Текст книги "Фидель Кастро"

Максим Александрович Макарычев
Фидель Кастро

Пролог

Автор книги выражает глубокую признательность Н. С. Леонову, оказавшему неоценимую консультационную помощь в работе над книгой и рассказавшему об этапах революционной и политической жизни Фиделя Кастро, заместителю министра иностранных дел России А. В. Яковенко, руководству Историко–документального департамента, сотрудникам архива МИД России за содействие в работе над архивными материалами советской дипломатии, пресс–бюро СВР России и лично его руководителю С. Н. Иванову за предоставленную возможность работать с уникальными документами советской разведки 1950—1960–х годов, руководству и сотрудникам «Российской газеты» за содействие.

Также искренне благодарен моим добрым друзьям и знакомым: Дмитрию, Микаилу, Марату, Вячеславу, Александру, которые бескорыстно помогали мне в поиске и переводе материалов о неизвестных ранее в России подробностях жизни Фиделя Кастро.

Фидель Кастро, просто Фидель, так его со времен кубинской революции называют даже враги, стал легендой, будучи еще совсем молодым человеком. Программную речь своей жизни «История меня оправдает», сделавшую его знаменитым на весь мир, он произнес на суде, когда ему было всего 27 лет. С той поры ни один политик в мире не вызывает такой ненависти у своих противников и не удостаивается таких оваций у тех, кто его искренне уважает.

Кастро – глыба, целая планета. Его можно пылко любить и яро ненавидеть, но величие и уникальность кубинского лидера признают все.

Генерал–лейтенант государственной безопасности в отставке Николай Сергеевич Леонов, автор первой в России политической биографии Фиделя Кастро, был первым русским, познакомившимся в далекие 1950–е годы сначала с его братом Раулем, а затем с Фиделем. Он стал первым личным русским переводчиком команданте эн хэфэ – главнокомандующего – во время визита Анастаса Микояна на Кубу в 1960 году. Николай Леонов знает о Фиделе больше, чем кто–либо в России. (Отрывки из бесед автора с Леоновым, неизвестные широкой публике подробности из жизни ко–манданте, рассказанные Николаем Леоновым и его соавтором Владимиром Бородаевым, использованы в этой книге.) Многолетнее знакомство с Фиделем, десятки встреч с ним, личная дружба с Раулем, безусловно, позволили Леонову составить довольно объективное мнение: «Мое самое главное впечатление от Кастро – он не такой, как все. Общаясь с ним, начинаешь верить в мифы о том, что раньше действительно рождались люди, наделенные чем–то божественным. Я далек от всякой мистики и суеверий, с Кастро, как говорится, мне не крестить детей, но у меня есть твердое убеждение в том, что Фидель, образно говоря, на несколько этажей превосходит среднего нормального человека. Прежде всего, с точки зрения морально–волевых качеств, интеллекта и конечно же с точки зрения внутренней энергетики. У меня часто спрашивают – а что будет после Фиделя? Я отвечаю: „А что будет? Будет, как и прежде. Будут обычные земные люди со всеми нашими проблемами. Вот только такая личность действительно рождается раз в столетие“».

Режиссер Голливуда Оливер Стоун, чей фильм о Кастро «Команданте» было запрещено показывать в США, назвал его «одним из наиболее разумных людей на земле и одним из тех, с кем нам следует советоваться». А давний друг Кастро – лауреат Нобелевской премии по литературе, известный латиноамериканский писатель Габриель Гарсиа Маркес как–то сказал: «Фидель – это сила природы, и с ним никогда не знаешь, чего ждать». В Латинской Америке, где необычайно высоко ценятся благородство и честь, Фиделя Кастро часто называют «последним рыцарем современности».

Кастро – настоящий мужчина, боец, воин, если подразумевать под этим сильного духом человека. В сентябре 2003 года в знак признания его «революционных заслуг и бойцовских качеств» североамериканские индейцы наградили Фиделя Кастро «Орлиным пером». Это – высшая награда коренных народов США. Она вручается людям, которые на протяжении всей своей жизни доказывали свою храбрость, достоинство и честность, и выглядит как большое орлиное перо на перевязи.

Случай этот уникален. Во–первых, Кастро стал первым политическим деятелем, которого наградили этим орденом. Во–вторых, североамериканские индейцы впервые поощрили человека, который родился за пределами США. Наконец, ни один из мировых лидеров и политиков не имеет в своей коллекции награды «Орлиное перо». «В наших жилах течет кровь воинов, так же как в жилах кубинцев течет кровь революционеров», – сказал один из вождей индейцев, вручая награду команданте.

Имя Фиделя Кастро, как и его боевого друга команданте Че Гевары, убитого в Боливии в октябре 1967 года, без сомнения, будет жить в веках и как магнит притягивать к себе все новых и новых почитателей, несмотря на небылицы и клевету, которые распространяют по миру враги кубинских революционеров, Че уже давно является главным символом левых и радикальных молодежных движений во всем мире.

Такие люди всегда будут близки тем, для кого любовь к родине и своему народу не пустые слова. Пока в мире будут униженные и оскорбленные, пока будет царить неправедность, пока «избранные» (страны или люди) будут диктовать другим государствам и миллионам людей, навязывать свои «непогрешимые нормы», будет жить вера в кубинскую революционную сказку. Будет жива память о горстке бесстрашных молодых революционеров, которые, имея в начале своего пути всего семь винтовок (!), избавили свою страну от марионеточного, продажного режима. Как бы ни старались хулители по обе стороны Атлантического океана очернить деяние кубинских революционеров, мировому сообществу было ясно – кубинская революция свергла не демократию, она разрушила коррумпированный, диктаторский, марионеточный режим Фульхенсио Батисты.

Из уст в уста будет передаваться легенда о кубинских романтиках, которые главным своим достоянием считали не деньги и власть, а книги и знания. Они хотели избавить свой народ от нищеты, болезней и безграмотности. «Революция – это самый большой образ любви» – так Эрнесто Че Гевара выразил философию их борьбы.

Мы живем в непростое время, когда в мире царствует «золотой телец», когда искажена сама суть демократии, свободы, справедливости. Фидель Кастро остается и, убежден, останется кумиром для миллионов людей на планете, «последним из могикан» еще и потому, что во власти его интересует не сама власть, не меркантильная и материальная сторона, а благополучие народа, мораль и человек. Книги он считает самым ценным из всего достояния человечества. Именно книги были его самыми близкими «собеседниками» в одиночной камере тюрьмы, куда он попал после первой неудачной попытки свергнуть ненавистный режим Батисты – штурма казарм Монкада в Сантьяго–де–Куба.

Фидель Кастро, как и Махатма Ганди, – правитель–подвижник, опровергший, казалось, укоренившееся в сознании людей представление, что власть себялюбива и продажна. Правда, в отличие от Ганди, пацифиста, «непротивленца злу насилием», стихия Кастро – это революция. Он – воин и боец. Он благороден и немстителен, что доказывал неоднократно, еще в горах Сьерра–Маэстра, прощая своих лютых врагов.

В 2006 году американский журнал «Форбс» включил Кастро в число десяти самых богатых политиков мира. Фиделя потрясало и возмущало в жизни многое. Циничность и безжалостность врагов, предательство родных и близких, гибель друзей, страдания голодающих кубинцев. С виду не склонный к сантиментам, Фидель научился не гневаться без повода, не обращать внимания на сплетни и кляузы. Но дезинформация журнала, приписавшего ему немыслимые банковские счета, привела его в неописуемую ярость. «Найдите на каких–либо счетах хоть один доллар, принадлежащий мне, и я уйду с поста президента Кубы, – заявил разгневанный Фидель, – подам в отставку после более 40 лет нахождения на посту главы государства. Тогда им не придется больше прибегать к попыткам моего отстранения от власти». Ответом авторитетного издания было молчание.

Не спорю, Фидель не идеален. Он раним и помнит нанесенные ему обиды. Переубедить его в чем–либо трудно. Соратники Кастро, которые переходили ему дорогу, оказались в забвении. Личность его крайне противоречива, но именно этим она еще больше притягивает к себе.

На Кубе многое не позволено. Например, жить в роскоши и быть, образно говоря, несогласным с «генеральной линией Фиделя»: он, поставив барьер для зажиточных людей, заставил свой народ жить «не в богатстве», а в аскетичнос–ти. На Кубе существует карточная система, жилищный фонд обветшал, инфраструктура стареет. Кастро уже не молод и не так активен, как раньше, редко прислушивается к чужому мнению. Количество желающих эмигрировать с острова растет. Фидель неоднократно заявлял несогласным с его политикой: «Хотите уехать – уезжайте!» Между тем американцы предоставляют потенциальным эмигрантам ничтожно малую визовую квоту – около 20 тысяч в год. Недовольные кубинцы нужны США там, на острове, как орудие антикас–тровской пропаганды.

Кастро сложен и многогранен. Но нельзя отрицать того, что кубинская революция – книга правдивая и открытая. Главный принцип Кастро и его товарищей – никогда не лгать. Ни себе, ни народу, ни друзьям, ни врагам. «Мы никогда не лжем; разумеется, мы не информируем противника о том, чего ему не следует знать, не информируем и все, но никогда не лжем, ни противнику, ни журналистам, никому. Это неизменный принцип», – говорил Фидель.

Многим известно выражение: «Революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а ее плодами пользуются циники». Но у многих ли повернется язык сказать, что это выражение применимо к кубинской революции? Много ли найдется в мире правителей, которые живут чаяниями народа и не боятся выходить, как Фидель Кастро, в самую его гущу? Охрана Фиделя в тех редких случаях, когда ему удавалось перехитрить ее и незаметно покинуть свою резиденцию, всегда знала, что искать Кастро надо там, где скопилось больше всего людей. «Фидель обессмертил себя, по тому что стал частицей сердца каждого из нас. Он один из нас», – сказал мой знакомый кубинец.

Главными лозунгами кубинской революции стали: «Пат–риа о муэрте! – Родина или смерть!» и «Венсеремос! – Мы победим!» Кубинцы готовы «быть в бедности, но свободными». Отстоять свою революцию с оружием в руках, прекрасно осознавая, что «старые новые хозяева» Кубы, вот уже почти полвека безрезультатно пытающиеся сделать ее «свободной от Кастро» и любящие рассуждать о демократии, на самом деле преследуют меркантильные цели.

Российские лихие и смутные 1990–е годы дали звонкую пощечину идее социальной справедливости, показав, как под лозунгом «свободы и демократии» к власти приходят циничные дельцы. Среди хулителей Фиделя Кастро и его режима тоже большинство составляют те, кто, так или иначе, преследуют материальные выгоды и для кого слово «родина» – пустой звук. Кубинские эмигранты, живущие в Майами, в большинстве своем мечтают обрести потерянную в 1950–е годы собственность. Сделать «жемчужину Латинской Америки», как и при прежнем кубинском диктаторе Батисте, островом для «богатых избранных». Соединенные Штаты – Голиаф, у которого Давид – Фидель выиграл все сражения за последние 50 лет, мечтают вернуть утерянный лакомый кусочек, каковым была Куба до революции. С ее песчаными пляжами, тропическими лесами, отвесными скалами, с живописными долинами, поросшими пальмами и манговыми деревьями. Эта страна много лет была сырьевым придатком Соединенных Штатов. Их борьба против Кастро, действительно напоминающая поединок Голиафа и Давида, похоже, стала для Вашингтона «делом принципа».

Между тем тех, кто любит и уважает Кастро, несоизмеримо больше, чем людей, его ненавидящих. Даже болезнь прибавила популярности Фиделю, кубинской революции. Весь мир оценил, как он мужественно и стоически борется с недугом. Конечно, кое–кто злорадствует и ждет его смерти, но молча – понимая, что выступать оголтелым противником Кастро в нынешних условиях – неэтично. Извинился даже Джордж Буш, в своем стиле «ляпнувший», что «скоро Кастро заберет Бог».

Как бы то ни было, Кастро – феномен. Мало найдется в сегодняшнем мире государственных деятелей, которые обладали бы такой несгибаемой волей и такой мощной внутренней энергетикой, приводившей в смятение и друзей, и недругов. Одно то, что этот человек, живя полвека в состоянии вечного стресса, в ожидании покушения на его жизнь, умудряется сплачивать нацию и противостоять огромной, ополчившейся на него империи, вызывает не просто большое уважение – преклонение.

Удел избранных – заставить жить воплощением своей юношеской мечты целую нацию. Мечтой молодого Фиделя было осушить «болото», в котором оказалась его родная страна. Вынужденная прислуживать развращенным нуворишам, продававшая тела своих дочерей, превратившая своих сограждан в людей второго сорта. Фидель своей цели добился.

2 января 1979 года, выступая перед делегатами Национальной ассамблеи, посвященной 20–й годовщине победы кубинской революции, Фидель Кастро сказал: «Кто может лишить нас той большой радости, которую вызывает в каждом из нас каждая новая школа, детский сад, поликлиника, больница, фабрика, плотина, кинотеатр, библиотека? Кто может запретить нам гордиться большим числом школьников и студентов в начальных и средних школах, в институтах и университетах, нашими успехами в образовании и культуре, здравоохранении, нашими спортивными победами, нашим обществом без дискриминации, безработицы, нищеты, наркомании? Кто может лишить нас радости каждой новой победы в экономике, быстрых темпов экономического развития, создаваемых нами условий для надежного будущего? Являясь единственными хозяевами наших богатств и природных ресурсов, мы можем сегодня организовывать, планировать и направлять социально–экономическое развитие в условиях полной свободы, чего не может позволить себе никакое государство в Западном полушарии».

Легенда о Фиделе Кастро живет отдельно от него самого уже полстолетия, обрастая подчас самыми невероятными небылицами. Эта книга о вожде революции – романтике, оставшемся верным своим идеалам. Разве случайно имя Фидель означает в переводе со староиспанского «верный»?

Глава первая
КУБА ДО РОЖДЕНИЯ ФИДЕЛЯ

Всем известно еще со школьной скамьи, как Колумб открыл Америку: отправился в Индию, а оказался на другом континенте. Но мало кто знает, что Колумб, память о котором чтят на Острове свободы, высадился не на территории нынешних Соединенных Штатов, а на Кубе, в провинции Ориенте – нынешней Ольгин, недалеко от родового имения Фиделя Кастро.

Произошло это 27 октября 1492 года. Как гласит легенда, увидев берег острова, Колумб воскликнул: «Это самая восхитительная земля, которую когда–либо видели глаза человеческие!» Великий путешественник принял Кубу за материк и упорно придерживался этого мнения до самой смерти, когда многим исследователям в Европе уже было ясно, что Куба – остров. Это установила экспедиция Себастьяна де Окампо в 1508 году. В России Куба стала известна уже в XVI веке; впервые в одном из своих произведений о ней упомянул просветитель и энциклопедист Максим Грек.

Колумб завещал похоронить его на земле, которую он открыл. Некоторое время могила великого путешественника, умершего в нищете, находилась в так называемой Старой Гаване. Испанцы сначала перевезли его прах на остров Эс–паньола (нынешний Санто–Доминго), затем перезахоронили в гаванском кафедральном соборе. Однако и там Колумбу не было суждено обрести вечный покой. В конце XIX века, во время американской интервенции на остров, испанцы снова потревожили его останки. На сей раз прах был перевезен в Испанию. А в гаванском соборе осталась памятная табличка о том, что в течение ста двух лет на этом месте находилась могила Колумба.

Увы, но путь в Новый Свет, проторенный романтиками–первооткрывателями, превратился в «ковровую дорогу» для полчищ охотников из Старого Света за богатствами. Одно

из самых великих географических открытий в истории человечества привело к трагедии для Кубы[1]1
  Остров Куба, площадью 105 тысяч квадратных километров, является самой большой частью Кубинского архипелага, который также включает остров Хувентуд и около 1 600 небольших островов. Архипелаг примыкает к тропику Рака – границе субтропической зоны планеты. На территории Кубы могли бы разместиться девять таких островов, как Ямайка, и 12, как Пуэрто–Рико.


[Закрыть]. Нетронутый доселе цивилизацией уголок тропического рая, где проживали миролюбивые труженики–индейцы, на долгие годы превратился в самый прибыльный в мире рынок работорговли.

Колонизация Кубы началась в 1510 году – с высадки на острове отряда конкистадоров под командованием испанца Диего Веласкеса. Он и стал первым губернатором Кубы, в 1512 году основав поселение Баракоа.

Конкистадоры не нашли на Кубе таких природных богатств, как в Южной Америке. Местные индейцы, занимавшиеся охотой, рыболовством и земледелием, не смогли предложить им ни золота, ни алмазов, как их южноамериканские собратья.

Чужеземцев привлекла удобная гавань. Она была стремительно опоясана крепостями для отражения атак пиратов, которыми буквально кишело Карибское море. Не зря говорят, что если многие латиноамериканские города строились как посредники, то «Гавана строилась как воин». Как и большинство других городов, основанных колонизаторами в Латинской Америке, Гавана имела прямоугольную планировку. Что, впрочем, не помешало ей со временем превратиться в настоящую «жемчужину Латинской Америки». (В 1982 году ЮНЕСКО объявило Старую Гавану достоянием человечества.) Она стала административным центром испанской колонии на Кубе. Ее статус как столицы кубинского государства будет узаконен лишь в 1902 году.

Транзитный город–порт Гавана для караванов испанских кораблей был отправной точкой из Америки в Европу. Путь этот был нелегким. Пиратов и корсаров в Карибском море было так много, что в 1561 году испанский король Филипп II издал указ о том, чтобы суда, курсирующие между испанскими владениями в Америке и Испанией, ходили только караванами в сопровождении конвоя, а Гавана была местом сбора этих флотилий.

Конкистадоры вывозили из Западного полушария в Старый Свет сокровища умершей цивилизации ацтеков, драгоценные камни, золото и алмазы. Несколько десятилетий будущую кубинскую столицу называли «городом в пустой стране». Полномасштабное освоение Кубы в планы колонизаторов не входило. Со временем там появилось семь городов–портов, основанных испанцами. Самая известная из сохранившихся с тех времен крепостей носит название Ла Фуэрса. Здесь находится символ Гаваны – флюгер, сделанный в виде фигурки женщины. История донесла до нас ее имя: Исабель Бобадилья де Сото, жена губернатора Гаваны. Однажды де Сото отправился завоевывать новые земли во Флориде и оставил на попечение супруги «город в пустой стране». Четыре года Исабель в ожидании мужа правила колонией «железной рукой». А когда с другого берега Карибского моря пришло известие о его смерти, сердце ее не выдержало. В память о Исабель де Сото, строгой, но справедливой правительнице, благодарные гаванцы отлили ее фигурку в виде флюгера и водрузили на вершину крепости Ла Фуэрса. В наши дни ценители кубинского рома «Гавана клаб» могут увидеть изображение этой фигурки на этикетке и пробке бутылки, его содержащей.

Когда завоеватели поняли, что на Кубе им не найти сокровищ, их интерес переключился на местных аборигенов – племена таино и сибонов. Таино занимались преимущественно сельским хозяйством, а сибоны были охотниками. Бытует мнение, что именно от таино, говоривших на одном из аравакских языков, происходит слово «Куба», которое означает «земля».

Индейцы радушно встретили испанские каравеллы. Они приняли белых пришельцев за богов. Но вскоре началось насильственное обращение индейцев в христианство, переросшее в резню. Всем известно, кто одержал победу в баталии стрел и пороха. За век, прошедший с момента первой высадки конкистадоров на Кубе, было уничтожено почти 95 процентов аборигенов! Поэтому национальный герой Кубы Хосе Марти назвал свою многострадальную родину «надгробием погибшей индейской цивилизации».

Отказывавшихся идти в рабство и принимать христианство аборигенов заживо сжигали на костре. Тех, кто уцелел, заковывали в цепи. В первой половине XVII века на острове осталось не более шести тысяч индейцев. Пришельцы из Старого Света, обосновавшиеся на Кубе, процветали, главным образом, за счет торговли с другими колониями и даже с пиратами. К тому же в XVI веке на острове было найдено золото, но оно закончилось к началу века XVII.

Затем основой экономики Кубы стало скотоводство. Попутно испанцы отбивали атаки англичан и французов, опоздавших к «дележу острова». (К слову, в 1762 году англичанам все–таки удалось захватить Гавану. Правда, английское владычество продолжалось меньше года, но оно запомнилось местным жителям либеральностью и послаблениями, которых не было при испанцах. В частности, англичане ввели на острове режим свободной торговли.)

Вскоре на Кубе наступила эпоха другой торговли. Более прибыльной, беспощадной и попирающей все нормы морали – торговли людьми.

Испанцы начали завозить на Кубу рабов из Африки. Их называли «босалес». Они были более выносливыми и сильными физически, чем невысокие и узкоплечие индейцы, не привыкшие к непосильному и, главное, подневольному труду. К тому же индейцы умирали гораздо быстрее африканцев. Если первые в годы порабощения острова трудились на возведении форпостов, то негров европейские хозяева использовали на плантациях табака и сахарного тростника. Мало кто знает, что труд рубщика тростника по изнурительности может сравниться, пожалуй, лишь с работой шахтера в забое.

Даже сейчас один рубщик тростника, работая сдельно, должен производить не менее двенадцати тонн сырья, чтобы выполнить дневную норму выработки. Он теряет в среднем 8 килограммов веса в день. За двенадцатичасовой рабочий день рубщик около тридцати шести тысяч раз сгибает ноги, 800 раз перемещается на небольшие расстояния. Перенося в руках по 15 килограммов тростника, он проходит около девяти километров. Но это еще не все. Рубщик не застрахован от укусов вредных насекомых и уколов растений. Добавим к этому погодные условия: при высокой влажности в полдень минимальная температура на солнце в период сборки тростника составляет 45 градусов тепла.

Сахарный тростник и табак стали новым источником дохода Испанского королевства.

Прошло немного времени, и Куба стала центром работорговли всего Западного полушария. Цена на рабов здесь росла год за годом. За три столетия испанского владычества на Кубу было привезено около миллиона рабов из Африки! Именно они за относительно короткие сроки превратили Кубу в главного экспортера сахара в мире. В 1827 году на острове насчитывалась почти тысяча небольших сахарных заводов. Это был невероятный показатель по тем временам!

Если в начале XIX века лесистая местность составляла 90 процентов территории Кубы, то сейчас это лишь пятая ее часть. Таким образом, Куба, с ее избытком сахарных и табачных плантаций, страдавшая от недостатка плодородных земель для выведения зерновых и овощных культур, к ХХ веку стала почти полностью зависимой от импорта продовольствия. В статье «Интернационализация геноцида», опубликованной в газете «Гранма» 3 апреля 2007 года, Фидель Кастро так говорил о годах колонизации: «Трагедией нашего народа был так называемый мертвый сезон – следствие цикличного характера производства этой культуры. Земли, находившиеся под плантациями сахарного тростника, были собственностью американских предприятий и крупных кубинских землевладельцев. Таким образом, мы больше кого бы то ни было накопили опыт в плане социальных последствий этого выращивания».

Куба превратилась в остров, образно говоря, «плодоносящий» сахаром, сигарами и… рабами. Испанцы потирали руки. Раб на Кубе стоил в пять раз дороже раба в Африке. Количество рабов в десятки раз превышало количество «свободных белых». (Рабство на Кубе сохранялось до 1886 года, хотя формально декрет о его отмене был принят в 1880 году. Понадобилось целых шесть лет, чтобы сломить не столько сопротивление рабовладельцев, сколько изменить «сознание острова», несколько веков жившего в принуждении. Только в 1893 году чернокожие здесь были уравнены в правах с белым населением.)

Испанские вассалы коротали время в празднестве и лени. По сути, весь «труд» ставленников королевского двора на Кубе заключался лишь в своевременной отправке в Испанию сахара и табака, а также драгоценностей и денег, полученных от заезжих купцов. Колониальные власти активно устанавливали торговые и дипломатические отношения с государствами со всего света. Так, в 1829 году указом императора Николая I в Гаване было учреждено консульство России. Вот что говорилось в указе государя: «Находя полезным для российской торговли учредить в Гаване на острове Куба консульство, повелеваю определить там нашим консулом поселившегося на сем острове подданного нашего Александра Людерта и вместо взимаемых в других местах с корабельщиков по консульскому уставу сборов производить ему из Государственного казначейства на издержки по триста рублей в год, считая рубль в двести пятьдесят центов нидерландских»[2]2
  Дипломатический вестник. 1989. № 5. С. 51.


[Закрыть].

Со временем на Кубе начало формироваться новое «сословие» – креолы, потомки первых испанских поселенцев. Любопытно, что если в целом в Латинской Америке креолами именовали детей от смешанных браков белых и аборигенов, то в Испании так презрительно называли своих белых сограждан, кто родился на острове в испанской семье или эмигрировал на Кубу из метрополии.

Креолы были более активны и не менее богаты, чем приезжие из Европы. Так, для отделки дворца семьи Альдама, самого могущественного из креольских кланов на Кубе, из Европы привозились дорогой мрамор, роскошные гобелены и картины лучших художников того времени. Это было сделано специально в отместку тогдашнему испанскому губернатору острова Такону, чей дворец, построенный в стиле барокко, должен был символизировать испанское господство.

Представители рода Альдама первыми завозят на остров не рабов, а наемных рабочих по контракту из Китая. Они первыми применяют на своих сахарных заводах передовые паровые машины, налаживают торговые контакты со всем миром, приглашают на гастроли знаменитых артистов из Старого Света. Им претит всевластие испанских наместников, погрязших в лености и не устающих подсчитывать барыши. С годами дворец семьи Альдама становится островком свободомыслия. Именно здесь впервые прозвучала идея об отмене рабства на Кубе.

Чашу терпения метрополии переполнил эпизод с выкупом креолами черного раба, поэта Франсиско Мансано. Богатые креолы во главе с Мигелем Альдамой собрали для этого деньги. Но, когда они пришли к владелице раба с необходимой суммой, она увеличила цену вдвое. Креолы согласились с ее требованиями, а поэту поставили условие: он должен написать книгу о том, что испытал в неволе. Это произведение Франсиско Мансано стало самым ярким документальным свидетельством того гнета, который пришлось пережить рабу на Кубе[3]3
  Куба. М., 1979.


[Закрыть].

Слух о том, что на острове появился островок свободомыслия, дошел до Испании. Однажды на рассвете во дворец Альдамы ворвались вооруженные испанцы. Роскошный дворец был разграблен и сожжен, а сам Мигель Альдама, чудом избежав расправы, эмигрировал в США, где умер в нищете.

Во второй половине XIX века на Кубе сложилась парадоксальная ситуация, которая не могла не привести к «конфликту интересов»: политическая власть в стране и лучшие земли находились в руках у испанцев, а фактически вся экономика – у кубинских креолов. В 1817 году колониальные власти отменили табачную монополию и разрешили свободную торговлю, но в 1823 году снова ужесточили свою политику. В конце концов это привело к войне местных жителей с колонизаторами. Правда, восстание (оно произошло в 1850 году) подняли не бедные слои населения, а креолы, которые, при поддержке рабовладельцев из южных американских штатов, выступили за присоединение Кубы к США. Но эта попытка свергнуть колониальную власть потерпела неудачу, а лидер креолов Нарсисо Лопес был прилюдно казнен.

Этот небольшой экскурс в историю «вековых давностей» важен для понимания личности самого Фиделя Кастро. Он со школьных лет знал, что островная Куба оставалась последним оплотом работорговли в Западном полушарии, который лишь в конце XIX века потеряла и за который потому так рьяно сражалась когда–то могущественная Испания.

В юношеские годы у Фиделя Кастро родилась мечта сделать Кубу первым государством Латинской Америки, где будут торжествовать свобода и равноправие. Не вековым ли унижением своего народа обусловлена патологическая ненависть Фиделя к чужеземцам, пытающимся заставить кубинцев жить по своим понятиям? Не в истории ли сожженного на костре индейского вождя Атуэя нужно искать корни самого знаменитого лозунга кубинской революции «Родина или смерть!»? У Фиделя Кастро трепетное отношение к прошлому. На Кубе нет ни одного памятника Фиделю Кастро, ненавидящему любые формы проявления культа личности. Зато повсюду на острове увековечена память людей, боровшихся за независимость Кубы.

Мы знаем десятки примеров того, как политики, наделенные неограниченной властью, стремились перечеркнуть все, что сделали их предшественники, старались «выпятить себя в истории», а иногда и вовсе переписать ее под себя. Можно вспомнить классические примеры из недавнего прошлого нашей страны. Когда Сталин вдруг встал вровень с Лениным, когда позже имя уже самого «отца народов» вымарали из учебников, а портреты изорвали в клочья, когда ниспровергателя Сталина Хрущева и вовсе забыли при жизни…

Сегодня мало кто за пределами Кубы помнит имя Кар–лоса Мануэля де Сеспедеса, выходца из семьи обеспеченных кубинских креолов, земледельца из Байямо, возглавившего в 1868 году Десятилетнюю войну против колонизаторов. Эта война закончилась поражением повстанцев. Легенда гласит, что именно Сеспедес впервые произнес самый знаменитый лозунг кубинских революционеров «Родина или смерть!».

Белый мраморный памятник Карлосу Мануэлю де Сеспеде–су сегодня украшает Пласа–де–Армас в Гаване, а кубинцы называют этого революционера не иначе как «отцом нации и первым президентом восставшего с оружием в руках народа».

Десятилетняя, или, как ее называют, Великая война 1868—1878 годов показала, что для руководства освободительной борьбой нужны другие деятели и другие методы. Для свержения многовековых колонизаторских устоев, для пробуждения кубинцев, замкнувшихся в себе, разъединенных, забитых, требовался не просто лидер, а человек, наделенный харизмой, исключительным политическим и интеллектуальным талантом.

И такой человек появился. Хосе Марти, поэт, прозаик, публицист, стал вдохновителем кубинской революционной партии и лидером второй войны за независимость Кубы от испанского владычества. Чилийская поэтесса Габриэла Мистраль справедливо назвала Хосе Марти «самым чистым образцом латиноамериканца». Тонкий ценитель изящного, он прожил большую часть жизни за границей. В конце 1880–х годов Марти представлял в качестве генерального консула в Нью–Йорке попеременно три латиноамериканские страны: Уругвай, Аргентину и Парагвай!