Текст книги "Политическая генетика. Интегральная индивидуальность как генотип"

Ранее по данному поводу ученый пишет: «В настоящее время существуют направления в математике, исходящие из понятий, отличных от теории множеств (т. е. дискретных количественных изменений элементов, прерывности «частей». – Авт.), например, интуитивного представления о целом… Критика понятия множества, с точки зрения интуитивного представления… заключается в том, что характеристика каждого элемента множества изменяется, в зависимости от его отношения к другим элементам множества. Поэтому неправомерно представление о том, что различные множества отличаются друг от друга различными отношениями между одними и теми же объектами (Г. Смирнов «Основы формальной теории целостности», 1980).

Но всякое количественное определение есть не что иное, как абстрагирование отношения между объектом (свойством, частью. – Авт.) и его мерилом (количественной мерой связи. – Авт.) от всех других качеств, от наглядно созерцательных, интуитивных характеристик объекта». Поэтому вопрос л ишь в том, что это за интуитивные характеристики, если учесть, что «отрицание исходности в математическом описании системы, понятием множества, предполагает, вообще, отрицание значения количественного описания объекта теоретического познания. Кроме того, математический аппарат, соответствующий интуитивному представлению о целом, не создан (по большому счету, принципиально невозможен. – Авт.) и поэтому не может быть применен в конкретном (т. е., не системном, тем паче, системно-интегральном. – Авт.) научном исследовании» [28; с. 38].

Значит, это должен быть иной формальный «аппарат», основанный на интуитивно-интегральной (третьесигнально-понятийной) «дополнительности», учитывающей и понятие устойчивого множества, и закономерно-стохастическую его изменчивость, при отправных (исходных) стохастических зависимостях и одних и тех же свойствах, отрицающих дискретность в первом приближении. То бишь, одни и те же свойства (связи) предполагают собственные же видоизменения (как те же связи), при том, что речь идет об абсолютном целом, отнюдь, не исключающем дискретность.

Между тем, чтобы означенное абстрагирование воплотить, необходимо обладать способностью третьесигнального порядка; интуитивным представлением о целом. Отметим также, что количественное формальное определение (абстракция от «качества») – все это субъективные «этапы» познавательной активности; наглядно-чувственного и интуитивного, мыслительно-вербального и формализованного (интегрального) в понятиях.

Этапы восхождения к абсолютной интеграции прослеживаются от дихотомий (микросистем) формализованных понятий обычного системного подхода, касающегося и системы человеческой индивидуальности:

1. Теза: целое (непрерывное) (исходность поверхностного представления о целом, – «начало» когнитивного процесса; тождество предмета самому себе).

2. Антитеза: не целое (прерывное в противовес непрерывному) (анализ целого; первое отрицание; противоречие взаимоисключающих сторон объекта исследования).

3. Синтез: «целое» (прерывно-непрерывное в «слитии») (второе отрицание как относительное тождество; парадокс соединения, казалось бы, несоединимого: целого (непрерывного, однородного, неспецифичного) и прерывно-разнородных (специфических) качеств; относительные третья дополнительность и исключенность третьего).

Впрочем на этом, интегральное исследование еще не может быть завершено, поскольку цель подхода – неспецифическая абсолютность целого, моно(!)системность. Следовательно, на фазе «синтеза», в контексте основных логических законов, вступает в силу не дизъюнкция, но дополнительность иного «третьего» – не целого, а относительного целого системы. Но точно так же, относительное тождество предполагает относительность дизъюнкции: прерывность («третье» – не целое) как бы исключается, но «не совсем», а значит, «противоположность» двойственности целого пока остается.

Поэтому более детально рассмотрим «переходные этапы» от относительного тождества к абсолютной интеграции – относительные «слитые»:

• дизъюнкция: не целое, ибо прерывное (разнородное, специфичное), но в то же время относительное целое;

• дополнительность: относительное целое, но прерывное (разнородное, специфичное), следовательно, не целое.

Суждения об исключенном целом и в то же время дополнительности как не целом, при относительных целостности, тождестве системы (относительных, ибо существует противоречие, взаимоисключение ее сторон, а именно: непрерывности (однородности, неспецифичности) и ее дискретности (разнородности, специфичности)), – суждения эти логически не составляют достаточного основания для истинного утверждения. Иначе говоря, они необходимы, но не достаточны.

Вместе с тем относительное тождество системы, как парадокс «противоречащих» сторон: дополнительности как целого и дизъюнкции как целого (разумеется, относительных), – вполне необходимые, и главное, достаточные предпосылки для перехода от относительной к так называемой абсолютной интеграции.

Поэтому итог преодоления противоречия («мыслительных барьеров») не столько парадокс противоречащих, но «слитых» (и все же, разнородных) свойств объекта, – сколько способность видения в парадоксе абсолютно целого, сугубо гомоморфного системного образования. Вместе с тем, коль скоро речь идет об абсолютном тождестве сторон, то одновременно вступает в силу и дизъюнкция, которая необходимо исключает третий элемент. Дискретность «аннулируется» на основании того, что в соответствии с законом, вывод, относительно любых противоречий, должен быть «одним из двух», сугубо абсолютным: либо утверждение единства целого (как непрерывного), либо отрицание единства. Отсюда:

4. Абсолютный синтез (интеграция): абсолютно непрерывное («слитие» в моно(!)систему; третья дополнительность и исключенность третьего; третье отрицание, как абсолютность тождества сторон; их равнозначность как одна и та же, гомоморфная система).

Однако и на этом интегральное исследование до абсолютного логического завершения не доведено. Несмотря на умозрительную дополнительность (абсолютизм) одной и той же, гомоморфной сущности, последняя «не есть абстракт, присущий индивиду» как субъекту творчества, ибо в реальности она, по-своему, конкретна и неоднородна, а значит, специфически дискретна. Хотя итогом абсолютной интеграции, мы полагаем равнозначность (однозначность) двойственной природы целого, – помимо этого, встает проблема также интегральной дифференциации системы в однозначно многозначное.

Иными словами, абсолютная непрерывность, однородность, неспецифичность прерывна в абсолютной непрерывности, неоднородна в абсолютной однородности, специфична в абсолютной неспецифичности. Поэтому мы вновь выходим к дополнительности «третьего» и дизъюнкции «третьего» в абсолютном целом:

• дизъюнкция: не «целое», ибо прерывное (разнородное, специфическое) в абсолютном целом, следовательно, абсолютное целое;

• дополнительность: абсолютно целое, но прерывное (разнородное, специфическое) в абсолютном целом, следовательно, не «целое», но абсолютное целое.

Отсюда мы приходим к своеобразному пределу интеграции:

5. Предел интеграции: дискретность абсолютно непрерывного (т. е. не то и не другое в абсолютном тождестве и, в то же время, и то, и другое в абсолютном тождестве).

Применительно к исследованию индивидуальности, означенная пятиступенчатая схема интеграции, если облечь ее «в плоть и кровь» разноуровневых свойств системы, будет выглядеть следующим образом:

• теза: система индивидуальности как целое;

• антитеза: разноуровневая (иерархичная) ее структура – не целое;

• синтез: одни и те же уровни системы и, в то же время, «не одни и те же», неоднородные (интегрированные в соматопсихохимию генотипа) (относительное тождество; парадокс соединения несоединимого – «слитие»), – целое и, в то же время, не «целое».

6. Абсолютный синтез: одни и те же уровни генотипа, абсолютная неспецифичность, монизм, гомоморфность системы индивидуальности.

7. Предел интеграции: абсолютная неспецифичность (однородность, равнозначность) специфики сторон морфопсихохимии генотипа, как одного и того же, неспецифического (непрерывного) целого.

Между тем, с таким же успехом можно интегрировать «статику» и «динамику» системы (т. е. обобщенные, устойчивые свойства и их функционирование (саморазвитие) и изменчивость индивидуальности, ибо последняя есть один и тот же, гомоморфный функционирующий (саморазвивающийся) и видоизменяющийся генотип).

• теза: целое (статика морфопсихохимии свойств генотипа) (исходное представление, тождество предмета);

• антитеза: не целое (динамика в противовес статике) (анализ; противоречие сторон объекта);

• синтез: «целое» (статичная динамика, или наоборот) (относительное тождество, – парадокс соединения несоединимого, относительные третья дополнительность и исключенность третьего).

А) дизъюнкция: не целое, ибо динамичная статика, но, в то же время, «целое»;

Б) дополнительность: «целое», но статичная динамика, следовательно, не целое.

8. Абсолютный синтез (интеграция): абсолютная динамика морфопсихохимии (функционирование, саморазвитие) («слитие» в моносистему; абсолютное тождество фукционирования, саморазвития генотипа(!), как гомоморфная система).

9. Предел интеграции: абсолютная динамика статичного (морфопсихохимии свойств генотипа) (функционирующие, саморазвивающиеся устойчивые элементы одной и той же динамической моносистемы). Иными словами, абсолютная динамика статична в абсолютной динамичности.

С наследственной изменчивостью генотипа в его функционировании и саморазвитии дело обстоит точно так же:

• теза: целое (стабильность морфопсихохимии свойств генотипа).

• антитеза: не целое (изменчивость морфопсихохимии свойств, в противовес ее стабильности).

• синтез: «целое» (изменчивая стабильность генотипа) («слитие» в относительное тождество; парадокс).

10. Абсолютный синтез (интеграция): абсолютная изменчивость морфопсихохимии свойств в функционировании (саморазвитии).

11. Предел интеграции: абсолютная изменчивость стабильности свойств генотипа (видоизменяющиеся, т. е. изменяющиеся, но не «кардинально», устойчивые свойства – например, усиление или ослабление агрессии, при ее сохранении в стабильном качестве в функционировании (саморазвитии)).

Как видим, восхождение познания от поверхностного представления о целом и противоречия его сторон, а затем «слития» их в относительное тождество, ведущее к абсолютной, гомоморфной целостности и далее – к абсолютизму целостной дискретности (т. е. в сущности, одних и тех же, не противоречащих сторон), – есть системно-целостный пятиступенчатый процесс, который, одновременно, является универсальным методом: системной интеграцией любых объектов объективного исследования субъектом.

Коль скоро, предмет системно-интегрального познания универсален, то в соответствии с его неспецифичностью, – анализ-обобщению подвергнуть можно и интегральный метод, ибо, как и любой другой означенный сознанием объект, последний представляет «разноуровневую» закономерную систему. Больше того, объектом интегрального исследования может стать и сам субъект познания (конституциональный третьесигнальный тип), закономерно развивающий, в онтогенезе, комплекс свойств, способствующих (как способности) типологической развертке определенного мировоззрения и методологии исследования, – а значит, и определенной стилевой (не столько динамической, сколько аксиологической) направленности индивидуальной жизни.

Использование интегрального подхода в исследовании самой методологии системных обобщений имеет целью вычленение в «предмете» наиболее существенных закономерностей. Поскольку гегелевский «алгоритм» развития, предположительно, и есть искомая формализованная суть, пятиступенчатую когнитивную организацию необходимо вновь интегрировать в триаду; причем проблема заключается не столько в вычленении отдельных когнитивных ступеней, сколько в «слитии» и интеграции их в триединую моносистему.

Критерием определения одной и той же сущности, бесспорно, выступает степень целостности (интеграции) объекта изучения. Поэтому начать исследование (интеграцию системной интеграции) целесообразно не с изолированно-противоположных свойств, но с их первичного соединения в системный «синтез» (относительно тождественное целое);

• теза – прерывно непрерывное (относительное тождество, как синтез в парадокс соединения несоединимого);

• антитеза: абсолютно непрерывное (абсолютность тождества; абсолютный синтез целого, как «противоречие»);

• синтез: абсолютная дискретная непрерывность (предел интеграции: абсолютное тождество одних и тех же, не противоречащих сторон).

Таким образом, на этапе «синтеза» как второго отрицания первичной «тезы» мы вновь приходим к прерывно непрерывному, но уже на новом, абсолютном уровне – пределе интеграции. Этот предел, как «относительные» дизъюнкция и дополнительность в абсолютизме целого, и есть «частноотрицательное» и «частноутвердительное» – суждения по формально-логическим законам исключенного третьего и достаточного основания: т. е. «не то и не другое и, в то же время, и то и другое» в абсолютном тождестве не противоречащих сторон, а посему, данные суждения вдобавок должны быть дополнены формулой: «или-или; третьего не дано» и, в то же время, наличием дополнительного «третьего». Это, вероятно, и есть не что иное, как сущностная истинная закономерность, определенная методом системной интеграции, сама являющаяся предельно интегральной закономерностью – метода системных обобщений.

Формализация системы, таким образом, в относительно предельной форме (4) – есть абсолютное единство целого, необходимо исключающее всякую специфику конкретного и всякую дискретность. Но абсолютная «прерывность» содержания абсолютизма непрерывной целостности, в реальности, однако, сохраняет силу, поскольку утверждение формального абсолютизма, вне содержательной «специфики сторон» (т. е. всего лишь, как абстракт абстрактной формы), – заведомо неверно, хотя бы потому, что противостоит направленности к предельной интеграции.

Ибо конкретика, дискретность части непрерывной целостности, как отмечалось, не исключает, но предполагает целое; равно – как и формально-интегральная закономерность (одна и та же суть), отнюдь не исключает, но предполагает формальность содержания (то бишь, конкретику закономерности). Различий, а тем паче противоположности «сторон» здесь абсолютно нет, – ибо предельная формальность содержания (равно – «прерывность» абсолютной непрерывности) (5), по сути, есть одна и та же интегральная закономерность целостной системы изучаемого метода.

Если выразиться еще точнее, – относительный предел «абсолютной непрерывности» (4) и «прерывность» абсолютной непрерывности» (5), как некое «противоречие» сторон, на деле есть одни и те же стороны абстракта вне противоречия – один Закон.

Вместе с тем статичная закономерность целостной системы объективно не может оставаться в собственной константности и неизменности, инвариантности. Она с необходимостью должна быть динамичной: функционирующей (саморазвивающейся) в видоизменении и вариабельности.

Выше мы рассматривали интеграцию статики и динамики (функционирования, саморазвития), а также стабильности и ее изменчивости (видоизменения). Для того чтобы иметь представление о динамике Закона и, соответственно, динамической закономерности системной интеграции, необходимо рассмотреть ее – с «тезы» относительного тождества «динамической статичности», а также и «изменчивой стабильности» и, далее, по алгоритму этапов когнитивного процесса интеграции. В результате, мы получим две «противоречащие» стороны: 3) синтез: абсолютная динамическая статичность (изменчивая стабильность), как прерывно непрерывное и 4) абсолютный синтез (относительный предел): абсолютная динамика (изменчивость), как непрерывность. Вероятно, существует и последний, пятый этап интеграции интегральной закономерности метода, а именно: 5) предел абсолютной интеграции, как разрешение «противоречия» пунктов 3 и 4: динамическая статичность (изменчивая стабильность), как «прерывно» непрерывное в абсолютном абсолюте.

Если говорить, допустим, об одном и том же человеке, мы сталкиваемся с массивом внешнего единства многозначности его активности, а значит, и формально-содержательных, одни и тех же свойств, детерминирующих вкупе однозначность вариабельного внешнего. Иначе говоря, специфика абстрактной сущности касается самих системных элементов, когда конкретно-многозначным проявлением конкретной, но одной и той же сути становятся симптомокомплексы формально-содержательного тождества интра(!)системы.

Живое человеческое существо в реальной жизни идентично самому себе (т. е. едино внутренне и внешне, абсолютно однозначно и неразделимо), однако важен и учет многообразия активности одних и тех же элементов, причем не просто изнутри, но изнутри «во вне». В итоге, однозначность многозначных элементов (абсолютная формальность содержания) оказывается «слитой» с внешнеиндивидуальной деятельностью, что, собственно, и составляет качественно измененный принцип: «внутреннее» через «внешнее» с той лишь разницей, что обе стороны есть одна и та же деятельность во вне и изнутри [28; с. 161].

Иначе говоря, инвариант вариативных внешних проявлений тождественен «такой же» интраиндивидуальности, точнее – полимотивации активности одних и тех же составляющих; но в то же время следует учесть изменчивость различных комбинаций «внутреннего», которая, по сути, «абсолютно» соответствует «таким же» изменениям «во вне». Поэтому лукавство В.С. Мерлина по поводу того, что, дескать, «…соотношение «внешнего» и «внутреннего» изменяется в процессе самой деятельности…», и что «…источник всех остальных теоретических трудностей…» (А. Леонтьева и С. Рубинштейна. – Авт.) в том, что «…существует цепная и однозначная связь «внешнего и внутреннего»…» [с. 161–162; там же], фактически же, им опровергается: «Вариативность частных промежуточных целей, операций и движений в однозначно детерминированных границах(!), мы обозначаем как зону неопределенности деятельности… Так же, как и общее направление деятельности, зона ее неопределенности детерминируется не «внешним» через «внутреннее» и не «внутренним» через «внешнее», а симультанной (т. е. «слитой», одновременной, но не цепной. – Авт.) системой внешних и внутренних условий изменяющейся на разных фазах и разных ступенях деятельности» [с. 162–163, там же].

То бишь, надо полагать, что «внутренний» и «внешний» планы деятельности, включая внешнеобъективные (по сути, субъективные) требования и нормы, абсолютно «слиты» в тождестве, и изменения «извне» и изнутри касаются всех трех сторон, в единстве и единовременно.

Между тем, «в одних и тех же объективных условиях, одно и то же действие может быть выполнено при помощи различных движений. Разнообразие возможных движений, для достижения одной и той же цели действия, характеризует зону неопределенности (наследственной вероятности, изменчивости. – Авт.) моторной активности. При определенных индивидуальных свойствах скелетно-мышечной и нервной системы (всех систем живого организма (генотипа. – Авт.) существует специфический оптимальный состав движений, необходимых для достижения данной цели действия. Он и является одной из характеристик индивидуального (оптимально-типологического, конституционального. – Авт.) стиля моторной активности» [с. 171, там же].

Поэтому, в более сложной и сравнительно осознанной (в т. ч. сугубо интеллектуальной деятельности «…субъект, ориентируясь в объективных требованиях, может выбрать (грубее – объективно выбирает, либо не выбирает объективно. – Авт.), более или менее адекватные цели, операции и движения, в большей или меньшей степени соответствующие индивидуальным особенностям и потому, в большей или меньшей степени, эффективные. Выбор (надо полагать, наследственно обусловленный. – Авт.) таких целей, действий и операций, которые наиболее эффективны при данных индивидуальных свойствах, характеризует усвоение индивидуального стиля деятельности [с.163, там же]. И надо добавить, означает редуцирование, сужение зоны неопределенности к пределам зоны типологической (генетической) определенности, т. е. говоря «по-мерлински» – к «однозначно детерминированным границам», к общему (и, в частности, конституционально-типологическому) направлению моносистемы деятельности.

Ибо возможность (вероятность) выбора из множества возможных деятельностных приемов и программ еще не означает их обязательную реализацию; однако при определенных свойствах генотипа необходимо возникает и определенность выбора, причем, как правило, какого-либо одного пути, одной системы способов (программ) реализации рефлексов. По сути дела, тот же принцип «выбора» касается и онтогенетической развертки генотипов, когда конкретный тип животной особи «определяет» конституционально перманентный выбор базового аксиологического вектора и стиля жизни, – сообразно особенностям генофонда.

В этом смысле, функционирование и саморазвитие индивидуальности (субъекта), в видотипичном направлении, довольно жестко объективно предопределено, хотя «фатально-обреченному» развитию, – «вне» личного участия и выбора, – вряд ли, стоит придавать предельное значение. Многое зависит и от внешнесредовых условий адаптации как объективных предпосылок объективного само(!)развития, запрограммированная суть которого, естественно, не сводится к одной лишь, наследственно-типологической «судьбе» или, в известном смысле, предначертанности «личной воли».

На объективный конституциональный выбор, накладывает отпечаток всеобщий видоспецифичный генофонд (рефлексов, свойств), но также уникальность наследственно-типологического фонда каждой особи (не говоря уже о прирожденном «уровне» приспособления (генетической пластичности), который, в видовой акцентуации отдельных генотипов, выражен различно). Свобода «воли» в субъективно отраженном объективном мире, действительно, имеет место быть, однако нужно думать, речь идет о предопределенности свободы выбора, объективной конституциональной воле.

Исходя из рефлекторных нужд живого человека, обусловливающих «программирующий» ориентировочный рефлекс, из нескольких возможных планов, способов и средств в акцепторе потребности, при всем желании, в конкретный момент времени, как отмечалось, мы можем выбрать, лишь одну программу действий, ведущую к так называемому целевому результату (удовлетворению), причем, программу, наследственно-типологически, как правило, определенную и, следовательно, – жестко однозначную, закономерную.

Поэтому, еще раз подчеркнем: живое человеческое существо едино внутренне и внешне, а также относительно стабильно в морфосоматическом и внешне-внутреннем функциональном отношениях (зона генетической определенности). Иначе говоря, в абстракции формата содержания единства разных деятельностей оно всегда тождественно себе, и даже несмотря на видимые внешне-внутренние изменения в функционировании и развитии (вероятностные усиления и ослабления, перестройки свойств), – стабильно остается фактически одной и той же интегрально-целостной системой, точней – закономерно-объективной, конституционально-динамической моно(!)системой, притом во всех своих аспектах.

Далее. Для того чтобы объектом третьесигнального, системно-интегрального познания стал сам третьесигнальный конституциональный тип, специфически познающий объекты действительности, необходимо вышеозначенную схему исследования (гегелевский «алгоритм») приложить к павловской, так называемой типологии развития человеческих животных. Но прежде системной интеграции нужно подвергнуть (исследовать) основные свойства нервной системы (процессов возбуждения и торможения безусловно-условных связей), – т. е. свойства, раскрывающие феномен наследственной изменчивости стабильного видового генофонда в генетически же определенных границах. А именно: силу, подвижность и уравновешенность, имеющих, вместе с тем, видотипичную степень выраженности не только для основных «общих» (первосигнальных) типов, но и «творческих» (перво– и второсигнальных), а также и творческого третьесигнального [см. гл. 4].

1) Теза: сила (стабильный видоспецифический генофонд).

2) Антитеза: подвижность (наследственная изменчивость стабильного генофонда) («противоречие», «парадокс» сторон одной и той же «силы» нервной системы).

3) Синтез (интеграция): уравновешенность (изменчивая стабильность генофонда («силы»), в наследственно закрепленных «рамках» (по сути, та же самая «сила»).

Таким образом, мы имеем «слитую» триаду системы целого, как одну и ту же «силу» нервного субстрата (видовой генофонд рефлексов и свойств, в его же видоизменении и в его же генетически данных стабильных объективных границах).

Между тем общая с другими животными типология, по И.П. Павлову, классифицируется по признаку означенных одних и тех жеосновных нейрофизиологических свойств, с точки зрения степени их выраженности. Для нас, однако, важно найти то общее основание (сущность), которая объединяет (интегрирует) «силу» и «слабость» нервной системы, подвижность и инертность, уравновешенность и неуравновешенность как своего рода «противоположных» сторон целого: человеческого вида, видового генофонда, разделенного на типологические группы, как его акцентуации, спецификации. В результате интеграции окажется, что «слабость» ВНД как «противоположность «силы», по сути, есть та же самая «сила», но «иного рода». То же самое относится и к инертности, и к неуравновешенности. Отсюда и формула: типичность суть акцентуация видового генофонда, а уникально-своеобразное – акцентуация того же видотипичного генофонда. Или можно сказать наоборот: уникальность типичности видового наследственного фонда.

Вместе с тем, необходимо рассмотреть и видоспецифическую типологию познания (развития), основанную на качественных различиях в ориентировочном рефлексе генофонда, исключая степень его подвижности (изменчивости (саморегуляции)) и уравновешенности (саморегуляции в границах психохимического гомеостаза:

1. Теза: основные типы – 1 – я сигнальная система (по преимуществу «правополушарная»; ориентировочный рефлекс выполняет вспомогательные функции: обеспечивает реализацию всех прочих рефлексов генофонда «под эгидой» рефлекса социального статуса; сенсомоторный способ существования в «мире вещей» («материальная» ориентация онтогенеза)).

Наглядно-образное (действенно-практическое), интуитивное мышление; целостное экстравертированное, гиперэмоциональное восприятие действительности, характерные как для «среднестатистических» обывателей, внушительной части руководителей, так и для части «художников», – т. е. творческого типа, у которого ориентировочный (познавательный) рефлекс и инстинкт высокого общественного статуса гипертрофированы. (Инстинкт высокого общественного статуса, и у руководства, как правило, стоит во главе угла).

2. Антитеза: 2-я СС («левополушарный», «мыслительный» творческий тип; как и у «художников», познавательный инстинкт и рефлекс статуса гипертрофированы, что, впрочем, не мешает реализации всех прочих рефлексов генофонда; по преимуществу, «интеллектуальный» образ жизни).

Абстрактно-вербальное, аналитическое, дифференцированное мышление и восприятие; «духовная» ориентация онтогенеза – вторая ступень «прогрессивного» развития, обусловленного более высоким уровнем научения и образования. К второсигнальному типу, с известными оговорками, можно отнести и часть «художников»-«мыслителей», а также и руководителей: в самых различных областях видового всеобщего воспроизводства.

3. Синтез (интеграция): 3-я СС («базируется» на 1-й и 2-й, является их синтезом (интеграцией), т. е. для нее, так или иначе, характерны все рефлексы данных систем. Можно сказать, что это высшая ступень интеллектуального развития, познания, интегрирующая и абстрактный, и интуитивный интеллект, способность глубокого анализа явлений, и, главное, их системно-целостного, интегрального видения.

Со стороны мозга здесь нет доминирования, преобладания левого или правого полушарий. Здесь мы имеем не асимметрию, но их симметрию. Центры речи третьесигнального мозга расположены не в левом, а в правом полушарии, и наоборот, невербальное мышление, образные конструкции – в левом. Соединение, казалось бы, несоединимого в познании (что есть мыслительный парадокс), своего рода революционное (гениальное) мышление характеризуют 3-ю сигнальную систему [см. гл. 4].

3-я СС замыкает трехступенчатую типологию развития (познания), включая в себя, грубо говоря, «низшие» ступени, ибо они «слиты» с ней воедино и выполняют относительно равнозначные, тождественные с ней функции. Данная «слитая» триада, как интегральная система человеческих способностей (общий, специально человеческий, третьесигнальный ориентировочный рефлекс), – как в «материальном», так и в «духовном» мире, – позволяет выйти на интегральное исследование феномена самого человеческого общества, распределения разнообразных, самовоспроизводящихся типов особей, а также популяционных групп во всеобщем, наследственно-видовом воспроизводстве.

Таким образом, вербально-абстрактное, аналитическое и, в то же время, интуитивное, системно-целостное (интегральное) мышление и восприятие характерны для третьесигнального наследственного типа, в исследовании объектов действительности. Данная специфическая система восприятия и мышления является фактически тождественной результатам третьесигнального познания генотипа, как самому себе (субъекту), так и тождественной другим объектам системно-интегрального изучения.

Означенная типология человеческих животных, наряду с половозрастной и «кастовой», а также классовой, гражданской, расовой, – образуя в интегральном целом макропопуляцию, один и тот же биологический социальный вид (Homo sapiens), – представлена, естественно, не только специфической активностью различных типов (акцентуациями видовой специфики), но также и распределением конституциональных интегральных групп (типов) во всеобщем видовом воспроизводстве. Одна и та же человеческая особь (индивидуальность) являет, в триединстве «слития», видотипичность уникального и, вместе с тем, специфику биологического вида в целом (по К. Марксу – «совокупность всех социальных отношений»), – т. е. вида с высокодифференцированной (одной и той же) социобиологической организацией активности.

А именно: совместной добычи (посредством разнопланового производства и распределения (зоологических «дележа» и грабежа)) продуктов, способов и средств воспроизводства потребления – в самом широком смысле. Речь, стало быть, идет об объективно генетической реализации всей совокупности потребностей и свойств видового генофонда, с наследственно детерминированной «целью» воспроизводства оного: как относительно 1) воспроизводства жизни и развития людей и 2) репродукции все новых поколений, так и 3) воспроизводства «базы» потребления, а значит, и воспроизводства «духовного» и «материального» (экономического) производства данной базы и культуры.