Текст книги "С.И.Л.А. Трансформация из жертвы обстоятельств в архитектора судьбы"

Глава 5
Последний рабочий день

Кризис: крах или новая возможность?

Не успел я выключить дисплей телефона, как увидел новый вызов. Звонил неизвестный номер. Обычно в таких случаях я не отвечаю, a позже передаю контакт секретарю, который перезванивает и узнает, кто звонил и зачем. Но сейчас что-то внутри подсказывало, что ответить я должен сам.

– Слушаю.

– Здравствуйте! – на том конце прозвучал звонкий молодой голос. – Я не должен был звонить лично… В общем, мне дали ваш номер… Я ни в коем случае не хотел…

– Стоп, не волнуйтесь. Хорошо подумайте, что именно хотите сказать. Я выслушаю вас, но от того, что вы скажете, будет зависеть результат разговора. Как вы правильно заметили, разговор мог вовсе не случиться – обычно я не отвечаю на неизвестные номера, но мне показалось, этот звонок должен стать исключением.

Прошла буквально пара секунд, пока я снова не услышал голос молодого человека.

– Меня зовут Игорь, я работаю менеджером в компании Ивана Николаевича и хотел предложить вам партнерство в благотворительном проекте. Этот формат не подходит компании, в которой я сейчас работаю, но может заинтересовать вас.

– Достаточно, – остановил я его, услышав имя человека, который приложил немало сил, чтобы и я когда-то оттолкнулся от жизненного дна. – Прежде всего, благодарю вас за смелость. Отправьте ваше резюме и презентацию проекта моему секретарю, я рассмотрю их и лично позвоню вам.

– C-спасибо, Виктор Ал-лександрович, – запинаясь от неожиданности, еле выговорил он. – Я-я все сделаю, как вы сказали. Сегодня же сделаю и отправлю!

– Хорошо, постараюсь на выходных посмотреть и дать ответ.

Мне часто казалось, что когда-нибудь офис разорвет от децибелов голосов, противного перезвона стационарных телефонов и ненависти менеджеров к звонящим. Собственно, вторые звонили c теми же чувствами, c которыми поднимали трубку первые.

Десять человек, на каждого – свой метр стола, старенький компьютер и телефон. Я был единственным менеджером, у которого телефон был бутафорским и стоял просто для вида. Из-за речевого дефекта разговаривать c клиентами я не мог, в противном случае пятиминутный разговор растягивался на нескончаемые часы, a недовольство клиента перерастало в неистовую ярость. Методом проб и бесконечных ошибок меня перевели на письменные переговоры в службу поддержки на сайте.

Контора занималась сдачей подсобных помещений. Помню, увидел объявление c вакансией в газете и сразу пошел устраиваться. В итоге отстоял нехилую очередь – на тот момент безработных в стране хватало c избытком. Меня взяли за то, что не пил и был прилично одет. Отвечал на собеседовании коротко, чтобы не выдать свой недуг, но в процессе работы спрятать его все же не удалось, особенно от коллег. Те посмеивались, косо смотрели на меня. Но даже тогда меня не уволили, думаю, из жалости.

Так я проработал еще год, но уже в качестве бездумной печатной машинки, строчащей шаблонные ответы направо и налево. Коллегам повезло меньше, их беспокоили всегда: в обеденный перерыв, выходные, праздники, a особенно в последние десять минут рабочего дня…

В то утро все шло своим чередом: главный менеджер Маргарита орудовала на кухне, c ней же на кухне над сломанной кофемашиной возился менеджер Сергей. Тем временем в десятиметровом офисе нас было четверо: справа от меня протирал свой рабочий стол чистоплотный менеджер Валентин, слева Жанна подкрашивала тушью глаза, Володя только что вышел на улицу выкурить первую за день сигарету. Начальство сидело в соседнем здании и редко заглядывало к нам, поэтому за нашей работой следить было особо некому. До начала рабочего дня оставалось пять минут, все потихоньку подтягивались за рабочие столы. Я тоже успел заварить растворимый кофе и принести его c собой. Сергей, к всеобщему сожалению, так и не смог реанимировать старую кофемашинку.

– Опять скидываться? – спросил Володя из-за моей спины.

– Ну, a ты как думаешь? – ответила вопросом на вопрос Марина.

– Начальство нас таким богатством не одарит.

– Какая гадость! – прожужжала себе под нос Жанна.

– …этот ваш растворимый кофе, – продолжил за нее Валентин.

Сделав пару глотков, я мысленно согласился c Жанной. Вообще, в коллективе я всегда слыл молчаливым, старался лишний раз не создавать неловких ситуаций. Трудно было что-то говорить, когда видишь на лице собеседника косую улыбку, за которой он сдерживает смешок.

Через пару часов в офис постучали. Мы в недоумении переглянулись, открывать запертую дверь пошла Маргарита. На пороге стоял незнакомец.

– Вы к кому? – вежливо и по-свойски мягко спросила Маргарита.

– К начальству, – это был мужской голос, говорил он четко и уверенно.

– Вы ошиблись, вам в соседнее здание.

– Спасибо. Всего доброго!

Последняя фраза показалась мне ужасно знакомой, но я не придал ей значения и продолжил работу. В этот день произошел сбой в системе: письма дублировались по несколько раз и захламляли почтовый ящик. Погребенный под их завалами, я мечтал побыстрее расквитаться с накопившейся работой.

Но спустя пару минут все-таки произошло то, что не только отвлекло меня, но и заставило почувствовать максимальную беспомощность и несправедливость. На столе Маргариты зазвонил телефон, но мелодия была другой. Это означало одно: звонок из главного офиса. Она быстро подняла трубку, пару минут молча слушала говорящего и потом как-то c жалостью взглянула на меня.

– Вить, тебя к начальству вызывают… – грустно сообщила она. – По какому поводу, не сказали. Просят сейчас прийти в главный офис.

– Н… ну з… зов… вут и з… зов… вут, – отмахнулся я от переживаний и, накинув на себя куртку, вышел за дверь.

Идти до главного офиса, как я уже говорил, было от силы минуту-две. Пройдя через КПП, я почувствовал, как что-то в районе желудка сжалось, вот только не понял, то ли от страха, то ли от того, что время близилось к обеду. По дороге я наткнулся на кулер, налил себе воды в пластиковый стаканчик, сделал несколько глотков и пошел дальше по коридору искать кабинет.

«A, вот же!» – мысленно воскликнул я, обнаружив за поворотом дверь с нужным мне номером.

– Зд… зд… здравст… вуйте!

– Здравствуй, Виктор! – сухо произнес мужчина в кресле. – Только тебе не ко мне, a сразу к кадровикам.

– З… за… за… зач… ч… чем? – запереживав, я стал сильнее заикаться.

– Надо, Витя. Надо, – по голосу было слышно, что он сдерживал злость.

Я вышел из кабинета и пошел в кадровый отдел. Меня там уже ждала миловидная девушка – она держала стопку бумаг, пустой лист и ручку.

– Виктор, смотрите, мы поговорили c Дмитрием Геннадьевичем и решили, что вам лучше написать заявление по собственному желанию. Ну знаете, с вашей проблемой и так найти работу трудно, еще и трудовая история c увольнением, сложно будет…

– C… c к… ка… ким у… у… у… уволь… не… не… нием?

– Ну знаете, мы, конечно, не ожидали от вас такого… – протянула она, опустив взгляд в пол. – Ну я даже не знаю, что нужно было написать, как нужно было ответить, чтобы клиент лично пришел и сообщил нам о том, что наш сотрудник не отличается клиентоориентированностью.

– Ч… ч… что?! – я был настолько растерян и возмущен сказанным, что неосознанно повысил голос.

– Ну-ну-ну, не теряйте лица, хотя бы здесь! Мы и так пошли вам на уступку, подписывайте и уходите, зарплату выдадут в бухгалтерии. Две недели отрабатывать не нужно.

Остальное было как в тумане: заявление, тетка из бухгалтерии, что ворчала что-то про меня, отчет, который из-за меня сбился, молчание, в котором я собирал свои вещи.

– П… п… прощ… щайте… – сквозь слезы выговорил я и, не оборачиваясь, вышел во двор.

Мне было тошно от себя, от того, что не осмелился разобраться, в чем дело, от людской несправедливости и жестокости судьбы. Мне хотелось кричать, рвать, крушить, но ничего из этого я не сделал. Мое тело обмякло от обиды и беспомощности.

– Поздравляю! – послышалось где-то сбоку.

– Ч… ч… что? – я ожидал увидеть кого угодно, только не его.

– Поздравляю c увольнением. Нет, не так. С началом нового карьерного пути! – бодро выговорил он с широкой улыбкой. Это был тот самый мужчина, с которым я недавно столкнулся в супермаркете.

– Это вы?! – я вскрикнул, неосознанно вытянув сжатую в кулак руку с оттопыренным указательным пальцем.

– Я? Нет, это не я, – он покачал головой, не смахивая c лица успевшую мне надоесть улыбку, – это вы! Вы, мужчина тридцати лет, который собственноручно закопал свои возможности и теперь плачется судьбе о своем несчастье и невезении.

– Д… да к… к… как в… вы т… т… так м… мо… може… те?!

– Держите, – сказал он, протягивая мне визитку. – Позвоните, когда остынете. Я беру вас на работу. И, как видите, в отличие от ваших бывших коллег, мне все равно на физические ограничения. Человек рожден не для того, чтобы его жалели. – Он ушел так же быстро, как и появился в хаосе этого дня.

Практическое задание:

1. Перечислите 10 своих сильных качеств.

2. На какой «кризис» в своей жизни вы можете посмотреть как на новую возможность для роста?

3. Если бы самый важный для вас человек рассчитывал на вас, то каких действий он ожидал бы от вас сегодня?

Глава 6
Кто он такой?

А что, если…?

На стол падали длинные блики закатных солнечных лучей, отраженных от стеклянных стен соседнего небоскреба. Передо мной стояла кружка c едва остывшим кофе, который пару минут назад принесла Вероника. Двойной эспрессо я поглощал трижды в день – единственная вредная привычка, которая сохранилась, будто осталась на память o далеком студенческом прошлом.

Я взял в руки кружку и подошел к панорамному окну. За ним случалось слышать гудение автомобилей, редкий звон трамвая, видеть толпы, поднимающиеся из глубин метро, смельчаков, отчаянно перебегающих на красный свет. Я, как часть этой огромной инсталляции, стоял сейчас под стеклом и наблюдал за всем происходящим. Видимый и слышимый каждому.

Москва – город приезжих, город больших денег и красивой жизни. Так думал я до тех пор, пока не узнал, что такое большие деньги и какова на вкус красивая жизнь. Каждый грезит o своем «большом» и «красивом», для кого-то оно заключается в успешной карьере, для кого-то в создании семьи. Кто-то живет смело и страстно, кто-то держится за стабильность и верность пережитым идеалам.

Неважно, какому региону принадлежит земля под твоими ногами: столице или провинциальному городку. Важны лишь сами ноги: они или приведут тебя к целям, или, наоборот, уведут от мечты. Как говорится, viam supervadet vadens, или дорогу осилит идущий, главное – знать, куда и зачем идешь.

Никогда не знаешь, какая мысль заставит остановиться, присмотреться, прислушаться к жизни, абстрагироваться от всезнающего разума и подумать o чем-то более человеческом.

Мне хватило суток, чтобы решиться набрать номер, выбитый на толстом картоне визитной карточки. Первые три пролетевших гудка стали для меня пыткой, на четвертый я был так зол, что хотел уже сбросить звонок, но на том конце все-таки прозвучал знакомый голос:

– Слушаю.

– Это в… вы. Я уз… уз… уз… нал в… ваш г… г… го… лос. Д… д… до… воль… ны т… т… теп… перь? Д… дос… та… точно униже… н… н… ний или бу… бу… дут еще?

– А, это вы. Теперь узнал вас. Как ваши дела? Чем занимаетесь?

– Вы из… из… дева… ва… ва… ет… тесь?! Д… дом… ма си… си… жу, в по… то… ло… к п… плю… ю. Меня же по ваш… ше… й в… во… ле у… у… во… во… во… ли… ли. З… за… бы… ли? – не выдержав ярости, на его слащавую вежливость я ответил криком.

– Поберегите потолки, хотя бы для будущих жильцов. От ваших децибелов посыплется шпаклевка. Раз вы ничем не заняты, приезжайте ко мне на производство.

– К… к… ку… да? – В недоумении от его предложения я сел на близстоящий стул.

– За это не переживайте, машину отправят за вами. До встречи!

В трубке снова послышались гудки. Я был в растерянности, мне не хотелось никуда ехать, но и жить дальше в таком беспомощном и бесполезном состоянии я больше не мог. Через секунду мне пришло сообщение с неизвестного номера: «Водитель выехал. Ожидайте. Секретарь Ивана Николаевича».

«Значит, Иван Николаевич…» – мысленно протянул я и стал собираться.

Через полчаса и вправду к моему дому подъехал черный «Мерседес». Я долго не решался выходить и хотел было все-таки остаться дома, забыть все, как самый дурной несбыточный сон.

Водитель нажал на руль, и послышался долгий гудок.

«Выходи», – отозвалось где-то внутри меня. Я выдохнул, молча застегнул куртку и вышел из квартиры, громко хлопнув за собой дверью.

У машины стоял очень доброжелательного вида пожилой мужчина, он был опрятно одет и выглядел моложаво. Обычно при слове «водитель» я представлял себе хамоватых таксистов, что крутили баранку в своих прокуренных полуразваленных автомобилях. Но этот был их антиподом и сильно отличался от моих ассоциаций.

– Здравствуйте, меня зовут Анатолий, я водитель Ивана Николаевича. Приехал за вами, чтобы отвезти на производство, – спокойным тоном сказал мужчина.

– З… зд… ра… вств… вуй… те. М… ме… ня з… зо… вут В… в… вик… тор, – произнес я, стараясь ответить максимально коротко.

– Приятно познакомиться, Виктор. Присаживайтесь.

Он открыл передо мной пассажирскую дверь, и я с нескрываемым удивлением сел в автомобиль. В дороге я успел немного расслабиться, Анатолий много шутил, рассказывал o своей молодости, о семье и работе, o том, какой Москва была раньше. Я с интересом слушал его и наблюдал за тем, как действительно изменился город c того момента, как я приехал сюда из Перми. Теперь из окон автомобиля виднелись не только новые постройки и просторные проспекты – я видел воспоминания, отношения, опыт, что получил здесь, людей, что пусть и немного, но изменили меня.

Через полчаса мы остановились напротив входа в многоэтажное промышленное здание.

– Вам сюда, – сказал шофер, указывая рукой, куда мне идти, и неожиданно переходя на «ты». – Не тревожься, жизнь умнее нас, все расставит по местам. Ты только не противься ей, а как можно сильнее подталкивай. До скорого, Виктор!

Его слова отразились во мне теплом и ощущением отцовской заботы о неопытном сыне. Я вышел из машины и направился к главному входу. На первом этаже меня встретила девушка и предложила проводить до кабинета генерального директора, c которым, как оказалось, я уже знаком. Недолго думая, я согласился и последовал за ней в сторону лифта. Она нажала на кнопку с цифрой семь, двери лифта захлопнулись, и я почувствовал небольшой рывок вверх. Через несколько секунд мы уже стояли в коридоре седьмого этажа, девушка свернула направо, я послушно пошел за ней. Спустя еще один поворот мы оказались у главной двери с табличкой: «Генеральный директор».

– А вот и вы! – радушно поприветствовал меня человек, по вине которого я был в полном неведении, где нахожусь и зачем.

– Н… ну и з… за… чем вы меня c… сю… да п… поз… ва… ли?

– Прежде чем ответить на ваш вопрос, я хотел бы представиться. Меня зовут Иван Николаевич, можно просто Иван, или, как часто меня называют, Наставник.

– В… в… вик… тор. П… п… про… с… то н… н… не… ль… зя.

– Хорошо, Виктор, я учту. Присаживайтесь. Может, чай или кофе?

– Н… не на… на… до, – озираясь на стены, увешанные грамотами, пробубнил я.

Я присел в кресло возле стола, напротив сел Иван и продолжил говорить:

– Я основатель и генеральный директор компании по производству бионических протезов для людей c инвалидностью, в том числе спортсменов и паралимпийцев. Собственно, сейчас мы на заводе, где производят протезы. Не знаю, заметили ли вы, но я и сам на своих двоих передвигаюсь исключительно благодаря им.

– Д… да, я з… за… ме… ме… ти… л c… c… стр… ран… ную по… по… по… ход… ку.

– Я еще работаю над этим, – улыбнувшись, сказал Иван и продолжил: – Немного предыстории, кто я и как начал свое дело. Так уж вышло, что я родился без обеих большеберцовых костей – редкое генетическое заболевание. В такой ситуации обычно ампутируют ноги, но некоторые предпочитают оставить все как есть. Моей матери предоставили выбор, но любой вариант вел к инвалидному креслу. На тот момент родители уже были в разводе, отец не принимал никакого участия в моем воспитании, лишь изредка отправлял алименты, поэтому решение о моей дальнейшей судьбе принимала только мать. Близкие и друзья, конечно, отговаривали ее, но она решила, что лучше сразу ампутировать ноги.

Он говорил об этом так легко и непринужденно, словно то несчастье стало для него наградой, важной особенностью, определившей его путь.

– Мне говорили, что проще жить в инвалидном кресле, что без ног жизни не будет вовсе. Когда настало время устанавливать протезы, сумма оказалась гораздо выше той, что мы могли позволить себе. Матери пришлось уйти с работы и встать на учет по безработице. Только тогда государство могло выделить пособия на протезы.

Он на секунду замолчал, погрузившись в свои мысли.

– Первая пара «новых» ног стоила нам крыши над головой.

– К… как эт… то?

– Поверь, – Иван неожиданно перешел на «ты», – это не самое страшное, что тогда затронуло нас. Мы перебрались в коммуналку. К слову, нам дали чуть ли не подсобное помещение, но и это не сломило меня тогда…

– А ч… ч… что?

– Когда я встал на протезы, первое, что я спросил: «Смогу ли я бегать?» Тогда мне твердо ответили: «Нет». Спустя пятнадцать лет я вошел в сборную паралимпийцев. Я дал себе слово, что смогу. И смог.

Я не знал, что ответить, ведь до этого представлял его в совершенно ином свете.

– Я основал компанию, чтобы дать детям возможность бежать к своей мечте, а не сидеть в колясках только потому, что им сказали: «Так проще» или «Вы не сможете себе это позволить». У каждого должен быть выбор, и уж тем более у ребенка, который хочет бегать и изучать этот мир. Мы начали разработку современных протезов, с помощью которых люди с ограниченными возможностями движения смогут полноценно жить. И слово «полноценно» здесь означает реальную полноценность: захотел заняться спортом – занялся, захотел просто жить, не думая об ограничениях, – живешь. Бионическое протезирование сегодня – это не сказка. Как видишь, я сам хожу на протезах собственного производства. И в нашей стране, которая предпочитает импортное и зарубежное, протезирование вышло на новый уровень. Все не так, как было в моем детстве. Люди сильнее, и доступность сегодня гораздо выше. Я пригласил тебя сюда, чтобы ты нашел то, ради чего захотел бы жить, что полезного ты мог бы сделать для других людей.

– Н… н… но п… п… поч… че… му я? – я недоумевал от сказанного.

– Я вижу в тебе силу, способную изменить что-то в этом мире. По крайней мере, мне хочется верить в это. Возможно, я ошибаюсь. Такое со мной тоже случается, но чаще я не ошибаюсь.

Я смотрел на него и прокручивал в голове вопросы, над которыми когда-то задумывался сам, но никак не мог подобрать ключ к их скважине.

– Знаешь, я хотел бы, чтобы мы поехали сейчас в одно место. Думаю, там ты кое-что про себя узнаешь и многое поймешь.

Практическое задание:

Помнить своих героев – это один из эффективных способов помнить, кто вы есть.

1. Составьте список своих героев. Это могут быть реальные люди или персонажи из книг и фильмов, мудрецы, жившие в далеком прошлом, или ребята из соседнего двора.

2. Что есть в ваших героев такого, что вы сами себе запрещаете проявлять?

3. Какую «лучшую версию самого себя» вы видите в своих героях?

Подробнее о компании Steplife, которая дает людям, лишившимся конечностей, возможность бежать к своей мечте, а не сидеть в инвалидных колясках, вы можете узнать, зайдя на сайт steplife.pro или отсканировав QR-код:

Глава 7
Журавлик

Если бы сегодня был последний день моей жизни, то как бы я его прожил? С кем бы встретился? Какие слова сказал бы? Что бы сделал?

– Так, сейчас свернем налево, и потом метров сто вдоль домов…

Мы шли по узкому тротуару мимо серых пятиэтажек, пока не увидели здание в четыре этажа. Под лучами солнца оно горело белым и выделялось среди других домов. Вокруг него росли высокие тополя, a из травы выглядывали ромашки, все в пуху. Я не мог понять, что ждет за дверью этого здания. Однако, подойдя поближе, в окнах я разглядел смазанные силуэты его обитателей.

Первым нас встретил охранник, глубоко пожилой мужчина с редкой бородкой и очень добрыми глазами. Он сразу поздоровался c Иваном. Видимо, Иван часто бывал здесь.

– Не горит. – Мой наставник посмотрел на небольшую стойку около входа, на ней стоял подсвечник с незажженной свечой.

– Нет, сегодня без перемен, никто не ушел, все на месте.

Через минуту я услышал звонкий детский смех. В растерянности я посмотрел на Наставника, он надевал бахилы:

– Не тормози, вот бахилы. Надевай и иди за мной, – произнес Иван шепотом, пока я неуклюже засовывал ботинок в синий одноразовый чехол.

Оказалось, что недалеко от парадного входа находилась детская игровая комната. «Вот откуда доносились звуки», – подумал я, когда мы проходили мимо нее. Дети столпились в проеме открытой двери: всем хотелось разглядеть прибывших гостей. К ним подошла низкорослая женщина пятидесяти лет, от которой веяло добротой и заботой. Она что-то тихонько сказала детям, и все дружно возвратились в комнату.

В это время к нам подошла девушка в темно-бордовой медицинской форме.

– Виктор, это Анна – координатор Фонда «Линия Жизни», – представил ее Наставник.

– Здравствуйте, приятно познакомиться! – Она улыбалась, в движениях и голосе чувствовались сдержанность и одновременно обволакивающая мягкость.

– З… з… дра… вст… вств… вуй… те.

Мне было ужасно неловко за свой уродливый язык, но в ее взгляде я не заметил каких-либо изменений, говорящих о ее отношении к этому. Казалось, она даже не заметила мой дефект, в ее улыбке была искренняя доброта, a не сожаление.

Недолго думая, Анна предложила пройтись по хоспису и начать c игровой комнаты, откуда только что выбегала детвора. Я заметил на стенах знакомых персонажей советских и диснеевских мультфильмов, на полу и ковриках лежали всевозможные игрушки – от разноцветных машинок до деревянных лошадок-качалок. «Наверное, о такой комнате мечтает каждый ребенок. Если бы я был ребенком, я бы точно не упустил возможности остаться здесь», – шустро пролетела мысль в моей голове.

– В игровой есть все необходимое: разнообразные игрушки, конструктор для мелкой моторики, мягкие кубики, батут. Дети приходят сюда ежедневно в обеденное время.

Мы пошли дальше по светло-голубому коридору, который все-таки немного напоминал коридор больницы. Вдоль стен стояли горшки c растениями выше моей головы, за ними явно старательно ухаживали.

– Слева класс для занятий творчеством, здесь дети лепят, рисуют, складывают оригами. Наверное, из всех классов у детей этот самый любимый, – Анна указала рукой на открытую дверь.

Мы не заходили в комнаты – только заглядывали внутрь. За очередной дверью я увидел потолок с ночным небом: на нем золотой краской горели звезды и хвосты комет.

– Здесь, наверное, и ракеты собирают… – восхищенно проговорил Иван.

– …и мечтают o полетах на них, – закончила Анна мысль Наставника.

Я посмотрел на часы: прошло целых тридцать минут, которых я совершенно не почувствовал. Здесь время подчинялось иным законам и ритмам.

– Следующая у нас мультисенсорная комната. – Опередив нас на несколько шагов, Анна подошла к следующей двери, провернула несколько раз ключ в замке и открыла ее.

– К… к… ка… ка… я к… к… ком… на… та? – переспросил я.

– Мультисенсорная. Я сейчас все расскажу и покажу, здесь сейчас никто не занимается.

В комнате был приглушенный свет, в центре стояли два мягких вытянутых кресла. В одном углу комнаты c потолка свисал дождик из атласных лент, а в углу напротив стоял сухой бассейн с разноцветными шариками.

– Это стимуляторы – они воздействуют на органы чувств и помогают деткам адаптироваться, почувствовать себя здесь в безопасности.

– A з… з… за… чем?

– Когда ребенок приезжает к нам после химиотерапии, эта комната успокаивает нервную систему, что подверглась огромному стрессу.

Как только я услышал слово «химиотерапия», мне стало неловко из-за своего вопроса, из-за глупого уточнения, я словно только сейчас понял, куда попал.

– Дальше столовая – если проголодаетесь, обязательно зайдите. Наш повар может приготовить все! Чего только не просили детки, он никогда не отказывал, особенно в последних просьбах.

Окна в комнате были занавешены светло-бежевыми шторами, на подоконниках стояли живые цветы, лианы которых спускались к полу. Мы долго не задерживались и шли дальше. В конце коридора я увидел картину в рамке из темного дерева. Это был пейзаж: дорога, уходящая куда-то вдаль, сливалась c чистейшим голубым небом на горизонте. «Красиво, – подумал я. – Вот только куда ведет эта дорога?»

Мы зашли в лифт, чтобы подняться на второй этаж. В воздухе стоял запах стерильности.

– На этом этаже живут дети и родители. В палаты, разумеется, можно заходить только с разрешения. Сейчас все на процедурах или занятиях, поэтому спросить не у кого. Однако в одну из комнат заглянуть все-таки можно.

В конце левого крыла я увидел приоткрытую дверь. Туда мы и направились. В комнате находилось большое окно с видом на сад, дневной свет падал на персиковые стены. Кровать была аккуратно заправлена толстым ворсистым пледом, который явно принесли из дома. На прикроватной тумбочке лежал сложенный из бумаги журавлик. O том, что это палата, a не детская комната, можно было понять только по лекарствам и медицинскому оборудованию на противоположной от кровати стене.

– Эту палату пару месяцев занимала девочка шести лет. У нее была лейкемия. Врачи давали три месяца, она прожила пять.

Тяжелое молчание воцарилось в крошечной комнате. Было так тихо, словно никто из нас не дышал.

– Не хотите подняться выше? – прервав тягостную тишину, спросила Анна.

Этажом выше располагались мансарда и храм. Прийти сюда мог каждый желающий. Рядом находился небольшой зал: днем здесь вели приемы для гостей, а вечерами, уложив детей, общались мамочки.

– Говорят, за разговором с человеком, столкнувшимся с такой же бедой, как у тебя, становится легче, – спокойным голосом продолжила Анна.

Серьезность и накатившую печаль прервал внезапный детский хохот. К Анне вновь вернулась улыбка. Мы присели в кресла, и она начала рассказ о своей работе. Чтобы ничего не упустить, она положила перед собой толстый блокнот, но лишь изредка поглядывала в него.

– Мы стараемся сделать жизнь детей максимально яркой. Музыкальные концерты, театральные представления, даже встречи c животными из контактного зоопарка. Для детей, которые не имеют возможности выйти из палаты, организовываем концерты «с доставкой в палату».

Она говорила так просто и ясно о том, что казалось таким тяжелым. В ее голосе слышалось так много любви к своему делу, что придавало мне спокойствия и понимания.

– У подопечных хосписа, как и у всех детей в мире, тоже есть свои мечты. Мы стараемся уйти от материальных подарков в пользу впечатлений, эмоций. Самое главное – дать ребенку понять, что его мечты исполнимы, а если так – нужно мечтать по-крупному, еще больше, еще ярче. Так, например, исполнилась мечта Володи – у него были проблемы c опорно-двигательным аппаратом, и он передвигался на инвалидной коляске. Однажды Володя поделился с медсестрой, что хотел бы познакомиться с настоящим моряком. Как только мечта дошла до меня, я сделала несколько звонков, и помочь в организации праздника согласилась компания по морскому судоходству. В назначенный день мальчик прибыл в порт, где смог прокатиться на катере и почувствовать себя в роли своего кумира: за рулем был не только профессионал, но и хороший, почувствовавший ситуацию человек. Такие подарки невозможно осуществить без людей, безвозмездно помогающих хоспису. Для детей новость о появления гостей в стационаре – уже самый настоящий праздник. Спасибо вам!

Девушка посмотрела на Ивана; тот, не произнеся ничего, кивнул и улыбнулся. Видимо, эти двое не раз уже встречались здесь.

– Детский хоспис – это не про смерть, – продолжила Анна, – а про жизнь, которая происходит здесь и сейчас. И если даже несколько десятков людей узнает о существовании таких мест, таких детей, то наверняка среди них найдется хотя бы один, который почувствует в себе силы и желание помочь.

Анна закрыла блокнот и сообщила, что осталось всего одно место, которое мы еще не посмотрели. Мы снова зашли в лифт и теперь спускались на цокольный этаж. Нас встретил светлый коридор, такой же, как и везде, но уже без живых цветов и растений в горшках. В самом конце была лишь одна дверь. Мы вошли. В небольшую комнату свет поступал через узкое круглое окно под потолком. По стенам тянулись полки с иконами и мягкими игрушками. В центре располагалась кушетка, заправленная новым постельным бельем кипенно-белого цвета. На ней смог бы поместиться только совсем маленький человек. Рядом с кушеткой стояли два кресла – для отца и матери.

– Это прощальная комната, последняя возможность родителей побыть вместе с ребенком, перед тем как навсегда расстаться с ним.

Обратно мы поднимались в полном молчании. Мне было невыносимо больно видеть последнее место, мне было страшно от несправедливости. Почему болезнь забирает жизни детей, которые даже не успели сделать что-то важное, большое? Выходя из лифта, на первом этаже я увидел мальчика лет пяти – за руку его держала женщина в белом халате, скорее всего, его лечащий врач. Малыш посмотрел на меня и, помахав тонкой ручкой, громко выкрикнул:

– Я Сема! Я люблю мороженое и играть в футбол, но мне в него не разрешают играть, мне пока нельзя много бегать. Но я люблю бегать.

Меня тронула его смелость и задиристость в голосе, я захотел поговорить c ним.

– C… с… сем… ма, м… м… ме… ня з… зо… ву… т В… ви… к… тор.

Он улыбнулся и наклонил голову вбок, точно присматриваясь ко мне.

– Ты какой-то очень интересный! – восторженно произнес он.

Ему нужно было идти на физиопроцедуры, и наше знакомство пришлось прервать.

– Сему перевели к нам недавно из Морозовской больницы, куда он попал из нижегородского детского дома. Жил в крошечной деревне с родителями. Отец по пьяни зарезал мать, его посадили. Опекуном стала бабушка, та тоже любила выпить. Однажды пьяной зашла в баню, там и умерла от удушья. Мальчик попал в детский дом. Спустя время у ребенка появились головные боли, но никто не обращал особого внимания. Сами понимаете, в регионах не будут над каждой царапиной стоять. Когда боли стали совсем невыносимыми, мальчик начал круглосуточно плакать и жаловаться воспитателям. Сделали МРТ. Обнаружилась опухоль в головном мозге. Направили на операцию в Москву, там развели руками – оперировать было поздно.

– К… ка… к ж… ж… же т… так…

– Думаю, нам пора, – сказал Наставник, обращаясь к Анне.

– Конечно, я провожу вас.