Текст книги "Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез"

Охудевший

Остановить человека, твердо решившего посвятить свою жизнь самосовершенствованию, – все равно, что пытаться накинуть аркан на ракету перед стартом: запросто может вынести на орбиту. Доказывай потом, что ты ничей не спутник и ни разу не шпион. Да и с обратным билетом могут возникнуть сложности.

Недавно пришел ко мне на прием мужчина. В сопровождении супруги. Оба стройные, спортивные, подтянутые. Даже чуток сыровяленые. Особенно муж. Возможно, общее впечатление усиливали его глаза: это были два прожектора. Они стремительно сканировали пространство, потом застывали на каком-нибудь объекте, через некоторое время теряли фокус, после чего их взгляд снова начинал метаться от объекта к объекту.

Мы познакомились. Сергей Геннадьевич (назовем его так) имел свой небольшой, но вполне преуспевающий бизнес. Жена занималась домашним хозяйством, детьми и собой. Причем собой – особенно тщательно. Тренажерный зал, солярий, диеты. Любой намек со стороны организма на лишний килограмм или сантиметр расценивался как злостный саботаж, с жесткими репрессивными мерами в ответ. Сергей Геннадьевич до недавнего времени поглядывал на усилия жены с некоторым снисхождением – мол, чем бы жена ни тешилась, лишь бы на других не вешалась.

А полгода назад вдруг и сам стал больше времени уделять домашним тренажерам, рассматривать хара в профиль и то и дело становиться на весы. Вес начал уходить, животик втягиваться, но все как-то нехотя и с обидной готовностью вернуться на прежние позиции, стоило на недельку позволить себе лишнее (хотя вполне законное после трудового дня) пиво с рыбкой.

И тут жене посоветовали особо действенный похудательный чай. И специальные капсулы убойной силы. Супруги воодушевились и стали со страшной силой охудевать. Появилась легкость, ясность мыслей, прежде сложные решения давались легко и быстро, килограммы и сантиметры махали платочком и уходили, уходили…

Проблемы начались за неделю до визита к психиатру. Вслед за килограммами ушел сон. Потом появилась какая-то непонятная тревога и суета.

– А потом я включил телевизор, и мне показали всё.

– Что – всё, Сергей Геннадьевич?

– Всё. Вообще всё. Как всё произошло. Вот была Вселенная, а потом бах – и взрыв. И получился Киркоров.

– Из Вселенной?

– Из Вселенной.

– Сергей Геннадьевич, вы уверены, что это был именно взрыв, а не метеоризм и не отрыжка?

– Нет-нет, был взрыв.

– И что?

– И – Киркоров. Киркоров – это ОНО!

– Ну в каком-то смысле…

– А Пугачева – это ВО! (Широкий выразительный жест двумя руками, обрисовывающий бюст много больше шестого размера.) А Галкин… это карлик. Черный.

– Ну хорошо, с причудами Вселенной все более или менее понятно. А что потом?

– Так я и пришел спросить вас – что потом? То есть теперь? Как мне теперь жить со всем этим знанием? Я же теперь как открытый канал – отовсюду запросы: из Госдумы, из Штатов, из Израиля, даже из Сомали – все хотят знать, что делать дальше! А я что, я ведь не президент, это у него голова большая, пусть он думает! Мне от вас чудес не нужно, мне просто канал связи закрыть надо! И еще – чтобы хоть часочек поспать. И поесть. – Тут он увидел на моем столе плитку шоколада. – О! «Россия – щедрая душа». Доктор, вы со мной поделитесь?

– Да угощайтесь на здоровье!

– Вот спасибо! Так что насчет канала?

– Закроем, будьте уверены. И не такие каналы рубили. И сон поправим. Правда, придется полежать у нас. Доверяете?

– Вам? – Два прожектора вновь просканировали пространство и остановились на настенном календаре с фотографией зенитно-ракетного пушечного комплекса «Тунгуска» (подарок из Ульяновска). – О да, вам я доверяю, у вас я точно буду под защитой!

– Доктор! – вмешалась супруга Сергея Геннадьевича. – А что с чаем и капсулами? МОЖНО МНЕ ИХ ДОПИТЬ?

– Вот я бы на вашем месте был осторожнее. Мало ли что выдаст Вселенная на этот раз…

И снова о родственниках пациентов

Неделя в диспансере выдалась на удивление спокойной. То есть сами пациенты никуда не делись – напротив, создавалось впечатление, что в дурдом завезли нечто остродефицитное, жутко нужное, и надо УСПЕТЬ. Но сам прием проходил без эксцессов, да и спецбригаде чудес героизма проявлять не пришлось. Ну разве что родственники пациентов отжигали.

В спецбригаду позвонила супруга одного нетранспортабельного пациента. Тот, будучи глубоко слабоумным, из всех житейских навыков сохранил только четыре: ревновать, гоняться за благоверной по квартире, поглощать неимоверное количество съестного на зависть любой слепой лошади и требовать выпить. Одна из таких погонь закончилась сражением с подлым стулом, явно с провокационной целью оказавшимся на пути. В итоге – боевая ничья: одна ножка стула против одного бедра ревнивца.

Думаете, стало легче с ним справляться? Как бы не так! Его же теперь приходилось чуть ли не на руках носить в ванную и в туалет. Кроме того, вынужденное выпадение одного навыка обострило остальные три. К тому же товарищ научился безошибочно определять на вкус, подмешано лекарство в еду или нет. И метко кидаться тарелками. А без лекарств ему опять начинали мерещиться группы любовников-диверсантов в каждом углу, и семейный ад выходил на свой новый круг.

Поразмыслив, женщина нашла решение, которое показалось ей самым верным: она намешала галоперидол в водку. Весь флакон. На одну бутылку. В расчете на то, что будет выдавать галоперидоловку по полрюмки трижды в день. Она не учла одного: прятать от мужа водку все равно, что прятать от специально обученной собаки ганджубас. Слабоумный или нет, а тайник он вычислил где-то на шестой-седьмой полурюмке. И усосал весь, без остатка. И тут началось…

Опьянение-то в конце концов прошло. Зато остался галоперидол с его побочными эффектами. У мужика сводило судорогами руки, ноги, шею, закатывались глаза, перестал помещаться во рту язык – словом, он решил (и не совсем беспочвенно, положа руку на сердце), что жена решила его отравить. И оскорбился. И заявил, что бросает пить. И есть.

Вызов, который принял диспетчер, звучал так: «А ДАВАЙТЕ ВЫ ПРИЕДЕТЕ И ЕГО ПОКОРМИТЕ!»

Следующий номер был за одной бабулькой. Она пришла в поликлинику оформить вызов врача на дом – деду, помимо прочих узких специалистов, для оформления инвалидности требовалась консультация психиатра. Обычно с такими выездами больших проблем не возникает: родственники или диспансер обеспечивают транспорт, доктор едет, смотрит, делает свою запись и возвращается обратно. Просто машина, которую выделяют на диспансер, обычно загружена подобными вызовами на неделю-другую вперед.

Доктор так и объяснил: мол, так и так, сегодня и завтра уже не получится, потому что все вызовы расписаны, а вот послезавтра вы договариваетесь с кем-то, у кого есть машина, и мы едем смотреть вашего дедушку. Поняли? Вот и отлично.

Кто ж знал, что у бабульки свои представления о способе найма автотранспорта! Ничтоже сумняшеся, она вышла на парковку перед дурдомом, где стояло много машин. Некоторые из них – с непугаными водителями внутри. Далее – это просто надо представить!

Сидит себе мужик в машине, курит, никого не трогает, ждет супругу, которую подвез, чтобы та прошла медкомиссию для получения водительских прав. И тут к нему бодро шкандыбает бабка, заглядывает в окно и безапелляционно заявляет:

– Слышь, сынок, чтоб послезавтра в двенадцать был здесь! Повезешь меня с доктором по такому-то адресу, будем деда смотреть!

И так два раза и медленно, чтоб не забыл. Мужик, зная, куда приехал, на всякий случай спорить не стал. Но сообразил, что под защитой доктора ему будет как-то спокойнее, и попросил бабку устроить очную ставку. Вот прямо сейчас. К его великому облегчению, доктор разобралась, отпустила немного напуганного товарища с богом, вздохнула и попросила у бабульки телефон кого-нибудь из ее родственников. Желательно не старше ее самой.

Жучок

Не успел я похвастать спокойной неделей, как пациенты устроили полный… назовем его аншлаг. Я уже успел пожалеть, что взял еще один участок на совмещение – хотя чего там, все равно больше добровольцев не было. Спрашивать народ – мол, вы что, все с ума посходили, – было бы нетактично; кроме того, они могли бы хором радостно ответить: «АГА!» – и ведь не поспоришь…

Особенно запомнилась одна дама. Пусть ее будут звать Вера Ивановна. Пришла она в сопровождении своей сестры и попросила подлечить ее от депрессии, а то кругом сплошное расстройство.

– Что же вас так расстроило?

– Не просто расстроило, доктор, а давно уже расстраивает. Вот уже семь лет. Вот как пятьдесят исполнилось, с тех пор все и началось.

– А что началось-то, Вера Ивановна?

– Соседи начали подслушивать мои мысли. И стали меня презирать.

– Они как-то дали вам об этом знать?

– Да по ним же видно! Вот иду я из магазина, а у подъезда соседка стоит. Сразу видно – презирает.

С другой поздоровалась, она мне улыбается, но как-то сквозь зубы – тоже презирает, хоть и вида не кажет. Сосед кивает мне – явно презрительно, а за спиной плюет на пол, я ж чувствую! И молодежь на лавке вроде как пиво пьет, а присмотришься – нет, и они презирают.

– Да вы просто чудеса эмпатии проявляете!

– Ой, да ладно! Это же не скроешь! А я и в самом деле стала всех тоньше чувствовать, а в последнее время – вы не поверите – даже их, этих соседей, мысли читать научилась! Да вы, наверное, мне не верите. Вот и сестра не верит, и муж. Я ему говорю – слышишь, что Тамарка про меня сказала? Нет, говорит, откуда мне слышать, если она рта не раскрыла ни разу за то время, пока ты в лифте ее взглядом сверлила? А она меня мысленно пять раз ледью обозвала, а потом нехорошо выругалась!

– Я даже боюсь представить, как именно!

– Я стесняюсь повторить, но могу написать, если хотите. Ага, давайте листок и ручку, – Она подсела к столу и принялась за работу. – А заодно напишу, как меня остальные обзывают.

– О. Кажется, это надолго. Ну тогда пишите и рассказывайте дальше. Так за что вас презирать-то? Неужто мысли у вас настолько плохие, что соседям их подслушивать тошно? Ну так и не подслушивали бы!

– Вы не понимаете. Не подслушивать они не могут: мои мысли открыты всем. И они… – тут она смутилась, – нехорошие. То есть это не мои мысли, мне их специально кто-то подбрасывает, а мозг, такой гаденыш, находит и думает.

– Это кто же их вам подбрасывает? И как?

– Да если б я знала! Но такую похабщину я сама придумать не могу, это явно чьи-то происки. Я никогда в жизни не думала столько о сексе, о любовниках, о… о всяком таком, противоестественном. И вдруг – нате, оно само думается! Я не хочу, а оно само думается! Мне думается, а все вокруг читают. Ну и презирают поэтому. Вы, я вижу, не верите в экстрасенсов. Я тоже до пятидесяти лет не думала, а потом пришлось.

– А что произошло в пятьдесят лет? Климакс?

– Да. И я пошла к гинекологу… Стоп-стоп-стоп! Вот оно что! Так это они не просто осмотр проводили и не спираль вынимали! Они ТУДА жучок поставили!

– Какой жучок?

– Какой-какой! Каким разведка пользуется! Ага! Вот мы и докопались до истины!

– Погодите-погодите, ТАК ГЛУБОКО я не собирался копать.

– Нет, все нормально. Спасибо, доктор, вы помогли мне все расставить по полочкам. Они мне через него мысли внушают, потом ретранслируют, а потом все вокруг их слушают. А я-то еще гадала: откуда соседи знают, куда я хожу, во что у меня муж одет? А-а, так они ТУДА еще и камеру слежения пристроили!

– Ну да, сейчас мы и до GPS-трекера договоримся, и до системы аннигиляции…

– Так вот оно что! Они не только слушают, они через него еще и подглядывают! – не унималась возмущенная Вера Ивановна.

– Боюсь даже предположить, ЧТО им там транслируют.

– Так и я про то! И что теперь делать? Идти в прокуратуру? В ФСБ? Или все же к гинекологам, чтоб вынули все обратно? Но ведь не сознаются, да еще и засунут что посерьезнее! Нет, при чем тут мины контактного действия и пулемет Гатлинга? Это вы сказали или опять они мне мысль подбросили?

– Бог с ним, с авторством, давайте лучше решать, что делать.

– Эх, если бы Кашпировский еще сеансы давал!

– Куда вам еще и Кашпировского, поверх всего вашего богатства?

– Куда-куда! Рассосать все на фиг! Может, у вас есть какие-нибудь уколы-рассосалки?

– Рассосалками не богаты. А вот таблетки-глушилки есть. Глушат все – от соседских микроволновок до ментальных космических лучей.

– Ну даже не знаю… Вы же мне все равно до конца не поверили.

– Да нужна вам моя вера, как дареному коню стоматолог! Главное, чтобы эффект был! Да и настроение бы подправили – шутка ли, столько лет жить под колпаком спецслужб, гинекологов и соседей! Тут у любого депрессия разовьется.

– Ох, вот тут вы правы на все сто!

– Ну так что, пишу направление? Жучка заглушим, настроение поправим.

– Пишите, доктор, уговорили!

О судьбоносных решениях и очередях

Понять изначальный замысел того или иного судьбоносного решения, принятого высоким начальством, бывает сложно. Порой сложнее, чем постичь кривые тропинки логики, по которым, периодически поскальзываясь, шарахалась мысль шизофреника. Выручает одна подсказка, неоднократно озвученная в детективных романах: не видите логики – ищите, кому это было выгодно.

Так и с приказом Минздравсоцразвития России № 302н[15]15
  Приказ, регламентирующий правила проведения медосмотров и медицинские противопоказания для различных видов работ и занятий, связанных с повышенным риском (в том числе вождение автотранспорта).


[Закрыть] от 12 апреля 2011 г. Выглядит внушительно, красиво и даже обоснованно: мол, печемся о здоровье граждан, особенно тех, кому предстоит работать во вредных и опасных условиях. В итоге выясняется, что пройти медицинскую комиссию придется всем, вплоть до последнего дворника – мало ли какую пыль ему предстоит сметать и какого класса отходы выгребать из контейнера!

Никогда еще психоневрологический диспансер не пользовался у жителей города такой популярностью. Посетители уже начали знакомиться в очередях и назначать друг другу свидания, заключать взаимовыгодные соглашения. Ждем первых бракосочетаний с выездом сотрудников ЗАГСа в дурдом. Буфетчица, подсчитывая выручку, уже с интересом поглядывает в газеты с рекламой пляжных туров. Внештатные работники ОБЭП снуют по кабинетам и предлагают меченые взятки за внеочередное прохождение комиссии – дескать, будьте же людьми, у нас план по коррупции не выполняется, нас же всех посокращают! А какой, говорите, кабинет у доктора Нахера?

Заведующий поделился параноидной догадкой: видимо, это где-то там, наверху, нашли способ повысить зарплату врачам и медсестрам. Не трогая бюджет. Пусть, мол, предприятия оплатят своим работникам медосмотр (или обяжут пройти его за свой счет), а мы потом посчитаем среднюю зарплату медиков с учетом доплат за медосмотр и бодро отчитаемся – се, узрите, случилось экономическое чудо!

Доктора же, поглядев в расчетки и сравнив соотношение роста труда и заработка, в очередной раз утвердились в уверенности, что вероятного стратегического противника не надо давить ядерным потенциалом – с него вполне станется засланцев из нашей бухгалтерии. Эти умельцы даже доллар сумеют нагнуть и опустить. Они учли все: размер кармана областного начальства, аппетиты горздрава, износ линолеума и дверных петель, а самое главное – сумели защитить персонал от угрозы внезапного обогащения. Остается развивать отрешенно-философический взгляд на события, по возможности без нецензурных титров в кадре.

Те, кому не посчастливилось отвертеться от медосмотра, прокачивают навык долготерпения и смиренномудрия. Впрочем, не все. Недавно пришел на комиссию один товарищ, который устраивался на работу куда-то в мэрию. Он окинул взглядом очередь, попытался помитинговать, потом под шумок проскользнул вперед всех, после чего вышел весь красный и торопливо зашагал в сторону кабинета заведующего. Там он с порога начал предъявлять претензии – работа поставлена не должным образом, персонал не проявляет положенного внимания и вообще – где у вас тут главный врач? Выслушав пятиминутный обличающий монолог, заведующий подошел к оратору, внимательно поглядел ему в глаза и сказал, что такие клинические проявления острого административного синдрома заслуживают самого пристального наблюдения. Так что вот направление на тесты у психолога, вот талончик на электроэнцефалографию, через неделю с результатами – на ковер, будем смотреть комиссионно. Ах да, и скажите спасибо, что проктолог в отпуске, – у него был такой специальный ректороманоскоп для замысловато обустроенных задниц.

А на днях полным составом проходил комиссию персонал одной из школ. Милейшие люди: спокойно пришли, спокойно расположились в коридоре, посидели, посмеялись, пообщались между собой. И лишь одна дама портила впечатление: она митинговала, она возмущалась, она требовала пропустить ее первой.

– Отчего же такая спешка? – поинтересовался доктор.

– Мне С ЛЮДЬМИ РАБОТАТЬ! – важно ответила она.

Видя, как давятся смехом остальные коллеги из школы, доктор решил уточнить:

– А что же у вас за должность такая ответственная?

– Я – УБОРЩИЦА! – важно ответила дама.

Приходили сотрудники одной крупной компании, торгующей телефонами. Первый из них был сильно разочарован тем, что ему задали мало вопросов (это притом, что их пришло шестьдесят человек, не считая остальной очереди). Пришлось спросить второго про частоту, на которой работают продаваемые ими телефоны, а третьего заставить объяснить принцип электромагнитной индукции (как? Вы не в курсе? Это же основа работы связи!). Остальные шли притихшие и очень радовались, когда их быстро отпускали.

Учительница, преподававшая фольклор в одной из школ, так расчувствовалась, что спела хорошо поставленным голосом неприличную частушку. Очередь притихла. Следом за певицей зашла стройная красивая девушка и, сильно смущаясь, спросила членов комиссии:

– А можно я не буду раздеваться?

Заведующий, видимо, хотел спросить, с какого перепуга она решила, что это необходимо, но сумел только выдавить:

– А почему?

– Я сегодня не надела рабочее нижнее белье.

Оказалось, что следом за школой пришел коллектив ночного клуба…

О пользе открытых форточек, а также Ашаффенбург с Рейхардтом на брудершафт

Встретился вчера с хорошим другом и коллегой, Владиславом Юрьевичем. К слову, Сэмюель Ваймс из цикла Пратчетта про стражу Анк-Морпорка прочно ассоциируется у меня именно с его физиономией. Поболтали, поделились новостями. А я разжился парой коротеньких историй. Вот обе сейчас и расскажу.

Первая произошла в лихие девяностые, когда про Тольятти говорили, что на разборках почти никогда не слышно пистолетной стрельбы, поскольку братки предпочитают гранатометы и автоматы. Вот одного такого товарища доставили в отделение в наручниках и под конвоем – не выдержала отмороженная крыша, соскользнула.

Молодым милиционерам, которым пришлось посменно дежурить у дверей наблюдательной палаты, приходилось несладко: то угрозы всех на фиг перестрелять и гнутые кренделем пальцы, то назойливый интерес наших пациентов – словом, фиг расслабишься. В конце недели браток порядком надоел своим выпендрежем даже персоналу, не говоря уже о больных, которые честно ему заявили, что там, на воле, у него может быть хоть взвод гоблинов-автоматчиков и рота отморозков с паяльниками, зато здесь всегда под рукой пара добровольцев с навыком удушения подушкой. Поэтому из соображений собственной же безопасности словил в задницу изрядную дозу аминазина, от чего пальцы свело так, что они намертво застыли в какой-то немыслимой распальцовке. И был прификсирован к кровати. Когда весь словарный запас иссяк, он утомился и крепко уснул.

Вздохнув с облегчением, милиционеры напросились на чашечку кофе к Владиславу Юрьевичу. Тот не стал отказывать. Завязалась беседа, и один из служивых вдруг спросил:

– А вот скажите: нет ли у вас опасности самому заболеть чем-нибудь таким же?

Владислав Юрьевич внимательно посмотрел на парня:

– Есть, конечно. Вот вы же сами заметили, что они все поступают к нам с бредом, с галлюцинациями и еще бог знает с чем. А потом выписываются практически нормальные. Где, по-вашему, все это остается? У нас в отделении. Вы обратили внимание, как часто у нас моют полы и стены? И регулярно меняют халаты (тут он щелчком сбил с плеча что-то невидимое)? Это неспроста. Это профилактика. Иначе стойкие энергоинформационные образы будут кумулировать и в итоге индуцируют психоз у персонала. И вот еще что, – тут он достал из стола бутылку коньяка и три рюмки, – алкоголь очень снижает сопротивляемость психики к вредоносному воздействию местных ноосферных возмущений. Но без него есть риск формирования невроза и эмоционального выгорания. Ну, за здоровье!

Ребята подозрительно поглядели на рюмки, не решаясь взять их в руки.

– Не бойтесь, мы сейчас предпримем меры предосторожности, – успокоил их Владислав Юрьевич.

Он подошел к окну и широко открыл форточку:

– Все, теперь можно.

– Почему можно? – непонимающе промолвил один из милиционеров.

– ГОЛОСА БУДУТ УЛЕТАТЬ В ФОРТОЧКУ И К НАМ НЕ ПРИЦЕПЯТСЯ, – серьезно пояснил Влад.

Второй милиционер, посообразительнее, уже хлопнул рюмку и держался за живот от хохота. Первый подозрительно поглядел на него, потом на доктора и тоже нерешительно потянулся к таре.

Вторая история – тоже довольно давняя. Милиция доставила в приемный покой пациента: тот, оказавшись у них в обезьяннике, все от кого-то отбивался, пытался удобно расположиться на решетке под потолком, истошно вопил – грех было такого не свезти в дурдом. По пути мужик сообразил, что дело пахнет галоперидолом, и решил ни в чем не сознаваться.

Владислав Юрьевич, дежуривший в тот вечер, крутил его и так и этак – ну не за что зацепиться. Не верить милиции, не пожалевшей времени и бензина на доставку клиента, тоже оснований не было. Что делать?

– Тут тебя спрашивают. – Влад протянул мужику трубку телефона, незаметно выдернув шнур из телефонной розетки.

– Да? Что? – Мужик прислушался. Слушал минуту. – Нет, видимо, ошиблись номером.

Симптом Ашаффенбурга[16]16
  Временное острое нарушение психики в форме аффекта растерянности и повышенной внушаемости.


[Закрыть] вырисовывался как-то неубедительно. Ладно, не им единым жива диагностика.

– Ой, а что это там, под лавкой, такое черненькое зеленеется? – Владислав Юрьевич сделал удивленное лицо и ткнул пальцем под кушетку, на которую присели милиционеры.

– БЛИН, ДА У ВАС ТУТ КРОКОДИЛ!!! ААААААА, ВЕЗИТЕ МЕНЯ ОБРАТНО, Я КРЫС БОЮСЬ МЕНЬШЕ!!!!

Мужик в мгновение ока вспорхнул на стул, а оттуда – на стол.

– Что и требовалось доказать, – полюбовавшись на свежеобретенное настольное украшение, доктор повернулся к милиционерам и застыл.

Они, прижавшись друг к другу, СТОЯЛИ НА КУШЕТКЕ И С ОПАСКОЙ ПОГЛЯДЫВАЛИ ВНИЗ.