Текст книги "Работа для гробовщика"

Глава IV. «Следует быть острожным»

Кэмпион тихо подошел к лестнице, откуда сквозь чисто вымытые окна уже смог заглянуть, казалось, в самое сердце и душу пансиона «Портминстер».

Он сразу увидел Рене, почти не изменившуюся с тех пор, как он впервые встретился с ней почти десять лет назад. Она стояла к нему в профиль, опершись на обеденный стол и разговаривая с кем-то. Возраст мисс Роупер все еще мог попадать в категорию «под шестьдесят», хотя она наверняка была лет на восемь или девять старше. Миниатюрная фигурка оставалась столь же компактной, пусть с виду не столь гибкой, как в те дни, когда она лихо отплясывала в туфлях на высоких каблуках на провинциальных подмостках, а ее волосы сохранили восхитительный оттенок натуральной шатенки, пусть ныне в подлинность цвета верилось с трудом.

На ней был костюм для приема гостей – пестрая шелковая блузка, аккуратно заправленная в опрятную черную юбку, не слишком короткую. Она заслышала появление Кэмпиона еще на полпути к дому, когда тот шел мимо расставленных наподобие мин молочных бутылок. Но он все равно успел разглядеть сквозь окно ее лицо с чуть вздернутым кончиком носа и с глазами навыкате, прежде чем она поспешила к двери и приоткрыла ее.

– Кто там? – вопрос прозвучал мелодично, словно вступление к песне. – Ах, это ты, мой птенчик! – Мисс Роупер отбросила песенную интонацию, но все равно ощущала себя в вечных лучах рампы. – Заходи. Заходи же скорее. Как это мило с твоей стороны. Я ценю любезность и никогда сама не забываю о ней. Как поживает твоя матушка? Надеюсь, у нее все хорошо?

– Ровно настолько, насколько это возможно. – Мистер Кэмпион, осиротевший более десяти лет назад, вышел из положения с неожиданной для самого себя находчивостью.

– Понимаю. Что ж, не станем жаловаться на судьбу. – Она потрепала его по плечу и снова повернулась в сторону комнаты.

Это была типичная полуподвальная кухня старого типа с выложенным каменной плиткой полом, где переплелось множество труб, а в самых неожиданных местах располагались ниши и неясного назначения альковы. Помещение слегка оживляли сотни театральных фотографий и афиш разных периодов, занимавшие значительную часть стен, и яркие, хотя и сильно потертые коврики, расстеленные поверх соломенных циновок.

– Карри, – продолжила мисс Роупер, не в силах сделать свою приветливость менее фальшивой. – По-моему, ты еще не знаком с моим племянником Альбертом. С тем самым, из Бьюри. Представитель более благородной ветви нашего семейства, дорогой мой. Он юрист и очень кстати в столь сложные для нас времена. Его мама написала, что он готов помочь мне, если я того пожелаю, и я ответила ей телеграммой. Тебя ни о чем не предупреждала. Боялась, вдруг он так и не приедет!

Она лгала, как и положено старой актрисе, а ее смех поистине ласкал слух. Над этой способностью говорить неправду легко и свободно, врать от всего сердца время было не властно.

Мистер Кэмпион поцеловал ее.

– Очень рад побывать у тебя, милая тетушка, – сказал он, а она по-девичьи зарделась.

Мужчина в пуловере сливового цвета, поедавший хлеб, сыр и маринованные огурцы, заведя ступни за металлические ножки стула, приподнялся и склонился через стол.

– Приятно с вами познакомиться, – произнес он, протягивая руку с тщательно ухоженными ногтями.

Вид ногтей несколько сбивал с толку, как и проблеск золота в его улыбке и шапка сухих, но прежде, видимо, густых светлых волос, начавших заметно редеть, а потому уложенных мудреными каскадами на голове. Впрочем, его обильно покрытое морщинами лицо казалось добрым, а в несколько второсортную мужскую красоту давно и надежно врезалось выражение лица человека здравомыслящего. Рубашка в розовую и коричневую полоску, видневшаяся в глубоком вырезе пуловера, была ловко заштопана по краям воротничка.

– Моя фамилия Грейс, – продолжил он, – Кларенс Грейс. Не думаю, что вы обо мне слышали, хотя однажды я целый сезон выступал в Бьюри.

– Верно, но то был Бьюри в графстве Ланкастер, милый, – поспешила вмешаться Рене. – А Альберт живет в Бьюри Сент-Эдмундсе, не так ли?

– Совершенно справедливо замечено, – мистер Кэмпион сумел выразить в одной фразе и сожаление об ошибке, и свои извинения. – В наших местах всегда тихо и спокойно.

– Но уж поверь мне, в законах даже там разбираются не хуже, чем где бы то ни было еще, – смело бросилась на защиту «племянника» Рене. – Садись, мой птенчик. Ты наверняка голоден. Я сейчас найду, чем тебя покормить. У нас тут, как обычно, суета сует. Даже самой занятно, почему я никогда не умею вовремя управляться со всеми делами. Миссис Лав![4]4
  Английское написание и произношение этой фамилии автор сознательно сделала полностью соответствующими слову «любовь».


[Закрыть]

На этот зов, снова прозвучавший как музыкальный аккорд, никто не отозвался, и Кэмпион получил возможность заверить хозяйку, что недавно плотно поужинал.

Рене снова похлопала его по плечу, словно ситуация казалась ей забавной.

– Тогда присядь и выпей с Кларри темного пива, пока я подготовлю для тебя постель. Миссис Лав! Скоро вернутся остальные. По крайней мере, капитан уж точно придет. Он ужинает сегодня со старыми товарищами по оружию, как я догадываюсь. Но он сразу удалится к себе в комнату. Торчать в кухне ему не по нраву. Если услышишь стук входной двери, знай – это точно он. А потом вам, мальчики, придется помочь мне с подносами. Миссис Лав!

Кларри незаметно опустил ступни на пол.

– Я пойду и разыщу ее, – произнес он. – А что по поводу малышки? Ей не следует шататься по улицам в такое позднее время.

– Клити? А ведь верно. – Рене посмотрела на часы: – Четверть двенадцатого. Она действительно припозднилась. Я бы так не волновалась, даже будь она моей собственной дочерью, но мне не нравится безответственность некоторых людей, Альберт. Как, уверена, и тебе тоже. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Но ты держи язык за зубами, Кларри. Нам не надо лишних разговоров.

Мужчина уже взялся за ручку двери, а потом задержался.

– Если я что-то и скажу этой старой перечнице, то не по поводу ее племянницы, дорогая, – бодро сказал он, но лицо его хмурилось, а за секунду до того, как он отвернулся, они уловили в его глазах неопределенного цвета проблеск тревоги.

Рене дождалась, чтобы он закрыл за собой дверь, прежде чем сказать:

– Это все от нервов. Но он скоро найдет себе новую работу. – Она защищала жильца, словно Кэмпион отпустил критическое замечание по его адресу. – В провинции я видела много актеров хуже Кларенса. Ей-богу! – А затем, даже не переведя дыхания, но с внезапным острым и испуганным интересом спросила: – Скажите мне, мистер Кэмпион, а другого они тоже собираются выкопать?

Он выразительно посмотрел на нее сверху вниз:

– Держитесь веселее. Это пока не ваши похороны. Хотя, если честно, я не знаю планов полиции.

Мисс Роупер казалась сейчас такой маленькой и старой. Сеточка мелких красных кровяных сосудов проступила на ее щеках сквозь слой пудры и на переносице.

– Меня все это до крайности страшит, – тихо промолвила она. – Только не яд. Я ведь, знаете ли, держу запас продуктов под замком. И пищу не выпускаю из вида, пока она не съедена. Это пиво можете пить смело, оно безопасно. Моя старая служанка только что принесла его, и мы открыли бутылки вместе – я и Кларри.

Внезапно он все отчетливо увидел перед собой. Она как будто сняла крышку с котла и выпустила наружу тот ужас, который прятала под маской наигранной жизнерадостности. Он расползся по ярко освещенной комнате подобием зловещего облака, затмив собой все остальное: возбуждение, интерес, подозрительность полицейских, любопытство со стороны публики и прессы.

– Очень рада вашему появлению, – сказала мисс Роупер. – Я была уверена, что вы согласитесь. Никогда не забуду оказанной вами помощи… Кстати, простыни уже должны были как следует проветриться к этому времени. Миссис Лав!

– Хотели видеть меня, мисс?

Старушечий голос донесся от порога, а за ним последовало шумное удовлетворенное фырканье маленькой пожилой женщины в ярком розовом рабочем халате, которая шаркая вошла в кухню. Небесно-голубые глаза, хотя слегка слезились, смотрели пристально и ясно, редкие волосы она собрала в пучок, стянутый розовой резинкой. Она встала в дверях, с нескрываемым интересом разглядывая Кэмпиона.

– Ваш племянник? – прокричала она. – Верно? Да уж, я вижу семейное сходство. Я говорю: вижу сходство между вами.

– Меня это радует, – столь же громко отозвалась мисс Роупер. – Мы сейчас с тобой подготовим для него постель.

– Подготовить постель? – В устах мисс Лав вопрос прозвучал как только что сделанное открытие. Глазами она так и сверлила гостя. – Я сварила вам овсяную кашу. Я говорю: ваша овсянка уже готова. Поставила ее в шкафчик и заперла на подвесной замок. Ключ у меня, когда он вам понадобится. – Она похлопала по лифу на своей обширной груди.

Кларри, вошедший вслед за ней, начал посмеиваться, и она повернулась к нему, причем выглядела, отметил Кэмпион, как кошка, одетая в кукольное платьице.

– Смейся, смейся. – Ее хриплый, но оглушительный голос с лондонским прононсом мог с таким же успехом доноситься откуда-нибудь с крыши дома. – Нельзя пренебрегать никакими предосторожностями. Я говорю: предосторожности не бывают излишними.

Она вновь посмотрела на Кэмпиона и поймала его взгляд с неожиданно чисто женским блеском в глазах.

– Этот тип ничего не понимает, – заявила мисс Лав, пожимая плечами. – Есть такие мужчины – ни в чем не смыслят. Но нужно быть начеку, если не хочешь оказаться в гробу. Я, между прочим, пришла сюда, обманув друзей. Всем сказала, будто иду в паб. А он все твердит, что не следует мне здесь крутиться, чтобы обо мне распускали слухи и потом приставала с расспросами полиция, но вот я не могу бросить ее одну. Без всякой помощи. И прихожу вечерами. Я говорю: прихожу сюда только по вечерам.

– Верно, моя славная старушенция приходит вечерами. – Рене хихикнула, но вложила в свои слова какой-то подтекст.

– Я тащусь сюда из другого дома, – прогрохотала мисс Лав. – Жить бы здесь ни за что не стала. Не для меня это. Страшновато. Слишком опасно. – Пояснив свою позицию по одному пункту, она тут же перешла к следующему: – А этот тип все равно каждый раз надо мной надсмехается. – Мисс Лав мотнула головой в сторону Кларри, который изобразил прикосновение к полям воображаемой шляпы, заставив ее рассмеяться почти по-детски. – Но он тоже привлекает меня сюда. Нравится он мне. Вторая приманка, чтобы являться в этот дом. Я говорю: он для меня вторая приманка. Вот эти простынки? А где наволочки? Полы я уже помыла. Говорю: полы уже успела помыть.

Она теми же шаркающими шагами удалилась со свежим постельным бельем. Рене последовала за ней с другой охапкой простыней и подушек. Кларри Грейс снова сел, подвинув стакан и бутылку поближе к гостю.

– Цензура точно запретила бы номер комика, который попытался бы изобразить ее в мюзик-холле, – заметил он. – Ей ведь уже за восемьдесят, а все еще тащит такой груз на себе. Работает, как юнга на корабле. Если остановится, может, чего доброго, и помереть. Они с Рене здесь со всем управляются. Но, уж поверьте, ей нравится работа. Боже, до чего ж она ей нравится!

– Что для одной отрава, для другой может быть пропитанием, – легкомысленно предположил мистер Кэмпион.

Кларри замер, не успев поднести стакан ко рту.

– Можно сказать и так, – серьезно отозвался он. – Я часто слышу от людей слова, которых они вовсе не имеют в виду. Ведь вы адвокат, если не ошибаюсь?

– Это только все усложняет, – пробормотал мистер Кэмпион.

Кларри Грейс рассмеялся. У него была приятная улыбка, если он веселился от души, но имелась и отвратительная, если фальшивил или пытался изображать профессионала.

– Скажу откровенно, – небрежно продолжил он. – Рене моя подружка чуть ли не с детских лет, и мне почему-то кажется, что вы не можете приходиться ей племянником. Я бы непременно слышал о вас прежде. Она – одна из лучших людей на этом свете. Я имею в виду Рене. Можете мне ничего не рассказывать, если не желаете. Живи и дай жить другим. Я всегда придерживался такого принципа. И меня трудно чем-либо удивить. Почти невозможно. При моей профессии я не могу позволить себе никаких сюрпризов и осмелюсь предположить, что и вы из того же теста. Сюрпризы стоят денег, так я считаю. Ваш старик ведь не был ее братом, угадал?

– В какой-то степени был, – уклончиво ответил мистер Кэмпион, вспомнив поговорку, что все люди – братья.

– Прекрасно сказано. Отличная ремарка. Я как-нибудь обязательно вставлю ее в один из своих текстов. Такой материал не должен пропадать зря. «В какой-то степени был ее братом». Да вы большой шутник! С вами здесь станет гораздо веселее жить.

Его нервозность исчезла.

– Подкрепитесь пивком, – предложил он, указывая на стакан. – Никто не сможет ничего подсыпать в закупоренную бутылку.

– Кого конкретно вы имеете в виду?

– Ту семейку. Пали-клоунов, что живут наверху. Неужели вы можете думать, что Рене или я… или даже капитан, «извините за руки в перчатках» – такое прозвище я ему дал, «извините за перчатки»… Вы не можете подозревать нас в занятиях химией. Потому что, мой дорогой, даже если бы у нас хватило мозгов, мы властвуем, но не управляем, не можем проявить инициативу, как выражаются монархи. Мы самые обычные люди. С нами все в порядке. И мы знаем друг друга с незапамятных времен. Это Пали-клоуны, поверьте моему слову. Наверняка они. Но уж до пива-то им не добраться. Если хотите, возьмите еще не открытую бутылку.

Его предложение больше походило на требование, и мистер Кэмпион выпил немного темного пива, которое не любил.

– Мне не кажется опасность случайного отравления столь уж большой, – произнес он, пытаясь четко донести свою мысль до собеседника. – Какими фактами мы располагаем? Пару месяцев назад умерла престарелая женщина, и по причинам, известным только им самим, полицейские решили выкопать из могилы ее тело. Никто не знает, к каким выводам придет судебно-медицинский эксперт. Расследование еще не возобновлено. Нет, я решительно не вижу причин считать, что кто-либо в этом доме подвергается в данный момент опасности. И настаиваю на своей точке зрения. Пока полиция не заявит об этом прямо, даже не стоит думать о возможности отравления.

Кларри поставил свой стакан на стол:

– Но вы же юрист, старина! Причем прошу иметь в виду: я ничего не имею против юристов. Обычно вы не умеете видеть ситуацию с общечеловеческой позиции, вот и причина. Разумеется, мы все находимся в опасности! Где-то поблизости бродит убийца, или вы и в это не верите? Его пока не поймали и не повесили. Кроме того, что скажете по поводу старикана? Старшего брата? Первой жертвы? Он умер в марте, верно? Полиция тоже собирается вырыть его прах из земли. И они поступают правильно. Я бы первым выразил разочарование, если бы они не сделали этого.

Кэмпион не был уверен, что понимает логику рассуждений Кларри, но слова того звучали чрезвычайно убедительно благодаря уверенному и напористому тону. А сам Кларри расценил молчание как знак согласия со своими аргументами.

– И окажется, что он тоже по самую макушку накачан отравой, как сестра, – заявил он. – Думаю, Пали-клоуны все здесь замешаны – вот вам моя версия. Вы сразу все поймете сами. Дождитесь только первой встречи с ними.

Мистер Кэмпион поежился. Он уже начал уставать от навязываемой ему версии.

– Насколько я понимаю, они люди достаточно эксцентричные, – пробормотал он.

– Эксцентричные? – Кларри изумленно уставился на него и поднялся. Вид у него был обиженный или даже оскорбленный. – Боже милостивый, да ничего подобного! Никакой эксцентрики в них нет и в помине. Они все себе на уме. Эксцентричные! Может, вы интеллект считаете проявлением эксцентричности? Нет, они с виду приличная семья. Их папаша вообще считался чем-то вроде гения. Служил профессором. Книги писал. – Он дал этой информации занять свое место в ходе рассуждений, а потом продолжил все так же серьезно: – Старая мисс Рут – та, которую убили, – даже недотягивала до общего стандарта своей семьи. Она слегка помутилась рассудком. Порой забывала собственное имя, выносила свой ночной горшок у всех на глазах и еще чудила по-всякому! Иногда казалось, она считает себя невидимкой. Думаю, остальные однажды собрались вместе, все обсудили между собой и… – Он сделал соответствующий жест. – Она позорила семью, вот как они рассудили.

Кэмпион сидел и просто смотрел на него. Но лишь постепенно он окончательно убедился, что этот человек искренне верил в то, о чем говорил.

– Когда я смогу встретиться с кем-либо из них? – спросил Кэмпион.

– Ты можешь подняться к ним прямо сейчас, мой птенчик, если считаешь необходимым, – это произнесла уже Рене, появившаяся откуда-то из глубины большой кухни с подносом в руке. – Заодно отнесешь вот это за меня для мисс Эвадны. Кто-то же должен обслужить ее. А ты, Кларри, займись сегодня мистером Лоренсом. Дай ему чайник, а с заваркой он справится сам.

Глава V. Мелкая неприятность

Пока мистер Кэмпион поднимался по лестнице, мисс Эвадна Палиноуд, пусть даже считавшаяся возможной отравительницей, удивила его странным набором еды, избранной для ужина. Он нес ей небольшой поднос, на котором теснились разнообразные предметы. Чашка с фирменным шоколадно-молочным пудингом, один стакан с горячей водой, второй – с холодной, мисочка с сахарной пудрой или, возможно, с мелкой солью. Рюмка с чем-то отвратительным с виду, как разведенный яичный порошок. Рядом расположилась маленькая баночка с маркировкой «Соли Эпсома», где слово «Эпсом» было перечеркнуто, и еще одна грязноватая жестянка с совсем уже неожиданной этикеткой: «Керосин. Для домашнего употребления».

Интерьер дома, хотя он успел увидеть пока лишь небольшую его часть, тоже удивлял. Лестницу из сосны соорудил кто-то, стремившийся к простоте, но изменивший своему первоначальному принципу, поскольку временами попадались вырезанные в дереве украшения в виде сердечек или эмблемы пик – карточной масти. Ковровая дорожка на ступенях отсутствовала. Лестница поднималась на два этажа, следуя поочередно вдоль каждой из четырех стен, и была скудно освещена единственной лампочкой, свисавшей на проводах с потолка там, где полагалось бы находиться люстре. На каждую лестничную площадку выходили по две массивные двери высотой в восемь футов.

Кэмпион твердо знал, куда именно должен попасть, поскольку пункт назначения был ему в многочисленных деталях описан всеми тремя слегка взволнованными знакомыми, встреченными прежде в кухне.

Осторожно ступая, он приблизился к единственному окну, расположенному на первой из площадок. Задержался, чтобы выглянуть в него. Контуры вытянутого в длину дома выделялись на чуть менее темном фоне освещенной фонарями улицы, но когда взгляд Кэмпиона остановился на одном из выступов, самом близком к нему и более интересно выглядевшем, чем остальные, часть его неожиданно пришла в движение.

Он замер, чтобы глаза постепенно привыкли к темноте. Неожиданно почти на одном уровне с ним появилась фигура, причем она стояла гораздо ближе, чем казалось возможным, и он предположил наличие между выступом дома и окном своеобразной платформы. Вероятно, то был гребень эркера, расположенного прямо под окном лестничной площадки.

По крыше разгуливала женщина. Кэмпион сумел мельком разглядеть ее, когда она прошла сквозь луч света. Он был поражен тем более, что, по первому впечатлению, дама выглядела элегантно, пусть и несколько своеобразно. Белая шляпа с крупным бантом, яркий шарф на тонкой шее. Стиль регентства. Но лица рассмотреть не удалось.

Затаив дыхание, он даже слышал, как она двигается, и невольно задался вопросом: что, черт возьми, она там делает? Если залезла на крышу, чтобы ограбить дом, то не слишком торопилась совершить преступление. Кэмпион собрался приблизиться к окну хотя бы еще на полшага, но в этот момент фигура показалась перед ним снова и опять лишь на мгновение. Виде́ние исчезло, но хрустящие звуки продолжали доноситься снаружи. После долгой паузы створка окна начала пониматься.

Кэмпион кинулся к единственному возможному укрытию. Он скрючился на второй ступени нижнего пролета лестницы, прижал к себе поднос и склонился как можно ближе к защитному экрану, который создавала для него балюстрада. Окно открылось, и с того места, где он теперь стоял на коленях несколькими футами ниже, ему открывался отличный вид на происходившее.

Сначала появилась пара новеньких туфелек на очень высоких каблуках. Маленькая худощавая ручка, не слишком чистая, тихо поставила их на подоконник. За этим последовали белая шляпка и цветочный узор платья, тщательно сложенного и завязанного в форме свертка с помощью шарфа. Под конец пара скрученных чулок увенчала эту пирамиду.

Кэмпион уже с истинным интересом ожидал дальнейшего развития событий. Судя по его предыдущему опыту, люди проникали в дома через окна второго этажа по причинам столь же многочисленным, как поводы для влюбленности, но впервые на его глазах кто-то проделывал это, предварительно раздевшись.

Наконец появилась владелица гардероба. Стройные ноги, затянутые теперь в толстые и старые домашние чулки, перекинулись через подоконник, и с осторожностью, приобретенной, несомненно, долгой практикой, девушка тихо встала на пол лестничной площадки. Сейчас она представляла собой нескладную фигуру, облаченную в старомодную одежду, какую только деревенский житель смог бы охарактеризовать как «удобную и практичную». Поспешно натянутая серая бесформенная юбка свисала с узкой талии, а из-под ужасного кардигана цвета хаки виднелась шафрановая блузка, которую вполне могла бы носить без всякого ущерба для своей внешности женщина в четыре раза старше и вдвое тяжелее. Черный шелковый шарф, который помог Кэмпиону сразу узнать ее, тоже вернулся на прежнее место, завязанный прямым и немудреным образом на голове. Он выглядел настолько неопрятным, что его единственная полезная функция могла заключаться в том, чтобы скрывать лицо.

Снова мисс Клития Уайт, но на сей раз переодевающаяся на крыше. Поправив на руке поднос, мистер Кэмпион резко выпрямился во весь рост.

– Гуляем по черепице? – дружелюбно спросил он.

Он боялся испугать ее, но реакция на его неожиданное появление оказалась непредсказуемой. Она сначала словно окаменела, а потом вздрогнула всем телом, как человек, которого подстрелили из ружья. В каждом скованном движении сквозил такой невероятный страх, что Кэмпион стал опасаться обморока. Нужно было срочно успокоить ее.

– Оглядитесь по сторонам, – тихо промолвил он. – А теперь посмотрите чуть ниже. Не волнуйтесь. Все в полном порядке.

Клития Уайт громко вздохнула, затем стала дышать ровнее и в самом деле оглядела закрытые двери, выходившие на лестничную площадку. Ее тревога передалась Кэмпиону и тоже заставила ненадолго замереть на месте. Она приложила палец к губам, а затем схватила с подоконника свою одежду и небрежно свернула в один большой узел.

– Мне жаль, – все так же тихо сказал он. – Для вас это очень важно, не так ли?

Клития Уайт спрятала узел за занавеску и загородила его спиной, прежде чем повернуться к Кэмпиону, не сводя с него взгляда своих больших темных глаз.

– Жизненно важно, – кивнула она. – Что вы собираетесь делать по этому поводу?

Только сейчас Кэмпион ощутил на себе воздействие ее очарования. Хотя уже поведение Чарли Льюка могло бы подготовить его к восприятию шарма этой девушки. Кларри тоже, как припомнилось ему теперь, невольно выдал свой интерес к ней. Она действительно излучала его, этот почти животный магнетизм, но пользовалась им так неумело, как рука ребенка, который никак не может направить луч фонарика в нужном направлении. И это было самое странное, потому что ее никто бы не назвал красавицей (по крайней мере, не в этих убогих тряпках), но она вся светилась энергией, неподражаемой женственностью и умом, который не могла скрыть никакая, даже самая невзрачная одежда.

– Едва ли меня вообще касаются ваши личные дела, – произнес Кэмпион, намеренно обращаясь к ней как к более взрослой женщине. – Давайте сделаем вид, что ничего не произошло, согласны? Я просто встретился с вами на лестнице, вот и все.

Она восприняла его слова с облегчением.

– Я спешу доставить поднос с ужином мисс Эвадне, – продолжил он. – Она ведь живет на этом этаже?

– Да. Дядя Лоренс там, у себя в кабинете внизу. Вблизи входа. Вот почему… Вот почему я не хотела помешать ему. А вы ведь племянник мисс Роупер? Она предупреждала меня о вашем приезде.

У нее был приятный голос, звонкий и чистый, но с намеком на педантичность в построении фраз, что нисколько не раздражало, хотя сейчас она говорила нервно и отрывисто. Кэмпион не знал, надо ли ему обольщаться из-за этого на свой счет, поскольку именно он сначала послужил причиной ее испуга, а затем привлек к себе внимание, заставив изменить привычную интонацию.

В этот момент белая шляпка, лежавшая поверх беспорядочной кучи одежды, упала, выкатилась из-за занавески на пол у их ног. Клития Уайт проворно подхватила ее, заметила улыбку Кэмпиона и покраснела до корней волос.

– Очаровательная шляпка, – сказал он.

– Вы действительно так считаете? – Она окинула его одним из самых печальных взглядов, какие он видел прежде на столь юных лицах. В нем сквозили грусть и неуверенность в себе. – А у меня возникали по ее поводу сомнения. Понимаете, никак не возьму в толк, как она выглядит на мне. Люди странно смотрят на нее. Я часто замечаю это.

– Просто это шляпа для более взрослой дамы, – объяснил мистер Кэмпион, постаравшись смягчить покровительственный тон и придать ему хотя бы немного уважения к собеседнице.

– Да. Вы правы, – отозвалась она. – Вероятно, причина в этом.

Клития Уайт колебалась, и чувствовалось, что ее одолевает желание продолжить разговор о шляпке, но внезапно где-то в доме захлопнулась дверь. Звук донесся издалека, однако подействовал на нее удивительным образом. Она поникла, поджала губы, а шляпу мгновенно быстрым движением спрятала за спину. Они оба вслушались.

Первым заговорил Кэмпион.

– Я никому не скажу, – произнес Кэмпион, сам не понимая, почему так уверен, что ей необходимо подобное обещание с его стороны. – Можете на меня положиться. Я сдержу слово.

– Если не сдержите, я просто умру, – сказала Клития Уайт, и та простота, с какой она произнесла эту фразу, поразила его.

В ней прозвучала покорность судьбе заколдованной принцессы из сказки, но ни намека на театральный наигранный драматизм. Хотя присутствовала и страсть, нечто тревожившее, бравшее за душу.

И он все еще смотрел на нее, когда она развернулась на месте и с изяществом, неожиданным для столь неискушенной девушки, подхватила свой секретный узел, а потом легко сбежала вниз по лестнице, исчезнув в одном из высоких проемов.

Мистер Кэмпион крепче взялся за поднос и двинулся дальше к своей цели. Его интерес к семейству Палиноудов становился все более острым. Он постучался в центральную дверь, располагавшуюся в нише, откуда лестница тянулась вверх. Это была прочная, хорошо подогнанная дверь, навевавшая воспоминания о двери кабинета директора школы.

Пока он ждал ответа изнутри, дверь неожиданно открылась, и он обнаружил, что смотрит прямо в обеспокоенные глаза элегантно одетого невысокого мужчины лет сорока, в темном костюме. Тот приветствовал Кэмпиона нервной улыбкой и отошел в сторону.

– Заходите, – сказал он. – Да заходите же! Я как раз собирался уйти. Замок за собой закрою сам, мисс Палиноуд. Очень любезно с вашей стороны, – пробормотал он в сторону Кэмпиона, и хотя ремарка прозвучала вежливо, смысл ее остался неясен. Еще не закончив говорить, он проскользнул мимо и удалился, причем закрыл за собой дверь, оставив гостя на коврике при входе в комнату.

Кэмпион мялся, переступая с ноги на ногу, пытаясь взглядом отыскать женщину, так и не ответившую на его стук. Показалось, что ее в комнате нет вообще. Это было прямоугольное помещение, размерами раза в три превышавшее площадь обычной спальни. Притом что потолок здесь оказался высоким и сводчатым, а в дальней узкой стене предусмотрели сразу три больших окна, общее впечатление создавалось мрачноватое. Мебели – громоздкой и темной – было столько, что она делала передвижение по комнате затруднительным. Приходилось лавировать среди нее. Кэмпион заметил кровать под балдахином в дальнем углу справа, а между ним и окнами стояло концертное фортепиано, но все же доминирующим мотивом в обстановке представлялась строгость. Портьеры были скромными, отсутствовали и ковры, если не считать циновки у камина и коврика при входе. Гладкие стены украшали несколько репродукций, которые, как и замеченные им в другой части дома прежде, были выполнены в сепии. Три застекленных книжных шкафа, столик для чтения и еще большой письменный стол с двумя тумбами, на исцарапанной поверхности которого возвышалась настольная лампа, служившая здесь единственным источником электрического освещения. Однако за столом никто не сидел, и Кэмпион гадал, куда будет лучше деть поднос, когда достаточно близко от него раздался голос:

– Поставьте его вот там.

Теперь он сразу разглядел ее, шокированный тем, что в полумраке принял фигуру за цветное покрывало, наброшенное на одно из кресел. Это была крупная, но плоская женщина в длинном халате-накидке из ткани с восточным узором. Голову она обмотала небольшой бледно красной шалью, а ее лицо, почти не отличавшееся от шали цветом, было таким помятым и морщинистым, что сливалось с рыжевато-коричневой обивкой кресла.

Она не двигалась вообще. Никогда прежде не сталкивался он с живым существом, если не говорить о крокодилах, умевших столь надолго замирать в одной позе. Но глаза, уставленные теперь на Кэмпиона, были яркими и умными.

– На тот маленький столик, – произнесла женщина, хотя даже не попыталась жестом указать, на какой именно, или придвинуть его ближе к себе.

У нее был четкий и властный голос, отрывистый голос образованной женщины. Кэмпион выполнил полученное указание.

Столик с инкрустированной поверхностью держался на единственной изящной ножке высотой около трех футов, а предметы, расположенные на нем, показались Кэмпиону странным набором, хотя в тот момент он не придал этому особого значения. Была там небольшая ваза с искусственными цветами, очень небрежно расставленными и покрытыми пылью, и еще два стакана из яблочного цвета стекла, содержавшие такие же изготовленные из проволоки «растения». Рядом стояло блюдо с перевернутой подставкой для пудинга и антикварная чашка без ручки, на дне которой виднелись остатки клубничного джема. Все это казалось слегка липким.

Женщина позволила ему раздвинуть предметы, чтобы освободить место для подноса, не помогая и не разговаривая, она продолжала сидеть и наблюдать за ним с дружелюбным интересом. Он тоже ей улыбнулся, поскольку посчитал это необходимой реакцией со своей стороны, но ее комментарий его удивил: