Текст книги "Зеркало тёмного короля"

Последнюю ночь перед отъездом Милайбрея всё никак не могла наговориться с кормилицей. Принцесса вдруг вскочила и, усевшись на кровати и обнимая подушку, обратилась к нянечке, которая укладывала последние платья в сундук.

– Нянечка, расскажи мне про свою любовь.

– Уже очень поздно, – ответила она, но Милайбрея настаивала:

– Ну пожалуйста, – скривила она личико, как часто делала в детстве, когда ей чего-то очень хотелось.

– Хорошо, – растаяла нянечка, увидев такое знакомое ей выражение, перед которым она не могла никогда устоять.

Милайбрея устроилась поудобней, накрывшись одеялом до плеч, и в предвкушении красивой истории внимательно впилась глазами в нянечку. Та же в свою очередь села на край кровати и начала:

– Спешу предупредить тебя, что история моя правдивая, но печальная. Когда мне было пятнадцать, я влюбилась по-настоящему – это была любовь с первого взгляда. Он был старше меня примерно на пять лет, принадлежал к знатному роду, и его семья имела высокое положение и чин при королевском дворе. Я не знала, по какой причине он оказался в наших краях, но нашу встречу я помню, как сейчас, – произнесла нянечка, и её глаза засверкали.

В тот день я с подругами отправилась на рынок: мы случайно оказались у одного прилавка и как по волшебству схватились за одно и тоже яблоко, но я оказалась, конечно, проворнее и потому его рука оказалась на моей. От неожиданности я вздрогнула. Посмотрев сначала на руку, а потом на его лицо, я тут же застыла, глядя ему в глаза. Он тоже смотрел на меня, не отрывая взгляда. Какое-то волнующее чувство охватило меня в тот момент. Всё это длилось несколько мгновений, но казалось, что мир вокруг нас остановился, и есть только он и я.

Я ощутила, как его рука нежно начала сжимать мою, и услышала хихиканье моих подруг за спиной – я почувствовала, как щёки мои тут же стали пылать огнем. Я немедленно выдернула руку, глаза мои забегали, я опустила голову и пошла быстрым шагом вперед, определенно не понимая, что произошло. Подруги мои тут же поспешили за мной. Тотчас за спиной я услышала голоса и смех его друзей, они шутили над ним, говоря, что он «встал как вкопанный и не может оторвать взгляда от девушки». Мне хотелось летать! Казалось, что я стала легче птичьего пуха: да, он не остановил меня и не попытался догнать, но он не мог оторвать взгляда от меня. Эта фраза радостью отозвалась в моем сердце – тогда я и представить себе не могла, что мы ещё раз встретимся…

Потом, по воле судьбы или случая, мы стали часто встречаться в разных местах, и при каждой нашей встрече он не смел заговорить со мной, но всем своим существом я ощущала, как глаза его неотрывно следили за мной. До самых пяток меня пробивало молнией каждый раз, когда мы встречались глазами. Это чувство мне было непонятно, но делало меня счастливой. В то же время я стыдилась своего интереса, ведь я была помолвлена и собиралась замуж.

К сожалению, я не испытывала решительно никаких подобных чувств к своему будущему мужу. Семья его владела землей и имела хозяйство – достаток мне был обеспечен. Мои родители, не задумываясь, дали согласие, когда его родные пришли просить моей руки, и меня, говоря откровенно, это устраивало. К тому же он был симпатичным парнем, обладал всеми достоинствами для будущего супруга, и я согласилась.

Но теперь, когда я повстречала Его, любимого, я не знала, что мне делать. Каждый раз, как я вспоминала нашу встречу, моё сердце начинало взволновано биться. Он снился мне каждую ночь, я думала о нём каждый день. И вот однажды, собирая в лесу хворост, я встретилась и оказалась с ним наедине впервые. Он представился и выразил желание помочь мне, а потом и проводить до дома. Мы шли и болтали о разных вещах, но вдруг он остановился, схватил мою руку и открылся мне в своих чувствах.

Он признался, что с тех пор, как увидел меня, всё время думает обо мне – начал умолять встретиться ещё раз, но я отказала. Сердце моё кричало «да», а губы говорили «нет». В ту ночь я не могла уснуть, меня бросало в жар, я обливалась холодным потом: мысль о том, что мы, возможно, больше не увидимся, мучила меня. На следующий день я опять отправилась в лес, но необходимости никакой не было – я придумала глупый предлог в надежде встретить его там снова.

Когда я пришла на то место, где мы встретились за день до этого – он уже ждал. Он стоял спиной и поначалу не заприметил меня, а я медлила подойти к нему. Но тут он обернулся и, увидев меня, сразу же подбежал: глаза его сверкали радостью, он поднял меня на руки и начал кружить в воздухе – я смеялась и визжала от счастья. Потом он опустил меня на землю. Мы не проронили ни слова: наши чувства были настолько сильны, что в словах не было необходимости. Он держал меня за талию, мои руки были у него на плечах – мы смотрели друг другу в глаза. Потом он прижал меня крепче и поцеловал, и я поцеловала его… Больше я была не в силах сопротивляться этому чувству.

Мы опустились на землю, его руки крепко и нежно держали меня, как драгоценность, хрупкую и очень дорогую. Каждое его прикосновение, каждый его поцелуй отражались счастьем в моём теле: мы сливались в одно.

Потом мы виделись каждый день, конечно же, втайне. Под разными предлогами я убегала из дома. Каждое утро, просыпаясь, я с нетерпением ждала нашей встречи, а минуты разлуки с каждым днем становились всё более невыносимыми для меня.

Мы привязались друг к другу: он рассказывал мне много интересных вещей, выслушивал мою глупую болтовню и даже научил меня читать и писать.

То время было для меня самым лучшим! Рядом с ним я чувствовала себя свободно и легко как птица в полете.

Однажды я призналась ему, что меня выдают замуж – он ответил, что всё знает и намерен жениться на мне. Я знала, что это не представлялось возможным: простолюдинка и королевский придворный? Этому не позволят случиться, и хотя мой рыцарь был решителен в своем намерении – всё же судьба нас разлучила, – на мгновение нянечка сделала паузу, и глаза её потускнели, а потом она продолжила:

– Он отправился к своему королю с прошением о разрешении этого брака, но несмотря на то, что он был бравым и верным рыцарем, его просьбу отклонили и пригрозили, что если он попытается хоть как-то осуществить своё намерение, то его семья и род будут лишены всех титулов и привилегий. Он написал мне и всё объяснил, но сдаваться не собирался: он решил похитить меня и бежать в другое королевство.

«Любовь моя, – писал он, – пускай весь мир ополчится против нас – я не допущу нашей разлуки… Как только я допишу это письмо, я тут же отправляюсь в дорогу, чтобы снова встретиться с тобой и больше никогда не расставаться».

Слёзы катились у меня из глаз: как я могла дозволить ему разрушить его жизнь и погубить мою семью? Ведь если бы я сбежала с ним, то и моей семье угрожал бы позор, а мои сестры были бы обречены никогда не выйти замуж. Я разрывалась на части; в моих руках вдруг оказались судьбы и счастье других людей, поэтому я приняла единственно правильное решение, ценой которому было моё счастье.

Писать моему рыцарю было уже поздно, он не получил бы письма и вскоре должен был быть здесь. Действовать нужно было незамедлительно. Всё это время меня держали взаперти после того, как я заявила, что разрываю помолвку. Но, получив это известие, я сказала, что просто сглупила и выйду замуж за сына землевладельца, если тот готов меня простить. Свадьбу решили играть немедленно, пока я опять не передумала.

Мой рыцарь прибыл в деревню как раз к моей свадьбе. В этот день все суетились, готовились, а я не могла прийти в себя: я проплакала всю ночь. Во время свадебной церемонии я могла видеть, что он впился в меня взглядом. Я тоже смотрела на него: из-под вуали не было видно, на кого был обращен мой взгляд – произнося слова верности и любви, я мысленно была с ним, с моим рыцарем.

Душа металась, сердце моё разрывалось от боли, ком подступал к горлу, мне хотелось умереть! В один момент я поняла, что мой рыцарь хочет прервать церемонию: он решительно зашагал по направлению ко мне – сердце моё бешено забилось. В этот момент мой муж открыл вуаль, чтобы меня поцеловать, и тут я, не в силах побороть свои чувства, потеряла сознание.

Очнулась я уже в доме своего мужа. Веселье продолжалось, я слышала за окном музыку и веселый гул. Вспомнив все, я опять начала рыдать. Я знала, что мне предстоит первая брачная ночь, а этот мужчина, который теперь мой муж, будет обнимать и целовать меня.

– И что потом, нянечка? – вдруг не выдержала Милайбрея.

– Мой муж – замечательный человек. В ту ночь я не выдержала и всё рассказала ему, – он не стал ни на чём настаивать и сказал, что несмотря на это, он, как и прежде, любит меня и даст мне столько времени, сколько понадобится, чтобы и во мне проснулось взаимное чувство. И действительно, со временем я полюбила его, но по-другому… А то чувство, что я познала с моим рыцарем, я больше никогда не испытывала.

– А что стало с твоим рыцарем, нянечка? – спросила Милайбрея уже сонным голосом и зевнула.

– Я его больше никогда не видела, да и искать не пыталась, – ответила с грустью нянечка, и глаза её вновь наполнились тоской.

Не успела нянечка закончить рассказ, как Милайбрея тут же погрузилась в глубокий сон. Кормилица с нежностью посмотрела на принцессу и, поцеловав её в лоб, прошептала: «Сладких снов, любовь моя». Потушив свечи, она покинула покои.

На следующее утро Милайбрея проснулась в хорошем настроении, и когда кормилица пришла её будить к завтраку, на удивление, принцесса уже была одета и собрана.

– Доброе утро, – подбежала Милайбрея к нянечке и, обняв, поцеловала её в щёку. – Я так замечательно сегодня спала; меня больше не мучил этот кошмар. Но признаться, я не помню, что мне снилось – должно быть Эдгард, раз я себя чувствую так замечательно, – тараторила принцесса, рассуждая вслух.

– Я очень рада, – ответила нянечка, улыбаясь.

– А почему ты не едешь с нами, нянечка? – вдруг вспомнила Милайбрея.

– У моего сына свадьба через два дня, ваше высочество – я прибуду в королевство Артевана вместе с остальными слугами за день до вашей свадьбы.

– Ах, ну да, дурная голова, – слегка хлопнула себя принцесса по лбу, – я совсем забыла. Как жаль, что мне не представится возможности побывать на этом торжестве, – вздохнула она. – Я так люблю деревенские свадьбы… – мечтательно посмотрела она вверх.

– Передай мои поздравления и самые наилучшие пожелания, милая нянечка, от всего моего сердца! – воодушевленно добавила Милайбрея.

– Благодарю вас, ваше высочество, – ответила нянечка, а потом добавила:

– Стол к завтраку уже готов, и его величество ждут вас.

– Да, надо бы хорошенько подкрепиться перед дорогой, – сказала принцесса и отправилась в трапезную.

Весь завтрак Милайбрея подмурлыкивала себе под нос весёлые песенки и уплетала тёплые булочки и клубнику со сливками. Причмокивая, она попивала свежезаваренный чай из трав и время от времени поглядывала на короля. Но Фринбаус был слишком занят разговором с поверенным и не обращал никакого внимания на её мелкие шалости. В другой день он обязательно бы её одернул и сказал, что так себя вести принцессе непристойно, а потом всё равно, не выдержав, рассмеялся бы от её искреннего недоумения и возмущения: «Пристойно значит без наслаждения и удовольствия», – всегда отвечала Милайбрея, на что у короля не находилось других доводов, и он просто подходил и целовал принцессу в лоб.

Но сегодня был совсем другой день.

После завтрака король давал распоряжения и решал неотложные дела. Дорога предстояла долгая, и поэтому Фринбаус торопился всё пораньше закончить и поскорее отправиться в путь. Милайбрея пребывала в возбужденном состоянии, ведь она впервые окажется так далеко за пределами королевского замка.

Как и обещал король, в дорогу они отправились ближе к полудню.

Устроившись поудобнее в карете, Милайбрея раскрыла пошире занавески, чтобы насладиться пейзажами королевства. Она жадно ловила глазами каждую мелочь. Король же с первых минут, как только они отправились в дорогу, заснул. Набравшись впечатлений от увиденного, принцесса вскоре тоже задремала.

Солнце уже садилось, и чтобы сократить путь до ближайшего постоялого двора, решено было ехать через лес.

***

И вот Милайбрея в белом платье. По длинному проходу, по обеим сторонам которого сидят гости, прямо к алтарю ведет её отец.

Все вокруг украшено цветами, а у самого алтаря стоит Эдгард, терпеливо дожидаясь свою принцессу. Милайбрея счастлива, и все вокруг ею восхищаются. Несколько шагов остается до того момента, как отец передаст её в руки будущему мужу, как принцесса вдруг останавливается: на полу в полушаге от неё лежит алая роза, которая на фоне нежно розовых и белых украшений салона ярким огнем кричит и манит своим багряным цветом, который, переливаясь, играет на бархатных лепестках.

Милайбрея, завороженная этой красотой, отпускает руку отца и наклоняется, чтобы поднять цветок. Но, дотронувшись до розы, она мгновенно укалывает палец – кровь быстро проступает через белые перчатки, и багровое пятнышко, собравшись в каплю, падает ей на платье. Впитываясь в ткань, кровавое пятно становится всё больше и больше – принцесса поворачивается к отцу, но он тут же исчезает.

Она оборачивается по сторонам, но гости как привидения один за одним растворяются в воздухе. Стены святилища мгновенно постарели, цветы высохли и почернели, и только какая-то фигура, напоминающая Эдгарда, всё так же стоит у алтаря. Милайбрея пытается бежать к нему, но расстояние становится всё больше – она вытягивает руку к фигуре и отчаянно кричит: «Только ты не исчезай!»

В одно мгновение Милайбрея оказывается очень далеко от него. Она останавливается. Переводя дыхание, девушка снова начинает двигаться по направлению к Эдгарду, как она предполагала, но это не он!

По мере приближения Милайбрея понимает, что это женская фигура, которая тоже движется ей навстречу. Расстояние между ними быстро сокращается, и вот Милайбрея оказывается перед зеркалом.

Она смотрит на себя и с трудом узнает собственное отражение: лицо у неё белое, волосы черные как смола, губы алые как кровь, а её белое платье стало тёмно-багряного цвета. Всматриваясь в зеркало, Милайбрея видит, как за спиной её появляется человек в черном одеянии, но лица разглядеть ей не удается. Она не может пошевелиться. Тем временем он, нежным движением убирая волосы с её шеи, надевает ей свадебное украшение. Принцесса медленно опускает глаза вниз и видит, что в ногах у неё лежит роза с белыми лепестками.

***

Милайбрея очнулась от странного ощущения. Слышались чьи-то голоса, непонятная суета, звук дождя и раскаты грома. Принцесса не могла понять, что происходит, как будто она всё ещё спала. Чувства, пережитые во сне, всё так же ощутимо отзывались в её душе и теле.

Она пребывала в состоянии, когда сознание начинает просыпаться, но сон всё ещё владеет чувствами, и, как по тонкой ниточке, пережитые во сне впечатления переливаются из пространства сна в настоящее. Страх потери отца, испытанный во сне, перешел в страх непонимания происходящего. Первое, что почувствовала Милайбрея – было неудобство.

Она ощутила, что лежит на правой стороне, карета была перекошена. Было темно, и только от вспышек молнии Милайбрея разглядела Фринбауса, который, опустив голову вниз, с закрытыми глазами полулежал напротив неё.

– Ох, отец! – воскликнула принцесса и в панике бросилась к отцу, – это всё ещё мне снится, – проговорила она.

Дверца кареты открылась, и в проеме показалась голова начальника королевской стражи. С его шлема прямо на нос и щёки стекала вода: снаружи был не просто дождь, а ливень. Увидев короля в таком положении и напуганную принцессу, он заволновался.

– Ваше величество, ваше величество, с вами всё в порядке?

– Что происходит? – вдруг начал приходить в себя король.

– Ах, отец!

– Ах, ваше величество! – радостно в один голос воскликнули принцесса и солдат, и Милайбрея, кинувшись отцу на шею, крепко обняла его и добавила:

– Я так испугалась, ваше величество.

Часть Вторая

Твой сон и явь твоя,

но нет границ меж тем,

где ты, когда душа ослеплена.

Маргад Муур

Фринбаус в ответ обнял принцессу, а потом обратился к офицеру:

– Докладывайте, что произошло! – приказал король, приходя в себя.

Милайбрея немного успокоилась и, отодвинувшись от короля, села обратно на своё место напротив Фринбауса.

– Ваше величество, у меня неприятные новости, – начал офицер, – колесо кареты, на что-то наткнувшись, отлетело. Мы все в недоумении, как это могло произойти. Гроза застала нас врасплох: стемнело быстрей, чем мы того ожидали, и внезапно начался сильный дождь. Раскаты грома и молния напугали лошадей, и они понесли. Мы делаем всё возможное, что в наших силах, но погода усугубляет положение – даже если мы и найдем колесо, без посторонней помощи нам не справиться.

– Где мы? – вглядываясь в темноту через окно кареты, поинтересовалась принцесса.

– Ещё одна неприятная новость, – помялся страж, – мы в лесу, и трудно сказать, сколько осталось до ближайшего постоялого двора или жилой деревушки, где нам могут помочь. После случившегося я незамедлительно отправил двоих наших солдат, чтобы они разыскали и привели помощь.

Пока офицер отчитывался, Фринбаус машинально взялся за голову, где болезненно шумело. Нащупав самое больное место, король почувствовал на пальцах что-то влажное и слегка липкое и сразу понял, что это кровь.

– Что это, отец? – обратила внимание принцесса на растерянное выражение лица короля, которое она уловила в момент очередной вспышки молнии.

– По-видимому, я ушиб голову, – ответил король.

– Дай я посмотрю, – вызвалась принцесса.

Фринбаус нагнул голову к Милайбрее. Она приблизилась и начала присматриваться, но толком ничего не могла разглядеть, так было темно.

– Принесите лампу и посветите мне, я ничего не вижу, – приказала она солдату.

Вмиг её пожелание было исполнено.

Король разбил себе голову: сквозь волосы виднелась небольшая ссадина, но она не была глубокой и не представляла никакой опасности. Несмотря на то, что кровь уже начала сворачиваться и потому стала липкой, рана всё ещё кровоточила. Милайбрея тут же вытащила из кармана платок и приложила его к голове короля.

– Ну, что там? – не терпелось королю.

– Рана неглубокая, – сказала Милайбрея, – но стоит немного подержать платок, чтобы туда не попала грязь, – наказала она отцу, как это делала нянечка, когда принцесса в детстве разбивала себе колени.

– Держите вот здесь, ваше величество, – Милайбрея убрала свою руку и, взяв руку отца, приложила к его голове, где был платок.

Король послушно последовал советам дочери, но, промокнув пару раз рану, убрал платок и обратился к начальнику стражи, который всё это время терпеливо ждал и наблюдал за процедурой.

– Сколько прошло времени с тех пор, как ты отправил гонцов?

– Немного, ваше величество, – ответил тот.

– Надо оглядеться по сторонам, – не выдержала принцесса и попыталась выйти из кареты, но офицер её остановил.

– Ваше высочество, вам лучше оставаться внутри: это все-таки лес и здесь много диких животных – поверьте мне, даже в такую погоду чувство голода всё же сильнее страха промокнуть.

Принцесса в упор посмотрела на стражника, выказывая тем самым своё недовольство.

– Милайбрея, – окликнул принцессу король и слегка нахмурился.

Принцесса обернулась на отца и, увидев его грозный настрой, послушно уселась обратно. Только она было уставилась в темноту окна кареты, как в мгновение воскликнула:

– Там кто-то есть!

– Где? – обернулся страж.

– Вон там, – указала принцесса за его спину. – А, опять! – воскликнула принцесса, увидев силуэт на лошади в раскатах молнии.

– Не стоит беспокоиться, ваше величество: мы вас защитим, – сказал офицер и, выхватив свой меч, окликнул остальную стражу.

Вся сопровождающая гвардия приготовилась к защите. Они окружили карету в полной готовности отразить угрозу.

Между тем дождь почти прекратился, моросило, резко похолодало, было ощущение, что вот-вот пойдет снег. Раскаты молнии всё также сверкали на тёмном небе, время от времени освещая всё вокруг.

Всадник оказался не один: показалась ещё пара десятков человек, которые примкнули к нему. Вместе со своей свитой незнакомец медленно приблизился к карете и, не выказывая никакой агрессии, начал говорить:

– Вам не стоит меня бояться: я не собираюсь никому причинять вреда, – сказал загадочный всадник, вглядываясь в темноту кареты, откуда Милайбрея из любопытства всё намеревалась вылезти.

– Вы находитесь в моих владениях, – продолжил незнакомец, – а следовательно, вы – мои гости. Смею предположить, вы не имеете злонамеренных помыслов и, как я вижу, с вами случилась неприятность – я готов оказать вам помощь и обеспечить всем необходимым.

– Кто это? – шепотом еле слышно спросила Милайбрея у Фринбауса, прячась за его плечо.

– Король Фринбаус и его прелестная дочь, принцесса Милайбрея, – обратился всадник, – позвольте представиться: я – король Владэмор. Я с превеликим удовольствием позабочусь о вас – будьте моими гостями.

Удивление не сходило с лица Милайбреи, она посмотрела на отца вопросительно, но король, ничего не сказав ей, вышел из кареты.

– Благодарю вас, король Владэмор, за желание нам помочь и ваше гостеприимство, но нам необходимо продолжить путь, – сказал Фринбаус.

– Я понимаю, что в ваши планы не входило посетить меня, но ваша карета неисправна, да и лошади изрядно устали. Я полагаю, дорога вам предстоит ещё долгая и изнурительная. Гроза продлится всю ночь – сейчас она немного утихла, чтобы набраться сил для нового порыва, – посмотрел Владэмор в небо, а потом продолжил:

– Она вскоре начнётся снова. Я думаю, что отдых пойдёт вам на пользу, а завтра вы сможете продолжить свой путь. Не откажите принять моё предложение, будьте сегодня моими гостями: я приму это за честь.

Фринбаусу не хотелось доверять этому господину, но он понимал, что другого выхода нет, и ему пришлось согласиться.

– Да, пожалуй, вы правы, – ответил Фринбаус.

– Но отец, – шепотом возмутилась принцесса, как и прежде прячась в темноте кареты, – он мне совсем не нравится, вид его не внушает доверия, и я, вообще, в первый раз слышу о таком короле, – может он самозванец и хочет нас убить, – мнительно рассуждала она.

– Дочь моя, – начал успокаивать Милайбрею Фринбаус, – это действительно король, а если бы он хотел убить нас, то уже давно бы сделал это, причём с легкостью, – сказал он и вытянул руку, приглашая принцессу выйти из кареты.

Милайбрея вышла из кареты, и ей и королю Фринбаусу подвели верховых лошадей.

– Мой замок находится неподалеку, следуйте за мной, – сказал Владэмор и проследовал вперед.

– Ваше величество, – обратилась Милайбрея к отцу, – а вы знаете что-нибудь про этого жуткого короля?

– Я с ним никогда не был знаком, но слышал о нём от других правителей, – ответил Фринбаус. – Он ведет затворнический образ жизни, ни с кем не воюет и ни с кем никогда не ведёт переговоры. Поговаривают, что он имеет связь с тёмными силами, но я думаю, что это просто выдумки.

– Тёмными силами?! – удивлённо переспросила принцесса.

– Рассказывают, что посягательства на владения этого таинственного короля всегда были тщетными, а те войска, которые отправлялись завоевывать его земли, бесследно исчезали. Но истинной причины никто не знает, может, отряды терялись в этих местах; может, на них нападали дикие звери, а возможно, никто и никогда не пытался в действительности завладеть этими землями. Ходит много слухов и догадок, но нет ни одной живой души, кто бы мог подтвердить или опровергнуть эти кривотолки, – пояснил Фринбаус.

– И всё-таки, странный он какой-то… Взгляд у него жуткий: аж мурашки по коже, – сказала Милайбрея, слегка вздрогнув. Она хотела было что-то добавить, но их разговор прервал Владэмор, сравнявшись с ними.

– У меня для вас приятная новость, – сказал он, – этой ночью вы будете гостями не только моего замка, но и бала, который по счастливой случайности состоится сегодня.

– А в честь чего бал? – поинтересовалась принцесса.

Владэмор взглянул на Милайбрею, но оставил без внимания её вопрос и проследовал вперед.