Электронная библиотека » Максим Михайлов » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Страна Тантала"


  • Текст добавлен: 27 января 2018, 13:40


Автор книги: Максим Михайлов


Жанр: Боевики: Прочее, Боевики


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Написал бы уж от вольных стрелков. К ГРУ ты теперь имеешь такое же отношение, как пингвины к гонкам на верблюдах, – ворчливо прокомментировал творчество подчиненного Артур.

– Э нет! – многозначительно покрутил в воздухе пальцем Карабас. – Разведчик, он и в Африке разведчик. К тому же представьте, какая хохма будет, если этот гондон обнаружит кто-нибудь из наших «невероятных» противников. Панику подымут, мол, русские и сюда уже добрались! То-то смеху выйдет!

– Что-то я не пойму, так ты кому подарок оставляешь? Черным девочкам или штатовским морпехам? – качнул головой Артур.

– Лучше бы, конечно, девочкам… – с показной задумчивостью изрек Карабас. – Они мне больше по нраву… Но морпехи если что, тоже сойдут!

С этими словами он проделал несколько недвусмысленных движений тазом, помогая себе руками и состроив такую плотоядную гримасу, что наемники невольно покатились со смеху. Не поддержал общего веселья только Компостер.

– Клоун ты, – мрачно проговорил он, осуждающе глядя на Карабаса. – Какие тут тебе бабы, здесь разве что обезьяны по веткам скачут…

– Да не вопрос! – тут же подхватил рыжий наемник.

И под общее придушенное ржание одним росчерком маркера вымарал «черных девочек», быстро написав поверх «ОБЕЗЯНАМ».

– С мягким знаком, грамотей! – изнемогал от придушенного хохота Макс.

– Да ты что! Не может быть! – притворно удивился в ответ Карабас. – А я в книжке видел, без мягкого знака было написано!

– Ты? В книжке?! Брось заливать! Да ты кроме букваря и устава хоть что-нибудь читал в жизни?! – клокотал, еле сдерживаясь, Артур.

– Во! Точно, вот там и видел!

– Где? В букваре?!

– Не… Зачем в букваре, в уставе, – важно заявил Карабас. – Там что ни статья, то про обезьян. Военнослужащий обезьян, командир (начальник) обезьян, дневальный обезьян, одни обезьяны короче. И мягкого знака точно не было…

– Обязан! – уже рыдал в голос Максим. – Военнослужащий ОБЯЗАН, а не ОБЕЗЬЯН!

– Ну, надо же! – развел руками Карабас. – То-то я всегда думал, причем здесь обезьяны, а оно вона как вышло…

Вернувшиеся с обхода разведчики, как обычно, внезапно материализовавшиеся на поляне прямо из воздуха, с искренним удивлением смотрели на хохотавших до упада перед боем белых, цокали языками, качали курчавыми головами, думая о том, насколько все же силен дух белых людей, раз даже предстоящая схватка с таким опасным противником, как кигани не мешает им веселиться.

Тошнотворная сладкая вонь сгоревшего человеческого мяса, принесенная со стороны лагеря людоедов легким, едва колыхнувшим заросли ветерком, заставила Максима болезненно сморщиться, мучительно сглатывая подкатившийся к горлу комок. К тому же он еще вовсе не ко времени вспомнил о том, что запах это, собственно говоря, попадающие в ноздри мельчайшие частицы самого вещества, и тут ему стало по-настоящему плохо. Стараясь глубоко дышать ртом, и поминутно с усилием проглатывая накопившуюся слюну, он старался отвлечься, сосредоточившись лишь на спине крадущегося впереди Компостера, сейчас в мире не существовало ничего кроме этой спины и расплывшегося по ней темного пятна пота с белыми кристаллами выступившей по краям соли. Ничего больше: ни запаха паленой человечины и разлагающихся внутренностей, ни жужжащих на все лады москитов, ни этих пропитанных влагой джунглей, ничего, только мерно колышущаяся впереди в такт движению спина.

Сотню метров, отделяющую их от стоянки людоедов они преодолевали уже несколько минут, шли медленно с предельной осторожностью, ступая след в след за возглавлявшим колонну Мбонгой. То и дело замирая на месте и чутко прислушиваясь, в непроглядном зеленом море окружающих зарослей, где видимость ограничивалась несколькими метрами, а порой и расстоянием вытянутой руки, слух был куда как надежнее в плане обнаружения опасности, чем все равно практически бесполезное зрение. Остальные бамбалы двигались по бокам широкой цепью, бдительно следя за окружающей обстановкой, каждый миг готовые обнаружить любые поджидающие маленький отряд неожиданности и вовремя о них предупредить стрелков.

Наконец впереди замаячили сквозь поредевшие лианы, залитые солнцем просветы, обещавшие скорый выход на относительно открытую поляну. Проглянули крытые пожухлой травой конусовидные постройки.

– А в избушке людоед! Заходи-ка на обед! – свистящим шепотом прошипел где-то за спиной неугомонный Карабас.

Шедший впереди Артур, развернувшись, молча показал ему кулак. В этот момент Мбонга, застыв на месте, поднял согнутую в локте левую руку, пальцы были плотно сжаты. Максим, сердце которого по мере приближения к цели похода начало все сильнее биться в груди, стремительным водопадом гоня бурлящую от адреналина кровь по венам, к счастью вовремя вспомнил, что этот сигнал означает требование остановиться и замереть там, где стоишь. Хорош бы он был, если продолжил бы, как ни в чем не бывало топать себе дальше! Черт, надо собраться, надо быть внимательнее, нельзя отвлекаться! Ну же! Ну! Да, легко говорить, соберись и не волнуйся. А если это твой первый реальный бой? Если ты уже через несколько минут должен будешь впервые в жизни убить живого человека? Пусть он другой расы и вообще кровожадный дикарь и каннибал, но, тем не менее, он такой же человек из плоти и крови. Как тут не впасть в ступор, как ни трястись от переживаний? Хорошо тем, кто идет рядом, они давно уже преодолели этот рубеж, перейдя на другую сторону грани под названием: «Не убий!», разделяющей всех людей на две абсолютно разные категории. Ему же еще только предстояло сделать этот роковой шаг вперед, туда, за грань…

Несмотря на то, что в прошлом Максим много лет был кадровым офицером в раздираемой гражданской войной стране, реально участвовать в боевых действиях ему никогда не доводилось. Помня старое правило: «На войну не просись, от войны не бегай!», он не слишком комплексовал по этому поводу, весьма иронично относясь к «матерым воякам», любившим тяпнув сто грамм демонстрировать к месту и ни к месту свою крутизну, разрывая на груди тельники и размазывая по опухшей морде пьяные сопли. Настоящих, понюхавших пороха и повидавших кровь бойцов уважал, те, как правило, вели себя намного скромнее, о войне вспоминать не любили, а уж если когда срывались, то разорванными тельняшками не ограничивались, но такого на памяти Максима практически не случалось. Разве что один раз, когда отмотавший две ходки в Чечню прапорщик-разведчик почти час терпеливо слушал бредни двух зеленых только с дерева лейтенантов, корчивших из себя перед девками в кабаке крутых вояк, а потом, после очень уж неудачного высказывания одного из них, молча встал из-за столика и отправил обоих героев на больничные койки. Макс был в тот день в патруле и первым оказался на месте происшествия, поразило его тогда, то, что прапорщик хоть и был пьян, вел себя абсолютно адекватно, не наглел, не оказывал сопротивления, а причины вызвавшие драку пришлось вытягивать из него прямо таки клещами.

Отчего-то Максим никогда не считал, что люди, которым пришлось в свое время где-то повоевать, становятся необратимо другими, это расхожее мнение ему казалось надуманным и высосанным из пальца досужими репортерами, будто стервятники раздувавшими тему то афганского, то чеченского синдромов. Вместе с Максом служили многие нюхнувшие пороху, и никаких особых отличий в них не замечалось, люди, как люди, с такими же, как у всех сильными и слабыми сторонами, если вглядеться пристальнее, ни чеканного медального облика не получается, ни наоборот кровожадного злодейского. Самые обычные вояки, как и остальные изо дня в день тянущие нелегкую лямку действительной службы. Может и существовали какие-то там синдромы и тяжелые психические травмы, но, должно быть, это в большей мере относилось к насильно мобилизованным и необученными брошенным в смертельную мясорубку срочникам, не имеющим ни идеологической базы для того, чтобы преодолеть выпавшее на их долю испытание, ни четкой мотивации объясняющей, зачем и почему все с ними происходящее. Тут, конечно, молодой пластичный ум, еще не закаленный житейскими битвами, не сформировавший четких жизненных установок, легко мог дать сбой, порождая те самые отклонения психики, что так смачно расписывали досужие журналюги. С умудренными жизнью, взрослыми мужиками, такие срывы, должно быть, не случались. Или они просто лучше мальчишек умели их прятать и маскировать? Скоро Максиму предстояло на личном опыте проверить правильность своих измышлений. А пока, надо было все же попытаться сосредоточиться на том, что предстояло сделать. Вон уже Артур машет рукой, призывным жестом подзывая своего напарника.

– Наш шалаш второй слева, – одними губами произнес командир, когда Макс присел с ним рядом, осторожно выглядывая на поляну из-за острых зленных стрел непонятного растения. – Идешь за мной и держишь левую сторону и спину, понял?

Макс торопливо кивнул в ответ.

– Хорошо, доходим до шалаша и по сигналу гасим всех кто внутри, твоя сторона левая от входа.

Макс чувствуя, как неприятно взмокли сжимающие деревянное цевье «калаша» ладони, вновь согласно закивал, понял, мол.

– Носорог, – окликнул тем временем грузинского снайпера Артур больше не обращающий внимания на напарника. – Видишь его?

Горбоносый наемник, чуть приподняв закрывающую обзор ветку, согласно мотнул головой.

– Сделаешь его отсюда?

– Легко!

– Тогда давай, только аккуратно. Остальные приготовились. Как только Носорог стреляет, все вперед без команды.

– Даже если промажет? – скептически пробормотал Компостер.

– Особенно если промажет, – с нажимом ответил Артур, успокаивающе положив руку на плечо вскинувшегося было грузина. – Не отвлекайся, стреляй…

Максим пристальнее всмотрелся в видимый с его позиции кусок лагеря. Ничего особенно пугающего не заметил. Собранные на скорую руку из связанных между собой тонких ветвей, крытые травой и тростником шалаши, обращенные входами к центру лагеря, откуда тонкой почти неразличимой струйкой поднимается вверх к небу легкий дымок. Тишина, даже неугомонные птицы, кажется, примолкли в ветвях окружающих деревьев. Оставленный на охране дикарь Максиму был не виден. А очень хотелось, наконец, глянуть хоть одним глазком на столь разрекламированного противника. Он чуть подвинулся вперед, отодвигая мясистый, налитый соком лист неизвестного растения бывший размером с хороший лопух и закрывавший половину поля зрения, и тут же увидел ЕГО. Кигани сидел у костра, задумчиво глядя в чуть мерцающие затянутые серой пленкой золы угли. Был он костист и жилист, а из одежды признавал лишь набедренную повязку. Все тело дикаря было размалевано широкими белыми полосами, а лицо, сплошь выкрашенное в белый цвет, напоминало выбеленный временем череп. Черные провалы вокруг глаз довершали впечатление. Максим замер, с жадным болезненным любопытством впитывая в себя малейшие черты человека, которому уже через несколько секунд предстояло умереть на его глазах. Умереть насильственной смертью, той, которой Макс никогда не видел вживую. Вживую не видел смерть, каков каламбур, а? Мысли летели в голове лихорадочной чехардой, путались, натыкались друг на друга, звеня назойливым, раздражающим хором.

Резкой заливистой трелью прямо над головой Максима заверещала какая-то лесная птица. Дикарь, мгновенно развернувшись, вскинул голову, встретившись взглядом с неосмотрительно высунувшимся из-за прикрытия наемником. Их разделял какой-то десяток метров, может чуть больше, и Макс совершенно отчетливо мог рассмотреть людоеда, внезапно обострившимся зрением различая даже неровные мазки белой краски на его теле и сложный извив ритуальной татуировки, испятнавший кожу. Людоед тоже видел его, в этом не было ни малейшего сомнения, но ни удивления, ни страха в глазах кигани Макс не заметил, только звериная ярость и жажда убийства кровавым огнем полыхала в них. Поединок взглядов продолжался всего несколько секунд, превратившихся для наемника в целую вечность, он был буквально парализован светившейся в глазах противника первобытной жестокостью, не знающей ни страха наказания, ни наложенных цивилизацией запретов. Руки тискали такое привычное, такое надежное железное тело автомата, но Макс не мог заставить себя вскинуть его к плечу. Неизвестно чем бы все закончилось, продлись эта дуэль взглядов, еще хотя бы несколько мгновений, не исключено, что Максим, бросив оружие, в ужасе кинулся бы бежать от страшного врага, но тут левая скула кигани будто взорвалась изнутри, выплеснув наружу щедрый мазок темной крови. Дикарь покачнулся и медленно, как в кошмарном сне начал валиться набок. Из невероятной дали, глухо, будто сквозь вату до Макса долетел металлический лязг автоматного затвора. Хлопка выстрела он так и не услышал, видно не зря так нянчил свой ПББС Носорог, тот и впрямь оказался вещью уникальной.

Дальше события завертелись с калейдоскопической быстротой.

– Давай, давай! Пошел! – шепотом рявкнул ему прямо в ухо Артур, сопроводив свои слова несильным пинком. – Левую сторону и спину! Не забыл? Давай, давай!

Он поднялся на ноги, как во сне, с четким ощущением нереальности всего происходящего. Невысокий кривоногий казах, смешно переваливаясь и косолапя, уже преодолел половину отделяющего их от шалашей расстояния, и Макс поспешил следом, бестолково озираясь по сторонам. Быстрые пятнистые фигуры бесшумно и плавно возникали тут и там из зажавших маленькую полянку в кольцо зарослей, пригибаясь, рвались к заранее намеченным для них целям, сторожко рыская по сторонам автоматными стволами. Продолжала надрываться где-то высоко в ветвях злополучная птица.

Заглядевшись по сторонам, Максим с маху ткнулся в спину застывшего у предназначенного им шалаша Артура. Тот, обернувшись, окинул его таким красноречивым взглядом, что Макс вдруг почувствовал, как стал минимум вдвое меньше ростом. Страшное лицо в тот момент было у командира отряда, не лицо, а жуткая маска африканского колдуна: вздернувшаяся в волчьем оскале верхняя губа целиком обнажила мелкие покрытые желтым никотиновым налетом зубы, глаза – узкие щели, кожа бледная как мел, а левое веко к тому же мелко подрагивает, отсчитывая злой пульс частого нервного тика.

– На свою сторону, сука! Пристрелю! – жарко выдохнуло это незнакомое чужое лицо прямо в ухо Максиму и тот полупарализованный обрушившимся на него ужасом, спотыкаясь на каждом шагу, поспешил выполнить эту команду.

Оббегая шалаш, он с хлюпом ступил ботинком во что-то мерзкое и скользкое, отчего нога подломилась в колене и поехала в сторону, перед лицом взметнулся целый рой огромных изумрудно-зеленых мух, шибануло в нос нестерпимой вонью, бросив сжавшийся желудок к гортани. Уже понимая, что именно сейчас увидит, он, осторожно опустил глаза, рассматривая покрытую жирными белесыми червями кучу вываленных на землю внутренностей. Человеческих внутренностей… Ну или может быть какого-нибудь животного, мало ли кого они тут потрошили, попытался уговорить себя Максим с содроганием скребя изляпанным багрово-зеленоватой слизью ботинком о землю. Чтобы не видеть эту жуткую дрянь, он отвернулся и тут же поймал бешеный взгляд трясущегося от злобы Артура. Сообразил, что слишком долго и шумно возится, еще больше испугался и, прихрамывая на подвернувшуюся все-таки ногу, поспешил дальше, уже без лишних эмоций миновав заляпанную кровью конструкцию из связанных между собой жердей, на которой людоеды растягивали пленников перед потрошением. Точнее будет сказать, что охваченный стыдом, за свою неловкость, Максим ее попросту не заметил.

Наконец, запыхавшись от быстрого бега, изрядно взмокнув нервным холодным потом, он занял свое место с левой стороны от входа в шалаш. Внутрь заглянуть он боялся, но даже отсюда, через тонкую тростниковую стенку доносились мерный храп и тяжелое дыхание спящих людей. Людей ли? После увиденной кучи кишок, следы которых бурыми пятнами отпечатались на его ботинке, он уже сильно сомневался в праве людоедов называть себя людьми. Они и не называют, неожиданно вспомнил он рассказ Компостера. Вчера вечером, когда они еще только готовились к выходу, мрачный наемник объяснил ему, что кигани считают себя родственниками леопардов, произошедшими в далеком прошлом от этих диких зверей. А остальных людей они производят от обезьян, которыми леопарды традиционно с удовольствием закусывают, так что каннибализм для них не более ужасен, чем обычная охота пятнистого хищника. Мелькнувшая на самой периферии мозга мысль отчего-то вызвала нешуточный прилив ярости. Ну, держитесь, леопердята, сейчас потомок обезьян научит вас правильно жить в этом мире! Он крепче стиснул в руке автомат, кинув нетерпеливый взгляд на замершего с другой стороны от входа Артура. Однако командир был слишком поглощен тем, что вертя головой во все стороны отслеживал, как остальные двойки занимают свои места.

Когда добежавшие последними до самого дальнего шалаша Носорог и Компостер махнули руками, показывая, что готовы, Артур, уже не скрываясь в полный голос гаркнул: «Бей!», и одним слаженным перекатывающимся движением выметнул свое тело к темному проему входа в шалаш. Максим последовал его примеру, голова была пустой и одновременно жарко-тяжелой, ни одной связной мысли, тело действовало, будто само по себе, подчиняясь заранее заложенному алгоритму. Автоматный ствол ткнулся в бормочущую, храпящую темноту убогой постройки, глаза со света не различали лежащих в ней тел, но в тесноте шалаша это и не требовалось, ни одна пуля не должна была пропасть даром. Указательный палец давно уже нервически подергивался на спусковом крючке, оставалось только плавно давануть его назад, и кромсать свою половину постройки длинными очередями пока не кончится магазин. Казалось бы все так просто, только одно движение пальца, ничтожные доли секунды, совсем маленькое движение маленького кусочка плоти, не требующее никаких усилий. Но сделать его оказалось так же тяжело, как сдвинуть с места гору, Макс застыл, оцепенев перед черной бездной входа. Входа куда? В голове бушевал огненный смерч, руки и ноги стали непослушными, будто ватными. Он с ужасом почувствовал, что необратимо проваливается в черную пустоту самого тривиального обморока, одно за другим теряя чувства и ощущения, полностью растворяясь в этой гулкой пустоте. И уже никакие усилия не могут вернуть его обратно в мир цветов и звуков, туда, где Артур, оставшийся без поддержки вот-вот должен был вступить в бой с уже просыпающимися, завозившимися в темноте дикарями. Вселенная застыла на краю пропасти и он, лишенный возможности хоть как-то повлиять на происходящее, обездвиженный, будто вплавленная в янтарь муха, мог лишь тупо смотреть, как неспешно разворачивается действие внутри багрово-красного морока полностью подчинившего себе его мозг.

Наваждение разрушил ударивший в уши грохот, треснула, разламываясь кусками, сжавшая его янтарная корка, в нос ударила потная вонь давно не мытых тел и пороховая кислятина. Краем глаза он зацепил невероятно яркое пламя, бьющее во все стороны из компенсатора пляшущего в руках Артура автомата. Темнота впереди отозвалась криками и стонами, смачными шлепками пуль и смутной возней. И тогда Максим легко и просто нажал на спуск, четко понимая теперь, что все вокруг всего лишь горячечный бред, что ничего этого нет на самом деле, что автоматная дробь, вопли ярости и боли, забористая русская матерщина летящие со всех сторон лагеря ему только чудятся, что он каким-то образом выпал из привычного мира, перенесясь куда-то в иное измерение, которого на самом деле нет. Ведь это не может быть правдой, не могут быть правдой материализовавшиеся из забытой детской сказки людоеды, не может быть правдой хладнокровный расстрел спящих людей… Всего этого нет, наверное, он просто подхватил малярию, или лихорадку, несмотря на сделанные прививки и профилактические таблетки, и сейчас валяется в пышущем жаром бреду… А раз вокруг только бред, то и жить надо по его законам. И он продолжал, раз за разом жать на спусковой крючок, посылая веером перед собой смертоносный свинец. И когда вдруг из темноты прямо перед ним возникло чужое, закаменевшее напряженными мышцами тело, а в лицо ударил зловонный смрад дыхания людоеда, он ничуть не испугался, и четко поведя стволом автомата, буквально разрубил его пополам длинной очередью в упор, отбрасывая кошмарное виденье назад в темноту, из которой оно появилось.

И схлынуло. Каким-то необъяснимым шестым чувством Максим вдруг понял, что все закончилось. И даже не стал менять израсходованный полностью магазин. Темнота дышала сгоревшим порохом, тяжелым запахом крови, смертью. В шалаше больше не слышалось стонов и тяжелого дыхания, не видно было ни малейшего шевеления, темнота была мертва, он убил ее. Да впрочем, не такая уж она была и темнота. Сквозь многочисленные щели внутрь убогого строения острыми пиками вонзались солнечные лучи, давая вполне достаточно света, чтобы разглядеть скорченных на земле людей. Четверо, скрученные невыносимой болью в эмбриональные позы, щедро испятнанные кровью многочисленных ран, вяло струящейся по уже мертвым телам, размывающей потеками белую краску ритуальных полос. Почему он раньше не видел их? Здесь достаточно света… Почему всего несколько секунд назад ему приходилось стрелять в абстрактную тьму? Нет ответа…

Пошатываясь и бессильно уронив сжимающую автомат правую руку, он пошел куда-то в центр лагеря, в ушах звенели выстрелы, перекатываясь на все лады. Почти рефлекторно, не задумываясь над тем, что делает он, отсоединил пустой магазин, воткнул его в карман разгрузки, а к автомату пристыковал новый. Зачем? Кто мог угрожать ему в разгромленном лагере? В какой-то момент рядом мелькнула довольная физиономия Мбонги, что-то пытавшегося втолковать ему на ломанном французском, потом откуда-то сбоку выплыл Карабас и тоже долго говорил, смешно шевеля толстыми губами и морща покрытый веснушками нос. Максим не выдержал и все-таки истерично хихикнул, и тогда рыжий наемник, видимо обидевшись, оставил его в покое. В самом центре лагеря людоедов был вкопан в землю толстый гладко отполированный шест украшенный яркими птичьими перьями и разноцветными лентами, венчал его пожелтевший от времени огромный череп, похоже, принадлежавший когда-то буйволу, или кому-то еще в этом роде. Почему-то этот иссохший череп как магнитом притягивал взгляд Максима, всмотревшись в него пристальнее, наемник разглядел, что уже много лет мертвая черепушка ему улыбается, мерзко скаля, сгнившие, полустертые зубы.

– Сука, – сказал ей Максим, поразившись, каким противным режущим стал его голос.

Череп расплылся в довольной ухмылке и каким-то непостижимым образом подмигнул ему пустой глазницей.

– Сука! – уже более осмысленно повторил Максим, поднимая автомат.

Теперь он ясно видел, что зубы черепа густо намазаны запекшейся свернувшейся кровью, человеческой кровью.

Выстрел грохнул неожиданно громко. Пуля, без малейшего усилия проломив кость, ушла куда-то в зеленую стену джунглей, оставив в черепе аккуратную дырку. Максим разочарованно опустил оружие. Череп в ответ разразился торжествующим каркающим смехом. Максим оглянулся по сторонам, из-за ближних шалашей выглядывали встревоженные стрельбой наемники, но на заливающийся издевательским хохотом череп они не обращали никакого внимания. Неужели не слышат? Череп заговорщицки подмигнул, прошмакав неровными гнилыми зубами:

– Конечно, не слышат! Только мы вдвоем можем говорить друг с другом, только ты и я. Ты взял чужую жизнь. Теперь мы навсегда вместе, теперь ты мой. Мой!

– Врешь, сука! – выкрикнул Максим. – Сдохни, тварь!

Автомат запрыгал, забился в его руках, посылая свинец в хохочущий череп. Половина пуль, конечно, прошла мимо цели, но попавших вполне хватило, высохшая от времени изукрашенная кровавыми узорами костяшка разлетелась брызнувшими в разные стороны черепками.

На него навалились сзади, сильные руки вырвали и отбросили в сторону автомат. Кто-то перехватил локтем горло, лишая возможности сопротивляться. Он бился изо всех сил, кричал, брызгая во все стороны слюной, что они ничего не понимают, пытался что-то объяснять. В конце концов, тот, кто держал его за горло, просто нажал посильнее, в голове крутнулся огненный хоровод мерцающих звезд, свернулся спиралью Млечного пути, и наступила долгожданная темнота. Не та, жаркая, пахнущая порохом и кровью, а холодная и пустая, отстраненная темнота космоса, которой нет дела до мелких дел букашек зовущихся людьми.

Пришел в себя он от хлесткой пощечины, истерично хватанул губами насыщенный влагой воздух и лишь потом открыл глаза, встретившись взглядом с присевшим перед ним на корточки Артуром.

– Ты как, парень? – в голосе искреннее волнение и забота.

– Вроде нормально, только дышать трудно, – горло, будто тисками перехватили, слова еле выталкиваются из него наружу, звучат сиплым почти неслышным шепотом.

– Это ничего, пройдет. Леший слегка перестарался. Но ты сам виноват, до смерти нас всех перепугал. Ты чего шмалять-то начал?

В голове крутнулись отрывочные несвязные воспоминания о смеющемся черепе, нет, такого говорить точно нельзя, решат, совсем с катушек слетел…

– Не помню… – Макс беспомощно пожал плечами. – Нашло что-то…

– Угу… ясно, – покивал головой Артур. – Попервости бывает иногда. Напугал ты нас, думали, у тебя крыша съехала.

– Да нет, нормально все…

– Нормально, – с сомнением протянул маленький казах. – Ну, смотри. Пока сиди тут, отдыхай. И вот еще, на, глотни.

Металлическое горлышко фляжки ткнулось в безвольные губы, он автоматически втянул в себя теплую, остро пахнущую жидкость и закашлялся. Вокруг засмеялись. Карабас поведя носом и сделав стойку, как хорошо выдрессированная охотничья собака поинтересовался:

– Водка?

– Обижаете… Чистый спирт, – хитро прищурился Артур.

Максу уже было все равно, внутри разливалось приятное тепло, жидкий огонь растекался по жилам. Вскоре в мозгу плеснула ласковая приливная волна, зашумела в висках, смывая все перипетии сегодняшнего дня, делая все вокруг мелким и неважным.

– Ну, чего встали?! Цирк вам здесь что ли?! – словно издалека донесся до него голос Артура. – Осмотреть лагерь, проконтролировать работу, собрать все ценное, если что найдете. Вперед, не стоять, черти-турки!

Потом из поплывшего перед глазами тумана вынырнуло широкогубое с приплюснутым носом лицо Мбонги. Командир следопытов долго всматривался в глаза Максима, что-то приговаривая на суахили, а может и на каком-нибудь другом местном наречии, жалостливо цокая языком и укоризненно качая головой.

– Плохо… Совсем плохо… – произнес он наконец по-французски.

Мбонга еще что-то говорил, но Максим уже не слышал его, провалившись в черную яму тяжелого сна без сновидений.

Проснулся он как-то разом, вскинувшись с поросшего мягкой уютной травой бугорка к которому привалился. Сон не принес ожидаемого облегчения, ничуть не освежил и не прибавил сил, зато не было и расслабленной неги долгого перехода к бодрствованию с постепенным осознанием себя как части окружающего мира, сразу включился в обстановку по полной.

Разбудили его удивленные крики наемников, вызванные появлением из дальнего конца лагеря странной группы. Леший и Компостер на пару волокли грязное абсолютно голое, изможденное существо, некогда бывшее по все видимости человеком и судя по некоторым деталям даже мужчиной. Найденыш вяло пытался перебирать ногами, повиснув на крепких плечах наемников, получалось у него из рук вон плохо, только изредка ему удавалось сделать шаг или два, по большей же части его нижние конечности просто бессильно волочились по земле вслед за увлекаемым вперед телом.

– Это еще что за на хер? – удивленно воззрился на найденыша Артур, получив в ответ лишь бессмысленный взгляд девственно голубых глаз.

Тут только до командира отряда дошло. Голубые глаза! Здесь, в Африке!

– Не понял, бойцы… Он что, белый?

– В данный момент, по-моему, не белый, а очень даже разноцветный, – съехидничал, пользуясь случаем, Компостер.

– Поостри мне еще, военный! – дежурно пригрозил Артур. – Где вы это откопали?

– Где откопали, там больше нету, – все не унимался Компостер.

– Там, у самого леса, в клетке сидел, – прогудел, неопределенно махнув рукой в сторону, Леший.

– В клетке, говоришь, – нахмурился Артур. – Пленный что ли? А чего же не сожрали? Побоялись отравиться мясом белого? А? Слышишь меня, ты, обрубок?

Пленник и не подумал что-то ответить, все так же тупо глядя в одну точку.

– А ну, кто-нибудь, плесните на него водичкой, может в чувство придет, – распорядился Артур.

Карабас отцепил от поясного ремня флягу и, широко размахнувшись, окатил найденыша водой. В следующий миг произошло непредвиденное, произошло так быстро, что даже тертые и видавшие виды наемники не успели среагировать. Только что бессильно висевший на руках Компостера и Лешего изможденный полумертвый человек, одним прыжком оказался возле Карабаса, непостижимым образом вырвавшись из рук державших его бойцов. Цепкая, покрытая коростой грязи, похожая на лапу диковиной птицы ладонь жадно вцепилась во флягу, походя вырвав ее из руки опешившего Карабаса. Пленник жадно припал губами к металлическому горлышку, захлебываясь и с трудом успевая проглотить всасываемую жидкость. Литровая фляжка опустела в минуту, но и тогда найденыш не бросил ее, продолжая выдавливать, вылизывать последние капли. Внимательно наблюдавший за происходящим Артур повелительным жестом махнул Компостеру и тот, с опаской бочком пододвинувшись к найденышу, протянул ему свою фляжку. Пленник стремительно схватил новую порцию, но первую флягу так и не бросил, крепко зажав между ног. Фляжку Компостера он опустошил уже медленнее, периодически отрываясь, смакуя питье. Когда она все-таки опустела, найденыш осторожно опустился на землю, уже более осмысленно оглядев своих спасителей.

– Спасибо за вода, – произнес он по-французски хриплым срывающимся голосом. – Я уже умирать от жажда. Кто вы?

То, что французский язык для него не родной было сразу заметно по корявому построению фраз и жуткому акценту. Артур ответил ему в том же стиле:

– Мы охрана места, где добывать руда. Мы убить дикарей и (как же это, бля, по ихнему? О, вспомнил!) освободить. Да, освободить ты из плен!

Эта речь произвела на пленника эффект разорвавшейся бомбы, он долго бестолково лупал глазами, в волнении сжимая и разжимая кулаки, уставившись на уже начавшего беспокоиться, что что-то не так сказал Артура. Наконец его как прорвало:

– Бля! Вы сказали, бля? Так вы русский, мать моя женщина, а я тут комедию ломаю! Русский, надо же!

Обступившие изможденного голого мужика наемники с удивлением смотрели на светлые дорожки, промытые текущими из его глаз слезами на покрытом коркой грязи лице.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации