Текст книги "Назад в СССР: 1986. Книга 6"

В тот же день я неожиданно попал во внеочередной наряд по роте, причем не как дежурный, а на должность дневального. Вообще, по уставу было не положено, но так определил ротный. А затем еще и сам остался, как ответственный офицер.

Все следующие двадцать четыре часа мне хотелось его придушить.

То ему там грязно, то цветы на окнах не политы. То в туалете воняет, то якобы кто-то накурил. То у входа в казарму бычок валяется… Короче, таким нехитрым способом он мстил мне за дерзкое поведение и гонял по всему подразделению. Понимал, гад, что он даже сделать ничего не сможет – до моего увольнения осталось меньше двух недель. Не офицер, а червь. И все же, несмотря на скверный характер, он разительно отличался от старшего лейтенанта Паршина, который недавно был признан изменником родины.

Я терпел, несмотря на то, что поведение офицера явно было предвзятым.

За оставшиеся дни таких нарядов было еще два. Но наконец, наступило тридцать первое января. Весь день я провел в медицинской части, терпеливо ждал, пока оформят последние документы и проставят соответствующие печати. Днем, перед самым обедом, пришел приказ о моем увольнении, который на вечерней поверке довел взводник Озеров.

– Ну что, товарищи сержанты и солдаты! – по окончании зачитывания приказа, громко произнес старший лейтенант, окинув взглядом подразделение. – Завтра в нашем подразделение станет на одного военнослужащего меньше. Завтра сержант Алексей Савельев станет гражданским человеком, которому, я уверен, большая часть из присутствующих сейчас завидует.

Рота восторженно загалдела… Хотя, тут как посмотреть.

Позже, уже после отбоя, с разрешения Озерова, наш сержантский состав традиционно собрался в каптерке. Мы организовали небольшой стол, из того, что можно было накопать в нашей столовой.

– Артем, можно тебя? – спросил я, когда часы показывали уже почти двенадцать ночи. – Есть к тебе разговор.

– Не вопрос, Леха.

Мы отошли в умывалку.

– Короче, Артем. У меня есть к тебе просьба, – я расстегнул китель и вытащил оттуда желтоватый, уже заклеенный конверт. – Вот здесь я подробно описал не только свою просьбу, но и проблему.

Горчаков подобного не ожидал, потому что медлил, прежде чем взять конверт.

– Бери, он не кусается! – усмехнулся я. – Если прочтешь, все будет понятно, то позвони мне. Там указан номер телефона, по которому со мной можно будет связаться. Ну а если нет, значит, нет.

– Леха, чего-то ты темнишь! – неуверенно сказал тот, принимая конверт. – Зачем письма? Так, что ли, сказать не можешь?

– Сейчас ты меня не поймешь, – улыбнулся я. – Да и рано еще. Так надежнее.

– Странный ты человек. С самой первой нашей встречи, ты показался мне мутным типом! – усмехнулся сержант, пряча конверт во внутренний карман. – А послужив вместе, понял, что жестоко ошибся. Ты совершенно без тормозов. Но так и быть, прочту и дам знать.

– Спасибо, Тема, – поблагодарил я, протягивая ладонь.

– Да пока не за что, – спокойно ответил тот, отвечая на рукопожатие. – Это я должен тебя благодарить, еще с тех времен, когда ты меня раненого по лесу тащил. Помнишь, нас тогда вся милиция Припяти по территории гоняла? Ты ведь мог меня бросить, но не бросил. Я этот день на всю жизнь запомню.

– Да ерунда. Ты на моем месте то же самое сделал бы!

В общем, в тот вечер больше ничего значимого не произошло. Большей части роты до меня не было дела, разве что завидовали. Многие с радостью поменялись бы со мной местами, но только не я. Впрочем, как я уже сказал, у меня уже созрел план дальнейших действий.

Утром первого февраля Потапов вызвал меня в канцелярию.

– Разрешите? – громко спросил я и, не дожидаясь, вошел в канцелярию. Старлея уже не было – сменился после дежурства.

– На столе твои документы, – пробурчал тот, нацепив на себя важный вид. – Все подписано и заверено. Тебя уже исключили из списка личного состава учебного центра. Сдашь постельное белье и вещи старшине. Чтобы после двенадцати духа твоего здесь не было. Ясно?

– Угу, – безразлично хмыкнул я.

– Отвечай, как положено, Савельев! – рявкнул тот. Лицо капитана перекосило от ярости. – Устроил тут цирк. Я тебе что, клоун?

– Нет, не клоун. Но как офицер, товарищ капитан, вы говно! – с этими словами я подобрал папку с документами, развернулся и вышел из канцелярии. Уловил, что внутри что-то грохнуло – кажется, Потапов запустил мне вслед стакан.

И это командир роты? Жалкое подобие на офицера. И ведь что куда хуже, он ведь пойдет дальше, станет полковником. А может, и генералом. А потом из-за таких слизняков страна и развалится. Тьфу.

Когда я вышел из-за ворот КПП, куда меня проводила наша «семерка», увидел вдалеке белую «Волгу» с шашкой на крыше. По моей просьбе, Денисов, за двое суток до увольнения позвонил Григорию и сообщил ему новость. Тот сказал, что заберет меня в назначенное время.

Обернувшись к воротам пропускного пункта, я облегченно выдохнул… Ну вот и все, теперь я гражданский. Теперь я полностью свободный человек…

Глава 9. Разговоры

Такси везло нас в поселок Копачи.

По словам Григория, где-то там они с Курсантом и обосновались еще в декабре прошлого года.

Снег почти весь уже растаял, погода была относительно хорошей. Пока мы ехали, я вспоминал события прошлого года, когда жил в палатке на территории базирования строительного батальона у железнодорожной станции Янов. Та зима была почти без снега, да и морозов особо не наблюдалось.

Пока ехали, я несколько раз оглядывался назад, проверяя, не следует ли кто за нами. Как бы там ни было, но я предполагал, что за мной могут устроить наблюдение либо люди Клыка, либо Павла Сергеевича. Ничего подозрительного я не заметил, но это еще ни о чем не говорило. Меня посещала мысль, что за мной могут следить так, что я никогда об этом не догадаюсь.

При таксисте мы обсуждали лишь общие вопросы, касающиеся военной службы и работы журналиста. Как оказалось, Гриша все еще работал в газете, только как внештатный сотрудник. Он изредка писал какие-нибудь статьи, которые с его точки зрения были неинтересными. Кстати, это именно он осветил работу межведомственной группы Горохова, по расследованию серии убийств. Андрей подкинул ему такой информации, какой не было ни у кого другого, поэтому статья получилась довольно громкой. Впрочем, вмешались какие-то посторонние силы и заслуги группы сильно преуменьшили…

– Ну вот, приехали!

Выбравшись из машины, я увидел перед собой небольшой, уже довольно старый кирпичный домик. Сверху, над покрытой оранжевой черепицей крыше, торчала труба, из которой шел легкий дымок. Домик окружала ограда, оплетенная порослями винограда.

– Неплохо! – похвалил я.

– Согласен. Нам повезло с этим местом, – заметил Гриша. – Вообще, от начальства Андрею должны были дать квартиру в Припяти, но там что-то с документами произошло, в итоге так и не получил. Жалко, он не рассказал почему. Квартира-то двухкомнатная.

– А когда это было?

– В апреле прошлого года еще.

Само собой я промолчал – причина, по которой Петров не получил квартиру, была очевидной.

Вообще, украденная мной папка с документами осталась на Янове. Я тогда спрятал ее в палатке дембелей, под тумбочкой. Когда меня переводили в учебный центр, я настолько торопился и был взволнован, что благополучно про нее забыл. На руках тогда остался только пропуск на имя Андрея Нагорного. Ввиду того, что расквартированного рядом со станцией батальона больше не существовало, судьба папки была неизвестной.

Мы вошли внутрь. Сразу же ощутил, что внутри натоплено. Ощущался легкий запах дымка. Видимо, на улице газ еще проведен не был, потому обязанности обогрева исполняла традиционная русская печь. А вообще, их существует столько разновидностей, что не возьмусь утверждать, русская была печь или нет.

Обстановка обычная, мебели немного. Почти все из неубиваемой советской фанеры. Либо из прессованных опилок.

– Чаю? – спросил Григорий.

– Не откажусь.

– Сейчас сооружу, – он ушел на кухню и принялся чем-то греметь. – Будь как дома, не стесняйся.

Мне на глаза попался стационарный дисковый телефон, цвета слоновьей кости.

– Я могу позвонить Андрею? – громко поинтересовался я.

– В принципе да, – отозвался журналист. – Но его может не быть на месте. Я трижды попадал то на Каткова, то вообще на какую-то Свету.

Отсюда я сделал вывод, что отец Курсанта был не в курсе служебного романа сына со Светланой Валерьевной. А вообще, меня это никаким боком не касалось… Я вообще никогда не имел привычки обсуждать чьи-то отношения.

Набрал ранее записанный номер, принялся ждать. Пошли гудки.

– Капитан Погодин, слушаю! – раздался чуть приглушенный, но уже знакомый голос капитана. Кажется, он что-то жевал.

– Привет, Федор! Приятного аппетита.

– Это кто? – насторожился тот.

– А кого ты в Припяти в багажнике своей «Волги» возил? – ответил я вопросом на вопрос.

– А-а, Савельев. Алексей? – в голосе появились позитивные нотки. – Так машина-то была не моя, а служебная. Ты откуда звонишь, из Припяти?

– Можно и так сказать. Андрей оставил этот номер, если вдруг он мне понадобится. Как с ним связаться?

– Ну, ты правильно попал, – отозвался Погодин, судя по звукам, снова жующий что-то вкусное. – Только его сейчас нет. Если ты помнишь Светлану Валерьевну…

Разумеется, я ее помнил. Такую яркую мадам попробуй забудь.

– Ясно! – отозвался я, сообразив, что раз он с психологиней, то в данный момент с ним поговорить вряд ли получится. – Ну это, как появится, передай, что мне срочно нужно с ним связаться. Есть важная информация.

– Хорошо, – пообещал Погодин. – Ну, как там у вас обстановка? В городе спокойно? Новых маньяков не завелось?

Я помнил, что по легенде – я, скорее всего, все ещё законспирированный сотрудник местного отделения милиции. Вроде как лейтенант. Поэтому старался соответствовать.

– Не завелось. Вы ж всех преступников выявили, – пошутил я.

Оба рассмеялись.

– О, а вот и Андрей пришел! – далее голос Федора стал куда тише. – Андрюх, тут тебе этот, лейтенант Савельев из Припяти звонит.

В трубке послышался треск, шум. Эхом расслышал, как Андрей просит Погодина выйти из кабинета.

– Слушаю, Петров!

– Здорова, земляк! – отозвался я.

– Привет. Рад тебя слышать. Как жизнь?

– Ну, вот и все, теперь я свободная птица. Служба закончилась, дембель наступил.

– Знаю. Отец рассказал. Какие ещё новости?

– Новостей много. Нам многое обсудить надо. Время идет, а мы толком ничего не решили еще. Ты в Москву надолго уехал?

– Сложно сказать, – вздохнул Петров. – У нас тут очередное дело созрело, без меня никак. Придется нам с тобой решать все вопросы дистанционно. По крайней мере, недели на три точно. А ты откуда звонишь?

– Из Копачей.

– А! Так ты с отцом сейчас?

– Ну да.

– Отлично, это хорошая новость. Он тебе еще не рассказывал про расследование личности Клыкова?

– Да. Уже в курсе. По сути, неизвестно, Клык это или нет. Но это и неважно. Сейчас нам нужно сосредоточиться на организации нашего плана. И еще… Андрей, вдвоем мы не управимся!

– Так мы и не вдвоем.

– Имеешь в виду Григория? Это хорошо, но нужны еще помощники!

Тот рассмеялся.

– Где ты их возьмешь? Будешь искать других попаданцев? Дашь объявление в газету?

– Есть у меня кое-какие мысли. К тебе тоже есть дело, как раз по твоей части. Оружие достать сможешь?

Я прям почувствовал, что этого вопроса Курсант от меня не ожидал. Повисла напряженная пауза.

– Смогу, но это будет очень непросто, – наконец ответил он. – Какое?

– Три «Макарова». Думаю, больше не нужно.

– Насчет «Макаровых» не получится… Но с другим огнестрелом могу помочь. Оружие со времен ВОВ подойдет? Полностью исправное, даже в смазке заводской.

– Что за оружие?

– Вальтеры, парабеллумы. Только потом, скорее всего, вернуть придется.

– И где ж такое добро взять? В музее?

– Нет, не в музее. Короче, недавно мы расследовали дело в Цыпинске, это в Белгородской области… Так вот, там я столкнулся с так называемыми черными копателями. Слышал про таких?

– Конечно. Те, кто откапывает оружие со времен войны и продает его?

– Именно. У них это дело на конвейер поставлено. Копатели ищут, чистят, тащат скупщикам, ну а те толкают дальше. Все это незаконно и преследуется по закону, но самих копателей от этого меньше не становится.

Я почесал затылок.

– Андрюх, я не эксперт, но мне кажется, что так просто на них не выйти. Если где-нибудь в районе Припяти и есть копатели, на контакт с неизвестным они уж точно не пойдут. Как ты себе это представляешь?

– Верно, не пойдут.

– А не проще у местных гастролеров попробовать отжать? Ты же мент, что у вас, конфиската нет?

– Нет. Гиблое дело.

– Ну а на месте нам как его достать?

– Думаю, что никак. После того, как мы в городе нашумели, нелегального оружия быстро вы не найдете. Город молодой, все друг друга знают и к чужим доверия не будет. Ладно, есть у меня одна идея, как помочь тебе в этом вопросе. Только сейчас мне бежать надо, Горохов на совещание собирает. Давай, будь на связи.

– Добро!

Я положил трубку. Сел на диван – тот сразу же скрипнул несколькими пружинами. Пахло молью и пылью.

Григорий уже во второй раз вошел в комнату и поставил на столик две керамических кружки. Рядом уже стояли заварник, сахарница, а на блюдце лежали блины и плошка с каким-то зеленоватым вареньем.

– Обалдеть! – не сдержался я. – Блинов не пробовал уже сотню лет.

– Вот и угощайся, сам испек, – смутился Гриша. – За качество не ручаюсь, но вроде съедобно.

Повар из Григория действительно был не очень. Сам-то я блины куда лучше делаю… Точнее, делал. В прошлой жизни. Тесто у журналиста оказалось каким-то резиновым, да и сахара он явно пожалел. Но, тем не менее, три штуки я зажевал.

– Что это вообще за место? – поинтересовался я.

– Одноклассник помог. Дом ему по наследству остался, больше года пустовал. Позвонил ему, попросил помочь. Ну вот мы с Андреем здесь и обосновались.

– Неплохое место.

– Эх, знал бы ты, в каких только местах мне приходилось ночевать, аж вспоминать тошно, – вздохнул Гриша. – Было время, когда я в бегах был… За шкурой моей охотились. Я и на золотых приисках был, и в степях Монголии. По всему Союзу довелось поездить. Даже на острове Котельный был… Ну, рассказывай, что нового?

Вообще, при разговоре с отцом Курсанта предстояло быть аккуратным. В том, что он союзник – я уже давно не сомневался. Вот только нужно было выбирать слова так, чтобы случайно не спалиться. Например, мы с Андреем знали дату – двадцать шестое апреля. Но по понятным причинам, называть ее в присутствии Гриши было нельзя. Также нельзя было обмолвиться о том, что Союз рухнет. Конечно, может, и не рухнет – вдруг спасенный Чернобыль сыграет огромную роль, и СССР устоит.

Я много раз читал, что некоторые аналитики из девяностых годов считали Чернобыльскую аварию одним из звеньев цепи, что привела к развалу Союза Социалистических Республик. Конечно, тут львиная доля зависела от генсека Горбачева и вполне возможно, что ровным счетом ничего не изменится. Вот заодно и проверим, правы ли аналитики или нет. Сам я не склонялся ни к тому, ни к другому.

– Ну… – протянул я, отхлебнув чая. – Что нам уже известно? Во-первых, мы твердо уверены, что несмотря на потерю контакта с куратором, Клык от своих целей не отступился. Это он запустил процесс, из-за которого меня так коварно выперли со службы. Он знает меня в лицо, по какой-то причине не захотел меня убивать, хотя мог это сделать неоднократно. Похоже на какую-то одностороннюю игру и ее мотивы мне совершенно непонятны. Также он знает о тебе, Григорий. Уж не знаю, чем ты его так зацепил…

– Я и сам толком не знаю. Пока я вел расследование по радиационным авариям, что произошли в СССР, и о том, что на АЭС могут быть диверсанты, я написал статью в газете. Вот только она в печать не пошла. Перед тем, как меня похитили, мне позвонил какой-то человек, спросил, известно ли мне, кто такой Клык и что я знаю о диверсии на атомной станции. Я только и успел написать на бумажке два слова – ЧАЭС и Клык.

– Андрей об этом говорил… – кивнул я и тут же нахмурился. – Только я не пойму, что это был за звонок такой? Кто мог тебе звонить? Может из КГБ? Блин, мутная история, в которой ничего не понятно. Слушай, а может, тебя видели в каком-то архиве?

– Не знаю. Я много думал об этом, пока валялся в темном подвале, но так и не пришел ни к какому выводу.

– Так, ну ладно, – продолжил я. – С другой стороны, рискну предположить, что об Андрюхе диверсанты ничего не знают. И нужно постараться, чтобы так все и оставалось. А вот о самом Клыке, мы по-прежнему практически ничего не знаем. Есть фоторобот с твоих слов. Понятно, что он не идеален, но все-таки это довольно серьезная зацепка и ее нужно держать на контроле. Есть предполагаемое имя и фамилия – Виктор Клыков. Нам известно, что в имеющихся документах нет ни одной реальной фотографии этого человека, потому что он умер в восемьдесят четвертом году от сердечного приступа. Так?

– Ну да, – кивнул журналист. – Только фотографий нет не по причине смерти. Просто наш покойник жив, здоров и вовремя методично замел за собой все следы. Вот только меня не отпускает мысль, что где-то он все-таки мог ошибиться и оставить свой след.

И верно, каким бы умным и расчётливым ни был человек, контролировать все просто невозможно, от ошибок никто не застрахован. Знать бы еще, где Акела промахнулся…

– Предполагаю, что диверсию они устроят весной, возможно, в апреле, – задумчиво произнес я, тщательно подбирая аргументы. – Или даже в начале мая.

– Почему?

– Сам подумай. Майские праздники на носу. Это отличная возможность знатно нагадить всему Союзу, да и бдительность у людей будет ниже. У всех праздники на уме, дача, картошка.

– Логично, – кивнул тот. – Меня тут посещала мысль… Пока я выискивал материалы по авариям, предположил, что если подбирать время и дату для совершения диверсии, они должны будут учитывать прогноз погоды. При сильном ветре радиоактивную пыль может сдуть ветром куда угодно, в худшем случае пыль может накрыть территорию всей Киевской области.

Я едва унял дрожь.

Эх, как же далек он был от реальности – одной областью дело тут ну никак не ограничится. Радиоактивное облако дважды облетит всю планету, зараженные осадки выпадут дождем аж в тридцати семи странах, но больше всего достанется территории Белоруссии и Центральной Европе. А все потому, что вмешалась «Роза Ветров», которую в расчет просто не взяли…

– Ты прав. Они должны будут учитывать этот момент.

– Только я не пойму… – вдруг добавил Гриша, сбив меня с толку. – Это что же получается, авария должна быть настолько серьезной, что разрушится крыша энергоблока?

– Выходит так. А почему ты спрашиваешь?

– Пытаюсь представить себе масштабы, – пробормотал журналист, думая о чем-то своем. – И еще… Как ни крути, а мы не знаем, на каком блоке они запланировали аварию.

– Знаем. По первоначальному плану им нужен был именно четвертый блок. Куратор косвенно проговорился. Еще с осени они начали проводить кадровую рокировку сотрудников. Мы с Андреем выяснили, что сейчас на четвертом энергоблоке больше шестидесяти процентов личного состава – молодые и неопытные специалисты. Это не просто так происходит. К тому же, Донченко тоже работал на четвертом.

– Допустим… Кстати, а ведь электрику и автоматику мы проверить никак не можем!

Я сразу понял, что он имеет в виду шкаф КИП. Видимо, Андрей ему уже про это рассказал.

– Не можем, потому что не разбираемся в этом. Поэтому нам нужен толковый инженер.

– Зачем?

– Чтобы он заглянул в шкаф и… – я понял, что идея хоть и рациональная, но глупая. Сколько времени и сил уйдет на то, чтобы прошерстить весь шкаф? Даже толковый специалист, даже зная, где искать… Туда сводятся все линии контроля, вся периферия… Еще неизвестно, что там могла натворить крыса по фамилии Донченко. Да на проверку неделя уйдет, не меньше. Нет, так дело не пойдет. Гораздо продуктивнее будет уже после двадцать шестого апреля намекнуть тамошним инженерам, чтобы провели полный осмотр на предмет саботажа. Но и то, это будет актуально только в том случае, если мы все предотвратим. А если опять рванет, толку что-то там проверять?

– Леха, я вот не пойму. Что вы планируете делать? Как будете бороться? Хотите просто ворваться на пункт управления реактором и… Дальше что?

– Как минимум запретить им тормозить реактор. Запретить проводить эксперимент, ведь он тоже левый… Я полагаю, что программа была подкорректирована так, чтобы все риски свести в кучу. Тут и неопытный персонал, тут и программа, тут и ночная смена, тут и конструктивные особенности… Все настолько грамотно подобрано, что диву даешься – как они вообще такое придумали? Нужно предостеречь персонал, разжевать им, к чему приведут их действия.

Неожиданно у меня в голове проскочила смешная мысль – а вдруг где-то тут есть третий попаданец, который как раз таки и стремится устроить аварию? Вроде как Скайнет послал в прошлое терминатора, чтобы тот завалил Сару Коннор, которая потом родит Джона Коннора, который потом… Тьфу, так можно продолжать до бесконечности. Нет, это я так, не всерьез…

– Я смотрю, у тебя действительно было много времени подумать над всем этим! – заметил Григорий. – У тебя знания, как будто ты на электростанции уже успел поработать. И как минимум тем же инженером… Ты ведь и реактор как-то успел изучить. Откуда?

– В армии много свободного времени, – быстро отбрехался я. – Вот я и нашел себе занятие. К тому же у меня отец там работает.

Тот закивал головой, затем спросил:

– А как вы вообще с Андреем сошлись? Он в этом ничего не понимает.

– Это была моя идея… Но изначально на все меня подбил именно ты, тогда, в поезде. Очень уж доходчиво ты это сделал. Да и тогда я еще не знал, что он твой сын!

Мы еще довольно долго сидели и обсуждали особо острые моменты. Часа через два, я решил позвонить родителям и сообщить хорошую новость.

Набрал номер, трубку взяла мама. Я сразу понял, что что-то не так…