Текст книги "Первобытные люди. Быт, религия, культура"

Рис. 22. Изготовление травяной веревки

Древние люди не выращивали никаких растений и не одомашнивали животных. Если они чувствовали недомогание, то делали на теле надрез, чтобы выпустить из него боль. Иногда умерших соплеменников сжигали, а иногда клали в выдолбленные деревянные колоды. После сжигания останки могли зарыть, но череп оставляли и носили с собой в память или сжигали потом отдельно от тела. Тасманийцы верили в загробную жизнь на прекрасном острове вместе со своими предками.

Закончим описание тасманийцев любопытным рассказом о том, как они улаживали конфликты: «Спорящие стороны сходились лицом к лицу, сложив руки на груди, и начинали качать головами (которые иногда соприкасались между собой) друг у друга перед самым носом, в то же время громко и сердито крича, пока кто-нибудь из них не уставал или гнев его не проходил». Чрезвычайно разумный и забавный для зрителей метод, чего никак нельзя сказать о цивилизованных методах разрешения споров.

Не к чести цивилизованных белых народов будет сказано то, что тасманийцев вынудили жить в ужасных условиях и к настоящему времени они вымерли. Труганини, последний из тасманийцев, умер в 1877 году, и мы надеемся, что его мечта о прекрасном острове с добрыми предками сбылась. Целый народ, как и отдельный человек, может умереть от разбитого сердца; или, если можно так выразиться, народ падает духом, теряет мужество. Только представьте себе, люди стараются выживать, не имея других орудий, кроме копий, дубинок и кремневых осколков, и вдруг на кораблях приплывают другие люди, обладающие замечательными приспособлениями, по сравнению с которыми палки и камни кажутся глупыми и примитивными. Так древний народ теряет интерес к жизни и падает духом, становится иждивенцем и постепенно вымирает.

Мы написали достаточно для того, чтобы доказать, что люди аббевилльской и ашельской культур с помощью своих кремневых рубил могли делать необходимые для охоты копья; их образ жизни наверняка был очень похож на образ жизни тасманийцев. А теперь попробуем представить себе Англию в аббевилльский и ашельский периоды и понять, как первобытные люди добывали средства к существованию.

В те дни племена были похожи на большие семьи. Во главе рода, возможно, стоял вождь, самый отважный из охотников, но вряд ли у них была упорядоченная система власти. Всю хозяйственную работу выполняли женщины, они же присматривали за детьми и значили для них больше, чем отцы, занимавшиеся охотой. Такой порядок был настолько распространен, что в племенах дикарей происхождение прослеживалось по материнской линии.

Вряд ли племя дикарей было очень воинственным, если только соседние племена не вторгались в те места, где они охотились и считали себя хозяевами. Война – изобретение более позднего времени, в ее основе, как правило, лежит желание прибрать к рукам чужую собственность. Доисторические люди не испытывали подобных соблазнов. Возможно, что наше племя селилось на берегу Уэя летом. В то время река была гораздо полноводнее, и там можно было неплохо порыбачить. В любом случае для ловли рыбы у первобытных племен были только деревянные остроги и кремневые рубила, чтобы ловить и потом разделывать рыбу. Наверняка осенью они собирали съедобные ягоды, корни папоротника и орехи, плоды дикой яблони, вишни и сливы. Да и пчелы отдавали свои запасы в жадные руки дикарей, которые разрывали соты и пожирали их, не теряя времени на то, чтобы выжать мед. Еще в пищу шли улитки, моллюски, личинки, жуки и жирные гусеницы.

В раннюю эпоху климатических изменений самой большой радостью для племени был мертвый слон, бегемот или, скажем, носорог; тогда племя садилось вокруг и обгладывало скелет.

Но это изобилие продолжалось недолго; наступали суровые времена с морозом, и племени приходилось отправляться в дальние края в поисках пищи. Люди тощали и дичали, словно волки. Голод заставлял их нападать на живую добычу, и в схватке с диким зверем одни погибали, а другие выживали. Трапеза членов племени, оставшихся в живых, едва ли представляла собой приятное зрелище; они разрывали зверя на части и поедали его сырым.

Глава 3
Первые пещерные люди

Следующий период, о котором пойдет наш разговор, – это период пещерных людей культуры мустье, которая получила свое наименование от названия пещеры Ле-Мустье, расположенной в долине реки Везер во французском департаменте Дордонь. В Ле-Мустье с течением времени река проделала себе дорогу, размыв известняк, который с обеих сторон остался в скальных формациях. Пещеры в скалах образовывались под воздействием воды, проникшей сверху сквозь вертикальные спаи и разрушившей скальные породы, либо в результате размывания берегов. Поскольку климат становился все холоднее, люди начали осматриваться в поисках жилищ и увидели практически готовые дома. Когда доисторический человек впервые переселился в пещеры, они находились чуть выше паводкового уровня реки; сегодня же они зачастую располагаются на высоких берегах, так как река продолжала размывать свое ложе. Пещеры расположены по берегам всего Везера, и археология прославила их на весь мир. Позднее мы поговорим о пещерах Ла-Мадлен, Микок, Кроманьон и прочих.

А начнем мы с мустьерского человека. В 1907 году в пещере на берегу Сурдуара, притока Дордони, неподалеку от Ла-Шапель-о-Сен, нашли человеческий скелет. Сразу же отметим: это первое найденное свидетельство того, что люди хоронили своих мертвецов в могилах. Яванский человек и гейдельбергский человек просто падали замертво, и река уносила их, укладывала в ил и покрывала галькой. Что касается человека, найденного в Ла-Шапель-о-Сен, то очевидно, что его похоронили с заботой и, может быть, с любовью. Рядом с ним положили кремневые инструменты, чтобы он воспользовался ими на охоте в потустороннем мире, и еду. Вы только подумайте, как изменилось мировоззрение членов рода, какой это прорыв на пути к вершинам цивилизации. Аналогичная находка была сделана в Ле-Мустье в 1909 году.

Рис. 23. Мустьерские пещерные люди

Эти открытия представляли собой большую важность, ибо они дали археологам возможность укрепиться во мнении относительно других найденных скелетов. В 1856 году в известняковом гроте в долине Неандерталь под немецким городом Дюссельдорфом были обнаружены человеческие останки; к сожалению, нашедший их рабочий не понял их ценности и сильно повредил. Вспомните, яванский человек был открыт только в 1891 году, так что в 1856 году ученые еще не были готовы к появлению неандертальца, но великий англичанин Гексли и другие ученые узнали в черепе человеческие останки. Время от времени находили другие черепа, пока скелет из Ла-Шапель-о-Сен не подтвердил мнение, что все они принадлежат к одному виду, который назвали неандертальским человеком, неандертальцем (Homo Neanderthalensis).

Самой заметной чертой мустьерского черепа был выдающийся далеко вперед выступ на лбу. Череп приплюснутой формы, лобные кости очень толстые, подбородок практически отсутствует. Мозг мустьерского человека имел объем 1620 см³, приблизительно равный среднему объему мозга современного европейца – 1550 см³; но, когда дело касается мозга, значение имеет не количество, а качество. Голень и бедренная кость дают основание считать, что человек стоял слегка согнув колени. Его руки длиннее, чем у современного человека. Нужно отметить, что посадка головы на плечах у мустьерского человека довольно сильно отличается от нашей. Если бы наши читатели встали чуть согнув колени, они бы заметили, что их голова и плечи наклонились вперед. По всей вероятности, мустьерский человек ходил широкими шагами, пригнув голову, словно зверь на охоте.

Рис. 24. Осанка неандертальца

Мустьерский человек был широко распространен, и, хотя, по-видимому, в этот период люди впервые стали селиться в пещерах, они не совсем покинули стоянки предков на берегах рек. Ученые полагают, что мустьерский человек жил в конце четвертого ледникового периода, и потому возможно, что лето он проводил на берегах Соммы, так как климат постепенно становился теплее. Именно там М. Коммон идентифицировал его орудия, найденные в слое позднего лесса, который на речные террасы нанес ветер.

У нас в Англии тоже были пещерные жители, и стоит посетить Кентскую пещеру, которая находится в Девоншире, в одной миле на восток от гавани Торки, и посмотреть на стоянку древних людей. Там, в коридорах, размытых водой в известняковом холме, мы находим множество признаков пребывания человека. Сначала землекопы раскопали слой черного гумуса, отложенного в исторические времена, затем сталагмитовый пол, в отдельных местах его толщина доходила до 3 футов. Под ним шла красноватая земля, в которой нашлись кости мамонта, носорога, лося, гиены, пещерного медведя и саблезубого тигра, а также следы от костров первобытных людей.

Под этим слоем почвы снова идет сталагмитовый слой, а дальше брекчия – сцементированная горная порода, природный бетон, в котором обнаружились кости пещерного медведя и кремневые орудия, сделанные более примитивно, чем те, что были обнаружены в верхнем слое почвы.

Вскоре после начала мустьерского периода каменные ручные рубила исчезли; в ашельский период их изготавливали, откалывая отщепы от кусков кремня. Отщепы использовали для изготовления небольших скребков и тому подобных орудий. По-видимому, мустьерский человек сначала обрабатывал кремневое ядрище с одной стороны, а затем отделял от него большой отщеп. Это тоже небезынтересное обстоятельство, так как оно свидетельствует о том, что человек начал экономить материал. Климат опять становился холоднее, холмы покрывались снегом. Кремень встречается только в известняковых залежах мелового периода. Во многих частях страны его размыла и унесла вода, и на расположенных ниже по течению речных террасах образовался галечник из унесенного водой кремня. Кремень, пригодный для изготовления орудий, наверняка представлял большую ценность для доисторического человека, и первый попавшийся камень, поднятый с земли, не так хорош в обработке, как тот, что находят на выходе меловых пластов. Поэтому некоторым людям приходилось совершать далекие путешествия за кремнем, необходимым для работы. Быть может, именно тогда мустьерский человек задумался о том, что если не тратить крупный кусок кремня целиком на то, чтобы сделать из него одно рубило, а использовать в работе и остающиеся обломки, то из одного камня могло бы выйти несколько орудий. Именно так он и поступил, и это ознаменовало переход на новую ступень вверх по лестнице эволюции.

Мустьерский человек применял технику леваллуа – это своеобразный метод работы, при котором от подготовленного «черепахового» ядрища откалывался отщеп, так что одна сторона у него получалась граненая. Также встречаются остроконечные кремни, зазубренные с одной стороны; вероятно, их использовали в качестве наконечников для копья (рис. 25).

При раскопках находили шары из известняка, считается, что их могли использовать в качестве болы – метательного приспособления для ловли животных. Дарвин описывает болы южноамериканских скотоводов гаучо в Монтевидео. «Болы, то есть шары, бывают двух разновидностей. Самая простая бола, с помощью которой главным образом ловят страусов, состоит из двух округлых камней, обтянутых кожей и связанных тонким плетеным ремешком длиной примерно 8 футов. Бола другого типа отличается только тем, что состоит из трех шаров, прикрепленных ремешками к общему центру. Индеец берет в руку самый мелкий из трех шаров и начинает крутить остальные два над головой; затем, прицелившись, он бросает болу, и она, кружась, летит по воздуху. Когда шары ударяются о какой-нибудь предмет, ремешки обматываются вокруг него, перекрещиваются друг с другом и накрепко сцепляются». Гаучо всю жизнь проводят верхом, но эскимосы ходят на своих двоих и охотятся с помощью болы из семи-восьми ремешков с прикрепленными к ним камнями, таким снарядом эскимосы сбивают птиц на лету. Мастер оббивает камни друг о друга, пока они не становятся круглыми.

В мустьерский период с севера в более южные районы пришли северный олень и овцебык и стали добычей доисторического человека; но мы не находим никаких свидетельств, которые заставили бы нас предположить, что он приручал каких-либо животных.

Есть одно обстоятельство, которое показывает мустьерского человека в очень невыгодном свете. Это не которые признаки того, что он мог быть каннибалом. В отложениях в пещере у хорватского селения Крапина нашли человеческие кости, обугленные и расщепленные таким образом, чтобы достать костный мозг. У австралийских аборигенов людоедство связано с ритуальным обычаем избавляться от мертвых тел своих родичей таким жутким способом.

Рис. 25. Мустьерский наконечник копья

Из всего вышесказанного следует, что, хотя о мустьерском человеке мы знаем чуть больше, чем о шелльском (аббевилльском) и ашельском, все же это не очень много. Значит, нам нужно найти какой-нибудь примитивный народ, живущий в подобных условиях и стоящий примерно на той же ступени развития, что и мустьерский человек, и попробовать провести некоторые интересные сравнения. За таким народом далеко ходить не надо – это австралийские аборигены. Ученые Спенсер и Джилен писали об аборигенах, что они «не имеют ни постоянных жилищ, ни одежды, не владеют никакими орудиями, кроме деревянных, костяных и каменных, не имеют представления о возделывании земли, не запасают пищи на черный день, в их языке нет слов для чисел больше трех, и они не верят ни в какие верховные божества». Колонизаторы относились к ним не так жестоко, как к тасманийцам, им позволили существовать на грани выживания, и как народ они заканчивают свои дни на бесплодных землях. Представляется, что давным-давно они пришли в Австралию с материка, последовав за тасманийцами, и устроились там, изгнав тех на Тасманию.

Рис. 26. Метание копья у австралийских аборигенов

Копье австралийских аборигенов свидетельствует о значительном шаге вперед по сравнению с тасманийским и напоминает копье мустьерского человека. Его длина составляет примерно 10 футов; у некоторых копий наконечники сделаны из твердой древесины с приклеенными колючками, у других кремневые наконечники (рис. 25). Для метания копья австралийцы пользуются специальным приспособлением. Оно имеет много разновидностей, но в основном представляет собой палку длиной около ярда с рукояткой на одном конце и колышком на другом. На рис. 26 и 27 показано, как пользоваться этим приспособлением. Его держат в правой руке, отведя ее далеко за спину, и уравновешивают левой рукой. Затем его бросают вверх и вперед, и, когда копье отрывается от руки, приспособление придает ему дополнительный импульс. Будучи в Австралии, Дарвин наблюдал, как туземцы бросают копье. «На расстоянии тридцати ярдов, – писал он, – прикрепляют шапку и пронзают ее копьем, брошенным с помощью приспособления, причем оно летит со скоростью стрелы, пущенной опытным лучником».

Рис. 27. Метание копья у австралийских аборигенов

Стрельба на такое короткое расстояние означает, что австралиец должен быть хорошим охотником и следопытом, ведь ему нужно подобраться к своей добыче – кенгуру – на расстояние удара. До сих в Европе не находили мустьерских приспособлений для метания копья, но мы вполне можем предположить, что изобретению короткого копья предшествовало множество орудий более простого типа. Австралийцы делают деревянные щиты, которые являются усовершенствованной формой тасманийского снаряжения. Они гораздо уже средневекового щита, имеют форму длинного овала и составляют от 2 до 2 футов 6 дюймов в длину и от 6 до 12 дюймов в ширину. С внешней стороны щит закруглен, а с внутренней выдолблен так, чтобы осталась вертикальная рукоятка. Его наличие свидетельствует о ссорах и схватках, поскольку его единственным предназначением может быть защита обладателя от ударов копья. Однако нам неизвестно, пользовался ли щитом мустьерский человек.

Обязательно посетите Этнографическую галерею в Британском музее и посмотрите на наконечник копья, сделанный австралийцами в относительно недавние времена из осколка бутылки; это поразительная вещь, и человек, который сделал ее, был великим мастером. Также стоит сходить в зал каменного века, где находятся мустьерские копья, и сравнить их с австралийскими.

Рис. 28. Насаживание орудия на рукоятку

Из длинных осколков камня аборигены делают очень практичные ножи, формой напоминающие кинжалы, обмазывая их смолой с одного конца, чтобы получилась округлая ручка. С помощью смолы они укрепляют острые отщепы на конце деревянной палки и пользуются ими как резцами и теслами. Также встречаются острые каменные инструменты, вставленные в расщепленные палки подобно копейным наконечникам, но под прямым углом; их привязывают сухожилиями животных и приклеивают смолой.

Рис. 29. Австралийская хижина

В Британском музее хранятся некоторые отшлифованные и отполированные австралийские орудия, и здесь, в Европе, мы связываем их со следующим периодом – неолитом. Большой интерес представляют разные способы насаживания орудий на рукоятки, и доисторические люди наверняка пользовались каким-то аналогичным способом, чтобы защитить свои руки от острых как бритва сколов кремня. Как и тасманийцы, австралийцы разгуливают без одежды, но в своих хижинах надевают накидки из шкур; их сшивают сухожилиями с помощью костяных игл и шильев, которыми прокалывают шкуры. Аборигены носят ожерелья и головные повязки из ракушек и звериных зубов, а также украшают себя тем, что втыкают короткую палочку в перемычку между ноздрями. Они намазывают тела жиром и красной охрой, а еще отрубают фалангу у мизинца, подобно людям культуры ориньяк, как мы увидим в дальнейшем. Их жилища очень просты, в них останавливаются на один-два дня, чтобы сделать перерыв в странствиях. На рис. 29 изображено жилище такого типа, которое мог строить мустьерский человек, покидая свои пещеры на летний период. Оно представляет собой следующую ступень развития, вполне ожидаемую после тасманийского шалаша (рис. 17). В действительности оно похоже на два прислоненных друг к другу тасманийских шалаша, и строят его из подвернувшихся под руку сучьев и веток.

Рис. 30. Добывание огня

Австралийцы изобрели еще один способ добывания огня при помощи трения: деревянную палочку зажимают между ладонями и вертят, уперев в углубление в куске дерева, пока не загорится деревянная труха (рис. 30). Дарвин рассказывает об усовершенствовании этого способа: «Гаучо в пампасах… берут гибкую палку длиной примерно 18 дюймов и прижимают одним концом к груди, а другой, заостренный конец ставят в углубление в куске дерева и затем начинают быстро крутить среднюю изогнутую часть, как сверло».

Еще одно интересное изобретение австралийцев – челнок из древесной коры (рис. 31). По силуэту он очень напоминает тасманийский плот (рис. 21), но конструкция у него как у настоящей лодки, а не плота. От ствола эвкалипта с помощью каменного рубила отделяют длинную полосу коры и нагревают над костром, чтобы сделать ее гибкой. Из гибких ветвей, согнутых, словно ребра, сооружают каркас, сверху приделывают упор для ног гребца и по всей длине перевязывают лодку травяными веревками, которые не дают ветвям разойтись. Нос и корма обвязаны волокнистой корой. На глиняном днище разводят небольшой костер. Австралийцы отличные рыболовы, они изобрели остроконечный гарпун и рыболовные крючки из раковин и дерева.

Рис. 31. Челнок из древесной коры

Здесь мы находим еще одно основание для сравнения, так как в Европе после мустьерского периода мы встречаем искусные гарпуны, которые могли применяться только для ловли рыбы. Они не могли возникнуть без многочисленных проб и ошибок. Возможно, мустьерский человек охотился за рыбой с копьем без наконечника и, не получая хорошего улова, придумал более действенное орудие – гарпун. Следовательно, мустьерские люди пользовались какими-то лодками, которые, разумеется, давно уже исчезли с лица земли, так что за подсказкой мы снова вынуждены обратиться к другим первобытным народам. Австралийцы делают челнок еще одного типа, обшивая каркас древесной корой. К этому же типу относятся коракл – рыбачья лодка в Ирландии и Уэльсе, сплетенная из ивняка, а также каяк и умиак эскимосов, только в них вместо коры используется кожа, и возможно, что в мустьерский период это было так же. Мы знаем, что в эпоху неолита в Европе делали выдолбленные челноки.

Австралийцы ведут торговлю путем натурального обмена. Красную охру, которой разрисовывают тело, меняют на камни, пригодные для изготовления инструментов. Они совсем не знают письменности, однако сообщают известия с помощью деревянных знаков. В Британском музее хранится такое послание из Северного Квинсленда. Оно похоже на узкую короткую планку длиной примерно 3 дюйма с зигзагообразными надрезами и зарубками. Сообщение означает, что «за собаками как следует присматривают», а автору «нужна одежда». Женщины, как правило, носили только накидку из шкуры и, может быть, нечто вроде юбки из шерстяной бахромы вокруг талии да еще ожерелье из ракушек, так что все их одеяние не требовало больших расходов. Австралийцы, как и тасманийцы, превосходные охотники. Они едят мясо кенгуру и практически всех остальных птиц и зверей, личинки и куколки муравьев, рыбу и моллюсков. Их кухня очень напоминает тасманийскую; сначала тушу потрошат, а потом готовят в яме с углями. Все сухожилия потом идут в работу.

Еще одно их замечательное изобретение состоит в том, что женщины собирают семена различных растений, провеивают, пересыпая их из одного пичи в другое, чтобы шелуху унес ветер, и размалывают между камнями. Из полученной муки выпекают грубые лепешки. Пичи – это мелкая деревянная плошка, которую также используют в качестве совка или ковша. Мустьерские люди тоже могли собирать семена и таким образом положить начало длинной цепи, которая привела к возникновению современного сельского хозяйства. Австралийские женщины используют заостренную палку для копания, подобную изображенной на рис. 59, но без прикрепленного груза, чтобы увеличить ее вес. Палку применяют не для обработки земли, а для выкапывания медовых муравьев или ящериц, которых аборигены употребляют в пищу. Помните, мы приводили слова Дарвина о людях, питавшихся исключительно мясом, и это было повсеместным явлением до появления сельского хозяйства; но собирание семян естественным образом наводит на мысль о том, чтобы специально выращивать съедобные растения.

Австралийцы не практиковали каннибализм, за исключением ритуального, например в штате Виктория это считалось выражением почтения при прощании с покойными родственниками.

Мы уже видели, что тасманийцы делали тростниковые корзины и травяные веревки, чтобы лазить по деревьям и связывать плоты. Они научились скручивать короткие отрезки волокна, прибавляя к ним новые, так что получалась длинная веревка. Этот принцип лежит в основе всего прядения. Племена арунта в Центральной Австралии умеют изготавливать шнуры из меха или человеческих волос. Для этого они используют веретено (рис. 32): это палка примерно 14 дюймов в длину, крутящийся конец которой продевают в дырочки, проделанные в двух тонких изогнутых дощечках длиной около 6 дюймов, поставленных крест-накрест. Из кома шерсти или меха вытягивают небольшой клочок и скручивают его пальцами в нить достаточной длины, чтобы ее можно было привязать к одному концу веретена; затем веретено начинают крутить, катая вверх или вниз по бедру. Оставшийся комок шерсти держат в руке и постепенно вытягивают ее по мере того, как веретено скручивает нить; затем получившуюся пряжу наматывают на веретено, снова постепенно вытягивают шерсть и скручивают новую нить. Нам представляется, что это величайшее достижение австралийских аборигенов, которые, как мы уже поняли, во всех отношениях живут в каменном веке. Вопрос в том, как долго они пользуются веретеном; принесли ли они его с собой в далекие эпохи, переселившись с материка; пользовался ли веретеном доисторический человек, на которого так сильно похожи австралийские аборигены? Наверняка для разных нужд им требовались веревки, и если их изготавливали вышеописанным способом, то прялка XVI века и прядильная машина XVII века уходят корнями в очень далекое прошлое, поскольку и первая и вторая представляют собой не что иное, как веретено с механическим приводом, берущее начало от приспособления, изображенного на рис. 32, или его подобия. Австралийцы не ткут из своих нитей и бечевок, но довольствуются тем, что плетут сумки. На рис. 22 изображен еще один первобытный способ изготовления веревки из пучков травы.

Рис. 32. Примитивное веретено

У австралийских аборигенов очень сложная система родственных отношений. Племя делится на две группы или клана: например, одна половина зовется «воронами», другая «ящерицами». «Ворон» имеет право жениться на «ящерице», но не на «вороне»; все «вороны» как бы состоят между собой в родстве и считают этих птиц своими пернатыми друзьями. Этот обычай позволяет не только связать людей братскими и дружескими отношениями, но и служит к соблюдению приличий и предотвращению браков между слишком близкими родственниками. У каждой группы свои ритуалы, в основном означающие призывы к тотемному животному с просьбой об удаче и преуспеянии. Предполагается, что в Европе в ориньякский период наскальные рисунки могли обозначать тотем. Тотемизм распространен очень широко и проливает новый свет на жизнь первобытных людей; он свидетельствует о том, что они старались осмысленно организовать свою жизнь.

У австралийцев нет установленной формы правления, но каждая группа или племя имеет вождя, который берет на себя управление племенем. Они не любят ссориться. Не ведут войн. Ссоры первобытных людей – не более чем стычки по поводу территории, на которой они традиционно охотятся; аборигенам никогда не придет в голову захватить соседскую землю. По их мнению, эту землю населяют духи предков соседнего племени, и потому от нее не будет никакой пользы.

Австралийцы очень часто относят смерть соплеменников не на счет естественных причин, а волшебства, порчи, насланной врагами. Отсюда порой возникают беды, потому что если шаман племени скажет, что порчу наслал сосед, то этого соседа выследят и убьют. Таким образом несчастные туземцы способствуют собственному вымиранию. У первобытных людей всегда был силен страх перед магией.

Дети аборигенов играют во всевозможные игры, учатся метать копья и забавляются с маленьким приспособлением в форме кенгуровой крысы, которое называют «уит-уит». Затем наступает день, когда мальчики вырастают, проходят посвящение и становятся мужчинами. Мужчины танцуют перед неофитами символический танец, демонстрирующий основные качества мужчины. Они имитируют собаку и кенгуру, показывая выносливость и быстроту. У мальчика выбивают один из передних зубов, чтобы научить его выдерживать боль. На ремне крутят австралийскую гуделку – длинный кусок дерева в форме листа с поперечными зарубками, и она издает гудящий звук, в котором аборигены слышат голос божества. Это введение мальчика в духовную жизнь племени; приобщение его к Таинствам и открытие перед ним Верховного Божества, обитающего на Небе.

Когда рождается младенец, считается, что он приносит с собой чурингу – амулет; это длинная плоская деревяшка или камешек с закругленными концами, украшенный разными тотемными изображениями и считающийся священным предметом. Чуринги хранят в пещерах и выносят только для совершения ритуалов.

Австралийцы хоронят умерших соплеменников разными способами, но в основном это погребение в землю. Вместе с телами зарывают оружие, еду и чашку для питья, чтобы мертвый пользовался ими в загробной жизни на блаженных лугах, и этой деталью они тоже напоминают мустьерского человека из Ла-Ша-пель-о-Сен, в могиле которого были найдены остатки кремневого рубила.

Дальнейшие сравнения проводить не обязательно, но те, что мы уже провели, помогут вам, как мы надеемся, представить образ жизни мустьерского человека.

В конце второй главы мы обрисовали древнего человека, изготовлявшего ручные рубила, и постарались показать, что его первейшей необходимостью было добывание пищи; если он не охотился, то ему приходилось голодать, и он не мог рассчитывать, как мы, ни на ближайший магазин, ни на то, что ему поможет кто-то другой. Это материальная сторона его жизни; а как насчет духовной? Будет ошибкой решить, что первобытного дикаря занимало только пропитание, потому что у человека всегда были и другие интересы.

Очень древние корни имеет вера в загробную жизнь, в счастливые, обильные земли, где светит солнце и нет опасностей. На нее указывает погребение в Ла-Шапель-о-Сен с кремневыми орудиями, предназначенными для использования в потустороннем мире. Откуда она возникла? Первобытный человек засыпал, сворачиваясь у костра, и видел сны; его дух словно бы отделялся от тела, и человек встречался с погибшими друзьями и участвовал вместе с ними в охоте или совершал чудесные вещи, которые мы совершаем во сне. Когда он просыпался и, потирая сонные глаза, видел, что он снова у костра, он рассказывал друзьям о своих приключениях; о том, что его родич или друг не погиб, а живет в виде духа в чудесном мире. Так мы видим зарождение культа предков. Острый приступ несварения желудка из-за обжорства мог вызвать ночной кошмар и представление о разных ужасах и преисподней, населенной злыми духами.

Человек с воображением доводил бы рассказ до совершенства, прославлялся и становился шаманом или жрецом. Порой голос человека, возбужденного охотой, эхом отражался от холмов, где не было никаких других людей. Это казалось ему таинственным волшебством, точно так же, когда он видел собственное отражение в зеркале воды, над которой он склонился, чтобы попить.

Солнце, луна и звезды удивляли его, а ледники мощнее Балторо[4]4
  Балторо – ледник в хребте Каракорум.


[Закрыть], сползавшие в море, казались ему живыми. И человек обожествлял их. Может быть, в ветреный день он бросил взгляд на небо и в просвете между туч увидел остроконечные сверкающие вершины, освещенные солнцем, которого не было видно, и они показались ему чудесной страной из сновидений. Долгие ночи и грозы наполняли его страхом.