Текст книги "Сигнал"

16

Купер Вальдес снимал старый гараж на юге Олдчестера, в трехэтажном доме из бурого кирпича. Он устроил целый склад самодельной электроники рядом с ржавым «Шевроле Шевель» первого поколения и «Фордом Мустангом» 1974 года с разобранным двигателем V6 под открытым капотом. В свете четырех ламп, свисавших с потолка, лежали разложенные на верстаках батареи от разных приборов. В помещении пахло жиром, маслом и озоном.

Итан Кобб стянул фуражку и прикрепил ее к поясу, рядом с кобурой, потом вытер лоб рукавом. Первым удивительным открытием стала незапертая дверь.

– Седильо, осмотрите тут все.

– А что мне надо найти?

– Вы разбираетесь в технике, обыщите приборы, машины, составьте через гараж Вальдеса представление о хозяине. А мы поднимемся и займемся наверху тем же самым, – сказал Итан, указывая на лестницу с балюстрадой.

Эшли Фостер последовала за ним без единого слова. Он был благодарен ей за то, что она не вспоминала его провала в расследовании смерти Мерфи. Сегодня он вызвал ее, чтобы попросить помощи при осмотре помещения.

– Почему я? – выпытывала она.

– Мне будет нужен напарник, а мое мнение о Полсоне вам известно.

– На этот раз мы будем действовать по протоколу?

Повисла неловкая пауза.

– Да.

Последовало молчание.

– Фостер? Я вызвал вас, потому что вы знаете свое дело. Дело не только в Полсоне. Я вам доверяю.

– О’кей, лейтенант. Еду.

Никакого продолжения за этим не последовало. Прибыв на место, она только коротко ему кивнула. Итан заметил, что она напряжена, а при взгляде на ее покрасневшие глаза остальное стало ему ясно. Лейтенант вспомнил, что ему рассказал на катере Седильо, и Итану захотелось обнять Эшли, поддержать и утешить. Он и сам через это прошел, у него сохранились болезненные и горькие воспоминания. Он искренне надеялся, что скоро у нее все пойдет на лад.

Да неужто? Вот лицемер! Если она расстанется с мужем, что ты станешь делать? Избегать ее? Поддерживать исключительно рабочие отношения?

Нет. Отношения с копами – это больше не для него, хватит. У него теперь на это аллергия. Как бы то ни было, он постарался переключиться на расследование дела Купера Вальдеса. Он чувствовал, что зашел в тупик с этими рассуждениями об отношениях.

На втором этаже они обнаружили дверь из матового стекла, за которой им открылась холостяцкая берлога мастера.

Жилище состояло из трех прокуренных комнат, погруженных в полумрак. Жалюзи были опущены. Итан пошарил по стене, пока не нащупал выключатель. Лампочки, мерцая, осветили диван, журнальный столик, потертый коврик и открытый сервант в глубине комнаты.

– У него никого не было, не знаете?

– Нет, – ответила Эшли, – насколько я знаю, он встречался с девушками, но не подолгу, кроме одной из Бостона, и ничего серьезного. Во всяком случае, глядя на его квартиру, очевидно, что он жил один.

Они осмотрели жилую комнату в поисках предметов, которые могли рассказать об их клиенте. Итан особенно искал то, что могло бы объяснить его внезапное бегство среди ночи, с минимумом вещей в сумке. Что привело Купера в такой ужас, что он решил бежать из Мэхинган Фолз? А потом он до того обезумел, что в итоге потерял равновесие и упал с собственного судна…

Результаты анализов крови еще не пришли из лаборатории, но Итан не сомневался, что найденная возле двигателя кровь принадлежала Вальдесу. Все знали, что он не вернется. Скорее всего, его тело, наполовину сожранное крабами, будет через несколько дней выброшено волнами на берег. Если прибьет к скалистому побережью, вряд ли кто-то его обнаружит, и оно будет гнить в воде, пока окончательно не разложится. Вероятность увидеть однажды Купера Вальдеса живым сводилась к нулю.

Эшли открыла дверцу холодильника, но Итан поспешил ее остановить:

– Простите за занудство, но не могли бы вы надеть перчатки?

Эшли смерила его сердитым взглядом и достала латексные перчатки из висевшей у нее на поясе кожаной сумки.

– Вы собираетесь взять везде отпечатки пальцев? Тогда вам придется вызывать команду из Салема.

Итан сухо усмехнулся.

– Шеф Уорден в жизни этого не допустит, – признал он. – Ради какого-то пьяницы, который утопился в море. Но все же… постараемся не слишком пачкать тут. Вам известно, что интуиция меня подводит, но я все же к ней прислушиваюсь.

– Ли уже растрезвонил направо и налево, что Вальдес покончил жизнь самоубийством, – сообщила Эшли, изучая содержимое холодильника. – Надо сказать, кроме напитков, он ничем особенно не запасался.

Итан прошел в коридор, который вел в ванную и еще две комнаты. За первой дверью скрывалась примитивная спальня, прямо на полу лежали матрас, одеяло без пододеяльника, и на стуле возле шкафа высилась гора мятой одежды.

– Лейтенант! – резко позвала Эшли.

Итан обернулся и посмотрел в том направлении, куда указывала ее обтянутая перчаткой рука.

Возле бара лежал разбитый сотовый, а рядом с ним молоток.

– Его мобильный? – удивился Итан.

– Пока вы были в море, я собрала основную информацию по Куперу Вальдесу, в том числе его номер. Можно без труда проверить, его ли эти симка, – сказала Эшли, вытаскивая крошечную SIM-карту и сразу убирая ее в прозрачный пакетик.

– Вот видите, спасибо за инициативу, поэтому я и позвал именно вас. Осталось узнать, почему он расколотил свой телефон.

– Чтобы за ним точно не смогли проследить.

– Да, Седильо считает так же, что Вальдес влип в какие-то грязные дела.

Итан не спешил с этим соглашаться. Если бы Вальдес решил сбежать, куда надежнее и практичнее было бы взять машину, и гораздо более подозрительно подрываться с места на катере посреди ночи. Незапертая дверь служила очередным подтверждением гипотезы о резком, необдуманном и вынужденном побеге.

Итан прошел до конца коридора, и то, что он увидел в последней комнате, заставило его застыть на пороге.

– Фостер, – крикнул он через плечо, – есть на крыше антенна?

– Что-то вроде радиоантенны, да… Вы не обратили внимания, когда мы подъезжали? Это для…

Она не закончила фразу, заметив длинный стол, заваленные приемниками, рациями, импровизированными усилителями, генераторами и другими устройствами, о назначении которых можно было лишь догадываться.

Все было разбито, разломано, большинство аппаратов были раздавлены в крошки.

– Что на него нашло? – выдохнула она. – А вдруг это был не он? Может, он пришел домой и нашел все это?..

– Вся техника расколочена точно так же, как его мобильный. Думаете, он вышел без мобильного? Сомневаюсь…

Видя растерянность старшего по званию, Эшли стала рассуждать:

– То есть этот погром устроил Вальдес? Но зачем разбивать рацию? Она же даже ничего не может записывать, так? И не может хранить никаких улик, в чем бы он ни был замешан.

Итан пожал плечами.

– Вальдес пользовался для общения рацией?

– Я выясню.

Итан осмотрел остальную часть комнаты. Ноутбук валялся на полу, и он также был разбит. Его явно старались раскрошить до винтиков. Кобб понял, что человеком двигало не одно только желание вывести технику из строя. Но в чем дело? В гневе? Да, он был в настоящей ярости! Или в ужасе.

Итан увидел приколотую к стене карту региона. Города были обведены маркером, рядом подписаны их названия и частота вещания местного радио. Напротив висела карта всей страны и даже Канады с такими же пометками.

– Видимо, это было его хобби…

Эшли не слышала, она отправилась осматривать спальню. Вдруг Итана охватило внезапное сомнение. Он поспешно поднялся в мезонин над гаражом.

– Седильо! Вы на заметили, какую частоту ловило радио на катере Вальдеса?

Внизу раздался чуть гнусавый голос его подчиненного:

– Нет, но могу посмотреть завтра утром, это важно?

Итан вдохнул полной грудью и постарался рассуждать спокойно. Было ли случайностью, что они утром слышали на катере тот странный голос и крики?

– Не знаю… – признался он. – У Вальдеса были какие-то болезни? Проблемы с психикой?

– Понятия не имею.

За его спиной голос Эшли Фостер ответил:

– Ну, он был не в лучше форме.

Она показала три прозрачные баночки из жёлтого пластика, набитые таблетками, и полупустую пачку аспирина.

– Витамины, таблетки от кашля и антидепрессанты, – объяснила Эшли.

Итан взял одну из баночек и прочитал этикетку. Ему стало ясно, куда следует отправиться теперь.

* * *

Синяк у мальчика был большой, но ничего не было сломано. Больше всего доктора Лаймана беспокоило то, как он объяснил ушиб. Он не верил, что Чад случайно ударился, пока они с мальчиками из футбольной команды бежали до раздевалки. О некоторых из этих ребят ходила дурная репутация, Крис Лайман был достаточно о них наслышан. У него на приеме не раз бывали жертвы этих варваров. Кокс и Бакинсон, вспомнил доктор. Два отморозка. Мальчик, который сейчас одевался в кабинете, видимо, служил им боксерской грушей, но слишком боялся признаться, чтобы не стало хуже. Крис Лайман не знал, как поступить. Немного терпения и такта, и он сможет выведать у мальчика правду, а потом отправит его к копам, чтобы мучители не вышли в очередной раз сухими из воды. Но, взглянув на мальчика, Лайман понял, что переоценил свои силы. Теперь, узнав, что это просто синяк, мальчик спешил поскорее распрощаться. Лайман протянул ему рецепт и торопливо сказал:

– Зайди ко мне снова завтра днем, просто проверить состояние, ладно?

Он надеялся все же разговорить мальчика. Когда дверь закрылась, Крис Лайман положил очки на стол и долго тер виски. Он чувствовал себя как выжатый лимон, как это называла его мать, кондитер по профессии. Неделя выдалась тяжелой, и на завтрашнее утро у него было несколько приёмов, большей частью пустяки, которые могли бы и подождать. Зато потом будет выходной. Он вспомнил, что надо отвезти Кэрол и Дэша в кино на летний блокбастер, он давно им обещал. Но кроме этого не было никаких планов, разве что немного работы в саду и время для отдыха на солнце. Его взгляд остановился на картонном конверте, который он отложил на край стола. Это были его записки о «совпадениях». Он медленно проследил всю историю с самого первого случая, десять дней тому назад. Женщина тридцати лет. Крис Лайман практиковал в Мэхинган Фолз уже пять лет, он ушёл из клиники в Спрингфилде, чтобы переехать сюда с женой и её больным отцом. Они решили, что вид на море окажет на больного благотворное влияние, и ни разу не пожалели. Но эту пациентку Крис Лайман видел в своем кабинете впервые. Она обратилась к нему из-за головных болей и хронических кровотечений из носа. У неё даже пошла кровь прямо во время приёма. Через два дня вечером пришел двадцатилетний парень с такой же проблемой. Потом пациент с теми же симптомами в понедельник, и за ним ещё двое, последний – сегодня.

Первых пациентов Крис Лайман проконсультировал как обычно, но целая серия похожих симптомов заставила его заподозрить неладное. Гипертонию он исключил, она была подтверждена только у Дугласа О’Коннора, но он внимательно относился к своему лечению, и жена помогала ему в этом. Проблемы со свертыванием крови? Это была самая убедительная версия. Но вот найти причину было труднее. Первым делом он предположил появление в Мэхинган Фолз каких-то некачественный наркотиков. Тогда все вставало на свои места. Но эти пациенты совсем не подходили на наркоманов. С большинством из них он был хорошо знаком, и хотя внешность могла оказаться обманчивой, он сильно сомневался, что Мелвин Джонси или Паркер Марстон могли употреблять наркотики. Нет, нужно было ещё подумать.

Он призвал на помощь самое современное оружие всякого сельского доктора: социальные сети. Большинство коллег решили, когда он описал ситуацию, что это аллергия. Лайман, впрочем, не поверил ни на секунду. Он слышал рассказ пациентов и даже видел кровотечение первой женщины, и это было не похоже на аллергическую реакцию. Высокой температуры и признаков заражения тоже не наблюдалось, что внушало некоторый оптимизм. Не надо срочно звонить в Санэпидемстанцию, это уже хорошо.

Но все остальное куда меньше радовало. Как связаны между собой шесть человек, которые даже не знакомы, максимум знают друг друга в лицо?

Вечером Крис Лайман пришёл к решению. Если обнаружится ещё один такой случай, он позвонит каждому, назначит анализы и уже подробно изучит результаты. Можно предположить отравление антикоагулянтами. Самый распространённый и доступный – крысиный яд, который есть у всех даже в таком глухом городке. Возможно, в каком-то ресторане ненадлежащим образом хранили продукты, так что по ошибке яд попал в еду? Не так много, чтобы вызвать тошноту или другие сильные реакции, но достаточно, чтобы шла кровь из носа? Крис встал и взял конверт. Надо на всякий случай зайти к Билли Понсону из мэрии. Рисковать не следует. Он уже надевал куртку, когда в дверь резко постучали. Он никого больше сегодня не ждал, но нередко кто-то приходил в последний момент на срочный приём.

Он был удивлён, обнаружив на пороге офицера полиции в бежевой униформе. Молодой, но определённо обаятельный.

– Доктор Лайман? Я лейтенант Кобб из полиции Мэхинган Фолз. Я ещё не имел удовольствия с вами встречаться. Не найдётся ли пары минуток?

Крис смотрел на него как на посланника судьбы.

– Только не говорите, что вы расследуете пищевое отравление!

Офицер взглянул на него с удивлением.

– Нет. Я по поводу одного из ваших пациентов, Купера Вальдеса. Можно мне войти?

Крис отошёл в сторону, пропуская лейтенанта, однако не предложил ему сесть. От усталости он был не так любезен. Сейчас он думал только о том, чтобы скорее оказаться дома, переодеться, налить себе холодный лимонад и наконец выдохнуть. Они остались стоять друг напротив друга.

– С мистером Вальдесом что-то случилось?

– Он исчез. Он был одним из ваших пациентов, не так ли?

Лайман с удивлением выслушал новость.

– Мне надо знать, страдал ли он от какого-либо психического расстройства.

Доктор Лайман молчал. Не в его привычках было нарушать врачебной тайну. Правда, его спрашивал офицер полиции, и Лайман пару раз встречал его на улице, так что знал, что он тот, за кого себя выдаёт, но не мог так легко нарушить правила.

– Простите, но врачебная этика не позволяет мне рассказывать это без согласия мистера Вальдеса, если только этого не требует закон.

Лейтенант Кобб поморщился.

– Я ждал такого ответа. Слушайте, мне не нужна его медицинская карта, я просто хочу узнать, страдал ли он от паранойи, или приступов агрессии, или от достаточно сильной депрессии, чтобы свести счёты с жизнью. Судя по всему, мы больше никогда его не увидим. Мне известно, что он злоупотреблял алкоголем и принимал антидепрессанты, которые ему прописали вы, но был ли он… больным? – сказал Итан, показав жестом, что имеет в виду «психически больным».

Крис Лайман в задумчивости закусил щеку.

– Вы в курсе его алкоголизма, – сказал он, – и да, у него хроническая депрессия в лёгкой форме. Но от серьёзных психических расстройств он не страдает, и он никогда не проявлял при мне суицидальных наклонностей. По крайней мере, я ничего подобного не замечал. Усталость, авитаминоз, и печень стала пошаливать – вот и все, что я могу утверждать.

– Может быть, мания преследования?

– Нет.

– А он не рассказывал ни о каких серьёзных проблемах или, может, о неприятностях с кем-либо? Знаю, что вы не его психолог, но люди иногда изливают душу своему врачу…

– Да, это точно. Нет, с мистером Купером не было ничего подобного. Вы говорите, он исчез? Суицид? – произнёс врач со значением в голосе.

Лейтенант кивнул, пристально глядя на собеседника.

– Да, или несчастный случай. Пока ничего толком не известно.

Крис Лайман спросил после некоторого размышления:

– Вы нашли тело? Взяли анализы крови?

– Нет, зачем?

Доктор облизнул пересохшие губы, думая, как лучше сформулировать. Он не собирался пускать полицейского по неверному пути, но и не хотел отмахиваться от своих предчувствий:

– Проверьте кровь на следы отравления антикоагулянтом, мало ли что. Возможно, все это излишняя мнительность, но я заметил целый ряд странно похожих симптомов сразу у нескольких моих пациентов, и вероятно, что речь идет о массовом отравлении.

Итан Кобб смотрел на него, подняв брови.

Лайман уточнил:

– Один из ресторанов или продукты из какого-то магазина, не знаю. Может, все это пустяки, но на всякий случай я вам сообщаю.

Лейтенант поблагодарил его, и Лайман забрал свои вещи, чтобы тоже выйти.

– В любом случае, что касается Вальдеса, я не заметил в его поведении ничего необычного. Он не… простите, он не страдал такими расстройствами, как вы предположили.

– И это не могли быть побочные эффекты каких-то из его таблеток?

Лайман снова задумался, потом решил, что не скажет ничего такого, что коп не знал бы и без него.

– Никогда нельзя до конца этого исключать, но до сих пор он совершенно нормально переносил все препараты.

На порог кабинета упала тень шпиля Сент-Финбар, католической церкви на севере Грин Лейнс – историческом ирландском квартале. Вечернее солнце заходило за гору Венди, и на леса начинала опускаться тень. Где-то играли дети, а на той стороне улицы за ржавыми воротами и старой стеной скрывалось кладбище с заброшенными могилами, покрытыми лишайниками и плющом. Доктор Крис Лайман протянул руку лейтенанту Коббу и попросил позвонить, если обнаружится что-то необычное в анализах крови Купера Вальдеса. Он показал конверт, объяснив, что составляет подборку свидетельств. Возможно, за этим ничего не скрывалось – случайное совпадение, чрезмерное усердие с его стороны, но стоит быть бдительным.

Мужчины готовы были разойтись, когда обратили внимание на темную тучу, собравшуюся над ними необыкновенно низко.

Стая летучих мышей вилась над колокольней в потрясающе синхронном полёте. Вдруг они взметнулись к небу, на секунду застыли и, сложив крылья, обрушились на землю. Несколько десятков летучих мышей!

Их маленькие тела взрывались, как маленькие снаряды из плоти и крови, издавая отвратительные шлепки при соприкосновении с землей. Крохотные кости тут же разбивались об асфальт, а кожаные крылья ударялись о землю с сухими щелчками. Скоро этот дьявольский град покрыл всю площадь перед церковью влажной кашей, и этот кровавый поток медленно плыл в канализацию.

Доктор Лайман и Итан Кобб не могли шевельнуться. Они застыли, открыв рот от ужаса.

Колокол прозвонил «Angelus Domini», и Лайман вздрогнул. Эти летучие мыши только что покончили с собой у них на глазах.

Они пожертвовали собой. Плоть стала словом.

17

Слюнявый розовый язык бесстыдно дергался в раскрытом рту, как огромный слизняк, издавая отвратительное бульканье.

Чад, Оуэн и Кори стояли, ухмыляясь.

– Фу! Это мерзко! – закричали они.

– Ну, вот так надо целоваться с девчонкой, – объяснил Коннор, закрыв рот. – Но при этом надо следить за руками, потому что надо потрогать ее грудь, но так, чтобы она не рассердилась. Надо почувствовать, нравится ли ей. И ласкать, но не в ритме поцелуя. Клянусь, это не так просто!

– Но ты правда это делал? – удивился Кори, сморщив свой покрытый веснушками нос.

– Ну я же вам рассказываю! На прошлой неделе в Торонто, с Ким, племянницей новой пассии моего отца.

– И грудь тоже?.. – спросил Чад недоверчиво и восхищенно.

– Конечно. Она мне позволила.

– Вау! – мечтательно выдохнули мальчики.

Коннор хлопнул в ладоши.

– Ну так что, где наша провизия?

Оуэн поднял рюкзак.

– Все здесь.

– Значит, вы готовы?

– Готовы на все, как Ким со своими сиськами, – пошутил Чад, и все снова загоготали.

– Тогда идем, – скомандовал наконец Коннор. – Идите за мной, дорога прямо здесь.

Четверо подростков вышли из сада в лес, скрывший от них палящее полуденное солнце. Они обогнули заросли ежевики и шагали среди высоких папоротников, пока наконец не оказались на просеке, которая шла перпендикулярно Ферме.

– Это тропа охотников? – спросил Оуэн.

– Да, еще тут ходят грибники, а ночью даже лоси и крупная дичь, – ответил Коннор, который, по-видимому, знал, куда двигаться. – Дорога идет до холмов и выше на гору Венди, но мы срежем путь и повернем раньше.

Чад восхищался самоуверенностью, которая сквозила в речи Коннора. Он был всего на год старше Чада, но, кажется, обогнал его на многие световые годы во всем, что действительно имело значение.

Издалека донесся собачий лай, и Чад спросил двоюродного брата:

– Ты запер Смауга в доме, правда же?

Напряжение между ними после того случая с укусом постепенно сошло на нет. Оуэн стоял на своем и говорил, что он тут ни при чем, а гнев Чада прошел через несколько дней. Он справедливо рассудил, что проще простить брата, чем играть одному.

– Да, в кухне. В любом случае, не думаю, что он бы с нами пошел, ему не нравится этот лес. Думаю, он боится. Тут стремно, скажите, ребят?

– Чего ты боишься? – спросил Коннор.

– Не знаю.

Кори положил руку Оуэну на плечо.

– Спокойно, больше никаких испытаний, мы здесь, чтобы повеселиться.

Он дружески подмигнул, и Оуэн кивнул.

Они шли в хорошем темпе совсем одни. Никто не встретился им по пути. Чад подозревал, что местные знают тропы посветлее и пошире, но Коннор хотел впечатлить новеньких и нарочно выбирал самые дикие места. Деревья склонялись все ниже, склоны вели к невидимым вершинам по мере того, как они удалялись от Мэхинган Фолз, тут и там возникали все более массивные скалы цвета охры. Они почти полностью вытеснили деревья, хотя некоторые из них были покрыты корнями, тянувшимися к изумрудному ковру из мха. На высоте щебетали птицы, и мальчики обливались потом, старательно следя за каждым шагом. Надо было обходить кочки, уворачиваться от низких веток и отмахиваться от насекомых, которые вились вокруг. И все же мальчикам было весело. Они молча наслаждались прогулкой, представляя сотню возможных приключений, или болтали, обмениваясь похабными шутками, держась от смеха за живот и хватаясь друг за друга, чтобы не упасть.

Когда дорога свернула к северо-западу, Коннор сошел с тропинки и повел ребят вдоль склона, прямо через заросли кустов, деревья и высокую траву.

– И это называется «срезать»! – заныл Чад, отрывая колючки, которые прицепились к шортам.

– А я говорил вам надеть длинные брюки! – сухо отрезал Коннор.

Чад передразнил его за спиной, и Кори с Оуэном ухмыльнулись.

– Куда мы идем? – спросил наконец Оуэн.

– Купаться.

– Но… мы же не брали плавки!

Коннор на секунду обернулся:

– Голышом искупаешься, значит!

– Или в трусах, – вставил Кори. – Я собираюсь так сделать.

– У кого-то в этом лесу есть бассейн? – удивленно спросил Чад с детской наивностью.

– Пруд, – объявил их предводитель. – За фермой Тейлоров. Но сперва надо выбраться из чащи, а Мэхинган Фолз этого не любит. Он всеми силами будет пытаться нас удержать! Но мы не сдадимся! Работайте локтями, парни!

Он изобразил пантомимой колонизатора, который прорубает путь с помощью воображаемого мачете.

Кори наклонился к двум братьям и объяснил:

– Мы знаем обходной путь, чтобы не нужно было забираться на холмы.

– В точку! – воскликнул Коннор, не выходя из роли и изображая на этот раз, что взводит пулемет. – Нас не испугать стеной, которая пытается удержать нас! Ну уж нет! Держимся вместе, парни! Вместе прорвемся! Тра-та-та-та! Получите, гады!

Оуэн довольно ухмыльнулся. Ему нравились их новые друзья, и даже придурь Коннора его скорее веселила.

– Эй, ребята, – крикнул он, – если мы хотим быть настоящей бандой, нам нужно название!

– Что за название? – хмыкнул Кори.

– Ну, название банды!

– Какое, например? – спросил Чад.

– Не знаю… надо придумать.

– Лесные хищники! – решительно предложил Коннор.

– Как название порно, – засмеялся Чад.

– Ты даже не знаешь, что такое порно!

– Знаю вообще-то… – ответил Чад, залившись краской.

– Непобедимые из Мэхинган Фолз! – предложил Коннор.

– Отстой! – категорично отверг Кори.

– Бесстрашные разведчики? – неуверенно произнес Чад.

– Нет, похоже на ник какого-то лоха-ютубера, – отверг Оуэн.

– Ну тогда что?

– Не знаю, надо подумать, но без звучного имени мы не сможем быть настоящей бандой.

Коннор почесал подбородок, недовольный, что все его предложения отклонили, но не стал спорить. Они начали спуск с холма, пробираясь между деревьев, сухих веток и скал и невольно замолкнув.

Лес становился все гуще. Здесь редко ступала нога человека, и природа была полноправной хозяйкой. Громадные деревья внушали невольный трепет, а шелест листвы звучал угрожающе. Мальчики смотрели себе под ноги, чтобы не оступиться. Птиц было мало, но их голоса звучали необычно, щебет доносился из-за спутанных ветвей, и казалось, что птицам известно что-то, чего не знают дети. Что-то важное, подумал Оуэн.

Они зашли в тенистую лощину длиной около ста метров, шедшую между двух скал, которые становились все выше.

– Добро пожаловать в овраг! – воскликнул Коннор так громко, что у них над головами задрожали ветки. – Здесь мы пройдем до полей с той стороны Пояса.

Оуэну стало неуютно, он сам не знал почему, но он предпочел бы, чтобы Коннор не кричал так громко, чтобы они прошли здесь тихо и незаметно.

В тени оврага было спокойно, земля была покрыта толстым слоем мха, и мальчики прошли вдоль почти пересохшего ручья.

– Сейчас как выскочит стадо динозавров! – заметил Чад. – Мало не покажется! Придётся бежать до конца оврага, пока они нас не сцапают! А овраг длинный, кстати?

– Ну и чушь ты несёшь иногда, – вздохнул Кори. – Ты слишком много кино смотришь!

– Около километра, думаю, – отозвался Коннор.

На вершине южной скалы Оуэн заметил какие-то странные очертания и, приглядевшись, разглядел старую электрическую вышку, покрытую плющом. Но никакого кабеля между ржавых перегородок, ни одного провода. Странно было видеть ее здесь, посреди дикой природы, вдали от города.

– Раньше в Мэхинган Фолз электричество шло отсюда, – объяснил Кори, который заметил взгляд Оуэна. – Думаю, это было не особо практично, каждую грозу вырубался свет во всем городе, так что провода закопали, и вышки остались заброшенными. Там наверху есть что-то вроде бункера, прямо посреди поля с высоковольтками, а к ним провода идут откуда-то из глубины страны, думаю, с атомной электростанции. Вот в этом бункере провода уходят под землю. Там пустырь метров в двадцать радиусом, довольно стремно, мы никогда там не ходим.

– Ого, звучит опасно.

– А парни из школы ходили туда и рассказывали, что у них вставали дыбом волосы на голове, когда они подошли!

– Ага, и волосы на заднице! – передразнил Коннор. – Фигня это все. Я там ходил, и ничего не было. Зато если зайдёшь внутрь, член сгорит и глаза вытекут!

– Жесть! – ответил Чад с ребяческим восторгом.

Оуэн поражался, какой полновластной хозяйкой была здесь природа. Некоторые вышки были почти не видны за листьями плюща и напоминали стальные скелеты, забытые останки цивилизации роботов… Десятки тревожных образов рождались в воображении мальчика, погруженного в свои фантазии.

Дорога направлялась вверх, и мальчиком приходилось обходить все более внушительные валуны, пробиваться через густой папоротник и перелезать через завалы упавших деревьев. Они шагали под звонкое журчание ручья, который разбивался здесь на маленькие потоки. Снова вышло палящее солнце, заставляя мальчиков обливаться потом. Лес поредел, и, сделав последний рывок, ребята наконец вышли на равнину с другой стороны гор. Они пересекли Пояс. Выбрались из Мэхинган Фолз. Оуэн понял, что Коннор был прав. Чтобы покинуть Мэхинган Фолз, надо по-настоящему этого хотеть. Город цепко держал людей в своих объятиях.

* * *

Перед мальчиками возникло кукурузное поле, уходящее до горизонта на севере и на юге. Высокие стебли, посаженные тесными рядами, были выше мальчиков по меньшей мере на голову. Оуэн застыл на месте. Он никогда не был на таком огромном поле и спрашивал себя, как ему здесь не заблудиться. Поле казалось настолько большим, что потеряйся он где-нибудь посередине, то умер бы от голода и жажды.

– А как мы сможем там ориентироваться? – спросил он.

Коннор поднял указательный палец.

– Молча! Солнце должно оставаться справа. Идёшь по одной своей борозде. Ферма Тейлоров будет сразу видна, у них на крыше высокий флюгер. Пруд оттуда недалеко.

Оуэн было не по себе, но поворачивать было поздно, так что он пошёл за всеми. По примеру Кори он раздвинул два стебля кукурузы и шагнул между ними, чтобы с удивлением обнаружить, что внутри и в самом деле шли борозды, похожие на узкие прямые тропинки. Из-за обилия листьев он не видел ничего дальше нескольких метров, но это было уже неплохо, по крайней мере не приходилось продираться через колючки и можно было дышать. Они шли синхронно каждый по своему ряду по направлению к югу. Коннор беззаботно насвистывал. Оуэн различал слева синюю футболку Чада, а справа – белую одежду Кори и слышал, как они отдуваются. Оуэн приободрился: они не потеряются. Наконец, это было похоже на настоящее приключение. Он гордо вдохнул полной грудью.

Монотонная ходьба по жаре действовала на него усыпляюще, и он сам не заметил, как они дошли до заросшей травой дорожки, проложенной для трактора. Сразу за ней снова продолжалось кукурузное поле.

– Ох, черт! – простонал Чад.

Оуэн в недоумении поднял голову и увидел метрах в пятнадцати чучело в джинсовом комбинезоне и потрепанной красной рубашке, распростертое, будто на кресте, и в соломенной шляпе. Тыква, которая служила головой, была странно наклонена, как от усталости, рот искривлен будто в усмешке, а в пустых глазницах что-то безостановочно копошилось.

– Он весь в личинках! – скривился Кори.

Пугало стояло на небольшой насыпи, с которой было видно все поле. Руками ему служили ржавые веерные грабли, которыми убирают листья, и их длинные лезвия угрожающе поблескивали, как пальцы жутких рук.

– Они не очень-то приветливые ребята, эти Тейлоры, – пробормотал Оуэн.

– Да, старик ненавидит всех на свете, – подтвердил Коннор, – но остальные вполне ничего.

Чад несколько встревожился.

– А они не пристрелят нас, если увидят, как мы купаемся в их пруду?

– Успокойся, они в любом случае нас не увидят.

– В смысле, они выходят только ночью? Как вампиры?

– Ага, вампиры-трудоголики, – осклабился Коннор. – У них полно работы, им не до нас. Давайте, почти пришли!

Все продолжили путь по параллельным бороздам, кроме Оуэна, который стоял в нерешительности. Ему не слишком-то хотелось продолжать путь по кукурузному полю, особенно когда это отвратительное пугало торчало на палке и пялило на них пустые глазницы.

Ты же не собираешься сдаваться, по крайней мере не из-за пугала! Если ты сейчас пойдешь обратно, тебе ни за что не простят! Ты будешь изгоем, слабаком, дезертиром! Ссыкуном!

Оуэн раздвинул стену из кукурузы и шагнул вперед. Он отставал уже метров на десять, но шел не быстро, внимательно проверяя, что у него на дороге не ползут личинки из чучела. Это было бы хуже всего. Он ненавидел этих тварей.