Текст книги "Драгоценная паутина"

ГЛАВА 5

Венеция

Приземлившись в аэропорту Марко Поло, Флейм тут же отправилась на железнодорожную станцию, и, когда поезд остановился в Санта-Лючии, она уже была готова сразу начать знакомство с городом. Флейм решила первым делом прокатиться по каналу Гвидечча. Какой огромный выбор: популярные вапоретти, небольшие, но быстрые мотоскафи и, конечно, знаменитые гондолы. Она решила начать с самого живописного вапоретти. Эту поездку Флейм не забыть никогда: погружающаяся в воду Венеция – облупившиеся стены домов, крошащиеся камни, запах воды – и величие бесстыдно пышного города, словно парящего над всем этим. Стоило лодке повернуть, подчиняясь изгибу канала, как взору Флейм открывалось очередное белоснежное здание со сверкающими на солнце куполами, прекрасные фасады церквей в стиле барокко, творения Алессандро Треминьона…

Она уже приближалась к нужному ей месту, когда увидела красивую гондолу, скользнувшую мимо. Заметив темноволосую голову человека, фигура которого была наполовину скрыта белой занавеской гондолы, Флейм почувствовала, как ее сердце остановилось. Этого не может быть!.. Девушка покачала головой, сердясь на себя за игру собственного воображения. Откуда взяться в Венеции несносному Рису Декстеру? Этот мужчина становился опасным, он каждую ночь снился ей. Приказав себе не думать о нем, Флейм направилась к Палаццо д'Оро, то есть Золотому дворцу, в котором жила ее прабабушка.

Парадную дверь открыл мужчина средних лет, он слегка поклонился и обратился к ней по-итальянски:

– Синьорина Сирамор-Форбс? Меня зовут Марко, могу ли я взять ваши чемоданы?

Через минуту Флейм оказалась в маленьком внутреннем дворике под открытым небом. По каменным стенам вилась яркая зелень, создавая прохладу, из множества висящих округлых корзин свисали голубые, желтые, оранжевые, красные цветы. Но самым замечательным в этом дворике был фонтан. Обнаженная мраморная женщина держала в изящных руках кувшин, из которого лилась вода на ровную гладь искусственного озерца, поросшего водяными лилиями, а в глубине его сновали золотые рыбки.

– Вот сюда, пожалуйста, синьорина. Графиня с нетерпением ждет вас.

Шагая по длинной галерее, Флейм внезапно, словно споткнувшись, остановилась перед знакомым портретом. Пред ней висела эксцентричная работа кисти Лоренцо Лотто. Флейм покрутила головой и огляделась. На нее смотрели полотна, написанные Риччи, Тьеполо, Виварини… Лишь громкий голос, назвавший ее имя, вернул ее к действительности.

– Флейм, кара! Дорогая, ты прекрасно выглядишь! Правда ведь, мама! – Мария Корральдо поднялась со старинного дивана с позолоченной спинкой и быстро направилась к Флейм – поскорее обнять и нежно прижать к груди внучку.

– И правда. – Теплый, задушевный голос заставил Флейм перевести взгляд с бабушки на прабабушку. У нее перехватило дыхание. Графиня Джульетта Мария Гранти в платье из голубого венецианского шелка выглядела прекрасно для своих лет. Графине недавно исполнилось восемьдесят. Она поднялась, опираясь на палку. Волосы, отливающие серебром, были уложены в красивую высокую прическу. Брошь с бриллиантами и сапфирами, изображающая павлина с распущенным хвостом, сверкала. – Флейм. Как хорошо тебя назвали, дорогая, – сказала она и расцеловала правнучку в обе щеки.

Джульетте понравилась правнучка. Высокая, стройная, очень эффектная; глубокие темные таинственные глаза как нельзя лучше оттеняют великолепную кожу… Графиня одобрительно кивнула и расправила плечи. Внешность – это хорошо, а что за ней?

– Что ты на меня так смотришь, у меня что, вырос второй нос, да, ба? – спросила Флейм, и Джульетта рассмеялась.

У девочки есть характер!

– Да нет, как будто все в порядке. Знаешь, дорогая, называй меня Грэнди!

С этими словами Джульетта повела ее к уютному дивану рядом с чайным столиком.

– Венеция просто чудо! – воскликнула Флейм, принимая из рук Марии изящную чашку с чаем, показавшимся ей жидким. – Мне хочется увидеть ее всю!

Флейм поколебалась. Мост вздохов, Дворец дожей, бронзовых лошадей Сан-Марко или башню с часами? Но на самом деле ей хотелось увидеть больше всего на свете…

– «Корральдо», – тихо призналась девушка и бросила быстрый взгляд на Джульетту.

Мария и Джульетта обменялись многозначительными взглядами.

– Вот видишь, я тебе говорила, – тихо сказала Мария. – Флейм хочет попасть туда, куда боятся ступить даже ангелы. Ты же знаешь, в прошлом месяце она получила приз на конкурсе рисунков ювелирных изделий!..

Джульетта кивнула и задумчиво посмотрела на Флейм.

Флейм пожала плечами и спокойно встретила этот ее взгляд.

– Грэнди, это незначительный успех, но у меня есть кое-что, чем я хотела бы заинтересовать Корральдо. Весь последний семестр я работала не поднимая головы. – Флейм не сказала, что засела за рисунки после убийственной критики Риса Декстера. Она исправила все ошибки, и теперь у ювелиров не возникло бы никаких проблем с ее изделиями. – А ты как, одобряешь, Грэнди? – тихо спросила Флейм.

– Что я должна одобрить? Ты лучше знаешь, что тебе делать. А теперь пей чай, дорогая. – Джульетта легко сменила тему разговора. – Хочешь посмотреть свою комнату? Я поселю тебя в комнате папы Климента XIII с видом на канал.

Комната оказалась настолько хороша, что у Флейм перехватило дыхание. Она никогда не видела такой мебели и столько золота. В Палаццо д'Оро его было в изобилии. Флейм вышла на балкон и увидела роскошный белый дворец напротив. Внизу извивался зеленый канал. Блаженство! Рай!

Через три дня Флейм с прабабушкой сидели в длиной черной гондоле с позолоченным гербом Гранта на борту и в молчании пересекали Большой канал. Было почти десять вечера, вокруг сверкали огни. Они направлялись на ежегодный церковный праздник.

– Если бы только мама была здесь и видела все это, – задумчиво сказала Флейм. – Но сейчас она в Сан-Франциско. Она проводит там много времени.

Именно в этот момент гондольер запел, и довольно красивым голосом. Флейм рассмеялась. Подумать только: и гондола, и невероятное платье, и украшения, и песня! Она почувствовала себя сказочной принцессой, волей случая оказавшейся в двадцатом столетии. Мария убедила Флейм, что оба платья, которые они привезла с собой, не достаточно хороши для нынешнего вечера. Из огромного гардероба Джульетты она выбрала ей платье в талию, с широкой юбкой. Цвет его трудно было описать. Серебристое, серое, оловянно-голубое. Тончайший тайский щелк светился, меняя цвет. Личный парикмахер Джульетты всплеснула руками и чуть не пустилась в пляс, увидев волосы Флейм. Несколько часов занималась она ими, приводя в порядок и сооружая высокую прическу. Длинные локоны теперь падали на плечи и струились по шелку платья. От сочетания холодного серого шелка и огненных волос все пришли в восторг, в том числе и сама Флейм.

– Женщины уже так не одеваются, – смеялась она.

– Да, везде, кроме Венеции, дорогая, – сказала Джульетта и потянулась к трем бархатным шкатулкам, стоящим на столике…

Когда Флейм увидела эти бриллианты и изумруды, она почувствовала, как у нее подкосились ноги… Теперь драгоценности холодили шею и сверкали в ушах, но больше всего девушку поразила диадема, которую ей надели на голову. Тесный обруч сжимал виски, и Флейм чувствовала, что у нее вот-вот разболится голова. Диадема была украшена изумрудами и бриллиантами и выглядела очень величественно, но несколько старомодно.

Они причалили рядом с замечательной гондолой, в которой, как показалось Флейм в день приезда, снова мелькнул профиль Риса Декстера. Но девушка тотчас прогнала эту мысль. Она увидела палаццо, в котором собрались сливки венецианского общества. А вдруг она допустит какую-то оплошность? Джульетта взглянула на внезапно побледневшее лицо Флейм и взяла ее за руку.

– Смелее, дорогая. Они не кусаются. Запомни, ты будешь здесь самой красивой женщиной! Это им нужно бояться тебя…

Войдя во дворец, Флейм огляделась и не поверила своим глазам: Рис Декстер, улыбаясь синьоре Софии ди Маджори, протягивает ей бокал шампанского!..

Рис Декстер уже понимал, что заказ потерян, но это его не слишком волновало. С самого начала он не рассчитывал на успех. «Ридекс» слишком молодая компания, чтобы ей доверили такой королевский заказ. Но он не считал поездку в Венецию бесполезной и не прогадал: ему удалось заключить несколько сделок почти на миллион долларов.

Рис повернулся посмотреть на новых гостей, и глаза его удивленно расширились: она! Ему стало трудно дышать, в голове застучало… Он разозлился на себя и вместе с тем удивился. Он ведь должен был забыть ее! Черта с два!.. Каким образом эта девушка оказалась здесь? Вероятно, судьба распорядилась так, и не случайно. Зачем же противиться неизбежному?

Флейм увидела его и так резко остановилась, что Джульетта, идущая позади, наткнулась на нее.

– Дорогая, что?..

– Леди Форбс, – громко сказал Рис, загородив ей дорогу. Весело и озорно улыбаясь, он поклонился. – Кто бы мог подумать, что мы снова встретимся?

Флейм прикусила губу, испугавшись теплой и уже знакомой волны, накатившей на нее… Рис Декстер был в черном смокинге, не скрывавшем мощь его тела, и она почувствовала неодолимое желание отступить назад и спрятаться. У Джульетты заблестели глаза.

– По крайней мере не я! – резко ответила Флейм.

Глаза Риса неотрывно смотрели ей в глаза.

Он улыбнулся, с удовольствием заметив, что произвел на нее не меньшее впечатление, чем она на него. В этот момент Джульетта раскрыла испанский кружевной веер, и Рис отвел взгляд от Флейм.

– Вы должны были бы представить меня, – упрекнул он ее в нарушении этикета.

Она разозлилась, стиснула зубы, но подчинилась.

– Мистер Рис Декстер. Графиня Джульетта Гранти, – процедила она.

– Декстер? – тут же переспросила Джульетта. Интерес ее к привлекательному незнакомцу удвоился. – Из тех Декстеров, что владеют рудниками?

Рис скромно улыбнулся.

– Я никогда не думал, что столь очаровательная леди, как вы, может интересоваться рудниками.

Флейм открыла рот. Ну каков! Он так польстил ее Грэнди! Девушка посмотрела на Джульетту и увидела довольную улыбку на лице старой дамы. Флейм резко втянула воздух! Смешно! И как этот олух царя небесного мог очаровать ее прабабушку!

– Поскольку я через замужество связана с мистером Корральдо, то интересуюсь теми, кто добывает драгоценные камни. Я полагаю, «Ридекс» – это ваше творение? – Джульетта изящно приподняла бровь, с искренней насмешкой отреагировав на угрожающе потемневшее лицо Флейм.

Рис бросил на Флейм быстрый взгляд.

– Да, – ответил он сначала на вопрос Джульетты. – А вы, леди Форбс, также связаны с семейством Корральдо? – продолжил он.

Флейм сладко улыбнулась.

– Моя мать Франческа Корральдо. Дочь Микаэла Корральдо. Возможно, вы о нем слышали?

Рис слышал. О, еще как слышал!

– Прошу прощения, графиня, вы не будете против, если я приглашу вашу родственницу на танец?

– Конечно нет, – сказала Джульетта, несмотря на свирепый взгляд правнучки отпуская ее с беззаботной улыбкой.

Флейм открыла рот, желая отказаться наотрез, но рука Риса скользнула вокруг ее талии, и ей показалось, что ноги ее больше не касаются пола. Прежде чем Флейм успела понять, что с ней, она, крепко прижатая к стальной груди Риса Декстера, кружилась в вальсирующей толпе.

– Да подождите! – наконец она сумела выдохнуть. – Ведь вы должны были вежливо спросить… Вы, наверное, не понимаете, о чем я, да?

Рис улыбнулся, глядя на нее сверху вниз и крепко обнимая за талию.

– Может и нет, – согласился он сквозь стиснутые зубы. – Но я знаю другое. Например, что такое промышленный шпионаж!..

Флейм заморгала.

– Что?

– Что слышали. Итак, значит подруга послала ваши рисунки в «Ридекс» без вашего разрешения. Черта с два! Ну так скажите мне, этот ваш дядя Энрико хорошо заплатил за рассказ об устройстве компании «Ридекс»? – Он ждал, что на этот раз придумает вероломная маленькая мегера…

– К чему вы клоните? – резко бросила Флейм и едва не вскрикнула, когда рука Риса еще плотнее прижала ее к себе, так что она почувствовала мускулистую грудь, плоский живот и даже его… мужское естество. Она покраснела.

– Не изображайте простодушие, леди Форбс, – прорычал он. – Впрочем, я не могу вас больше так называть. Скажите ваше настоящее имя.

– Все зовут меня Флейм, – призналась девушка. О Боже, если он действительно заподозрил ее в шпионаже в пользу Корральдо, что он сделает, услышав ее первое имя – Альциона. – Но не смешите! У меня нет никакого интереса в…

– Флейм? – Рис посмотрел на нее, и в сердитых, серых, как свинцовые тучи, глазах появилась мягкость. Он бросил взгляд на ее волосы. – Остроумно, очень, – пробормотал он; голос его стал медовым.

Флейм почувствовала, как сердце снова громко забилось, ударяясь в грудь. Ей стало трудно дышать, не хватало воздуха, но ее это уже не заботило. Музыка перешла в крещендо, девушка кружилась в объятиях, которые казались ей словно продолжением ее собственного тела. Он просто невозможен! Его настроение меняется, как стрелка барометра. То сердится, то соблазняет, то мил, то почти груб. Флейм чувствовала исходящие от него дьявольские флюиды, от которых ее собственная кровь кипела. Ее соски напряглись и уперлись ему в грудь, она радовалась, что по крайней мере одежда разделяет их, хотя на самом деле ей хотелось устранить этот барьер вовсе… Глаза их встретились, как на дуэли! Внезапно музыка оборвалась. Они замерли на месте. Флейм не знала, чего ей ждать, но Рис вдруг улыбнулся странной улыбкой и сказал:

– Так значит, мы снова встретились не случайно. – Он пожал плечами. – Хотя теперь это уже неважно…

С таким совершенно загадочным, волнующим и зловещим замечанием он быстро поцеловал ей руку и исчез в толпе.

Флейм, широко раскрыв глаза, смотрела ему вслед. Руку все еще покалывало от поцелуя, а в голове крутились невероятные мысли; грудь ее высоко вздымалась, дыхание было учащенным и сердце замирало…

Боже, что это с ней?!

ГЛАВА 6

За сотни миль от Венеции, в благословенной Англии, Джастин вошел в комнату и остановился, быстрым взглядом окинув собравшихся: типичная вечеринка в Мейфэре[4]4
  Фешенебельный район Лондона.


[Закрыть]. С улыбкой он взял стакан тепловатого шампанского. Вообще настроение у него было далеко не праздничное. Просто он подчинялся правилам игры людей своего круга. Джастин мог пописать в фонтан после четырех стаканчиков бренди «Наполеон», мог путаться с женщинами, посещать пирушки. Но чего он не делал никогда – не баловался наркотиками.

Хозяйка, женщина лет пятидесяти, увидев Джастина, сразу кинулась к нему. Она была в мини-юбке, открывавшей еще очень красивые ноги; под топом из серебристой парчи, модной ткани для вечернего туалета, подпрыгивали пышные груди…

– Джастин! Как замечательно, что ты пришел!

– Но, Джулия, неужели ты думаешь, что я могу долго не видеть тебя?

Джастин непроизвольно улыбнулся, слушая свой льстивый голос и наблюдая за реакцией женщины с пристрастием ученого, рассматривающего букашку под микроскопом. Он очень рано научился очаровывать. Свои чары он пробовал на няньках, на сверстницах, на учительницах, а позднее на любовницах. Сейчас все происходило само собой, словно бы без его участия. Как процесс дыхания. Мальчишеская улыбка Джастина казалась очень искренней, принимая во внимание столь долгие тренировки.

– Позволь мне представить тебя. Кстати, я должна сказать, дорогой Джастин, твой уход из Оксфорда просто скандал. Графы так себя не ведут.

– Наоборот, – улыбнулся Джастин, скрывая раздражение, которое на самом деле вызывала у него эта женщина с ее глупостью. – Я думаю, именно так графам и полагается себя вести. В конце концов, разве кто-нибудь слышал об образованном графе? Это почти неприлично.

Благодаря хозяйке, которая просто обожала его, Джастин получил то, что хотел. Его представили девушке, возглавлявшей список, составленный Скоттом, единственных наследниц крупного состояния. Так вот она какая! Полная, с коротко подстриженными, вьющимися от природы черными волосами и круглым как луна лицом. Блестящие карие глаза походили на пуговицы и портили в общем-то неплохое личико.

– Фелисити Мейнвеаринг, познакомься с Джастином Сирамор-Форбсом, графом Равенскрофтом.

Джастин немало удивился, увидев среди окружавших ее мужчин Джорджа Кэмпбелл-Бина. Он сперва кивнул мужчинам, потом грациозно заглянул в лицо женщине, единственным достоинством которой были деньги.

– Мисс Мейнвеаринг? – сказал он официально, но наклонился и поцеловал ей руку.

– Флик, – поправила его Фелисити с приятным йоркширским акцентом. – А как мне вас называть?

Джастин, распрямившись после европейского проявления галантности, встретился с ней взглядом и почувствовал, что улыбается.

– Меня зовут по-разному. Некоторые совершенно непотребно.

Флик Мейнвеаринг улыбнулась, показывая крепкие ровные белые зубы. Непонятно почему, но Джастин внезапно смутился.

– Я понимаю, но, предположим, я бы хотела быть вежливой…

– Мы все зовем его Джаззер, – вставил Джордж; выпитый им виски особенно усиливал его и без того заметный шотландский акцент.

– Джордж, ты просто пьян, – весело и добродушно сказал Джастин, и все засмеялись.

– Что ты хочешь этим сказать, ты, несчастный англичанин… – плохо выговаривая слова, заявил Джордж, но тут же умолк, остановленный быстрым взглядом Флик Мейнвеаринг.

Происходящее не оставляло сомнений. Джастин понял, ради чего все притворяются… Пятеро мужчин охотились за ее деньгами, в том числе и он сам. Они не хотели замечать ни ее внешности, ни ужасного произношения, ни кошмарного вкуса, судя по ее наряду. Платье ее представляло собой ворох лимонных кружев, делавших ее похожей на украшение для торта из ночного кошмара гурманов. А сама Фелисити? Джастин отвернулся от Джорджа и встретился вдруг… со светящимися умом и юмором живыми глазами!.. Он ощутил почти физический толчок в сердце. Она тоже знает! Мужчины, окружившие ее, имели безупречную родословную, но не имели денег. Они хотят заполучить йоркширскую толстушку из-за состояния ее отца. Она это знает! Джастин отпустил руку, удивившись тому, что все еще держит ее.

– Вы живете в Лондоне, Джаззер? – спросила Флик, сделав знак официанту и из всех напитков на большом подносе выбрала пинту пива «Гиннес».

Джастин заморгал, увидев, как она отпивает, и покачал головой.

– Нет, у меня имение в Оксфордшире. Фермерские земли, мне нравится, – сказал он просто и только потом заметил ее молчаливое одобрение.

Скотт кратко, но достаточно точно объяснил ему все про девушку. Отец Флик сделал состояние на угле перед резким падением цен на него. Но дочери привил любовь и уважение к земле. Однако Джастин никак не ожидал, что так легко сумеет заговорить с Флик Мейнвеаринг на равных и почувствует себя так свободно в ее компании.

– Я думаю, вы привыкли к таким сборищам, как это, – сказала Флик, махнув в сторону прокуренной комнаты, заполненной мужчинами и женщинами.

– Боюсь, что да. А вам удавалось избегать их?

Флик улыбнулась, а Джастин снова удивился и посмотрел на нее уже серьезнее. Его что-то смутило в ней. Потом, когда она перехватила его взгляд и счастливо закивала, он понял, в чем дело. Флик улыбалась искренне, широко, беззаботно и бесхитростно. Не так, как многие женщины, которых он знал.

– Мне нравится, когда женщина улыбается так искренне, – сказал Джастин, желая польстить. Но увидев устремленный на него откровенный, спокойный взгляд карих глаз, почувствовал себя немного пристыженным.

– Рада слышать. Но боюсь, я слишком много улыбаюсь. Знаете, как я веселилась, увидев вот это платье? Его купил отец, он так понимает красоту. Оно прекрасно в своей отвратительности, правда?

– Потрясающе, – пробормотал Джордж, в то время как другие мужчины потихоньку отошли.

Джастин, бросив взгляд на приятеля, спокойно, но твердо сказал:

– Тебе стоит пойти подышать свежим воздухом.

Хозяйка дома, впитывавшая все происходящее, как растение в пустыне впитывает весенний дождь, поняла намек.

– Да, пошли, Джордж. Я покажу тебе фуксии. Надеюсь выставить их в Челси. Мне интересно твое мнение. – И она потащила его за собой.

Если Джастин и Флик Мейнвеаринг в конце концов поженятся, для нее это станет сватовством века. А потом… Джулия оглянулась, глаза ее загорелись, когда она посмотрела на Джастина. Высокий, со светло-золотистыми волосами, он возвышался, как маяк. Она ощутила, как горячо вдруг стало в груди… Любовь на склоне лет с графом Равенскрофтом. Замечательно!..

Джастин, ничего не подозревавший об этих эротических помыслах хозяйки, вывел Флик в бальный зал. Он понятия не имел, умеет ли девушка танцевать, и обрадовался, услышав звуки простого вальса. Он взял ее руку и тут же почувствовал, какие сильные у нее пальцы. Поразительно, но ему стало приятно! Легко, без усилий, они кружились по залу. Флик танцевала не хуже его. Один вальс переходил в другой. Флик молчала, явно не желая разрушать очарование танца. Джастин тоже не проронил ни слова, он думал, что, пожалуй, впервые женщина ничего от него не ждет и ничего не требует. Танцуя с Флик, он ощущал странный покой. Кто-то хлопнул его по плечу. Джастин обернулся и увидел Майкла Белла, одного из небогатых претендентов на руку Флик; он даже не удостоил его внимания, и третий сын обедневшего аристократа растворился в толпе. Флик заметила, но промолчала. К полуночи танцы закончились, и они вернулись к накрытым столам. Джастин положил себе довольно много любимого салата, наблюдая, как Флик наполняет свою тарелку. Вместо ощущения или презрения к ней он почувствовал восхищение. Нужно иметь сильный характер, чтобы в комнате, полной изящных, стройных девиц, ежедневно в ужасе встающих на весы – не покажут ли они лишнюю унцию, – класть на тарелку то, что хочется.

– Может быть, выйдем в сад? – предложила Флик, на что Джастин радостно согласился.

Он уже не собирался соблазнять ее, боясь оскорбить. Черт побери, как она сумела ему понравиться?!

– Итак, Джаззер, то, что вы хотите от меня, это деньги, – сказала Флик. В глазах ее появилось беспокойство, когда Джастин поперхнулся, но она услужливо и довольно крепко похлопала по спине, и Джастин благодарно закивал. На глазах, печально устремленных на девушку, выступили слезы.

– Вы не привыкли к играм, не знаете их правил, – тихо упрекнул он ее.

Флик покачала головой.

– Нет, не знаю. Я предпочитаю играть по своим правилам. Как и вы.

На этот раз Джастин медленно и осторожно отпил вина. Умная девушка. Возможно, даже опасная. Он почувствовал, как кровь застучала в висках.

– Вы считаете, что настолько хорошо меня поняли? – спросил Джастин. Под улыбкой он хотел скрыть неловкость.

– Ну из того, что слышала, и из того, что увидела, думаю, да.

Джастин посмотрел на нее долгим взглядом и тихо сказал:

– Но вы могли ошибиться.

Флик склонила голову набок.

– Я раньше ошибалась, – призналась она. – Но сейчас почти никогда.

Джастин напрягся.

– Вы можете быть доброй, Флик?

Поднеся кружку с пивом к губам, Флик остановилась и посмотрела на Джастина, как бы оценивая его.

– Вам здорово досталось от людей, да?

Джастин пожал плечами, не в силах выдержать прямого честного взгляда.

– А разве достается не всем?

Флик ничего не ответила, терпеливо выжидая, когда молчание станет невыносимым и он снова будет вынужден посмотреть на нее. И он посмотрел.

– Люди переносят это по-разному. Одни легче, другие тяжелее, – спокойно сказала она.

– Вы полагаете, я трус? Или слабак?

– Нет. Ни то, ни другое, – сказала Флик, а потом, к полному и совершенному недоумению Джастина, добавила: – Я даже думаю, было бы лучше, если бы вы оказались или тем, или другим…

Флейм смотрела, как широкая спина Риса Декстера исчезает в праздничной толпе, совершенно забыв о Джульетте.

– Очевидно, он хочет заключить контракт с Софией, – вдруг заявила Джульетта и, когда Флейм непонимающе уставилась на нее, объяснила про замысел ди Маджори.

– Так вот почему он приехал в Венецию, – пробормотала Флейм, внезапно ощутив странный укол ревности. Он здесь для того, чтобы подольститься к этой итальянке и выманить у нее деньги. Могла бы и сама догадаться. Неужели можно было предположить, что он приехал из-за нее?! Какая романтическая глупость и детская наивность!..

Джульетта заметила искры, проскакивавшие между Рисом Декстером и ее юной правнучкой, а старая леди всегда доверяла игре огня… Надо пригласить этого молодого человека на чай, решила Джульетта.

– А где она? София? – спросила Флейм.

Джульетта пожала плечами.

– Она уже ушла, дорогая. Только что.

Флейм напряглась. Так, может, она ушла с Рисом? Может, они уже занимаются любовью? Он вполне мог попытаться соблазнить ее ради такого заказа… Сейчас, когда Риса в зале не было, вечер вдруг стал совсем неинтересным. Флейм старалась выбросить Риса из головы, но тщетно. Отвратительный тип!..

В половине третьего ночи праздник подошел к концу. Домой ехали молча, наслаждаясь тишиной и звездным небом, во дворец вернулись уже на заре. Флейм торопливо сняла диадему и с облегчением вздохнула. Джульетта заметила это.

– Так сильно болит голова, милая? – с сочувствием спросила она. – В ванной есть аспирин.

– А откуда ты знаешь, что болит? – спросила Флейм, потирая виски.

– Я не телепат, – рассмеялась Джульетта. – У меня тоже от нее болела голова. А раньше – у моей мамы.

Флейм состроила гримасу.

– Тут такие замечательные камни. Жаль, что она такая тяжелая и такая старомодная.

Джульетта быстро взглянула на девушку, что-то особенное уловив в ее голосе. Она заметила, как Флейм рассматривала диадему и какие у нее были при этом глаза. Потом старая дама кивнула.

– А почему бы тебе не заняться диадемой? Сделать ее легче и современней?

– Что? – Флейм оторвала взгляд от сверкающих камней. Было нечто магическое, почти гипнотизирующее в их блеске. Сейчас, с восходом солнца, когда ушла в прошлое самая волшебная ночь в ее жизни, казалось, драгоценности зачаровывали ее больше, чем когда-либо.

– Ты ведь уже несколько месяцев занимаешься дизайном, – подбодрила ее Джульетта. – Сделай набросок, дорогая, и если я его одобрю, то велю ее разобрать и переделать по твоему рисунку. Я подарю ее тебе в день твоего рождения.

Утренняя заря в Венеции во все века была временем широких жестов…

В ту ночь Флейм снился Рис Декстер. Она плыла под музыку в его объятиях, его губы прикасались к его губам, поцелуи становились все требовательнее, а потом их тела соединились, и ей показалось, что она растворилась в нем без остатка…

Через несколько часов Флейм проснулась и на столике у кровати увидела диадему. Солнечные лучи падали прямо на нее, она вспыхивала изумрудным и серебряным светом, который, отражаясь от камней, бился о стены. Игра света и теней заставила Флейм сесть в постели и потянуться к блокноту. Сперва неуверенно, потом смелее, она стала рисовать. Время летело незаметно, она забыла обо всем, кроме рисунка, цвета и красоты камней. К полудню у Флейм были готовы три варианта, абсолютно разные, но все потрясающе красивые.

Джульетта смотрела на них, потеряв дар речи, она не могла и предположить, что у Флейм такой талант. Она тотчас решила послать диадему и один из трех рисунков любимому ювелиру, пообещав ему двойную цену за то, чтобы он переделал диадему за неделю. Она сама продемонстрирует талант правнучки! Джульетта улыбнулась с легкой печалью. Старый граф задохнется от злости! Потом Джульетта нахмурилась. Граф опасный человек, если ему перейти дорогу. Но Флейм настоящий художник, и Джульетта все равно сделает это.

Рис Декстер неподвижно стоял у окна отеля, глядя на потрясающую панораму. Его мысли были заняты не городом, несмотря на его неповторимую красоту, а Флейм Сирамор-Форбс.

Даже про себя произнеся ее имя, он улыбнулся, потом желание и гнев вновь охватили его. Кто же она на самом деле? Простодушная невинность, какой кажется, или расчетливая, деловая хищница? Улыбка сменилась печальной усмешкой, когда он решил, что сейчас это уже неважно. Она взорвала его мир, лишив покоя. Впрочем, покоя он никогда и не хотел.

Но тем не менее, следует все хорошенько проверить. Ему абсолютно не нужны сюрпризы. Если она намерена поиграть с ним, он готов, пусть попробует. Он даже хочет этого. О да, и даже более чем просто хочет. Но если он выиграет…

Глядя из окна отеля на Венецию, он видел только Флейм. Однажды она его удивила. Теперь пришла его очередь. Милый маленький «ураган» должен понять: никому не удастся победить Риса Декстера. Он преподаст ей урок, который им обоим пойдет на пользу. Удовольствие будет взаимным…