кактусы сворачиваются в спираль, наподобие штопора, причем, чем ниже температура, тем туже спираль. От кактусовых колючек спасают только специальные комбинезоны. Дома я облачился в такой противокактусный комбинезон. Подобное облачение, на самом деле, не слишком хорошо с точки зрения конспирации: любого человека в противокактусном комбинезоне первым делом спросят, зачем он полез в заросли, и почему нельзя было припарковать флаер на посадочной площадке или на любом другом открытом месте. Поэтому мне не следовало попадаться на глаза кому бы то ни было.

Как я ни старался втиснуть флаер между кактусами, несколько мелких кактусов я все же придавил. Насколько громко они хрустнули, я не знал, поскольку кабина флаера звукоизолирована, как кабинет Шефа. Сапфо, несчастливо влюбленная в Фаона, стояла высоко и светила в спину. Крупнозернистый град, которым закончился последний в этом году дождь, предательски скрипел по ногами. До самой весны град уже не растает.

Я выбрался из кактусов, перешел посадочную площадку и подошел к дому. В свете Сапфо пепельно-белая геометрия дома отчетливо выделялась на фоне черных кустов и черно-фиолетового неба. Подойдя к дверям, я сменил кожаные перчатки на тонкие резиновые. Универсальный сканер-ключ легко справился с замком. Я надеялся, что насчет сигнализации Шеф не ошибся, поэтому не стал сканировать охранную систему дома – на это ушло бы слишком много времени.

Ручной фонарь осветил знакомый тамбур. Я выключил фонарь и надел очки ночного видения. Вторая дверь оказалась не заблокированной. Радуясь беспечности полицейских, я проник в холл, затем в гостиную с невыносимо мягкими диванами, оттуда – в кабинет.

Окно закрывала плотная штора. Желая всей душой, чтобы она оказалась светонепроницаемой, я снова включил фонарь. Он светил узким лучом, поэтому я не сразу получил представление об общих размерах кабинета. Стеллажи занимали боковые длинные стены, стол с терминалами стоял у окна в торцовой стене.

Осмотр начал со стеллажей. Сотни кассет с кристаллозаписями, десяток бумажных книг. Что ж, это тоже способ спрятать секретную глиняную табличку: налепить на нее ярлык, скажем, «Фата-Моргана-7» и поставить среди прочих кассет с играми. Все кассеты мне не унести, просмотреть не успею. Я продолжал перебирать кассеты. Пустая трата времени, думал я. Это время лучше потратить на взлом компьютера.

Моролинги…

Черт, у меня уже галлюцинации. Я вернул луч назад вдоль полки. Наткнулся на книги. «Моролинги» Брубера стояли вместе с тремя его другими романами. Рядом – еще несколько незнакомых авторов.

Вернулся к кассетам. Все с этикетками. А время продолжало улетать.

Вот тупица. Я же могу осматривать стеллажи, пока программа-взломщик подбирает пароли.

Подошел к столу. На нем стояли четыре терминала, провода от них шли к нескольким металлическим ящикам, уложенным друг на друга сбоку от стола. В столешницах было пусто, мелочевка вроде канцелярских принадлежностей меня не интересовала. Много времени ушло на то чтобы понять, где у компьютера кнопка «вкл.» и куда подсоединять комлог. Нестандартная конструкция. Вместо меня, Шефу надо было послать Ларсона. Наконец все что включается я включил, все что подсоединяется, подсоединил. Взломщик занялся делом, а я вернулся к стеллажам.

Проклятье, какую полку я начал осматривать перед тем как перейти к компьютеру? Вспомнил: она была на уровне глаз, там стояли «Моролинги». Всегда надо начинать с нижней.

Закончил с полкой, где «Моролинги». Теперь надо перейти к нижней…

Стоп. Что там Ливей говорила про причины и следствия? Никакой свободы воли. У всего есть причина. Почему я вдруг вспомнил про нижнюю полку? Потому что устал стоять. Голова внезапно сделалась такой тяжелой, что подкосились ноги. Воздух вокруг загустел и уплотнился. Я вообразил, что если подогну ноги, то останусь в нем плавать…

Я уже сидел на полу, глаза застилал туман. Ужасно хотелось спать. Кассеты, папки, книги – все расплывалось. Что за сволочь придумала те таблетки с кофеином…

7

– Ну как, очухался?

– А стоило? – спросил я и присел на кровати. – Сколько времени?

– Полседьмого, – сказал Шеф, усаживаясь рядом.

– Утра?

– Вечера.

Я проанализировал ответ и понял, что чего-то не понимаю. Спросил:

– Только для самопроверки: какой сегодня день?

– Суббота. Восьмое июля по синхронизированному календарю. Где ты сейчас, сказать?

Я обвел взглядом комнату.

– Похоже, у себя дома. А вы где?

– Тут.

И в самом деле, где же еще ему быть?

– Шеф, не заставляйте меня спрашивать, что случилось. Если я спрошу, вы наверняка скажете, что я взорвал Отдел, потом бегал по городу голым, приставал к прохожим, насмерть загрыз пару бродячих вапролоков, приняв их за вас с Виттенгером, и, под конец, покушался на губернатора. Давайте предположим, что я все помню, но вы решили на всякий случай мне напомнить, поскольку вы любите напоминать. Договорились?

Приняв во внимание мое болезненное состояние, Шеф согласился.

– Голышом ты не бегал, но был близок к тому. Виттенгера ты действительно чуть не загрыз, когда смывался из полицейского участка.

– Я побывал в полицейском участке?!

Шеф почесал проволокой нос.

– В чем дело? – спросил я.

– Намекни мне, с чего начать. Как ты пришел в дом Корно, ты, надеюсь, помнишь?

– А кто такой Корно?

Шеф в отчаянии выронил проволоку.

– Шучу, Шеф. Конечно помню. Это наш новый министр юстиции. Зачем вы меня к нему послали?

Так смотрят на видеофон-автомат, проглотивший последний жетон.

– Фамилия министра – Карнов, – процедил он.

Я сдался:

– Все, Шеф, вспомнил. Это тот программист, которого убили. В ночь с четверга на пятницу я искал у него глиняные таблички. Их было слишком много, поэтому я решил начать с компьютера. Потом… Вот что было потом, я честно не помню.

– Тебя нашел Амирес. Его отпустил в восемь утра, и он сразу поехал домой. Ты спал у стеллажа с кассетами. Амирес вызвал полицию и тебя, спящего, отвезли в участок. Полиции Амирес сказал, что ты, вероятно, и есть убийца его друга. Ты проник в дом, чтобы уничтожить улики. Полицейские вызвали Виттенгера, потому что расследование убийства ведет он. Одновременно они пытались тебя разбудить, дали какие-то стимуляторы, но, видимо, переборщили. Ты устроил в участке разгром и попытался убежать, но наткнулся на Виттенгера, который в этот момент приехал в участок. Он тебя скрутил. Врачи провели детоксикацию и снова тебя усыпили. Они сказали, что, если бы Амиреса выпустили на час позже, ты бы никогда не проснулся. Вытаскивать тебя из полицейского лазарета пришлось мне лично.

– Спасибо, – сказал я. – Где и чем меня накачали?

– Чем – скоро выяснится. Результаты анализов еще не поступили. А где – это тебя надо спросить.

– Не смогу ответить, пока не узнаю, что это было. Если «завтрак шпиона», то мы с вами знаем, с кого спросить.

– Знаем, но это не пищевое отравление.

– "Завтрак шпиона" – не пища.

– Однако ты его зачем-то ешь, – скривился Шеф.

Со стороны кухни донесся шум закипающего чайника.

– Кстати о еде: чем это пахнет, и кто это там сопит у меня на кухне? Неужели Ларсон?

– Он самый. Ларсон сказал, что врачи нейтрализовали действие яда, а теперь нужно нейтрализовать действия врачей. Готовит какую-то свою фирменную смесь – рецепт он не выдал.

Через открытую дверь я увидел, как Ласон семенит к нам с трехлитровой прозрачной кастрюлей в руках. На дне кастрюли дымила и плескалась какая-то светло-коричневая жидкость.

– Хью, там была еще пятилитровая…

– Она грязная. Как Татьяна уехала, ты бросил мыть посуду, – ответил он с укоризной.

– Из кастрюли есть не удобно, я уже пробовал. Перелей в любую чашку – грязную или чистую – не важно.

Ларсон развернулся и пошел обратно на кухню. У Шефа сработал комлог.

– Да, инспектор… – Шеф не включил громкую связь. – …Откуда он мог взяться? … спрошу … передам … вы правы, еще как повезло… до встречи.

Разговор закончился.

– Новости? – поинтересовался я

– Тебе привет от Виттенгера. Эксперты сказали, ты надышался «Буйного лунатика».

– Лунатики не бывают буйными.

– В дикой природе – не бывают, поэтому изобрели специальный газ. Надышавшись, человек спит спокойно, пока его кто-нибудь не потревожит. Дальше все зависит от его темперамента. Не подоспей Виттенгер, тебя бы до сих пор ловили по всему Фаон-Полису.

– Представляю, как бы вы повеселились. Зачем только такое дерьмо изобретают. Не вижу никакого практического смысла.

– А его и нет, – подтвердил Шеф. – Ошибка лаборанта. Спецслужбам нужен был газ, который сначала усыпляет жертву, потом возвращает сознание, но не движение, – газ для похищения и допроса. Химики что-то там перехимичили и получился газ с противоположным действием: у жертвы пробуждается не сознание, а, так сказать, жажда движения. Спецслужбы от «Лунатика» отказались, но на черном рынке он до сих пор продается, причем часто под видом настоящего газа для допросов. Виттенгер о «Буйном лунатике» слышал, но никогда не видел в действии. Еще он сказал, что вышлет счет за разгром в полицейском участке. Здоровье полицейских, к счастью, было застрахована, поэтому тебе не придется оплачивать два перелома и одно сотрясение. Ты доволен?

– Еще бы! Это поэтому инспектор сказал, что мне повезло?

– Кому повезло? Тебе? – изумился Шеф. – Что ты, это Амиресу повезло. Тронь он тебя до приезда полиции, был бы еще один труп программиста.

– Да ладно вам, – возмутился я. – Так прямо сразу и труп.

– Не забывай, ты был вооружен.

В спальню прибыл Ларсон с подносом. Поднос он поставил рядом со мной на кровать, сам сел поодаль. На подносе стояла кружка с горячим, пахнущим травами месивом и тарелка с гигантским бутербродом – сыр, зелень, овощи – красота!

– Хью, ты гений! – воскликнул я в восхищении.

– Сначала попробуй бульон, потом хвали, – уныло ответил Ларсон. Он предчувствовал, что бульон мне не понравится. Но первым делом я вцепился в бутерброд.

– Ну что, пришло что-нибудь в голову? – спросил Шеф, с минуту понаблюдав, как я давлюсь кусками хлеба с сыром.

Ларсон посмотрел на меня внимательно и ответил:

– Сэндвич.

– А еще? – снова спросил Шеф.

Чтобы не подавиться, я отхлебнул ларсоновского пойла. Нормальное было пойло, только чересчур отдавало аптекой. Наконец, я смог сказать:

– Мы сумеем достать баллончик с таким газом?

– Зачем он тебе?

– Газ распылили в кабинете, это очевидно. Защита от вторжения: входишь в кабинет – распыляется газ. Чисто и бесшумно. Амирес об этом, разумеется, знал, поэтому не стал меня будить.

Шеф хохотнул:

– Понял тебя. Думаешь, надо ему отомстить тем же способом?

– Да, за втоптанную в грязь профессиональную гордость.

– Хью, – сказал Шеф. – Поговори с химиками, пусть достанут «Буйного лунатика».

Ларсон возразил:

– Шеф, неужели нам мало двух искалеченный сержантов? Я понял, что задумал Федр. Он даст Амиресу понюхать «Лунатика», Амирес уснет, когда проснется – начнет буянить. А Федр, под предлогом самообороны, набьет ему морду.

– Что скажешь? – спросил меня Шеф.

– Скажу, что имея такой газ, я буду спать, где захочу. Понюхал и завалился у Хью в лаборатории. Спорим, он побоится меня будить…

Ларсон грозно шагнул ко мне. Я откинулся на подушку и сказал, что лежачих отравленцев не бьют.

– Подожду пока встанешь, – прорычал он. – Бульон слегка мочегонный.

– Тогда стой подальше.

Шеф не выдержал:

– Брэк! Федр, ты либо снова прикинься больным, либо ступай вместе с Ларсоном к химикам.

Я прикинулся больным. Погрозив мне на прощание костлявым кулаком, Ларсон уехал к химикам один.

Шеф молчаливо наматывал проволочку на палец, пока палец не побагровел, затем стал сматывать, потом – снова наматывать, и так – раз двенадцать или тринадцать. В какой-то момент я сбился со счету.

– Думаете, вляпались? – спросил я.

Шеф кивнул. Со своего комлога он позвонил Яне.

– Яна, свяжись с наружным наблюдениям, скажи, чтобы не спускали с Амиреса глаз… Да, Федр тебе привет передает, – сказал он в то мгновение, когда я открыл рот, чтобы сказать «Яна, привет».

– Как у него дела? – спрашивает она у Шефа. Нам с ней друг друга не видно.

– Нормально, – выдавил я.

– Что-то неубедительно…

Попробовала бы сама произнести убедительно слово «нормально», когда рот открыт для того, чтобы убедительно сказать «Яна, привет».

– Но ты же видишь, что Шеф цел и невредим. Сейчас в Отдел привезут Ларсона, у него всего-то левая нога сломана…

– Яна, это он так шутит, – говорит ей Шеф вполголоса. – Ты только виду не подавай. Он еще не совсем в себе.

– Как дела у Бьярки? Не шалит?

– Ну вот, я же говорю… – пытается вставить Шеф, но Яна серьезно отвечает:

– Шалит. Утром опять застала его в кресле.

– Скажи ему, что я с ним разберусь.

– Он тебя прекрасно слышит, – заверила Яна.

Шеф буркнул «достаточно» и выключил связь.

– Ларсон вчера опять допоздна сидел в Отделе? – спросил я.

– Наверное, а что?

– Так, ничего…

У Шефа снова сработал комлог. Яна проинформировала:

– Шеф, только что Краузли официально уведомил, что отзывает задание. Аванс он великодушно позволил оставить себе.

Шеф выключил микрофон и нецензурно выругался.

– Я умею читать по губам, – предупредила Яна.

– Ну и что я сказал?

– Как я поняла, речь шла о наших бывших клиентах. Сначала вы упомянули их родственников по материнской линии, причем, как мне показалось, среди этих родственников были и вы, затем вы послали клиентов туда, куда их ни в коем случае нельзя посылать, особенно сейчас, но это мое личное мнение, вы не обязаны принимать его во внимание, поскольку…

– Яночка, – взмолился Шеф, – свет очей, кладезь знания, обитель утешения, что ты несешь?

– Я несу?! Ничего я не несу. Клиенты назначили вознаграждение тому, кто найдет убийцу Чарльза Корно. Полмиллиона!

По лицу Шефа пробежала тень. Он встал и торопливым шагом стал прохаживаться по комнате. Какую мыслительную работу он при этом совершал – кто его знает, и я присмотрелся к проволоке, которую он нервно крутил в руках. Иногда по проволочной фигурке можно угадать направление его мыслей. Сейчас проволока была скручена в «ноль», а может – в "о". Ноль из проволоки мне хорошо знаком. Однажды мы вели одно пустяковое дело. Клиент предлагал за выполнение задания десять тысяч. Шеф долго сидел с «нулем» в руках, а потом потребовал у клиента сто тысяч. В результате, мы сошлись на пятидесяти.

– По части информации у нас полный ноль, – сказал Шеф на полпути от платяного шкафа к окну. – Полиция нас опережает. Когда они сообщили о вознаграждении?

– Только что в вечерних новостях, – ответила Яна. – Шеф, мне кажется, это связано с тем, что полиция отпустила Амиреса. Место убийцы теперь вакантно.

– И они опасаются, – подхватил я, – что кто-то заподозрит их в убийстве. Они назначили вознаграждение, чтобы отвести подозрения от себя. Интересно, если мы докажем, что Корно был убит Краузли или Вейлингом, мы получим деньги?

– Думаю да. Объявление прозвучало от имени всех «Виртуальных Игр».

– Члены совета директоров подписали? – спросил Шеф, знавший толк в юридических делах.

– Не знаю, но узнаю, – пообещала Яна.

– Действуй!

Яна исчезла. Шеф задался вопросом:

– Почему Краузли не назначил вознаграждение до того, как выпустили Амиреса?

– Либо считали, что он убийца, либо убийцы они сами, – ответил я твердо.

– М-да… либо – либо… как всегда. Проверь, все ли вещи на месте, – он подвинул ногой полиэтиленовый пакет.

Я вытряхнул содержимое на кровать, осмотрел и пересчитал. Пропал сканер-ключ. Из портмоне исчезли фальшивые удостоверения личности. Комлог остался цел, но я не сомневался, что и Амирес и полиция попытались изучить и заполучить содержимое его памяти. Скопировать файлы они бы не смогли – разве что записать на видео с экрана. Секретные файлы взламывали, но не взломали – видимо у Амиреса не хватило времени. Ничего нового в комлоге не появилось, следовательно компьютер Корно остался неприступен.

– Не хватает удостоверений майора Галактической Полиции, врача скорой помощи и помощника депутата законодательного собрания. Из портмоне пропали две сотни, но их скорее всего взял Виттенгер, поэтому бог с ними… Еще нет ключа-сканера и баллончика с «Буйным лунатиком».

– Клоун из тебя… Ладно, пойду я, пожалуй. Надо же кому-то работать.

Я проводил Шефа до дверей. Меня немного покачивало, но родные стены в буквальном смысле помогали – я за них держался. Уже уходя он вспомнил:

– Ты так и не сказал, зачем тебе «Буйный лунатик».

– Я думал, вы поняли. Я заменю им тот, что пропал.

Шеф махнул на меня рукой, мол, безнадежен.

Проводив Шефа, пошел на кухню проверять, все ли продукты Ларсон извел на бутерброд.

Через час после ухода Шефа явился Ларсон. Он принес баллончик с синей этикеткой в звездах.

– "Космическая свежесть", – прочитал я на этикетке. – А звездочки, как на коньяке. Сколько их тут…

– Семнадцать, – угрюмо ответил Ларсон.

– Ты уверен, что это «Лунатик»?

Ларсон отобрал баллончик, снял колпачок и направил распылитель на меня.

– Контрольный эксперимент, – сказал он. – Для недоверчивых.

– Попробуй. В порыве безумия я расскажу Яне про твои фокусы с Бьярки. Бедная, наивная Яна, она думает, что ее коморка заперта надежно, а ты, оказывается, заходишь туда каждый вечер и пересаживаешь Бьярки в Янино кресло. У этого кресла, между прочим, степеней свободы, как звезд на «Лунатике»!

– Какое кресло?! какой Бьярки?! – поддельно изумился Ларсон.

– Вот только не надо «какой такой Бьярки», «не знаю я никакого Бьярки». Мы же его вместе подарили. Когда ты был занят игрой в «ШДТ», или когда ты уходил с работы раньше времени, Бьярки сидел всю ночь на своем месте. А вообще, ты в Отделе задерживаешься дольше других, поэтому кроме как на тебя, думать больше не на кого. Да и фокусы такие вполне в твоем духе.

Ларсон ушел пристыженный.