Текст книги "Москва и москвичи в 21 веке"

Сергей Батаев
27 лет, актер театра и кино

Мое знакомство с Москвой случилось, когда мне было 17 лет. На вокзал приехал поезд с юным студентом Казанского театрального училища, который решил «выбиться в люди» и поступить в столичный вуз. Я никому не сказал о своем решении – ни родителям, ни друзьям, ни однокурсникам. Мне не хотелось тревожить близких, да и просить деньги на билет было неловко – все удалось накопить самому.

И вот я в Москве, раннее утро, Казанский вокзал. В метро я сразу же потерялся, с грехом пополам доехал до «Театральной», а вот как выйти на поверхность из длинного перехода в сторону МХАТа, я так и не понял. Пассажиры метрополитена не хотели помогать, поэтому мне не пришло в голову ничего лучше, чем позвонить в Татарстан своему преподавателю и выяснить правильный путь у нее.

И вот наконец я оказался у стен Школы-студии МХАТ, на часах было 7 утра, и абитуриентов было совсем немного. Страшно волнуясь, я зашел в зал к приемной комиссии. Мои актерские способности мастеров не вдохновили, на второй тур пройти я не смог. На тот момент я еще не знал, что в ближайшие даты могу показать себя еще и в ГИТИСе, и в Щепкинском и Щукинском училищах. Я помчался на вокзал, сдал купленный билет на следующий день и стал думать над ночлегом.

Денег было в обрез, жить в гостинице мне было слишком дорого, о хостелах я ничего не слышал. Я решил, что все главные московские стройки должны быть на окраинах, поэтому я поехал на север и очутился в районе Алтуфьева. Стройку я нашел быстро, стал вести переговоры со строителями.

Было уже темно, программа «Время» давно прошла. Я рассказал рабочим о своей истории, о планах поступать в театральный вуз, даже какое-то стихотворение или художественный отрывок им прочел, чтобы убедить, что я не вру. Строители мне зааплодировали, отказались от любых денег и разрешили у них переночевать.

На объекте нельзя было находиться посторонним, поэтому они меня прятали. Я забрался на какую-то кровать под самым потолком, сделанную из досок, и от пережитых эмоций очень быстро уснул. На завтрак строители принесли мне гигантскую кружку чая и какие-то нехитрые закуски, было очень приятно.

Я собрался как смог, даже душ успел принять, пока охрана не видела, и отправился дальше покорять Москву. В Щепку я тоже не прошел, второй провал дался гораздо тяжелее: вроде бы приехал побеждать, а тут я оказываюсь побежденным. Пошел пробовать свои силы в ГИТИС – читал два монолога: один юмористический, очень простой – из рассказов Шукшина; а в качестве другого я выбрал отрывок из «Войны и мира», где Болконский делился мыслями с дубом.

На стройке в Алтуфьеве я ночевал три дня подряд, и на это короткое время строители стали для меня самыми близкими людьми в Москве, они поддерживали меня и подкармливали.

В промежутках между поступлением в театральные вузы и сном на стройке я гулял по городу. Мне нравилось сидеть у Большого театра и любоваться его невероятной архитектурой и фонтанами рядом. Там ко мне подсели два парня, и я в своем наивном юношеском задоре даже не понял сначала, что они хотят меня «склеить», и искренне рассказывал им о том, что я приехал в Москву попытать счастья и что мне негде жить.

Но после того как один из них положил мне руку на колено, в моей голове что-то щелкнуло, и я понял, что никуда с ними идти не стоит. Я быстро распрощался с ними и двинулся прочь от Большого. Рядом с ЦУМом ко мне подошла какая-то женщина, стала жаловаться на жизнь и просила помочь ей деньгами.

И снова во мне включился наивный мальчик из провинции, я действительно был готов отдать ей последнее, но от этого необдуманного шага меня спасла ее же товарка.

– Анька, ну что ты с ним возишься, – возмущенно подлетела к нам она. – Бросай его, и пошли, там китайцы приехали, лучше с ними пообщаемся.

Когда я покупал обратный билет в Казань, мне не хватило ста рублей, и добрая женщина из очереди мне помогла. Ехать сидя предстояло почти тринадцать часов, я был ужасно голоден, но купить себе что-то из еды уже не мог, не хватило денег. Повезло: рядом со мной ехала пожилая дама с прекрасным «синдромом бабушки», которая кинулась угощать меня пирожками.

Из Москвы я приехал побежденным, на курсе очень скоро узнали о моих попытках поступить, и многие пытались меня уязвить, но я старался не обращать на это внимания. На следующий год я вновь отправился в столицу.

В Щепкинское училище я уже не стал пробоваться, мне были интересны МХАТ, Щука и ГИТИС. Жил я уже как приличный человек, в хостеле, денег в Москву взял в этот раз побольше. И снова попасть в Школу-студию мне не удалось, хотя меня взяли на второй тур. Экзамены в Щепку и ГИТИС шли одновременно, и я выбрал последнее заведение – мне очень хотелось попасть на курс к Сергею Женовачу. Не сложилось.

И снова я понял, что Москва не ждет никого с распростертыми объятиями и не спешит давать второй шанс. Я решил воспользоваться третьей попыткой, и еще через год приехал в столицу снова. Я четко понимал, что этот приезд точно будет для меня последним – или пан, или пропал. В Казанском театральном училище мне выдали диплом об образовании, и я решил, что мне надо везде вести себя понаглее, своей «деревенской простоты» я больше не включал.

Два тура я прошел в Школе-студии МХАТ, пытался попасть на курс Дмитрия Владимировича Брусникина. Он долго пытался выяснить, есть ли у меня театральное образование, я отнекивался, как мог, но в конце концов признался. Считается, что актеры для режиссеров – это глина и пластилин, и поэтому чем меньше они знают, тем проще из них лепить лицедеев «под себя».

На втором туре у Дмитрия Брусникина даже произошел спор с коллегой по цеху и по совместительству его женой – Мариной Станиславовной, которая тоже была в комиссии: они думали, стоит ли меня брать. Супруга была на моей стороне и видела меня студентом их мастерской. У них был очень милый спор, они звали друг друга исключительно по имени-отчеству. Если честно, я не сильно расстроился отказу, потому как нашел поддержку в лице Марины Станиславовны Брусникиной – ей, как режиссеру, я показался интересным, и это придавало мне сил для будущих испытаний судьбы.

В ГИТИС я пробовался сразу к двум мастерам – Борису Афанасьевичу Морозову и Михаилу Вартановичу Скандарову. Взять меня решили оба, и теперь я столкнулся с ситуацией, диаметрально противоположной той, которая складывалась в предыдущие два года. Теперь выбирать, у кого учиться, предстояло мне самому. Каким-то внутренним чутьем я решил пойти к Скандарову, хотя тогда очень мало чего о нем знал.

Когда ты занимаешься любимым делом и не опускаешь руки, то рано или поздно обязательно своего добьешься. Москва верит в искренних и целеустремленных людей.

Так и началась моя театрально-учебная жизнь в Москве. Как минимум два раза в неделю я ходил на спектакли и посещал музеи – студенты художественных специальностей могут делать это абсолютно бесплатно. За время жизни в столице я успел побыть и мойщиком машин, и охранником на стройке. А потом я пошел работать продавцом-консультантом в бутик.

Сначала меня поставили трудиться в мужском отделе, но я много и часто улыбался, и администратор решила, что я больше пригожусь в женском, и перевела меня туда. У меня были хорошие продажи, я прекрасно общался с клиентками и постепенно стал обрастать рядом постоянных посетителей, из которых особо выделялась одна дама.

У нас с ней сразу наладился контакт, я рассказал ей о себе – что съемок особо нет, в театр никто не зовет, да и нигде мои таланты особо не нужны.

– Так иди на «Дом-2», чего ты ждешь, – простодушно ответила она. – У меня там есть связи!

Я отнекивался как мог, но она меня не слушала. Через какое-то время мне действительно даже позвонили с телепроекта и позвали на кастинг, но я отказался.

Моя клиентка, которая стала мне приятельницей, уже приближалась к пенсионному возрасту и не обладала каким-то заоблачным состоянием. Но ей очень нравилось приходить в бутик и общаться со мной, обычно она покупала какие-то мелочи, но перед этим набирала несметное количество вещей, и мы шли с ней все это мерить. Это была наша игра.

В примерочной она просто открывала дверь, мы общались о своем, но делали вид, что активно обсуждаем покупки, я то и дело бегал в зал, чтобы принести другие размеры. Пользуясь служебным положением, я помог ей купить в честь дня рождения роскошное платье практически задаром, я испытывал к ней самые теплые чувства. Когда я уволился из бутика через какое-то время, она еще несколько раз туда приходила в поисках «ее Сережи», но меня там уже не было.

Я ушел из бутика в пустоту, стал подрабатывать на различных мероприятиях как ведущий, но параллельно пробовался в разные театры. В те, о которых я мечтал, меня не брали, а в те, которые меня звали, идти не хотелось самому. В какой-то момент мне пришло смс-сообщение от моего мастера по театральному училищу Татьяны Валентиновны Лядовой о том, что Никита Михалков набирает курс в свою Академию, и, чтобы туда попасть, нужно пройти прослушивание в Казани – он устраивал выездные комиссии по стране.

Конечно же, я не мог не воспользоваться этим шансом. Я купил билет и полетел в родной для меня город. Прослушивали меня актеры Виктор Вержбицкий и Сергей Никоненко.

– Сережа, ты очень хочешь в Москву? – спросил меня Вержбицкий.

– Очень, – ответил я без раздумий.

– Тогда докажи.

И я стал доказывать. Рассказал о своей жизни, о своем моноспектакле по Есенину, который ставил в Казани и в Москве. Увидел, что моя история их заинтересовала, и включил свою харизму. Я начал читать стихотворение Есенина «Я такой же, как вы, пропащий, мне теперь не уйти назад» – словно обращаясь с этими словами к Вержбицкому. Я знал, что он сам приехал в Москву из Ташкента уже в зрелом возрасте, ему было за тридцать.

– До встречи в Москве, Сережа, – подытожил мое выступление Виктор Александрович.

Следующую неделю после прослушивания я буквально день и ночь обрывал телефонную трубку, звонил в Академию и пытался узнать, прошел я или нет, но ответить на этот вопрос мне никто не мог, потому что всех ждало еще собеседование с Никитой Сергеевичем Михалковым.

Он хотел узнать, где я хочу играть больше, в театре или в кино. Я не растерялся, хотя внутри меня тряслось все, что только возможно, и ответил ему, что просто хочу быть востребованным артистом и не ограничивать себя чем-то одним. Ответ ему понравился, и я стал студентом Академии.

За год, который я провел с Михалковым, мы выпустили три спектакля, я попал в антрепризу со «звездным» составом и получил приглашение играть в театре, достаточно скандально известном в последние годы, но от этого не менее чудесном. Я наконец-то понял, что если Москва мне не покорилась, то хотя бы сменила свой гнев на милость.

Моим самым любимым фильмом с детских лет всегда была лента «Москва слезам не верит», и мне всегда казалось, что я, так или иначе, живу по схожему с героями картины сценарию. Когда ты занимаешься любимым делом и не опускаешь руки, то рано или поздно обязательно своего добьешься. Москва верит в искренних и целеустремленных людей.

Тоня Колесникова
28 лет, психолог, предприниматель

Я – коренная москвичка, родилась и выросла в районе Братеево, и даже когда я жила не в родительском доме, то все равно обитала в пределах этой местности. У меня два высших образования – лингвист-переводчик и психолог. Но я всегда была неравнодушна к творчеству и красоте, поэтому сейчас открыла собственное дело и занимаюсь изготовлением украшений из японского бисера, а также преподаю детскую йогу.

Но я ни разу не пожалела, что пошла учиться на лингвиста, я много лет проработала в компании, которая устраивала индивидуальные занятия с педагогами-иностранцами – на них приходили москвичи, которые мечтали выучить иностранный язык. В какой-то момент я захотела пойти по стопам мамы, которая работает психологом, и решила освоить эту же профессию. Полученные знания очень помогают мне в личном плане, я активно применяю психологические приемы в жизни и в коммуникации с другими людьми.

Через три года работы в языковой компании я стала замечать за собой, что начинаю профессионально выгорать: я перестала видеть себя в этой сфере и задумалась о том, чем же хочу заниматься на самом деле. Как я и говорила, тяга к моде и красоте никогда не давала мне покоя. В моей голове рисовались картины бесконечных тусовок и встреч, дорогих подарков, интересных проектов и просто виды какой-то сказочной жизни.

Издательский дом «Condé Nast», который выпускает множество глянцевых изданий, был для меня сосредоточением всех мечтаний, но я понимала, что никогда туда не попаду, потому что я не являюсь журналистом. Все, что я могла, так это просто выложить свое резюме на рекрутинговом сайте и откликаться на те позиции, где требуется ассистент.

Моя любовь к журналу «Glamour», который выпускал издательский дом «Condé Nast», вспыхнула особенно остро в 2009 году, когда по воле случая я приняла участие в модной съемке для него. Хороший знакомый моего брата опубликовал пост в социальной сети о том, что снимает девушек для журнала, и важно, чтобы все они были облачены в наряды цвета фуксии.

У меня подходящая одежда была, поэтому я сразу же откликнулась на предложение. Тогда я впервые побывала в офисе «Glamour», и это было для меня каким-то фантастическим путешествием. Я навсегда запомнила, как я ехала на лифте на 9-й этаж, как шла по офису, где везде висели фотографии известных людей, как по нему постоянно бегали люди, бесконечно мерили одежду, устраивали планерки… Я чувствовала себя человеком, который ненадолго очутился в каком-то невероятном фильме.

Трудно описать чувства, когда на мое резюме откликнулась сотрудница издательского дома «Condé Nast» и позвала на собеседование. Важно сказать, что они нашли меня сами, потому что у меня не хватало духу и смелости «предложить» им себя. Меня ждали три этапа собеседований, последним из которых должен был стать разговор с главным редактором журнала «Glamour» Машей Федоровой, которой требовалась помощница.

Это было безумным стрессом для меня, я очень долго и скрупулезно выбирала наряд, в котором пойду на встречу с Машей. Мне было важно выглядеть презентабельно и модно, но при этом не вызывающе, и это требовало больших усилий.

Я успешно прошла первые два этапа собеседования, и на третьем оказалась в кабинете Маши. У нас с самого начала завязался очень приятный разговор, я быстро избавилась от ощущения неловкости от того, что передо мной сидит очень известная и медийная личность, и даже напомнила ей о своей съемке для журнала «Glamour». Маша хорошо помнила этот выпуск, потому что он был посвящен десятилетию журнала в России, а на его обложке красовалась Алсу. На прощание она сказала мне, что по итогам всех собеседований со мной свяжутся, и отпустила.

Я не находила себе места и не знала, чего ждать. И в самом конце декабря, когда я уже смирилась с тем, что в новый год я войду безработной, мне пришло письмо из редакции, где мне сообщали, что я принята на работу. Конечно же, от счастья я прыгала до потолка и сразу после зимних праздников пришла в офис.

Первые несколько дней Маши не было в редакции, она разболелась, и у меня не было возможности познакомиться с ней поближе, поэтому я выполняла какие-то мелкие поручения для других коллег. Но вот Маша зашла в офис, мы поздоровались, и она ушла в свой кабинет, но буквально через несколько минут вышла.

– У меня очень душно, включи мне кондиционер, – обратилась ко мне Маша.

И я, вместо того чтобы кивнуть и выполнить ее просьбу, ответила ей, не раздумывая:

– Маша, ну что же вы! Вы же только выздоровели.

Мне кажется, ей понравилось, что я так не безразлично отношусь к ее просьбам, и вскоре мы действительно очень сблизились. Она доверяла мне свою кредитную карту, я знала все пароли, шифры, номера и явки, была в курсе многих денежных и личных дел. С одной стороны, это было очень непросто, потому что Маша личность не самая простая, но, с другой стороны, мне удалось найти с ней общий язык, а ее мнение по многим вопросам стало для меня авторитетным.

Мне нравится гулять по городу, разглядывать прохожих и думать, куда они держат путь, что происходит в их головах, о чем они мечтают… А любовь? А она обязательно придет, потому что по улицам Москвы ходят замечательные, красивые и талантливые люди.

Маша – дама с довольно пышными формами, и то, как она умело сочетает вещи и гармонично подбирает их с учетом комплекции, всегда меня восхищало. Она никогда не обращала внимания на нападки в ее сторону, когда пользователи в Инстаграме спешили сообщить все, что они думают о ее образе. А сейчас, после похудения, она и вовсе выглядит фантастически.

В редакции постоянно что-то происходило, полтора года я отработала в качестве ассистента, а потом потихоньку стала заявлять о себе и просить о том, чтобы мне дали какую-то другую работу. Маша меня услышала и перевела в отдел культуры, где я стала писать небольшие статьи. Но многое не получалось, заместитель начальницы была мной недовольна, и в результате одного из конфликтов я решила оттуда уйти.

Это было очень взвешенное решение. Я поняла, что хочу посвятить себя психологии и начать работать на себя, у меня появилась личная жизнь, и мне требовалось свободное время, а работа ассистента всегда подразумевала круглосуточную доступность. Я вышла замуж и сразу же после свадьбы пришла в редакцию и написала заявление об уходе.

Те два года, что я провела в редакции журнала «Glamour», были самыми яркими в моей жизни и дали мне огромное количество связей и полезных знакомств. Первые броши из японского бисера, которые я стала делать, я послала именно Маше. Они были сделаны в виде самых известных дизайнеров одежды – Карла Лагерфельда и Коко Шанель.

Я отправила их ей в качестве новогоднего подарка, но не ждала от нее какой-то бурной реакции, потому что ей дарили самые невероятные и дорогие вещи, которые только можно представить. Однако, после того как она их получила, мне пришло сообщение со словами: «Тоня, это супер! Мне нужно еще».

Эти слова Маши придали мне сил, и я решила не сходить с намеченного пути и продолжать развивать свой бизнес, хотя это очень непросто и затратно.

Улица Большая Дмитровка, на которой находился офис «Glamour», стала для меня самым родным местом в Москве. Я знаю там каждый уголок и закоулок. Порой мне кажется, что весь путь от «Маяковской» до «Павелецкой» я могу пройти с закрытыми глазами.

После ухода из журнала я стала работать вместе с мужем. Теперь – уже бывшим.

У него был магазин винтажной одежды: дела шли очень плохо, и он уже подумывал его продать, но я решила организовать в нем женский отдел, и это позволило значительно поднять выручку и остаться на плаву. Мое решение было весьма логичным, потому что именно девушки и женщины являются основными покупателями ретровещей. Я проработала там два года и лишний раз убедилась, что мне комфортнее всего работать на себя – быть свободной в принятии решений и делать только то, что мне нравится.

Я думала, что мой брак и работа в магазине будут длиться еще очень и очень долго, но ошиблась. Мы с мужем расстались в одночасье. Мы очень долго ждали отпуска, и вот спустя два года усиленной работы смогли вырваться в Грецию. И там неожиданно для меня, безо всякой причины случился разговор с мужем о том, что он хочет расстаться.

Я тут же позвонила брату в Москву, он купил мне билет домой, и я улетела одна. Тут же я вывезла все свои вещи из квартиры, где мы жили, и начала планомерную работу по вытаскиванию самой себя с этого дна. Мы расстались год назад, но я пока не могу сказать с улыбкой на лице, что благодарна судьбе за все, что было. Я его еще не простила.

Я похудела на восемь килограммов, лишилась любимой работы в магазине, потеряла любимого человека. Потеряла второй раз, потому что мы встречались до этого, когда мне было еще лет 17, но потом разошлись на долгих пять лет, и в конце концов это закончилось браком. И разводом.

Родители стали поддерживать меня материально, я вернулась жить к ним, забрав от мужа двух собак. Теперь в нашей семейной квартире обитают четыре собаки, все девочки. Многие знакомые, когда слышат о том, что я живу с мамой и с таким количеством животных, крутят у виска и хватаются за головы, но я счастлива тому, что все они у меня есть.

Мне кажется, все драмы в нашей жизни обязательно нас чему-то учат, главное – вынести из них правильный опыт и больше не наступать на те же грабли.

Муж попытался вернуться ко мне: после его возвращения из Греции он пришел ко мне с кольцом. Я его еще любила и была готова все простить, хотя уже знала о его переписках в социальных сетях с другими женщинами. Но потом он уехал на неделю во Францию и вернулся оттуда с таким видом, будто ничего не было. Этого простить я уже не смогла, и мы официально подали на развод.

Забавно и странно наблюдать сейчас за тем, какие изменения происходят в когда-то «нашем», а теперь в исключительно его магазине. Он реализует те идеи, о которых когда-то говорила я, которые я пыталась когда-то начать.

Я ходила к психологу, чтобы обсудить эту ситуацию, и он сказал мне очень простую, но правильную фразу: «А чего ты паришься? У тебя сейчас открылось огромное пространство для роста, ты должна развиваться как личность. А у него все хорошо, ему ничего делать не надо, так и пусть он идет своей дорогой».

Моя знакомая четыре года после расставания с мужем провела в горестях, грусти и печали, и поэтому я безумно рада, что мне хватило всего лишь года, чтобы двигаться дальше без оглядки на него и на наше прошлое. И знание психологии мне во многом помогло.

Сейчас я действительно полна творческой энергии, я счастлива, что теперь действительно ни от кого не завишу и могу строить свой бизнес так, как вижу его я. Мне нравится гулять по городу, разглядывать прохожих и думать, куда они держат путь, что происходит в их головах, о чем они мечтают… А любовь? А она обязательно придет, потому что по улицам Москвы ходят замечательные, красивые и талантливые люди.