Текст книги "Кремль 2222. Одинцово"

Максим Хорсун
Кремль 2222. Одинцово

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Серия «КРЕМЛЬ» основана в 2011 году

© М. Д. Хорсун, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Стальной паук высотою с двухэтажный дом бежал через Лайковское кладбище в сторону Дубковского леса. Восемь ходовых лап работали безупречно четко и слаженно – как и полагается механизму, управляемому мощным компьютером; однако в их движении наблюдалась еще и грация, говорящая об инстинктах, эволюции, воле и разуме, присущим исключительно живым существам. Четыре лапы-манипулятора паук держал воздетыми к небу, клешневидные захваты на них были открыты. Под брюхом у паука громоздился вместительный короб: он напоминал отвисший кокон, в котором самки вынашивают яйца. Но, к счастью, эти твари не могли размножаться подобно настоящим паукообразным – пока что не могли, – и у короба имелось иное предназначение.

– Шестьсот метров… – проговорил Шестипал, разглядывая биоробота сквозь прорезь прицела противотанкового ружья Дягтерева: этому стволу, как говорят, триста лет в обед, но он все еще служит верой и правдой, как когда-то служил предкам. – Весело бежит. Наверняка, порожняком, – Шестипал сплюнул соломинку, которую до этого держал в уголке рта.

Он занял позицию, распластавшись на груде обломков перед дверным проемом. Тихо шуршал плющ, покрывший живыми маскировочными сетями развалины кладбищенской церкви, мелко дрожала земля, реагируя на поступь биоробота. Испуганно вскрикивали птицы, в чьих генах намертво прописался ужас Последней Войны и последовавшей за ней ядерной зимы, ужас перед новым миром мутантов и Полей Смерти.

– Давай, Пал Палыч, действуй, что ли… – проговорили из полумрака, царящего под дырявым куполом.

Их было пятеро. Шестипал с ПТРД, Серый с «калашом» – это бойцы, Слава и Припой – технари, вооруженные лишь рабочим инструментом. И еще был мальчишка-дурачок Кузя, который вечно на подхвате – принеси-подай, ума у него – меньше, чем у нео, но руки крепкие и сердце доброе. Все – в старой латаной-перелатаной камуфле и в разношенных «берцах». Технари были из гарнизонских жителей – потомки военных, сумевших пережить апокалипсис в убежищах Власихи, люди без отклонений от нормы. Шестипала и Серого изгнали из Одинцово из-за незначительных мутаций; первого – за, соответственно, лишний палец на руках и ногах, а второго – за звериную шерсть на лице и теле, которая начала пробиваться, когда Серый был еще ребенком. Кузя же приблудился сам, пришел он с востока, возможно – из Москвы.

– Пятьсот метров… – прошептал Шестипал, хотя подозревал, что биоробот класса «Коллектор» вряд ли сможет услышать его с такого расстояния да еще при шуме, который он сам же и производил.

– Палыч! – Серый ощерился и легонько похлопал его по плечу слева.

– Пал Палыч, жги! – Слава прикоснулся к рукаву куртки Шестипала справа.

А суеверный Припой, который вечно боялся сглаза, сидел позади них в обнимку с аккумуляторной дрелью, нахлобучив на грязное лицо большие сварочные очки. Кузя скривил губы, будто собирался что-то сказать, да только так и застыл с открытым ртом, при этом в его пронзительном взгляде читалась такая работа мысли, что, казалось, паренек с маленьким, будто бы вдавленным в голову лицом видит мироздание насквозь, но только не может подобрать верные слова, чтобы поведать остальным об открывшихся ему тайнах бытия.

– Четыреста… – Шестипал поерзал, отпустил рукоять, сжал и разжал кулак, снова пристроил палец на спусковом крючке, прикипел небритой щекой к упору на прикладе.

Бронированный паук обходил развалины по широкой дуге. Бросалась в глаза целеустремленность «Коллектора». Обычно те редкие био, что забредали за МКАД, бродили среди лесов и пустырей, в которые превратились бывшие столичные предместья, с потерянным видом, точно мучительно соображали, каким ветром их сюда занесло. Здесь не было привычных разрушенных улиц, на которых они охотились за двуногой добычей, здесь не было Кремля, к которому, несмотря на сотни лет, прошедшие после войны, они все равно возвращались, в надежде отыскать слабину в обороне, дабы одержать никому уже не нужную победу для своих уже несуществующих хозяев…

Шестипал задержал дыхание. Казалось, что в стального монстра просто невозможно промахнуться. В то же время в подсознании проклевывалось сомнение, мол, а много ли проку будет от пролежавшего несколько веков в масле ружьишка против многотонной махины? Но прежде, чем сомнение укоренилось и окрепло, Шестипал почувствовал, что его будто кто-то невидимый толкнул под локоть. Палец сам нажал на спусковой крючок. Глаз заметил белый росчерк, который на долю секунды сшил пространство между стрелком и биороботом белым, раскаленным стежком. Хотя, наверное, и росчерк, и толчок под руку были лишь обманом обострившихся до предела чувств, фантомом, сделавшим видимой и ощутимой работу интуиции или в простонародье – чуйки.

Бронебойно-зажигательный заряд со стальным сердечником угодил «Коллектору» чуть ниже плечевого пояса хватательных манипуляторов. Послышался хлопок, и в то же мгновение выверенный ход паучьих лап сбился, биоробот завалился вперед и, продолжая двигаться по инерции, врезался в землю. Сдирая дерн и открывая взору старинные могилы, «Коллектор» перевернулся через «голову» и оказался кверху брюхом. Тонкие ходовые конечности заметались вразнобой в электронной агонии, над перевернутым корпусом тут же собралось облако дыма, а ветер донес до Шестипала запах горелой изоляции.

– Молоток, Палыч! – Серый снова похлопал Шестипала по плечу, на сей раз – от всей души.

– Что-то дымком запахло! – улыбнулся в ответ стрелок, а потом потянулся к пучкам сухого порея у входа в развалины, сорвал длинную травинку и сунул ее в зубы.

Засуетились технари, забросили за спины тяжелые рюкзаки с инструментами. Все понимали, что хоть «Коллектор» еще дрыгается, песенка его спета. Из такого положения ему не встать, а Шестипалу, если понадобится, не сложно будет сделать выстрел милосердия, если понятие «милосердие» применимо к биороботу – безжалостному убийце и людоеду. Сам стрелок уже вытянул из подсумка следующий патрон и деловито, но без суеты, как и полагается профессионалу, перезарядил ПТРД.

– Выдвигаемся, – он встал в полный рост. – Серега, прикрывай нас!

– Есть, – отозвался Серый.

– Ну-ка, братцы, – Шестипал с ружьем наперевес и с соломинкой в зубах шагнул из-под живой сетки переплетенных стеблей плюща на солнцепек. – Бегом-бегом за мной!

Они помчали к перебирающей лапами в воздухе громадине. Впереди – Шестипал, боец, охотник на биороботов. Потом – технари, потом – Кузя. А следом, то и дело озираясь и водя дулом автомата из стороны в сторону, – Серый.

Когда отряд Шестипала подошел к «Коллектору», на испачканные кладбищенской землей лапы био уже садились вороны. Значит, паук мертв на все сто десять процентов. Вообще, био коварны, и были случаи, когда они до последнего момента притворялись безжизненной рухлядью, а потом – хвать!.. Но умных, переживших ядерное лихолетье воронов обмануть не так просто, как людей. Если вороны считают, что роботу крышка, значит – крышка.

Рядом с поверженным био терялось ощущение реальности происходящего. Многометровые паучьи лапы нависли над маленьким отрядом, точно ветви кошмарного дерева, перекочевавшего из чьего-то кошмарного сна. На страхолюдной голове блестели, отражая солнце, объективы многочисленных видеокамер. Зазубренные жвала были приоткрыты, и виднелась расположенная за ними «топка» биореактора. Вокруг еще теплого корпуса валялись человеческие кости, которые оказались на поверхности после того, как био вспахал землю.

– У ты кой-кой-кой! – воодушевленно залопотал Кузя, бережно подняв на ладонях почти целый череп.

– Положи, дурак, где взял! – Припой замахнулся, Кузя втянул голову в плечи и отбросил от себя находку, точно мяч. – Не к добру это все… – пробурчал технарь. Он осторожно двинулся вокруг био, стараясь не наступить на костяную мешанину.

– Слушай! Только не начинай, а? – бросил привыкший к причудам напарника Слава. – Как бабка старая!

– Сам ты бабка старая. Чего стоим? Робот сам себя не распотрошит… – Припой забросил рюкзак с инструментами на ту часть био, где голова паука переходила в простреленную головогрудь. Затем он схватился за покрытое заскорузлой грязью плечо хватательного манипулятора и забрался на «Коллектора». Из пробоины дымило, и Припой прокашлялся, обмахиваясь обтянутой перчаткой ладонью.

– Давайте, ребята. Пошустрее там, – для порядка сказал технарям Шестипал, хотя те и без его указок знали, как им действовать.

Шестипал сел на нагретый летним солнцем могильный камень, достал из подсумка трубку и принялся неспешно набивать ее крепким самосадом. На душе у него было светло, и даже вид потревоженных останков предков не омрачал настроения. Конечно, победа над вспомогательным «Коллектором» – не бог весть что, не «Маунтина» он завалил, и даже не «Чинука», но все равно приятно. Одним биомеханическим гадом меньше, этот «Коллектор» мог много лихого натворить, вот клешни у него на манипуляторах – такими проще простого разворотить забор, окружающий территорию общинного поселения Власихи. А в коробе наверняка поместились бы человек десять, которых этот био или сожрал бы сам, или скормил кому-нибудь из нуждающихся в топливе собратьев. В то же время, один подбитый «Коллектор» – это прекрасная сталь для нужд Власихи, это электронные и механические узлы, которые можно применить для восстановления бывшей военной базы. Демонтированные видеокамеры технари приспособят для наблюдения за периметром поселка, сервоприводы и логические модули – для создания автоматизированной охранной системы – роботов-пулеметов, стреляющих во все, что движется по ту сторону забора, само собой – по команде с пульта. Население Власихи – раз-два и обчелся, но очень помогало сохраненное потомками военных оружие и оборудование; маленькая община планировала улучшать и наращивать техническую базу, чтобы бывший гарнизон, в конце концов, превратился в твердыню, вроде Кремля.

Шестипал подумал, чем бы он сейчас занимался, если бы Одинцовская община в свое время не изгнала его. Наверное, окучивал бы репу на грядках. Возможно – охотился бы на диких туров с луком и стрелами. Косил бы сено, рубил дрова, плодил бы детей с чистой кровью. Обязательно с чистой кровью, потому что иные в Одинцовской общине были не нужны.

Но судьба распорядилась иначе, отметив Шестипала незначительной мутацией. До двенадцати лет он жил в Одинцово, и относились к нему там хуже, чем к крысособаке. Его кормили объедками, охапка гнилой соломы была ему постелью. Работать приходилось от рассвета до заката наравне со взрослыми. Причем, с точки зрения местных это было проявлением исключительного гуманизма. Они решили, что лишние мизинцы – не такое уж серьезное отклонение, чтобы сразу отнести новорожденного в лес на растерзание мутировавшему зверью, и позволили Шестипалу чуток подрасти, лишь потом выставили за ворота без припасов и оружия. Впрочем, и на том им спасибо. Шестипал сумел дойти до Власихи, где его приняли, можно сказать, с распростертыми объятиями. Власиха всегда принимала изгоев. Даже слово специальное было придумано для таких, как он, – полумут. Шестипал – полумут, Серый – полумут, Вик – лидер Власихи, прозванный Бродягой, – тоже полумут. Даже Кузя, и тот, наверное, полумут, что, впрочем, не имеет значения.

Шестипал задумчиво постучал мундштуком трубки по ровным крепким зубам, затем затянулся. В глотке засаднило. Хорошо! Сегодня – маленькая победа, выстрел поразил цель. Техники взялись за дело. Серый стоял на стреме по другую сторону «Коллектора», густая шерстка полностью скрывала его лицо, только блестели зоркие глаза. Припекало солнышко, бежали по старому кладбищу тени от облаков, шумела роща мутировавших берез.

…Слава и Кузя вскарабкались на голову «Коллектора» и оттуда вместе с Припоем перешли на покатое паучье брюхо. Технари достали ножи и принялись соскабливать с брони грязь, пока лезвия не наткнулись на фальш-панель. Еще несколько минут работы ножами, и стали заметны утопленные в корпус заросшие ржавчиной головки болтов. Припой нацепил прозрачные защитные очки поверх надетых на лоб сварочных и взялся за дрель. После того как удалось высверлить пару болтов с одной стороны фальш-панели, Слава вбил в зазор плоский конец «фомки», Кузя подсунул в образовавшуюся щель свой ломик, и потом они навалились вдвоем, крякнули, ухнули и сдвинули часть обшивки. Под фальш-панелью находился аварийный порт для внешнего обслуживания био инженерами-людьми. Слава утер пот, сунул руку внутрь паука, нашел там рубильник и, скрипя зубами от напряжения, перевел его в другое положение. Под броней загудело, и пластины стального хитина со скрежетом разошлись на стыках, приоткрыв основные узлы для ремонта и техобслуживания. Из-под обшивки густо повалил дым вперемешку с паром.

– Я – за оптикой, – сказал Слава и перепрыгнул с брюха на головогрудь, а затем – на запрокинутую к небу паучью морду. Во время полевого использования «Коллектора» часто выходили из строя видеокамеры, следовательно, для быстрой замены доступ к ним был максимально упрощен. Это же касалось режущего механизма жвал. Через минуту Слава уже весело насвистывал и резал кусачками провода – зрительные нервы поверженного монстра.

Припой высморкался, затем извлек из рюкзака когда-то снятую с дохлого «серва» и переделанную под человеческие руки дисковую пилу по металлу.

– Какой у него разъем? – спросил техник у Кузи.

Парнишка быстро заглянул в аварийный порт.

– Кой-кой! – ответил он и вдел указательный палец правой руки в сомкнутые кольцом большой и указательный пальцы левой.

– Понятно – «папа-мама», – кивнул Припой. – Достань переходник и вруби.

Кузя с готовностью сделал, что от него требовалось. Пилу подключили к заряженным аккумуляторам «Коллектора», благо америкашки предусмотрели для этого в аварийном блоке специальную розетку. Инструмент радостно завизжал, Кузя зажал уши и отошел к коробу, привалился спиной к двустворчатому люку.

Шестипал увидел, как по борту биоробота заструился ручеек золотистых искр. Сейчас Припой срежет пару броневых листов с брюха, откроется доступ в ходовую часть биоробота. Слава тем временем уже складывал в мешок первую пару трофейных видеокамер.

Визг пилы оборвался. Хмуро ругнулся Припой, и тут же послышался возбужденный лепет Кузи:

– Ых! Пыпой! Сава, ых! Кой-кой!

Шестипал, не выпуская трубки из зубов, перехватил ружье поудобнее и прошелся взглядом вдоль линии горизонта. Вроде, все спокойно, как и раньше.

– Палыч! – крикнул сверху Припой. – Тут в коробе, кажется, кто-то живой. Кузя услышал, как в люк стучат.

– Хм… – Шестипал встал с могильного камня, оперся на ружье, как на посох. – Ну, так вскройте и посмотрите. Может, действительно – пассажир.

Слава, стоявший на разведенных броневых листах головы био, закивал, одобряя решение командира.

– Принято, Палыч, – отозвался Припой и принялся разматывать кабель «болгарки», чтоб его хватило до короба. Кузя же замер, прижавшись ухом к люку, и сосредоточенно слушал, пытаясь понять, что происходит внутри контейнера.

– Эй-эй! – из-за кормы биоробота подал голос Серый. – Поосторожнее, мужики! А вдруг там нео? Или еще какая-нибудь зараза?

Серега дело говорил. Действительно, мало ли кого мог прихватить «Коллектор». Для него что человек, что нео, что какой-нибудь иной гад, вроде руконога, – все мясо. Точнее – топливо.

– Обождите, ребята! – Шестипал подошел к голове биоробота, подал ружье стоящему наверху Славе, сам схватился за манипулятор. – Я поднимаюсь к вам.

– Добро, командир! – ответил Припой, прикидывая, как можно сподручнее срезать замки короба.

Шестипал взобрался на головогрудь био, перебежал на брюхо. Вроде и невысоко было, но кладбище просматривалось от и до, лишь разросшийся березняк заслонял от взора Дубковский лес. Даже загадочное мерцание, что появилось над Москвой с неделю назад, было ясно различимо на фоне яркого летнего неба.

Он достал из поясной кобуры ПМ, снял с предохранителя, кивнул Припою.

– Кузя! А ну, в сторону! – прикрикнул на парнишку Слава. Кузя, ссутулившись, юркнул за спину Шестипала.

Снова завизжала пила, заполыхали искры. Шестипал ждал, попыхивая трубкой. Слава аккуратно пристроил противотанковое ружье на броню и приготовил «фомку». Серый тоже то и дело поглядывал вверх: как там дела у товарищей.

– Готово! – Припой выключил пилу, стянул с потного лица очки и высморкался. Слава подцепил «фомкой» одну створку люка, Кузя своим ломиком – вторую. Снова поднатужились, крякнули… и створки с протяжным скрипом разошлись.

Шестипал вскинул двумя руками пистолет, Слава замахнулся «фомкой», Припой поднял пилу, готовый включить ее и использовать вместо меча, если из короба на них внезапно выпрыгнет…

Никто не выпрыгнул. Стальная пещера короба была пуста, и лишь возле самого люка неподвижно лежало человеческое тело. Шестипал молча вложил пистолет в кобуру; лежащий показался стрелку маленьким, необычно хрупким. Вряд ли такой сможет доставить неприятности пяти дюжим парням. Подросток, что ли? По плечам лежащего разметались длинные русые волосы. В лучах солнца пряди сияли начищенной медью.

– Палыч, да это же баба! – заключил Слава, опуская «фомку».

– Вот те на… – на миг растерялся Шестипал. – Что с ней? Жива?

– А хрен ее… – Слава отложил инструмент, шагнул в короб и склонился над телом.

– Ых, какая! – выпалил, роняя слюну, Кузя. – Я нашел! Я нашел! – он с гордостью ударил себя ладонью в грудь.

– Да-да, ты услышал, – прогудел Припой. – Кузя, молодец. Кузя ушастый. Только слюни глотать не забывай.

– Кузя молофец! Ых, Кузя молофец! – подхватил дурачок, приплясывая на играющих под ногами стальных листах.

– Палыч, жива девка, – сообщил Слава, прощупав на шее пульс. – Без сознания только.

– Серега, у нас тут выживший, – обратился Шестипал к стоящему на стреме бойцу.

– Да понял уже, – отозвался тот. – Что делать будем?

– Что делать – что делать… доставим в гарнизон, само собой, – ответил Шестипал. На душе у него стало еще светлее, чем прежде. Подбитый био – это уже победа, богатая добыча – вообще замечательно, но все это не идет ни в какое сравнение с осознанием того, что ты спас человеку жизнь. А если этот человек – особа противоположного пола, значит, день точно прожит не зря.

– Она хоть симпатичная? – полюбопытствовал Серый.

Шестипал едва не оступился.

– Сам – ходячий шерстяной носок, а все на симпатичных тянет! – с деланым возмущением проговорил он.

– Она ничего так, Серый! – Слава перевернул лежащую на бок. – Молоденькая! Пацаны, смотрите! – он вытащил из-за пояса пленницы «Коллектора» нож, похожий на большое шило с прямой крестовиной. – Ха! Эта барышня сто пудов умеет за себя постоять!

– Бандитка какая-нибудь, – проворчал Припой. – Или трупоедка.

– А я, между прочим, люблю девушек с характером, – сказал Слава. – Кузя, дай флягу!

Кузя метнулся к рюкзакам. Шестипал и Припой вошли в короб, склонились над находкой, едва не стукнувшись лбами.

Действительно молода – ровесница Шестипала или чуть-чуть старше – и вне всяких сомнений красива. Несмотря на смертельную бледность и засохшую на щеке и губах кровь. Знать бы, от чего она вырубилась… Видимо, неслабо ее покидало по коробу, когда подбитый «Коллектор» пропахал рылом землю и перевернулся. Впрочем, девушка могла получить травму, когда ей пришлось поручкаться с хватательным манипулятором биоробота.

– На кой-кой! – Кузя протянул им флягу.

Слава свинтил крышку, плеснул на застиранный бинт из своего индивидуального пакета и осторожно коснулся черной дорожки на девичьей щеке. И сейчас же растрескавшиеся воспаленные губы разомкнулись, блеснула полоска белых зубов. Распахнулись веки, и взгляд карих, с прозеленью, глаз прожег Шестипала до глубины души. Стрелок невольно отпрянул, в ушах зашумело, на его голову точно опустился глухой шлем, отделивший на несколько долгих секунд сознание от реальности. Ощущения были очень странными: вся жизнь Шестипала промелькнула перед его глазами в виде разрозненных картинок. Он услышал забытые голоса жителей Одинцово, потом мысленно перенесся во Власиху, и снова в его голове зашелестел бесплотный шепот. К счастью, оторопь длилась всего ничего. За это время, кажется, даже никто ничего не произнес; все глядели, выпучив глаза, на очнувшуюся девушку.

– Хочешь воды? – Слава протянул ей флягу.

Девушка проигнорировала предложение, губы ее искривились, и Шестипал обреченно подумал, что сейчас она расплачется.

– Бегите.

Она выдавила из себя это слово с такой мукой, с какой зверь выдергивает зубами из раны стрелу охотника. На ее хорошеньком личике читался нешуточный испуг, что, впрочем, было вполне объяснимо, ведь девка в коробе «Коллектора» раз сто, наверное, попрощалась с жизнью.

Припой и Слава переглянулись.

– Все в порядке, мы тебя спасли, – Шестипал по-прежнему чувствовал себя немного оглушенным, и голос свой он слышал будто со стороны. – Мы не обидим.

– Мы убили био, который тебя заграбастал, – сказал Припой. – Вот, Пал Палыч его подстрелил, – он указал на Шестипала.

– Теперь ты обязана выйти за него замуж, – пошутил Серый, который не смог совладать с любопытством и тоже поднялся на паучье брюхо.

Под носом у девушки заалела свежая кровь, глаза ее закатились, и в этот момент Шестипал почувствовал чужой взгляд. Почувствовал затылком, почувствовал кожей на спине, почувствовал животом, в котором вдруг стало пусто и холодно, точно в нем проделали сквозную дыру.

Шестипал бросил взгляд через плечо скалящегося своей шуточке Серого и увидел, что на кромке рощи стоит, отогнув манипулятором ствол березы-мутанта, свежеокрашенный в «хаки» «Маунтин». Из-за ноги «Маунтина» выглядывал робкий «серв», стебельки его светящихся глаз были выдвинуты из корпуса на всю длину. Пока людишки ковырялись в корпусе подбитого «Коллектора», подобно опарышам, оба био смогли скрытно подобраться на расстояние эффективной атаки.

Вороны, до последнего момента сидевшие на лапах «Коллектора», взлетели все разом – тяжело и лениво, оглашая кладбище сердитыми криками.

Да уж, проворонили – так проворонили.

«Не к добру это все…» – всплыли в памяти слова Припоя, напуганного видом выброшенных из могил старых костей. Выходит, прав был технарь.

Шестипал запоздало понял, почему паук-сборщик был таким целеустремленным и не напоминал других био, которых заносило в замкадье неизвестно по какой причине – скорее всего, просто из-за глюков в мозгах. «Коллектор» обслуживал штурмового робота, и теперь хозяин пришел проверить, что случилось с его помощником.

Вообще, био в этих краях – большая редкость. Появлялись они всегда поодиночке, и из Власихи тут же выдвигался отряд охотников, состоящий из бойцов и технарей. Три био в одно время и в одном и том же месте – явление небывалое, исключительное. Никогда на памяти Шестипала здесь такого не случалось. Поэтому дали они маху: он и его люди. Поэтому повисли их жизни на тонком волоске.

– «Маунтин»! – заорал Шестипал, бросаясь к оставленному на броне «Коллектора» ПТРД. – Берегись!

Он пихнул плечом Серого, упал на живот, чуть проехался по паучьему брюху, схватил ружье. Прижал приклад к плечу и почувствовал под собой дрожь корпуса: отряд отреагировал на предупреждение, – люди кинулись искать укрытие.

Из этого положения «Маунтин» был как на ладони. А он сам был как на ладони для «Маунтина». Вопрос лишь в том, кто окажется быстрее и удачливее.

Куда стрелять? У самого мощного робота Последней Войны серьезная броня, продырявить ее не так просто, как обшивку «Коллектора». Не имело смысла даже пытаться пробить грудную пластину. Куда в таком случае? В люк «топки» биореактора? В навешенное на плечи оружие?

Пронзительный, полный боли женский крик ударил по нервам Шестипала.

– Плечо! Плечо!

Ясное дело, что она не пыталась подсказывать, куда целиться. Плечо у нее, что ли, сломано? Главное, чтоб на ногах держалась, может, тогда ей и удастся уйти вместе с ребятами.

– Быстрее! Держись за меня! – это был Слава, и Шестипал представил, как технарь, выпучив глаза, пытается вытащить девицу из короба. Ему помогают Припой и Кузя. А она орет от боли и мало что соображает. Она – балласт, но ребята делают все, что в их силах, потому что всегда поступают по совести, потому что их отряд – один из лучших в общине… хоть они в этот раз и дали маху.

«Маунтин» развернулся к ним левым боком. В контейнере на его плече загудело, завибрировало, потом взвыло, точно «болгарка» технарей.

Метательный диск, фыркнув, рассек воздух. Шестипал почувствовал, как по его макушке прошелся ветерок. Диск влетел в короб и заметался внутри, с лязгом рикошетя от боковых стенок. Короб превратился в мясорубку, и если в нем кто-то остался, то мало ему не показалось. Шестипал надеялся, что его люди успели унести ноги.

Он выстрелил в ответ. Заряд угодил биороботу чуть выше левого колена. «Маунтин» даже не качнулся, хотя попадание было обозначено ярким снопом искр. Снова высунулся «серв» и укоризненно поглядел на Шестипала, дескать, подбросил, сука, работы.

«Маунтин» повторно изменил положение корпуса, теперь его правый манипулятор с прикрепленной к предплечью аркебузой смотрел широким дулом Шестипалу в лицо, и порох на полке уже полыхал.

Шестипал подумал, мол, вот тут-то его песенке и пушной зверек, но у «Маунтина» что-то пошло не по плану: аркебуза взорвалась, осыпав биоробота дымящимися кусками металла. «Маунтин» удивленно охнул – почти как человек. Био поднес предплечье к объективам камер и внимательно оглядел, оценивая повреждение. Когда он снова переключил внимание на подбитый «Коллектор», Шестипала на паучьем брюхе уже не было. И остальных там не было тоже. Отряд мчал через кладбище к лесу, уводя, а точнее – унося, с собой и пленницу «Коллектора».

Девушка едва-едва могла стоять на ногах, техникам приходилось поддерживать ее с двух сторон. Она постоянно норовила потерять сознание; боль то приводила ее в чувство, то наоборот – отправляла во тьму беспамятства. В конце концов, Слава взвалил девку себе на спину и, невзирая на крики и зубовный скрежет, припустил, что было сил, к сулящей укрытие «зеленке». Девица, к слову, весила изрядно, невзирая на кажущуюся худобу. Под нехитрой одеждой барышни прощупывались развитые мышцы, которые намекали, что до полученных травм девка была в хорошей физической форме.

…Перезарядить ружье возможности не было, Шестипал бежал, и так отстав от остальных. От автомата Серого проку тоже никакого, ведь для робота серии «А» «калаш» – не опаснее щекотки. Правда, Серый сделал несколько коротких очередей, но в воздух: во Власихе должны были их услышать и объявить тревогу.

«Маунтин» припустил за беглецами. Сначала – медленно, затем – все быстрее и быстрее, точно внутри него переключалась коробка передач. Штурмовой био хромал на простреленную Шестипалом ногу, возможно, лишь это помешало ему догнать людей сразу. А следом за гигантом семенил, лавируя между обвалившимися могилами, «серв». Шестипал заметил, что маленький робот-ремонтник тоже покрыт свежей камуфляжной раскраской.

Да откуда они такие взялись?..

Хищные деревья, разросшиеся вдоль кромки леса, зашелестели листвой, почуяв человеческое тепло. Бежавший впереди отряда Кузя заорал полоумно, замахнулся ломиком, который он не бросил на пузе «Коллектора», ударил по одной жаждущей крови ветви, по второй… Капли ярко-красного сока брызнули во все стороны и повисли на листьях, точно спелые ягоды. В переплетении ветвей появился проход, в него-то и устремились Слава с девицей на спине, Припой, Кузя и Серый. Шестипалу удалось вырваться практически из-под носа «Маунтина», из-за чего штурмовой робот снова позволил себе проявление эмоций: он оглушительно взвыл всеми сервомеханизмами, а потом с корнем выдернул первого попавшегося в манипуляторы дендромутанта.

За полосой хищной растительности находился старый лес. Деревья, ставшие свидетелями Последней Войны и ядерной зимы, давно умерли и окаменели. Каждое из них было густо оплетено вьющимися, похожими на кишки, паразитами, из-за чего казалось, будто над этими буками, соснами, ясенями, дубами, кленами потрудился маньяк, украсив внутренностями своих жертв.

Старый лес подарил отряду возможность перевести дух. Слава и Припой опустили девушку на землю, и она снова глухо вскрикнула. Шестипал заметил, что у нее продолжает идти носом кровь. Быть может, помимо сломанного плеча, у девицы – травма головы?

– Палыч, это я облажался! – с чувством проговорил Серый, он сжал покрытые шерстью пальцы на цевье автомата, будто хотел его раздавить. – Я… я утратил бдительность! Отвлекся на девчонку!

– Серега, прекрати! – отмахнулся Шестипал. – «Маунтин» появился в моем секторе, ты не смог бы его увидеть из-за туши «Коллектора»! Если кто-то облажался, то это точно не ты!..

Хуже и придумать нельзя, чем в критический момент затеять разбор полетов. Шестипал окинул взглядом отряд: все, вроде, в норме, за исключением девицы, и еще Кузю трясло так сильно, что на него было страшно смотреть. «Маунтин» шумно возился в подлеске, от его поступи дрожала земля. Трещали ветки, с натугой гудели сервоприводы.

Шестипал нащупал в подсумке патрон и принялся перезаряжаться, присев рядом с раненой.

– Спасибо, что вытащили… – простонала она, не поднимая век. – Я иду в Одинцово.

– Похоже, что сначала все-таки к нам – во Власиху, – ответил Шестипал. – А зачем тебе в Одинцово?

– За справедливостью, – она с видимым усилием приоткрыла глаза.

Шестипал фыркнул, поглядел на товарищей, те ответили ему такими же недоуменными взглядами.

– Не думаю, что Одинцово – это место, где можно найти хоть какую-нибудь справедливость, – проворчал он.

– Я сама принесу ее им, – она попыталась приподняться, Шестипал неожиданно заметил, что зеленые точки в глазах девушки мерцают, точно радиоактивное свечение. Шестипал насторожился: черт его знает, что этот блеск может означать…

– Мать отказалась от тебя после рождения и не дала имени, – неожиданно проговорила она. – Поэтому в Одинцово тебя прозвали Шестипалом. Не смотри, разинув рот. Ты можешь меня помнить: я родилась в той же общине, меня зовут Мара.

Шестипал тряхнул головой. Детские воспоминания его захлестнули горькой волной. Сколько все-таки лет прошло с тех пор, но Мару он действительно помнил. Она была долговязой девочкой в холщовом вечно замызганном сарафане. Вместе с другими детьми общины они трудились на поле деда Пантелея: отца тогдашнего одинцовского старейшины. У деда Пантелея был самый большой надел, он постоянно прирастал за счет расположенных рядом пустырей. Новую землю нужно было очищать от сорняков, камней и старого железа. Работы было – выше крыши. Шестипалу доставалось от остальной ребятни, и нужно было не зевать, не то, неровен час, прилетит в голову булыжником или ржавой гильзой от снаряда. Якобы – случайно. После тяжелого трудового дня пацаны и девчонки – нормальные, без отклонений от нормы – отбирали его нехитрую пайку и придури ради швыряли ее крысопсам, вынуждая его драться со зверюгами, чтобы вернуть еду. Лишь Мара была не такой, как все. Когда детвору накрывало ненавистью к мутам, и они толпой наваливались на Шестипала, Мара брала в свои не по возрасту сильные руки черенок от лопаты и разгоняла оболтусов, от души и без разбора молотя всех, кто попадется под руку. Однажды маленькая Мара погладила незнакомого с лаской Шестипала по голове. Это был, пожалуй, единственный светлый эпизод в его детстве, и память о Маре, оказывается, до сих пор жила в зачерствевшей душе воина-полумута…