Текст книги "Корона из жемчуга и кораллов"

– Не слушай ее, – тихо произнесла Зейди.

Я вдруг осознала, что никто ничего не поел, даже отец. Может быть, мама была права. Возможно, я поступила неблагодарно. Она могла бы устроить мою свадьбу с кем угодно в поселении, но она выбрала именно Сэми. Вероятно, я недостаточно красива, чтобы выйти замуж за принца, но она все равно считала меня достойной сына губернатора.

Если бы я могла заставить себя поверить, что любое из ее действий было совершено бескорыстно, возможно, я смогла бы понять свою мать. Но в сложившейся ситуации я не думала, что когда-нибудь смогу это сделать.

– Пойдем, давай уложим тебя в постель, – сказала я Зейди, помогая ей вернуться в нашу спальню. До этого она не могла даже ступить на свою раненую ногу, а теперь у нее было достаточно сил, чтобы стоять, и это вселяло надежду. Возможно, она смогла бы проводить меня как следует завтра, хотя бы с балкона.

Я расплела сестре косы и помогла ей умыться, обтерев чистой водой. Даже будучи слабой и нездоровой, она все равно была прекрасна, ее золотистые глаза излучали любовь и сопереживание, на мягких розовых губах отпечаталась грустная улыбка. Когда она положила ладонь на мою щеку, я отложила влажную салфетку и накрыла руку сестры своей ладонью.

– Что такое? – спросила я.

– Я не могу поверить в то, что больше никогда тебя не увижу.

– Ох, Зейди. – Я знала, что это правда, но если бы я позволила себе так думать, я бы никогда не смогла пройти через это.

– Я была в ужасе от перспективы покинуть Варинию, но я никогда не предполагала, насколько ты будешь напугана моим отъездом. Я была настолько зациклена на вынужденном отъезде, что никогда не задумывалась о том, каково это – остаться.

В этом и заключалась разница между мной и Зейди. И хоть я всегда представляла, каково мне будет остаться одной в день, когда она покинет Варинию, но я также миллион раз фантазировала на эту тему, пытаясь взглянуть на ситуацию и со стороны Зейди. И каждый раз я ощущала, что остаться было худшим вариантом.

– Все у тебя будет хорошо, – сказала я. – У тебя есть мама и папа. И Сэми.

Она стиснула мою ладонь.

– Но рядом со мной никогда не будет того единственного человека, которого я люблю больше всех. Он может владеть моим сердцем, но ты, моя милая, прекрасная Нора, моя родственная душа.

И вот теперь я заплакала. Мы обе заплакали. Все эти годы мы обе жертвовали собой ради маминой глупой мечты, ради того, что мы несли друг для друга: я – знание того, что не была и никогда не буду достаточно хороша в глазах нашей матери; Зейди – тяжесть необходимости не просто быть красивой, а достичь совершенства. Здесь и сейчас, такие же чувствительные и уязвимые, как раны на ногах моей сестры, мы были прекрасны в том смысле, которого нашей матери никогда не понять.

В тот момент я осознала, какой глупостью было завидовать любви моей сестры к Сэми. Теперь я знала, что для меня не представлялось бы возможным любить ни единого мужчину больше, чем я люблю свою сестру. В течение семнадцати лет мы почти каждое мгновение провели вместе. Разве могло бы что-то с этим сравниться? Что могло бы это разрушить? Уж точно не мама со своими грезами. И даже не сам Талос, явись он во плоти.

Мне следовало бы подготовиться к утру, следовало бы бережно помыть и заплести свои волосы, как это сделала бы Зейди, достать свой лучший наряд и нанести на кожу масло и духи. Но вместо этого я уснула в объятьях своей сестры, не снимая тунику, которую проносила весь день, мои щеки были покрыты солью от наших слез, и мое сердце билось в унисон с ее.

Мама одарила нас по крайней мере одним подарком, который никакие время или расстояние не смогли бы стереть: она подарила нам друг друга.

10

Я проснулась от прикосновения пальцев Зейди к моему виску в предрассветном сером свете.

– Что такое? – спросила я, протирая сонные глаза.

– Это наш с тобой последний восход солнца, который мы встречаем вместе. Я бы не хотела, чтобы ты его пропустила. – Она засмеялась, когда я села.

– Что?

– Твои волосы. Из них получилось бы отличное гнездо для своенравной птицы.

– Зейди! – ахнула я, коснувшись своей головы. – Да тут могла бы угнездиться целая семья!

– Я исправлю это позже. А теперь – поторопись!

Мы уселись на балконе снаружи нашей комнаты и, как обычно, болтали ногами на краю. Я умоляла о впечатляющем последнем рассвете, и солнце не подвело. Горизонт озарился ярко-оранжевым цветом прямо над водой, а затем медленно потеснился, освобождая пространство для ярко-желтого шара, который выдвинул оранжевый свет вверх и в сторону, разливая свет на тающую темноту и на водную гладь.

Зейди положила голову мне на плечо, а я прижалась щекой к ее волосам. Я старалась не думать о том, что это наш последний совместный восход солнца, последний раз, когда я слышу ее голос и вижу ее лицо. Я не могла этого представить. Это было непостижимо. Без сомнения, завтра я встану с той же самой кровати и вернусь на эту же самую веранду в своем единственном доме, другого я не знала. Как я могла вообразить нечто иное, если даже никогда не покидала Варинию?

– Девочки, – позвал папа. – Сэми скоро будет здесь. Норе нужно подготовиться.

– Да, папа, – хором отозвались мы.

Как и было обещано, Зейди устранила катастрофу, возникшую на моей голове прошлой ночью, и для начала сказала мне намочить волосы чистой водой, чтобы она смогла расчесать и заплести их. Я попросила ее заплести косы свободнее, ведь я и понятия не имела, когда потом смогу их расплести.

– Что мне надеть? – спросила я, перебирая небольшую стопку своей одежды.

– Обычную тунику и юбки. В повозке для тебя будет подготовлена одежда. И туфли на кожаной подошве, по крайней мере, так мне сказали.

Я уставилась на свои босые ноги. Иногда мама заставляла меня надевать шлепанцы для особых случаев, но я предпочитала ходить босиком.

– Мне нужно надеть туфли?

От смеха Зейди запрокинула голову, и я осознала, что она впервые за несколько дней не испытывала боли. С ее лба исчезли тревожные складки, и она больше не морщилась от каждого совершаемого ею движения.

– Ты чувствуешь себя получше?

– Вообще, да. – Она размотала повязки на бедре, и я с радостью отметила, что раны хоть еще и не затянулись и кожа на их месте оставалась розовой, но уже не проявлялось никаких признаков воспаления. В моем сознании возникла картина, как Сэми однажды будет проводить пальцем по этим извилистым шрамам, и я на мгновение ощутила спокойствие. Пока они есть друг у друга, мне не придется беспокоиться за свою сестру. Она здесь окружена любовью. Как и всегда.

Я переоделась в свою лучшую белую тунику и бледно-голубые юбки. Зейди помогла мне нанести на щеку тонировку, сотворенную старейшиной Немеей, и мы обе изумились тому, насколько хорошо она сработала. Немного подождать, и, три – не три, как будто так и было. Затем я поклевала небольшую миску каши с сушеным инжиром. Я опасалась, что в дороге мне станет плохо на полный желудок, да и в любом случае особого аппетита не было.

– Нервы, – сказал отец. – Я полагаю, что волнение в такой день – норма.

– Да, папа.

Мы обернулись на звук голоса Сэми, окликнувшего нас снаружи дома.

– Пора, – произнес отец.

Я посмотрела по сторонам в поисках мамы.

– Где она? – Даже она не упустила бы возможности со мной попрощаться, подумала я, хотя сомнение терзало уголки моего сознания, как голодная рыба.

– Она сказала, что ей нужно кое-что сделать.

– Но она ведь наверняка вернется, чтобы проводить меня?

Он покачал головой.

– Этого она не сказала.

Нижняя челюсть предательски задрожала, я стиснула зубы и подобрала сундук.

– Не мог бы ты помочь Зейди? Сегодня ей уже лучше, но ей все же пока не помешала бы поддержка.

Я отправилась к лодке, где сидели Сэми и губернатор Кристос, оба выглядели представительно в своих лучших одеждах. Я всегда полагала, что Сэми больше похож на свою маму, но сейчас я отметила в нем кое-что и от его отца.

Он подошел ко мне, чтобы помочь с сундуком.

– Ты готова?

Я кивнула, несмотря на морского угря, яростно извивающегося в моем животе.

– Думаю, да.

– Где твоя мама?

Я пожала плечами, пытаясь скрыть свою боль.

– Ее здесь нет.

От этих слов даже губернатор нахмурился.

– Все в порядке, – соврала я. – Позвольте мне только попрощаться.

Я обернулась к отцу, держащему мою сестру на руках, будто дитя. Он мягко опустил ее на землю, чтобы убрать что-то со своей туники. Это был продолговатый шелковый мешочек, красный с бледно-розовым шитьем.

– Что это? – спросила я, когда он вложил его мне в руку. Предмет внутри был жестким и тонким.

– Это нож, сделанный из кровавого коралла, который чуть не погубил тебя.

Я едва не выронила мешочек.

– Что?

Он улыбнулся.

– Не переживай, он в ножнах.

Я сдвинула на дюйм вниз отверстие шелкового мешочка, обнажая ручку из слоновой кости с выгравированными на ней морскими цветами.

– Зачем ты его сделал?

– Когда ты болела и мы думали, что потеряем тебя, я нашел тот кровавый коралл и разрубил его на части киянкой.

– О чем ты только думал? – спросила я. – Ты мог погибнуть!

– Я был осторожен. Ну, довольно осторожен.

Я вынула нож из мешочка. Ножны, покрывающие клинок, были выполнены из кожи ската. Я осторожно потянула на себя ручку ровно настолько, чтобы мельком увидеть кусочек кораллового лезвия.

– Сам по себе коралл не может причинить вреда, – объяснил он. – Ведь он уже мертв. Но если поранить кожу этим ножом, то порез будет смертельным.

Я посмотрела ему в глаза.

– Почему ты отдаешь его мне?

– Переверни его.

Я последовала его совету и ахнула. Даже глаза Кристоса расширились при виде огромной красной жемчужины, вставленной в рукоять. Она была идеально круглой и размером с мой большой палец. Но именно ее цвет поразил нас всех: яркий, лучащийся красный, такой же красный, как у всех когда-либо виденных мной кровавых кораллов. Я даже не подозревала, что существуют красные жемчужины. Должно быть, она стоила как двадцать розовых жемчужин.

– Где ты ее достал? – спросила я, благоговейно поглаживая жемчужину.

Он заправил мою выбившуюся прядь волос за ухо.

– Из устрицы, которую вы нашли с Зейди в тот день.

– Почему же ты ее не продал? – спросила я, размышляя о том, на сколько же еды и припасов можно было бы обменять эту кровавую жемчужину.

– Она принадлежит тебе. И всегда принадлежала.

Я засунула нож обратно в мешочек и обвила руками шею отца, крепко обнимая его.

– Спасибо тебе, папа, за то, что так хорошо меня понимаешь. Я буду скучать по тебе.

– Я тоже буду скучать по тебе. – Он и не пытался сдержать слезы, навернувшиеся на глаза. – Талос благословил нашу семью, когда он послал нам тебя. Вас обеих.

– Позаботься о маме, – произнесла я, и мой голос задрожал при этих словах. – Пока она и не подозревает об этом, но и она будет по мне скучать.

– Конечно, будет.

Я повернулась к Зейди и еще сильнее заплакала.

– Милая, не плачь, – сказала она, хотя она всхлипывала ничуть не меньше, чем я. – Я так сильно тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

Она выдавила улыбку.

– Кто-то теперь станет такой же распухшей, как рыба фугу.

– До этого мне нет дела, – ответила я.

И все же она вытерла мои слезы своим рукавом.

– Ты пожертвовала всем ради меня, и, пока я живу, я никогда об этом не забуду.

– Ты бы сделала то же самое ради меня.

– Но ты об этом не просила.

Я прижимала ее к себе настолько крепко, насколько у меня хватало сил, и снова я удивилась, насколько она казалась маленькой в моих объятиях по сравнению с отцом. Меня накрыло волной ужаса.

– Я не уверена, что смогу это сделать, – прошептала я ей на ухо.

Она отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Мама всегда повторяла нам, что красота – это сила. Она верила в то, что наша ценность была чем-то, что можно взвесить и измерить, как жемчужину на рынке. Но за последние семь лет, с тех пор, как я оставила шрам на твоей щеке, я наблюдала за тем, как ты становилась независимой и сильной. Твоя любознательность подталкивала тебя к тому, чтобы задаваться вопросами, о которых другие девушки бы и не подумали. Ты всегда была прекрасна, Нора. А что насчет твоего шрама на щеке? Да многие люди в поселении даже его никогда и не замечали. Это не та причина, по которой старейшинам пришлось выбрать меня, а не тебя. Они избрали меня, поскольку они верили в то, что я бы смирилась с их планами, что я бы стала для принца покладистой и услужливой женой.

– Зейди…

Она положила руки мне на плечи.

– Мама ошибалась, Нора. Ты обладаешь силой сделать все-все, о чем мечтаешь, больше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо знала. И именно эта сила, эта глубинная сила в тебе – это то, что делает тебя самой чудесной девушкой в Варинии.

Я покачала головой. В данный момент я совсем не ощущала себя сильной. Я чувствовала себя грустной, испуганной и совсем крохотной.

– Я люблю тебя, – было всем, что я смогла вымолвить.

– Я снова тебя увижу, в этой жизни или в другой. А теперь вперед, навстречу своему предназначению. – Зейди поцеловала меня в лоб и отступила, чтобы папа помог мне спуститься к лодке.

Сэми обхватил меня руками не как брат или возлюбленный, а как друг, и сейчас я была ему благодарна больше, чем когда-либо. Губернатор сам взялся за весла, чтобы увезти нас к берегу.

Я приказала себе не оборачиваться. Я держала спину прямо, чтобы сохранить в памяти Зейди образ сильной и стойкой сестры, каковой, по ее искреннему мнению, я и являлась. Чего она не могла увидеть, так это моих слез, того, как я впилась ногтями в ладони и прикусила нижнюю губу, чтобы переключиться на физическую боль.

Когда ветер унес плач Зейди, я мысленно повторила ее последние слова, пытаясь вобрать из них всю силу. Я не бросала людей, которых люблю; я встречала свое предназначение, как мы и говорили.

Осознание обрушилось на меня как волна. Может быть, я и не просила ее идти на жертвы ради меня, но она в любом случае это сделала. Она не рассказала мне о своем плане, поскольку знала, что я бы никогда не стала рисковать ее жизнью, если бы верила в то, что получу из этого какую-то выгоду. Но каким-то образом она вырвала наши судьбы из рук старейшин, мамы, самого Талоса и все исправила.

Сладостно-горькие слезы скатились по моим щекам. Как я могла когда-то в ней сомневаться?

Я резко обернулась, надеясь, что еще не слишком поздно. Все дома Варинии, розовые и желтые, красные и оранжевые, растянулись вдоль горизонта подобно блестящему закату. Перед нашим стремительно уменьшающимся домом я едва могла разглядеть крошечную фигурку Зейди вдалеке. Я подняла руку, чтобы показать, что поняла ее, и рыдание, которое я сдерживала, вырвалось из меня, когда она подняла свою в ответ.

Сэми обнял меня крепче, и я плакала, пока наконец слезы не закончились.

В конце концов я заснула у него на плече и проснулась несколько часов спустя от палящего солнца. Сэми и его отец по очереди гребли весь остаток дня. Они оба были сильными мужчинами, но, несмотря на то что мы отправились вскоре после восхода, небо уже окрашивалось в закатные цвета. Даже в шляпе у меня болела голова от долгого пребывания на солнце, а моя лучшая рубашка и юбки почти насквозь пропитались по́том. Оба мужчины были одеты в тонкие льняные туники и брюки, роскошь, которая мне была недоступна. К счастью, они взяли с собой еду и воду, но я не могла себе представить, как они найдут в себе силы отправиться в обратный путь сегодня вечером.

Наконец горизонт начал меняться. Мы приближались к берегу на юго-востоке от Варинии, и вот, наконец, суша, о которой я мечтала всю свою жизнь: длинная полоса песка в обоих направлениях, а потом, еще дальше, размытая зеленая дымка леса.

Все больше деталей становились отчетливее по мере того, как волны набирали силу и все быстрее подгоняли нас к берегу. Шеренга из десяти или пятнадцати человек стояла лицом к морю, выражения их лиц отсюда было невозможно прочесть. Их торсы были покрыты чем-то твердым и тяжелым, похожим на панцирь черепахи, а их лошади стояли в ряд позади них, огромные животные, которые, казалось, становились все крупнее по мере нашего приближения к ним.

На мгновение Сэми отложил весла, позволяя волнам делать свою работу.

– Нора?

Он поймал мой взгляд.

– Да?

– Ты готова?

Я едва не засмеялась. Разумеется, я совсем не была готова. И никогда не буду. Сама мысль о том, что Сэми и его отец оставят меня здесь с дюжиной незнакомых мужчин, казалась мне абсурдом. Как мне найти в себе силы, чтобы покинуть эту лодку?

Но я подавила свой страх. Сейчас я должна быть сильной, чтобы, когда Зейди спросит Сэми, было ли мне страшно, он мог сказать ей, что я держалась храбро.

– Я готова.

Он кивнул.

– Я сброшу якорь недалеко от берега, всего в пятнадцати футах или около того, и капитан прибудет за тобой с другим стражником, который понесет твой сундук. Возможно, капитан вручит моему отцу подарок, скажет несколько слов, а потом мы уедем.

– Поняла. Спасибо тебе.

Он проигнорировал суровый взгляд своего отца и взял меня за руки.

– Я обещаю тебе, что позабочусь о Зейди. Прошу, постарайся не волноваться.

– Я знаю. – Я подалась вперед и легко поцеловала его в щеку, прощаясь с юношей, который был нашим лучшим другом и надежным единомышленником столько, сколько я себя помню. – Мы бы справились, – прошептала я, отстраняясь, подразумевая наш брак, которому не суждено было бы заключиться. – Но ты сделаешь Зейди самой счастливой женщиной в Варинии.

– Я буду стараться всю свою жизнь, – ответил он шепотом. – Не забывай держать свои глаза и уши открытыми.

– Так и сделаю.

Губернатор Кристос наклонился вперед и взял меня за подбородок своими большими ладонями, внимательно изучая мою щеку.

– Бальзам держится. Отлично.

Я пыталась сдержать слезы, когда он отпустил меня.

– Я знаю, что между нашими семьями все закончилось не слишком радужно, но…

– Все в порядке, Нора. – Он заключил меня в крепкие объятья. – Ты всегда мне была как племянница. Будь осторожна в Иларии. Я никогда не встречал принца, но наслышан, что он бывает… непростым. Он может не так благосклонно отнестись к твоему бурному нраву, как посланник.

Я задумалась, что он имел в виду под непростой.

– Да, сэр.

– Я позабочусь о твоей семье, обещаю.

– Спасибо. – Я поцеловала его в щеку, как раз когда Сэми сбросил якорь за борт лодки.

Я внимательно рассмотрела группу мужчин, идущих мне навстречу, и заморгала, когда двое выступили из-за спин других стражников. Они были облачены только в белые туники свободного кроя и узкие брюки, ноги же оставались босыми. Я прикрыла одной рукой рот и подавила смешок. У мужчины постарше были белокурые волосы и подстриженная борода; у другого же щеки были гладко выбриты, как у Сэми. Без своей брони они казались маленькими и слабыми, и я сказала себе успокоиться. Ведь эти мужчины не были голодными акулами, кружащими в кровавых водах. Они больше походили на небольших рыбешек, прицепившихся к брюху акулы; бояться совсем нечего.

Но как только они вошли в воду и подошли ближе, я осознала, что они не были такими уж маленькими. В действительности же оба мужчины были выше, чем любой мужчина, которого я когда-либо видела в Варинии, включая Джовани. Их плечи не уступали по ширине плечам губернатора Кристоса, а опущенные уголки их губ придавали лицу угрюмый вид.

Я опустила руку, улыбка исчезла с моего лица, и я ощутила, как меня охватывает паника. Ко мне подходили двое незнакомых мужчин. Раньше я никогда не встречала незнакомцев, если не считать Талина, и у этих двоих мужчин в глазах не плясало веселье.

– Я не могу с ними пойти, – прошептала я губернатору. Но он только посмотрел прямо на мужчин, с таким же строгим выражением лица, как и у них.

– Приветствую, – произнес Кристос, когда мужчины подошли к борту лодки по грудь в воде.

– Добрый день, губернатор Кристос, – ответил бородатый мужчина.

Под волосами на его лице была заметна загорелая кожа без морщин.

– Я капитан Оморес, страж короля Ксайруса. – На долю секунды он посмотрел мне в глаза, но дольше не задержался. Вместо этого он внимательно изучил мое тело целиком. Вероятно, Талин уже описал ему Зейди, и он хотел удостовериться, что я именно та девушка, которая была обещана принцу.

– Миледи, – наконец произнес он, протягивая мне руку. – Это большая честь для меня – встретиться с вами.

Я позволила ему взять свою руку. Он поднес ее к своему рту, его усы щекотали мне кожу, и он поцеловал ее, мне пришлось приложить все усилия, чтобы не отвести взгляд из-за неловкости этого жеста.

– Благодарю вас, – удалось мне вымолвить.

– Мой помощник, Григ, доставит ваши вещи на берег. Боюсь, что, согласно протоколу, вы не должны ступать на твердую землю, пока мы не окажемся в пределах границ Иларии, поэтому я отнесу вас в карету.

Я отдернула руку.

– Отнесете меня?

– Да, миледи. Обещаю, что сумею справиться с этой задачей. – В уголках его глаз появились морщинки, и я немного расслабилась. Вдруг я почувствовала, что он был тем, кому я могла бы довериться, капитан со словом море в имени.

Он повернулся к Кристосу.

– Мы бы хотели преподнести эти подарки семье леди, – сказал он, указывая жестом на мешок, который Григ изо всех сил пытался вытащить из воды. – Оставшуюся часть выкупа за невесту мы пришлем после того, как принц Сирен согласится вступить в брак.

Кристос хмыкнул в знак согласия, и Григ положил мешок на дно лодки. Я гадала, что же там могло быть; я надеялась, что нечто полезное, например еда или одежда.

Сэми помог Григу вытащить мой сундук из лодки, в то время как капитан протянул мне руку.

– А теперь, миледи, позвольте мне помочь вам спуститься.

Одну ладонь я вложила в ладонь капитана Омореса, надеясь, что он не заметит, насколько сильно она дрожит. Я поднялась на онемевших ногах и была благодарна за то, что Сэми взял меня за другую руку, поддерживая меня. Единственный раз я взглянула на него с вымученной улыбкой и шагнула в раскрытые руки капитана. Григ, который нес на голове сундук, повернул к берегу, и Оморес последовал за ним.

Через его плечо я наблюдала за тем, как Сэми поднял свою ладонь в последний раз, прежде чем взять весла и исчезнуть на гребне волны.