Текст книги "Агент Низа"

– Я немного замешкался, потому что рейс дальний. К тому же ночной. Отель «Парадиз»…

– А не можете ли вы и мне вызвать такси?

Он кивнул. А когда она уходила, он с горечью подумал, что мир бывает иногда несправедлив, если такая прелестная и свежая девушка теряет голову ради этакого типчика, к тому же, вероятно, женатого.

Записки Мэрион обрываются на описании позднего утра. Потом у нее уже не было случая вести их. Время текло вполне приятно. Лесор впервые после долгого молчания расслабился и играл Меффа Фаусона столь убедительно, что лучше не сделал бы и сам неосатана. К тому же черные, вроде бы, ослабили наблюдение. Пьяные с самого утра – скверная привычка, приобретенная за долгую службу у Боруты, который был перенасыщен всеми недостатками жителя Центральной Европы, – они совершенно не интересовались ни актером, ни Мэрион. Из их комнаты долетали только смех и звуки, свидетельствующие об интенсивнейшем общении. Два человека могли выскользнуть из пансионата совершенно незаметно. «Опеля» тоже – любопытное обстоятельство – не было на обычном месте.

Лесор выбрал небольшое кафе в Латинском квартале, в котором бывал систематически во времена, когда еще пользовался славой юного многообещающего актера.

Мэрион беспрерывно щебетала, в основном комментировала последние сплетни из кругов консорциума. К счастью, до ушей Андре, который умел полностью отключаться, доходил только мелодичный шумок. Они выпили две бутылки вина, но разум дублера работал четко и ясно. Сегодня он скажет Мэрион все – всю правду о своей роли двойника. Не утаит эпизода с Кристиной. А там пусть будет, что будет! После принятия такого решения он почувствовал себя легче, свободнее…

– Что это за тип? – спросила она, сильно понизив голос. Он поднял голову и онемел. По другую сторону улочки из ниши в стене выглядывал Маттео Дьябло. Правда, его гримировали в сумраке мебелевоза, но Лесор видывал его с тех пор несколько раз во сне и распознал бы даже под землей. Поддельный сицилиец нагло усмехался.

– Кто это? – повторила Мэрион.

– Не знаю, – солгал Андре и быстро добавил, – пожалуй, нам пора…

– Так рано? Ты обещал, что мы еще заглянем в кабаре…

– Завтра, – кратко ответил он и, воспользовавшись тем, что Мэрион свернула в туалет, подбежал к бару и быстро опрокинул два двойных виски. На полпути в пансионат он был уже здорово навеселе.

– Не знала, что у тебя слабая голова, – вздохнула девушка. – Скажи, почему ты так разволновался? Этот хил чем-то для тебя опасен?

Лесор не ответил. Она взглянула на медальон. Тот спокойно раскачивался на цепочке по свитеру.

Фасад отеля «Парадиз» тонул во тьме. Как обычно. Кроме группы Фаусона, никто не жил в этом древнем объекте. Мэрион расплатилась с таксистом и по привычке взглянула туда, где обычно стоял «опель». Пусто. Неведомо почему, она подумала, что было бы лучше, если б он был на месте. Двери оказались незапертыми, холл освещала одна лампочка. Хозяйка куда-то исчезла. Мэрион сама взяла ключ и, подталкивая набравшегося дружка, направилась в свои апартаменты. Дублер мурлыкал под нос фривольную песенку и почему-то называл Мэрион Люсилью. В коридоре стоял мрак, кто-то, вероятно, из экономии, выкрутил лампочки.

Всегда неприятно входить в темное помещение. Не удивительно, что Мэрион прежде всего нащупала выключатель и зажгла свет. Потом включила остальные светильники, ночные лампочки. Сразу стало безопасней и уютней. Через приоткрытую дверь заглянула в комнату «ассистентов». Там царил удивительный порядок, словно подозрительная компания улетучилась навсегда.

Неужто – медальон? Сердце девушки переполнила радость. «Мефф», тупо глядя ей в лицо, выслушал ее мнение и, заметив: «Спать хочу», погрузился в подушки. Мэрион еще подумала о странном субъекте и, преодолевая страх, выглянула в окно: на опустевшей улице никто не караулил. Только на углу, там, где находился вход в хозяйскую часть пансионата, темнел какой-то фургон, стоящий с погашенными огнями.

Девушка решила искупаться. Открыла оба крана над огромной ванной, влила немного жидкости для купания и тут заметила отсутствие полотенца. Вероятно, его взяли в стирку. Днем она видела горбатую горничную, которая брала чистое белье из шкафа в коридоре. Мэрион решила продолжить самообслуживание и вышла в коридор. При каждом шаге пол дико скрипел, к счастью, шкаф находился там, куда доходило немного света из холла. И не был замкнут. Энергичным движением она раскрыла дверцы…

Ноги у нее подкосились. На ворохе цветных полотенец сидела огромная крыса. Увидев перепуганную Мэрион, которая от страха не могла сделать ни шагу или хотя бы крикнуть, крыса услужливо соскочила с белья. Мэрион попятилась и хотела бежать в комнату, но грызун быстро пронесся мимо и занял место посредине коридора в позе вратаря, ожидающего штрафного удара. Она беспомощно оглянулась, чтобы найти что-нибудь тяжелое, но коридор был гол, как пляж нудистов.

– Мефф! Мефф! – крикнула она, но горло было настолько стиснуто, что раздался только слабенький шепоток.

Крыса ощерила зубки, как нутрия, и потихонечку двинулась к ней. Мэрион попятилась. Сначала медленно, потом быстрее. Сбежала в холл.

– Мадам! Мадам! Помогите! – кричала она.

Хотела вскочить на стойку, но крыса оказалась проворнее. Мэрион кинулась к выходной двери. Не успела. Огромная железная скоба, обычно укрепленная вертикально, с глухим лязгом опустилась и забаррикадировала выход. Где-то в глубине коридора хлопнула дверь. Может, сквозняк? Е тот же момент тяжелые жалюзи прикрыли окна. Мэрион бросилась к двери, ведущей в столовую. Крыса – за ней. Нет, ока не нападала, не набрасывалась, наоборот, постоянно держала дистанцию около метра. Заграждала дорогу, сбегала. Как бы вела.

Потом прыгнула куда-то и исчезла. Прошла секунда, другая. Чуть не разрываемая ударами собственного сердца, девушка прислонилась к стене. Тишина! Только часы тикали странно, ускоренно, как пульс больного. И вдруг где-то совсем рядом раздался высокий, дикий крик и сразу после этого грохот. Она окоченела.

«Мавританские стажеры» были поблизости! Она на мгновение забыла о крысе-преследователе. Хотела вернуться, но не могла. Какая-то сила тянула ее в глубь мрачной столовой. Она прошла поворот и увидела яркий свет. На цыпочках приблизилась к приоткрытой двери. Из кухни долетал смех и звуки, напоминающие боксерский матч. Она прижалась к стене и заглянула.

Лучше было этого не делать.

На самой середине разделочного стола лежала отсеченная человечья голова.

Психологи называют подобные реакции парадоксом стресса. Если страх усилить еще большим ужасом, может случиться так, что страх уменьшится. Нечто подобное, видимо, случилось с Мэрион. На мгновение она отупела, но тут же начала трезво оценивать увиденное.

Женщина, голова которой лежала на доске, была явно четвертована. Ее разорвали алчные когти кошмарной четверки, куски тела исчезали в прожорливых пастях Хали, Гали, Али и Бэты. Одновременно они передавали из рук в руки кубок, наполненный густой, темно-красной жидкостью. Вдруг Хали расхохотался, подбежал к голове, схватил ее за волосы и кинул движением опытного кегельбанщика.

В этот момент Мэрион вдруг увидела крысу, та стояла на корзине с сухим хлебом. При виде летящего в нее снаряда, она ловко отскочила и показала Хали длинный муравьиный язык.

– Кому еще кусочек печени? – спросила Бэта.

Звук человеческой речи совершенно привел девушку в себя. Тихонечко, стараясь ничего не задевать, она пробежала по столовой и коридору. В холле подбежала к телефону и набрала номер, который ей сообщил отец Хименес.

– Полиция? Я говорю из отеля «Парадиз», – с трудом выговорила она.

– Убийство? Немедленно выезжаем, – ответил ей совершенно спокойный голос с другого конца провода.

– Что ты делаешь? Мэрион!

Она отпрянула. Говорил растрепанный, но пришедший в себя Фаусон, который, держась за перила, медленно спускался к ней.

– Звонила старой подружке, – ответила она, надеясь, что он не слышал разговора. – Проснулся? – она не хотела его ни во что посвящать до прибытия полиции.

– Вода пошла через край, – буркнул он. – Пришлось завернуть кран.

– Я собирался искупаться, – быстро сказала она.

– Ну, так иди, чего ждешь? Черт, когда наконец ввернут эти лампочки?

XV

– Вот не везет, – вздыхала Анита, нервно топчась вокруг фонаря и то и дело поглядывая на торчащие из-под капота ноги водителя, – долго еще?

– Честно говоря, не знаю, – отвечал из-под машины голос таксиста.

Улица была пуста, никаких бараков или бистро, ни следа какой-нибудь телефонной будки.

– А далеко отсюда до отеля «Парадиз»?

– Около километра.

– Пойду, – решила Гавранкова, – только как я его найду?

– Все время прямо, потом около виадука влево наискосок через рощицу и – на месте. Хотите взглянуть на план?

– Как-нибудь доберусь, – решительно сказала она.

Километр обернулся тремя, а приятная прогулка, особенно когда пришлось продираться сквозь заросли, показалась убийственной. Анита как раз преодолела последнюю преграду в виде какого-то рва, когда с двух сторон до нее донесся вой сирен полицейских автомобилей. Несколько десятков машин мчались, как дьяволы, и остановились около темного здания в саду. Кроме служебных авто из боковой улочки выкатился белый «опель» и предусмотрительно остановился немного поодаль.

«Я опоздала», – подумала Анита.

Мэрион, скрывая возрастающее возбуждение, скользнула в ванну и повернула ключ. Наконец-то она почувствовала себя в безопасности. Ужасающие картины внизу она приглушила надеждой, что сейчас все закончится счастливо. Несмотря на это, расстегивая одежду, она отметила, что у нее дрожат посиневшие от ужаса пальцы. Чтобы успокоиться, она включила стоящее на полочке радио и веселые нотки в стиле бостона «под крышами Парижа» смешались с паром и запахами леса. Этажом ниже Бэта отбросила кусочки говядины.

– Хватит этой мертвечины. Бросьте остальное в холодильник и пошли.

Тройка черных незамедлительно выполнила распоряжение. Из тени появилась ведьмоватая хозяйка. Она давно была в сговоре с сатаной, и все-таки на ее сморщенной физиономии читалось беспокойство.

– Такая инсценировка обязательно была нужна? – повернулась она к Али.

– Таков приказ, – ответил черно-желтый. – Кроме того, нет другого способа заставить их действовать.

– Пока все идет по плану. Полиция прибудет примерно через четверть часа, – добавил Гали.

– Значит, надо спешить! – решил самый темнокожий из полудьяволов.

Андре Лесор осушил бутылку кока-колы. Он был зол на себя. Переборщил с виски. Не было ли появление настоящего Фаусона самым лучшим сигналом, что игра подходит к концу и скоро он получит свои деньги? Ему выдадут кассету с записью смерти Кристины, и он раз и навсегда забудет это дело. Они же обещали…

Черные ворвались к нему в комнату без стука. Он сразу понял, что дело скверно.

– Предатель! – процедила одетая в черное Бэта. – Пес!

– Я, нет… я… – бормотал он, прижимаясь спиной к стене и мечтая только о том, чтобы слиться с нею.

– Не важно, кто выдал, ты или американская девка! С тобой кончено. Берите его, парни!

Лесор, который будучи актером неоднократно умирал на сцене и раза два в кино, понял, что это финал. И тогда он вспомнил о медальоне. Направляющиеся к нему «ассистенты» замерли, как вкопанные, и повернули головы. Он почувствовал противоестественный прилив силы.

– А ну, подальше, герои! – прохрипел он. – Ну, кто первый?!

Они вертелись на месте, словно их сдерживала невидимая преграда.

– Твоя очередь! – крикнула Бэта и вытолкнула вперед хозяйку. В лице ведьмы не было ни кровинки. В ее руке блеснула бритва.

– Ничего ты мне не сделаешь, ничего ты не еде… Сверкнул металл. Холодное прикосновение и боль.

Разрезав пижамную куртку, сталь коснулась груди Анд-ре, оставив на ней кровавую борозду, однако не задев медальона.

«Меня обманули» – мелькнула у актера мысль.

– Она человек, – рассмеялась Бэта, – человек, как ты, и амулеты против нее бессильны. А ну, покажи, старая, искусство цирюльника!

Он только успел прошептать:

– Не убивайте!

– Никто не собирается тебя убивать, если только будешь умником, – бросила Бэта.

– Я буду. Буду!

– И исполнишь приговор предателю?

– Ис… исполню, – в его голосе звучало искреннее желание, – но кто он?

Гали молча указал на запертую дверь ванной.

– Нет… я, нет… только не ее, – простонал актер. Хозяйка подвернула юбку и принялась точить бритву о посиневшую ляжку.

– Все, что угодно, только не это, – стонал актер.

– Мы требуем только этого!

Али кинул на столик кассету с пленкой. Гали рассыпал мешочек с золотыми луидорами, среди которых, словно лимон в чае, плавала чековая книжка. Хал и добавил паспорт, выписанный на чужое имя.

– Вот твоя свобода!

Из ванной струилась музыка Рене Клера. Андре поднялся со стула и бессильно опустился опять.

– Я не могу этого сделать. Убивайте!

– Это же чужой тебе человек, – искушала Бэта. – Фаусоновская жопа, из-за него ты влип в такую историю. Какое тебе до нее дело? На второй тарелке весов твоя жизнь.

Презирая себя, он вынужден был признать ее правоту.

– Кроме того, такое действие возродит тебя как мужчину, – захохотал Али.

Андре охватил жар. Он почувствовал дикую ненависть к Мэрион. Стоит только покончить с ней, и он снова свободен.

– Вы меня освободите? – еще раз удостоверился он.

– От всего, – прокаркал хор.

Мэрион мыла спину и думала только, как сдержать нервы. Сейчас кошмар кончится. Кто-то постучал в ванную. Она вздрогнула и уронила губку.

– Открой, милая! – услышала она странно хриплый голос жениха.

– Минутку. Я сейчас, – сказала она, борясь с тревогой.

– Открой немедленно!

Она скорчилась в воде. Ничего не понимала, хотя чувствовала все. Единственное оконце было узким и зарешеченным. Лесор ударил плечом в дверь раз, другой.

В этот момент взгляд Мэрион задержался на шланге душа. Она на полную мощность пустила горячую воду. Из ситечка рванулся сноп воды и пара. Дверь качалась, трещала, наконец упала. Она подняла свое оружие. В тот же момент мощная струя сникла, словно цветок, политый ядом. Воду отключили. Она прикрыла глаза еще прежде, чем источающий кровь мужчина с лицом, искаженным отчаянием, влетел в ванную.

Сильные руки погрузили ее в ароматную воду. Парализованная ужасом, она почти не сопротивлялась. Остатками сознания чувствовала вливающуюся в легкие воду. Вспомнила здание консорциума и письменный стол в кабинете шефа.

Может, это было последнее, может, предпоследнее движение. Ее рука, цепляющаяся за гладкий край ванны, натолкнулась на небольшой предмет, висящий на цепочке. Она стиснула на нем пальцы и оторвала!..

– Поздравляю! – усмехнулся Гали. – Профессиональная работа.

Лесор поднялся от ванны и его стошнило. А потом он хватился медальона. И понял. Понял, что, совершив убийство, лишился последней надежды и отдал себя в руки Зла.

Послышался топот маленьких лапок.

На пороге столбиком стояла большая крыса. Это продолжалось всего мгновение. Почти тут же грызун начал расти, увеличиваться и уже через минуту рядом с выломанной дверью стоял синьор Дьябло во всей своей красе.

– Задание выполнено! – доложил Хали.

Агент Низа подошел к лежащей в пене Мэрион, бледной и спокойной. К женщине, с которой жил столько месяцев, матери своего ребенка (о котором он вовсе не знал). Странный холод охватил его. Он не ощущал ничего. Хоть должен был ощущать. О, его даже распирала своеобразная радость, какую дает хорошо исполненное задание. Процесс осатанения, начавшийся в избе из силикатного кирпича, подходил к концу. От личности давнего Фаусона осталось очень немногое.

– Браво! – кратко бросил он и шутливо добавил: – Нас ждет еще небольшое дельце.

Он указал головой на улицу. Ночная тишина рвалась под напором полицейских сирен.

– Нас окружают, – пискнула хозяйка.

– Тихо, сука, – цыкнула на нее Бэта, – видно, так должно быть.

Комиссар Сюрель разместил людей таким образом, чтобы кольцо полицейских словно обруч замкнулось вокруг пансионата. Сообщение, полученное от говорившей по-английски женщины, позволило приступить к давно намеченной акции. Донесения о подозрительной группе людей с некоторых пор беспокоили французские органы безопасности. Однако недоставало доказательств или хотя бы повода. Комиссар многие годы сотрудничал с неким лысым субъектом, о связях которого не знал ничего, но который часто бывал источником столь необычных сведений, что Сюрель привык воспринимать его как личного ангела-хранителя. Сегодня Лысый сам участвовал в операции, хотя комиссар понимал, что это несколько расходится с правилами.

Из штатских присутствовали еще два человека из «опеля», которые только что сообщили, что особа, по паспорту именуемая Маттео Дьябло, прибыла в отель через несколько минут после американской пары.

– Ну вот, теперь все в сборе, – обрадовался Альбинос. – Три полусатаны, ведьма Бэта, полуведьма-хозяйка, таинственный синьор Дьябло – пора кончать игру.

Лысый дополнительно настаивал на участии в операции некоего испанского священника с чрезвычайно полезными способностями, но Сюрель решительно воспротивился. Попов он не любил, к тому же вмешательство иностранца грозило международным скандалом.

Полицейские еще не успели занять удобных позиций за деревьями, а комиссар поднять микрофон (он намеревался призвать окруженных сдаться), когда из окон на полуэтаже загремели автоматные очереди. Рыжий Поль свалился на землю, а его дружок Арман зашипел, раненный в плечо.

– Двое готовы, – рассмеялся Гали, вращая белками глаз.

– Держи их на расстоянии! – крикнул Хали, занимая огневую позицию в комнате напротив. Таким образом, они контролировали фасад и тылы «Парадиза». В боковых стенах дома окон не было. Металлические жалюзи закрывали окна холла. Остальные отверстия прикрывали солидные решетки. Обороняться можно было долго, хотя и не бесконечно. Бэта, которая не знала всего плана, хотела спросить, каковы дальнейшие намерения, но тут Мефф вручил ей оружие и велел занять место на чердаке. В то же самое время Али кончил гримировать Лесора. Актер не сопротивлялся. Принял к сведению, что гримировка «под Дьябло» поможет ему бежать.

– А я, что будет со мной, я же не бессмертна? – допытывалась хозяйка «Парадиза».

Фаусон не реагировал на ее нытье, а только с удовольствием насыщался ее страхом. С некоторых пор чужие страдания, страхи или подлости доставляли ему все большую радость. О, насколько же Зло оказалось занятнее Добра!

Тем временем укрытые за деревьями и автомобилями полицейские качали запускать газовые гранаты (красу и гордость цивилизованного человечества), но достаточно было краткого заклятия неосатаны и баллоны, совершив полный круг, возвращались и взрывались на месте запуска.

Мефф повторил про себя инструкцию из пятого письма дяди. Пока все шло, как положено. Он взглянул на часы. Полночь. Вытащил аэрозоль и брызнул огнем на кровать, шкаф и плотные гардины. Они мгновенно воспламенились.

– Нет, нет! – охнула старуха-хозяйка. – Не делайте этого! На «Парадиз» работали три поколения нашей семьи! – Она, словно пиявка, вцепилась ему в руку и поволокла по полу, в то время как снаряды снаружи рвали дубовые панели. – Прочь отсюда, сатана! Изыди! Мефф совершенно сознательно направил распылитель баллончика на ее живот. Нажал. Видел, как огонь выжигает в ней отверстие с точностью ацетиленовой горелки. Полуведьма издала дикий вопль. Ее седые волосы охватило пламя. Уже лишенная внутренностей, дырявая навылет, словно памятник работы Осипа Цадкина [40]40
  Цадкин (Zadkine) – французский скульптор, выходец из России, автор памятника «Разрушенный город».


[Закрыть] в Роттердаме, она все еще была жива. Подбежала к балконному окну и вывалилась наружу, таща за собой, будто комета, хвост огня и дыма.

Пожар разгорался, огненные змеи бежали по коридорам со скоростью горящего бикфордова шнура. С глухим взрывом, словно зажженный бензин, наполнился пламенем холл.

– Что там творится? – воскликнул Сюрель и рявкнул в радиотелефон: – Прекратить обстрел! Похоже, мы угодили в емкость с горючим.

– А может, они дерутся, – подсказал Лысый, косясь на газон, на котором дымились останки хозяйки гостиницы.

– Где пожарные? – крикнул комиссар.

– Мы не станем работать под пулями, – ответил флегматичный голос командира пожарных.

Красно-желтые языки пламени превратили первый этаж и подвалы в бушующий ад. Пурпурное зарево разливалось на полнеба. Жители окрестных домов, в основном перепуганные пенсионеры, толпились на тротуарах, выспрашивая, не пришел ли уже конец света?

По какой-то необъяснимой игре судьбы включилась неоновая надпись над входом и теперь пульсировала то темно-синим, то красным среди бушующего пожара. С гулом рухнули лестницы. Канонада утихла. Только с чердака долетали единичные выстрелы.

– Выходите: это ваш последний шанс! – надрывался через мегафон Сюрель, надеясь, что его голос пробьется сквозь гул пожара. Тем временем огонь добрался до чердака. Но удивительное дело, не тронул деревьев, ветви которых во многих местах касались деревянных навесов. Лысый догадывался, почему, но предпочитал не комментировать.

На крыше Бэта опоражнивала магазин за магазином.

– Надо бы уже смываться, шеф! – сказала она, увидев Фаусона, который весь в саже вынырнул из пламени, волоча за собой изменившегося до неузнаваемости Лесора.

– Делайте свое дело, – огрызнулся Агент Низа.

Впервые у Бэты мелькнула мысль, что дело и для нее может кончиться невесело. Если целью операции и была ликвидация следов, то они свое сделали и надо было бежать. Они пока еще не использовали против полиции даже половины своих возможностей. Они могли испепелить автомобили, околдовать водителей, нарушить связь. О! Даже принудить полицейских драться друг с другом. По сравнению с древними дьявольскими штучками современные средства – радар и лазер, ноктовизоры и противогазы – детская забава. Однако они этого не сделали. Неужто, Фаусон в чем-то ошибся? А если это не была ошибка? Что ждало ее? Трояков?.. Она грязно выругалась.

Огромный факел давно превратил ночь в день: горели и полы, и кирпичи, и только по странной случайности не горела ванна с телом Мэрион. Выстрелы умолкли. Полицейские, еще неуверенно, но все же поднялись со своих мест. Было на что посмотреть.

Приподнялась крышка люка, ведущего на крышу, и из пламени выскользнула небольшая плотная фигурка. Размахивая руками, она бежала по краю крыши, словно взывая о помощи. Сюрель поднял бинокль. Несомненно, сам синьор Дьябло оказался в сложной ситуации.

– А, однако, и у адских отродий случаются ошибки! – потирал руки Лысый.

За Дьябло появились четыре фигуры. Почти не касаясь черепицы, они бежали следом, больше похожие на чудовищные тени, чем на живые существа.

– Не стрелять! – приказал комиссар. – Они, кажется, спятили!

Синьор Дьябло добежал до края крыши, ниже находилась плотная группа кустов. Несмотря на высоту, существовала какая-то возможность спастись. Чужеземец оглянулся и, видя протянутые к нему когти преследователей, прыгнул.

И произошло невероятное. Вихрь воздуха подхватил его и с колоссальной силой всосал в пылающее чрево дома, который тут же рухнул, заглушая дикий крик. Четверка на крыше, ошеломленная, несколько мгновений стояла как вкопанная.

– Быстрей! Лестницы! Пусть твои растянут спасательное полотно! – крикнул комиссар командиру пожарных.

Пожарные торопились и без команды. Анита, глядевшая из кустов на истинно мемлинговскую картину, лихорадочно бормотала литанию по погибающим.

У полудьяволов осталось мало времени. Они еще не верили, не хотели верить, что их земная карьера подходит к концу, что их, как ни говори, всего лишь полудьяволов, ждет совершенно неопределенное будущее.

С гулом рушились ломающиеся стропила. Какое-то мгновение адские функционеры колебались, не принять ли предложение полиции, но откуда-то из глубины полыхающего пансионата до них дошел категорический голос: «Приказ!».

Они еще плотнее сбились в кучу. На глазах изумленных французов возник удивительный клубок тел и, подгоняемый дымом, покатился к середине крыши.

Полупрогоревшая конструкция не выдержала. Крыша разломилась надвое, словно торпедированный супертанкер, а живой шар с адским визгом и грохотом рухнул куда-то в глубины, гораздо более бездонные, чем можно себе вообразить.

Увлеченные до беспамятства газетчики трудились без устали, щелкали затворы фотоаппаратов, стрекотали кинокамеры. Однако никто не предполагал, что это пусто занятие, ибо уже наутро пленки оказались засвеченными.

Странные силы действовали вокруг пансионата «Парадиз». Едва стих визг адской четверки, как из развалившегося надвое дома взвился гейзер огня, высотой в несколько сотен метров, многоцветный и безгранично смердящий. А потом вдруг все закончилось.

Глазам, привыкшим к жару, показалось, что погасили свет. Однако это всего лишь исчезло пламя. Так же быстро, как и появилось. Когда по приказу комиссара разгорелись прожекторы, глазам полицейских и зевак предстал выгоревший скелет пансионата, окутанный дымом и трупной вонью.

– Порядок, – Лысый обнял Сюреля.

– Я тут ни при чем, – вздохнул комиссар. Правда, огонь не коснулся деревьев и кустов, но поглотил машину, стоявшую рядом с хозпостройками.

Это был автомобиль, о краже которого вместе с находившимся в нем трупом некоей женщины докладывали Сюрелю во вторую половину дня. На часах была почти полночь. Откуда-то издалека донеслось пение разбуженного заревом петуха.

Мокрая от слез Гавранкова кончила молитву. Как и другие наблюдатели, она пыталась понять, что же, собственно, произошло. Вдруг в нескольких шагах от нее что-то пошевелилось. Кто-то пытался снизу поднять крышку канализационного колодца. Она помогла. Из отверстия высунулась сначала покрытая копотью рука, потом худощавое лицо, тоже все в саже.

– Анита! – услышала она знакомый голос.

– Вы живы? – прошептала она.

– Мне кое-как удалось спастись, – Фаусон выбрался из колодца. Он явно был жив.

– Я позову кого-нибудь на помощь, – предложила девушка.

– Нет нужды. Я оставил машину в двух кварталах отсюда. Возьми, девочка, адрес клиники. Передай меня доктору Шатлену. Это мой друг. А потом… Потом сообщи полиции. Сейчас мне надобно немного покоя.

– Поздравляю! – Седой пожал руки своим сотрудникам – Лысому, Толстощекому, Альбиносу. – Не думал, что все так хорошо кончится.

– Страшно жалею, что не удалось спасти Мэрион, – вздохнул Лысый.

– Итак, подытожим факты. Что рассказал этот бедолага Фаусон в полиции?

– У меня с собой ксерокопия протокола, – сказал Лысый.

– Меня интересуют только основные факты. Что известно полиции?

– Ну, он признался, что попав в долги, получил от неизвестной личности предложение взять у того взаймы небольшую сумму (для сведения, предложение было сделано неким Борутой). Фаусон согласился, а затем не будучи в состоянии расплатиться был вовлечен в шайку, причем его роль состояла в закупке странных препаратов, изучении книг и вообще – он должен был оставаться на виду…

– Чтобы сбить нас с толку, – заметил Херувимчик. Седой пожурил его взглядом, он не любил, когда кто-нибудь прерывает других.

– Вначале он даже пытался сбежать от своих работодателей, однако потом подчинился. Он не знал целей банды, но предполагал, что речь идет о наркотиках и участии в международной преступной мафии. Он также был свидетелем раздоров, усиливающихся между неким синьором Дьябло и руководительницей группы Бэтой. Разумеется, это псевдоним. Настоящих имен бандитов узнать не удалось. А их останки невозможно опознать. Фаусон утверждает, что его преследователи общались между собой на неизвестном ему языке, отсюда трудности с установлением большинства фактов. Вчера, после возвращения из кафе, его заточили в подвале. Ему удалось выбраться, открутив плиту, прикрывающую лаз в канализационный канал. Так он спасся. Мэрион же вызвали к Дьябло. Он не знает деталей ее смерти, но предполагает, что это дело рук самого сицилийца, мстящего за уведомление полиции. Он также думает, что именно в связи с этим убийством возникла стычка между гангстерами. В перестрелке погибла хозяйка отеля. Потом некоторое время шайка сообща боролась с полицией, а позже… конец мы знаем по личным наблюдениям. Полиция предполагает, что все погибли, мы же знаем, что они вернулись туда, откуда пришли.

– А Фаусон? – спросил шеф.

– Ожоги оказались поверхностными, и он уже утром отправился в полицию, чтобы дать показания. Их этот факт немного удивил, они не думали, что кто-либо спасся, – сообщил Альбинос. – Мистер Мефф намерен вскоре покинуть Францию и вернуться домой. Он чрезвычайно расстроен смертью Мэрион, а то, что она была беременна, потрясло его особенно.

– Вероятно, мадемуазель Гавранкова быстро поможет ему утешиться, – добавил Толстощекий. – Утром она дважды звонила в больницу, справляясь о состоянии его здоровья. После обеда в свою очередь он звонил ей из комиссариата. Любовь с первого взгляда.

– Ну и славненько, – сказал Седой, завязывая шнурки пухлой папки.

– Стало быть, – заметил Лысый, – за три дня до опасного срока дело закрыто. Отец Мартинес уже раньше установил, что Фаусон – не сатана, дьявольский квартет погиб, а пятерка недобитков, организованная синьором Дьябло, разбросана по земному шару и оказалась без руководителя. Разумеется, наши службы будут по-прежнему следить, не высунул ли кто-нибудь из них носа из своих укрытий. Резюмирую: несколько десятков лет до новой опасной конфигурации светил мы можем спать спокойно.

– Пожалуй, да, – согласился Седой, а когда двери захлопнулись за последним из сотрудников, задумчиво и протяжно повторил:

– Пожалуй…