Текст книги "Магия шипов"

Глава шестая

Шум и яркий свет атаковали Элизабет со всех сторон. Она зажмурилась, оглушенная стуком подошв хранителей, марширующих вдоль холла по бокам от нее. Финч сжал ее плечо так сильно, что кости со скрипом терлись друг об друга. После такого долгого заключения под землей она чувствовала себя не человеком, а каким-то крохотным существом, вырванным из своей норы когтями ястреба, дрожащим, переполненным страхом и сбитым с толку. Платье не по размеру, такое непривычное после долгих лет, проведенных в удобной рясе, обтягивало ее ребра и развевалось вокруг лодыжек. Без сомнений, это было самое длинное платье, которое им удалось найти. Тем не менее оно на добрых пятнадцать сантиметров было короче, чем следовало.

Где-то неподалеку знакомый голос позвал ее.

– Катрин! – закричала Элизабет в ответ, срывая с непривычки голос. Она неистово заозиралась по сторонам, пока подруга не показалась в поле зрения, тщетно пытаясь проскользнуть к ней между двумя хранителями. Под ее глазами пролегли темные круги, пряди волос торчали из растрепавшейся косы.

Сердце сжалось у Элизабет в груди.

– Тебе не следует быть здесь, – прохрипела она.

– Я пыталась попасть к тебе, но хранители не пускали меня! – запыхавшись, прокричала Катрин, по всей видимости, не слыша ее. Хранитель выставил руку, пытаясь оттолкнуть девушку назад, но ота проскочила под ней и продолжила свое наступление. – Потом я организовала отвлекающий маневр – мы нарядили Стефана старшим библиотекарем и заставили пробежать по архивам без штанов, но ни один из хранителей не покинул пост, и мне не удалось проскочить через них!

Даже дрожа от страха, Элизабет рассмеялась.

– Мы не сдавались, – продолжала Катрин. – Еще пару дней, и я бы придумала, как вытащить тебя, клянусь.

– Я знаю, – ответила Элизабет. Она потянулась к руке Катрин, но в этот момент Финч толкнул ее к двери. Кончики их пальцев соприкоснулись прежде, чем хранителями удалось оторвать их друг от друга, и у Элизабет появилось ужасное чувство, что это был последний раз, когда ей удалось дотронуться до Катрин.

– Я… я вернусь, – прокричала Элизабет через плечо. – Я буду писать тебе письма.

Так же, как и в свое возвращение, девушка не верила в то, что у нее будет возможность написать хоть одно письмо.

– Катрин, – сказала она, когда Финч вытолкал ее за дверь, – не забывай меня! Пожалуйста, Катрин!

– Я не забуду. И ты не забывай меня, Элизабет…

Дверь захлопнулась перед ней. Послушница пошатнулась, стряхивая слезы с глаз. Она стояла посреди внутреннего дворика. Промокшие осенние облака заполонили небо, но солнце все еще припекало голову. Когда глаза привыкли, она увидела, что прошла через ту же дверь, через которую они с Наставницей когда-то внесли сюда Книгу Ока. Все та же надпись красовалась над входом, но теперь она напоминала ей скорее обвинение, чем клятву.

«Почему я выжила, а Наставница погибла?»

Звук копыта, загребающего гравий, отвлек ее внимание. Две необычайно крупных лошади стояли перед Элизабет, храпя в нетерпении, а позади них ожидал кучер. Изумрудные занавески свисали с окон кареты, на деревянных бортах которой были искусно вырезаны переплетающиеся тернии. Резчик приложил все свое мастерство, чтобы воспроизвести их как можно более реалистично. Элизабет почти чувствовала уколы их жестоких шипов даже с того места, где стояла.

Тень упала на внутренний двор. Горячий ветер со свистом поднял россыпь опавших листьев с земли. В отчаянии она огляделась по сторонам, пока взгляд не упал на одну из статуй дворика. Это была высокая мраморная фигура ангела с мечом, прижатым к груди. Плющ оплетал его одеяние, словно формируя естественную лестницу. Она знала по опыту, что могла бы за несколько секунд вскарабкаться на него, не обращая внимания на ободранные коленки. Если повезет, она убежала бы далеко по крышам, прежде чем чародей бросился бы ее догонять. Элизабет глубоко вдохнула и дала деру, разбрасывая гравий.

Запах жженого металла наполнил ее легкие, и звук трескающегося и крошащегося камня заполнил все вокруг. Девушка рухнула к подножью статуи. Та начала двигаться. Раздался скрежет мрамора, статуя открыла свои бесцветные глаза и подняла голову. С невозмутимым лицом она вынула меч из ножен и расправила крылья. Изумрудные искры танцевали вокруг перьев, ослепительно ярко сверкающих в утреннем свете. Затем меч опустился, указав острием на Элизабет. Безмятежное лицо ангела беспощадно уставилось на нее.

Она сделала шаг назад и обнаружила, что весь дворик ожил. Статуя человека в клобуке, стоящая в нише над ее головой, повернула скрытое тенью лицо в ее сторону. Горгульи вытянулись, вцепившись когтями в края крыши. Даже ангелы, держащие свитки над входом в библиотеку, – и те бросили на нее свои безжалостные холодные взгляды. Элизабет подавила крик. Теперь она поняла, почему Финч даже не связал ей руки – от чародея невозможно было скрыться.

Она сделала шаг назад, потом еще один, пока тень не упала на нее – это была тень мужчины. Девушка не слышала, как он вышел из кареты. Холод растекся по венам, приковав ее к месту.

– Элизабет Скривнер, – произнес хозяин тени. – Мое имя Натаниэль Торн. Я прибыл, чтобы сопроводить вас в Брассбридж для допроса, и настоятельно не рекомендую бежать. Попытка побега станет лишь доказательством вашей вины в глазах Канцлера.

Она развернулась. Это был он. Изумрудная мантия волнами опускалась до самых пят, а ветер развевал его темные волосы с серебристой прядью. Серые глаза были такими же пронзительными, какими она их запомнила, но даже если он и узнал ее, то не подал виду. Слабая саркастичная улыбка приподняла уголок его рта.

Девушка отшатнулась. Ну конечно. Должно быть, он и есть настоящий преступник. Зачем же еще магистру опускаться до такого незначительного дела? Злодею было бы очень удобно сделать так, чтобы она никогда не доехала до Брассбриджа, и единственный свидетель его преступления совершенно случайно исчез бы на пути в Магистериум.

– Вы напуганы, – заметил он.

Дрожь пробежала по телу, но она твердо стояла на ногах. Если не выдать своих подозрений, то, возможно, ей удастся протянуть достаточно долго, чтобы сбежать.

– Вы – колдун, – проскрипела она, чувствуя, что такого ответа будет вполне достаточно. Затем, надеясь отвлечь его, она спросила: – Кто такой канцлер?

Его глаза сузились.

– Если ты собираешься притворяться дурочкой, тебе придется придумать что-то более оригинальное.

– Я не притворяюсь. – Ее ногти впились в ладони. – Кто такой Канцлер?

– Это слово действительно ни о чем тебе не говорит?

Она потрясла головой. Он наклонился, чтобы получше рассмотреть ее, и взгляд его прозрачных глаз впился в ее лицо. Девушка ждала, что произойдет ужасное: вспышка боли, которая заставит ее во всем признаться, или что-то постороннее проникнет в ее разум, чтобы докопаться до правды. За его спиной статуи склонили головы вместе, будто обсуждая ее дальнейшую судьбу. Она даже слышала их шепот в звуке скрежета земли и камня. Последовала длинная пауза, однако чародей издал смешок и отвернулся. Облегчение нахлынуло на нее волной.

– Канцлер Эшкрофт – второй по важности человек во всем королевстве. На данный момент он – глава Магистериума. – Мужчина запнулся. – Ты ведь знаешь, что такое Магистериум?

– Это правительство чародеев. Меня везут именно туда.

«Если вы не убьете меня раньше».

Одетая в одно лишь потрепанное короткое платье, она никогда не чувствовала себя настолько беззащитной.

– Дорога в город займет три дня, – осмелела она, неожиданно озаренная идеей. – А у меня совсем нет вещей.

Магистр бросил взгляд на дверь.

– Ах, да. Чуть не забыл. Одну минуту.

Склонив голову, он прошептал заклинание. Слова на енохианском зашипели, прорезая воздух, словно жир на раскаленной сковородке.

Элизабет напряглась, будучи в неуверенности, как ей быть. Приготовившись к худшему, она не сразу обратила внимание на свистящий звук, донесшийся откуда-то сверху. На земле рядом с ней появилась тень, стремительно увеличиваясь в размерах. Она едва успела отскочить, как что-то рухнуло прямо с неба и с глухим звуком приземлилось на гравий у ног девушки.

Это был ее чемодан. Элизабет в изумлении посмотрела на Натаниэля и, подбежав к дорожному сундуку, стала отпирать его защелки. Внутри лежало несколько аккуратно сложенных платьев, которые она не носила с тех пор, как ей исполнилось тринадцать. Расческа, которой она так редко пользовалась. Сорочка. Чулки. Рясы ученицы там не было, но она и не ожидала ее найти. Изумрудное сияние рассеивающегося заклятия освещало содержимое чемодана.

– Почему ты так странно смотришь на меня? – спросил он.

– Вы использовали демоническое заклинание, чтобы сложить мои чулки!

Он приподнял бровь.

– Ты права, это едва ли смахивает на те злодеяния, которыми пристало заниматься чародеям. В следующий раз я не стану их складывать.

У нее не было выбора, кроме как поглубже закопаться в чемодан, чтобы не вызвать подозрений. Она надеялась на возможность самой собрать вещи. Элизабет сомневалась, что Натаниэль положил туда то, чем можно было бы вооружиться, – точно не Демоноубийцу, но хоть что-нибудь полезное могло оказаться там. Она решила порыться в нем позже, когда останется одна.

Девушка выпрямилась, и кровь отхлынула от головы. В глазах потемнело, и она пошатнулась. Заключение измотало ее.

Рука поддержала ее, ухватив за локоть.

– Будьте осторожны, мисс, – произнес мягкий голос где-то рядом.

Девушка повернулась, обнаружила рядом с собой слугу, и поняла, что, скорее всего, это кучер, которого она не заметила до этого момента. Молодой человек, одетый в старомодный костюм с педантично напудренными добела волосами. Парень был приблизительно одного возраста с Натаниэлем, весьма хилого телосложения и низкого роста – не настолько низкого, как Катрин, но все же намного ниже Элизабет. Во всех других отношениях он казался чрезвычайно незапоминающимся.

«Какой непримечательный человек», – подумала Элизабет и нахмурилась. Она никогда не думала ни о ком в таком свете. Откуда такие мысли?

Что-то странное было с этим слугой. Стараясь изо всех сил, она так и не смогла отметить в нем ничего особенного – даже цвет глаз, хотя он находился на расстоянии вытянутой руки.

– Прошу прощения, – произнес он вежливым журчащим голосом. – Могу я взять ваш багаж?

Она молча кивнула. Он наклонился поднять чемодан, и Элизабет потянулась, чтобы помочь ему. Кучер был настолько щуплым, что, казалось, может сломаться под тяжестью поклажи пополам.

– Не беспокойся о Сайласе, – отозвался Натаниэль. – Он сильнее, чем кажется.

Тон его голоса намекал на какую-то только им двоим понятную шутку.

Неужели Натаниэль насмехался над ним? Она изучала лицо слуги, пытаясь найти в нем хоть намек на недовольство, однако ничего такого не обнаружила. Вместо этого увидела слабую улыбку. В то время как улыбка Натаниэля была ухмылкой злодея, улыбка слуги делала его похожим на святого. Элизабет поймала себя на мысли, что только сейчас заметила, как он хорош собой – почти неземной красоты, будто статуя, вылепленная искусным мастером. Она никогда не видела никого столь же прекрасного и никогда не думала, что такое возможно. Дыхание перехватывало от одного взгляда на него.

Почувствовав на себе ее внимание, слуга посмотрел вверх, и их взгляды встретились. Элизабет вскрикнула.

У него желтые глаза. Он не человек. Он…

Ее неожиданное открытие растаяло в воздухе, словно пламя погашенной свечи.

«Да, он и впрямь совсем непримечательный человек», – подумала она, наблюдая, как слуга подходит к ней.

– Могу я помочь вам подняться в экипаж, мисс? – спросил кучер.

Она кивнула и схватилась за его руку в перчатке. Девушка доверяла ему, хотя сама не знала, почему. Странное дело, Элизабет могла поклясться, что в нем было что-то…

– Натаниэль жесток к вам? – спросила она вполголоса. Послушница и представить не могла, каково это – быть слугой чародея, вынужденным наблюдать всяческое злонравие день за днем.

– Нет, мисс. Никогда. Видите ли, я необходим ему. – Помогая ей забраться в карету, он еще больше понизил голос. – Без сомнений, вы слышали о том, что чародеи продают душу дьяволу в обмен на свою силу.

Элизабет нахмурилась, однако Натаниэль заговорил прежде, чем она смогла уложить в голове слова его слуги.

– Устраивайтесь поудобнее, мисс Скривнер. Нас ждет долгий путь. Чем быстрее мы отправимся, тем быстрее я смогу вернуться к растерзанию вдов и доведению до полусмерти стариков своей гнусной темной магией.

Она нырнула внутрь, избегая дальнейших убеждений. Внутреннее убранство кареты было таким же богатым, как и внешнее – все отделано темно-зеленым вельветом и отполированной древесиной. Элизабет никогда прежде не ездила в таком экипаже.

Девушка вжалась в угол, поджав ноги, чтобы занять как можно меньше места, и ждала Натаниэля. Сядет рядом или напротив? Возможно, он планировал повеселиться, наигравшись с ней, прежде чем убить. Она напряглась, когда карета просела под чьим-то весом. Однако дверца закрылась, оставив ее внутри в полном одиночестве.

Раздался стук копыт, и экипаж пришел в движение. Чтобы отвлечься от тошнотворного бурления в желудке, она отодвинула занавески. Заклинание Натаниэля постепенно сходило на нет. Элизабет наблюдала за тем, как ангелы спрятали мечи в ножны и вернулись в прежние позы, закрывая глаза, словно собирались уснуть. Горгульи, зевнув и моргнув, спрятали свои морды под хвосты. Лица застывали, перья складывались. Человек в капюшоне отвернулся и сложил руки в безмолвной молитве. Она выдохнула, когда последняя статуя застыла, превратив внутренний двор в обитель безжизненного камня, словно ее обитатели никогда не двигались, не говорили и не открывали своих мраморных глаз.

Двор вскоре скрылся из виду, и ворота затворились за ними. По мере того, как они проезжали через сад и набирали скорость, Элизабет стала слышать за стеной кареты приглушенный разговор. Она осмотрела окно и отодвинула одну из защелок, надеясь подслушать что-то важное. Голос Натаниэля донесся до нее вместе со струей свежего воздуха.

– Я хочу, чтобы ты перестал призывать демонов на людях, – говорил он.

Мягкий голос слуги, еле слышный за цокотом копыт, отвечал ему:

– Я не могу сопротивляться этому, господин. Это заложено в моей природе.

– Значит, твоя природа злит меня.

– Мои искренние извинения. Вы хотите, чтобы я изменился?

– Не сейчас, – ответил Натаниэль. – Ты распугаешь лошадей, а, говоря начистоту, я не имею понятия, как управлять экипажем.

Элизабет сдвинула брови. Спугнет лошадей? О чем он вообще говорит?

– Вам следует научиться самому делать некоторые вещи, господин, – ответил слуга. – Было бы гораздо проще, если бы вы умели завязывать галстук или, к примеру, надевать мантию на правильную сторону…

– Да-да, знаю. Просто постарайся вести себя естественно при девчонке. Ей не стоит знать. – Натаниэль внезапно замолчал. – Это окно открыто?

Она отпрыгнула как раз в тот момент, когда зеленый свет взвился вокруг защелки и закрыл окно, обрывая разговор. Элизабет могла попытаться открыть ее позже, но подозревала, что задвижка останется закрытой на протяжении всего оставшегося пути.

То малое, что она успела услышать, наполнило ее страхом. Все это звучало так, будто слуга был сообщником Натаниэля в чудовищном замысле по ее убийству. Прежде чем карета остановится на ночевку, ей необходимо разработать план. Планирование всегда было сильной стороной Катрин, а не ее. Но если она провалит свой побег, то погибнет. А если погибнет, то никогда не восстановит справедливость во имя Наставницы.

В отчаянии пытаясь что-то придумать, Элизабет выглянула в окно, но увидела лишь незнакомый пейзаж: овцы, пасущиеся на холме, окруженном лесом. Она присмотрелась и заметила Великую библиотеку над верхушками деревьев, среди ферм. Ее мрачные башни вздымались над местностью, разрывая кольцо серых облаков. Она любовалась видами из этих башен всю свою жизнь, мечтая о будущем далеко отсюда. Без сомнений, девушка любовалась когда-то и этой самой дорогой, которая казалась ей теперь такой незнакомой.

Элизабет прижалась лбом к стеклу, проглотив свою боль. Так далеко от Саммерсхолла она еще не уезжала. После долгих лет мечтаний было невероятно жестоким то, что она вкусит всю полноту жизни в первый и, вероятнее всего, последний раз, будучи узницей и предателем по отношению ко всем, кого любила.

Дорога сделала поворот, и крыши Саммерсхолла скрылись за вершиной холма. Вскоре деревья сомкнулись, и Великая библиотека совсем исчезла из виду.

Глава седьмая

Карету тряхнуло, и Элизабет проснулась. Она села, морщась от боли в шее, затем замерла. Каждая клеточка ее тела была настороже. Девушка слышала только трескотню насекомых – ни стука копыт, ни громыхания колес по дороге. Экипаж стоял. Снаружи было темно, однако сквозь щель в занавесках пробивался свет лампы. Выглянув, девушка обнаружила, что они остановились перед каменным зданием старой гостиницы.

Дверная защелка повернулась. Лихорадочно соображая, что делать, Элизабет вернулась в то положение, в котором была, когда проснулась. Сквозь ресницы она видела, как Натаниэль заглянул внутрь; его лицо казалось в темноте бледным пятном. Ветер взъерошил его волосы, а серебряная прядь поблескивала на свету.

– Надеюсь, вы не умерли, мисс Скривнер, – сказал он.

Она не пошевелилась, едва позволяя себе дышать.

– Было бы очень неловко, если бы такое произошло, – продолжал он. – Пришлось бы пройти через всякие скучные собрания, дознание, обвинение в убийстве… Мисс Скривнер?

Элизабет по-прежнему не двигалась.

Натаниэль тяжело вздохнул и забрался в экипаж. Ее пульс учащенно забился, когда он подошел ближе, принося с собой запах ночного воздуха и магии. То, что она собиралась сделать, было опасно. Но у нее не оставалось выбора – по крайней мере, лучшего варианта.

Как только он потянулся к ее плечу, она ожила. Чародей был без перчаток, и когда ее зубы впились в его руку, закричал. Через мгновение Элизабет уже оказалась снаружи кареты и бежала со всех ног куда глаза глядят. Огни гостиницы прыгали вверх и вниз, пока она неслась по направлению к дороге, однако исчезли из виду, когда девушка скользнула вниз по насыпи на противоположной стороне и через одну ужасающую секунду, кувыркаясь по камням, увидела перед собой только темноту. В следующий момент она с плеском ударилась о дно. Вода, наполненная зловонием грязи и гниющих растений, залила ее чулки. Элизабет упала в канаву.

По ту сторону виднелась мрачная путаница ветвей – это были заросли. Она нырнула в грязь и бросилась в том направлении. Ветки хлестали по лицу, листья цеплялись за волосы. Сердце Элизабет сжалось, когда что-то схватило ее за плечо, однако, это была всего лишь еще одна ветка, потревоженная ее движением. Она почти ожидала, что деревья вокруг нее оживут, а их корни змеями вылезут из земли и обовьются вокруг ее лодыжек. Но погони не было. Никаких признаков жизни поблизости.

Если в этих лесах и водилась живность – птицы или белки, то все они умолкли, оставив ее наедине со звуком собственного хриплого дыхания и ломающихся веток кустарника. Поначалу ночная тишина не беспокоила ее. Внезапно Элизабет посетила мысль: куда пропали сверчки?

Она выскочила на поляну и остановилась. Слуга Натаниэля, Сайлас, стоял перед ней. Его руки были сложены за спиной, а на губах играла легкая извиняющаяся улыбка. Ни одна белая прядь не выбилась из-под ленты, стягивавшей его волосы. Он был так бледен, что на фоне деревьев казался призраком.

Ужас сдавил ей горло своими удушающими пальцами.

– Как вы попали сюда? – пронзил темноту ее голос.

Она должна была заметить, как Сайлас преследует ее, по крайней мере, услышать. Создавалось впечатление, что он возник из воздуха.

– У всех хороших слуг есть свои секреты, – ответил мужчина, – которые лучше не раскрывать, чтобы не испортить иллюзию, столь дорогую хозяину и его гостям. – Прошу вас. – Он протянул ей руку в перчатке. – На улице холодно и темно, а в гостинице вас ждет теплая постель.

Это звучало резонно. Элизабет вдруг почувствовала себя глупо из-за того, что побежала прямо в лесные заросли в такой час. Она даже не могла вспомнить, зачем сделала это. Девушка шагнула к нему, но остановилась и огляделась. Почему так хочется доверять Сайласу? Она ведь совсем не знала его, и он собирался помочь Натаниэлю…

– Пожалуйста, мисс, – тихо сказал слуга. – Вам лучше пройти со мной. Ужасные твари бродят во мраке, пока мир людей спит. Я не хочу, чтобы они причинили вам вред.

Беспокойство и печаль превратили его черты в ангельские, почти рассеяв ее страхи. Никто, столь прекрасный, столь полный печали, не мог беспокоиться о ней более искренне, чем он. Элизабет шагнула вперед, словно загипнотизированная.

– Какие, например, ужасные твари? – прошептала она.

Безо всяких усилий Сайлас поднял ее на руки.

– Вам лучше не знать об этом, – пробормотал он так тихо, что она еле расслышала.

Элизабет бросила на него удивленный взгляд. Луна сияла серебряным светом над головой, черные ветви сплетались под ней, как ладони, сложенные в молитвенном жесте. Сайлас выглядел так, словно сам был соткан из лунного света. Он пронес ее между молчаливыми деревьями, обогнув канаву, и перешел через дорогу обратно.

Когда они добрались до двора гостиницы, мальчик уже вел лошадей Натаниэля к конюшне. Ближайшая к ним навострила уши и раздула ноздри. Пронзительное ржание разорвало ночь.

Чувство покоя сразу же покинуло Элизабет, словно тяжелое одеяло, сброшенное с тела в холодную ночь. У нее перехватило дыхание.

– Поставьте меня! – закричала она, вырываясь из рук Сайласа.

Что сейчас произошло? Она пыталась бежать, но как могла так испачкаться? Вряд ли удалось уйти далеко, прежде чем Сайлас поймал ее. В последнем воспоминании была дорога, а после этого… должно быть, она ударилась головой.

Натаниэль выпрыгнул из экипажа.

– Боже, она укусила меня! – потрясенно сказал он Сайласу. – Кажется, прокусила кожу.

Элизабет всей душой надеялась на это.

– Вот вам за то, что пьете сиротскую кровь! – закричала она.

Конюх остановился и уставился на него. Неожиданно Натаниэль рассмеялся.

– Так ты невыносимая задира, – заметил он. – Полагаю, это моя вина: решил, что ты не представляешь угрозы.

Он тряхнул рукой.

– Клянусь силами Потустороннего мира, это было больно! Мне повезет, если я ничем не заражусь. Сайлас? Убедись, что в ее комнате есть замок, да какой-нибудь покрепче.

Элизабет перестала сопротивляться, когда слуга понес ее к дверям гостиницы. Он действительно был сильнее, чем казался, а ей стоило беречь свою энергию, которая быстро иссякала – гораздо быстрее, чем она ожидала, даже после заключения в подземелье. Натаниэль наблюдал за ней, однако она не могла разглядеть выражение его лица в темноте.

Сайлас поставил ее на ноги в самых дверях гостиницы. К облегчению девушки, внутри кипела жизнь. Чернильные Пути были самыми оживленными дорогами во всем Аустермере, их содержало Духовенство и использовало огромное количество путешественников. Свет лампы отражался от покрытых побелкой стен, на которых тени посетителей потягивались, тряслись от смеха и поднимали бокалы. В животе заурчало от запаха жареных приправленных специями жирных сосисок. От голода у Элизабет закружилась голова.

Мимо торопливо прошла горничная, но даже не взглянула в их сторону. Никто в шумной гостинице, казалось, не заметил Элизабет, маячившую там и капающую грязью на ковер, и Сайласа, молча стоявшего рядом с ней.

Прежде чем она успела позвать на помощь, Сайлас повел ее к лестнице.

– Сюда. Наши комнаты были заказаны заранее. – Он положил руку ей на спину, когда она оступилась. – Будьте осторожны. Боюсь, господин Торн не простит мне, если я позволю вам упасть.

У нее не оставалось выбора, кроме как подчиниться. Ее голова была словно набита ватой. Шум толпы в гостинице – радостные крики, смех, звон столовых приборов – стучал в ее висках, словно второй пульс. Поднявшись наверх, Сайлас повел ее по коридору к самой дальней двери. Когда он отпирал ее, девушка заметила, что на нем те же белые перчатки, что были утром. Странно, что на них не появилось ни пятнышка грязи, хотя он провел весь день, управляя экипажем.

– Подожди минуту, – сказала она, когда он повернулся, чтобы уйти. – Сайлас, я…

Он остановился.

– Слушаю?

В голове у Элизабет застучало. Она забыла что-то важное – то, что ей нужно было узнать.

– Какого цвета у тебя глаза? – спросила она.

– Карие, мисс, – тихо ответил слуга, и ей было этого достаточно.

За спиной щелкнул замок, и стук в голове сразу же прекратился. Комната оказалась маленькой и теплой, с потрескивающим камином и плетеным ковриком, яркие узоры которого создали болезненное воспоминание об одеяле на ее кровати в том месте, которое она считала домом. Первым делом Элизабет проверила окно и обнаружила, что оно не открывается. Затем дернула дверную ручку – безуспешно. Временно лишившись выбора, она стянула платье и промокшие чулки и разложила их сушиться на горячих камнях очага. Несмотря на то, что в комнате было тепло, ее пробрала дрожь.

Элизабет приводила себя в чувство, пытаясь решить, что делать дальше, когда в углу комнаты вспыхнул зеленый свет. Она вскочила, схватила кочергу из камина и бросила ее в ту сторону. Кочерга отскочила с глухим стуком. В углу материализовался не Натаниэль, а ее чемодан, на котором теперь появилась новая вмятина.

Забыв об усталости, девушка бросилась к нему и распахнула, роясь в поисках чего-нибудь полезного. Платья и чулки разлетелись по комнате, расческа скользнула под кровать. Элизабет прорыла вещи практически до самого дна и почти смирилась с тем, что дело проиграно, когда, вместо того чтобы раскопать еще один слой льняной или хлопчатобумажной ткани, кончики ее пальцев коснулись кожи.

Это была теплая кожа, наполненная жизнью.

Дрожь пробежала по телу. Она осторожно подняла предмет со дна сундука – это был необычайно толстый и тяжелый гримуар в глянцевом бордовом переплете. Позолоченные буквы на его корешке гласили: «Лексикон колдовских искусств». Не колеблясь, она прижалась носом к страницам и глубоко вдохнула. Края старой бумаги были мягкими, как бархат, и пахли чем-то теплым и сладким, похожим на заварной крем.

– Как ты попал сюда? – спросила она, уверенная в дружелюбии гримуара, – злые книги, как правило, издавали затхлый или кислый запах. – Ты так же далеко от дома, как и я.

Страницы «Лексикона» зашептались, словно пытаясь ответить ей. Она перевернула книгу и обнаружила на ней римскую цифру I, напечатанную на задней стороне обложки. Гримуары Первой ступени обычно представляли собой справочники или сборники и не могли разговаривать с людьми напрямую, как, например, гримуары Седьмой ступени и выше, или даже издавать звуки, что могло делать большинство колдовских книг, начиная со Второй ступени.

Обложка подтолкнула ее руку. Озадаченная, она отпустила ее, и клочок бумаги выскользнул из страниц. Нахмурившись, она подняла его.

«Элизабет, – было написано в записке знакомым неразборчивым почерком, – если ты нашла это, значит, я была права, и чародей заколдовал твой чемодан. Я спрятала этот гримуар внутри на случай, если он поможет тебе подготовиться к тому, что ждет впереди. Никогда не забывай, что знание – твое величайшее оружие. Чем больше ты знаешь, тем лучше. А чем толще книга, тем сильнее ты сможешь ударить ею чародея по голове и обеспечить ему сотрясение мозга. Вот почему я выбрала такой большой гримуар.

Я бы посоветовала тебе оставаться храброй, но в этом нет необходимости. Ты – самый храбрый человек, которого я знаю. Обещаю, мы еще увидимся.

К.

P.S.: Не спрашивай, как мне удалось вынести гримуар за пределы библиотеки. Меня не поймали, и это самое главное».

Глаза Элизабет наполнились слезами. В устах Катрин это звучало как пустяк, однако она могла потерять свое место в библиотеке, если бы ее уличили в краже гримуара. Она многим рисковала, чтобы вынести его за пределы хранилища. Без сомнения, Катрин знала, как сильно это поддержит Элизабет, если с ней всегда будет частичка дома.

Девушка задумчиво пробежалась пальцами по обложке «Лексикона», гадая, с чего бы начала подруга. Без сомнений, внутри было то, что могло поведать ей о самом Натаниэле, а чем больше она будет знать о нем, тем лучше сможет подготовиться к его возвращению.

Она подняла гримуар.

– Открой, пожалуйста, раздел про магистров, – попросила она. Элизабет считала разумным всегда быть вежливой с книгами, независимо от того, слышат они тебя или нет.

«Лексикон» раскрылся у нее в руках, и золотое сияние вспыхнуло на страницах, заливая лицо ярким светом. Страницы трепетали, словно от дуновения ветерка. Они двигались все быстрее и быстрее, пока не достигли середины книги, затем остановились и грациозно раскрылись в стороны. Красная бархатная лента скользнула меж страниц, отмечая закладку. Свечение превратилось в слабое сияние, похожее на отблеск свечей на полированной бронзе.

«Дома магистров Королевства Аустермер» – гласил заголовок в самом верху страницы. Далее следовало:

«Из всех чародейских семей ни одна не обладает таким могуществом, как те, что произошли от великих чародеев, удостоенных титула “Магистр” королем Альфредом в Золотой Век Магии в награду за чудесные подвиги, которые они совершили ради короны. Именно эти первые магистры в начале шестнадцатого века основали Магистериум. Организация, которая брала свои истоки как закрытое оккультное общество, позже превратилась в руководящий совет, который каждые тринадцать лет избирает Канцлера…»

Элизабет перескакивала с одного абзаца на другой, пока не заметила знакомое имя.

«Дом Эшкрофтов, прославившийся благодаря Корнелиусу Эшкрофту, также известному как Корнелиус Мудрый, славится своим участием в строительстве ряда зданий и сооружений, которые сформировали ландшафт современного Аустермера. Корнелиус Эшкрофт проложил Чернильные Пути и перевез тысячи тонн известняка для возведения Великих библиотек в 1523 году, в то время как его преемник Корнелиус II за один день поднял знаменитый Мост Святых в Брассбридже из вод Сумрачной Реки.

Между тем Дом Торнов известен самой темной магией – некромантией, при помощи которой основатель этого дома, Бальтазар Торн, отразил вторжение Покорителей земель в 1510 году, используя армии мертвых воителей, поднятых из могил для битвы во имя короля Альфреда. Хотя некромантия запрещена Реформами 1672 года, существуют допущения на ее использование в военное время. Именно могуществу Дома Торна приписывают независимость королевства от соседей, которые не угрожали Аустермерийской земле со времен Войны Костей».