Текст книги "Секс, деньги, счастье и смерть: В поисках себя"

Сексуальный аспект служит показателем здоровья отношений в целом. И хотя секс – не единственное, что поддерживает их, при его отсутствии эти отношения оказываются на грани гибели. Психосексуальная дисфункция, конечно, не смертельна, но она сильно влияет на многие стороны жизни семейной пары. В частности, она отрицательно сказывается на чувстве самоуважения каждого из партнеров, пагубно отражается на их поведении на работе.

К счастью, существует масса способов решить эти проблемы, включая психотерапию, сексотерапию, поведенческую терапию, консультирование по проблемам брака или взаимоотношений. Психотерапевт, как правило, оценивает половую идентичность человека (то есть его или ее отношение к сексу и связанные с ним ожидания); особенности взаимоотношений, включая интимные отношения и степень взаимной привязанности; стиль общения и преодоления трудностей, а также его или ее эмоциональное здоровье в целом. Лечение может включать в себя ознакомление с сексуальными реакциями и техниками, способами укрепления близости с партнером, а также рекомендации в области литературы для чтения или совместных упражнений. К последним можно отнести обсуждение (с экспериментированием) сексуальных предпочтений и изучение фантазий друг друга.

Для адекватных сексуальных отношений необходима уверенность в себе, психический и физический стимул, способность сосредотачиваться на сексуально возбуждающих мыслях или поведении. Все, что так или иначе идет вразрез с этими условиями, может нарушать сексуальный контакт. Если один или несколько из этих факторов регулярно отсутствуют, это превращается в серьезную проблему.

Уверенность в себе, то есть знание того, что вы ведете себя сексуально, что ваш партнер находит вас сексуально привлекательным и уважает ваши сексуальные желания, в данном случае играет решающую роль. Ничто так пагубно не сказывается на уверенности в своей сексуальной состоятельности, как пренебрежительное отношение со стороны партнера, вызывающее тревогу и приводящее к неудачам в сексе. Впоследствии человек начинает бояться повторения неудачи, того, что он или она не сможет возбудиться и сделать все, как надо. Этот страх укореняется очень глубоко, поскольку препятствует возбуждению, а неспособность возбудиться, в свою очередь, усиливает тревогу.

Лев Толстой писал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Здоровые сексуальные отношения подразумевают, что вы снова и снова влюбляетесь в своего избранника. При этом качество взаимоотношений зависит от вашей собственной натуры. Они, скорее всего, будут складываться хорошо, если вы счастливы и уравновешены. Но если вы недовольны жизнью, то вам придется поработать над собой, прежде чем рассчитывать на счастливое будущее. Как я уже говорил в этой главе, это счастливое будущее наступит тогда, когда в ваших сексуальных фантазиях всегда будет место друг для друга.

5. Роль сексуальности

Воображение – это начало творчества. Вы воображаете то, что желаете, стремитесь к тому, что воображаете, и наконец, создаете то, к чему стремитесь.

Бернард Шоу

Каждый акт созидания – это прежде всего акт разрушения.

Пабло Пикассо

Источник нашей созидательности в слабости; человек творит, чтобы компенсировать то, чего ему не хватает.

Эрик Хоффер

Многие диктаторы считают секс и творчество подрывной деятельностью, потому что и то и другое приводит к осознанию того, что ваше тело (и, соответственно, ваш голос тоже) принадлежит вам, а это самое глубокое прозрение.

Эрика Джонг

Итак, человек может испытывать избыточное или недостаточное сексуальное влечение. Но, независимо от его силы, мы постоянно наблюдаем процесс того, как наши гены переходят к следующим поколениям, – и в этом выражается основное стремление человеческого организма к выживанию. Мы инстинктивно хотим оставить после себя потомство, которое продлит наш род, когда нас самих уже не будет в живых. Мы надеемся обрести бессмертие через так называемый «эгоистичный ген», и в этом смысле половой акт является символом возрождения и передачи эстафеты жизни.

Помимо достижения непрерывности существования через своих потомков, люди всегда искали иные способы обретения бессмертия. (Подробнее об этом мы поговорим позже, в четвертой части книги, посвященной размышлениям о смерти.) И один из путей к этому – путь творчества. Ведь оно всегда подразумевало создание чего-то нового, что должно пережить своего создателя. Говоря словами известного психотерапевта Ролло Мэя: «Творчество – это не просто наивная детская и юношеская непосредственность; она непременно должна соединиться со страстным желанием взрослого человека – желанием жить после смерти».

Творчество предполагает изменение и трансформацию. Оно сопровождается разрушением существующих моделей и образцов и выработкой качественно нового взгляда на вещи. Разве глядя, на гусеницу, можно предположить, что она превратится в бабочку? Фридрих Ницше сказал: «Нужно иметь внутри себя Хаос, чтобы родить танцующую звезду». Изменения предполагают отказ от старого. Однако чтобы сломать барьеры, взглянуть в лицо новому и отправиться туда, куда прежде никто пойти не осмеливался, требуется немалое мужество. Писатель-сатирик Джонатан Свифт поражался: «Каким же храбрецом был тот, кто впервые отважился попробовать устрицу!»

Творческое начало проявляется по-разному – в искусстве, науке или философии, что естественно, но может приводиться в движение и сексуальным влечением, скрывающимся под самыми разными масками.

Уже в наскальной живописи присутствовала сексуальная тематика. Более того, искусство древних цивилизаций просто изобиловало сексуальными и эротическими образами. Интерес к человеческому телу прослеживается во многих ранних образцах художественного творчества, таких как Венера со стоянки Берехат-Рам в Израиле (около 233 000 лет до н. э.), Венера из марокканского Тан-Тана (500–300 000 лет до н. э.). Эротика стала одной из самых первых тем искусства, поскольку половое влечение было неотъемлемой частью повседневной жизни. В своем творчестве наши далекие предки запечатлевали человеческие отношения во всем их многообразии, изображая соблазнение, влечение, деградацию, саморазрушение и саморазвитие и тем самым проявляя свои скрытые желания.

Психоаналитики давно научились распознавать в творческих работах сексуальный подтекст. В очерке «О двух принципах функционирования психики» Зигмунд Фрейд писал: «Художник – это, прежде всего, человек, который отворачивается от реальности, будучи не в силах смириться с ее требованием отказаться от инстинктивного желания удовольствия, и который позволяет эротическим и честолюбивым стремлениям играть главную роль в своих фантазиях. Однако он умеет возвращаться из мира грез при помощи своего особого дара, облекая воображаемые образы в иную форму, высоко ценимую людьми как прекрасное отражение реальности».

В дополнение к этим размышлениям об отношениях между сексуальным влечением и творчеством я бы хотел сделать одно важное замечание. Нужно быть очень осторожными, чтобы не попасться в ловушку редукционизма. Несмотря на то что сексуальное влечение является двигателем творческого процесса, не стоит умалять значения физиологических и эволюционных процессов, а также личностных особенностей человека. Пусть в большинстве случаев главную роль в самовыражении через творчество играет половое влечение, но нужно учитывать и целый ряд других факторов.

Чтобы понять процесс творчества, нужно осознать суть психологического конфликта, проистекающего от постоянного противоречия между внутренним миром инстинктивных влечений и сдерживающими запретами мира внешнего. Этот конфликт начинается с момента рождения и не затихает на протяжении всей жизни. В психологии есть термин «оральная стадия»: с помощью рта ребенок не только поглощает пищу, но и познает окружающий мир, испытывает массу приятных ощущений. Фантазии на тему женской груди – издержки неудовлетворенных младенческих оральных потребностей. Их можно рассматривать как прототип творческого акта, на котором основывается дальнейшая творческая деятельность. Детские психологи считают эти фантазии первым конструктом психического развития, первой (воображаемой) формой детской психической активности. Несмотря на невербальность этой деятельности, память о волшебном опыте сохраняется и трансформируется – на более поздних стадиях развития – в определенные акты творчества.

При нормальном процессе развития человек испытывает естественное любопытство по отношению к сексу. «Откуда я взялся?» – этим вопросом задается каждый ребенок. Ответ на него мы ищем всю жизнь. Мы строим догадки относительно того, что происходит за закрытыми дверями родительской спальни. Ребенка завораживает «первичная сцена»[10]10
  Первичная сцена (primal scene) – универсальные детские воспоминания или фантазии о паре (обычно это отец и мать), совершающей половой акт.


[Закрыть]. С его точки зрения она может казаться жестокостью, первоначальной формой насилия, посягательством на неприкосновенность человеческого тела. Но этот образ одновременно и смущает, и возбуждает. Распаляя воображение, он дает необходимое для творчества вдохновение. То, что происходит при закрытых дверях, покрыто завесой тайны, вызывает интерес, стимулирует воображение. Метафора первосцены становится инициатором и регулятором творчества. Таким образом, художественное творчество может стать своего рода первосценой. Под влиянием этого образа творческие люди раскрывают историю своей собственной жизни.

Несмотря на то, что половое влечение и творческий потенциал неразрывно связаны, отношение людей творчества к сексу бывает весьма парадоксальным. Если одни сутки напролет думают только об этом, то другие отличаются почти спартанской целомудренностью, и наиболее мощным творческим стимулом для них является воздержание.

И все же принято считать, что творческие натуры более свободны в проявлении своих чувств и меньше других считаются с общепринятыми нормами поведения. Хотя, возможно, это мнение является самосбывающимся пророчеством, которое вынуждает творцов соответствовать ожиданиям окружающих и жить в соответствии со сложившимся стереотипом. Более того, люди даже могут находить такой образ жизни привлекательным именно из-за преимуществ в сексуальном плане.

Но насколько это предположение близко к истине? Действительно ли творческие люди чаще занимаются сексом? Правда ли, что они отличаются более высоким половым влечением, или у них просто больше возможностей, по сравнению со среднестатистическим служащим, для реализации своих желаний? Действительно ли творческие личности более привлекательны? И если да, то чем? Верно ли предположение относительно их повышенной эмоциональности? Специалистам по эволюционной психологии стоит взглянуть на этот вопрос с точки зрения Дарвина.

Одно из объяснений уходит корнями в каменный век: возможно, в те времена творческие натуры имели больше шансов на привлечение партнеров. Изощренно-прихотливые, куртуазные речи, умение увлечь словом во все времена ассоциировалось с ухаживанием как разновидностью любовной игры. Чем они завлекали своих избранниц, как выражали свое желание – словом или рисунком? Не звучат ли в приглашении «заходи посмотреть мои наброски» отголоски первобытных приемов соблазнения? Можно ли рассматривать способность к флирту или иному способу удержания внимания партнера в контексте эволюционного развития человека? Всегда ли творческие люди имели преимущества в любовной игре?

Что бы ни говорила по этому поводу эволюция, ясно одно: творческие, читайте талантливые, люди всегда были окружены вниманием. В связи с этим возникает очередной вопрос из серии «Что было раньше – курица или яйцо?» Что первично – сексуальное влечение или контекст? У публичных людей больше возможностей разнообразить свои сексуальные контакты. Люди искусства обычно ведут так называемый богемный образ жизни, чаще остальных позволяют себе следовать своим желаниям и использовать выпадающие на их долю шансы. Их партнеры, как правило, не ждут от них верности и преданности, да и общество довольно снисходительно относится к многочисленным любовным интрижкам творческих людей.

Разумеется, признания удостаиваются не только представители творческих профессий. Мы всегда восхищаемся теми, кто умеет делать что-то, чего не умеем мы сами: спортсменами, изобретателями, ораторами, актерами и жонглерами. Но не слишком ли мы преувеличиваем их успехи на любовном поприще? Может быть, они просто более ярко их живописуют? Даже в самых смелых экспериментах (или, скорее, особенно в них) никто не застрахован от неловких ситуаций и неудач, связанных с высокими ожиданиями и посредственным исполнением.

Во все времена люди связывали богемный образ жизни художников с беспорядочными половыми связями, чему в немалой степени способствовало изобилие сексуальных образов в их работах. Картины, наброски, скульптуры, перфомансы, кинофильмы всегда предоставляли возможность для выражения сексуального влечения. В произведениях искусства наиболее открыто проявляются фантазии их творцов. Здесь никогда не было недостатка в изображениях полуобнаженных женщин, женщин, любующихся собой в зеркале, женщин, подвергающихся насилию или занимающихся любовью. Неискушенный зритель может ошибочно принять такие картины за порнографию. Их содержание вызывает однозначно сексуальные ассоциации, распаляя наше воображение. При этом многие из таких произведений раскрывают суть серьезнейших личностных переживаний, которые находят отражение в более широком социальном контексте.

Западные художники от Микеланджело до Мэпплторпа сознательно или бессознательно использовали в своем творчестве сексуальные образы, и их произведения никого не оставляли равнодушными. Так было, есть и будет – от искусства эпохи палеолита, характеризующегося слиянием сакральных и эротических образов, до едва уловимой чувственности Боттичелли в «Рождении Венеры» и изображения жестокости и любовных страданий у символистов XIX века. Искусство издавна служит социальным барометром, мгновенно улавливая изменчивые нравы общества. Более того, многие художники старались всеми силами воздействовать на изменения в социуме. Если раньше основу искусства составляли возвышенные, религиозные истории или мифы (в которых сексуальные образы появлялись в завуалированной форме), то теперь оно рассказывает о повседневности. Художники начали уделять больше внимания переживаниям и перипетиям личной жизни человека.

Картина Эдуарда Мане с изображением нагой проститутки, «Олимпия» (1863), ныне признанная классическим образцом искусства, есть не что иное, как протест художника против запретов и ограничений, навязываемых человеку общественной моралью, и попытка донести до нас свое видение через откровенно непристойный образ. Когда «Олимпию» показали широкой публике, критики и поклонники искусства пришли в ярость. Руководству галереи, где проходила выставка, пришлось вызвать для охраны холста полицейских. Второе творение Мане, увидевшее свет в том же году, – «Завтрак на траве» – встретили точно так же. Эту огромную картину, запечатлевшую двоих одетых мужчин на пикнике с обнаженной женщиной, критиковали нещадно. Вольно или невольно, Мане бросил вызов традиционному для Франции подходу к изобразительному искусству и лицемерному отношению к женщинам. Живая чувственность Олимпии заставляет зрителя воспринимать ее как реальную женщину, а не как святую или мифическую богиню.

Некоторые художники обратились к примитивизму, пытаясь убедить публику в том, что все неевропейские общества, по сути, одинаковы в своей неразумности, близости к природе, склонности к жестокости, мистицизму и, что самое важное, свободному проявлению сексуальности. В частности Пикассо пытался отойти от европейских традиций, пробуждая в зрителях первобытные порывы. Ярким примером работ примитивистов могут служить таитянский цикл Поля Гогена и раннее творчество Игоря Стравинского (музыка к балету «Весна священная»).

Но художники не только выражали сексуальное желание в картинах – они подкрепляли свои чувства действиями. Реализация сексуального влечения играла важную роль в преобразовании их замыслов в творческую реальность. Весьма распространенной практикой среди великих художников был секс с натурщицами. Пьер Огюст Ренуар говорил о роли сексуальности в своем творчестве особенно откровенно: «Я рисую пенисом». Пабло Пикассо был одержим сексуальной темой в искусстве: «Искусство не целомудренно. Чистым непорочным душам, не подготовленным должным образом к этой встрече, не стоит вступать с ним в контакт. Искусство опасно. Если оно целомудренно, то это не искусство». Его работы, получившие мировое признание благодаря своей чувственности и эротизму (Пикассо часто изображал насилие, вуайеризм, проституток и импотентов), служили индикатором его бурной эмоциональной и сексуальной жизни, пронизанной интригами, безбожием, страстью и мелодрамой. Его живопись менялась вместе с женщинами, которых в его жизни было множество. Феминистки ненавидели Пикассо за знаменитое высказывание о делении женщин на два типа: «богини и коврики для вытирания ног», однако куда больше представительниц слабого пола были бы счастливы служить ему и тем и другим, поскольку о его обаянии ходили легенды. Когда ему было далеко за 80 (в период между маем и октябрем 1968 года), он создал серию из 347 гравюр на сексуальные темы. Дожив до 90 лет, художник жаловался: «Возраст заставил меня отказаться от секса и курения – но желание-то осталось!»

Амедео Модильяни, прославившийся своими картинами в жанре ню, был знаменитым и ненасытным сердцеедом. Он вел разгульную богемную жизнь вместе с Пикассо и другими собратьями по цеху. Алкоголь, наркотики, пьяные дебоши – все это соответствовало образу художника, кочующего между студиями, салонами, барами и любовницами. Так он жил с момента своего появления в Париже в 1906 году и до самой смерти (от туберкулезного менингита) в 1920 году в возрасте 35 лет. После смерти Модильяни его беременная любовница покончила жизнь самоубийством.

Густав Климт тоже отличался любвеобильностью. Он заявлял, что любовные связи вдохновляют его на творчество, и притягивал женщин своим необыкновенным магнетизмом. Его студию сравнивали со сказочным гаремом, по которому денно и нощно разгуливают обнаженные модели. От связей с натурщицами у Климта было 15 незаконнорожденных детей.

В то же время на Таити упорно шел по пути саморазрушения Поль Гоген, пропуская через свою постель бесконечную вереницу туземок (впрочем, он умер не от сифилиса, как принято считать, а – больной и одинокий – от сердечного приступа).

Неумеренное потребление алкоголя и беспорядочные половые связи унесли жизнь еще одного выдающегося живописца, Анри де Тулуз-Лотрека, которого прославили работы, изображавшие проституток и жизнь кабаре.

Ранние работы Огюста Родена отличаются чуть ли не животной чувственностью.

На другом берегу Атлантики американская художница Джорджия О'Киф, родившаяся поколением позже, тоже бросила вызов обществу – не только своими чрезвычайно откровенными фотографиями работы Альфреда Стиглица, но и готовностью открыто сожительствовать с ним, не вступая при этом в брак (что тогда считалось грехом).

Музыканты не отставали от художников. Многочисленные романы Ференца Листа буквально шокировали общество. Его недаром называли Казановой своего времени: он обожал женскую лесть и список его побед включал в себя графинь, принцесс, субреток и просто молоденьких наивных поклонниц, готовых не то что отдаться своему кумиру, но и умереть за него. По словам Мендельсона, Листа всю жизнь сопровождала «бесконечная череда скандалов и прославлений». Один из самых близких друзей Листа Рихард Вагнер вспоминал, что знаменитый композитор заводил любовные интрижки в каждом городе, в котором ему доводилось оказаться, причем имел привычку влюбляться в чужих жен.

Джакомо Пуччини говорил о себе как о «превосходном охотнике на диких птиц, оперные либретто и красивых женщин». Его жизнь также была сплошной чередой романов и страстных любовных увлечений.

Один из последних примеров – Леонард Бернстайн, знаменитый своими многочисленными связями как с мужчинами, так и с женщинами. По словам его дочери, единственное, что удерживало его от полностью гомосексуального образа жизни, это потребность в «отзывчивости среднего класса».

Обратившись к литературе, мы видим такие полупорнографические произведения, как «Декамерон» Боккаччо (1353), «Фанни Хилл» Джона Клеланда (1748), «120 дней Содома» Маркиза де Сада (1785), «Венера в мехах» Леопольда фон Захер-Мазоха (1870) и «История О» Паулины Реджис (1954). Эротическая тематика встречается и в творчестве других, более известных писателей – Оноре де Бальзака, Эмиля Золя, Виктора Гюго, Джеймса Джойса, Дэвида Лоуренса и Владимира Набокова.

Многие из этих писателей не только открыто писали на сексуальные темы, но и не делали тайны из собственных грешков. В 1824 году, спустя три недели после смерти Байрона, Times объявила его «наиболее выдающимся англичанином своего поколения». «Наиболее выдающимся», видимо, сочли то, что он вступал в сексуальные отношения буквально со всем, что движется, включая юношей, титулованных особ и даже собственную сводную сестру. Гетеросексуал Гете тоже имел немало любовниц, впрочем ему была не чужда и эротика в чистом виде. Французская писательница Жорж Санд взяла себе мужское имя и часто переодевалась в мужскую одежду, настаивая на равенстве с писателями-мужчинами. Она состояла в любовных отношениях с Альфредом де Мюссе, Францем Листом, Фредериком Шопеном и Гюставом Флобером. Кроме того, она была очень близка с актрисой Мари Дорваль, что породило слухи (правда, не подтвержденные) о ее лесбийских наклонностях.

Неутомимым любовником был и Виктор Гюго, автор таких знаменитых произведений, как «Собор Парижской Богоматери» и «Отверженные». Для сна ему хватало очень мало времени, и проснувшись, он был снова свеж и бодр и не давал буквально ни минуты покоя своей жене. Кроме того, он часто посещал проституток и в 70 лет имел 22-летнюю любовницу.

Анаис Нин, американская и французская писательница, прославилась благодаря своим эротическим романам и более чем откровенному дневнику. С некоторыми оговорками ее можно назвать основательницей жанра любовного романа. Среди ее многочисленных любовников были такие известные люди, как Генри Миллер, Эдмунд Уилсон, Гор Видал и Отто Ранк. Наиболее известный ее роман – «Дельта Венеры» (1978).

Эрнест Хемингуэй всерьез увлекался боксом, корридой, сафари, морским рыболовством, любил посидеть в баре, участвовал в войне. Не менее бурно протекала при этом и его личная жизнь. Между 1920 и 1961 годами он «был, состоял, участвовал» в многочисленных любовных связях и попутно успел четыре раза жениться.

Непомерный сексуальный аппетит отличал знаменитого автора детективных романов Жоржа Сименона. Он заявлял, что нуждается в сексе три раза в день и переспал с 10 000 женщин, 8000 из которых были проститутками. Позже его вторая жена опровергла эти цифры, предложив более «реалистичную» оценку – 1200 сексуальных контактов.

И этот список можно продолжать до бесконечности.

Ученые и политики также не склонны исповедовать целибат. Альберт Эйнштейн был падок на хорошеньких женщин, известно, что у него был как минимум один незаконнорожденный ребенок. Джон Кейнс, английский экономист, вел учет своей половой жизни с 1906 года: он заносил в таблицу все случаи половых актов (в том числе и с юношами), мастурбации и поллюции, получая от статистики не меньшее удовольствие, чем от секса. Философ Бертран Рассел был дважды женат и имел множество любовниц, каждой из которых он писал длинные пылкие письма. Сторонник феминизма, он однажды заметил, что «законным женам приходится терпеть нежеланный секс чаще, чем проституткам». Философ-повеса Жан-Поль Сартр отрицал общепринятые условности касательно секса и верности. Он открыто жил со своей давней подругой Симоной де Бовуар, при этом они не скрывали своих связей «на стороне» и не вступали в законный брак.

Подтверждает ли этот длинный перечень тот факт, что повышенное половое влечение – неотъемлемый компонент творческого успеха? Боюсь, что не совсем. Вполне вероятно, что мы сами проецируем свои ожидания на творческих людей и попадаем в ловушку стереотипов. В конце концов, даже Мадонна, современный идеал женской сексуальности, однажды заявила: «Все считают меня нимфоманкой, а я бы в постели лучше книжку почитала!» Один из величайших умов современности, Стив Джобс, тоже предпочитает не делать из секса проблемы: «Моя подруга всегда смеется во время занятий любовью, и неважно, что она при этом читает». В конце концов, в спальне многие просто спят.

Разгадать тайну взаимосвязи между творчеством и сексуальным влечением трудно еще и потому, что лишь немногие решаются выставлять свою интимную жизнь напоказ. Да и биографы всегда старались опускать такого рода подробности. Наверное, единственное, что можно сказать с уверенностью, – это то, что творческие люди, вне зависимости от своей сексуальной ориентации (а многие философы, художники и писатели были гомосексуалистами), всегда привлекали женщин, над чем стоит поразмышлять специалистам по эволюционной психологии.