Текст книги "Драгоценная паутина"

ГЛАВА 7

Джастин услышал музыкальный звонок у двери магазина и выглянул. Лицо его осветилось улыбкой. Пришла Флик. После вечеринки в Мейфэре они часто встречались. Флик могла говорить обо всех и обо всем, она ухитрялась вытягивать из Джастина такие философские мысли и идеи, о существовании которых у себя он и сам не подозревал. Ну и что, если она полновата и не красавица? У Джастина были стройные любовницы, но Флик отличалась от них, как зрелый и острый на вкус апельсин от перезрелого приторно-сладкого винограда. Чем чаще он видел ее, чем больше времени проводил с ней, тем необходимее становилась она ему. Ее присутствие успокаивало и поддерживало. Предстояло что-то делать с Уолтом Мэттьюзом, сестрой и матерью, и Джастин думал, что вместе с Флик они справились бы с ними. Флик обладала прекрасной деловой хваткой. Вдвоем они подняли бы «Альциону».

– Флик! – Он пошел к ней навстречу, протягивая обе руки. – Я хочу тебе что-то показать…

Он повел ее в маленькую заднюю комнату, заставленную оборудованием и странно тихую. Только внезапный визг дрели или удар молоточка нарушал почти монастырскую тишину. Словно сами работники, согнувшись над столами, создавали эту атмосферу храма. Флик, почувствовав это, пошла на цыпочках.

– Могу предположить, что твои познания о ювелирном искусстве ограничиваются только украшениями, которые ты носишь. Я прав? – улыбнулся Джастин, радуясь случаю показать ей сердце «Альционы» – Вудсток.

– Да нет. Я вообще не люблю их носить.

Джастин взглянул на девушку и только теперь заметил, что кроме часов на ней и впрямь ничего такого нет.

– Скромница, – пошутил он, но, почувствовав себя неловко, быстро подвел ее к ближайшему рабочему месту, где трудился Гюнтер Восс. – Как дела, Гюнтер?

– А? – Старик поднял глаза, и Флик удивилась, какой он старый. Похоже, ему было восемьдесят, а то и больше.

– Гюнтер Восс перед войной бежал из Германии. Он еврей, – добавил Джастин как само собой разумеющееся. Флик поморщилась, а Гюнтер печально улыбнулся. – Джессика увидела его, когда он сошел на английский берег.

– Она спасла меня от властей, – пояснил Гюнтер. – Мы все любили леди Эс-Фэ, – загадочно добавил он и сосредоточился на работе, забыв о Джастине.

Флик наклонилась ниже и встретились с глазами Гюнтера.

– А что именно вы делаете, мистер Восс? – вежливо спросила она.

– Соединяю вместе два кусочка камня. Один хорошего качества, другой похуже. Вот смотрите… – Старческими пальцами, но удивительно уверенными и ловкими, он взял пинцетом с подноса маленький кусочек бриллианта и подержал под микроскопом. – Верхняя половинка, или как мы говорим, корона, настоящий бриллиант, видите, как он ловит свет?

Флик кивнула, очарованная камнем, мастером и новизной впечатлений. Этот замечательный старикан живет ради своего искусства. Его страстная любовь волновала и печалила.

– Я соединяю эту корону с нижней частью. Получается бриллиант, который не совсем бриллиант. Он так же красив, но не так дорог. Это один из способов, с помощью которого ювелир и покупатель достигают соглашения к обоюдному удовольствию.

– А я думала, вы так обманываете покупателей, нехороший вы человек, – пошутила Флик.

– Я и есть нехороший. Очень нехороший, – принялся убеждать ее Гюнтер. Мне известны все способы обмана. В молодые годы в Германии я из белого циркона делал бриллианты, да. Красную шпинель выдавал за рубины, а голубую – за сапфиры. Я знал мастеров, способных покрасить бледные изумруды, чтобы придать им насыщенный цвет.

– Но здесь ничего такого он не делает, – поспешил вставил Джастин немного резковатым тоном.

– Нет конечно. У леди Сирамор-Форбс всегда были самые лучшие в мире камни по качеству и по обработке. Нет, нет, никто и мысли не допустит, что мы обманываем, – покачал головой Гюнтер, а потом снова посмотрел на составной камень, который держал в руке. Это было нечто новое для «Альционы», и оно ему явно было не по душе.

Внезапно Джастин, к своему ужасу, почувствовал, как краснеет.

– Но это позволяет нам не отставать от моды, Восс, – заявил он холодно. – Сегодня женщины предпочитают украшения подешевле. Так что составные камни вполне логичный ход. На континенте все так делают.

– О, в этом я не сомневаюсь, – спокойно сказал Гюнтер. – Простите, мисс, мне надо работать.

– Конечно. – Флик выпрямилась и бросила на Джастина недобрый взгляд.

Джастин никому из своих сотрудников не говорил, что следующим новшеством станут более дешевые украшения для платьев. Он планировал расширить бизнес, продвинуться за границу.

– Иди посмотри, как делают серьги. От начала до конца, – сказал Джастин, быстро меняя тему разговора.

Флик шла за ним от одного рабочего к другому, его взгляд темнел, становился глубоким. Они смотрели, как опытный камнерез вставляет темно-зеленый изумруд совершенной формы в оправу. Флик никогда не видела Джастина таким оживленным, довольным и удивлялась.

В последние недели куда он ее только не водил! На балет, на вечеринки, они даже катались на лодке в Оксфорде, и всегда он был сдержан, как подобает английскому графу. Но ему не удалось ее обмануть. Это была лишь защитная маска. Очень скоро Флик поняла, что за человек на самом деле Джастин Сирамор-Форбс. В его душе глубокий след оставили одинокое детство и отец. У него не было друзей, об этом позаботился Малколм, уверенный, что мальчик должен с детства играть роль важного аристократа.

Он был невероятно одинок, несмотря на успех у женщин. Но там, где речь шла о настоящем успехе, его не было у Джастина. Флик удивляла его, утверждая, что он и понятия не имеет, как женщины мыслят или чего хотят. Она знала, он был бы совершенно иным, окажись рядом с ним мать – любить без ожидания награды может только она. У Джастина не было такой любви. Поэтому он остался эмоциональным инвалидом, не способным выражать чувства и понимать их. Без ложной скромности Флик думала, что могла бы помочь ему. Он искренне обожал ее. Из всех поклонников она оставила только двоих: Джастина и Джорджа Кэмпбелл-Бина. Она много думала, колебалась, а накануне вечером наконец приняла решение и заявила отцу, чтобы он готовился к свадьбе. К ее свадьбе.

– А вот такая… – Флик быстро вернулась к происходящему, Джастин выбрал простую, но элегантную сапфировую серьгу в виде падающей слезы и поднес к свету, – получается после нескольких дней тяжелого труда. Нравится? – Он приложил ее к уху Флик и покачал головой. – Нет, для тебя слишком темная. К твоим глазам нужны бриллианты. У меня есть кое-что. Пошли.

Флик разрешила взять себя за руку и повести в демонстрационный зал. Выбрав ключ из связки, которую он носил на поясе, Джастин открыл витрину, взял с нижней полки красную бархатную шкатулку, поставил на стеклянную поверхность и приоткрыл крышку. На черном бархате лежало колье. Флик ахнула. Сверкающие камни были уложены так тесно, что сперва она не сумела разглядеть рисунок, а когда разглядела, снова ахнула. С крученых алмазных нитей свисал огромный бриллиант.

– Какая красота! Сколько же такое может стоить? – спросила потрясенная Флик.

Джастин пожал плечами.

– Я не скажу, – тихо проговорил он. Потом выпрямился, в лице ни кровинки. – Надеюсь, ты примешь его в подарок.

– Что? – ахнула Флик. – Я не могу принять такой… такую фантастическую вещь. – Флик покачала головой, безмолвно глядя на ожерелье. – Джастин, я просто не могу.

– Даже как свадебный подарок, Флик?

Она быстро подняла глаза, забыв о бриллиантах. Флик увидела, как напряглись его плечи, как руки вцепились в стекло витрины. Казалось, он с трудом держится на ногах. Другие видели в нем только надменность, самоуверенность, дерзость, а сейчас, глядя на бледное красивое лицо Джастина, она обнаружила боль, неуверенность, страх и едва сдерживаемую страсть. Второй раз за день Флик пожалела, что пришла. Но не в ее натуре было трусить. Другая на ее месте обошлась бы письмом, но Флик Мейнвеаринг предпочитала выдержать разговор лицом к лицу.

– Джаззер, ты всегда все усложняешь, – вздохнула она наконец, прикусив губу и опустив плечи.

Джастин покачал головой, не отрывая глаз от ожерелья.

– Я должен понять это как отказ?

– Да, я и пришла, чтобы сказать тебе это.

Джастин кивнул, во рту стало так сухо, что ему показалось, он уже никогда не сможет разжать губы. Но он смог и услышал свой собственный голос.

– Я что-то сделал не так или чего-то не сделал?

Флик вздохнула. Так плохо она никогда себя не чувствовала. Ей казалось, она бьет раненое животное. Ее доброе большое сердце кровоточило, но здравый смысл твердил: она поступает правильно. Джастин Сирамор-Форбс похож на бриллиант с изъяном, который ей показал один из рабочих. Он блестел и был твердым, как любой алмаз, но в любую минуту мог рассыпаться… Починить его было под силу только опытному мастеру. Она не смогла бы. Она вообще не была уверена, что его можно починить…

Потерянный, страдальческий взгляд его был невыносим. Она наклонилась над витриной, мягко коснулась руки Джастина, и ее обожгло холодом. Рука была ледяная.

– Джастин, – сказала она ласково. – Ничего плохого ты не сделал. Я думаю… Я думаю, ты так прячешь себя от других, что спрятался сам от себя. Я думаю… – В первый раз Флик почувствовала, что не в силах прямо и честно высказать свои мысли. – Давай посмотрим правде в глаза, Джастин. С самого начала мы оба знали, что это был… ну, деловой контракт. Тебе нужны деньги, а мне мужчина, с которым я могла бы жить.

С несчастным видом Джастин кивнул.

– Да, ты совершенно права, – согласился он, стараясь не выдавать сдавившей грудь боли от предательства и отчаяния. – Ну так… если не я, то кто же?

Он выпрямился и захлопнул шкатулку. Пальцы его ничего не чувствовали, он продолжал действовать автоматически, радуясь тому, что Флик не видит, что делает с ним. Сейчас в его жизни нет ничего дороже «Альционы». Он никогда не подведет ее, никогда не разобьет ее сердце никогда, дав надежду, не лишит ее.

Флик испытала большое облегчение от спокойствия Джастина и слегка расслабилась.

– Так уж получилось – твой старый друг, – сказала она ласково. – Джордж Кэмпбелл-Бин.

Джастин был уверен, что улыбнулся, по крайней мере губы его дрогнули…

– Да, значит Джордж. Но почему именно он?

Флик пожала плечами.

– Джордж подходит мне больше всех, если подумать. Он шотландец и понимает истинную цену денег. Но самое главное, я смогу его убедить, что именно я должна стать во главе отцовской компании. – Флик подняла руку и коснулась холодной щеки Джастина. – Знаешь, в общем-то из меня получится ужасно занудная жена, Джаззи. Через месяц ты бы почувствовал себя со мной совершенно несчастным.

– Выходит, я должен радоваться спасению от судьбы, которая хуже смерти?!

Сейчас ему хотелось убить Джорджа!

– Конечно, – засмеялась Флик, – ты ведь на самом-то деле не представлял себе нас вместе? – спросила она с надеждой.

Джастин покачал головой.

– Да нет, конечно нет.

Он представлял себе их в Равенскрофте, Флик превратила бы старинное строение в настоящий дом – впервые за его долгую и несчастливую историю. Джастин мечтал, как он будет приезжать домой, в котором тепло и сытно. Он видел Флик, большую, беременную. Он думал о ночах в огромной постели с балдахином, в которой больше не будет холодно и одиноко, он согреется возле теплого тела, положив голову на пышную грудь жены. Ее смехом наполнится дом, разговоры с ней успокоят и поддержат.

– Нет, – сказал он спокойно. – Я никогда не думал о нас вместе. Правда.

– А как же мои деньги для «Альционы»? А? – шутливо спросила она. – Правда, замечательное место! Ты сможешь сделать ее своей, ты ведь просто принадлежишь ей. Я вижу этот день!..

– Да как-нибудь обойдусь, – глухо бросил Джастин. – Сейчас это все, что у меня есть. Ну и Равенскрофт, конечно.

Флик импульсивно потянулась к нему, обняла. Его руки оказались на ее широкой спине. Он как бы впитывал ее тепло…

– Флик, – сказал он внезапно дрогнувшим голосом, но сразу же испугался и передумал. – Ну, удачи тебе с Джорджем. Он позаботится о твоих деньгах, подарит шестнадцать детей, а потом убежит с местной барменшей.

– Не беспокойся, я буду держать его на коротком поводке. Обращайся с ними, как с собакой, и они замяукают, как кошка!

– Звучит здорово, – потрясенно согласился он, чувствуя, как кружится голова и подкашиваются ноги. – Ну что ж, я тебя провожу. – Он быстро пошел к двери, боясь упасть.

– Торопишься избавиться от меня? – насмешливо спросила Флик, выходя на тротуар и направляясь к машине. – Бьюсь об заклад, у тебя на очереди следующая наследница, да? – Она села в машину. – Я пришлю приглашение на свадьбу! – крикнула она, отъезжая.

Джастин смотрел ей вслед, пока она не пропала из виду, а потом пошел к маленькому автомобилю, стоявшему с другой стороны магазина. Он поехал в Равенскрофт. Там он сразу прошел в спальню, упал ничком на кровать и разрыдался. Сперва тихо, потом громче. Дядя Роджер услышал и спустился из своей пристройки.

Стоя на пороге, Роджер смотрел, как плачет племянник. Этот бедолага – добрая душа – любил Джастина. Джастин не заставлял его безвылазно сидеть в пристройке, как Малколм, не ругал за развешанные по дому рисунки. Джастин, конечно, не Франческа: та – ангел! Он готов был ждать сколько угодно и знал, что дождется ее возвращения. Но ему не нравилось, что Джастин плачет. Он понимал: если плачет, значит мальчику плохо.

Джастин потянулся к подушке, прижал ее к животу и свернулся в позе эмбриона, плечи его тряслись. Но даже в таком отчаянном состоянии он знал, что не побит и не повержен. Малколм не победил его. Флик тоже. Даже потаскуха-мать не возьмет над ним верх. А тем более сука-сестра. Он их всех достанет! О да, он их достанет! Всех!

Роджер обрадовался, увидев, что Джастин перестал плакать.

Флейм еще раз взглянула на табло и облегченно вздохнула: самолет из Нью-Йорка наконец-то прибыл. Ей не терпелось увидеть Венди.

Рис Декстер тоже находился в аэропорту. Он встречал отца. Ему очень хотелось провести несколько дней с отцом. В последнее время они редко виделись, и, кроме всего прочего, он был заинтригован обещанным по телефону отцовским сюрпризом. Рис уже двинулся к барьеру, легко лавируя в толпе встречающих, как вдруг увидел ее. Заметить Флейм не составляло труда. У кого еще могут быть такие огненные волосы? Да ни у кого! Его настроение вознеслось до небес. Рис глубоко вздохнул, пытаясь унять сердцебиение. Нет, он не мог спокойно видеть ее. Не мог и все. В конце концов, она не представляет реальной угрозы. Просто этакое развлечение в жизни, которое ему безусловно необходимо. А то жизнь его стала какой-то удивительно скучной и обыденной, и Флейм… Но кто знает, что она такое? Клумба с чертополохом? Или с розами?.. Нежно, сладко пахнущими бархатными розами? Рис еще раз набрал побольше воздуха в легкие и ринулся в бой!..

Флейм вытягивала шею, ожидая появления первого потока пассажиров, когда знакомый голос заставил ее резко обернуться. По телу пробежала волна жаркого удовольствия, быстро сменившаяся холодным гневом.

– Я бы советовал вам не преследовать меня, леди Флейм, ваше внимание меня смущает!

Флейм вытаращила глаза, увидев перед собой Риса Декстера. Он был в потертых джинсах «ливайз», словно вторая кожа обтягивающих мускулистые бедра, и в синей рубашке с расстегнутым воротником, из-под которого виднелись темные кудряшки. Толпа притиснула его к Флейм, и девушка чувствовала тепло его тела. Едва сдерживаясь от гнева, она как можно спокойнее спросила:

– Я? Преследую вас? Не слишком ли вы эгоцентричны?

– Ах, ах, ах! – Он тихо засмеялся, размахивая перед ее носом мозолистым пальцем.

– Послушайте, почему бы вам не уйти? – холодно спросила Флейм. – Я ожидаю друга. И…

– Друга? – Как всегда, Рис перебил ее на полуслове. Глаза его сузились, в них заплясали оранжевые искорки. – Это мужчина?

– Нет, соседка по комнате в колледже, если уж вам так интересно. Вообще-то, это не ваше дело!

– О? А мне кажется, вы сами все время пытаетесь совать нос в мои дела. Сперва вы обманом пробрались ко мне в офис, потом вдруг оказались на празднике в Венеции, а теперь здесь. Конечно, я польщен таким вниманием с вашей стороны…

Флейм потеряла дар речи, внезапная жаркая волна захлестнула ее. Черт побери, что он о себе воображает? Что он… Потом она бессильно вздохнула. Надо признаться хотя бы себе: Рис Декстер интересует ее. И очень!

Рис наблюдал, как противоречивые эмоции отражаются на лице Флейм, откровенно наслаждаясь спектаклем, который сам срежиссировал.

– Вы… вы… – Флейм никак не могла найти подходящее слово, чтобы обозвать его, но потом, переменив тактику, бросилась в наступление: – Вам ли рассуждать о лжи и обмане? Неужели вы всерьез полагаете, что кто-то поверит, будто вы не готовы на все, буквально на все, – прошипела она, – чтобы уговорить Софию ди Маджори отдать «Ридексу» заказ? Да все знают, вы бесстыдно ухаживаете за ней, выставляя себя круглым дураком!

Рис насмешливо улыбнулся.

– Ревность, леди Флейм? Не надо ревновать. Вы победили. Я вами заинтригован. Я зацепился за вас глазом, как сказала бы моя бабушка. Итак, в котором часу мне заехать за вами сегодня вечером?

– Что? Вы серьезно думаете, будто я поеду…

– Пожалуй, «Антико Мартини» будет то, что надо. Один из лучших ресторанов Венеции, – небрежным тоном добавил Рис. – Или вы предпочитаете «Алла Коломба»?

Флейм удивленно смотрела в насмешливые глаза Риса Декстера и сердито тряхнула головой. Похоже, она сходит с ума.

– Я даже в «Макдоналдс» с вами не пойду! – выпалила она и резко повернулась, услышав знакомый голос:

– А я пойду. Я куда угодно с вами пойду.

– Венди! – Флейм увидела подругу и, с облегчением вздохнув, расцеловалась с ней. Надо же, из-за Риса Декстера она не заметила, что из самолета уже вышли все пассажиры.

Рис посмотрел на простенькую, но очень приятную девушку и ухмыльнулся. Итак, она действительно встречала подругу. Он почувствовал такое невероятное облегчение, что едва не расхохотался.

– Спасибо, – поблагодарил он Венди за явную лесть и, к ярости Флейм, потянулся к подруге поцеловать ей руку. – Очень рад, когда меня ценят.

– Даже не рассчитывайте на это, – едко заметила Флейм. – Она вас еще не знает!

Венди посмотрела на Флейм, потом на Риса и улыбнулась.

– Ну, пошли отсюда, – сказала Флейм и потащила подругу за руку.

– Увидимся! – крикнул Рис, когда девушки направились к выходу.

Злая и красная как рак Флейм не оглянулась.

– Черта с два! – тихо пробормотала она.

А Венди захохотала.

– Да кто это?

– Просто мужчина, – сердито фыркнула Флейм.

– Я слышу самую откровенную ложь года, – пропела Венди. – Дай-ка я заберу свои чемоданы, а потом как следует потолкуем.

Флейм печально кивнула.

– Извини, Венди. Этот тип меня достал.

– Вижу.

Флейм улыбнулась. Но когда они подъехали к Палаццо, улыбки уже не было на ее лице. Рис опасен. Он волновал, смущал ее, и интуиция подсказывала: впереди ее ждут еще большие волнения…

Хорошее настроение улетучилось.

ГЛАВА 8

Граф Джулио Перлуджи Корральдо был похож на популярного актера пятидесятых годов. В то время наверняка не одно женское сердце влюбленно трепетало из-за него, как крылья бабочки. Он и сейчас, в темно-синем пиджаке с длинными шелковыми отворотами, в Серых брюках и в мокасинах от «Гуччи», был хорош.

Корральдо предложил гостьям – Флейм и графине Гранти – пройти в библиотеку. Это была первая встреча Флейм с могущественным дядюшкой, и поэтому, отбросив все посторонние мысли, она тепло улыбнулась.

– Привет, дядя, я давно хотела с тобой познакомиться.

Граф Джулио подошел к ней и поцеловал в обе щеки.

– Я не виноват, что мы так давно не могли встретиться, моя дорогая племянница. – Он говорил ровно, гладко, слова будто скользили по оливковому маслу.

Снисходительностью в голосе он напомнил ей школьного учителя живописи и его систему, в соответствии с которой мальчики всегда оказывались на верхней ступеньке школьной иерархии, а девочки на нижней. Это уже тогда раздражало Флейм, а теперь забытое чувство внезапно вернулось. Ей стало ясно, почему прабабушка так не любит графа.

– Ну вот я здесь. Мне ужасно нравится Венеция!

– Ах, Венеция, кому только не нравятся ее прелести?!

Граф Джулио снова растянул губы в улыбке, но когда он увидел насмешливое лицо Джульетты, улыбка тотчас сбежала с его лица.

– Графиня Гранта мила, как всегда. – Он подошел к глобусу, который на самом деле оказался баром, и наполнил бокалы охлажденным белым вином. – Итак, теперь я сам вижу, почему вся Венеция говорит о необыкновенной пламенной женщине. Все верно. – Он явно был уже наслышан о триумфе племянницы в венецианском обществе.

Флейм не понравился старший брат дедушки и, как ей показалось, она ему тоже. Ей повезло, что рядом Джульетта. Несомненно, в присутствии старой графини граф Джулио испытывал неловкость.

– Садитесь, пожалуйста. – Широким жестом он указал на деревянные стулья, должно быть шестнадцатого века.

Флейм предпочла устроиться на маленьком диване, подальше от хозяина. Джульетта села на стул, выпрямив спину. Флейм едва удерживалась от нервного смеха. В тишине, охраняемой толстыми бархатными занавесями на дверях и окнах, тикали массивные настенные часы. Девушка представляла свою первую встречу с дядей иной. Какой он все-таки официальный. Он совершенно не похож на других родственников, очень открытых и естественных. Неудивительно, что дедушка Микаэл был счастлив уехать из Италии и завести свое дело в Бостоне.

– Джульетта мне говорила, что ты делаешь довольно интересные рисунки ювелирных изделий, – сказал граф, усаживаясь за внушительный стол и хмурясь из-за того, что они устроились не там, где он предлагал.

– Более чем интересные, Джулио, – перебила Джульетта медовым голосом. – У Флейм есть предложение от «Ридекса». – К огромному своему удовлетворению, старая дама увидела побелевшее вдруг лицо главы династии Корральдо.

– Правда? Она получила заказ? – Он с трудом изобразил притворную улыбку. – Но «Ридекс» – новая компания, да?

Взгляды их встретились, взаимная антипатия стала почти осязаемой, и Флейм заерзала на диване. Граф сощурился. Он знал обо всех «случайных» встречах Риса Декстера и племянницы. Шпионы у графа были повсюду. Он-то думал, этот американец просто приударяет за хорошенькой девушкой. А если Декстер ухаживает за ней из-за рисунков? А если она на самом деле прекрасная художница?

Флейм кивнула.

– Да, «Ридекс» заинтересовался, – призналась она, в нетерпении подавшись вперед, и длинные огненные волосы упали ей на грудь. – Мне очень нравится это дело!

– Оно у нее прекрасно получается, – промурлыкала Джульетта. – Между прочим, завтра я забираю у ювелира одну из работ Флейм. Она переделала изумрудную диадему Гранти.

Граф уставился на Джульетту. Он весь напрягся.

– Ты уже сделала это? Вот как?

Джульетта кивнула и тоже прищурилась.

– Да. И собираюсь носить ее этим летом, пусть друзья узнают, кто автор. Все мои друзья, – подчеркнула она тихо и улыбнулась, увидев закипающую ярость в потемневших глазах графа.

– Сегодня не так велик спрос на диадемы, – тихо проговорил он, потом повернулся к Флейм, не в силах вынести насмешливого бесстрашного взгляда Джульетты.

Граф Джулио привык главенствовать в семье, командовать всеми, особенно женщинами. Он ненавидел графиню Гранти со страстью, чрезмерной даже для итальянца. Ожидая найти в лице Флейм более легкую мишень, чем старая дама, он сказал ей:

– Хочешь верь, хочешь нет, но лучше всего продаются серьги. Вместе с кольцами, конечно. Ты пробовала их делать?

Флейм, расслышав снисхождение в тоне и вкрадчивым голосе графа Джулио, насторожилась.

– Нет, дядя Джулио, – покачала она головой. – Нет, – не отводя взгляда, повторила девушка. – Еще нет. Но теперь попробую.

Джульетта ликующе улыбнулась, ей понравилась храбрость правнучки. Джулио Корральдо удивился, хотя не подал виду. Неприятное ощущение тревоги задело его. Смешно, какая-то обыкновенная американская девчонка смущает его? Чепуха! Но одно было совершенно ясно: племянница не пытается ему угодить, а должна бы. Более того, в ее голосе он услышал неуважение!..

– Ну что ж, хорошо. Только успех у «Ридекса» это еще не все. Декстер ведь пытался получить заказ у ди Маджори, – вкрадчиво продолжал он, – но ему не удалось. Главные претенденты Корральдо, – закончил он, улыбаясь, как акула. Не было никаких сомнений, Джулио Корральдо полон решимости стать обладателем престижного и дорогого заказа. – Ты еще очень молода, – снисходительно бросил он, – даже не закончила колледж. Ты вообще-то училась дизайну?

Флейм смело встретила его тяжелый взгляд, ни на секунду не обманываясь вежливым тоном любопытствующего.

– У меня нет никакого образования, дядя. Ты же сам знаешь, – холодно объяснила она. – Но я занимаюсь этим со школы. У меня есть разные награды. Сам ведь как-то сказал моему дедушке, что хорошим дизайнером надо родиться. Этому не научишься!

Джулио почувствовал, как гневный жар прилил к лицу, и отвернулся, чтобы выбрать сигару. Он щегольски раскурил ее от настольной позолоченной зажигалки, и когда снова повернулся к племяннице, его лицо уже сияло улыбкой.

– По-настоящему талантливые дизайнеры большая редкость, – сказал он, выпустив из ноздрей два идеальных колечка дыма.

– Да, – согласилась Флейм, тряхнув огненными волосами. – Вот почему Грэнди решила показать мои работы Рамону Девире.

Граф понимающе посмотрел на Джульетту, а старая дама вся как-то подобралась. Она сердито поджала губы, не сомневаясь, что Джулио уверен в провале племянницы.

– А тебе нравятся работы Рамона, дядя Джулио? – сладким голосом спросила Флейм.

Джулио теперь уже напряженно улыбнулся. Даже на секунду ему не приходило в голову, что создание, сидящее перед ним в брюках и свитере с вышитой на нем головой тигра, осмелится взывать к его авторитету. Никому из членов семьи он не позволял ничего подобного. Надо с самого начала поставить на место эту американскую красотку. Как похожа она на Джульетту!

– А кому не нравятся работы великого Девиры? – спросил он. – Между прочим, он большой друг Джульетты. – Граф слегка кивнул и улыбнулся, глядя в сердитое лицо женщины, а потом с самодовольным видом выпустил еще одно кольцо дыма.

– Ты намекаешь, что он может похвалить работу, даже если она не достойна похвалы? Чтобы сделать приятное прабабушке? – спросила Флейм. В ехидном голосе слышалась уверенность в абсурдности подобного предположения.

– Конечно нет, – резко ответил Джулио, тотчас сообразив, что допустил ошибку.

Флейм кивнула и нежно улыбнулась.

– Хорошо, дядя. Я рада, что наконец-то познакомилась с тобой, – дипломатично солгала она. – Надеюсь, ты не будешь против, если мы сейчас тебя покинем? В академии работает выставка «Декоративное искусство». Ты уже видел?

Джулио открыл было рот, потом снова закрыл. Мало того, что она вывела его из себя, так она еще и покидает его!

– Да, видел. Стоит посмотреть, – продолжил он, грациозно поднимаясь со стула. – Пожалуйста, позвольте мне вас больше не задерживать, – добавил он вкрадчиво, скрывая свою ярость. – Ну бегите, дети мои, наслаждайтесь выставкой. Любуйтесь красотой!

Флейм, готовая позволить дяде сохранить достоинство и оставить последнее слово за ним, лучезарно улыбнулась. Джулио попрощался и тут же заметил, что Флейм посмотрела на прабабушку: Джульетта даже не поднялась со стула.

– Я скоро выйду, – тихо сказала старая дама, – просто хочу перемолвиться словечком с твоим дядей.

Флейм кивнула, сверкнув глазами, а губы Джульетты слегка скривились. Как хорошо они понимают друг друга!

Граф проводил взглядом Флейм, за которой закрылась дверь. Нахмурившись, закипая от злости, он сел и повернулся к старой графине, ожидая, что она скажет. Джульетта легко встала со стула, слишком легко для ее возраста, и посмотрела сверху вниз на графа. В этом взгляде не было и капли уважения.

– Я знаю тебя, Джулио, – тихо сказала она. – Ты сделаешь все от тебя зависящее, чтобы не дать дорогу девочке только потому, что у нее есть талант, о котором ты всегда мечтал и которого тебе не дал Бог. Компания Корральдо откажет ей в помощи только потому, что она женщина и что ей плевать на твое мнение. Но запомни, в этом городе у меня тоже есть влияние. Есть друзья. Такие, как София ди Маджори… – Она сделала паузу, угрожающе глядя на графа. – Не забудь, «Корральдо» не единственный ювелирный дом в мире. А девочка владеет, половиной «Альционы».

При упоминании компании-соперницы граф чуть ли не зарычал. Все претензии на изысканность манер испарились; тяжело дыша, он вскочил, с искаженным лицом перегнулся через стол и заорал:

– Так пусть убирается в свою «Альциону!» Никто в Италии не воспримет ее всерьез! Я тебе обещаю!

Джульетта, ничуть не испугавшись, спокойно сказала:

– Ничтожный ты человечишко, Джулио. – После чего, резко повернувшись на каблуках, быстро направилась к двери, держа спину очень прямо и высоко подняв голову, всем своим видом излучая достоинство.

Граф стукнул по столу карандашом, а едва дверь закрылась, он отшвырнул сломанный карандаш и вынул из толстой пачки чуть желтоватого цвета лист бумаги с синей эмблемой. Ручкой с золотым пером он быстро поставил дату, имя, адрес Рамона Девиры, который, как было известно Джулио, находился сейчас в Париже. Пока он писал, выражение его лица постепенно менялось. Теперь он улыбался. Если Джульетта думает, что Рамон вернется и сразу бросится к ней смотреть рисунки племянницы, она будет глубоко разочарована. Так же как и Флейм Сирамор-Форбс, если думает, что ей позволено будет прорваться в элитный круг ювелиров Италии.

Джульетта настояла на том, чтобы вечером пойти куда-нибудь поужинать. Они сидели в дорогом ресторане, и она так задумчиво смотрела на Флейм, что девушка забеспокоилась.

– У меня нос грязный или что-то не в порядке? – с любопытством спросила она.

– Дорогая, да у тебя соус течет с подбородка. Каждому мужчине захочется тебя облизать.

– Согласен.

Услышав американский акцент, Флейм уронила вилку и посмотрела на мужчину, неожиданно возникшего, словно скала, возле их столика.

Они сидели в «Аль Граспо де Уа», роскошном заведении возле церкви Сан-Бартоломео. От вкусной еды Флейм была в великолепном настроении. Но теперь, поглядев в насмешливые серые глаза с оранжевыми крапинками, она поняла: настроение будет испорчено. Рис умеет это делать как никто другой.

– Грэнди, помнишь Риса Декстера? – спросила она с подчеркнуто долгим вздохом.

Джульетта грациозно склонила голову. Рис кивнул в ответ. Когда он снова перевел взгляд на Флейм, его бровь многозначительно поднялась. Флейм отвела глаза и нервно облизала губы. Ее тело напряглось, а адреналин бросился в кровь. Черт бы его побрал! Почему он действует на нее таким образом? Почему заставляет волноваться?