Текст книги "Когда закончится зима"

Почему?

Вероятнее всего, Француз его не заинтересовал и Папа решил дело завалить, наверное, так. Похоже на то.

«Да, – усмехнулся про себя Владимир, – всё сходится! Значит, даже ничего не делая, я всё равно выполняю волю Папы, даже не работая, работаю так, как ему это надо. Я всё равно послушный винтик».

 
                                      * * *
 

Из соседней комнаты послышались женские голоса и смех.

– О, девочек привезли! – оживилась компания.

Они вошли одна за другой и встали у стены, словно на витрине.

Одна из них встретилась взглядом с Владимиром и тут же направилась к нему.

Кто-то из сидевших за столом остановил её, взяв за руку:

– Пойдёшь со мной!

– Она со мной пойдёт, – вмешался Владимир.

– Отпусти её, – засмеялся кто-то, – это Вовкина женщина, жена почти! Я со своей женой и то меньше времени провожу, чем он с ней.

Комната наполнилась смехом.

Владимир поднялся с дивана, и она тут же взяла его под руку.

Владимир и его спутница уже подходили к двери, как один из сослуживцев окликнул его:

– Вовчик, Вовчик, не хотел тебе говорить, может, я сам себя накручиваю, а оно всё нормально, но что-то мне кажется, что она тебе изменяет!

Компания снова рассмеялась. Со смехом, шутками и взаимными подколками стали разбирать девиц.

Владимир со своей спутницей вышел в коридор.

По правую сторону от них тянулся ряд небольших комнат. Убранство в каждой было одинаковое: кровать, небольшой столик и пара стульев. Они вошли в одну из комнат, Владимир закрыл дверь на замок и опустился на кровать.

Он давно был знаком с Анжелой.

Однажды её вместе с подругой силой увезли за город подпившие клиенты. Там их держали на какой-то даче. Подруге удалось сбежать.

Владимир занимался этим делом. Анжелу быстро нашли. Оказалось, пьяные похитители решили не только развлечься, но и завести бизнес, продавая древние услуги. Денег заработать на своём коммерческом начинании они не успели, но проблемы заработали.

Все они остались на свободе, откупились у Папы, но договариваться им пришлось не только с ним, а ещё и с хозяевами похищенных, которые выставили за дерзкую выходку серьёзную сумму. Только Анжела и её подруга не получили никакой компенсации. Как бы то ни было, Анжела считала Владимира своим спасителем.

– Как жизнь? – спросил Владимир.

– Потихоньку, – ответила она, принимая протянутую им сигарету. – У тебя?

– Ничего.

– Ничего – это пустое место.

– Значит, такая и жизнь, – усмехнулся он.

Да, они давно были знакомы.

Каждый раз приезжая с компанией сослуживцев, он выбирал только её.

Они болтали ни о чём.

Возможно, из-за того освобождения из плена, возможно, потому, что он был необычным клиентом, она чувствовала к нему особое доверие.

Владимир не пользовался её услугами. У них был своеобразный договор. Он не хотел, чтобы сослуживцы узнали, что он избегает проституток, и замучили его расспросами и насмешками. Она поддерживала эту игру.

Единственной услугой, которую она ему оказывала, были пару стандартных фраз на прощание в присутствии остальных: «Ты самый лучший, милый» или «После тебя всегда голова кружится».

– А у меня дочка уже неделю просит костюм феи купить, – поделилась Анжела.

– Для чего?

– Ей сказали в садике, что так можно стать настоящей феей, мечтает творить чудеса!

– Так купи.

– И что? Она поймёт, что чудеса не получаются, и расстроится.

– Расскажи правду.

– Сказать, что фей нет, тоже не могу, это же её мечта. Я отговариваюсь, что нужно не обычное, а очень редкое платье и его тяжело найти, пока верит.

– Анжела, – неожиданно для себя спросил Владимир, – а кем ты в детстве мечтала стать?

– Что? – переспросила она.

– Ты же не мечтала стать проституткой?

Она не сразу ответила, затянулась сигаретой, демонстративно стряхнула пепел с сигареты прямо на пол.

– А ты всегда мечтал стать ментом?

– Нет, не всегда, – усмехнулся Владимир.

Тут же он вспомнил. Деревня, луг. Босой мальчик с выструганной из ветки палкой, изображавшей копьё, он бежал по полю, угрожая невидимому противнику.

– Ахиллес! Быстроногий Ахиллес, – произнёс он вслух, вспоминая это чувство безграничной свободы, когда трава мягко ложится под босые ступни и ветер шумит в ушах. Он старался бежать как можно быстрее, чтобы доказать невидимому кому-то, насколько он способен, силён и быстр, что он достоин быть героем. Достоин принять сверхсилу. И ему казалось, что с каждым разом он становится всё сильнее и всё быстрее. Что его слышат и сделают героем.

– Почему Ахиллесом? – спросила Анжела.

– Не помню, хотя мне читали книгу о его подвигах, мне казалось, что он самый сильный. Тогда не было ни супермена, ни человека-паука. О чём можно было мечтать? Не Буратино же стать.

– А я не любила Ахиллеса, – призналась Анжела, – я всё не могла взять в толк, ладно, не повезло ему с родителями…

– Почему не повезло? – прервал её Владимир.

– Ну как же, родители явно не особо одарённые были. Я подробностей не помню, но они же его в реку окунали, чтобы он неуязвимым был?

Владимир кивнул.

– Ну вот, и где у них мозги, окунули пацана в эту волшебную речку, а пятку помочить забыли. Что, тяжело было, когда из воды вытащили, ножки ему в речке пополоскать? И вообще, кто же ребёнка вниз головой, держа за пятку, в реке купает, будто утопить хотят? Надо было аккуратно под ручки взять и окунуть. Или с ним в речке искупаться, и ребёнку безопасно. Да и ладно родители несообразительные попались, почему он сам в речке не искупался, когда подрос, или хотя бы пятку свою не помочил?

– А я тоже про это думал! Только я почему-то решил, что его пятка – это такая плата за полученный дар. И знаешь, что придумал, если стану Ахиллесом?

– Что?

– Носок бронированный сделать! Конечно, тяжеловато на ноге, зато надёжно. Я даже учительницу в школе спрашивал, где бронь достать можно. Она сказала, как только найдёт, мне сразу скажет.

– И как?

– Тишина, наверное, ищет до сих пор.

– Понятно… а я балериной мечтала стать.

– Почему балериной?

– Мама хотела и меня как-то убедила, что я буду балериной.

– Танцами занималась?

– Да нет, не до того было.

– Что так?

– Вот так… Да и ты без шлема и меча, как я погляжу, или дома держишь, пока носок не принесли?

Впервые за долгое время Владимир никого не играл, был собой. Вопрос, который не любила Анжела и на который всегда отшучивалась, вырвался сам собой:

– Ну а с работой завязывать не собираешься?

– Воспитывать будешь?

– Нет.

Владимир посмотрел на неё и понял.

– У тебя что, часто это спрашивают?

– Частенько. Все вы об одном спрашиваете. Почему занялась, почему не бросаешь и можно ли дешевле договориться, если мимо сутенёра – напрямую заплатить.

– И что отвечаешь?

– Так, общими фразами.

Владимир почувствовал, что она хотела поговорить об этом.

– Так почему не бросаешь?

– Хочу, но… – она замялась в нерешительности. – Ты как будто не знаешь, у нас просто так не отпускают.

– А если бы отпустили, ушла?

Она уверенно кивнула:

– Да! У меня постоянный мужчина появился, хороший.

– И он знает, чем ты занимаешься?

– Нет, не знает… замуж зовёт.

– А ты?

– Что я. Отговариваюсь. Не могу я так. Не хочу его обманывать. И признаться духу не хватает. Зачем ему жена-проститутка?

– Так завязывай и иди замуж.

– Вот пристал. Кто меня отпустит, говорю? Да и ему всё равно расскажу, кем была, не могу по-другому.

– Не боишься, что уйдёт?

– Боюсь.

– Пока не расскажешь, не узнаешь.

– Это ясно, но пока не призналась!

Сидели молча. В одну секунду Владимир отчётливо понял, что он должен и, главное, хочет сделать.

– Ты с ним живёшь?

– Сама… с дочкой, а что?

– Ничего, Ортак или твои хозяева у тебя на квартире бывают?

– Нет.

– Телефон свой диктуй.

– Зачем?

– Диктуй, я сказал, и мой запиши, – сказал он требовательно. – Если что, сразу мне звони.

Анжела в ответ непонимающе моргала.

– Позови Ортака, а когда придёт, рот не открывай и делай только то, что я скажу, никого не слушай. Всё ясно?

Владимир говорил так, что Анжела не стала ничего переспрашивать, а только кивнула.

Она вышла и через минуту вернулась с улыбающимся Ортаком.

– Что звал, дорогой? Что-то нужно? Говори, всё будет.

– Она сегодня поедет со мной, – негромко сказал Владимир.

– Как поедет? Зачем поедет? Отдыхай здесь, зачем ехать, у нас всё есть.

– Ты не понял, она сегодня поедет со мной и больше сюда не вернётся, – повторил он громче, разделяя каждое слово.

Глаза Ортака сузились. Он продолжал улыбаться, но его улыбка стала походить скорее на злую усмешку.

– Почему не вернётся, дорогой? Ей работать надо. Хочешь, для тебя я попрошу людей, чтобы дали ей отпуск пару дней? Отдохнёшь! Только для тебя!

– Послушай, Ортак, может, я непонятно говорю. Она теперь моя женщина и больше не работает. Теперь всё ясно, вопросов нет? – Владимир говорил твёрдо и жёстко.

Повисла тяжёлая тишина.

Наконец Ортак рассмеялся. Даже смеясь, он ни на секунду не отвёл взгляд от Владимира, пытаясь понять, насколько он серьёзен и не являются ли его слова просто болтовнёй подвыпившего клиента.

Во время разговора Анжела прижалась спиной к стене и испуганно смотрела то на одного, то на другого.

– Вова, дорогой, вопрос сложный, один я ничего не решу, ты же знаешь. Давай так: ты поедешь домой, отдохнёшь, мы с ребятами посоветуемся, а завтра поговорим.

Владимир понимал, что завтра Анжелы уже здесь не будет.

– Нет, она сегодня поедет со мной. Надо с кем-то решать? Иди решай. Надо – пускай едут сюда, поговорим. Иди занимайся, я подожду.

Ортак снова расплылся в улыбке. Выходя, он сверкнул на Анжелу холодным колким взглядом. Та стояла, опустив глаза.

– Ты с ума сошёл! – зашипела она, как только дверь за Ортаком закрылась. – Ты что делаешь?

– Ты же хотела уйти?

– Ты представляешь, что сейчас будет?

– Лучше, чем ты, – остановил её Владимир. – Успокойся, молчи и делай, что буду говорить. Ты не забыла, кто я? И что таких, как я, там полный зал?

Анжела задумалась.

– А что потом? Я боюсь! – шептала она. – Боюсь!

– Садись покури пока, – Владимир протянул сигарету. Она приняла её дрожащими пальцами.

Анжела симпатичная невысокая девушка, стройная, с изящной фигурой, с большими чёрными глазами и прямыми чёрными волосами до плеч. Она должна была пользоваться спросом у клиентов, должна была приносить немалые деньги своим хозяевам. Но Владимир был уверен, даже из-за такой девушки с ним не захотят ссориться.

Дверь неожиданно открылась. Анжела подскочила и снова прижалась спиной к стене. Тяжело дыша, вошёл Папа.

– Пойди погуляй! – сказал он Анжеле, даже не взглянув в её сторону.

Та растерянно посмотрела на Владимира.

Он в ответ кивнул:

– Посиди с ребятами в большом зале, скажи, меня ждёшь.

Владимир опять почувствовал на плече горячую руку Папы, он медленно присел рядом.

– Ты что чудишь, а? Тебе что, девушек нормальных не хватает, зачем тебе проститутка?

– Мне нужна она.

– Со мной почему не поговорил?

– Не хотел беспокоить по пустякам, решил, сам разберусь.

– Ишь ты, герой, разберусь… Это ты из-за неё сам не свой был?

– Не знаю.

– Не знаю! – передразнил Папа. – Вот бабы… что они с нами, мужиками, делают!

Владимир промолчал.

– Ты не думай, что какой-то особенный, я с одной такой тоже жил. На месяц меня хватило. Ты не спеши, присмотрись. Сам понимаешь, кто она, не торопись с серьёзным. Понимаешь? Поживёшь, присмотришься, там видно будет.

– Я и так долго присматривался.

– Ой и дурной ты, Вова, всё у тебя не как у людей! Но ничего, ничего, всякое в жизни бывает. Может, и получится у вас что. Ладно, езжайте.

– Она так не поедет, пусть Ортак скажет, что к ней никаких претензий нет, в вашем присутствии, если можно?

– Скажет, скажет, зови их сюда. Дожился, ещё в свахах я на старости лет не ходил!

 
                                      * * *
 

Владимир медленно ехал по безлюдному городу. Он старался вести осторожно, по ночам был гололёд, но, главное, на заднем сидении его машины дремала маленькая девочка лет пяти, та самая, которая мечтала стать феей. Она обнимала большого розового медведя и тихонько дремала. Анжела сидела на переднем сиденье и твердила бесконечные благодарности. Владимир несколько раз пытался остановить её, но понял, что это бесполезно. Она была в состоянии эйфории и, казалось, не верила в то, что всё происходит на самом деле. Она тараторила, постоянно оглядываясь на дочурку, нервно смеялась и заламывала руки.

Владимир иначе представлял себе конец дня.

Думал, что отвезёт Анжелу домой, попрощается и больше её не увидит.

Но когда они уходили из сауны, Папа отозвал его в сторонку и в обычной своей неспешной манере просипел на ухо:

– Вова, дня три пускай посидит дома, не высовывается, пока я не переговорю с одним человеком. Я скажу, как всё прояснится.

Папа не стал бы зря предупреждать, и Владимир решил, что лучше забрать Анжелу с дочкой к себе на это время. Он чувствовал ответственность за них, как-никак он заварил эту кашу.

«Что ж, придётся на несколько дней приютить их в холостяцкой квартире, не беда», – думал он, сворачивая в свой двор.

Было поздно, в редких окнах горел свет. Машины на парковке мерно мигали огоньками сигнализаций. За то время, что Владимир жил здесь, он хорошо запомнил, кто и где оставлял автомобиль на ночь, у каждого было своё место.

Подъезжая, он заметил, что рядом с его подъездом, заехав одним колесом на тротуар, стоял незнакомый джип, новая дорогая машина. В ней он рассмотрел силуэты – крепкие мужские фигуры.

Припарковавшись, Владимир не стал сразу выходить, несколько секунд он всматривался в полумрак.

– Всё нормально? – спросила Анжела.

– Да, всё хорошо, посиди пока здесь. Одну минутку, мне надо посмотреть кое-что.

– Хорошо.

Он вышел из автомобиля и, не сводя глаз с джипа, медленно направился к подъезду. В джипе оживились. Тот, кто сидел на переднем сиденье, повернулся назад, видимо, что-то сказал.

Когда до подъезда оставалось несколько метров, Владимира окликнули.

Он остановился, приготовившись к худшему.

Из джипа вышел высокий, под два метра роста, парень, он был одет в классический костюм и выглядел весьма презентабельно. Но принять его за клерка или бизнесмена было невозможно. От делового человека в том виде, в котором их принято представлять, его отличала неимоверно перекачанная фигура, лысая голова и мясистый нос, как видно, не раз перебитый. Несмотря на тёмное время суток, на нём были большие чёрные очки.

– Владимир Геннадьевич? – спросил он низким голосом.

 
                                      * * *
 

Было за полночь, но Сергей не мог уснуть. Его переполняла энергия, не растраченная за день, оставалось пялиться в телевизор. Прошёл второй рабочий день. День, за который он снова ничего не сделал. Каким длинным и утомительным он показался, ужасно скучным. После того как заглянула Светлана, время будто и вовсе остановилось. Даже таинственный сказочник, который поведал историю о Пятачке, правда, несколько отличавшуюся от классического прочтения, больше не отзывался. Сергей несколько раз перечитал сказку, ничего не понял и решил забыть её как чью-то дурную шутку.

После обеда он обследовал первый этаж, на котором находился теперь уже его личный кабинет. Здесь не было ни давящих белоснежных стен, ни абстрактных картин. Этаж отличался от второго и третьего, он был более домашний, если так можно сказать про офисное помещение. Стены выкрашены в нежно-голубой цвет, на полу линолеум с рисунком, изображавшим паркет. Картин не было. Да и кабинетов здесь было меньше. Часть этажа занимали вспомогательные помещения: котельная, кладовая и столовая для сотрудников, которая оказалась закрытой.

Сергей снова встретил охранника, тот узнал его и поздоровался.

«Вот я потихоньку становлюсь для них своим!» – довольно думал Сергей, прогуливаясь по этажу, заложив руки за спину.

Он несколько раз прошёлся мимо двери с табличкой «Юрист». Завистливо поглядывая на неё, он пытался вспомнить, как зовут второго юриста, но так и не смог. Вспомнил лишь, что он был в какой-то командировке. Рядом находилась дверь с надписью «Начальник СБ».

– Сан Саныча тоже нет, – протянул он вслух, – и не будет.

Оставалось всего две двери: «Отдел кадров» и «Программист».

Что скрывалось за первой, Сергей знал, там была тишина, интернет, в который нельзя заходить, и зевота до слёз. Он тихо подошёл ко второй и прислушался. Постучал, никто не ответил.

Сергей потянул к себе ручку двери и вошёл.

Наверное, все берлоги программистов выглядят одинаково. Картонные ящики с заправленными и пустыми картриджами, два-три допотопных монитора, стоящих прямо на полу, несколько разобранных системных блоков, оголивших своё нутро, кишащее проводами, и обязательный атрибут, который скорее относится к самому программисту, чем к месту его обитания, – кружка с недопитым кофе возле клавиатуры.

Именно такой была комната, в которую вошёл Сергей. Он застал программиста в позе, противоестественной для людей этой профессии, он не сидел за компьютером, а стоял у стола, наматывая на руку провод.

Программист, молодой худощавый парень, был всё так же взъерошен и задумчив.

– Сломалось что? – поинтересовался он у Сергея.

– Нет.

– А чего?

– Так, просто зашёл.

– Ну заходи, кофе будешь? Там, в столе, посмотри, кружка должна быть. И чай есть, если надо.

Сергей открыл ящик и достал кружку. Механически он заглянул в монитор компьютера. Вместо ожидаемых знаков и символов он увидел там большой мужской зад, который ритмично двигался над другим – женским. Сергей удивлённо отпрянул.

– Хорошее кино, – заметил его реакцию программист. – Интересуешься?

– Да не очень, – признался Сергей.

– А то смотри, у меня этого добра на год безостановочного просмотра хватит, самая лучшая порноколлекция в мире.

– А чего без звука?

– А что там слушать, они, знаешь ли, почти не разговаривают, а когда говорят, то ученье Аристотеля не обсуждают.

Сергей хмыкнул.

– Так что, может, интересуешься всё-таки? А то выбрасывать жалко.

– Зачем выбрасывать?

– Я себе переписал всё, а на дисках осталось, с собой же я их не повезу, – программист домотал провод, положил его на стол и протянул Сергею руку: – Антон!

– Совсем забыл! – спохватился Сергей и представился: – А куда не повезёшь?

– Так я же уволился. Переезжаю на Север, предложили работу с шикарной зарплатой.

– И ты тоже?

– Почему тоже?

– Да так, – Сергей вспомнил, что обещал Светлане помалкивать о её увольнении. – А когда уходишь?

– Сегодня последний день.

Закипел и щёлкнул электрический чайник, Сергей налил кипяток себе в кружку.

– А столовая почему закрыта?

– Шеф закрыл уже недели три тому назад, сказал, сейчас не до столовой.

– Это что получается, – рассуждал Сергей вслух. – Столовая закрыта, ты уволился, Света вроде как в отпуске, начальник СБ на пенсии, юрист в командировке, а я один на весь этаж?

– Получается, так, гордись и властвуй!

После этого Антон начал собирать вещи, а Сергей ушёл в скуке гордиться тем, что он безраздельно властвует на всём этаже.

Теперь дома, лёжа в кровати, он задумался о рассказе Светланы, что фирма на грани разорения, что сотрудники разбегаются и многие ищут работу. Похоже, интенсивно ищут. Угораздило же его устроиться в такую организацию. Судя по всему, работы для него нет и не будет. Главное, чтобы заплатили за то время, что он будет отсиживаться в кабинете. Но зачем же его нанимали тогда?

Сергей потянулся в кровати и укрылся с головой.

«Впрочем, какая разница, поживём – увидим», – решил он.

 
                                      * * *
 

Француз весь день провёл в кабинке ресторана. Ему была неприятна одна мысль о том, что там, в его кабинете, кто-то установил камеры. Не то чтобы он стыдился своих любовных похождений или испытывал неловкость, думая, что его жена и её шпионы наблюдали за ним. Ему это было безразлично.

Он привык к тому, что четырёхэтажное здание, построенное им для себя, в котором он чувствовал себя неуязвимым, – его крепость и дом. Теперь казалось, что всё это строение будто осквернили.

Да, такого он не ожидал, тем более от собственной жены. И надо же было случиться этому именно сейчас, когда он стоял на пороге самого важного в его жизни события.

Он и вовсе забыл о жене, и её напоминание было как гром среди ясного неба.

Сидя в кабинке ресторана, Француз мастерил колодец из поломанных им зубочисток, потом аккуратно разбирал его по одной палочке и складывал снова.

Он был очень осторожным человеком и всегда, когда чувствовал что-то неладное, предпочитал подумать и отступить. Возможно, а скорее наверняка благодаря этой черте характера он был по-прежнему жив.

Сейчас он чувствовал, что всю операцию нужно отложить, но сделать этого не мог.

Теперь или никогда.

Слишком много времени и сил было потрачено, слишком много людей подключено, всё было готово, отступать было нельзя.

Это всё равно, если бы он, будучи дирижёром, объявил о концерте, собрал полный зал, рассадил по местам музыкантов, поприветствовал зрителей, взмахнул руками, требуя внимания и… ушёл со сцены.

Нет, отступать было нельзя.

К тому же он устал.

Он вымотался, растратил силы. В нём не было былой уверенности в себе, непреклонности. Кроме него, никто не мог этого видеть. Он, как и прежде, смотрел твёрдо, его слова были убедительны, к нему прислушивались, его боялись. Но за этим скрывалось начало конца. Словно завёлся червяк в яблоке и потихоньку невидимо для окружающих точит его изнутри. И оттого только твёрже и жёстче старался Француз быть с окружающими.

Отступать было нельзя.

Сейчас или никогда.

Ближе к вечеру приехал Крот.

Бледный и уставший, он молча снял пальто, поправил причёску, отпил глоток из принесённой официантом чашки кофе.

Француз не торопил его, он всё так же собирал колодец, будто по-прежнему оставался один.

– Документы подготовил, передал. Они будут читать, и завтра с утра подпишем. Я отправил человека, чтобы он проследил за курьером, но тот вернулся ни с чем. Кто её охраняет и где она, мы не знаем. На заводе ребята уже действуют, если появится кто-нибудь чужой, сообщат и присмотрят за ним.

– Так же, как присмотрели за курьером?

– Ты сам сказал пока не рисковать, я предупредил человека, чтобы он был осторожен, и если будет возможность добыть информацию, но засветиться, то просто уйти.

– Всё правильно, – кивнул Француз.

– Посмотрели кабинет, там было ещё три камеры, всё убрали. Спец по этим штукам сказал, что они были подключены к одному из компьютеров на первом этаже.

Только теперь Француз поднял взгляд на Крота.

– Кто?

– Он сказал, определить невозможно, но заходить могли с любого из этих компьютеров, достаточно было знать пароль. Могли дистанционно наблюдать, не находясь в здании.

– Я хочу знать, кто это.

– Он сказал, больше узнать невозможно.

– Что ж, первый этаж – это уже неплохо, там людей раз-два – и обчёлся.

– За ними тоже присмотреть?

Француз до основания разобрал колодец.

– А за кем присматривать? Светка в отпуске, программист уволился, цэрэушник…

– Кто?

– Начальник безопасности на пенсии остаётся… Послушай, никого не остаётся.

– А Павел-юрист? – напомнил Крот.

– Да, Павел. Всё. Больше там никого не было.

– Не так уж и много.

– Немного, когда они в одном месте.

Француз достал телефон.

– Алло, Леночка, подготовь мне сейчас дела на сотрудников… я знаю, что уже девять часов, приезжай на работу, мне нужно сейчас. Запиши фамилии…

Наблюдая за тем, как Француз разговаривал по телефону, Крот задумался. У него сегодня выдался горячий денёк, и, пока шеф попивал здесь коньяк, он решил массу вопросов. Но не те задания, которые дал ему Француз, волновали его больше всего.

После сегодняшних событий Крот понял, что ему нужно уходить. Раньше он надеялся, что, когда они закончат последнюю операцию, он, как всегда, останется в тени и вопросов к нему не будет. Но эти камеры наблюдения спутали всю игру. Когда их поставили? Сколько успели записать? Можно ли верить Французу, когда он говорит, что не обсуждал там, в кабинете, важные вопросы, связанные с их делами? Нет. Французу нельзя было верить. Ему теперь было всё равно, и мало его заботила судьба старого приятеля, Крот это понимал.

Несмотря на то что Француз создавал иллюзию полного доверия, якобы всё отдавая на исполнение Кроту, Француз действовал не только через него, он подстраховывался, недоговаривал. Были у него свои люди, о которых Крот не должен был узнать, но узнал. И они наверняка искали сейчас жену Француза, а может быть, присматривали и за самим Кротом. Слишком хорошо он знал своего шефа. Сидя с ним за одним столом, он понимал, что, как только выдадут кредит, он станет ненужным.

Совсем ненужным.

Почему Француз не предложил ему уйти вместе с ним?

Почему решил оставить здесь его, человека, как никто знавшего подноготную дел Француза, который мог вывести на него?

А может, решил не оставлять?

Крот знал одно: пока деньги по кредиту не будут перечислены на счёт фирмы, он нужен.

Что дальше?

Сегодня он решил, что дальше. Занимаясь делами Француза, он не забыл о себе. Крот продавал всё, он перевёл свои сбережения за границу, заказал билеты на самолёт, он сказал жене собирать вещи и быть наготове.

Ему было нелегко принять такое решение – увозить жену и двух дочерей с собой в неизвестность, пускай и достаточно обеспеченную. Но после того как Француз дал указание убрать свою жену, по-другому он поступить просто не мог.

Пускай эта женщина пошла против него в самый неподходящий момент, пускай была неправа, пускай давно нелюбима, но как можно было поступить с ней так?

Когда Крот думал об этом, у него на спине проступал холодный пот. Что же тогда ждать ему и его семье?..

– Я говорю, Лена сейчас дела подготовит, ты слышишь?

– Да, слышу, – отозвался Крот.

– Ты спишь, что ли?

– Устал как собака, целый день на ногах.

Француз несколько секунд сверлил Крота взглядом, потом дружески улыбнулся:

– Езжай домой, утро вечера мудренее.

– А ты?

– Я сам посмотрю их дела, утром займёмся вплотную.

Крот поднялся, накинул пальто. Француз подошёл к нему и взял за плечи:

– Отдыхай, дружище, завтра силы нам понадобятся! – Его зелёные глаза казались темнее обычного, взгляд был твёрдый и спокойный. На прощанье они обнялись.

Уже через сорок минут Француз сидел у себя в кабинете. На его столе лежали четыре тонкие папки – информация о сотрудниках. Леночка стояла рядом.

– Вам ещё что-нибудь надо?

– Нет, можешь идти. Я останусь здесь. Завтра приходи пораньше.

– Хорошо. Те люди, которые работали здесь сегодня, нечаянно разбили вазу, купить новую?

– Нет, ни к чему.

– До свиданья.

Он кивнул в ответ, дождался, когда Леночка выйдет, и открыл первую из папок.

Начальник СБ.

Француз наскоро пробежался взглядом по биографии и уставился на фотографию бывшего сотрудника.

Что он знал о нём? Сан Саныч был глуповат, но напорист и исполнителен, он работал начальником СБ с момента основания фирмы. Должность скорее номинальная. Его личная, Француза охрана, была многочисленнее, чем служба безопасности фирмы. Основной задачей Сан Саныча была напутственная речь сотрудникам, принятым на работу. Он мог говорить полчаса, час, прощупывать человека, расспрашивать о родственниках, пугать чрезмерно строгой дисциплиной и ответственностью. Некоторых он потом забраковывал, что неимоверно злило Светлану из отдела кадров, которая первой проводила собеседования.

Француз специально велел выделить им кабинеты рядом, чтобы они чаще грызлись. По его убеждению, это был лучший климат в коллективе, идеальная рабочая атмосфера, когда люди, не доверяя друг другу, старались один перед другим доказать своё профессиональное превосходство и охаять соперника.

Мог ли Сан Саныч быть предателем?

Вряд ли. Зачем ему это на старости лет? Он никогда не был ни сильно загружен, ни обижен вниманием или деньгами.

Хотя, с другой стороны, он мог решиться «сорвать банк» на прощание.

В молодости он работал в КГБ, а от людей такого рода занятий можно ожидать чего угодно. Впрочем, работа его там была невысокой квалификации. Так называемая наружка – наружное наблюдение. Он мог месяцами сидеть в какой-нибудь конспиративной квартире и вести наблюдение за соседом, не зная, зачем это делается и какую ценность представляет объект наблюдения. Это явно не требует большого ума, только исполнительности и усидчивости.

По крайней мере, Сан Саныч был хорошо знаком со слежкой. Пасти умел и, значит, мог.

Француз вспомнил, что Сан Саныч пару раз заводил разговор о том, что в здании необходимо установить камеры наблюдения. Совпадение? Служебное рвение? Или нет? Возможно, он хотел под шумок, не привлекая внимания, организовать таким образом слежку за самим шефом.

Ничего нельзя было сказать наверняка.

Француз вздохнул и отложил папку.

Специалист по кадрам.

Светлана. Симпатичная. Даже в этой ситуации Француз не мог изменить себе. Он смотрел на неё в первую очередь как на женщину. Светлана тоже работала на него давно. Он вспомнил, как пару раз приглашал её после оформления на работу для «личной беседы». Несмотря на все его подкаты и ухищрения, Светлана не стала спать с ним.

Он вспылил и хотел уволить её. Но девушка достаточно профессионально справлялась со своими обязанностями и была оставлена на работе. Впрочем, о её отказе Француз не забыл. Он демонстративно ни разу не заплатил ей премиальные за успехи на работе. Эти же премии его многочисленные «увлечения» получали в избытке.

Обида? Месть?

Нет, не тот размах у человека, не тот калибр.

Но был ещё один факт, который заставлял задуматься. Одно время жена Француза – Марина – то ли от скуки, то ли от желания принять участие в делах мужа решила самостоятельно проводить собеседования с соискателями. Она обосновалась в одном кабинете со Светланой и после неё проводила своё собеседование. Пользы от него не было никакого, как, впрочем, и вреда. Вскоре Марина поняла, что затея пустая, и оставила её. Француз способствовал этому, он не хотел, чтобы его жена мешалась под ногами.

Может, получилось так, что в это время они сдружились. Светлана могла проболтаться о похождениях Француза. Одна была недовольна тем, что к ней не проявляют внимание, другая, наоборот, тем, что ей хотели это внимание навязать практически насильно. Чем не повод, чтобы объединиться для нападения на Француза?

Против этой версии говорило то, что его жена уже пару лет не появлялась в офисе. С другой стороны, они могли всё это время продолжать общаться втайне.

Выходило слишком мудрено.

Француз смотрел на фотографию Светланы и видел перед собой мечтательную, романтическую девицу, немного взбалмошную, простоватую. Нет, роль интриганки, которая годы вела двойную игру, ей никак не подходила.

Впрочем, когда речь идёт о женщине, ничего нельзя исключать. Это подтверждало хотя бы то, что Француз ошибся в собственной супруге. Где уж тут взяться уверенности, когда речь идёт о сотруднике его фирмы?