Текст книги "Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез"

Об избытке темной энергии и недостатке сексуальных снов

Психиатрия – не самая легкая врачебная специальность. Особенно это начинаешь понимать к концу рабочей недели, когда простое человеческое общение мнится совсем не роскошью, а тяжкой повинностью, и хочется несколько часов просто побыть в покое. И все же когда-нибудь, когда (настанет ли этот день?) я отойду от врачебных дел, мне будет сильно не хватать этой работы. Ну где еще, скажите, можно поговорить с человеком не о фатальной дивергенции цен и зарплаты, не о политике и не о том, что к собеседнику, видите ли, мироздание не тем ракурсом повернулось, да еще и без памперса? Только в этих стенах. Про мировой заговор и тотальный шпионаж? Пожалуйста. Про космические крейсера на околоземном рейде, с которых ихние матросы бегают на Землю в самоволки и ведут себя по-хамски? Да сколько угодно! И про магию. И про порчу. И еще про что угодно, скучно не будет, можете быть уверены.

Вот и мне не дали успеть соскучиться по яркой симптоматике: на прием пришла Гуля. Вообще она в диспансере редкий гость: сама на прием не ходит, сидит дома до последнего, пока окончательно не затерроризирует родню очередными попытками вызвать инкуба для утех и игрищ сексуальных. Инкубы, видимо, в курсе, поэтому сидят смирно, здоровьем не рискуют и в первую попавшуюся пентаграмму голышом не скачут. В итоге вместо инфернального любовника являются трое из барбухайки и предлагают вместо секса заняться госпитализацией. Отказать таким мужчинам выше Гулиных сил, и в больницу она едет беспрекословно. После выписки, правда, за лекарствами не приходит, и раз в полтора– два года история повторяется. А тут – пришла сама:

– Здравствуйте, доктор.

– Здравствуй, Гуля. Что стряслось?

– Баланс у меня нарушился.

– Кислотно-щелочной?

– Если бы! Энергетический!

– Это каким таким образом?

– Ну вы в курсе, что есть энергия темная и энергия светлая? Так вот, чтобы набрать темную, надо покрутиться на левой пятке против часовой стрелки, а чтобы светлую – на правой и по часовой. Так вот темную я набрала, а правую ногу подвернула, она у меня болела, и крутиться на ней я не могла.

– Тебе избыток темной энергии как-то мешает?

– Конечно! Я теперь в невидимый мир попасть не могу!

– А раньше могла?

– Ну конечно! Вообще, их много, всяких миров. Но мне открыты только видимый – ну наш то есть – и невидимый. А теперь и невидимый закрылся, и я чувствую себя инвалидом каким-то.

– Так подожди, пока нога заживет.

– Так меня эта темная энергия так распирает, что аж кричать хочется! Мысли то путаются, то вообще останавливаются – и затык, ни о чем подумать не можешь. Теперь эта энергия еще и бубнить что-то в голове начала. Раньше можно было ее на инкуба сбросить – ну подробностей я не буду рассказывать, сплошная порнография. Так они, гады, попрятались!

– Наверное, зализывают раны.

– Да нет, просто сволочи.

– А таблетки ты по-прежнему не пьешь…

– А зачем? Меня ваши и так лечат.

– Кто это – наши?

– Так санитары же!

– Ну-ка, ну-ка, и как же это они тебя лечат?

– Да каждую ночь сажают с собой на ракету, и мы летаем над городом, пока я не засыпаю. Нет, я не против, мужчины они красивые, но ведь, кроме полетов, от них ничего не допросишься, да и укачивает немного.

– Интересный способ, надо при случае расспросить их поподробнее. И что, прямо каждую ночь?

– Почти каждую. И сны потом снятся цветочные. Все какие-то оранжереи, цветы, цветы… Тьфу!

– Так что тебе не нравится? Красота же, наверное!

– Доктор, посмотрите на меня! Я что, по-вашему, маньяк-ботаник?! Мне что, интересно то, как они промеж собой шепчутся, у кого пестик кудрявее или тычинка шустрее? Я пришла попросить… нет, потребовать! Дайте нормальных сексуальных снов! Или я за себя не ручаюсь. Сама пойду к инкубам, и они у меня попляшут!

– Гуля, держи себя в руках! – Воображение рисовало толпы перепуганных насмерть инкубов, шустро улепетывающих от разъяренной девицы, твердо вознамерившейся стравить избыток темной энергии. – Нельзя тебе в таком приподнятом настроении в другие миры соваться! Давай-ка сделаем вот что. Полежи немного в отделении, отдохни, ногу подлечи. Я думаю, там найдут способ справиться с твоей бедой.

– А снов? Снов сексуальных мне дадут?

– Дадут, не сомневайся. Если забудут, скажешь, что Максим Иванович просил выделить тебе особых снотворных, они сами знают из какой баночки.

– Тогда ладно. Пишите направление.

Швабротерапия

Однажды, много лет назад, со мной поделились очень занятной, неординарной и довольно брутальной методикой лечения последствий сотрясения головного мозга. Ее автор, бывший боксер, решил завязать с большим спортом и увлекся мануальной терапией. Клиентура, особенно женская ее часть, была в восторге: какой мужчина! Как сгребет, как заломает, как хрустнет чем-нибудь в позвоночнике, как свернет шею набок – и все, и многократный оргазм обеспечен. От удивления, как еще жива осталась… Впрочем, я отвлекся. Что до сотрясений, у него была своя четкая, как хук слева, теория. Надо всего-то было выяснить, откуда прилетело по голове и в какую сторону стронулись мозги, а потом обеспечить противоудар. Бац – и все встало на место. Все гениальное просто!

Я этого боксера вот к чему вспомнил. Как-то раз вызвали Дениса Анатольевича и его орлов к одному бойкому пенсионеру. Супруга пенсионера вполне обоснованно опасалась за свою жизнь: ревность – вещь страшная. Вон один сосед машину под окнами поставил, сигнализацию включил, фары моргнули – не иначе сигнал к соитию подает. А через пару часов, почти в полночь, у второго соседа машина вдруг завыла и заморгала – значит, хочет так, что просто нету сил. Бабка молчит, как Зоя Космодемьянская. Тот сосед, что поделикатнее, только пальцем у виска на очной ставке вертит. А тот, со спермотоксикозом и бешеной сигнализацией, вообще пригрозил с лестницы спустить. Мужиков приструнить не получилось, пришлось гонять по квартире жену.

А через месяц борьбы за нравственность и моногамность пенсионер вдруг понял: эти трое хотят его порешить. Мешает он их запретному счастью. А помирать-то ох как не хочется! Пошел он на кухню, нож точить, а супруга – шасть к телефону! Что-то там шептала в трубку, он только и разобрал: «Скорее приезжайте!» Ну точно, хахалей вызвонила, сейчас приедут убивать! А одним ножом разве много навоюешь? Придется предпринять тактическое отступление.

Спецбригада прибыла как раз в тот момент, когда мужик перебирался из окна своей кухни на соседский балкон. Пятый этаж? Да хоть десятый, свобода или смерть! То, что на балконе случайно завалялся топор, было не столь удивительно. Но вот откуда там было взяться семидесятисантиметровому мачете – загадка. Увидев, чем вооружился пенсионер, и смекнув, какой сюрприз может ожидать соседей, Денис Анатольевич попросил супругу ревнивца-верхолаза (она уже выбежала встречать барбухайку) вызвать участкового, водителю велел чем-нибудь отвлечь пациента, и спецбригада рванула вверх по лестнице.

Как и следовало ожидать, дверь соседи не открыли, мотивировав это тем, что спецбригаду они не вызывали. Подоспевшего участкового послали еще дальше – мол, что еще за глупости, у нас тут больных нет! А вот и есть, возразил Денис Анатольевич, спорим на ящик коньяка, что он у вас на балконе? Возникла заинтересованная пауза, послышались удаляющиеся шаги, потом вопль, стук падающего тела, после чего дверь распахнулась. Влетев в квартиру, полицейский и спецбригада метнулись к балконной двери. Хозяйка квартиры лежала в обмороке, около нее хлопотала ее мать, а на балконе, потрясая топором и мачете, метался пациент. Судя по многоэтажности тирад, он был поглощен словесной дуэлью с водителем барбухайки.

– Спецсредства есть? – спросил Денис Анатольевич у полицейского.

– Нету.

– А пистолет?

Тот развел руками, потом вышел из комнаты и вернулся со шваброй. Денис Анатольевич вздохнул, передал швабру санитару и накинул на нее пуховик:

– Будешь держать перед стеклом, чтобы больной не видел, как мы открываем дверь.

План действий был таков: открыть дверь, накинуть мужику на голову пуховик, чтобы его дезориентировать, а потом уже повязать. Но разве когда-нибудь хоть одна операция проходила так, как была запланирована? Видимо, у одной из сторон за балконной дверью иссякли аргументы или закончился словарный запас. Гонимый ревнивец обернулся, увидел комитет по встрече, взревел и прыгнул в квартиру. Стекло словно взорвалось. Денис Анатольевич и полицейский метнулись в стороны, уходя с линии удара, а санитар инстинктивно вытянул руки со шваброй вперед. Удар в лоб был бы не особо сильным, если бы этот самый лоб не так рвался ему навстречу. Да еще и пуховик слетел… Швабра не выдержала и развалилась на куски, мужик, всплеснув топором и мачете, сел на пятую точку и отключился. Повязать его по рукам и ногам было делом пары минут.

Чтобы исключить серьезную травму, на всякий случай прокатились до нейрохирургии и только потом сдали альпиниста-фехтовальщика в приемный покой. А через несколько дней его выписали. Почему? Да потому, что все симптомы болезни после удара в лоб куда-то делись. Мужик и сам недоумевал – с чего это ему вдруг такое причудилось. На всякий случай супруге дали все возможные телефоны – мол, если что, сразу звоните. Пару раз звонили сами – мало ли что! Ничегошеньки.

Санитар с тех пор мечтательно косится на швабры, но Денис Анатольевич непреклонен – не наш это метод!

И еще щенка бульдога…

Как гласит закон Мерфи, всякое решение плодит новые проблемы. Так и произошло, когда в нашей стране была побеждена неграмотность. Кто ж знал, что умение читать народ употребит не столько на освоение романов и энциклопедий, сколько на желтую прессу и чудодейственные рецепты омоложения и самоисцеления? С умением писать вышло еще хуже. Нет-нет, речь не о качестве современной литературы. Я про то, что народ научился писать кляузы и челобитные.

Эту историю поведала Галина Владимировна, тоже психиатр и наша хорошая знакомая. Лечится у нее… ммм… скажем, Анна Сергеевна. Стаж болезни у Анны Сергеевны солидный, уже больше тридцати лет. Плюс бессрочная инвалидность. То есть куча свободного времени. А раз оно есть, его надо куда-то тратить. Вышивание крестиком, дача, внуки – это, конечно, здорово, но как-то мелковато для настоящего человека советской закалки. Вот борьба за справедливость – это другое дело.

Вся жизнь ушла на борьбу со злом в лице чиновников-упырей и соседей-колдунов. С небольшими отступлениями в виде письменных советов каждому из вновь избранных мэров и президентов страны: как жить, что делать, кого опасаться. Совершенно бескорыстных, между прочим. Правда, последнего президента она рекомендациями обошла, и у психиатров даже затеплилась надежда на долгожданную ремиссию. Ага, как же!

Шумная и скандальная предвыборная кампания не прошла мимо Анны Сергеевны, и на этот раз по письму получили и президент, и премьер. Правда, никаких рекомендаций там не было – отправительница справедливо рассудила, что мальчики большие, разберутся и без ее советов. А вот просьба была. Не за себя, за сына. Просила Анна Сергеевна премьера с президентом призвать оболтуса к порядку. А то ишь чего удумал – каждый божий день дворника насилует! А из затраханного дворника какой работник? Правильно, никакой. Легкий бардак во дворе – прямое тому свидетельство и доказательство. Уж она их стыдила, призывала к порядку во дворе, половых связях и сексуальной ориентации – без толку. Дворник не сознается – то ли боится, то ли втянулся. А сын и вовсе грозит в больницу упечь. А в больницу ей никак нельзя – это ж тогда вообще сексуальный беспредел начнется, и ладно если дворником все ограничится, а ну как весь ЖЭК пострадает? А там и до остальных муниципальных служб дойдет. Словом, судьба города в руках Анны Сергеевны, но долго она не продержится, так что выручайте, родные.

Как и положено, оба письма в приемных президента и премьера изучили, устало вздохнули и отправили в нашу прокуратуру – мол, разберитесь, кто там кого, сколько раз и по согласию ли. В прокуратуре тихо выматерились и переправили шедевры кверулянтского[12]12
  Непреодолимая тяга к сутяжнической деятельности, отстаивание в судебных инстанциях своих мнимых, преувеличенных прав и необоснованных притязаний.


[Закрыть] письменного творчества нам, с приказом разобраться как следует и полечить кого попало.

Не успела Галина Владимировна углубиться в увлекательное чтение – прокуратура прислала еще одно письмо Анны Сергеевны. На этот раз оно было адресовано одному из кандидатов в мэры города. Видимо, пациентка твердо решила уйти из большой политики и заняться, наконец, собой. Не все же ей за судьбы государства радеть. Поэтому никаких наказов и рекомендаций кандидат в мэры не получил. Только просьбу. Точнее, предложение. Она, Анна Сергеевна, голосует за кандидата и тем самым обеспечивает победу ему и опрокидывание всем прочим. Он же, со своей стороны, оплачивает ей круговую подтяжку лица, лечение мастита и силиконовую грудь пятого номера, липосакцию на животе и удаление мозоли с левой пятки.

Кандидат в мэры, который и так еле-еле перебивался с черной икры на фуагра, прикинул свои скромные финансовые возможности. На подтяжку, силикон и липосакцию еще худо-бедно хватало, а вот удаление левопяточной мозоли грозило полным финансовым крахом. Поэтому, несмотря на заманчивые перспективы, пришлось проявить гражданскую сознательность и передать письмо в прокуратуру – дескать, попытка подкупа.

Пришлось Галине Владимировне вызывать пациентку на прием и лично передавать ей приветы от президента, премьера и кандидата в мэры города. И отдельный, большой и горячий – из прокуратуры. А также их коллективное пожелание лекарства пить аккуратно, на прием ходить не реже раза в месяц и этой весной заняться, наконец, дачей – очень отвлекает от дурных мыслей!

Про сбежавшую башню

Что бы вы попросили у Деда Мороза, если бы были уверены, что он не станет пришивать вам пуговицу на лоб (раскатанную губу надо куда-то пристегивать), а выполнит пожелание в точности? Задумались? А вот Толик знает. И каждый год просит – а ну как сработает?

Для счастья Толику нужно совсем чуть-чуть. Нет, не вылечиться от болезни – она ему не мешает, да и есть ли она, эта болезнь? Ну, раз или два в год попадает в больницу, но это мелочи. Подумаешь, с голосами поругался, соседей построил, родню погонял – было бы из-за чего бензин жечь, барбухайку туда-сюда гонять! Опять же, в больнице какое-никакое, а общество. Там голосами никого не удивишь и уж тем более не испугаешь. Миллион долларов – тоже мелко и никакой стратегии. А вдруг завтра у них дефолт случится?

Толина заветная мечта – это свой заводик по производству циклодола[13]13
  Противопаркинсонический, расслабляющий мышцы препарат, используется как корректор побочных синдромов, вызванных приёмом нейролептиков. Некоторые больные им любят злоупотребить, чтобы вызвать расслабленное, эйфорическое состояние.


[Закрыть]. Это ж какой размах, какие перспективы! Да вся психиатрия будет в очереди на поставки лекарства стоять, в больницу Толю будут возить исключительно на лимузине, палата отдельная, с евроремонтом, санитарки все исключительно молоденькие и в ажурных чулочках, а то недоразумение, что платят ему по инвалидности, он, так и быть, пожертвует в качестве прибавки к жалованью своему любимому участковому врачу. Поскольку денег у него будет столько, что совковой лопаты окажется маловато – придется покупать бульдозер.

А все почему? Да потому, что циклодол – самое главное лекарство в психиатрии. Это вам любой больной скажет. Оно всегда в жутком дефиците, и назначают его доктора крайне неохотно. Вот когда убедятся, что пациента плющит со страшной силой, ноги-руки сводит, глаза заворачивает, – только тогда, и то понемногу. А уж среди своих – это вообще самая ценная валюта. Дороже сигарет. Потому знающие люди сразу циклодол не глотают. Подержат за щекой, да и сплюнут тайком в кулак. А как накопят хотя бы с пяток таблеток – можно и оттянуться. Ощущения незабываемые!

Правда, Толик с некоторых пор стал умнее и теперь циклодолом не балуется. Вот заводик – это с удовольствием, это решило бы разом все социальные проблемы в масштабе отдельно взятого любимого его. А самому глотать – ни-ни. Разве что по предписанию и строго в установленной дозе. Что так? Был один случай.

Выписался как-то раз Толя из отделения. Как положено, заглянул в поликлинику, получил лекарства для амбулаторного лечения и отправился домой. По дороге заглянул в магазин – набрать всяких вкусностей и прихватить бутылку водки. Мало ли от чего там доктора предостерегают, но отметить выписку – это святое.

Дома разложил все это великолепие, налил, выпил, закусил. Потом повторил. Потом достал из пакета лекарства. Долго смотрел на упаковку циклодола. Душа жаждала полноты ощущений, и Толик решительно распатронил одну пластинку.

Водки оставалось еще рюмки на три, когда крыша решила податься в автономку. Причем буквально. Ошарашенный Толик успел прикурить и сделать затяжку, и тут голова отделилась от тела, пустила струю дыма в потолок и заложила плавный изящный вираж вокруг люстры. «А куда же я буду курить? – подумалось Толику. – Черт, мне даже водку допить теперь некуда!» Проблема недопитой водки голову не волновала, а вот сигарету она цапнула прямо из пепельницы и теперь нагло попыхивала около открытой форточки. Обезбашенный Толя взвыл (чем – так и осталось загадкой) и бросился в погоню.

Погоняв тело по квартире (видимо, на его долю пришлась большая часть выпитого, поскольку все сволочные углы и наглые табуретки достались именно ему), голова выплюнула окурок точно в пепельницу и, послав воздушный поцелуй, шмыгнула в форточку. С воплем «ЛОВИТЕ БАШНЮ!!!» Толик устремился следом. Его спасла задница, которая решила, что приключений на нее уже предостаточно, и категорически застряла в проеме форточки. Голова же и не думала улетать далеко. Она устроилась на ветке, по соседству со стайкой воробьев и двумя воронами, о чем-то с ними почирикала, и теперь они все вместе потешались над Толиком. Пришлось взывать о помощи к прохожим, благо квартира находилась на третьем этаже, и даже отсутствие головы не помешало несчастному изложить окружающим суть проблемы.

Спасла его спецбригада. Толик поначалу заупрямился – мол, без головы в больницу не поеду. Но доктор заверил, что отловом беглянки уже занимается отряд психиатров-орнитологов, и следующим же рейсом недостающая деталь анатомии будет доставлена ему прямо в палату. И ведь не обманули – проснувшись на следующее утро, Толя с огромным облегчением обнаружил пропажу на месте. Правда, вместе с головной болью, сушняком и ощущением, будто во рту побывало стадо скунсов, но это уже были такие мелочи! Словом, с тех пор он больше циклодолом не балуется. Но идея о заводике осталась.

Железный аргумент

Как правило, наши пациенты в своих взаимоотношениях с властью ограничиваются перепиской. Нередко довольно насыщенной. Или устной речью – но в этом они ничем не отличаются от электората в целом, даже выражения примерно те же самые. Эта история – про человека, который предпочел роскошь прямого человеческого общения.

Мы познакомились с ним на судебно-психиатрической экспертизе – Федор Петрович (назовем его так) уже несколько раз лежал в психиатрической больнице, и суд хотел знать, насколько вменяем человек, пытавшийся порешить главу сельской администрации.

В селе Федора Петровича знали все: еще бы, за свои восемьдесят два года он покидал его только на время службы в армии. Ну и так, по мелочи, когда отвлекался на посещение психбольницы. Знали и немного побаивались – нет, не эпиприпадков, которые он честно заработал двумя черепно-мозговыми травмами и десятилетиями непосильной алкогольной нагрузки. Побаивались его въедливости и готовности бороться за правду. Чаще всего – с чем-нибудь тяжелым в руках и с погонями за предположительно неправой стороной по всему селу.

Последняя пара лет, правда, выдалась сравнительно тихой: Федор Петрович ходил злобно-задумчивый и мрачно-сосредоточенный, стал усиленно интересоваться бюджетом родного села, состоянием улиц и домов и все что-то писал в своем блокноте. Иногда писал письма в сельскую администрацию. А потом пришел на прием к председателю и имел с ним беседу при закрытых дверях. После чего за председателем приехала скорая, а за Федором Петровичем – полиция.

– За что же вы его так? – поинтересовался доктор.

– За правду, – честно ответил Федор Петрович. – Я ведь ему сколько писем писал, сколько раз на ошибки указывал – все бесполезно.

– И поэтому решили осуществить насильственную смену власти?

– Что вы! Я хотел все сказать ему лично. Письма-то он, поди, и не читал. Вот я и решил – скажу все в глаза, потребую, чтобы меры принял, и пусть только попытается соврать или отвертеться! Пришел к нему, говорю – мол, вот у меня тут все по пунктам записано, чтобы чего случайно не забыть, а еще у меня есть АРГУМЕНТ. И давай ему все по этим самым пунктам зачитывать. Асфальт в селе где положен? Только перед клубом, магазином, сельсоветом и твоим домом. А ведь обещал еще в каком году везде все в три слоя закатать? Фонари на столбах тоже только в центре села есть. Сельхозтехника старая, по десять раз списанная. Зато машина у тебя новая, и не одна, и у свата твоего, и у брата. И хоромы себе отстроили – на зарплату, что ли? Я тебя, говорю, спрашиваю – где те четырнадцать миллионов, что каждый год выделяют на село? Я электорат или хрен собачий? Вот давай прямо сейчас и отчитайся передо мной, как перед представителем народа!

– А он что?

– А что он? Ругаться стал. Грозиться. Психушку припомнил. И ведь ни на один вопрос, барчук недоделанный, так и не ответил.

– А дальше что было?

– Так я же его предупреждал, что у меня АРГУМЕНТ есть. Предупреждал? Предупреждал. А он у меня железный. Хорошо наточенный. Хоть полено располовинить, хоть карандашик заточить. Достал я, значит, его из-за пазухи, говорю – мол, сейчас приступим к дебатам. А председатель-то весь бледный стал, что полотно, – у него-то контраргумента при себе не было!

– И что, вы вот так просто собрались его убить?

– Сынок, – Федор Петрович строго посмотрел на доктора. – Если б я его собирался убить, я бы это сделал. Чай, сноровка имеется. Нет, в первый момент желание такое было, уж очень он меня разозлил, крысеныш. Молодой такой, наглый, сытый. А потом я все-таки решил не брать грех на душу. Так, попугал немного.

– Но по виску все же чиркнули.

– Это я еще сдержался. Воля у меня железная!

– А потом?

– А потом я обратно АРГУМЕНТ припрятал, сказал, что у него есть еще год на исправление недочетов, и пошел домой.

Мы еще немного порасспрашивали Федора Петровича и отправили его работать с психологом – экспертиза была комплексной. Повисла долгая пауза.

– Эх, оставить бы его при себе! – мечтательно промолвил Александр Алексеевич. – Столько нерешенных вопросов с департаментом ЖКХ накопилось!

– Да и горздрав непуганый, – поддержал Денис Анатольевич.