Текст книги "Плач серого неба"

– И не надо! Даже так: я категорически против! Конечно же, паства без пастыря – никуда. Но я надеюсь, наша дружба найдет отражение в ваших проповедях?

– То есть, вы хотите убедить меня, что Хаос несет миру просвещение и свободу и надеетесь, что я донесу это до прихода?

– Совершенно верно, – усы гостя радостно вспорхнули, а глаза засияли, будто и не было мимолетной вспышки гнева, – ведь я не прошу ни о чем постыдном, не навязываю свои доктрины и даже оставляю шанс переубедить меня самого! Разве не пойдет это на пользу лично вам и всей Церкви?

– А вы хитрец, – печально улыбается отец Жосар. – Но ничего не выйдет. Видите ли, я все это уже проходил.

– Что это значит?

– Лишь то, что я не предам паству. Давным-давно мне казалось, что между Хаосом и одушевленными и впрямь можно проложить мост. Что достаточно лишь понять суть Бесформенного, и немедленно все заживут припеваючи, а Раскол скоренько растворится в истории. Только я ошибался. И из-за этой ошибки могли погибнуть одушевленные – не всегда телом, но всегда душой. Даже не знаю, хочется ли мне чего-то меньше, чем повторить подобное. Пожалуй, нет. И я навсегда усвоил одну очень важную истину. Хаос сам по себе – безмозглый сгусток абсолютной материи. У него нет мыслей, чувств, переживаний – ничего. И сам по себе он не несет ни вреда, ни пользы – как не несет ее, скажем, кусок железной руды. По-настоящему страшен тот, кто превращает Хаос в идею. Случился бы Раскол, не начни Кенжас Безумный проповедовать служение Хаосу? Никогда. Никому в здравом уме не должно поклоняться материи. Но если за дело берется кто-то, наделенный душой, – вот тут начинается настоящий кошмар. Погубить душу может только другая душа, и я не хочу ей становиться.

Отец Жосар замолкает и смотрит альву прямо в глаза. Тот словно застывает на несколько мгновений, а потом вдруг с силой бьет кулаком о ладонь. Лучина на столе ярко вспыхивает.

– Вот удивительно, – ночной гость делает паузу и шевелит губами, будто пережевывает несущественные мысли, – огонь – самая близкая к Хаосу стихия. Он изменчив и непостоянен сильнее, чем даже воздух, но не зависит от других элементов. Он поглощает все и сплавляет воедино. Маги огня – самые интересные собеседники. От них не знаешь, чего ожидать. Но поди ж ты, вы все равно проходите огонь в университетах и лепите его на Круг. Вы знаете, отче, что у вас задатки сильного огненного мага? Нет? А я вот знаю. Вижу так же ясно, как это упрямое выражение на вашем лице. Я чувствую в вас огонь. Почему же вы не желаете выпустить его? Дать свободу?

– Потому что ваша свобода – не свобода вовсе, – отворачивается отец Жосар. – Какая-то помесь анархии и гордыни. Что она может? Уничтожать память о целых народах? Убивать души? Бросьте. Я не пойду за вами просто потому, что Творец со мной, и повернуться к Нему спиной – значит предать и самого себя, и весь этот мир.

– Ах вот как? – Голос старика превращается в змеиное шипение, – свобода вам, значит, не нужна? Ну что ж. Я предложу ее другим. Посмотрим, что выберут они! Вам, правда, будет уже все равно!

– Знаете, – совсем опечаливается священник, – мне вас очень жаль. Ведь даже вы могли бы спастись…

– Пытаетесь уцелеть? Жалкая попытка.

– Уцелеть? Что вы… В жизни я немало всего натворил. Столько плохого осталось за душой, что мне вы, в некотором роде, окажете даже услугу – поможете искупить хотя бы часть прегрешений. Конечно, мне жаль прихожан – все-таки, столько неокрепших душ только начали путь к вере. Но если выбирать между ядом для них и мечом для себя – вы ведь понимаете, что они мне дороже. Надеюсь, в Царстве Порядка мне удастся вымолить у Творца…

– Заткнись, – злобно орет альв, сотрясаясь лицом и судорожно сжимая кулаки. – А ведь ты победил, – скрипит он, едва сдерживая крик, – я не могу оставить тебя в живых, но не хочу собственной рукой отправлять к Порядку. Только как говорит мой господин, лучше мелкая жертва сейчас, но крупная победа потом…

– Вот поэтому твоему господину никогда не победить. Творец всегда с нами, в Нем – наша сила и наша крепость, а вы – дети Хаоса, и вы слабее. Вам никогда не победить нас, как Хаосу не победить истинный Свет, – священник кротко улыбается, но старик в припадке безобразной ярости наотмашь бьет его по лицу.

– Да замолчишь ты наконец?! Сиах! Убей его! Сейчас же!

И в полумраке пролегает серебристый разрез. Воздух стонет от боли, и его дрожь почти гасит лучину. Молчит оторопевшая темнота, лишь глухой влажный стук нарушает тишину.

И сразу раздается громкий дерзкий смех. Легкий порыв ветра раздувает огонек лучины, и видно, что смеется второй невысокий гость. Длинный склонился над обезглавленным телом и тщательно вытирает длинный узкий клинок о рясу.

– А ты чего скалишься? – мрачно спрашивает старик.

– Да над шуткой же вашей, – голос сначала звучит глухо, но мгновение спустя из-под сорванного капюшона выскальзывает улыбающаяся физиономия молодого альва, – переходи, мол, к нам…

– Я не шутил. Праведник на нашей стороне был бы куда ценнее лакея вроде тебя. Ладно. Ты, – холеный палец с длинным наманикюренным ногтем указывает на оскорбленно примолкшего шутника, – приберись.

– Слушаюсь, – злобно бурчит юноша, – труп-то куда? На помойку?

– Нет. Положи на лед, пригодится для первых опытов. А вот голову… Не знаю, сожги, утопи – сделай что-нибудь, только чтобы я больше не видел эту ухмылку. Потом отправляйся в город, разузнай, что да как. А ты, – обращается он к высокому молчуну, – найди у него в кармане ключи, да пройдись по залам, убери всякий мусор, – и по щелчку его пальцев иконы на полках дружно вспыхивают. – Ничего, – бормочет старик себе под нос, – сезон в разгаре, пара недель у нас есть. Должны успеть.

ГЛАВА 6

в которой я размышляю и узнаю нечто новое

– Ну что ж, задавайте ваши вопросы, – милостиво разрешил Хидейк.

Я повел взглядом. Вокруг густо цвела декораторская мысль. Она столь плотно пропитала интерьер, что многострадальная голова вновь заныла, пытаясь вместить это многообразие. Впрочем, отголоски былых страданий ничуть не мешали думать и воспринимать действительность. Спина покоилась на мягком диване, под головой была подушка, а от ступней до пояса кто-то прикрыл меня теплым клетчатым пледом. Зацепившись за этот островок вкуса и уюта, я попытался связать его с остальным убранством широченной и непомерно высокой комнаты, но тщетно – оно продолжало казаться порождением воспаленной фантазии спятившего мастера по убранству. Все цвело золотом и пурпуром: тяжелые шторы толстого сукна (последний писк миррионской моды), пузатые кривоногие кресла, рамы нескольких картин (при случае в любую из них можно было бы вставить мою съемную квартирку, а вот наоборот бы не вышло), массивная неподвижная люстра с едва заметной трубкой газопровода (из основания каждой лампы, конечно же, прорастали мясистые желто-красные лепестки), двери (которых я из своего неудобного положения насчитал не менее трех), книжные шкафы (длина которых поражала уже сама по себе, а количество книг на полках вызвало бы конвульсии у любого библиофила), столики темного дерева (кроме золотого тиснения и красной бархатной обивки украшенные затейливой резьбой) и их большой брат посреди комнаты (предназначенный, очевидно, для трапез со множеством гостей). Даже пластинки паркета, казалось, были окантованы чем-то золотисто-красным, но всмотреться пристальнее не получалось и не хотелось. Мой диван стоял у самой стены. Рядом на крохотных стульчиках, чуждых в своей простоте, примостились двое – мой клиент и незнакомый половинчик с покрытым древними шрамами, но заботливым и участливым лицом. Синий пиджак и уставленная инвентарем блестящая тележка выдавали в нем доктора раньше, чем стойкий запах медикаментов.

– Подождите! – половинчик сурово зыркнул на Хидейка, – он ведь едва пришел в себя! – Короткие, но ловкие пальцы уперлись в мои веки и одним быстрым движением распахнули их. – Постарайтесь лежать, не моргая. – Он поднял вторую руку и сосредоточился. Между растопыренными пальцами вдруг пробежали язычки пламени, стянулись к центру ладони, и мгновение спустя маленький доктор сжимал яркий шар слепящее-синего огня. – Не моргайте, я сказал! – строго прикрикнул он, когда мои веки непроизвольно дрогнули. Глаза резало от яркого света, из них потекли слезы, но я лишь бессмысленно таращился куда-то поверх доктора. – Смотрите влево. Теперь вправо. Так, можете моргать. В общем, друг мой, жить будете. Правда, не скоро. Хе. Хе. Сотрясение легкое, осложнений не наблюдается, но все же штука довольно неприятная. Тут бы полежать пару дней в тишине и покое, попить микстуру. Рецепт я выпишу, любой аптекарь приготовит и недорого возьмет. Если невмочь, – сойдет и один. Только мой вам совет – не торопитесь. Берегите нервы, не напрягайте глаза, чаще проветривайте помещение, особенно если жжете газовые фонари или курите. Организм крепкий, только позавидуешь, восстановится быстро. Вечером выпейте еще вот эту пилюлю, но не менее чем за полчаса до еды. Ладно, господин Хидейк, счет я пришлю почтой. Позвольте откланяться.

Альв лично проводил врача до дверей и сдал мелькнувшим в коридоре слугам вместе с рецептом и наказом бежать в ближайшую аптеку. Это было странно. Я-то думал, что нахожусь как раз в приемной доктора, а раз это не так, то…

– Добро пожаловать в мой скромный дом, мастер Брокк, – вернулся, гостеприимно улыбаясь, Хидейк, – пусть приветствие и запоздало, зато вы наконец-то в состоянии его воспринять. Доктор Ольт – милейшая душа, не правда ли? Манер на волосок, зато сколько профессионализма! Любо-дорого посмотреть. А уж почувствовать – и того дороже. – Он потер шею, и я вдруг обратил внимание, что кожа, недавно покрытая кровоподтеками, теперь лишь отливает нездоровой желтизной.

– Сколько я был… в отключке? – слова выходили осторожно и неохотно: горло противно першило, а во рту словно кто-то сдох и сейчас активно разлагался.

– О, не более двух оборотов, – успокоил альв, – извозчика нашли быстро, ехать было недалеко.

– Куда? То есть, где мы?

– Я же говорил, у меня дома. На бульваре Поющих Игл.

Прикрыв глаза, я откинулся на подушку. Ну да. День, начавшийся с того, что я оказался бездомным, уже превратил меня почти что в жителя квартала, где большей своей частью обитала аристократия Вимсберга. А еще ведь даже не вечер.

– Вам плохо, мастер Брокк? – участливо спросил Хидейк, – хотите отдохнуть?

– Нет-нет… – Я снова раздвинул веки, оглядывая помещение. Карнавал красного и золотого не исчезал и, по-видимому, плодом воображения все-таки не был. В комнате все так же были я, клиент и… его я только что заметил – все тот же ящер.

– У вас ведь были какие– то вопросы? – настойчиво, но не теряя мягкости напомнил Хидейк.

– Для начала – кто этот… господин? – Я читал, что у самцов ящеров чешуя крупнее и меньше блестит, чем у самок, но, к моему глубочайшему сожалению, рядом не было ни одной другой рептилии и сравнивать было не с кем. Пришлось выбирать обращение наугад.

– Мой телохранитель, – моментально откликнулся Хидейк, подтверждая недавнюю догадку, – Шаас, ты уже знаком с мастером Брокком, мастер Брокк, познакомьтесь – Шаас. Умоляю простить его за нанесенный удар, но пришлось выбирать между скоростью и вежливостью, и профессия взяла верх. Вы полезли за оружием, так что он применил самый безопасный вариант нейтрализации. Как и я, Шаас очень сожалеет и приносит глубочайшие извинения. Думаю, вы не раз еще встретитесь, раз нам предстоит работать вместе? – последние слова прозвучали чуть ли не умоляюще, и причина чрезмерной вежливости альва стала ясна.

– Не беспокойтесь, Хидейк, – расслабленно произнес я, – вы же слышали – сотрясение легкое. Я слишком дорожу своим добрым именем, чтобы из-за такого пустяка разрывать подписанный контракт. Дайте мне несколько оборотов, и я примусь за работу.

Он не скрывал облегчения.

– Восхитительно. Однако зачем же торопиться? Отдыхайте до утра, а потом уже беритесь за расследование. Слышали, что сказал доктор? И главное, как я и обещал, вы мой гость на все это время, независимо от того, чем закончатся наши поиски.

– Наши? – я уставился ему прямо в глаза, но альв не отвел взгляд.

– Конечно, наши. C удовольствием составлю вам компанию. Обещаю не путаться под ногами. В конце концов, это дело теперь касается и меня лично!

– Да, кстати… Расскажите-ка, что произошло в трактире.

– Меня пытались отравить.

– Это мы уже обсудили. Ясно, что отравитель, скорее всего, с вами знаком или, как минимум, изучал. Иначе бы он (или она) не стал добавлять яд в такой редкий напиток, не будучи уверен в том, что вы его обязательно закажете. Хотя я могу ошибаться. Насколько популярен этот ваш сок?

– Здесь? В Вимсберге? Совсем не популярен, – задумчиво произнес Хидейк, – это ведь даже не напиток, а, скорее, приправа… Сок добывается не из самого растения, а из шишек на его корнях, причем не моложе двух лет. Добыча этих шишек – занятие неблагодарное, а добыча сока – еще и неприятное, из-за его едкости. Кстати, соль нужна не только для придачи соку определенного цвета и терпкого вкуса, но и для нейтрализации вредных компонентов. Полсотни лет назад мой отец содержал в нашем поместье на Миррионе маленькую плантацию Ромли, исключительно для собственного удовольствия. Тогда-то я и пристрастился к сему опасному напитку.

– Опасному?

– Если готовишь «Царскую Улыбку», необходимо соблюдать точную дозировку. Когда Ромли смешивается с алкоголем, достаточно чуть нарушить пропорции, чтобы надолго испортить себе жизнь. Как минимум коктейль потом обзывают «Королевским запором». А вот результат-максимум совсем не так весел – мучительная смерть. Желудочный сок попадает в легкие. И не спрашивайте меня как. Во-первых, это еще толком не выяснили даже врачи, а во-вторых – я и знать этого не хочу. Достаточно помнить, что ничего хорошего от перелива или недолива вина не будет. Вот, кстати, и еще одна причина, почему плату за сок в трактирах всегда берут вперед.

Его слова прервал цокот крохотных коготков по паркету. Маленький бурый лисенок, совсем недавно отнятый от матери, резво вбежал в комнату и завертелся у ног альва.

– Кав, отстань, я занят, – прикрикнул Хидейк, но зверек отпрыгнул на пару шагов, заметался вокруг хозяина и пронзительно затявкал, приглашая поиграть. Проворно сграбастав его за загривок, альв посмотрел на меня и смущенно пожал плечами.

– Прошу прощения, – он методично почесывал зверька за ушами, от чего лисенок тихо замлел и больше не помышлял о нарушении спокойствия, – сторожевая недавно родила, пока еще не всех пристроили. Так на чем я остановился?

– На том, что неверная дозировка сока… Ромли… способна привести к смерти или запору.

– Ах, да. Так вот, еще в то время, как у нас была плантация, я как следует подготовился к тому, что когда-нибудь придется готовить «Улыбку» самостоятельно. Меня учил лучший мастер-ликерист Мирриона. И даже плату взял хотя и крупную, но все равно ничтожную в сравнении с тем, что я получил за свои деньги.

– Понимаю, к чему вы клоните, Хидейк, – произнес я, удачно попав в промежуток между предложениями. – Вы не могли промахнуться с дозировкой, а значит можно отбросить мысль, что инцидент произошел по ошибке. Полностью согласен. Более того, я прямо-таки уверен, что здесь замешан какой-то одушевленный. И в том, что он с вами прямо или косвенно знаком я теперь убежден – если бы я хотел вас отравить, и знал, что вы такой любитель редкого напитка, я бы непременно сам воспользовался бы этим соком. К тому же специфика коктейля легко бы позволила представить все как несчастный случай.

– Да. Этот одушевленный наверняка меня знает, – кивнул Хидейк. – Но точно не близко. Более того, я уверен, что он – или она, как вы верно заметили, – знает меня довольно поверхностно.

– Почему вы так уверены?

– Потому что яд, друг мой, был минерального происхождения. И будь я отравителем, хорошо знающим жертву, я никогда не стал бы подсыпать магу Земли яд, из земли и добытый! Простите, мастер Брокк. Я забыл об этом упомянуть, как-то случай не представлялся. Я еду защищать диссертацию в Эскападский Магический Университет. И я – как раз маг Земли. И именно поэтому мне удалось избавиться от кристаллов яда в организме, выведя их через кожу. Не знаю, случалось ли подобное прежде, но инстинкт самосохранения творит чудеса, не находите?

ГЛАВА 7

в которой я размышляю и строю планы

Люблю смотреть на весеннее небо перед закатом. Небо, которое уже не несет на себе тяжелую печать зимы и еще не приобрело ясность лета. Когда жирные сизые тени стекают сверху, заливая густой тенью еще не до конца пробудившуюся землю, а между ними обрамляет горизонт яркая полоса солнечного света, усеянная прожилками редких облаков. Нестерпимо медленное сражение света и тьмы всегда навевает на меня мысли о нереальности окружающего мира. Словно мы не живем, а застыли на картине искусного безумного художника, одержимого контрастами. Цвета становятся резкими, ненастоящими, слишком четкими. Кажется, стоит бросить взгляд вдаль – и разглядишь крошечное насекомое на ветке гигантского дерева посреди леса на каком-нибудь дальнем, еще не открытом острове. Простое созерцание весеннего мира помогает отвлечься от волнений и раздумий, забыть о тяжести бытия и наконец-то сосредоточиться на деле.

Я размазал взгляд по оконному стеклу и принялся мысленно раскладывать все по полочкам. Служанка принесла обед – тушеные овощи с тонко наструганным жареным мясом в мелких крапинках специй, поставила рядом графин с фруктовым соком и, не мешкая, удалилась. Не успела закрыться дверь, а я уже слепо нашаривал вилкой третий кусок. Пища незаметно проскочила в живот, не оставив и толики вкуса, а вот сок оказался кстати. Потягивая густую, чуть пряную жидкость, я отрешился от всего, кроме размышлений.

Итак, проблема – похищение карлика. Да не простого, а царских кровей. Что известно о похищенном? Посол Боргнафельда на Материке. Имя – Тродд. Фамилия… Фамилию правящей династии карликов не помню, но если что, в газете она, вроде бы, была. Но который принц? Младший, старший, девятый? Помнится, у Борга Пятого только сыновей – дюжина душ, а еще дочки. В их языке что принц, что принцесса – одно. То ли дело альвы, те не успокоятся, пока не придумают для простейшего понятия пяток запасных наименований. Ну что ж, первым делом нужно разузнать побольше о пропавшем.

Далее. Зачем похитили карлика? Сразу два очевидных варианта: выкуп или провокация. Второе кажется маловероятным. Злить карликов решится не каждый идиот, к тому же, запирая себя в городе, который примет первую волну их злости. Корабль уже на подходе к Вимсбергу, и гвардия Борга вот-вот шагнет на мостовые Морской столицы. Если первыми до преступника доберутся полиции, судьбу его тоже не назовешь завидной. Значит, для полноценной провокации преступникам (не станем даже рассматривать мысль, что похищение мог спланировать и совершить один одушевленный) необходимо как можно скорее из Вимсберга убраться. Пожалуй, на такое безрассудство могли бы решиться какие-то безудержные радикалы, но муэллисты не полезут к карликам, а пагнатов в наших краях отродясь не видали. Оставим версию в уме, но не слишком близко к поверхности. А вот к мысли о выкупе присмотримся внимательнее. Чтобы получить деньги и выйти сухим из воды, похититель должен только избегать встреч с департаментами и карликами. Затаиться, залечь на дно там, где никто не найдет или не станет искать, а затем проработать особо хитроумный вариант обмена пленника на звонкую монету. Мысль схематичная, но в целом живая. Во-первых, жители Вимсберга перед представителями власти теряют речь и память. Чужаков они не любят, а при встрече с Магической полицией ведут себя вежливо, но дурачками прикидываются все поголовно. Значит, под подозрением окажется чуть ли не весь город. И как тут искать шайку преступников, если они возьмутся вести себя как все? Тут никаких актерских талантов не нужно. Скорее всего, расследование закончится парой бесполезных кабацких драк. Во-вторых, лабиринты наших улиц – лучшее место, чтобы запутать следы и придумать план по обмену. Ведь в городе, где можно просто свернуть за угол и исчезнуть (не всегда по собственному желанию), затеряться проще простого.

Хорошо. С вопросом «что выгодно?» мы, пусть и приблизительно, разобрались. Остается вопрос «кому это выгодно», и дорога к нему пока что лежит через тупик. Чтобы найти дверь, нужно узнать, что за зверь этот Тродд. А значит, остается лишь дождаться завтрашнего утра и отправиться к господину Ройму, хорошему знакомому в Ратуше. А там видно будет.

Я подлил сока в бокал, с удивлением обнаружив, что графин почти пуст. Видимо, эта добавка была первой осознанной. Но мысли тут же потащили меня дальше.

Переходим ко второй главной проблеме. Покушение на Хидейка. То, что под влиянием момента казалось ясным, теперь выглядит куда мутнее. Конечно, легко связать интерес альва к похищению Тродда с чьим-то желанием ему помешать, но… Когда несколькими оборотами ранее я переварил его признание в принадлежности к школе Земли, то зачем-то потребовал объяснений и незамедлительно их получил. Конечно, это ни на грамм не помогло. Он действительно аспирант, действительно из богатой семьи и действительно нанял меня исключительно из желания подстраховаться. Бред? Не думаю. Всего две встречи с этим одушевленным убедили меня в том, что он и впрямь способен на такую экстравагантность. Плюс деньги, которые он намеревался мне платить и эти покои (назвать их жилищем не позволяет совесть) убивали лишние вопросы еще на подступах к горлу. Но я их все равно задал. И узнал, что никаких врагов, достаточно могущественных для подобного покушения, у него нет. Просто не успел юный иностранец никому насолить. А соперники Хидейка по научным диспутам до физического устранения не опустятся – им важно победить интеллектом, да так, чтобы все видели позор оппонента. Так что, и впрямь дрогнула рука, мешавшая коктейль? А откуда тогда минеральный яд? Как бы то ни было, глупо разбрасываться версиями на первых шагах расследования, так что постороннее вмешательство держим в уме. Да и слова клиента – еще не венец истины. Иногда можно нажить врага походя, не заметив. А значит, глядим в оба. Ничего определенного пока сказать нельзя, так что будем считать рабочей самую живую версию – о связи покушения с похищением.

За окном стемнело, а графин опустел. Я покосился на шнур для вызова слуги, но тут же передумал. Ну его, пусть уберет с утра. Голова слегка кружилась, все еще немного подташнивало. Я опустился на диван и закрыл глаза, расслабляясь, как предписал доктор, и попробовал погрузиться в сон.